Парашютисты, отойдя в лес, с удовлетворением наблюдали, как фашисты уничтожают 
друг друга.
    Девять суток пробыл отряд в тылу гитлеровских войск до встречи с 
наступающими частями Советской Армии. За это время парашютисты взорвали десятки 
мостов, уничтожили много вооружения и истребили несколько сотен фашистских 
солдат и офицеров.
    Однажды зимой Иван Георгиевич Старчак, пробираясь в фашистском тылу по 
болотам, обморозил ноги и ему ампутировали пальцы. Но и после этого он 
продолжал прыгать с парашютом, выполняя боевые задания.
    О многих славных подвигах моих товарищей узнавал я, работая около года на 
парашютном заводе. Завод выполнял и перевыполнял планы, оказывал серьёзную 
помощь фронту. Но я не мог более оставаться на этой спокойной работе и был 
очень доволен, когда, наконец, после моих настойчивых просьб меня 
откомандировали в распоряжение Управления кадров Военно-Воздушных Сил.
У НАРОДНЫХ МСТИТЕЛЕЙ
    К большой моей радости и гордости, я был направлен в Центральный штаб 
партизанского движения. Передо мной открылось поле деятельности, о которой я 
мог только мечтать: мне поручили работу по авиационной связи с партизанами. Я 
оказался в гуще событий, столкнулся с замечательными, мужественными людьми, чьи 
имена вошли в историю Великой Отечественной войны.
    Штабом руководил Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, пользовавшийся у нас 
огромным авторитетом и любовью. Моим непосредственным начальником был полковник 
Алексей Иванович Брюханов. Строгий и волевой командир, он обладал живой, 
беспокойной натурой. Вместе со мною работали смелые и опытные парашютисты Борис 
Бондаренко, Кузьма Артюхин, Василий Жилкин, Фёдор Красавин. Ответственные 
задания штаба выполнялись также прославленным рекордсменом Василием Харахоновым.

    Осенью 1942 года партизанские соединения Ковпака, Федорова, Сабурова 
готовились к своему знаменитому рейду от Брянска до Карпат, описанному в книге 
“Люди с чистой совестью”. Наш штаб забрасывал к ним много вооружения. В этот 
период мне пришлось впервые побывать во вражеском тылу.
    Смеркалось, когда самолёт, управляемый лётчиком Поповичем, поднялся с 
подмосковного аэродрома. Земля погрузилась в темноту. Но вот на горизонте, 
словно зарницы, стали вспыхивать отсветы артиллерийской стрельбы. Небо 
расцветилось следами трассирующих пуль. Под нами шли бои. Там сражались за 
Родину советские люди.
    Миновав линию фронта на высоте около 3000 метров, мы продолжали лететь на 
запад. Прильнув к окну кабины, я глядел вниз на разбросанные внизу огни. Кровью 
обливалось сердце при мысли о том, что это пылают зажжённые врагом деревни. 
Вдруг мне показалось, что где-то невдалеке мелькнули совсем иные знакомые 
огоньки. Неужели… Ну, конечно же, это бортовые огни двух самолётов! Я обернулся 
к башенному стрелку и встретился с его взглядом!
    — Истребители! — сказал он.
    Вражеские самолёты были так близко, что различалось пламя, выбивавшееся из 
выхлопных патрубков их моторов. “Ну, будет сейчас дело!” — подумал я, невольно 
нащупывая вытяжное кольцо парашюта.
    К счастью, фашистские стервятники не заметили нас, и мы благополучно 
долетели до назначенного места. Вот и выложенные для нас костры. Лётчик 
уверенно снизился, сделал круг. Темноту прорезали яркие лучи фар. Толчок. 
Машина покатилась по земле. Навстречу бежали люди. Через минуту мы пожимали 
руки обступившим нас партизанам. Вслед за нами на площадку приземлились ещё 
четыре машины. К нам подошёл человек в чёрном дублёном полушубке и кубанке. Это 
был комиссар партизанского соединения Герой Советского Союза Бондаренко. 
Особенно приветливо встретил он нашего пилота, прилетавшего сюда не один раз.
    Партизаны быстро разгрузили самолёт и внесли в него раненых. Машина тут же 
вырулила на край площадки, побежала, освещая себе дорогу, и взлетела. Поднялись 
и остальные машины. Они торопились пересечь линию фронта до рассвета.
    За ужином в землянке я рассказывал о Москве, о положении на фронтах. Хотя 
партизаны получали по радио сводки о военных действиях, их вопросы ко мне, 
казалось, были неисчерпаемы. Они ловили каждое слово о том, что происходит на 
“большой земле”.
    С восхищением смотрел я на бесстрашных народных мстителей. Как-то даже не 
верилось, что эти сидящие рядом со мною в глубоком тылу врага простые люди 
неизменно выходят победителями из сражений с крупными силами гитлеровцев.
    Утром, походив по лагерю, я поразился его размерами. А ведь это был только 
лагерь штаба партизанского соединения. Большое впечатление на меня произвели 
соблюдавшиеся здесь, словно в регулярной воинской части, порядок и дисциплина. 
Осмотр посадочной площадки убедил меня в её пригодности для одновременной 
приёмки значительного числа самолётов. Моя задача заключалась в том, чтобы 
проинструктировать людей о правилах аэродромной службы, обеспечивающих 
безаварийность полётов. Я имел также задание осмотреть накопившиеся у партизан 
парашюты, выбрать годные и подготовить их отправку в Москву. Освободясь от этих 
дел, я с радостью наблюдал, как ночью на партизанский аэродром приземлились 
двенадцать краснозвёздных транспортных самолётов. С одним из них отправился в 
обратный путь и я.
    Москва встретила нас первым снегом и морозами. Наступила зима. Она принесла 
много важных событий, но самыми главными из них были прорыв нашими войсками 
блокады Ленинграда и полная ликвидация группировки немецко-фашистских войск, 
окружённой под Сталинградом. В ходе войны наступил перелом. Теперь грозовые 
тучи стали сгущаться над гитлеровской Германией.