большей.
    Австриец Эммер на аэростате примерно такого же объёма, как наш, сумел 
подняться на 9374 метра. Это и считалось рекордом.
    Мечты Саши начинают сбываться! Мы летим в стратосфере, пусть хотя бы и в 
самом нижнем её слое. Ничего, будущее за нами, поднимемся и более высоко!
    Недаром стратосфера привлекает внимание авиаторов. Здесь нет облаков и 
туманов; погода всегда благоприятствует полетам, а воздух сильно разрежен, и 
его сопротивление движущемуся самолёту невелико. Поднимаясь сюда, мы 
участвовали в борьбе за овладение высотами, на которых теперь с огромной 
скоростью мчатся воздушные корабли, доставляя пассажиров в комфортабельных 
герметических кабинах за многие тысячи километров.
    Мороз достигает 52 градусов. Небо кажется тёмно-синим. Видимость 
исключительная, хотя земные рельефы сглажены и земля похожа на расчерченный 
прямыми линиями план. На расстоянии 90 километров видна подёрнутая дымкой 
столица. За нею различаются полоска канала имени Москвы и чёрточки, в которых 
мы узнаем высокие дирижабельные эллинги в Долгопрудной.
    Глубокая тишина. Сюда не долетает ни одного земного звука, если не считать 
тех, что приносит радио. И вдруг — гудок! Обыкновенный паровозный гудок 
почему-то раздаётся так чётко и явственно, словно до железной дороги рукой 
подать.
    После 30минутного пребывания на потолке начинаем форсированный спуск. Я 
делаю последние записи.
    Приземляемся и едва успеваем уложить оболочку, как к месту посадки на 
машине подкатывает Вернов. Торопливо пожав нам руки, он просит журнал с 
записями и спешит осмотреть аппаратуру. Он, видимо, доволен. Вскоре мы узнаем, 
что новые наблюдения подтвердили научные данные первого полёта.
    Мы не только штурмовали стратосферу. У нас организовывались интересные 
подъёмы соединённых между собой воздушных шаров с высадкой — то, о чем мы 
когда-то мечтали, — целых “десантов” агитаторов-парашютистов, проводивших 
агитационную работу среди населения небольших городов и сельских районов. Наши 
пилоты повели серьёзную борьбу за увеличение длительности и дальности полётов.
    Я помню, как апрельским днём 1939 года в пилотской комнате раздался 
телефонный звонок и из Управления сообщили, что от пилотов Федора Бурлуцкого и 
Александра Алешина получена телеграмма. Фомин положил трубку на рычаг аппарата 
и радостно сказал мне:
    — Посадка в 11.25. Ну-ка, где там Ново-Ильиновка?
    Поглядев на карту Казахской ССР, я отыскал в Кустанайской области 
Ново-Ильиновку и прикинул расстояние до этого населённого пункта от Москвы. 
Выходило, что аэростат пролетел по прямой около 1700 километров.
    — Длительность полёта шестьдесят один час тридцать минут! — продолжал Фомин,
 доставая из стола таблицу мировых воздухоплавательных рекордов. Таблица 
пестрела именами иностранцев, несмотря на то, что многие их рекорды фактически 
давно были перекрыты нашими воздухоплавателями.
    Ещё в 1935 году аэронавты Иван Зыков и Александр Тропин продержались в 
воздухе на аэростате большого объёма свыше 91 часа, превысив на 4 часа мировой 
рекорд продолжительности полёта. Их победа не была официально зарегистрирована 
лишь потому, что Центральный аэроклуб СССР имени В.П. Чкалова тогда не состоял 
членом Международной авиационной федерации. Мы не раз перекрывали достижения 
иностранцев даже в рядовых тренировочных полётах.
    Саша взял красный карандаш и стал отмечать в таблице рекорды, которые 
теперь переходили к Советскому Союзу.
    Алешин и Бурлуцкий побили шесть мировых рекордов продолжительности и три 
мировых рекорда дальности полёта. При этом иностранные достижения были намного 
превышены, оставлены далеко позади.
    Прошло полтора месяца, и наш воздухоплавательный отряд снова порадовал 
Родину. На этот раз виновником торжества была молодая воздушная спортсменка, 
моя спутница по трёхдневным скитаниям в лесах Северного края — Аля Кондратьева. 
Первой из девушек воздухоплавательной школы она прыгнула с парашютом, стала 
воздухоплавательницей, пилотом дирижабля. Кондратьева установила первый в мире 
женский воздухоплавательный рекорд, пролетев на маленьком аэростате около 23 
часов.
    История знала немного примеров участия женщин в воздухоплавании. 
Исключительно интересно, что первая русская воздухоплавательница поднялась на 
аэростате 130 лет назад в Москве. Это была, по сообщению газеты “Московский 
вестник”, простая, необразованная русская мещанка Ильинская, живущая “в 
пресненской части в самом бедном положении…” Сейчас можно только догадываться о 
том, сколько препятствий пришлось преодолеть этой “простой, необразованной 
русской мещанке”, чтобы построить аэростат и организовать свой полёт. В то 
время было вполне возможно при соответствующей помощи добыть для аэростата 
водород, но, как говорилось в той же газете, героиня поднялась “…в шаре, 
начинённом не газом, а простым дымом от аржаной соломы”.
    Аэростат Ильинской достиг высоты около 640 метров, с которой отважная 
женщина приветствовала жителей ракетами. “Московский вестник” с горечью писал: 
“Какими рукоплесканиями и деньгами награждали у нас иностранных 
воздухоплавателей и с каким равнодушием приняли гжу Ильинскую…”
    Куда было понять высокопоставленной московской знати, что подвиг первой 
русской воздухоплавательницы достоин памятника!
СРЕДИ ОТВАЖНЫХ
    В мае 1939 года Щукин и я, как представители Гражданского воздушного флота, 
были приглашены на сбор лучших парашютистов Советской Армии, которым предстояло