Пошли в этом направлении, но там оказался лишь большой овраг, очень 
глубокий и тёмный. Вершины растущих на дне деревьев едва возвышались над краем. 
У оврага нашли немного брусники. Сочные, кисловатые ягоды показались 
удивительно вкусными.
    Вернулись на просеку и пошли на запад. Оказалось, что она разветвляется в 
нескольких направлениях. Двинулись на юг. Перебрались через болото и, когда 
стемнело, остановились на ночлег. Израсходовав с огромными предосторожностями 
вторую спичку, развели костёр.
    В этот день устали меньше, чем накануне, хотя прошли значительно большее 
расстояние. Зато сильнее чувствовался голод. “Поужинали” и, согревшись у костра,
 забылись тревожным и чутким сном. К утру одежда просохла мало. Валенки 
остались мокрыми.
    Зиновеев взобрался на вершину огромной сосны. Ветер раскачивал дерево, и 
снизу было страшно смотреть на Сергея. Он слез, не увидев ничего утешительного: 
куда ни глянь — бесконечный лес!
    Идя по просеке на запад, вдруг наткнулись на невысокий столб с дощечкой, на 
которой прочли полустёртую надпись: “Архангельская губерния”. На расстоянии 
примерно километра стоял ещё один столб с рядом надписей, сделанных карандашом: 
то оставляли о себе память побывавшие здесь люди. Аля, послюнявив карандаш, 
написала: “Экипаж аэростата “СССР ВР8”: Полосухин, Зиновеев, Кондратьева. 
19/XII 1936 года”.
    Неподалёку от столба заметили на снегу следы человека. Они вели на запад, и 
мы двинулись по ним. Пересекли небольшую речку, напились в ней воды. Шли по 
следу километров пять-шесть. Было ещё рано, но в лесу сгущалась темнота. Ветер 
усилился. Повалил снег. Начинался буран.
    След быстро заметало. Еле различимый, он свернул в лесную чащу, часто 
поворачивая из стороны в сторону. Очевидно, он принадлежал охотнику. Стало 
совсем темно. В третий раз расположились на ночлег. Спали плохо и проснулись с 
головной болью. Шёл мокрый снег, почти дождь. Стараясь получше обсушиться, Аля 
прожгла платье, а Зиновеев — валенок и комбинезон. Поделили остатки провизии. У 
нас осталась последняя спичка.
    Обнаружилось, что сбились со вчерашнего следа. Но вскоре в лесу появилось 
много новых следов, обмёрзших после дождя и отчётливо видневшихся на снегу. 
Стволы некоторых сосен имели надрезы, сделанные для собирания смолы. Где-то 
совсем близко было жильё. Но где? Найдём ли его хотя бы завтра?
    Просека кончилась. Попав в размытое дождём болото, мы шли, увязая до самого 
пояса. На оголённых болотных кочках повсюду краснели крупные ягоды. С жадностью 
набросились на них. Никогда я не думал, что можно, не морщась, съесть столько 
клюквы.
    Прошли болото, вновь увидели следы ног и по ним вышли к какой-то реке.
    — Глядите! — крикнула Аля.
    На противоположном берегу стояли стога сена. Мы обрадовались им, как самым 
желанным друзьям.
    От стогов тянулся санный путь. Как же перебраться на ту сторону? Река была 
быстрая, но не очень широкая — метров двадцать. Местами её покрывал лёд. 
Зиновеев попробовал ступить на него. Лёд затрещал и стал подламываться. Мы 
натаскали прямых и толстых жердей, и Сергей смело пошёл по ним, укладывая 
впереди новые. Он благополучно перебрался на ту сторону. За ним легко перешла 
Аля. Наступила моя очередь. Это был опасный момент. Я один весил чуть меньше, 
чем оба моих спутника вместе. Пришлось прочно обвязаться поясной верёвкой, 
конец которой я бросил Зиновееву. Но и мне удалось благополучно преодолеть 
водное препятствие. Хрупкий лёд выдержал благодаря устроенному нами настилу.
    Вдоволь утолив жажду, двинулись по санному следу, который вскоре привёл нас 
на настоящую лесную дорогу. Здесь мы доели все оставшиеся съестные припасы и, 
ободрённые, перешучиваясь, пошли вперёд. Аля затянула:
А ну-ка, песню нам пропой, весёлый ветер,
Весёлый ветер, весёлый ветер!
    Небо очистилось от облаков. Светила полная луна. Стало заметно холоднее. Но 
теперь мороз не страшил нас. К часу ночи мы вышли из лесу в поле. Наконец 
вдалеке показались избы, и над каждой вился уютный дымок. Это была деревня 
Шахановка, Шенкурского района, Северного края. Районный центр находился в 60 
километрах отсюда, а ближайшая железнодорожная станция, Няндома, — в двухстах 
пятидесяти. Здесь нам рассказали, что из Архангельска по всей области объявили 
об исчезновении аэростата “СССР ВР8”. Завтра на поиски должны были вылететь 
самолёты.
    Я тут же через районный центр дал знать о нас в Москву.
    Пока мы отдыхали, местные охотники по нашим следам отыскали аэростат. Как 
оказалось, от места вынужденной посадки мы шли сравнительно удачно и проделали 
до Шахановки путь в 80 километров. Когда же за аэростатом снарядили экспедицию 
на санях, она вынуждена была проехать вдвое больше.
    Попрощавшись с гостеприимными колхозниками, мы отправились на лошадях в 
Шенкурск, а оттуда автомашиной добрались до Няндомы.
НА ПУТИ К МАСТЕРСТВУ ОПЯТЬ ПРЫГАЮ
    Долгое время врачи колебались: можно ли разрешить мне прыгать. Но вот 
настал день, когда я, впервые после полуторагодичного перерыва, уселся в 
самолёт, чтобы возвратиться на землю под куполом парашюта.
    Жадно вдыхаю запах бензина, поудобнее устраиваюсь в кресле… Хорошо! 
Посмотреть на мой прыжок пришли товарищи из воздухоплавательного отряда. Похоже,
 что некоторые из них думают: страшновато, мол, Полосухину. Мне совсем не 
страшно. Мне радостно!.. Вот только — нога. Не подвела бы она при приземлении.