На следующий день я занимался вместе с курсантами парашютной школы. В одном 
нз учебных помещений я увидел макет учебного самолёта в натуральную величину, 
вернее, макет части фюзеляжа с передней и задней кабинами и частью крыла. 
Будущие парашютисты, надев парашют, поочерёдно занимали место в кабине. Они 
выходили на крыло и, стараясь соблюдать правила прыжка, “отделялись от 
самолёта”, спрыгивая на спортивный ковёр. Подметив какую-нибудь ошибку, 
инструктор Николай Логинов — опытный лётчик и парашютист аэроклуба — заставлял 
курсанта повторить всё сначала.
    Убедившись в том, что надевать парашют я умею, он спросил:
    — Когда будете выдёргивать кольцо?
    — Отделюсь от самолёта, досчитаю до пяти и выдерну.
    — Где вас так учили, в кружке, что ли? До пяти можно досчитать чересчур 
быстро. Иной мгновенно выпалит весь счёт и откроет парашют у самой машины.
    — Ещё выдергивают, когда увидят самолёт над собой, — вспомнил я.
    — Тоже неверно. Впервые выполняя прыжок с парашютом, вы можете растеряться 
и не заметить удаляющийся от вас самолёт. Запомните: выдёргивать вытяжное 
кольцо нужно сразу же после того, как почувствовали, что падаете… Давайте на 
макет.
    Вылезая из кабины на крыло, я допустил незначительную неточность. Но, 
дважды повторив упражнение, заметил, что Логинов доволен мною. Мы отправились 
во двор аэроклуба к тренировочным качелям. С их верхней перекладины через блоки 
спускались два троса с карабинами на концах. Один из курсантов надел на себя 
подвесную систему и, подойдя под качели, пристегнулся к карабинам. Вращая 
рукоятку небольшой лебёдки, укреплённой на раме, молодого человека подняли, и 
он повис в воздухе, как под парашютом. Затем его стали опускать.
    — Точка идёт под вас! Из-под вас! Вправо! Влево! — быстро командовал 
Логинов.
    Будущий парашютист перекрещивал лямки, чтобы “развернуться по ветру”.
    — Колени, колени вместе! — поправлял инструктор. — Учитесь, двигая руками, 
не менять положения ног. Вы перекрещиваете лямки и не замечаете, как 
одновременно раздвигаете ноги. Не годится! Так можно повредить ноги в момент 
приземления. Ну, попробуйте сделать так. — И инструктор стал быстро похлопывать 
рукой по макушке, одновременно вращая другую ладонь, приложенную к груди.
    Глядя друг на друга, мы засмеялись: у каждого невольно обе руки действовали 
одинаково.
    Я так увлёкся упражнениями на качелях, что даже не заметил, как кончились 
занятия и к зданию аэроклуба подали машины. Приехав на лётное поле, мы 
построились около самолётов. К нам подошёл Мошковский:
    — Здравствуйте, товарищи! Все готовы к прыжкам?
    — Все, товарищ начальник школы, — доложил Логинов.
    “Все”! Мне не верилось. Неужели и я буду сегодня прыгать! Я с опаской 
следил за врачом, который тщательно проверял у курсантов пульс и что-то 
записывал себе в тетрадь. Врач ничего не сказал мне, хотя некоторым предложил 
посидеть и отдохнуть.
    Один за другим поднимались в воздух и прыгали парашютисты. Они возвращались 
сияющие и гордые. Среди счастливцев были и девушки.
    Надев парашют, я с волнением ожидал своей очереди. Наконец, меня вызвали, и 
я подошёл к самолёту. В его кабине сидел лётчик Пётр Балашов, затяжной прыжок 
которого я наблюдал недавно на Центральном аэродроме в День воздушного флота.
    — Как дела? — спросил он у меня, будто у встретившегося на улице приятеля. 
Этим простым вопросом Балашов помог мне успокоиться. Добродушно улыбаясь, он 
дал мне несколько наставлений.
    Я занял своё место, и мы взлетели. В воздухе я представил себе падение на 
далёкую, плывущую внизу землю и снова стал волноваться. Порой мне казалось, что 
я вовсе не прыгну. Но, подумав о надёжности парашюта и о следящих за мной 
товарищах на аэродроме, я, как при прыжке с вышки, почувствовал стыд за свою 
нерешительность.
    Балашов поднимает руку: “Вылезай!” Без колебаний встаю и, преодолевая 
упругую струю воздуха, выбираюсь на крыло. Держусь руками за борт, перехожу к 
задней кромке плоскости и ставлю ногу в скобу, выступающую сбоку фюзеляжа. По 
команде “Приготовиться!” берусь за вытяжное кольцо. В голове мелькает одно: 
“Прыгнуть! Немедленно прыгнуть, как только прикажет лётчик!”
    И вот Балашов командует:
    — Пошёл!
    Отпускаю левую руку от борта, отталкиваюсь и чувствую, что стремительно 
проваливаюсь в пустоту. Гул мотора сменяется каким-то неопределённым шумом. 
Самолёт исчезает… Мысль о вытяжном кольце целиком владеет мною. Резко 
выдёргиваю его. За спиной шуршит шёлк. Ещё мгновение, и я ощущаю рывок, словно 
кто-то могучей рукой остановил моё падение. Поднимаю голову и вижу раскрывшийся 
прозрачный купол. Необыкновенно тихо.
    Вот и всё… Я прыгнул с самолёта!
    В моей руке крепко зажато вытяжное кольцо с тросом. Некоторые новички 
теряют его в воздухе после раскрытия парашюта и даже не помнят, куда оно 
девалось. Шалишь! По всем правилам привязываю кольцо к лямке. Я доволен тем, 
что с момента отделения от самолёта не делал бессознательных движений, 
“чувствовал себя”. А это, как мне говорили, самое главное для того, чтобы 
успешно продолжать прыжки.
    Поправляю ножные обхваты. Теперь я сижу словно на качелях, и мне удобно 
наблюдать за землёй. Опускаюсь на аэродром. Передо мною раскинулось Тушино. 
Среди его строений легко отыскиваю здание Дирижаблестроительного учебного