ийность. Но это лишь спекуляция на 
беспартийности, чтобы привлечь разношерстное, а подчас неопределившееся 
офицерство и трудовую интеллигенцию. На деле же организация представляла из 
себя блок целого ряда партий и групп, была вдохновляема генералом Алексеевым и 
составляла нелегальную организацию Добровольческой армии. Это непреложно 
явствует из приказа начальника штаба «Союза защиты родины и свободы» полковника 
Перхурова, изданного им по взятии Ярославля. Приказ гласит:
 «§ 1. На основании полномочий, данных мне главнокомандующим Северной 
Добровольческой армии, находящейся под верховным командованием генерала 
Алексеева, я, полковник Перхуров, вступил в командование вооруженными силами и 
во временное управление гражданской частью в Ярославском районе, занятом 
частями Северной Добровольческой армии.
 § 2. Впредь, до восстановления нормального течения жизни в городе Ярославле и 
его губернии, вводится военное положение, и на это время воспрещаются всякие 
сборища и митинги на улицах, в публичных местах.
 6 июля н. ст. 1918 года Полковник  Перхуров». 
 Здесь все сказано прямо и ясно. Но в процессе организации этого говорить 
нельзя, ибо для достижения поставленных целей… все силы напрягались для 
объединения всех социалистических партий и даже монархистов, как показывает 
один из главных действующих лиц московской организации – Пинка. Поэтому 
необходимо было маскироваться и выдавать организацию в лучшем демократическом 
одеянии. Это им удавалось.
 «Из политических партий к нашей организации принадлежат: народные социалисты, 
социалисты-революционеры и левые кадеты, а сочувствовали и меньшевики, но 
последние оказывали помощь только агитацией, избегая активного участия в 
вооруженной борьбе», – говорит тот же Пинка.
  А. А. Виленкин 
 К этому Дикгоф-Деренталь прибавляет: «Единственным элементом, искренне и 
безоглядно пошедшим на зов борьбы за родину, было все то же истерзанное, 
измученное и оскорбляемое русское офицерство».
 Эти показания Пинки и Деренталя подтверждаются данными следствия.
 Следствие подтвердило, во-первых, данные Деренталя о том, что главною силою 
«Союза защиты родины и свободы» было офицерство. А офицерство в своем 
большинстве в то время было эсерствующее, за исключением явно монархически 
настроенного прежнего кадрового офицерства, которое или придерживалось немецкой 
ориентации, или тяготело прямо к Дону, к Деникину.
 Во главе организации стоял эсер Савинков и, благодаря предоставленным ему 
диктаторским полномочиям, давал тон всей организации, включавшей в себя и 
монархистов-алексеевцев, и поповцев, и народных социалистов, и даже 
меньшевиков-кадетов (группу «Единство») [59] и анархистов.
 Другое ответственное лицо – Виленкин, – заведовавшее кавалерийскими частями, 
состояло в партии народных социалистов Он сам лично показывает: «Я принимал 
участие в Трудовой народной социалистической партии, был председателем 
армейской группы N-ской армии названной партии».
 Об участии партии (группы) «Единство» совершенно определенно говорится в 
декларации Всероссийского национального союза (см. «Отечественные ведомости», 
тот же номер). В состав комитета вошли следующие лица: Н. С. Григорьев, врач, 
член партии «Единство» и «Союза защиты родины и свободы» и пр.
 Что касается участия меньшевиков, то следует сказать, что участие партии 
целиком в этой организации не замечается. По словам Пинки, она проявляется в 
агитации против Советов в пользу «Союза защиты родины и свободы».
 Зато несомненно участие отдельных лиц. Так, жена бывшего министра [60] 
коалиционного правительства Никитина Валентина Владимировна держала у себя 
явочную квартиру и работала в организации как ответственная курьерша. Это видно 
хотя бы из нижеследующего письма.

  «3 июня 1918 года. 
  Дорогой Николай Сергеевич!  [61] 
  В субботу приехала в Казань и в тот же день была на Посадской. Дома никого не 
оказалось. Утром я нашла хозяина и на вопрос, где находится Виктор Иванович, 
получила злую, удивленную физиономию. Из дальнейшего разговора выяснилось, что 
он совершенно посторонний обыватель немецко-монархического пошиба. Он возмущен, 
что к нему уже несколько дней являются люди, требуют какого-то Виктора 
Ивановича, квартиру, адресов и т. д. 
  Мало этого, он получил какую-то дурацкую коммерческую телеграмму о 
подмоченной торе. [62] Одним словом, человек раздражен до крайности. Самого 
Виктора Ивановича нигде нет и не было уже больше 3-х недель. 
  Ввиду всего происшедшего я позволила себе превысить мои полномочия и объявила,
 что являюсь представителем нашего штаба. Это хорошо подействовало на 
настроение наших людей, которые были в полном отчаянии. Завтра свяжусь со 
штабомгенерала Алексеева. Их здесь 600 человек. Присылайте кого-нибудь. Здесь 
путаница большая. Боюсь, что не справлюсь одна. С.-р. провоцируют, я же 
установила разведку и буду парализовать их действия, насколько сумею. Наши 
молодцы подбодрились и начнут работать. 
  Решили мы с.-р. ничего не давать, но открыто не показывать своего отношения. 
Необходимо здесь Бредиса или еще кого-нибудь из его сотрудников. Пословам Лели, 
у вас очень плохо, но это ничего. Бог не выдаст. Все старые явки 
недействительны, завтра сделаю публикацию с адресом. Всего лучшего, привет всем.
 

     Валент