кты охраняются противником 
даже там, где нет его войск, во многих местах усиленно ведутся оборонительные 
работы, что в тылу действуют партизаны, нападающие даже на гестаповцев. Пленные 
просили их не убивать. Охранник даже плакал. Как поняли пилоты, он очень 
беспокоится о своей семье, которая утром ждет его к завтраку, а австриец все 
горевал об утопленной машине. 

- В борьбе против фашистов гибнут тысячи и тысячи замечательных людей, а тут 
один думает о несостоявшемся домашнем завтраке, а другой - об утопленной машине,
 - заметил Бунцев. 

Бунцев и Кретова стали "агитировать" пленных. Много они им говорили и 
доказывали жестами, что фашисты уже проиграли войну и все, кто вовремя не 
спрыгнет с тонущего фашистского корабля, утонут вместе с ним. Осталось очень 
мало времени, и надо спешить принять участие в борьбе с фашистами. 

Охранник безучастно слушал и смотрел на их жесты, но то ли не понимал, то ли 
думал о другом. Совсем иначе повел себя Карл. Он предложил свои услуги: 
показать на карте, имевшейся в полевой сумке офицера, где находятся штабы, 
аэродромы - и предлагал провести туда разведчиков, и за все он просил не 
убивать его, доставить его в плен. Отец и другие австрийцы, которые были в 
плену в России во время первой мировой войны, очень хвалили отношение к ним 
русских. 

Между пилотами и пленным водителем произошел разговор, смысл которого 
заключался в следующем: 

- Русские добрые и правильные люди, - говорил пленный. - Они храбрые вояки и не 
издевались над пленными, а не то, что американцы. 

Когда он сказал об американцах, лицо его выразило явную ненависть. 

- А что американцы? - спросил капитан. 

- Американцы бомбят жилье, а не настоящие военные объекты. Они то ли боятся 
зениток, то ли нарочно сбрасывают бомбы на рабочие окраины. 

- Но ты жалуешься на американцев, а гитлеровцы уничтожали невинных мирных людей,
 сжигая их в печах, умерщвляя в душегубках, доводя их до голодной смерти. 
Против этого ты не протестовал, а возил на своей машине офицера, и, черт тебя 
знает, может быть, ты вместе с ним был на нашей земле и... 

- Нет, нет, - прервал его водитель, - я не был на вашей земле, но как я мог 
протестовать, когда за малейший протест - смерть. А у меня двое малолетних 
детей. Поэтому я молчал, кричал, как все кричали, "хайль Гитлер!", но я рабочий,
 я понимал, что Гитлер обманул некоторых австрийцев, других запугал, третьих 
уничтожил. Он обещал нам горы золота, а все забирали его сатрапы. Они все 
прибрали к рукам, а я как был рабочий, так и остался. До Гитлера я мог еще 
говорить, чувствовать себя человеком, а гитлеровский нацизм сделал нас 
послушными манекенами, и многие тысячи австрийцев сложили свои головы или 
пропали без вести, чтобы заправилы новой империи стали еще богаче. Да и "Хайль" 
кричал, чтобы он сдох, и на их сборища ходил. А если бы не ходил, то я сейчас 
не был жив. Те, кто не кричали "Хайль" погибли в тюрьмах, но и среди тех, 
которые кричали и ходили на сборища, были и быстро прозревшие от фашистской 
демагогии, были и такие, которые ходили и кричали вместе с фашистами, но 
работали в подполье. 

- Но вот уже виден конец фашизма, а еще находится много дураков из тех, кому 
фашизм ничего не мог принести, кроме каторги, которые еще защищают идущий в 
могилу гитлеризм, - заметил капитан. 

- Да, есть дураков и много. Раньше их увлекали перспективами стать господами, а 
теперь пугают истреблением красными, распространяют сказки, что красные или 
уничтожат всех немцев или угоняют их в Сибирь и там они умирают от голода и 
изнурения. 

- И этому верят? 

- В том то и дело, что верят. Да и как не верить! Сколько горя, несчастья 
принесла затеянная Гитлером война, сколько тысяч мирных жителей было варварски 
уничтожено там, где появлялись фашисты. Поэтому боятся многие, одни боятся, что 
русские не будут щадить ни виновных, ни правых, другие боятся потому, что сами 
или их дети и мужья уничтожали невинных мирных людей. 

- Все это муть! Чепуха! Виновники наших, да и ваших бед понесут заслуженное 
наказание, а невинным и обманутым бояться нечего, - сказал Бунцев и, посмотрев 
внимательно на пленного, добавил: Вот что, Карл. Русские не злопамятны. Мы 
уничтожаем врага только тогда, когда он не сдается, но пленных мы не трогаем. 
Ты будешь жить, если не вздумаешь бежать или выдать нас криком и другими 
действиями. Тогда берегись: стреляю я метко. 

Пленный заерзал, выражая бла