своих ногах пошел, погулял с ним по саду, держа за маленькую розовую ручонку, 
но когда Васе было четыре годика, скончался дед от какой-то тяжелой, 
неизлечимой в те годы болезни. 
 Отец Васи — Владимир Михайлович — тоже помахал саблей в первую мировую и в 
гражданскую войны. Но был он казак, как говорится, городского разлива, в 
станице не жил, рос и учился в Оренбурге. Как и отец, был он стройный, с 
буйными русыми кудрями да серыми, с веселой лукавинкой глазами. 
 О женитьбе он не думал — война, не до того. 
 Может быть, Василий вообще бы на свет не появился, если бы не приехала беженка 
из Петербурга. Звали ее Лиза, росла она в интеллигентной семье, окончила 
гимназию, владела французским и румынским языками. 
 Родители ее, отец — нотариус, мать — воспитанница женского пансиона, 
стремились дать хорошее образование своим детям — Лизе и Сергею. Еще в годы 
учебы в гимназии, летом их возили во Францию и Румынию для изучения языков и, 
как говорила мама, «для развития общего кругозора». 
 В годы военных и революционных передряг мать умерла от тифа, а отец — от тоски 
по ней. Брат Сережа пропал без вести на фронте, будучи уже штабс-капитаном. 
 Лиза, спасаясь от голода, уехала из Питера в Оренбург с соседкой, 
вдовой-генеральшей Матильдой Николаевной. Они сняли по комнате в доме 
Ромашкиных. 
 Владимир Михайлович в год их приезда воевал против атамана Дутова на стороне 
красных. Приезжая навестить родителей, он громыхал сапогами и саблей на 
лестнице, поднимаясь на второй этаж. Лихой кавалерист с кудрявым чубом и серыми 
шалыми глазами с первой встречи сразил наповал столичную барышню. Он уезжал 
воевать, а она молилась, просила Бога, чтобы он сохранил этого человека, потому 
что сознавала, что встретила его на всю жизнь. 
 Лихой вояка тоже приметил петербургскую красавицу, после этой встречи его 
внимание к родителям утроилось, он навещал их очень часто, а в результате Лиза 
родила сына Васю, о котором пойдет рассказ в этой книге. Произошло это в лето 
1920 года. Грех был велик: не венчанные, не расписанные — и сразу дитя! 
Красноармейцу в те годы венчание было противопоказано. Регистрация в загсе? Где 
он, тот загс? 
 В часы недолгих свиданий не до загса было — не могли наглядеться друг на друга,
 нарадоваться, что судьба их свела. Между собой так объяснились. Он ей сказал: 
«Спасибо тебе, жена, за то, что сына подарила». Она ответила ему: «А ты мне 
подарил счастье». 
 Вот такие истоки или корни были причиной появления на свет Василия Ромашкина. 
И хоть был он незаконнорожденный, плод любви, дед Михаил Гаврилович и бабушка 
Анисья Борисовна крестили внука по христианскому обычаю и приняли его в семью 
Ромашкиных с великой радостью. 
 Из личных достоинств Василия, сыгравших определенную роль в его жизни, отметим 
два. 
 В школьные годы появилась у Василия склонность к писанию стихов. В шестом 
классе у него уже была толстая столистовая тетрадь с переписанными набело, так 
сказать, избранными стихотворениями. Эту тетрадь однажды случайно взяла и 
раскрыла учительница литературы Таисия Петровна. Прочитав несколько стихов, она 
попросила у Ромашкина разрешения взять его тетрадь домой, чтобы ознакомиться 
подробнее. Василий, краснея, с замиранием сердца согласился. На следующий день 
Таисия Петровна после занятий, отпустив всех, попросила Ромашкина остаться в 
классе. 
 Когда ребята вышли, учительница посадила Василия на стул около своего стола, 
внимательно посмотрела ему в глаза и значительно произнесла: 
 — Вася, ты должен понять, это очень серьезно, у тебя талант. 
 С поэтическими делами Ромашкина мы соприкоснемся еще не раз, поэтому перейдем 
ко второму важному обстоятельству в егр жизни. 
 Ромашкин, как и многие его сверстники, увлекался книгами Майна Рида, Виктора 
Гюго, О’Генри. Но самым близким стал для него Джек Лондон, и особенно его 
рассказы о боксерах. «Мексиканец» просто завораживал Василия, в нем все 
трепетало, когда он перечитывал строки о схватке мексиканского паренька Риверы 
с искусным бойцом, прославленным Денни. Василий часто в более поздние годы, в 
безвыходных ситуациях вспоминал «мексиканца» , и это помогало ему вывернуться 
из костлявых лап смерти. 
 А тогда, в Оренбурге, он не раз перечитывал рассказ Джека Лондона с 
неослабевающим волнением. И вот однажды Василию очень повезло. Счастливый 
случай как раз и стал причиной, породившей второе достоинство, очень 
пригодившееся Василию в его дальнейшей жизни. 
 А произошло вот что. В 1935 году в стране прошла волна открытия дворцов 
пионеров. Создали такой «дворец» и в Оренбурге. Василий шел как-то по 
центральной Советской улице и увидел об этом объявление. Пионерам предлагалось 
выбрать любой кружок: авиамодельный, литературный, рисования и лепки. И вдруг 
Василий, не веря глазам, прочитал: 
 «Бокс — желающие заниматься, обращайтесь к товарищу Сиднею Дику». Василий не 
пошел, а побежал искать этого Дика. Он представлялся здоровяком с перебитым 
носом и бугристыми мышцами. И каково же было разочарование, когда Сидней 
оказался маленьким седым старичком, но, правда, с перебитым носом. И еще был он 
настоящий американец. Во время каких-то соревнований, еще до революции приехал 
с командой в Россию, но в первом же бою в Москве сломал палец и не мог выходить 
на ринг. «Мухач» большой привлекательности для публики не представляет, без 
него можно обойтись, и антрепренер, чтобы не тратиться на гостиницу и обратный 
билет, просто выгнал Сиднея, сказав: «Заработай на возвращение сам. Ты и так