— Ну и дьявол! — восхитился Василий. — Все же влез. Ох, и дадут ему фрицы 
жару!.. Вот чертов Куржак, ни себе, ни людям покоя не дает. Помогать надо. 
Подъем, ребятки! А ты, Епифанов, здесь с саперами оставайся, встретишь штаб. 
 — Мне бы с вами! — попросился Епифанов. 
 — Нет, сержант, кончилось наше с тобой взаимодействие. Теперь твое дело — 
землю копать. Готовь НП, Караваев в тылу не засидится. 




 Выпрямили Курскую дугу 


 О подготовке немцами нового грозного наступления на Курской дуге весной 1943 
года первыми вызнали те разведчики, что носили немецкую форму и работали в 
глубоком тылу врага, в его штабах и государственных учреждениях. Но и для 
Ромашкина вместе со всем его взводом перед этой битвой дел было невпроворот. 
Недаром зачастил в блиндаж разведвзвода Гарбуз — теперь уже не комиссар, а 
замполит. 
 Разведчики с интересом разглядывали его темно-зеленые погоны с малиновыми 
просветами и звездочкой в центре. По приказу погоны полагались всем еще с 
января, но пока их шили в тылу, пока везли на фронт, времени прошло немало. 
 — Скоро, скоро и вас обрядим, — обещал Гарбуз. — В дивизии погоны получены. На 
днях привезут и нам. А сейчас прошу внимания. 
 И в который уже раз заводил речь о задуманной в немецком генеральном штабе 
операции, о том, какие надежды связывает с нею Гитлер и насколько важно для 
нашего командования постоянно быть в курсе событий, происходящих по ту сторону 
фронта. 
 А тем временем весь полк все глубже и глубже закапывался в землю. Сеть свежих 
траншей покрыла поля, холмы, опускалась в лощины, уходила в перелески. Каких 
только позиций не настроили многострадальные солдатские руки — основные, 
запасные, отсечные, ложные, передовые, тыльные! Руки эти перелопатили столько 
родной земли, что ладони покрылись сначала твердыми, как роговица, обычными 
трудовыми мозолями, потом стали появляться белые прозрачно-водянистые волдыри, 
потом волдыри заполнились розовой сукровицей, а затем кожа порвалась в клочья, 
обнажив живое мясо, прилипавшее к рукояткам лопат. 
 Строительство оборонительных сооружений ежедневно проверяли офицеры из 
управления дивизии. Не сидело в штабе и армейское начальство. Однажды в полк 
прибыл член Военного совета армии генерал-майор Бойков. Командиру полка, 
начальнику штаба, начальнику артиллерии и другим, кто намеревался сопровождать 
его, сказал: 
 — Свиты не надо. Пойду по батальонам только с Гарбузом. Свиту немец заметит, 
работать не даст, больше придется лежать под обстрелом. 
 Начальника политотдела дивизии, который приехал вместе с ним, тоже ввернул: 
 — Ты, Борис Григорьевич, действуй по своему плану… 
 К середине дня Бойков обошел почти всю оборону полка и позвонил Караваеву из 
правофлангового батальона: 
 — Кирилл Алексеевич, мы закончили, сейчас возвращаемся. Соберите-ка минут 
через двадцать работников штаба и командиров специальных подразделений, которые 
поблизости окажутся. 
 — Пообедать бы надо, товарищ одиннадцатый, — напомнил Караваев. 
 — А мы уже пообедали, — ответил Бойков. — Вот здесь, где я теперь нахожусь. 
Должен сказать, харч мне понравился. Солдат любит, чтобы в супе ложка стояла. 
Мы с Андреем Даниловичем проверили — ложка стоит!.. И мы, и солдаты довольны… 
 Среди приглашенных на совещание оказался и Ромашкин. Собрались в самом большом 
из штабных блиндажей. От скопления людей здесь было душно, хотя двери раскрыли 
настежь. 
 Генерал сбросил пыльную плащ-палатку у входа. Румяный и бодрый, шагнул, 
пригибаясь, под низкую притолоку. На груди у него маленьким ярким солнышком 
светилась Золотая Звезда Героя Советского Союза. Василий первый раз в жизни 
увидел так близко человека, удостоенного самой высокой боевой награды. 
 — За что? — показав глазами на Звезду, шепотом спросил он капитана Люленкова, 
сидевшего рядом, 
 — За штурм линии Маннергейма, — тоже шепотом ответил капитан. — Он тогда 
комиссаром полка был… 
 Бойков сначала высказал свое мнение о состоянии обороны полка. Похвалил — 
хорошо поработали. Посоветовал обратить внимание на стык с соседом справа. 
 Подробно рассказал о положении на фронтах. Много и с уважением говорил также о 
тружениках тыла. Приводил цифры и заверения рабочих, колхозников о том, что они 
дадут все необходимое для победы. 
 Перед отъездом Бойков спохватился: 
 — Кирилл Алексеевич, чуть не забыл спросить: среди ваших знакомых есть инженер 
Початкин? 
 — Инженер? У меня сосед под Москвой — Початкин. Старик, участник гражданской 
войны. 
 — Нет, этот молодой. Сегодня утром его задержали тут поблизости. Думали, 
местный житель. Проверили документы — москвич. 
 — Подождите, не Женька ли Початкин? 
 — Точно, Евгений! 
 — Так это сын моего соседа!