- Товарищ сержант, - перебил Ниязбекова Ченцов, - товарищ сержант, бросьте вы с 
этой занудой спорить, надо о лейтенанте подумать.
Солдаты выжидающе смотрели на сержанта. Фактически он был командиром взвода, 
Лейтенант Шатров, поначалу горячо взявшийся за работу, потом как-то от нее 
отошел. Занятия по расписанию проводил неинтересно. После окончания занятий 
куда-то исчезал. Не было у него времени поговорить с солдатами, просто побыть с 
ними, посидеть в ленкомнате, расспросить о домашних делах или помочь во время 
самоподготовки. Вот лейтенанты Анастасьев и Антадзе с солдатами постоянно. А 
Шатров как служащий в каком-нибудь учреждении отсидел свои часы, и шабаш. Будто 
не с людьми работает!
Ниязбеков давно уже во всех этих вопросах заменил лейтенанта, и поэтому взвод 
держался по результатам боевой подготовки на приличном уровне.
Ниязбеков после слов Ченцова задумчиво сказал:
- Помочь ему, к сожалению, мы едва ли сможем. На заседании офицерского суда 
чести нам не полагается присутствовать.
- А может быть, мне пойти к командиру полка? - спросил Ченцов. - Ведь все из-за 
меня заварилось.
- Конечно, как потерпевший, вы можете заявить, что не имеете претензий к 
лейтенанту. Но боюсь, дело не только в ЧП, которое с вами произошло, все также, 
будто размышляя вслух, негромко говорил Ниязбеков.
- А может, все же сходить? - настаивал Ченцов.
- Сходите, - согласился сержант, - хуже от этого не будет. Как вы думаете, 
ребята?
- Конечно надо, - заговорили солдаты.
- Давайте всем взводом пойдем, - предложил Колено.
- Вот этого делать нельзя, - возразил сержант. - Это просто ни к чему. Да и по 
уставу коллективные заявления высказывать не полагается. Ченцов спросил наше 
мнение, мы ему по-товарищески посоветовали, а дальше пусть решает сам.
- Так я пойду, - сказал Ченцов. - В штабе окна светятся. Может быть, командир 
еще там. А то завтра с подъема опять занятия, и времени не вырвешь сбегать.
В ярко освещенном коридоре Ченцова остановил дежурный:
- Вы к кому?
- К командиру полка.
- Зачем?
- По личному делу.
- Разрешение у своего командира спрашивали? - оглядывая невысокую, подтянутую 
фигуру Ченцова, спросил дежурный.
- Так точно, - ответил Ченцов, не моргнув глазом.
По уставу Ченцову, конечно, полагалось идти по служебной лестнице от младших 
командиров к более старшим. И каждый из них давал бы разрешение идти выше 
только в том случае, если бы сам не смог удовлетворить просьбу Ченцова. Но 
Ченцов понимал - ни командир роты, ни командир батальона ему помочь не могли. К 
тому же их нет в подразделении. Они дома. А суд завтра. Поэтому, отвечая 
дежурному "так точно", Ченцов думал, что обманывает его частично: сержант 
разрешил обратиться к командиру полка, ну а Шатрова об этом и спрашивать 
неудобно, потому что разговор о нем и пойдет.
- Ну что ж, пройдите, - сказал дежурный, - командир еще здесь.
Ченцов подошел к двери, на которой висела черная стеклянная табличка с 
надписью: "Командир части". Солдат постоял, собираясь с мыслями. Затем 
расправил гимнастерку под ремнем, подтянул живот, выпрямился и, приоткрыв дверь,
 воскликнул неестественным голосом:
- Разрешите войти, товарищ полковник!
Кандыбин сидел за письменным столом, разбирал бумаги. Он поднял глаза на 
Ченцова:
- Входите. - Затем встал из-за стола, пожал солдату руку. - Слушаю вас.
- Товарищ полковник, я насчет лейтенанта Шатрова. Не судите его, пожалуйста. У 
меня никакой обиды на него нет. Пустыня, сами знаете, какая она. С кем беды не 
бывает. А я к товарищу лейтенанту Шатрову никаких претензий не имею.
Ченцов сказал все это быстро, на одном дыхании, боясь, как бы не сбиться, не 
оробеть. А высказав, он облегченно вздохнул и вытер со лба крупные капли пота.
Кандыбин внимательно смотрел на солдата. Лицо полковника было спокойно. Ченцов 
даже не подозревал, какую бурную реакцию вызвали его слова в душе Кандыбина.
Это длилось всего несколько секунд. Полковник, не склонный к сантиментам, вдруг 
почувствовал горячий прилив любви и уважения к солдату. Он смотрел на 
невысокого Ченцова, на его по-мальчишески оттопыренные уши, на мягко очерченный 
рот, на широковатый, как бы слегка расплющенный нос, потом негромко сказал:
- Садись, Ченцов.
- Ничего, я постою, - смущенно сказал солдат.
- Садись, поговорить хочу с тобой.
Ченцов подождал, пока сел полковник, а потом уж осторожно опустился на краешек 
стула.
- Расскажи мне о себе. Откуда ты, кто родители, где учился, кем работал, - 
попросил командир полка.
Не понимая, зачем это нужно полковнику, но улавливая его доброжелательный тон, 
солдат успокоился.
- Жил я в деревне Зыкино, она в Оренбургской области находится. Там и учился. 
Окончил десять классов. Отец на фронте погиб. Мать и сестра работают в колхозе. 
Я тоже до армии работал в колхозе.
- Кем?
- В полеводческой бригаде.