Алексей просидел в кабинете больше часа. Разговор шел урывками.
- Будете служить в роте капитана Зайнуллина... Опытный офицер. Есть чему 
поучиться. Кремень.
Полковник подписал бумагу, отдал ее тому, кто принес. Повернулся к лейтенанту:
- Рота - лучшая в полку, краса и гордость. Стреляет только отлично.
Зазвонил телефон. Кандыбин взял трубку. Коричневое от загара лицо его 
посветлело, он заулыбался:
- Молодцы!.. Очень хорошо придумали! Надо всему личному составу рассказать. Это 
пример сознательного отношения к службе. Приду посмотреть обязательно! - 
Положил трубку - и Алексею: - Вот какие у нас люди! В гарнизоне трудно даже с 
питьевой водой. А как мыть автомобили? Мыть-то полагается! Так шофера что 
придумали? Сделали небольшой бассейн, заполнили его водой и моют свои машины. 
Место же оборудовали так, что вода стекает назад в бассейн - отстаивается и 
опять пошла в дело.
Полковнику положили на стол еще какие-то бумаги. Он читал, подчеркивал, коротко 
бросал пришедшему:
- Это на контроль. Кирпичом пусть займется Торопов. И чтоб точно к указанному 
сроку!
Шатров следил за лицом командира полка. После рассказа о находчивости шоферов 
полковник выглядел моложе и бодрее. Покончив с бумагами, он вновь обратился к 
Алексею:
- А шофера молодцы! Таких дел в полку много. В вашей роте народ особенно 
подтянутый.
Полковника опять прервал звонок.
- Не разрешаю! - строго ответил он, послушав минуту. - Лучше дайте отпуск 
солдату из роты, он целый день на жаре. Писаря - не разрешаю. Не перегружен, 
сидит в комнате, вентилятор на него, наверное, дует. Нет, не поедет!
Он сердито стукнул трубкой по аппарату и пояснил Шатрову:
- Моду взяли писарей в отпуск посылать! Крутятся около начальства, жужжат в уши.
 И кое-кто попадается на удочку. Ходатаи!.. Лимит на отпуска невелик. Солдата 
нужно поощрять. Из роты, батареи. Он трудом, потом, мозгами, как те шофера, 
держит на себе всю боеготовность.
Полковник поглядел на часы, взял фуражку:
- У меня занятия. Мы с вами еще побеседуем. Не пугайтесь нашей жары и песков. 
Привыкнете. Служба у вас только начинается. Впереди много других мест, и все 
они будут легче этого. Кто послужит в Каракумах, становится навсегда 
жизнерадостным. Любой ручеек, лужайка, роща его радуют. Люди, побывшие в 
пустыне, знают цену красотам природы. Вам повезло - вы начинаете здесь службу. 
Нам, старикам, труднее - дело идет к финишу. Ну, желаю успехов. Хочу 
предупредить вас на прощание: выбирайте друзей тщательнее. Есть у нас, к 
сожалению, отдельные субчики - не попадайте под их влияние.
Первый день Алексей только представлялся да знакомился. Побывав у всех 
заместителей командира полка, у командира батальона и его заместителей, Шатров 
наконец предстал перед своим непосредственным начальством командиром роты 
капитаном Зайнуллиным. Это был низкорослый крепыш с загоревшим до черноты лицом.
 Глаза суровые, голос глухой, не по росту басовитый.
Зайнуллин коротко рассказал о роте. Спросил Шатрова о прошлой жизни. О планах 
на будущее. Иногда задавал странные вопросы:
- Постель имеете?
- Нет, но я куплю...
- Пока наживете, можете взять у старшины солдатскую. Комнату нашли?
- Еще нет.
- Выбирайте хозяйку постарше. Спокойнее будет. Завтра день на устройство. Об 
остальном будем говорить после.
Шатров ушел от командира роты, чувствуя неприятную робость. Зайнуллин и 
понравился и не понравился. Шатров уважал строгих, уверенных в себе людей, 
хотел быть на них похожим. Но знал - служить у таких командиров очень тяжело. 
Шатров пытался себя успокоить: "На выпускном вечере капитан Потресов пожелал 
мне попасть к строгому командиру - это сбылось. Видно, крут и груб этот 
Зайнуллин. Ну да ничего. Потерпим". Но сомнение и страх все же охватывали 
молодого лейтенанта, когда он вспоминал обгоревшее на солнце лицо капитана и 
особенно его воспаленные глаза. "Сегодня беседовал просто для знакомства, и то 
сердце холодело. Попади к нему с какой-нибудь виной - прожжет глазами".
Уже под вечер Алексей зашел в комсомольское бюро - встать на учет. Секретарь 
полковой организации лейтенант Золотницкий приветливо заулыбался Шатрову, сразу 
заговорил на "ты".
- Садись. Из Ленинского училища?
- Да.
- Однокашники. Я два года назад окончил.
Золотницкий расспрашивал о преподавателях, командирах. Вспоминали забавные 
случаи из жизни в училище. Общительный и веселый, лейтенант Золотницкий, 
казалось, был создан для комсомольской работы. Он был комсомольским вожаком не 
по должности, а по призванию - бурный, напористый, вечно что-то организующий. 
Комсомольцы полка между собой звали секретаря Золотцем. Причем вкладывали в это 
слово не тот презрительный смысл, которым порой наделяют людей неприятных - вот,
 мол, попалось нам "золотце"! Нет, Коля Золотницкий был уважаем, к нему бежали 
со всеми неразрешенными вопросами. Даже когда нужно было переубедить в 
чем-нибудь полковника Кандыбина, приходили к секретарю.
"Коля!.." - говорили офицеры. "Товарищ лейтенант! - обращались солдаты. - Ну 
нельзя же так! Мы хотим как лучше, а он!.." "Ничего, я попрошу командира!" -