фотографиям русских крестьян. А видели ли вы, скажем, фотографию Петьки - 
офицера Петра Исаева, ординарца Чапаева? Или самого Василия Ивановича? 
Посмотрите. Страшный анекдот открывается, сюрреалистический опять же... 
Иконописные лики, царственная стать... Только такая добрая людская порода и 
могла размахнуться на одну шестую часть земли.
Думал я об этом, в отсвете политических катаклизмов глядючи на своего 
племянника. Он же своими длиннющими руками доставал из изящного рюкзака и 
ставил в ряд часы: полуметровый филин из резного дерева держит в когтях 
циферблат - собственное рукоделие. Привез он их из Минска на продажу, но надо ж 
было так подгадать! Весь минувший день ходил с черным филином в руках по Арбату,
 все более недоумевая, почему от него в стороны шарахаются люди.
Все сотворенные племянником филины мистически напоминали российского президента,
 при этом стрелки зажатых в когтях часов смотрели в разные стороны, как бы 
символизируя сбившееся течение времени.
- Однако... Антон?! - появился отец. Он уже отбегал с мухобойкой, отрапортовал 
мне политические новости, просветил дворницу, дал кругаля по городу и вернулся, 
заряженный бодростью. - Ого-го-го, какой вымахал!
Дед и этого внучонка видел лишь в раннем детстве, но узнал сразу.
- Твоей резьбы? - признал он и рукоделие. - молодец! В нашу породу! А здесь 
надо было бархоткой...
Посмотрел еще мгновение, отстранившись, и перешел к делу.
- Так, говорить будем после, айда, Антон, телевизор мне поможешь донести. Они 
меня, понимаешь, здесь не прописывают, я ухожу к женщине. Она живет одна, дети 
отдельно. Молодая, на четырнадцать лет моложе. Но это нам ничего. Образованная, 
не то что эта, голова трясется... У нее телевизор есть, но квартира 
двухкомнатная: она захотела отдохнуть, а я же без "новостей" не могу - я 
включил себе и смотри!..
К новой жене - с другим внуком! Благо, телевизор небольшой. Поднял его Антоша 
во весь свой рост, поставил на плечо, и подались.
На этот раз пассия отца жила на другом конце города, поэтому племянник вернулся 
нескоро. С деликатной, как бы таящейся улыбкой рассказал, что бабушка 
"подкрашенная", "с укладкой", приняла его довольно любезно, долго расспрашивала,
 а потом выдвинула условие, что с дедушкой она зарегистрируется только в том 
случае, если тот переведет на ее сберкнижку все свои сбережения... Отец с 
полгода назад продал однокомнатную хрущевку в Узбекистане, время перемен 
позвало его в Россию. Она и изначальная сумма была копеечной, но инфляция и ее 
объела, и теперь, после покупки телевизора, у него оставалось по тем ценам 
примерно на кожаный пиджак. Но отец в этом смысле жил по послевоенным меркам и 
казался себе богатеем. Как, впрочем, и редкостная его мастеровитость выражалась 
в нем на послевоенный лад. Увидел, скажем, что на двери лоджии нет ручки, 
располосовал большую консервную банку, скрутил, такую присобачил, чтоб уж 
взяться, так взяться!..
За день я замучил телефонный диск, тщетно пробиваясь к Б., человеку о т т у д а,
 где меняют режимы в стране. Племянник и сын обошли коммерческие лавки нашего 
городка, довольствуясь все тем же мистически пугающим эффектом от демонстрации 
черных филинов с часами в когтях.
Отец объявился лишь к вечеру. Непривычно озадаченный, приглушенный. Заметно 
обозначились старческие, потянувшиеся к ушам плечи. К прежним условиям 
образованная, молодая жена добавила новые требования: суженый должен оформить 
ежемесячное перечисление на ее расчетный счет своей ветеранской пенсии, по 
крайней мере ее семьдесят пять процентов... Что-то отцу в понимании 
происходящего было явно неподвластно.
- К Настеньке сейчас по пути завернул, - с нежнейшим трепетом признался он, - 
родня ее набаламутила и убежала. И сидит опять старуха одна, головой качает...
Не знаю, как он провел ночь, но еще светало, когда раздался звонок. На пороге 
был отец с телевизором в инвалидной коляске.
- Будить вас не стал, у Ивана, под вами живет, коляску взял: он каждый день в 
пять жену на прогулку вывозит... Пойду верну.
Автобусы еще не ходили, получалось, он уже дважды сносился туда-сюда, прикатил 
через весь город телевизор! Н-да!.. Однако и ночка была у молодых!
Пояснять отец ничего не стал. Лишь сказал, энергично растопырив пятерни:
- Не та тут у вас в Москве старуха! Не та!
К началу рабочего дня он вернулся к прежней установке: с красными книжечками к 
главе администрации.
- Я ему свою ветеранскую, а ты свою - бахнем ему об стол!
Прежний наш разговор все-таки возымел действие, и отец отказался от мысли 
тыкать книжкой в нос.
- Да этот глава, поди, сидит там сейчас, хвост прижал! - Я становился 
изощреннее, овладевая отцовской терминологией.
Это убедило. Мы отправились не в администрацию, а в паспортный стол.
Я пристроился было к очереди, но тятя - ветеран! - процокав лыжной палкой о 
керамическую плитку, вошел прямиком в кабинет начальника. И скоро из кабинета 
раздался душераздирающий крик:
- Пропорю, гад!
Я опрометью бросился на голос, распахнул дверь и увидел: полный человек в форме 
майора милиции, вобрав в себя живот, стоит у белой стены, за креслом, а дед, 
неистово потрясая палкой, целится в него блистающим острием. За другим столом, 
в углу, также белый и прямой, как бы завис сержантик.
- Я что, дурака перед вами валять пришел?! - наступал дед. - Вова, покажи ему 
руку! - отец схватил меня за запястье, ткнул ладонь в глаза майора, а рядом