отведены. Я посылаю в Центр донесение: в обозримом будущем немцы не будут 
предпринимать никаких попыток высадиться в Англии. Вскоре мы получаем 
подтверждение — войска перебрасываются на Восток. Три германские дивизии (4, 12 
и 18я), еще недавно дислоцированные на побережье Атлантики, теперь размещены в 
Польше, близ Познани.
     18 декабря 1940 года Гитлер подписывает директиву № 21, более известную 
под названием «план Барбаросса». Первая же фраза этого текста не оставляет 
сомнений: «Германские вооруженные силы должны быть готовы, до окончания войны 
против Великобритании, разгромить Советскую Россию в ходе быстрой военной 
кампании». Раздобыв копию этой директивы, Рихард Зорге немедленно пересылает ее 
в Центр50. Идет неделя за неделей, командование разведывательной службы Красной 
Армии получает одно за другим донесения о военных приготовлениях вермахта. В 
начале 1941 года ШульцеБойзен отправляет в Центр точные данные о намеченных 
операциях на Востоке: массированные бомбардировки Ленинграда, Киева, Выборга, 
количество участвующих дивизий… В феврале я передаю детальную шифровку, где 
указываю точное число дивизий, выведенных из Франции и Бельгии и отправленных 
на Восток. В мае при содействии советского военного атташе в Виши Суслопарова 
сообщаю план предусмотренного нападения и указываю его изначально фиксированную 
дату — 15 мая, потом дополнительно информирую об ее изменении и докладываю 
окончательно назначенный срок. 12 мая Зорге уведомляет Москву, что сто 
пятьдесят германских дивизий сконцентрированы вдоль границы. 15 мая он передает 
дату «21 июня» как день начала военных действий. Та же дата подтверждается и 
ШульцеБойзеном из Берлина.
     Этой информацией располагает не только советская разведслужба. 11 марта 
1941 года Рузвельт передает советскому послу информацию о «плане Барбаросса», 
добытую американскими агентами. 10 июня аналогичные сведения представляет 
заместитель министра иностранных дел Великобритании Кадоган. Советские 
разведчики, работающие в приграничных зонах Польши и Румынии, шлют подробные 
донесения о концентрации войск.
     Но тот, кто нарочно закрывает глаза, конечно, не увидит ничего даже при 
самом ярком свете. Это относится к Сталину и к его окружению. Он предпочитает 
доверять своему политическому нюху, нежели секретным донесениям, которыми 
завален его письменный стол. Но, похоже, Сталин утратил и обоняние. Убежденный 
в том, что пакт с Германией подписан на вечные времена, он продолжает 
посасывать «трубку мира». Его военная секира зарыта в землю, и он не торопится 
взять ее в руки.
     Через тридцать лет после окончания войны маршал Голиков официально 
подтвердил ценность информации, полученной в те времена:
     — Советская разведка своевременно узнала дату нападения на СССР и в нужный 
момент забила тревогу. Разведка представила точные сведения, касающиеся 
военного потенциала гитлеровской Германии, точные цифры численности вооруженных 
сил, количество вооружений и стратегических планов командования вермахта.
     Голиков имел все основания для подобного заявления. С июня 1940 года по 
июль 1941 года51 он был начальником ГРУ — Главного разведывательного управления 
Красной Армии. Но если советский Генеральный штаб был так хорошо осведомлен, то 
разве Голиков не мог бы объяснить причины катастрофы после нападения немцев на 
СССР. Ответ, бесспорно, заключен в записке, разосланной тем же Голиковым 20 
марта 1941 года по всем звеньям подчиненной ему разведки:
     «Все документы, указывающие на близкое начало войны, должны 
рассматриваться как фальшивки, происходящие из британских или даже германских 
источников»52.
     На полях самых важных донесений, поступающих от Зорге, ШульцеБойзена или 
Треппера, Голиков делает пометку «двойной агент» или «британский источник».
     Голиков далеко не единственный пример. Многие другие тоже переписывают 
историю наново. В 1972 году в Москве состоялось совещание, посвященное книге 
историка Некрича «1941 год, 22 июня». Генерал Суслопаров взял слово, чтобы 
рассказать, как, будучи военным атташе в Виши, он поставил Москву в известность 
о предстоящем вскоре нападении Германии. Жаль, что я не мог присутствовать на 
этом совещании.Я, несомненно, заставил бы Суслопарова быть более скромным. 
Всякий раз, когда я приносил ему информацию о военных приготовлениях против 
Советского Союза, он снисходительно похлопывал меня по плечу и говорил:
     «Дорогой друг, я передам ваше сообщение, но, поверьте, только ради вашего 
удовольствия».
     21 июня 1941 года Максимович и ШульцеБойзен подтверждают, что вторжение 
вСССР назначено на завтрашний день. Еще есть время поднять Красную Армию по 
тревоге. Мы с Лео Гроссфогелем мчимся в Виши. Как обычно, недоверчивый 
Суслопаров пытается переубедить нас:
     — Вы абсолютно заблуждаетесь, — говорит он нам. — Сегодня я встретился с 
японским военным атташе, прибывшим из Берлина. Он меня заверил, что Германия не 
готовится к войне. На него можно вполне положиться.
     Я же предпочитаю верить моим информаторам и продолжаю настаивать на 
отправке шифровки, пока Суслопаров не отдает распоряжение об этом53. Поздно 
вечером возвращаюсь к себе в отель. В четыре утра хозяин гостиницы будит меня и 
кричит:
     — Вот мы и дождались, месье Жильбер, Германия начала войну против 
Советского Союза.
     23 июня в Виши прибывает Волосюк, военновоздушной атташе при Суслопарове, 
покинувший Москву за несколько часов до начала войны. Он говорит мне, что перед 
отлетом его вызвали к моему начальнику, который заявил: «Вы скажете Отто54, что 
я передал большому хозяину информацию о непосредственной угрозе нападения