смертные приговоры, не подлежавшие обжалованию и неизменно завершавшиеся 
приведением их в исполнение. Так, наш старый товарищ из польской партии, 
Шварцбарт, тоже предстал перед судом (в нашем университете он занимал пост 
партийного секретаря, а затем играл важную роль в Биробиджане). Его бросили в 
тюрьму. Там он почти ослеп. Вскоре его вывели на рассвете в тюремный двор и 
привязали к столбу. Стрелковое отделение стояло наготове. Прежде чем умереть, 
он в последний раз выкрикнул слова глубокой веры в революцию, когда же раздался 
залп и старый боецкоммунист рухнул на землю, из камер стало доноситься могучее 
пение «Интернационала».
     Подобно Шварцбарту, одному из секретарей Еврейской автономной области, 
были еще тысячи коммунистов с гордо поднятой головой, смотревшие смерти в лицо. 
Эсфирь Фрумкина, самоотверженная и пламенная коммунистка, долгие годы была 
ректором нашего университета. В 1937 году, несмотря на тяжелую болезнь, ее 
арестовали и посадили в камеру на Лубянке. Во время следствия ей устроили очную 
ставку с одним «подготовленным» свидетелем обвинения. Вне себя от гнева, 
игнорируя следователей и охранников, Эсфирь рванулась к доносчикуклеветнику и 
плюнула ему в лицо. Ей вынесли приговор без права обжалования, и она умерла в 
стенах Лубянки.
     В том же 1937 году Университет национальных меньшинств был расформирован и 
заменен какимто «институтом иностранных языков», в котором была установлена 
железная дисциплина. А двери университета закрылись. Сколько наших товарищей, 
входивших и выходивших через них, были умерщвлены!
     
9. ИСТРЕБЛЕНИЕ КОМАНДНЫХ КАДРОВ КРАСНОЙ АРМИИ
     
     Теперь хотелось бы высказать все, что знаю о ликвидации Тухачевского и его 
товарищей. 11 июня 1937 года московские газеты сообщили об аресте маршала 
Тухачевского и семи высших военачальников Красной Армии23. Герои гражданской 
войны, старые коммунисты обвинялись в преднамеренной подготовке поражения 
Советского Союза и восстановления в стране капитализма. Уже на другой день весь 
мир узнал, что Тухачевский, Якир, Уборевич, Примаков, Эйдеман, Фельдман, Корк и 
Путна были приговорены к расстрелу и казнены. Девятый высший офицер, начальник 
Политического управления РККА Гамарник, покончил жизнь самоубийством. Красная 
Армия оказалась обезглавленной.
     Как же это случилось? В свое время возникли и с годами усугубились 
глубокие разногласия между Тухачевским и его генеральным штабом, с одной 
стороны, и руководством партии — с другой. Официальной теории Сталина — ведение 
боевых действий на чужой территории — Тухачевский, с беспокойством следивший за 
военными приготовлениями третьего рейха, противопоставлял концепцию 
неизбежности мирового конфликта, к которому следует готовиться. На одной из 
сессий Верховного Совета в 1936 году он заявил, что полностью убежден в 
возможности развертывания войны на советской земле.
     Впоследствии история укажет на ошибку Тухачевского: она заключалась в том, 
что он слишком рано оказался прав… В момент, когда против него выдвинули 
указанные обвинения, оппозиции всех видов уже были ликвидированы и Сталин 
железной рукой правил государством. Красная Армия была последним, еще не взятым 
им бастионом, только она одна еще не подпала под его безраздельное влияние. 
Сталинское руководство считало уничтожение командных кадров армии экстренной 
задачей. Правда, военачальники, о которых шла речь, прославились как испытанные 
старые большевики, отличившиеся в ходе Октябрьской революции и гражданской 
войны, и объявить, скажем, того же Тухачевского «троцкистом» или «зиновьевцем» 
значило выстрелить вхолостую. Нужно было действовать очень резко, очень жестоко.
 Чтобы нанести по армии смертельный удар, Сталин воспользовался услугами 
Гитлера.
     В 1943 году гестаповец Гиринг — начальник зондеркоманды «Красный оркестр» 
— сообщил мне помимо подробностей о деле Пятницкого также и информацию о 
заговоре против Тухачевского…
     В 1936 году Гейдрих, начальник службы безопасности, полиции Германии и СД, 
принимает в Берлине бывшего офицера царской армии генерала Скоблина. Этот 
генерал без армии утешается в своей бездеятельности тем, что играет роль 
двойного агента высокого уровня: в течение долгих лет он по заданию советской 
разведки вращался среди белогвардейцев в Париже и одновременно заигрывал с 
германскими секретными службами. В общем, весьма сомнительная фигура. Однако 
новость, которую он принес Гейдриху, была очень существенна: из вполне надежных 
источников ему стало известно, что маршал Тухачевский замышляет вооруженное 
восстание против Сталина. Гейдрих докладывает об этом в самую высокую 
нацистскую инстанцию, и там прикидывают, как лучше поступить. Возможны только 
два варианта: либо не вмешиваться в дела первого заместителя наркома обороны, 
либо, напротив, насторожить Сталина, подбросив ему компрометирующие 
Тухачевского документы о его сговоре с вермахтом.
     Гитлеровцы останавливаются на втором варианте. Из фальшивых документов за 
трое суток спешно составляется досье «разоблачительного» характера. Показать, 
что Тухачевский был в контакте с германским генштабом, нетрудно, поскольку еще 
до прихода нацистов к власти представители обеих армий регулярно встречались, а 
Советское правительство даже создало военные училища для подготовки кадров 
немецких офицеров. Все «доказательства» собираются в непосредственном окружении 
Гитлера, и секретным службам рейха ничего не стоит подсунуть их руководителям 
СССР. Если верить мемуарам Шелленберга, ведавшего в то время германской 
контрразведкой, то дом, где находились указанные документы, был намеренно 
подожжен, а какойто специально предупрежденный об этом чешский агент вытащил