Первым допрашивал Пиери-Пьерэ полицейский чиновник Клод, который 
руководил его задержанием; после допроса Клод установил, что задержанный 
проживал в дешевом отеле под фамилией Андреас и что в одной с ним комнате жил 
некий де Сильва, выдававший себя за португальца. 
      Португальца арестовали и обыскали; он предъявил паспорт, выданный 
португальским консульством в Лондоне; это не помешало без труда опознать в нем 
де Рудио, подозрительного типа из Рио-де-Жанейро. При обыске у него в комнате 
нашли револьвер, патроны, кинжал с рукояткой из слоновой кости, письмо и бумаги,
 позволившие Клоду быстро установить личность арестованного. Оказалось, что де 
Рудио и Пиери были знакомы с неким бывшим военным Гомесом, он же Пьер Сюринэ, 
на которого указал полиции официант одного из ресторанов. Гомес имел 
неосторожность выдавать себя за англичанина и действовал в качестве "слуги" 
главного конспиратора Орсини. Вскоре после того как произошли взрывы, официант 
видел, как Гомес выглядывал из окна ресторана, находившегося наискосок против 
Оперы. Он казался крайне взволнованным и даже размахивал револьвером, чем и 
обратил на себя особое внимание. 
      Сам Орсини, человек до такой степени безрассудный и легкомысленный, что 
Мадзини прозвал его "пустозвоном", - также вздумал выдавать себя за английского 
коммерсанта. Он действовал под фамилией Олсоп и построил свой шифр на терминах 
пивоварения. Схваченный в ту же ночь, Орсини вместе с другими бомбометателями 
попал в расставленную полицейскую ловушку. Однако следует подчеркнуть, что 
полиция и разведка не проявили во всем этом деле никакой находчивости, а 
попросту использовали счастливый случай. 
      Всех задержанных по этому делу судили спустя пять недель; Орсини и Пиери 
отправили на гильотину, де Рудио и Гомеса приговорили к пожизненной каторге. 
Осколки бомб и пуль оставили следы не только на стенках кареты Наполеона III, 
но и на внешней политике Франции. Между недавними союзниками по Крымской войне 
начались трения; Сардинии был заявлен резкий протест "против экспорта 
итальянцев-бомбометателей"; ещё большее озлобление вызвало то обстоятельство, 
что Орсини и прочие нашли себе приют в Англии и там вынашивали свои планы. 
      Парламентский либерализм во Франции разлетелся вдребезги, как фонари 
перед Оперой. Имперские власти были облечены чрезвычайными полномочиями и 
получили право арестовывать и ссылать своих противников без суда; генералу 
Эспинасу было поручено осуществление этой противоречившей закону процедуры. 
Около четырехсот человек арестовали, причем все эти лица не имели никакого 
отношения ни к Орсини, ни к его бомбистам. Эспинас придумал изумительное 
средство: он потребовал определенной "квоты" арестов для каждого департамента 
Франции! 
      Именно в это время де Морни, сводный брат императора, активно вмешался в 
деятельность тайной полиции. Авантюрист, дэнди, знаток предметов искусства и 
спекулянт, де Морни являл собой образец мастера шпионажа. Темное происхождение 
нисколько ему не мешало, официальную информацию он ловко использовал для своих 
личных спекулятивных махинаций. Когда же этот авантюрист сменил политическое 
поприще, императорская секретная служба фактически осталась без вождя. Она 
работала так же плохо, как и любая другая отрасль государственного управления. 
      И этой низкопробной и дурно организованной секретной службе Франции 
вскоре пришлось вступить в состязание с прусской разведкой, возглавляемой самим 
"королем шпионов" Вильгельмом Штибером. Надвигались крупные политические 
перемены, весьма важные и притом совершенно не предвиденные Наполеоном III и 
его режимом. 
      Впервые после того как Шарнгорст и Штейн перехитрили Наполеона I, вообще 
впервые после Фридриха II, Пруссия приступила к организации секретной службы, 
достаточно сильной, чтобы начать тайное наступление против Франции. И сделал 
это возможным столь выдающийся государственный муж, как Бисмарк. Орудием его 
был Штибер - патриарх секретной службы и самый умный помощник "Железного 
канцлера" в области шпионажа мирового масштаба. 
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ 
      Штибер - мастер шпионажа 
      Вильгельм Штибер, знаменитый прусский мастер шпионажа, доказательство 
того, что человек, даже начавший свою деятельность мелким доносчиком, может при 
настойчивости подняться до олимпийских высот международного негодяйства. Многие 
крупные мастера интриги и шпионажа, фигурирующие в наших очерках секретной 
службы, были почтенными людьми, которых побудили заняться шпионажем 
обстоятельства или интересы национальной политики. Совсем другое дело Штибер, 
который из мелкого, безвестного и малообещающего типа в начале своей 
деятельности превратился в талантливейшего шпиона своего времени. Его 
подпольная работа была хитроумно согласована с политическими планами Бисмарка, 
направленными на создание новой Германской империи. 
      После заточения Наполеона на остров св. Елены и ликвидации его армий 
Европа пережила длительный период торжествующей реакции, распространившейся по 
всему континенту. И 3 мая 1818 года родился тот, кому суждено было стать самым 
ловким из сторонников реакции. 
      Штибер родился в семье мелкого чиновника в Мерзебурге, небольшом городке 
Прусской Саксонии. Его появление на свет отмечено было одним замечательным 
обстоятельством: при крещении он получил имя Вильгельм-Иоганн-Карл-Эдуард на 
манер августейших младенцев императорской фамилии. Возможно, кто-нибудь 
предчувствовал, что этот носитель четырех имен, возмужав, удостоится того, что 
величайший пруссак века назовет его "мой король ищеек". 
      В дни отрочества Вильгельма Штиберы переехали в Берлин, где мальчика 
стали готовить в лютеранские пасторы. Из среды духовенства вышло немало