Мэттьюз опрокинул все обычные представления об ординарном шпионаже и сам нанес 
мастерский удар, который должен был лишь подготовить. 
      Политическое дезавуирование Мэттьюза, умерившее его пыл и натиск на 
Флориду летом 1814 года, вероятно, стало предметом всеобщих сожалений. Хотя у 
англичан были канадские и другие базы, главные британские операции на материке 
Северной Америки были организованы в расчете на поддержку Испании. Пенсакола 
должна была стать настоящим трамплином, с помощью которого свирепый британский 
лев смог бы сделать свой прыжок. И все же войне 1812 года не суждено было стать 
тем конфликтом, в ходе которого Англия должна была, как обычно, "проиграть все 
сражения, кроме последнего". Последнее сражение, закончившееся победой Джексона 
под Нью-Орлеаном, было почти единственной сухопутяой битвой, которую английские 
войска не выиграли. Джексон занимал сильную позицию, притом он далеко не был 
чрезмерно самоуверен (это он предоставил своему испытанному противнику) и, как 
мы увидим, сумел наладить получение хорошей информации. 
      В мае 1814 года Джэксон был назначен генерал-майором регулярных войск и 
поставлен во главе их на далеком Юге. 
      Сокрушительная победа генерала Джексона пришла через несколько месяцев, 8 
января 1815 года его британский противник Пэкингем либо был введен в 
заблуждение разведкой, либо не сумел точно оценить силу американских 
оборонительных сооружений. И он, и его войска были воспитаны в духе 
пренебрежительного отношения к плохо обученным "колониальным" войскам. Но сам 
Пэкингем и 2 000 его солдат заплатили жизнью за знакомство с меткостью 
ружейного огня неотесанных лесорубов. 
      Во времена Эндрю Джексона существовала пиратская система разведки Жана 
Лафитта. О нем и его сотрудниках было известно, что они помогали Джексону 
защищать Нью-Орлеан от англичан. Речь идет о том самом Лафитте, которого его 
агенты из креолов известили, что губернатор Луизианы собирается оценить его 
голову в 5 000 долларов; он тотчас же начал состязание, предложив 50 000 
долларов за голову губернатора. Сочинялись романтические повести, в которых 
Лафитт за сногсшибательное вознаграждение готовился спасти Наполеона похищением 
с острова Св. Елены. Согласно этой легенде, тайная миссия действительно привела 
Лафитта на берега острова-тюрьмы; но организаторы заговора опоздали: император 
уже умирал. 
      ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ 
      Балтиморские заговорщики 
      Сэмюэль Фелтон, директор железной дороги Филадельфия - Уилмингтон 
Балтимора, вызвал из Чикаго сыщика-профессионала Аллана Пинкертона с группой 
сотрудников и предложил им действовать в качестве контрразведчиков его 
железнодорожной компании. 
      - У нас, - сказал Фелтон, - есть основания подозревать заговорщиков 
Мэриленда в намерении произвести диверсии на нашей дороге с целью отрезать 
вашингтонское правительство от Северных Штатов. Особой угрозе подвергаются 
паромы на Сасквеханне у Хавр-де-Грейса и мосты ниже Уилмингтона. 
      В ту пору в Вашингтоне не существовало ни сухопутной, ни морской военной 
разведки, ни даже разведывательных отделов министерства финансов или 
министерства юстиции. 
      По предложению Фелтона Аллан Пинкертон первым делом двинулся в Балтимору, 
бывшую тогда заведомым рассадником интриг рабовладельцев. Он начал с того что 
снял дом и под именем Э. Дж. Аллена стал вращаться в фешенебельных кругах, где 
вели свою агитацию заклятые враги будущих республиканцев. Под его командой 
находился, между прочим, Тимоти Уэбстер. Будучи уже признанной звездой 
разведывательной службы, он теперь почти случайно стал агентом Севера, 
воевавшего против Юга. На этом посту он с большим мужеством и уменьем 
проработал пятнадцать месяцев, после чего при трагических обстоятельствах сошел 
со сцены. Уроженец Принстауна, в штате Нью-Джерси, Уэбстер сумел прикинуться 
сторонником южан и вскоре ухитрился попасть в кавалерийский отряд, проходивший 
военную подготовку в Перримене и охранявший важную железнодорожную линию 
Филадельфия - Уилмингтон Балтимора от того, что в ту пору, неопределенно 
именовалось "агрессией янки". 
      Другим пинкертоновским "асом" был молодой Гарри Дэвис. Прожив ряд лет в 
Нью-Орлеане и других городах Юга, он хорошо изучил повадки, обычаи, особенности 
и предрассудки тамошней мелкопоместной знати. Он был лично знаком со многими 
вожаками движения за отделение Юга. Изящный красавец, потомок старинной 
французской фамилии, он готовился стать иезуитом, но, убоявшись дисциплины, 
царившей в их среде, обратился к секретной службе, которая больше пришлась ему 
по душе. Дэвис много путешествовал и владел тремя языками; по мнению Пинкертона,
 этот законченный шпион обладал даром убеждения, столь свойственным иезуитам. 
      Ценой затраты времени и денег Фелтона Дэвису нетрудно было произвести 
впечатление на головорезов из отелей Барнума и Гая, которые, мешая 
аристократическую желчь со старым виски, подбадривали друг друга уверениями, 
что "ни один дерзкий янки-выскочка из лесорубов никогда не сядет в 
президентское кресло". На одном из подобных головорезов Дэвис решил остановить 
внимание: это был необузданный юнец по фамилии Хилл. Отпрыск знатного рода, 
офицер добровольческого отряда Хилл вполне серьезно заявил Дэвису: 
      - Если на меня падет выбор, я не побоюсь совершить убийство. Цезаря 
заколол Брут, а Брут был честный человек. Пусть Линкольн не ждет от меня пощады,
 хотя я не питаю к нему ненависти, как иные. Для меня тут главное любовь к 
отечеству. 
      Итак, дело дошло до выбора убийцы. На жизнь Авраама Линкольна готовилось 
покушение. Сыщик, теперь именовавший себя "Джо Говард из Луизианы", использовал