аптекарем Наполеона: 
      "Нынче утром я встретился с французским комиссаром полиции в Вене, 
человеком редкого бесстрашия, непоколебимого присутствия духа и поразительной 
проницательности Мне любопытно было видеть этого человека, о котором я слышал 
тысячи чудесных рассказов Он один воздействует на жителей Вены столь же сильно, 
как иной армейский корпус Его наружность соответствует его репутации. У него 
сверкающие глаза, пронзительный взор, суровая и решительная физиономия, жесты 
порывистые, голос сильный и звучный Он среднего роста, но весьма плотного 
телосложения, у него полнокровный, холерический темперамент. Он в совершенстве 
знает австрийские дела и мастерски набрасывает портреты виднейших деятелей 
Австрии На лбу у него глубокие шрамы, доказывающие, что он не привык бежать в 
минуту опасности. К тому же он благороден и воспитывает двух усыновленных им 
сирот. Я беседовал с ним о "Затворницах" Ифланда и благодарил его за то, что он 
дал нам возможность насладиться этой пьесой". 
      Это было в 1809 году; Шульмеистер, покинув Вену, некоторое время был 
генеральным комиссаром по снабжению императорских войск в походе. Сколь ни 
выгодно было право распределения военных поставок и хозяйственных льгот, все же 
Шульмеистер им не соблазнился и вскоре вернулся к своим прежним обязанностям 
шпиона. Тогда он был уже богат и несколько лет назад купил роскошный замок Мейн 
в родном Эль-засе, а в 1807 году - крупное поместье близ Парижа; оба они стоили,
 по нынешним ценам, свыше миллиона долларов 
      Хотя в тогдашнем своем положении он вправе был именовать себя "шевалье де 
Мейно" и жить роскошно, как помещик, для императорской военной касты он 
по-прежмему оставался смелым и ловким секретным агентом. Своего приятеля, 
Ласаля, отважного командира легкой кавалерии, позднее погибшего при Ваграме, он 
просил уговорить Наполеона пожаловать ему орден Почетного легиона. Ласаль 
вернулся от императора и сказал Шульмейстеру, что Наполеон наотрез отказал, 
заявив, что единственная подходящая награда для шпиона это золото. 
      Последним шансом Шульмейстера стал Эрфуртский конгресс 1808 года встреча 
Наполеона с Александром I, где присутствовали также короли Баварский, 
Саксонский, Вестфальский и Вюртембергский. Там он по представлению Савари был 
назначен руководителем французской секретной службы. Очевидно, он превзошел 
самого себя в доставке значительных и разнообразных сведений. Царь Александр 
жил и развлекался в Эрфурте; Гете, к которому Наполеон внешне всегда проявлял 
большее уважение, также находился там и занимался дипломатией, что внушало 
Наполеону некоторое беспокойство. Шульмейстер писал Савари, что император 
каждое утро первым делом задает ему два вопроса: с кем виделся в тот день Гете 
и с кем провел ночь царь? Оказывалось, что любая из прелестных спутниц 
Александра неизменно являлась агентом начальника французской секретной службы. 
      Менее удалась Шульмейстеру другая задача, выполнения которой требовал 
Наполеон, - слежка за королевой Луизой Прусской. Русский монарх восхищался этой 
красивой и безмерно униженной женщиной и был настроен к ней дружественно. 
Наполеону непременно хотелось ещё более унизить королеву, очернив её, по 
возможности, в глазах царя; и это грязное дело должен был проделать его главный 
шпион. 
      По иронии судьбы, в карьере Карла Шульмейстера в 1810 году наступил 
неожиданный поворот. В этом году состоялся "австрийский брак" Бонапарта с 
Марией-Луизой. Господство Наполеона над Веной, ради которого столько сделал 
Шульмейстер, увенчалось бракосочетанием юной герцогини Марии-Луизы с 
ненавистным победителем её отца. Новая императрица, прибыв в Париж, принесла с 
собой столь сильное австрийское влияния, что шпион вынужден был удалиться. Ему 
не забыли интриг перед Ульмом и Аустерлицем. 
      Шульмейстер удалился, но не в лагерь врагов Наполеона, как поступили бы 
многие его коллеги, как сделали Талейран и Фуше с меньшими на то основаниями. 
Шпион, по-видимому, был искренно признателен Наполеону за полученные богатства 
и поместья. Он продолжал оставаться рьяным контрабандистом и жил в свое 
удовольствие в Мейне, где гостеприимство и благотворительность снискали ему 
уважение земляков-эльзасцев. 
      Враждебность австрийцев не убывала вплоть до 1814 года. После Лейпцигской 
"битвы народов" и поражения французов Эльзас был наводнен союзниками, и полк 
австрийской артиллерии специально послали разрушить поместье Шульмейстера. Во 
время "Ста дней" он примкнул к Наполеону, хотя тот пять лет назад и отверг 
презрительно его услуги. После того как Наполеон был разбит при Ватерлоо, его 
бывшего шпиона арестовали одним из первых, и он спасся только тем, что заплатил 
огромный выкуп. Это сильно подорвало материальное положение Шульмейстера, 
восстанавливать которое пришлось уже не контрабандой, в чем он знал толк, а 
биржевыми спекуляциями, что для шпиона и контрабандиста оказалось слишком 
сложным. 
      Шульмейстер был разорен. Пять лет у него ушло на постепенное собирание 
богатства, десять лет он пользовался немалой властью, Он мог частично сохранить 
и то и другое, как это удалось большинству беспринципных бонапартистов; но 
судьба сбросила его в бездну нищеты, как только кончился "метеорический бег 
Империи". Ему суждено было прожить ещё почти четыре десятилетия (до 1853 года), 
- неимущим, но нельзя сказать что недовольным гражданином Франции, которому 
правительство разрешило содержать в Страсбурге табачную лавчонку. 
      ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ 
      Пролог к отделению южных штатов 
      В Соединенных Штатах на заре их существования секретная служба по 
сравнению с Европой была развита относительно слабо. Но в 1811 году, когда уже 
носились зловещие слухи о замыслах наполеоновской империи против России, мы