шевалье в дипломатический ранг полномочного министра. Шпионское обследование 
английского побережья было успешно завершено, не возбудив ни в ком подозрений, 
и этот предшественник Наполеона среди Бурбонов тайно лелеял свой план внезапной 
высадки на берегах Альбиона. 
      Внезапно над головой д'Эона грянул гром. В Лондон ему на смену был 
назначен послом его же дальний родственник, которого он имел основания считать 
своим личным врагом. Фактически это было публичное разжалование, он становился 
подчиненным. Зависть Помпадур соединилась с интригой клики врагов, чтобы 
унизить шевалье. 
      Самым сильным обвинением, выдвинутым против д'Эона, было его мотовство, 
его ненасытная любовь к роскоши. Людовик XV вознаграждал его крупными суммами, 
но д'Эон не вылезал из долгов. Однако он не был беззащитен против своих врагов 
и имел кое-что, стоившее богатства. У него были письма короля - документы, 
каждый из которых разоблачал заговор против мира и против Англии, служил 
доказательством шпионской деятельности Розьера и д'Эона и коварных планов 
высадки десанта. Этот материал огромной взрывчатой силы мог глубоко взволновать 
все английское общество, попади он в руки парламентской оппозиции. И подобная 
мина, способная вызвать войну, находилась в руках д'Эона, и только он знал, где 
документы спрятаны. 
      Из Франции неслись королевские угрозы, обещания, мольбы и приказы. Одно 
послание напоминало шевалье, как славно послужил он своему королю в женском 
одеянии, и советовало ему вновь переодеться женщиной и немедленно вернуться в 
Париж. Д'Эон предался глубокому раздумью Он хорошо знал цену такой непостоянной 
вещи, как благодарность монархов. Его враги торжествовали: при поддержке 
Помпадур его оскорбили и унизили. Но он серьезно усомнился в том, сможет ли 
утолить придворную мстительность простой отзыв его из Лондона. Д'Эон польстил 
Англии, решив искать убежища в пределах страны, государственные тайны которой 
прежде покупал. И не разочаровался в своих надеждах. Английские политические 
деятели и английская юстиция не захотели мстить ему, выдав французским властям. 

      Английский публицист и политический деятель Джон Уилкс, кумир лондонских 
масс, был другом и сторонником д'Эона Фактически вся Англия была как будто на 
его стороне. Повинуясь инстинкту, столь присущему любому секретному агенту и 
побуждающему стушевываться в подобного рода обстоятельствах, д'Эон сперва 
попытался замаскировать свою частную борьбу. Но после нескольких попыток 
похитить его и вывезти во Францию, он развернул в английской прессе кампанию 
против своих врагов. Д'Эон нанимал себе телохранителей, людей, которых знал по 
секретной службе, по службе в армии, или французских дезертиров, живших в 
Англии Он афишировал свое искусство дуэлянта, чтобы головорезы за Ламаншем 
немножко призадумались. 
      Между тем шантаж становился все круче. Д'Эон обращался к своему монарху с 
показной искренностью, уверял его в неизменной преданности, но заодно упоминал, 
какую цену предложили "истинные друзья из английской оппозиции" за письма, 
скандально разоблачающие заклятого недруга Англии. Убедившись, что 
мелодраматические попытки нанести удар силой не удаются, агенты французского 
короля прибегли к суду. В суде д'Эон проиграл дело, но завоевал симпатии 
половины Англии и остался невредим. Попытки выследить и арестовать его были 
лишь жестом дипломатической вежливости. Человек, дерзнувший шантажировать 
короля, просто-напросто укрылся под охраной Уилкса и решительной группы друзей, 
враждебных Бурбонам. 
      Французские шпионы всячески старались перехитрить, поймать, 
дискредитировать и погубить преследуемого шевалье. Пропагандистские памфлеты 
обливали его грязью. Он ответил на это выстрелом прямо в цель: опубликовал 
несколько писем Людовика, изобиловавших нескромными откровенностями. Впрочем, 
начал он с самых невинных писем, прозрачно намекая на свою готовность на них не 
останавливаться. 
      Однажды шевалье услышал жуткие крики и стоны из стены своей гостиной. 
Вместо того чтобы известить, кого следует, он тотчас начал действовать. 
Выпачкавшись в саже, шевалье прочистил шпагой дымоход и обнаружил "трубочиста", 
который признался, что его нанял агент французского посла "гудеть нечистым 
духом" в трубах квартиры д'Эона. Если бы д'Эон заявил, что слышит звуки, 
происхождение которых нельзя установить извне, это дало бы повод признать его 
сумасшедшим, на чем собирались сыграть враги дипломата-шпиона. 
      Такие маневры серьезно встревожили д'Эона, и он нанес ответный удар, 
отдав для перевода и публикации в Англии ещё несколько королевских писем. Он 
слышал рассказы о девушке, жившей в "Оленьем парке", которая, увидев Людовика 
XV после покушения на его жизнь, совершенного Дамьеном (5 января 1757 года), 
прильнула к своему владыке с криком: "Не покидайте меня, дорогой монарх! Я 
думала, что с ума сойду от горя, когда они пытались вас убить!" И так как это 
грозило разоблачить королевское инкогнито (в "Оленьем парке" король появлялся 
под именем польского графа, дальнего родственника своей бывшей жены королевы 
Марин Лещинской), а несчастная девушка продолжала называть его королем, Людовик 
приказал объявить её сумасшедшей, а затем упрятал в приют умалишенных. 
      Письма вызвали в английской публике такое негодование, что даже Людовику 
стало ясно, что если кампания разоблачений будет продолжаться, то войны не 
миновать. Теперь условия диктовал шевалье: в обмен на письма он потребовал 
12000 ливров в год субсидии и назначение в секретную службу за границей. Но 
д'Эон не верил в прочность каких бы то ни было уступок и в виде меры 
предосторожности решил оставить у себя некоторые наиболее компрометирующие 
короля документы.