Диккенс подал в отставку и был заменен Вильямсом. Новый посол добился конвенции,
 согласно которой правительство Елизаветы Петровны соглашалось отправить 30000 
солдат в помощь королю Георгу или союзникам Ганновера в обмен на необозначенное 
в точности количество английского золота. Конвенция вступала в действие не 
сразу, а лишь после ратификации, которая должна была состояться через два 
месяца по подписании соглашения. 
      Узнав об этом от враждебных Англии посредников, Людовик XV решил 
возобновить дипломатические переговоры с царицей - ход, который мог обесценить 
договор с англичанами. Все его попытки вступить с Елизаветой в прямое общение 
потерпели крах благодаря настроенным дружественно к Англии русским вельможам 
или агентам, оплаченным англичанами. И когда шевалье де Валькруасан попытался 
лично засвидетельствовать царице свое почтение, его арестовали и посадили в 
крепость, обвинив в шпионаже. Царица была окружена шпионами партии, 
возглавлявшейся Бестужевым-Рюминым, который собирался позволять кому бы то ни 
было сорвать сделку, заключенную с английским королем. 
      Юный шевалье д'Эон, которому суждено было в свое время стать предметом не 
одного знаменитого пари, в детстве подавал немало надежд, хотя его мать, по 
невыясненным причинам, нарядила его девочкой, когда ему было четыре года, и в 
этом платье он ходил до семи лет. В юности он отличался как в юридических 
науках, так и в фехтовальном искусстве. В пору, когда его молодые товарищи 
только начинали овладевать латынью, он уже имел степень доктора гражданского и 
церковного права и тотчас же был принят в адвокатуру родного города Тоннера. 
Хрупкий с виду юноша, вызывавший лишь насмешки сорвиголов, посещавших лучшую 
фехтовальную школу города, д'Эон вскоре обнаружил такое мастерство в обращении 
со шпагой и рапирой, что его избрали старшиной фехтовального зала. 
      Гибкий ум, гармонически сочетавшийся со столь же гибким и подвижным телом,
 заставил шевалье покинуть Тоннер, больше славившийся винами, чем науками или 
литературой. Он написал трактат о финансах Франции при Людовике XIV, что 
обратило на него внимание преемника этого монарха. Людовик XV намеревался 
использовать юриста и фехтовальщика д'Эона в своем министерстве финансов, 
которое нуждалось в ловком и умном работнике, поскольку государство все глубже 
увязало в трясине долгов. Но внезапная нужда в способном секретном агенте 
выдвинула смазливого юношу на пост эмиссара в Московию. Из всех французов он 
казался наиболее пригодным к тому, чтобы скрестить оружие с Бестужевым-Рюминым. 

      Д'Эон и его соучастник по рискованной миссии, некий шевалье Дуглас, 
встретились в Ангальте. Дуглас, как говорили, "путешествовал для поправки 
здоровья" - ироническая характеристика для французского шпиона, решившегося 
сунуть голову в ледяную пасть петербургского гостеприимства. В поездку "с 
лечебной целью" Дуглас взял свою "племянницу", прелестную "Лию де Бомон". 
Прибыв в Германию из Щвеции, Дуглас в целях маскировки отправился в Богемию 
знакомиться с какими-то рудниками. Его племянница, как видно, не очень 
интересовавшаяся рудниками, была заядлой любительницей чтения. Молодому д'Эону 
ещё до выезда из Версаля дали красиво переплетенный экземпляр "Духа законов" 
Монтескье, который остался единственной утехой "мадмуазель Лии", хотя, похоже, 
ей нелегко было с ним справиться. Возможно, эта серьезная молодая женщина 
заучивала его наизусть. 
      В роскошном переплете тома было спрятано собственноручное письмо Людовика 
XV к царице Елизавете, приглашавшее её вступить в весьма секретную переписку с 
владыкой Франции Книга таила в себе ещё и особый шифр, которым царице и её 
англофобски настроенному вице-канцлеру Воронцову предлагалось пользоваться в 
письмах к Людовику. Таким образом, д'Эон должен был не только фигурировать в 
роли женщины и послушной племянницы, но и ни на минуту не выпускать из рук 
драгоценной книги с королевским приглашением и шифром. 
      Усердную читательницу Монтескье во время путешествия видели многие, её 
описывали, как "женщину маленького роста, худощавую, с молочно-розовым цветом 
лица и кротким, приятным выражением". Мелодичный голос д'Эона ещё больше 
способствовал успеху его маскировки. 
      Он благоразумно разыгрывал из себя не заносчивую, кокетливую и 
таинственную особу, а сдержанную, застенчивую девушку. Если бы она слишком 
манила к себе мужчин, это могло бы испортить все дело; и все же есть 
свидетельства, что "Лия" была привлекательна. Придворные живописцы не раз 
домогались чести писать портрет "мадемуазель де Бомон". Пришлось уступить 
кое-кому, и сохранившиеся миниатюры подтверждают репутацию д'Эона как первого и 
величайшего шпиона-трансвестита. 
      В Ангальте, где два обманщика встретились для создания маскарадной пары 
"дяди и племянницы", д'Эон и Дуглас были благосклонно приняты фешенебельным 
обществом, их просили даже продлить свой визит. Чтобы ускорить отъезд агентов 
Людовика в Петербург, пришлось даже сослаться на нездоровье. Прибыв, наконец, в 
столицу Елизаветы, путешественники остановились в доме Маэля, француза, не без 
выгоды занимавшегося международными банкирскими операциями. Прелестную "Лию" 
никто не обременял докучными распросами, а когда слишком приставали к Дугласу, 
с тем делался припадок кашля, а затем он начинал рассказывать, что врач 
предписал ему пожить некоторое время в холодном климате. 
      В России было достаточно холодно, однако не для "мадемуазель Лии". Зато 
её сообщник не преуспевал: агенты Бестужева-Рюмина чинили всякие препятствия 
французскому дворянину слабого здоровья, питавшему явный интерес к торговле 
мехами. Дуглас носил с собою красивую черепаховую табакерку, с которой не 
расставался. Под фальшивым дном этой табакерки были спрятаны инструкции 
французскому агенту и тайный шифр для его личных донесений. Но Дуглас им ещё не