ов США. Этими людьми были Отто Браун и Герман Зиблер. 
Зиблер отправился в путь сразу же после крупного наводнения. Его рассказ об 
этом путешествии стоит прочесть хотя бы потому, что он прекрасно передает 
обстановку, какая царила тогда в Китае.

«Деньги мне передали в виде нескольких тысяч банкнот, получилась внушительная 
кипа ассигнаций. По соображениям безопасности обмен мелких купюр на более 
крупные не представлялся возможным. Из-за жару в это время года обычной одеждой 
был легкий китайский костюм из натурального шелка. Первая проблема состояла 
теперь в том, как незаметно спрятать такое количество бумажных денег: сложить 
их в чемодан было нельзя. Плотно перевязанные пакеты с долларами я рассовал по 
карманам и зашил в специально для этой цели изготовленный нательный пояс. Во 
многих местах, где железнодорожную насыпь размыло наводнением, приходилось 
делать пересадку. Поезда ходили лишь на отдельных участках путей туда и обратно.
 Когда, одолев около 250 километров пути, мы прибыли вечером в Чаньчунь, вдруг 
выяснилось, что поезд дальше не пойдет. Причиной, как нам сказали, были 
орудовавшие в этой местности хунхузы. Даже несмотря на сильную охрану, 
сопровождавшую каждый поезд, японцы порой не отваживались отправлять их по 
расписанию в ночное время. Гостиница, где нам предстояло заночевать, была 
переполнена, в двухместные номера набилось до десятка путешествующих. Я провел 
ночь без сна, сидя на стуле: мысли о выполнении задания и тревога за 
сохранность доверенных мне денег не давали сомкнуть глаз. На следующее утро 
поезд покатил дальше на юг.

В Даурене я сел на японский пароход, отправлявшийся в Шанхай. На каждом шагу 
мне попадались японские шпики, смотревшие на европейцев не только с 
любопытством, но и с нескрываемым подозрением. Но мне повезло. В моем облике 
они явно не обнаружили ничего предосудительного. Наконец, я приехал в Шанхай и 
там деньги сложил в обычный портфель. Еще перед отъездом, в Харбине я запомнил 
шанхайский адрес радиста группы Зорге. Этот связной был, как и я, немецким 
коммунистом и носил конспиративную кличку „Зеппель“. Разыскать его оказалось 
нелегко. Плана города в Шанхае не существовало, а слишком частые расспросы 
могли привлечь внимание шпиков. Поэтому мне оставалось только прибегнуть к 
помощи рикш, возивших меня по улицам. Но рикши были неграмотными, нужное 
направление им приходилось указывать рукой. Я почувствовал невыразимое 
облегчение, когда, в конце концов, разыскал Зеппеля во французских кварталах 
Шанхая, обменялся с ним паролями и передал деньги».

Трудно сказать, как повлияли эти с таким трудом доставленные деньги на приговор,
 достоверной информации, на этот счет нет. Советские авторы утверждали, что 
арестованным удалось сохранить жизнь путем подкупа судей, западные 
исследователи сомневаются в этом. Впрочем, коррупция в Поднебесной всегда 
процветала, а в описываемый период ее масштабы были просто умопомрачительны. 
Факты таковы: несмотря на тяжесть обвинений, подсудимые не были казнены. 19 
августа 1932 года Нуленс был приговорен к смерти, но, поскольку в июне в Китае 
была объявлена амнистия, смертную казнь заменили на пожизненное заключение – 
самому Нуленсу и его жене. В 1937 году супругов, даже имя которых так и не 
смогли установить, выпустили для того, чтобы они могли найти деньги для 
внесения залога – естественно, они тут же испарились. В 1939 году Рудник и его 
жена вернулись в СССР, и даже никакие репрессии их не коснулись. Как видим, 
советское правительство не жалело ни денег, ни усилий для спасения жизни наших 
арестованных нелегалов. При одном условии – они не должны были признаваться, 
что работают на СССР. Запомним это на будущее.

В своих «тюремных записках» Рихард Зорге по пунктам формулирует стоявшие перед 
ним задачи. Нет необходимости их перечислять, потому что можно сказать кратко: 
все, кроме террора. Терактами, поставками оружия и убийствами группа Зорге не 
занималась, для этого имелись другие, специально подготовленные люди. Зато 
собственно разведку группа вела по всем возможным направлениям: 
социально-политическая деятельность нанкинского правительства и группировок в 
Китае, изучение их военной мощи, военных планов, внутренняя и внешняя политика 
правительства, политика других стран в Китае и даже изучение проблем сельского 
хозяйства – раз уж он корреспондент сельскохозяйственной газеты. Часть 
информации Рихард поставлял в Москву, другую, через посредство Коминтерна, 
передавал в советские районы. Герхард Эйслер, который в те годы был 
представителем Коминтерна в Шанхае, – он-то и назвал работу Зорге «жизнью в 
стиле казино» – вспоминал:

«Рихард Зорге узнал, какие операции планировалось провести против советских 
районов. Благодаря тесным контактам с китайскими соратниками по борьбе, я смог 
передать эти сведения по назначению. Так состоялась наша встреча. В тогдашних 
условиях она не могла быть продолжительной. Разговор вынужденно ограничивался 
самым необходимым и существенным. Несмотря на постоянно висевшую над ним угрозу,
 от Зорге исходило спокойствие и ощущение безопасности. Без всякой спешки, за 
несколько минут он успевал доходчиво разъяснить замыслы и планы противника, 
самые сложные ситуации. Он обладал удивительным даром излагать самое 
существенное в нескольких коротких, точно сформулированных фразах. При этом он 
не только ознакомил меня с военными планами гоминдановской клики, но и 
предложил ряд контрмер, посоветовал, что предпринять, чтобы не дать противнику 
застать себя врасплох. Во время наших бесед он не пользовался никакими записями.
 Он все держал в голове – и цифры, и имена, и географические названия, которые,