большей частью, с трудом поддавались запоминанию». Зиблера тоже поражал масштаб 
его интеллекта.

Но все же надо понимать, что по своему положению Зорге не мог иметь какой-то 
сверхэкслюзивной информации. Да его и не затем посылали. На самом деле картина, 
которую предоставляет разведка правительству, складывается из сотен и сотен 
сообщений агентов с самых разных концов земли. Эти сообщения проверяются и 
перепроверяются, иной раз данные об Японии проверяют через Америку и наоборот, 
и лишь потом эта многократно очищенная информация ложится в итоговые сводки. 
Политическая информация собиралась из сотен разных источников, а военная имела, 
в основном, интерес не для Москвы, а для китайских товарищей, что тоже было 
полезно, поскольку СССР всемерно поддерживал китайских коммунистов. Какие-то 
данные подтверждали информацию, полученную с других концов Земли. Но он ни в 
коей мере не был суперразведчиком, «разведчиком № 1», каким его стремятся 
показать. Был в жизни Зорге момент, когда он давал сверхважную информацию, но 
это происходило значительно позже и в другой стране.

В ноябре 1932 года Рихард покинул Китай, причем покинул его внезапно, в течение 
одного дня. Урсула Кучински рассказывала, что как-то раз в конце 1932 года ей 
позвонил Джон и сказал, что во второй половине дня она должна прийти к нему 
домой – ее вызывает Рихард. По правилам, должен был последовать еще один звонок,
 и только тогда следовало идти. Однако Джон не позвонил, и Урсула решила, что 
все отменяется. В тот вечер у них с мужем были гости, и в самый разгар вечера 
неожиданно зазвонил телефон. Она сняла трубку.

– Я ждал тебя два часа, – раздался знакомый голос. – Потом я звонил, но никого 
не было. Ты выходила?

– Да.

– Хорошо. Я хочу попрощаться с тобой…

Рихард очень хорошо относился к Урсуле, и это прощание по телефону могло 
означать только одно: он уезжает внезапно.

Каких только версий не высказывали по поводу отзыва Зорге из Китая, где вроде 
бы все шло так хорошо. Самая распространенная – та, что Китай был только 
тренировкой, а на самом деле его собирались переориентировать на Японию.

Генерал-майор Иванов в неопубликованной книге о Зорге пишет: «Мы точно не знаем 
причин возвращения Зорге в Москву именно в конце 1932 года, и почему он не 
продолжал оставаться и работать далее. Неизвестно также и о том, настаивал ли 
он сам на скорейшем возвращении. Можно лишь предположить, что трехлетний срок 
пребывания в Шанхае был достаточен для решения первых организационных задач, и, 
по всей вероятности, он заслуживал перерыва в работе и отдыха в нормальных 
условиях. Возможно, предстояла переориентировка Зорге на другое направление, 
например, в Японию, возможно, что появились какие-либо признаки неблагополучия. 
Сам Зорге никому и никогда об этом не говорил».[10 - Цит. по: Горбунов Е. 
Схватка с черным драконом. М., 2002.]

Последнее особенно интересно. Какие могли быть признаки неблагополучия? 
Генерал-майор считал, что одной из причин мог быть арест в Италии в 1932 году 
(а не в 1936-м, как в книге «Земля, до востребования» и одноименном фильме) 
Льва Маневича («Этьена»), который мог знать Зорге по Управлению. Не совсем 
понятно, как они могли встретиться, ибо, хотя Маневич и был кадровым 
сотрудником Управления, но в то время готовился к заброске в Италию в качестве 
резидента и к восточным делам никакого отношения не имел, а Зорге кадровым 
работником вообще не был, и все его посещения Разведупра ограничивались визитом 
к Берзину. Нелегалов в здание Разведупра вообще старались не приглашать, чтобы 
они лишний раз не «светились» в Москве, с ними встречались на квартирах.

Затем, в этом же году, японская контрразведка арестовала источник Ходзуми 
Одзаки по обвинению в шпионаже в пользу Компартии Китая, а Ходзуми был другом 
Зорге и работал на него. Возможно, в этом причина того, почему Одзаки в 1932 
году спешно покинул Китай.

Наконец, незадолго до отъезда к Зорге пришел начальник секретной службы 
Компартии Китая Кан Син и предупредил, что в организацию проник провокатор. 
Кроме того, что предупреждение было серьезным, сам факт того, что партийному 
руководству известны имя и адрес нелегального резидента Разведупра, а также 
положение дел в резидентуре, говорило о том, что с конспирацией дело обстояло 
весьма и весьма неблагополучно.

Но самое странное не это. Если провокатор проник в разведывательную сеть, то 
снять должны были всю группу, тем более, что в ней все знали всех, и на пикники 
вместе ездили, и с коминтерновцами общались. А выдернули в Москву только Зорге. 
И Вайнгартен, и Клаузен, и Римм, и Урсула остались в Китае. Значит, дело было 
не в провокаторе.

В 1955 году в связи с неизвестно каким реабилитационным делом Следственное 
Управление КГБ направило в ГРУ запрос по поводу Зорге. В ответе, помимо прочего,
 говорилось: «Нелегальный резидент „Рамзай“ возглавлял нелегальную сеть 
Разведупра в Шанхае в 1929–1932 годах. В связи с угрозой его провала, ввиду 
грубых организационных ошибок, допущенных „Рамзаем“, из Шанхая он был отозван в 
Центр».

На телеграмме из Шанхая, где ставился вопрос об отзыве Зорге, Берзин оставил 
резолюцию: «Пусть едет, не до