ым само назначение. Да, советская разведка 
сплошь и рядом вербовала своих работников – и лучших работников! – из 
иностранных коммунистов. Но ведь Зорге был не просто немецким коммунистом, а 
достаточно крупным функционером Коминтерна – если судить по тому, какой работой 
он занимался в той же компартии Дании. И вдруг разведка так легко делает ему 
предложение отправиться агентом в другую страну, и он так легко это предложение 
принимает… И то, и другое весьма и весьма странно.

Между советской разведкой – как военной, так и политической – и Коминтерном в 
то время существовали довольно специфичные отношения. С одной стороны, для 
разведки с ее отчаянным кадровым голодом братские компартии и их центральный 
орган, Коммунистический Интернационал, были постоянной кузницей кадров. А с 
другой стороны, разведчикам за взаимодействие с заграничными товарищами все 
время попадало по шапке от вышестоящих органов, вплоть до самого Политбюро.

Сначала, на заре существования советской военной разведки, когда еще сильны 
были ожидания мировой революции, которая вот-вот грядет, предполагалась самая 
тесная связь между ней и братскими компартиями. Еще до окончания Гражданской 
войны, в апреле 1920 года, была принята инструкция о взаимоотношениях 
Регист-рупра РВСР[4 - Так тогда называлась советская военная разведка.] и 
Зарубежных бюро РКП(б), которые тогда ведали связями с иностранными компартиями.
 В число задач, которые ставились перед Зарубежными бюро, входило выполнение 
заданий Региструпра по разведке, помощь в вербовке людей для зарубежной работы, 
доставка разведывательных сводок в Центр. Фактически, Зарубежные бюро должны 
были выполнять роль подразделений аппарата разведки. Однако уж очень разные 
функции были у этих двух органов. Разведка занималась известно чем, а пламенные 
бойцы мировой революции из Коммунистического Интернационала отдавали себя делу 
продвижения революции на Запад с перспективой раздуть мировой пожар, и эти две 
задачи трудно уживались друг с другом. Зарубежные бюро оказались в положении 
слуги двух господ с совершенно разными интересами, и меньше чем через год, в 
августе 1921 года, совещание представителей Разведупра, ВЧК и Коминтерна резко 
ограничило это необъятное сотрудничество. В принятом на этом совещании 
«Положении» об отделениях Коминтерна за границей и представителях Разведупра и 
ВЧК, в частности, говорилось:

«1. Представитель Коминтерна не может в одно и то же время быть и 
уполномоченным ВЧК и Разведупра. Наоборот, представители Разведупра и ВЧК не 
могут выполнять функции представителя Коминтерна в целом и его отделов.

2. Представители Разведупра и ВЧК ни в коем случае не имеют права финансировать 
за границей партии или группы. Это право принадлежит исключительно Исполкому 
Коминтерна.

Представители ВЧК и Разведупра не могут обращаться к заграничным партиям и 
группам с предложением об их сотрудничестве для Разведупра и ВЧК.

3. Разведупр и ВЧК могут обращаться за помощью к компартиям только через 
представителя Коминтерна.

4. Представитель Коминтерна обязан оказывать ВЧК и Разведупру и его 
представителям всяческое содействие».

Пока что это был только раздел сфер влияния ведомств, но он уже налагал 
некоторое ограничение на связи разведки и иностранных коммунистов. Впрочем, 
этот договор изначально не выполнялся – как то было, например, в Польше.

В начале 20-х годов объединенным резидентом ИНО ОГПУ и Разведупра в этой стране 
был Мечислав Логановский, пламенный боец революции, человек совершенно 
«отмороженный» и невероятно жестокий. По линии ГПУ он подчинялся Иосифу 
Уншлихту, который с 1923 года, став членом Реввоенсовета, курировал 
деятельность советской военной разведки. А «по совместительству» тот же Уншлихт 
руководил польской секцией Коминтерна. Кончилось это тем, что Логановский по 
поручению Уншлихта создал в Польше террористическую организацию, которая 
устроила серию терактов, завершившихся взрывом арсенала Варшавской цитадели, – 
этот взрыв едва не разнес пол-Варшавы. Так что, как видим, цели Коминтерна и 
цели разведки, стремившейся быть как можно незаметнее, иной раз оказывались 
прямо противоположны, а представитель был один и тот же. И произошло это уже 
после подписания исторического документа.

«Положение» было лишь первым в длинном ряду ему подобных бумаг, каждая из 
которых все больше и больше ограничивала использование членов иностранных 
компартий для разведработы, а затем его и вовсе запретили.

У этого запрета было несколько причин, и не только ведомственная ревность. 
Коммунистический Интернационал честно и откровенно занимался экспортом 
революции, в том числе и такими методами, как террор, организация восстаний, 
партизанская война. Рядовые бойцы Коминтерна с превеликой охотой готовы были 
служить Советскому государству на любом месте, куда их поставят, в том числе и 
на поприще разведки. Но у них было весьма специфичное представление о 
дисциплине и консп