Я сам чисто случайно оказался свидетелем и другого вызванного Берлином 
дипломатического инцидента, который мог привести к eщё более тяжелым 
последствиям, чем случай с так называемым «гаулейтером Тифлиса».
     Однажды в Стамбуле я рылся на полках магазина немецкой книги, куда 
частенько заходил, когда выкраивал немного свободного времени. Просматривая 
стопу книг, только что полученных из Германии, я был изумлен, увидев небольшую 
книжечку под названием «Путеводитель по Турции для немецкого солдата». Это был 
разговорник, с помощью которого немецкий солдат мог бы изъясняться, находясь на 
действительной военной службе в Турции. Разговорник принадлежал к серии 
официальных брошюр, изданных немецким армейским верховным командованием. 
Подобные книги со стереотипными фразами были изданы для немецких войск перед 
вторжением в Норвегию, Голландию, Францию, Югославию и другие страны.
     Мое изумление сменилось ужасом, когда я осознал, как может быть расценена 
продажа такого рода книг и к какому дипломатическому скандалу она может 
привести. Положение осложнялось eщё и тем, что из ста экземпляров, полученных 
из Берлина день или два тому назад, семь уже было продано. Я, разумеется, купил 
оставшиеся 93 экземпляра и с ночным поездом возвратился в Анкару, где 
немедленно доложил послу о случившемся. Господина фон Папена охватил гнев – он 
прекрасно понимал, какую роль могут сыграть эти семь экземпляров, уже попавшие 
в Турцию.
     Предполагаемой реакции долго ждать не пришлось. По крайней мере один 
экземпляр, безусловно, попал к министру иностранных дел Турции. Вскоре 
произошла чрезвычайно неприятная встреча между турецким министром и нашим 
послом. Положения господина фон Папена не облегчило даже то обстоятельство, что 
неделю или две тому назад он вручил главе турецкого государства написанное 
самим Гитлером письмо, в котором фюрер клялся в вечной дружбе и, казалось, 
искренне сочувствовал желанию Турции остаться в стороне от ужасов войны.
     Позднее, находясь в Берлине, я задался целью отыскать людей, проявивших 
столь поразительную политическую слепоту и давших санкцию на издание подобной 
книги, не говоря уж о посылке eё в Турцию. Основным виновником выпуска этого 
«Путеводителя» оказалось министерство пропаганды, хотя я обнаружил, что и 
цензура верховного командования дала свое разрешение. Этот пример типичен для 
деятельности Геббельса. Он не одобрял политики дружбы с Турцией, которую 
отстаивало немецкое посольство и пока что проводил сам фюрер. В Анкару, где 
находилось наше посольство, эти книги не посылали, очевидно, с таким расчетом, 
чтобы несколько экземпляров попало в руки турецкого правительства, прежде чем в 
посольстве узнают о eё существовании. Следствием этого и будет ухудшение 
турецкогерманских отношений.
     Вот в какой обстановке приходилось работать фон Папену. К счастью, он 
пользовался уважением и доверием турецкого правительства и тех турецких 
политических деятелей, с которыми ему приходилось иметь дело. Фон Папен был 
добросовестным и высококультурным человеком, а эти качества турки особенно 
уважают и ценят. Кроме того, они сознавали, что фон Папен использовал все свое 
влияние для предотвращения вторжения немецких войск в Турцию. Одно время такая 
угроза была вполне реальной.
     Однако у министерства иностранных дел Германии вообще и у Риббентропа в 
особенности фон Папен не пользовался ни уважением, ни доверием. В 
дипломатических кругах знали, что взаимоотношения между фон Папеном и министром 
иностранных дел были очень напряженными. Время от времени фон Папен навлекал на 
себя гнев своего шефа и даже «главного шефа» – фюрера; особенно им не нравилось 
его предложение кончить войну путем переговоров.
     Как– то раз в министерстве иностранных дел в Берлине мне довелось быть 
свидетелем одной острой стычки фон Папена с Риббентропом. Фон Папен закончил 
этот разговор словами:
     – Я хочу сказать только об одном, господин министр иностранных дел. Очень 
просто начать войну, кончить же eё значительно сложнее. Если вы будете 
настаивать на своем, то никогда не достигнете успеха. До свидания!
     Я ждал в приемной и поэтому увидел фон Папена сразу же после того, как он 
вышел от Риббентропа: Папен был бледен, по его лицу пробегала нервная дрожь. В 
Анкаре он, конечно, никогда не упоминал о конфликтах с шефом и продолжал 
безукоризненно выполнять свой служебный долг.
     Натянутые отношения между фон Папеном и министром иностранных дел не 
ограничивались словесными перепалками. 3'а фон Папеном была установлена слежка, 
организованная различными разведывательными службами, часть которых упомянута 
выше. Для иллюстрации положения германского посла в Турции можно привести один 
особенно нелепый факт.
     Во время моего пребывания в Берлине в сентябре 1943 года, незадолго до 
начала операции «Цицерон», мне посчастливилось через своего близкого друга 
получить доступ к секретным отчетам о Турции. По их содержанию можно было 
заключить, что большинство отчетов составлено вне Турции с плохим знанием 
реальной обстановки. Однако их авторы не были лишены некоторого воображения. Я 
нашел там очень забавные, даже пикантные сведения обо мне и моей деятельности. 
Словом, отчеты были переполнены всевозможным, совершенно безответственным 
вздором. Сочинялись они, видимо, экспертами, множество которых разъезжало по 
оккупированным территориям и нейтральным странам с тем или иным секретным 
заданием. Казалось, единственной заботой этих людей было стремление както 
оправдать огромные затраты на их содержание. В этих целях они создавали 
видимость кипучей деятельности и безудержно занимались интригами друг против 
друга. Это было бы просто забавно, если бы не влекло за собой колоссальных 
расходов, не говоря уж о всевозможных склоках и недоразумениях.