мерах и при этом отметил, что будет лучше, если о расследовании никто, кроме их 
двоих, знать не будет. В случае успеха вся честь разоблачения шпионов 
принадлежала бы тогда им.
     Осаки с удовольствием согласился с мнением гестаповца. Он ждал удобного 
случая, чтобы восстановить свой престиж, слегка поколебленный неудачами в 
расследовании этого дела. Японский контрразведчик попутно сообщил Мейзингеру, 
что на дороге в районе поисков таинственного передатчика была задержана 
автомашина с двумя немецкими подданными, Клаузеном и Зорге. Мейзингер улыбнулся 
и сказал, что он сам был приглашен Зорге на вечеринку в его загородный домик, 
но не смог поехать туда. Насколько помнилось Мейзингеру, помимо него были 
приглашены еще трое: известный друг Зорге Одзаки, художник Мияги и журналист 
агентства «Гавас» Вукелич. Полковник Осаки попросил Мейзингера познакомить его 
с Зорге. Мейзингер согласился, но почемуто не рассказал своему японскому 
коллеге о том, что Зорге известны подозрения японской контрразведки о 
существовании шпионской сети. Это была непростительная ошибка, хотя вполне 
возможно, что Мейзингер просто не хотел впутывать Зорге в официальное 
расследование.
     За сутки до этого Зорге решил собрать совещание своей группы и перестроить 
ее работу в связи со сложившейся обстановкой. Для этого у него был единственный 
путь: организовать вечеринку и пригласить на нее не только своих агентов, но и 
еще несколько человек, которые, как ему было известно заранее, приехать к нему 
не смогут. В этот вечер Зорге рассказал членам группы о деятельности полковника 
Осаки, правда, несколько преуменьшив нависшую опасность. Он сказал, что уверен 
в неспособности японской контрразведки найти передатчик и что у нее нет никаких 
сведений о том, кто работает в группе и в интересах какого государства.
     Порядок работы группы изменялся лишь незначительно. В частности, 
отменялись поездки для встречи со связными в Шанхае. Так или иначе, в связи с 
войной в Европе и ухудшением отношений Соединенных Штатов и Англии с Японией 
подобные поездки стали опасными: таможенный и пограничный контроль был усилен. 
Для передачи материалов в Москву предполагалось шире использовать радиосвязь и 
советских дипломатических курьеров, прибывающих в Японию. Своеобразным почтовым 
ящиком для группы, как сказал Зорге, должен стать аппарат советского военного 
атташе в Японии.
     После этого совещания Зорге взял Макса с собой на шхуну и приказал ему 
передать в Москву донесение о сложившейся обстановке. Именно эта передача была 
перехвачена японской радиопеленгационной станцией и заставила полковника Осаки 
провести ночь без сна.
     Вскоре Клаузен заболел. Лежа в постели, он пытался восстановить в памяти и 
изложить письменно все радиограммы, отправленные им за последние шесть лет. 
Клаузен полагал, что такой документ явится хорошей иллюстрацией заслуг радиста 
перед группой, в случае если он захочет когданибудь расстаться с 
разведывательной работой. За этим занятием застал Клаузена неожиданно пришедший 
навестить его доктор Вурту. Он осмотрел Клаузена, а потом, указав на лежавший 
рядом с постелью листок, сказал: «Вам не следует заниматься делами, ведь вы 
больны. С вами, промышленниками, всегда так — вы думаете, что без вашего 
участия в работе предприятие немедленно закроется». С этими словами Вурту взял 
листок и отложил его подальше от постели Макса. Клаузен был очень напуган и, 
после того как врач ушел, еще долго не мог успокоиться.
     Макс скоро поправился. Когда он снова появился в «Немецком клубе», ему 
передали конверт с запиской. В записке Клаузену предлагалось взять в канцелярии 
своей фирмы адресованную ему посылку и захватить ее с собой на спектакль в 
одном из токийских театров. Билеты на спектакль были вместе с запиской вложены 
в конверт. В назначенный день Клаузен с женой сидел в ложе театра. Как только в 
зале погас свет, Макс передал посылку сидевшему рядом с ним мужчине. В посылке 
было тридцать восемь роликов с пленкой. Соседом Клаузена по ложе оказался 
советский разведчик, специально прибывший в Токио.
     Командование советской военной разведки было очень обрадовано донесением 
Зорге о том, что деятельность группы будет финансироваться за счет прибылей 
фирмы Клаузена. В последующие месяцы группа Зорге провела еще несколько встреч 
с советским разведчиком, который называл себя «Сержем».
     1 мая Гитлер пригласил к себе посла Японии и уведомил его о том, что 
Германия намерена напасть на Советский Союз 22 июня. При этом Гитлер отметил, 
что этот момент мог бы явиться благоприятным для вступления Японии в войну на 
стороне Германии. Когда посол, не зная, как отнесется к этому предложению 
японское правительство, уклонился от прямого ответа и попросил подождать, пока 
он проконсультируется с министерством иностранных дел, Гитлер заявил, что на 
это потребуется слишком много времени. Фюрер обратил внимание посла на 
обязательства Японии по Тройственному пакту, нарисовал яркую картину успехов 
Германии и Италии в войне и потребовал, чтобы Япония соблюдала верность своим 
обещаниям дружбы и помощи. В доказательство этого Япония должна была нанести 
мощный удар против России на Дальнем Востоке, поддержав действия немецких армий.

     Посол обещал Гитлеру дать ответ японского правительства через несколько 
дней. Он немедленно сообщил в Токио о плане Гитлера и его требованиях 
относительно вступления Японии в войну. Два дня спустя правительство Коноэ 
собралось на экстренное заседание для обсуждения нового курса в политике 
Германии.
     Мнения членов правительства Коноэ разделились. Сам премьерминистр считал 
своим долгом выполнить пожелание императора о сохранении мира или по крайней 
мере не вмешиваться в европейский конфликт. Лидер милитаристской клики Тодзио,