опознавательным знаком) и также с пакетом в руках. Этот человек покружился у 
прилавка, как бы рассматривая разложенные там вещи, а затем быстро пошел 
навстречу Анне. В этот момент она обернулась, и мужчина невольно столкнулся с 
ней. Оба пакета оказались на полу. Пролепетав извинения, мужчина нагнулся, 
поднял оба пакета и один из них вручил Анне. Затем он ушел. В руках Анны 
остался пакет, который раньше был у незнакомца.
     Анна спокойно прошла в туалет, раскрыла пакет и переложила из него в свою 
сумочку крупную сумму денег. Из универмага Анна отправилась в банк и положила 
деньги на счет, принадлежавший ее мужу. Позднее Макс Клаузен мог перевести эти 
деньги в Токио. Выполнив свою задачу, Анна возвратилась домой.
     Месяц спустя Анна снова оказалась в Шанхае. В ее бюстгальтере были зашиты 
десять роликов с микрофильмами. Приехав на вокзал в Шанхае, она зашла в туалет 
и там переложила микрофильмы в свою сумочку. Затем на такси отправилась к 
известному книжному магазину. В отдаленном уголке этого магазина, скрытого от 
посторонних взглядов тремя рядами книжных полок, Анна «случайно» встретила еще 
одного книголюба, и микрофильмы быстро перекочевали к нему в карман. Их место в 
сумочке Анны заняла пачка денег.
     Примерно в это же время Зорге неожиданно для нас, сотрудников посольства, 
получил разрешение японских властей побывать в Северном Китае. Неожиданным это 
разрешение было потому, что до сих пор иностранцев, в том числе и немцев, 
японские власти в Китай не допускали. Зорге провел в Пекине две недели. 
Возвратившись в Токио, он выразил восхищение деятельностью японских властей и 
проведенными в Китае реформами, которые якобы способствовали повышению 
жизненного уровня населения.
     После поездки Зорге в Пекин у меня появилась одна интересная идея. Я давно 
мечтал побывать в Юнцзянских пещерах. Находясь в Токио, так недалеко от этого 
места, я просто сгорал от желания осуществить свою мечту. Если Зорге, журналист,
 получил разрешение побывать в Северном Китае и других оккупированных японцами 
районах, то разве мне, дипломату, не будет разрешена такая же поездка? Я 
обратился в министерство иностранных дел за разрешением посетить Северный Китай 
и получил отказ. Даже личное ходатайство министра иностранных дел не помогло. О 
моей неудаче какимто образом узнал Зорге и предложил помочь мне. Я согласился, 
и на следующий день мне позвонили из военного министерства и сообщили, что я 
могу получить пропуск для поездки в Пекин. Права побывать в других районах 
Китая этот пропуск не давал. Вечером на приеме в английском посольстве я 
встретил Зорге и Вукелича, прибывших туда немного раньше. В гардеробе Зорге 
подошел ко мне и сказал:
     — Я разговаривал с одним своим знакомым в военном министерстве 
относительно пропуска для вас в Китай. Вам должны позвонить оттуда через 
деньдругой.
     — Благодарю вас за любезность, — ответил я, — но мне сегодня утром уже 
звонили из военного министерства и сообщили, что я могу ехать в Пекин, но не 
далее. Это меня не устраивает, ведь мне хочется побывать в Юнцзянских пещерах.
     — Очень хорошо, — заметил Зорге, улыбаясь. — Эти ребята из министерства 
уже научились плясать под мою дудку. Не беспокойтесь, Мейснер, забирайте 
пропуск, а я дам вам рекомендательное письмо к начальнику жандармерии в Пекине. 
Он поможет вам добраться до этих пещер, хотя я не могу понять, почему вам так 
хочется поехать туда.
     Я поблагодарил Зорге, и на следующее утро посыльный принес мне от него 
конверт с рекомендательным письмом к какомуто полковнику в Пекине. С согласия 
посла я взял отпуск на три недели и отправился в Пекин. Прежде всего я побывал 
там в немецком консульстве, чтобы изложить цель своей поездки. Консул был очень 
удивлен, когда я рассказал ему о своих намерениях. Он сказал, что пещеры 
находятся в районе, куда въезд иностранцам категорически запрещен. Консул, 
видимо, считал мой приезд бессмысленным, но когда я рассказал о 
рекомендательном письме к полковнику из жандармерии, он был уже несколько иного 
мнения. Со слов консула я понял, что этот японский жандарм был всесильной 
фигурой. По его приказу японские жандармы не раз арестовывали иностранных 
туристов, даже дипломатов, по обвинению в нарушении установленных на 
оккупированных территориях правил. Консул считал, что я могу легко попасть в 
беду и будет нелегко вызволить меня из рук жандармов. Было хорошо известно, что 
японцы видят шпиона в каждом иностранце.
     На следующий день я отправился в жандармерию. Меня провели в кабинет 
невысокого лысеющего японца, выражение лица которого вполне соответствовало его 
репутации злого и недоверчивого человека. Вручая ему рекомендательное письмо 
Зорге, я не питал какихлибо надежд получить разрешение на поездку за пределы 
Пекина. Я был буквально шокирован и, во всяком случае, очень удивлен, когда 
услышал, в каком дружеском тоне полковник заговорил о Зорге; он попросил меня 
передать ему привет по возвращении в Токио. Беседа быстро закончилась, и меня 
попросили подождать в приемной полковника.
     Мне не было нужды читать принесенный через несколько минут пропуск, чтобы 
узнать о разрешении проезда по оккупированной территории, где нога иностранца 
не ступала почти два года. Таков был авторитет Зорге в оккупированном японцами 
Китае. Подпись полковника на пропуске открыла передо мной такие возможности, о 
которых я мог только мечтать. В Северном Китае штаб японской армии предоставил 
в мое распоряжение автомобиль и водителя. Я мог свободно наслаждаться красотами 
Юнцзянских пещер.
     По возвращении в Токио я еще больше заинтересовался личностью Зорге. Мне 
хотелось знать, каким образом он добивается такого огромного влияния на людей. 
Когда я рассказал послу о своих похождениях в Китае, он только пожал плечами и