рассчитывали. Они работали во имя своих идеалов и нового образа жизни.
     Так обстояли дела с советской разведывательной группой на Дальнем Востоке. 
Каждая деталь была отработана с величайшей тщательностью. Каждому члену группы 
была предоставлена свобода действий в пределах четко сформулированных общих 
указаний, и хотя впоследствии члены группы иногда меняли направления и их 
действия перекрещивались, каждый агент маневрировал в пределах своего участка. 
Только Зорге — центральная фигура группы — вторгался во все области. И тем не 
менее каждый член группы вносил свой собственный вклад в каждый сводный отчет, 
который шел в Москву за подписью «Рамзай».
     Уже начало рассветать, когда разведчики выпили по последней чашке кофе и 
разошлись. Зорге, пошатываясь, вышел на веранду проводить гостей. Он 
прислонился к деревянному столбу и дружески помахал своим друзьям, которые 
неровными шагами шли к автомобилю, громко выкрикивая слова прощания. Для любого 
наблюдателя все это выглядело обычным концом веселой вечеринки. Никому и в 
голову не пришло, что это означало конец томительного ожидания. С этого момента 
десятки ничего не подозревавших мужчин и женщин, занимавших официальные или 
полуофициальные посты, превратились в цели. Это был начальный этап тайной войны 
Советского Союза против потенциальных противников.
     Благодаря усилиям Зорге «проницательный» немецкий военный атташе вскоре 
был назначен послом. Клаузен арендовал дом в районе Адзабуку и установил свой 
передатчик. В его бухгалтерской книге появилась первая запись — о получении в 
качестве комиссионных тысячи американских долларов. Вукелич стал появляться на 
завтраках, где присутствовали дипломаты, редакторы и иностранные журналисты. 
Мияги получил заказ написать в натуральную величину портрет жены одного из 
офицеров генерального штаба. Одзаки пошел дальше всех: использовав свое 
политическое влияние и родственные связи, он попытался поймать в свои сети 
принца Коноэ — премьерминистра Японии.
     
ГЛАВА IV
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА
     
     Както в октябре 1934 года Рихард Зорге сидел в холле шанхайской гостиницы 
«Палас». К Зорге подошел сияющий мужчина. «Боже мой, да ведь это Густав! — 
радостно сказал он. — Вот уж никогда не думал встретить вас в таком ужасном 
месте. Терпеть не могу его». Зорге улыбнулся, но глаза его были устремлены на 
стоявшую неподалеку девушку.
     «Может быть, вы и правы», — пробормотал он. А через минуту, повысив голос, 
так, чтобы его могла услышать девушка, добавил: «Я и сам не знаю, что здесь 
делаю. Теперь я припоминаю вас. Вы женаты на моей старинной приятельнице Кате».
     Незнакомец фамильярно похлопал Зорге по плечу. Тот даже несколько 
пригнулся, сделав вид, что ему больно. Незнакомец с беспокойством посмотрел на 
него: «Простите. Я слишком бурно излил свои чувства. Пойдемте лучше ко мне в 
номер, позавтракаем и вспомним былое. Вы не возражаете?» Зорге кивнул в знак 
согласия.
     Так Зорге встретился со своим первым связным. Паролем был «Густав», 
отзывом — «Катя». Использование русского имени не должно было казаться 
необычным в городе, полном белоэмигрантов. Зорге выпустил рубашку изпод брюк и 
отстегнул тонкий матерчатый пояс. К нему были прикреплены тридцать роликов 
микрофильмов, упакованных в водонепроницаемый материал. Связной приподнял свою 
рубашку и надел пояс. На пленках были зафиксированы результаты первых шести 
месяцев деятельности группы. За это время группа собрала громадную политическую 
и экономическую информацию, которую Зорге тщательно обработал и затем сжато 
изложил в сводных отчетах. Некоторые сведения после тщательной перепроверки по 
нескольким источникам были переданы по радио. Однако до сих пор ничто не 
затрагивало государственной тайны. Это был, как признал позже Зорге, исходный 
оценочный материал, по которому впоследствии можно было проверять важность 
поступающей информации.
     Связной извлек из портфеля пакет и вручил его Зорге, который сразу же 
сломал на нем печати. Там был конверт с 1500 американскими долларами. Затем 
Зорге вскрыл второй конверт и достал из него кодированное письмо, которое легко 
прочитал, не прибегая к карандашу и бумаге. Письмо содержало слабо 
завуалированные упреки. Кремль считал, что нападение из Маньчжурии было 
неизбежным и что японцы оказывали давление на КитайскоВосточную железную 
дорогу — концерн, контролировавшийся советским капиталом. Существует мнение, 
писал Берзин, что японцы могут попытаться спровоцировать спор о правах владения 
этой железной дорогой и использовать его как предлог для войны. Времени мало, 
напоминал Берзин своему ученику. Он надеялся, что «токийская группа» не 
подведет его.
     Зорге сжег документы, а пепел выбросил из окна спальни на улицу. Оба 
начали завтракать. Зорге установил строгое правило, по которому его агенты не 
должны были обсуждать свою деятельность со связными. В свою очередь в Москве 
связным говорили, что они не должны задавать вопросов. Единственной разрешенной 
темой для разговоров между агентом и связным были последние события внутри 
России. Если агент и связной имели общих знакомых, они могли поговорить о них. 
К концу завтрака Зорге и его связной истощили все темы. Связной решил покинуть 
Шанхай в тот же день. Они пожали друг другу руки, и Зорге покинул связного, 
который стал готовиться к переезду морем в Индию, откуда он должен был 
возвращаться в Москву.
     Возвратившись из Шанхая, Зорге встретился по отдельности с Одзаки и Мияги 
и поставил перед ними первоочередные задачи — вскрыть цели японской политики в