внесли в список лиц, приглашаемых на официальные приемы. На одном из таких 
приемов молодой атташе представил его Зорге. Они поздоровались и прошли в бар, 
ничем не выдав того, что давно знакомы. Для Зорге это означало конец 
длительного ожидания. Итак, последний член разведывательной группы — Макс 
Клаузен — прибыл на место.
     Корреспондент немецких газет, югославский журналист, известный японский 
обозреватель по политическим и международным вопросам, японский художник, 
учившийся в Америке, и немецкий коммерсант полностью отдались своим занятиям. 
Их дружба крепла, как это и бывает с людьми, вращающимися в одних и тех же 
социальных кругах. И вскоре под этим прикрытием группа была готова развернуть 
свою деятельность. Москва ждала ее действий с нетерпением. На японской стороне 
маньчжурской границы происходили довольно странные вещи. Не были ли они 
прелюдией к войне?
     «Берзин сказал мне, чтобы я торопился, — писал Зорге в тюремной камере. — 
У меня было мало времени. Он, как и все в Москве, считал, что агрессия Японии 
на Дальнем Востоке неизбежна».
     Зорге настаивал, чтобы все члены его группы имели безупречные «прикрытия». 
Он считал, что успех или провал группы будет зависеть от естественности 
поведения ее членов в период пребывания в Токио. В отличие от Шанхая в столице 
Японии жило сравнительно мало иностранцев, и полиция неустанно следила за всеми 
ими. Даже я, известный дипломат, не был избавлен от «внимания» самой дотошной 
службы безопасности — кемпетай, тайной полицейской организации с широкими 
полномочиями по охране японского образа жизни от влияния Запада. Ни одна 
японская девушка не имела права принимать ухаживания со стороны иностранца. 
Только японским семьям, которые по долгу службы должны были поддерживать связи 
с иностранцами, разрешалось проявлять известное гостеприимство по отношению к 
своим западным друзьям.
     Както я пригласил на обед нескольких своих друзей. Слуга расставил на 
столе карточки с фамилиями гостей, пока я поднялся наверх, чтобы переодеться. 
Когда я спустился вниз, карточки исчезли — их забрал с собой в управление агент 
кемпетай. Дипломатический иммунитет моего дома он нарушил без всяких угрызений 
совести. Если бы среди этих карточек обнаружили карточку с фамилией японца, его 
задержали бы и допросили. Когда же я пригласил гостей в следующий раз, я 
разложил карточки на столе в самый последний момент — когда уже должны были 
подавать обед. За обедом, смеясь, я рассказал гостям, как перехитрил кемпетай. 
Однако радость моя была преждевременной. Полицейские ждали снаружи. Когда гости 
стали разъезжаться, японских дипломатов задержали и допрашивали, пока они не 
доказали, что поддержание связи со мной является частью их служебных 
обязанностей.
     Помимо кемпетая активно действовала тайная военная полиция. Она страдала 
шпиономанией и имела среди японцев такое большое число информаторов, что сама 
мешала себе в достижении намеченных целей. Тысячи информаторов, не имеющих 
соответствующей подготовки, засыпали контрразведку настолько большим 
количеством донесений и документов, что изучить их и оценить с какойлибо 
степенью точности было невозможно. Я убежден, что именно эта страсть к 
расследованию мелких дел и позволила Зорге, человеку с таким умом и 
удивительным единством цели, избежать разоблачения в течение столь длительного 
времени. Его исключительная внимательность к мелочам и строгие меры 
предосторожности, к которым он прибегал, отнюдь не были результатом любви к 
мелодраме. Они были необходимы и, по моему мнению, во многом содействовали его 
поразительным успехам.
     В дни закрепления группы Зорге самым внимательнейшим образом проверил 
«прикрытие» каждого. Он добивался, чтобы имена членов группы, если они по 
какойто причине попадут в картотеки полиции, выглядели так:
     Рихард Зорге  — нацистский журналист, представляющий газеты «Франкфуртер 
цейтунг», «Берзен курир», «Технише рундшау» и «Амстердам хандельсблатт». Имеет 
привычки человека богемы; любит работу, женщин и вино.
     Ходзуми Одзаки  — политический корреспондент газеты «Асахи Симбун». Имеет 
связи в официальных японских кругах. Автор пяти классических книг о 
китайскояпонских отношениях, причем все они выражают ортодоксальные японские 
взгляды.
     Бранко Вукелич  — бывший офицер югославской армии. В настоящее время 
токийский корреспондент французского журнала «Вю» и югославской ежедневной 
газеты «Политика».
     Макс Кляузен  — деловой человек из Германии, собирающий в Японии заказы 
для немецких промышленников. Вполне оправданная деятельность во времена; когда 
Япония и Германия стали сближаться на политической основе.
     Мияги Етоку  — японский художник, возвратившийся на родину, чтобы 
зарабатывать на жизнь рисованием. Из буржуазной семьи.
     Настоятельное требование Зорге строго соблюдать эти меры предосторожности, 
повидимому, проистекало из его личного опыта. В первые дни пребывания в Токио 
на одной из прессконференций Зорге встретил местного журналиста по имени 
Аритоми Мицукадо, который стал навязывать только что прибывшему немцу свою 
дружбу. Дня через два администратор гостиницы «Мегуро» намекнул Зорге, что 
Аритоми раньше был шпионом японской армии. Зорге стал ждать следующего шага 
Аритоми. Вскоре он был сделан. Аритоми познакомил Зорге с несколькими своими 
друзьями, один из которых был русским белогвардейцем. Как только Зорге 
присоединился к ним, этот человек стал говорить порусски. Зорге сделал вид, 
что ничего не понимает. С этого времени он начал всячески избегать Аритоми. 
Однажды, возвратясь в гостиницу, Зорге обнаружил, что его вещи обыскивали. Все