го в машину, надели черную повязку на глаза и 
залепили рот пластырем, привезли на квартиру на окраине города и угрозами 
заставили согласиться работать на американскую разведку. Ту самую историю, 
которая так поразила Станислава на их первом свидании и вызвала немалое 
удивление и желание пригласить на встречу своего шефа. 
      Сергей Александрович Краснов, правда, не очень удивился. Ему приходилось 
видеть и слышать всякое от людей, оступившихся на неровной дороге жизни. Ему не 
в диковинку выслушивать всякие байки. К тому же через его руки за многие годы 
работы в контрразведке прошло немало оперативных документов Комитета 
государственной безопасности, повествующих о приемах и методах, применяемых 
спецслужбами США. 
      - Послушайте. Аркадий, - вы позволите мне называть вас по имени, ведь я 
значительно старше Вас и, наверное, гожусь вам в отцы, - Сергей Александрович 
не стал слишком уж прямо уличать Порываева. - Мне, право же, неловко. Когда мой 
маленький внук рассказывает всякие небылицы, я понимаю, что он еще живет в мире 
сказок. Но вы-то ведь не мальчик, и мифологией вам заниматься не к лицу. Я 
отлично понимаю: у вас - особый случай и вам нужна ложь во спасение. Вы хотите 
выглядеть невинной жертвой. Могу вам сказать: вы, очевидно, действительно 
жертва, жертва серьезной провокации американской разведки. Но невозможно 
принять ваш "страшный" рассказ и поверить, что вы не дали повода заманить в ас 
в ловушку. Не так ли? 
      Порываев как-то сразу сник и даже всхлипнул. 
      - Вы пытаетесь нас разжалобить, Аркадий, - нам вас и так жалко. Но надо 
отвечать за свои действия, а сейчас - быть предельно откровенным. Поверьте, мы 
знаем о Вас достаточно, чтобы услышать честный рассказ о "приключениях" в 
Вашингтоне. Я вас не принуждаю, вы можете поступать так, как сочтете нужным, но 
это действительно ваш единственный шанс сейчас. Ложь, фантазии, недомолвки - 
пойдут вам только во вред. У вас хорошая репутация в Институте, но ваше личное 
поведение вне института оставляет желать лучшего. Ну и потом, трудно поверить в 
то, что стажеру посольства удалось приобрести на небольшую зарплату столько 
дорогой, новейшей техники, как вы указали в своей таможенной декларации в 
Шереметьеве. Расскажите, как было дело, просим вас. Заодно поведайте нам, как 
американцы будут работать с вами в Москве. Ведь нельзя же всерьез поверить тому,
 что они, как вы говорите, "найдут вас" здесь. В конце концов, вы же сами к нам 
обратились. 
      Нельзя сказать, чтобы призыв Сергея Александровича к откровенности сразу 
и чудодейственно нашел путь к разуму молодого сотрудника Института США и Канады.
 Он пытался что-то сбивчиво объяснить контрразведчикам, потом молчал, собираясь 
с мыслями, и снова говорил и говорил... 
      Беседа в гостинице "Метрополь" с ее неизбежными перерывами на долгое 
молчание Порываева, на кофе и бутерброды, на другие неизбежные паузы затянулась 
на долгие часы. И все же она должна была завершиться, как заканчивается все в 
этом мире. 
      Аркадий Порываев начал рассказывать. 
      - Знаете, Аркадий, - сказал Сергей Александрович Краснов, когда усталые 
собеседники уже поднимались с мест, - сейчас мы закончим нашу сегодняшнюю 
беседу. Станислав поедет с вами, по дороге вы, возможно, вспомните еще какие-то 
детали, А дома, - вы ведь живете один? - вы отдадите ему "Паркер", о котором 
так интересно рассказали. Мы с вами будем встречаться, если не возражаете, надо 
до конца разобраться в тех хитросплетениях американцев, в которых вы запутались.
 И думаю, вы не меньше нас заинтересованы и в этом, и в том, чтобы наше общение 
проходило незаметно для других. Не правда ли? 
      Комбинация контрразведки 
      В кабинете начальника Американского отдела Второго главного управления в 
новом здании КГБ на улице Дзержинского не совсем обычные, но все же будничные, 
хлопоты контрразведки. На столе у Сергея Александровича стоит магнитофон с 
записью беседы с Аркадием Порываевым в гостинице "Метрополь". 
      Станислав, хозяин магнитофона, почти наизусть выучил вашингтонскую 
историю "Рекрута", а Алексей Владимирович Климов слушает впервые признания 
агента ЦРУ. С интересом и вниманием. 
      То, что происходит в кабинете в этот весенний день 1986 года, нельзя 
назвать жаркими дебатами, но недаром говорится: сколько людей, столько и мнений.
 Не будем удивляться: в военных ведомствах, где царит единоначалие и каким 
является Комитет государственной безопасности, такое случается нередко. До 
принятия решения и приказа командира. 
      Сергей Александрович поощряет споры, и они порой приобретают форму 
острого диспута. Но, пожалуй, не в этот раз. Картина представляется всем ясной. 
Не совсем, правда, еще ясно - что же делать. 
      - Не поговорить ли нам со следователями? - предлагает ортодоксально 
настроенный Станислав, - ведь наверняка в этом деле есть состав преступления. 
Да и прямые улики теперь имеются в нашем распоряжении. 
      Алексей Владимирович Климов настроен не столь категорически, но и он 
согласен, что в действиях бывшего стажера посольства присутствуют многие 
элементы тягчайшего преступления - измены Родине. Хоть и совершенного под 
давлением. Наверное, консультация со следственным отделом необходима. Да и 
коллег из разведки надо поставить в известность. Климов колеблется, у него еще 
не сформировалось мнение о том, как поступить. Ведь налицо - явка с повинной. 
      - Давайте подумаем, - следует ли действовать так радикально, включается в 
разговор Сергей Александрович, - парень здорово оступился, это несомненно. 
Несомненно и то, что американская разведка прибрала его к рукам и сумела 
получить от него какую-то секретную информацию. Этим надо заняться и вместе со 
следователями, может быть, не посвящая их во все детали, выяснить все то, что 
выдал противнику Порываев и какой ущерб это на