ральном разведывательном управлении. Мощные силы были направлены на 
просвечивание государственных структур и самого общества. Дотошно брались за 
охоту на "кротов" при очередной утечке информации, после нового провала 
разведчика резидентуры ЦРУ и разоблачения противной стороной американского 
агента. Вот потому-то в Лэнгли так рвались в Ясенево. 
      Но не одни эти обстоятельства так манили Лэнгли к охоте на "кротов". 
Центральное разведывательное управление заботилось отнюдь не только о 
собственной безопасности, хотя такая "забота" субъективно и определяла помыслы 
американских "охотников". "Кроты" в советских спецслужбах, считали в Лэнгли, - 
важный источник разведывательной информации широкого профиля. Будем справедливы 
к американской разведке - она стремится знать обо всем, что происходит в мире. 
"Кроты" - солидное подспорье для любознательности ЦРУ. 
      "Пилигрим" для американской разведки был исключительно ценным агентом, 
имевшим доступ к важнейшей информации. На военном языке, которым любят 
выражаться в Центральном разведывательном управлении, это был прорыв обороны 
главного противника. И теперь его необходимо всячески развивать, продвигая 
завербованного агента к решению больной для ЦРУ задачи: нет ли "крота" русских 
в Лэнгли. "Пилигрим", как никто другой, подходил для этой цели - он работал в 
службе контрразведки Первого Главного управления, а она как раз и занималась 
советскими "кротами" в иностранных спецслужбах. 
      Душевные смятения "Пилигрима", его угнетенное состояние не были для ЦРУ в 
диковинку. Они проявлялись уже на первых встречах американских разведчиков с 
ним в гостиницах Бангкока. Однако в Лэнгли знали, как строить отношения с новым 
агентом, как не дать ему сорваться с крючка. Над этой проблемой, кроме 
разведчиков-агентуристов с их богатым практическим опытом, трудились 
талантливые психологи, выпускались десятки исследований и специальных 
инструкций. 
      "Закрепление" агента*, втягивание его в активное шпионское сотрудничество 
- настоящее искусство. Питер Николс имел в ЦРУ репутацию квалифицированного 
специалиста в сфере вербовки и приручения источников. Эта репутация вскоре 
приведет его к высотам оперативной карьеры. И в Бангкоке он немало времени 
уделил тому, чтобы "Пилигрим", пойманный на наживку опытным рыболовом, "не 
сорвался с крючка". Николс умело применял в отношениях с агентом тактику кнута 
и пряника. Кнутом был разработанный им план вербовки, основанный на 
компрометации и шантаже, скрытом давлении и насилии. "Пряником" служила 
американская помощь в беде. "Материальные выгоды - основа любой вербовки", - 
был убежден резидент ЦРУ в Бангкоке, обрушивая на русского предложения 
выгодного сотрудничества. 
      Настоящим сладким "пряником", буквально тающим во рту жертвы, было щедрое 
денежное вознаграждение, которое было обещано "Пилигриму", дорогие подарки, 
которые любезный хозяин преподносил ему в Бангкоке, учреждение специального 
долларового счета в американском банке. И Питер Николс не ошибался, распознав в 
Плахове черты тщеславия и самоуверенности, боязни ответственности и трусости, а 
главное - алчности и корысти. "Вложенный в "Пилигрима" капитал, - полагал 
американец, - теперь должен приносить дивиденды". 
      В Бангкоке Питер Николс со свойственной ему энергией и аккуратностью 
взялся за обучение "Пилигрима" сложному шпионскому ремеслу. Советский отдел 
направил ему в помощь специального инструктора из Лэнгли. Вдвоем они учили 
"Пилигрима" премудростям разведывательной работы на территории Советского Союза,
 всему тому, что требовалось для связи - способам шифрования и тайнописи, 
изготовлению писем на подставные адреса разведки, особенностям проведения 
тайниковых операций, порядку приема радиопередач ЦРУ, постановке условных 
сигналов. Удобные для американских разведчиков в иных странах встречи с 
агентами на конспиративных квартирах или в гостиницах в Москве исключались. 
Нельзя было и решиться на посещение агентом посольства Соединенных Штатов на 
улице Чайковского. Опасно, русская контрразведка непременно зафиксирует такой 
способ связи. 
      Плахов это понимал и как профессионал быстро осваивал тот арсенал методов 
и приемов, который теперь ему предстояло применять в своей собственной стране. 
      Очень скоро одного помощника для обучения "Пилигрима" Питеру Николсу 
стало не хватать. Слишком объемным и сложным было ремесло, которое предстояло 
постичь завербованному агенту, хоть и сам он был совсем не новичком в тайном 
деле шпионажа. 
      Конспиративный контакт в Москве - дело нешуточное. Но Питер Николс был 
уверен в себе и заверял Плахова, что если он будет строго следовать инструкциям 
и рекомендациям ЦРУ, риска и опасности для него не будет. Они легко сумеют 
обыграть русскую контрразведку. Льву Плахову очень хотелось в это поверить. 
"Блажен, кто верует!" Самоуверенность может обойтись недешево. И с одной 
стороны, и с другой. 
      Человек не в состоянии держать в памяти правила и инструкции на все 
случаи жизни. И "Пилигрим" не мог, конечно, запомнить те инструкции, которые 
ему были даны в Бангкоке для связи с московской резидентурой Центрального 
разведывательного управления, не говоря уже о тех знаниях, которые должны были 
помочь ему расшифровывать радиограммы ЦРУ или исполнять шифром и тайнописью 
письма со своей информацией в адреса разведки. 
      Поэтому все самое существенное было изложено в так называемом "плане 
связи", который умелые мастера из ЦРУ втиснули миниатюрным текстом в несколько 
листочков из быстрорастворимой бумаги. Их можно было почти мгновенно уничтожить 
в воде или просто проглотить без вреда для здоровья. Листочки спрятали в 
потайное отделение футляра для очков, с которыми Плахов, страдая близорукостью, 
никогда не расставался.