- Да вы с ума все сошли! - нарушая дипломатический такт, воскликнул Отт.
     - Я полагаю, что господин посол слишком взволнован, допуская такие 
выражения... Я охотно его извиняю. - Того, сквозь зубы шумно вдохнув воздух, 
поднялся со своего кресла. Министр давал понять, что аудиенция окончена.
     Единственно, чего смог добиться Отт, - согласия на его встречу с Зорге в 
тюрьме Сугамо. Того пообещал договориться об этом с полицейскими властями. 
Генерал-майор Эйген Отт ни на секунду не мог поверить, что его лучший друг 
доктор Зорге, который вытащил его из японской казармы в Нагоя, работает на 
советскую разведку. Этого просто не может быть! Отт сам не новичок в разведке и 
умеет разбираться в людях. Отт знает Рихарда добрый десяток лет и в какой-то 
мере именно ему обязан своим назначением на должность германского посла в 
Японии.
     Даже потом, через много лет, после того, как генерала Отта убрали с 
занимаемого поста в результате этой непостижимой для него истории, Отт так ни 
во что и не поверил.
     - Зорге - советский разведчик?! Да вы с ума сошли! - восклицал он. - Этого 
не могло быть. Я его прекрасно знал.

11. В ТЮРЬМЕ СУГАМО
     Германский посол продолжал неистовствовать и возмущаться. 
Неудовлетворенный разговором с министром иностранных дел Того, он поехал к 
новому премьеру, Тодзио, посетил брата императора, но и там, и здесь Отт 
получил отказ.
     В Берлин ушла подробная шифрограмма с настоятельной рекомендацией - 
оказать дипломатический нажим на Японию, проявить жесткость в требовании 
освободить Зорге. Риббентроп ответил, что обо всем доложено Гитлеру, решение 
последует позже.
     Оберштурмбанфюрер Майзингер не выходил из своего кабинета, грозил загнать 
в концлагерь каждого, кто скажет хоть одно дурное слово о Рихарде.,.. Майзингер 
трудился над документом из двадцати двух пунктов, по которому следовало, что 
Рихард Зорге ни в чем не мог быть виновен. Этот документ он передаст в 
кемпейтай, генералу Накамура. Только ему, своему японскому коллеге, - тот 
должен понять. Полицейский атташе послал доклады в имперское управление 
безопасности в Берлин Гиммлеру, в абвер всесильному адмиралу Канарису. Он 
просил шефа гестапо Мюллера подготовить архивную справку о жизни Зорге в 
Германии.
     Немецкий посол и полицейский атташе были готовы поднять на ноги всю 
Германию, но ничего не получалось: японцы стояли на своем.
     Через некоторое время после ареста Зорге послу разрешили с ним встретиться 
в комнате свиданий тюрьмы. Сугамо. Следователь предупредил - арестованному 
можно задать только три вопроса: как он себя чувствует, считает ли себя 
виновным и в чем нуждается. И все. Таково категорическое условие встречи.
     Эйген Отт стоял в дверях комнаты свиданий в сопровождении трех японских 
чиновников, когда через противоположную дверь ввели Зорге. Всегда элегантный, 
подтянутый, тщательно выбритый, он сейчас был в арестантской одежде, в грубых 
больших ботинках, заросший густой щетиной. Рихард держался уверенно, стоял с 
высоко поднятой головой. Рядом с Зорге находились три полицейских.
     Отт подался к Зорге, но следователь жестом остановил посла. Разговаривали 
издали, через комнату. Посол задал первый вопрос:
     - Как вы себя чувствуете, Ики?
     - Благодарю вас, я ни на что не жалуюсь, - спокойно ответил Рихард.
     - Вы считаете себя виновным? Японцы заволновались.
     - Мне только что запретили отвечать на этот вопрос, - кивнул на свою 
охрану. - Не будем говорить об этом...
     Отт растерялся, для него важно было получить ответ именно на этот вопрос. 
Он спросил еще:
     - Что я могу для вас сделать, Ики?
     - Спасибо, мне ничего не надо... Мы едва ли увидимся с вами, господин 
посол. Передайте привет вашей семье.
     Встреча окончилась. Отт торопливо сказал еще:
     - Вот это вам просила передать Хельма.
     Один из полицейских подошел к Зорге и отдал сверток. Рихарда увели.
     В камере он развернул сверток, там были фрукты и теплое одеяло с 
инициалами Хельмы - “X. О.” и еще запонки - подарок Отта. “Запонки-то пожалуй 
ни к чему”, - усмехнулся Зорге, взглянув на свою арестантскую куртку.
     В продолжение многих дней Зорге держал себя вызывающе, требовал встречи с 
германским послом, протестовал против незаконного ареста. После встречи с Оттом 
Рихарда Зорге снова вызвали на допрос.
     Допрос вел государственный прокурор Есикава. Он опять спрашивал, признает 
ли Зорге себя виновным в причастности к подпольной организации. Рихард давал 
односложные ответы. По наводящим вопросам прокурора он все больше убеждался, 
что сидевший перед ним маленький японец уже многое знает. Теперь главное 
заключалось в том, чтобы защитить остальных, приняв всю ответственность на себя.
 Это решение созрело окончательно, когда через несколько недель после ареста 
следователь на очередном допросе вытащил из письменного стола три германских 
ежегодника, с помощью которых подпольщики шифровали свои радиограммы.
     - Вы и теперь станете отрицать свою связь с Москвой? - воскликнул прокурор,
 потрясая книжками. - Это ваш ежегодник?
     - Да, мой, но какое отношение имеет к делу старый немецкий справочник? - 
равнодушно спросил Рихард.