...Оккупация Маньчжурии, осуществленная в 1931 году в результате 
“мукденского инцидента”, позволила японской армии выйти к дальневосточным 
границам Советского Союза и Монгольской республики. Это резко меняло 
политическую обстановку на Дальнем Востоке, усиливало угрозу войны. Секретный 
меморандум премьера Танака прямо намечал агрессивные пути японской военщины. В 
этих условиях надо было знать, как теперь станет вести себя Квантунская армия, 
сосредоточенная в Маньчжурии, какими силами она располагает и вообще какие 
наземные, морские, военно-воздушные силы Япония может бросить против Советского 
Союза. Следовало знать, каков вообще военный потенциал страны, где у власти 
оказалась агрессивно настроенная военная клика.
     Это были военно-технические, экономические проблемы, но советскую разведку 
интересовали также и проблемы политические. Многое в международной обстановке 
зависело от того, сколь тесными будут отношения между Японией и фашистской 
Германией после захвата Гитлером власти. Зная их взаимоотношения, можно было 
судить о конкретных агрессивных намерениях этих двух стран, наиболее вероятных 
противников Страны Советов.
     Представляла интерес и японская политика по отношению к Китаю, 
англо-японские и японо-американские отношения... Нужны были факты, 
подтверждающие или опровергающие, что англо-американские правящие круги 
подталкивают агрессоров к нападению на Советский Союз.
     Людвиг сжато перечислил вопросы, которые интересовали руководство.
     В мире отчетливо вырисовывались два очага войны - на Западе и на Востоке. 
Рихарду Зорге и его людям предстояло выполнить важнейшее задание для 
обеспечения безопасности Советского государства.
     - Повторить задание? - спросил Людвиг.
     - Не нужно, - возразил Зорге. - Я надеюсь на свою память. К тому же эти 
проблемы мы уже обсуждали в Москве.
     Обратно разведчики возвращались разными путями - Зорге лесными тропами 
поднялся в верхнюю часть города и вскоре был в гостинице, а связной Центра 
вышел на шоссе и затерялся в нарядной толпе гуляющих курортников. Они 
условились встретиться на другой день. Людвиг должен был передать Рихарду 
кое-что из техники связи.
     За ночь погода испортилась, и с утра моросил мелкий теплый дождь. Зорге и 
Людвиг встретились в сквере у памятника какому-то императору. Будто 
ссутулившись, он стоял под дождем в каменной мантии, с каменными атрибутами 
давно ушедшей власти. Рихард попросил у Людвига огня, прикурил и ушел, сжимая в 
руке маленький пакетик. Больше они не сказали ни слова - посланец из Москвы и 
разведчик, направлявшийся в Японию.
     В комнате Рихард развернул полученный пакетик - броши, брелоки, ожерелье, 
браслетик... Все будто бы купленное в лавочке сувениров и бижутерии. И еще - 
использованный билет в парижскую оперу без контрольного ярлыка, половина 
маленькой любительской фотографии, немецкая бумажная марка с оторванным 
казначейским номером, что-то еще...
     Да, это было совсем недавно. И вот теперь краткий отдых в Карлсбаде.
     Через два дня Рихард Зорге уезжал в Мюнхен повидаться со своим старшим 
братом. Поезд отправлялся поздно вечером, и Рихард пошел побродить по Карлсбаду.
 Его привлекала улица, название которой он узнал от матери только в свой 
последний приезд в Гамбург.
     Мать его, Нина Семеновна, украинская женщина, связавшая судьбу с отцом 
Рихарда, была как бы хранительницей семейных реликвий, преданий, легенд, 
родословной семейства Зорге. Когда отношения родителей Рихарда еще не были 
омрачены жизненными разногласиями, носившими, пожалуй, политическую окраску, 
Нина Семеновна Зорге, урожденная Кобелева, по письмам сдружилась с дедом 
Рихарда - Фридрихом Зорге - соратником Маркса, хотя никогда с ним не 
встречалась. Старик в письмах к невестке каждый раз рассказывал о каком-либо 
эпизоде из своей жизни, о своих встречах и взглядах. По мере того как 
возрастала их духовная близость, Фридрих Зорге все больше места уделял в 
письмах ушедшему, пережитому. Он приводил выдержки из своей переписки с Марксом 
и Энгельсом, с которыми дружил и взгляды которых разделял. С Энгельсом его 
роднило еще и другое - оба они были участниками Баденского восстания, их 
связывало боевое содружество в революции, прокатившейся через все европейские 
страны.
     Дед Рихарда умер в Америке четверть века назад, давно в живых нет и отца, 
но мать заботливо хранит резной ларец с дорогими ей письмами. Среди этих писем 
оказалось и письмо Маркса, написанное старому Зорге из Карлсбада. На поблекшем 
конверте стоял обратный адрес. И вот теперь Рихарду захотелось найти дом, в 
которою жил тогда великий друг его деда.
     Он вышел из пансиона, перешел реку и поднялся в верхнюю часть города. Его 
охватили сложные чувства, схожие с теми, что испытал он впервые при входе в 
Мавзолей Ленина...
     Захваченный мыслями о прошлом, Зорге шел через город. Это не были 
воспоминания, Рихард совсем не знал деда, но он испытывал проникновенное 
чувство благоговения человека, отдающего долг ушедшему из жизни единомышленнику 
и соратнику. Рихард как-то особенно ясно ощутил себя наследником идей своего 
деда - наследником и носителем. И с особенной теплотой вспомнил мать. В семье 
она была как бы связной двух поколений - поколений Фридриха и Рихарда Зорге.
     Середина прошлого века... Революционные борцы повторяют вдохновенные 
слова: “Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма...” Это из 
“Коммунистического манифеста”. И еще призывная завершающая фраза: “Пролетарии 
всех стран, соединяйтесь!"