назревавших событий. Из Китая вернулись генералы Итагаки и Доихара. Итагаки 
стал военным министром, а генерал Тодзио - его заместителем.
     Постепенно накапливались данные о том, что над советскими дальневосточными 
границами нависает реальная угроза военных провокаций. Зорге регулярно 
информировал об этом Центр, но неожиданное событие едва не прервало 
деятельность группы Рамзая. Это случилось в марте 1938 года. В тот вечер Рихард 
договорился с Клаузеном, что он сам привезет в условленное место текст 
донесения, которое нужно будет срочно зашифровать и передать в Центр. Но Зорге 
неожиданно застрял в “Рейнгольде”. Компания не отпускала его и не собиралась 
расходиться. В кармане Рихарда лежали мелко исписанные листки донесения, 
которое нужно было зашифровать, а времени оставалось все меньше. Уже перевалило 
за полночь, приближался час, назначенный для связи с Москвой, и Зорге сидел как 
на иголках.
     Наконец компания тронулась, но еще долго приятели стояли на улице перед 
громадной бутафорской винной бочкой у входа в “Рейнгольд”. Но вот все 
разбрелись, остался последний - : князь Урах, который, как обычно, никуда не 
торопился. А время иссякало.
     - Послушай, Альбрехт, - предложил Рихард, - хочешь я отвезу тебя домой на 
мотоцикле. Садись сзади, через пять минут будешь дома. Ты же знаешь, как я езжу.
..
     - Именно поэтому я с тобой и не поеду... Ты же бешеный... Нет, я лучше 
возьму такси...
     Рихард находился в жесточайшем цейтноте, когда, избавившись наконец от 
князя Ураха, вскочил на мотоцикл. Он вихрем понесся к Гинзе, круто, как гонщик 
на треке, свернул влево и, набирая скорость, помчался по опустевшим улицам 
Токио. Времени было в обрез, но, может, удастся зашифровать хоть первую 
страницу. Потом Клаузен возьмется за ключ передатчика, а Рихард станет 
шифровать остальное... Пригнувшись к рулю, Рихард несся мимо телефонных столбов,
 казалось, они, будто гигантские хлысты, рассекали упругий воздух.
     Теперь уж недалеко... Сейчас он проскочит дом, где живет Клаузен, убедится,
 что все в порядке, и вернется обратно. На это потребуется еще минута, но иначе 
нельзя... Еще немного, и Рихард будет на месте... Мощная фара выхватывает и 
пожирает темноту. Улица совсем пустая. Это хорошо, иначе бы не успеть... Вот и 
американское посольство, луч скользнул по стенам здания и устремился вперед. И 
тут из переулка выскочила легковая машина. Тормозить уже поздно. Рихард свернул 
к тротуару, колесо скользнуло по бровке и Зорге почувствовал, что мотоцикл 
неудержимо тянет его к стене здания...
     Удар был так силен, что Рихард потерял сознание. Распластавшись, он лежал 
рядом с разбитым мотоциклом, и кровь заливала лицо. Вскоре сознание вернулось, 
но подняться с земли он был не в силах.
     Его доставили в больницу на той машине, которая так некстати вырвалась из 
переулка. Он лежал на брезентовых носилках в приемной, истекая кровью, и 
напрягал всю свою волю, чтобы не потерять сознание, которое мутилось так же, 
как там, под Верденом.
     Тяжело раненный человек лежал перед дежурным врачом, санитарами и, с 
трудом разжимая разбитые губы, говорил, что перед тем, как его отнесут на 
операционный стол, он обязательно должен увидеть своего знакомого, Макса 
Клаузена, увидеть немедленно, пусть вызовут его по телефону.
     - Но сейчас уже ночь, господин. Надо отложить это до утра, вам нужна 
немедленная помощь.
     Доктор-японец убеждал пострадавшего, но упрямый европеец не разрешал до 
него дотрагиваться. Пусть сначала позвонят по этому номеру...
     Рихард думал сейчас только о том, как бы не потерять сознание. Он отлично 
знал японские порядки - к пострадавшему, где бы он ни был, немедленно является 
полицейский сотрудник, составляет протокол, осматривает вещи, делает опись, 
требует документы. И если он потеряет сознание, незашифрованные листки 
донесения попадут в полицию. Это будет провал. Нелепый, глупый... Рихарду 
казалось, что он умирает, и он напрягал все силы, чтобы раньше времени не 
погрузиться в беспамятство.
     Макс Клаузен сидел над приемником и ловил в эфире “Висбаден”, который 
должен был его вызывать. Сейчас для него не существовало ничего, кроме этих 
неясных шумов, будто идущих из далеких галактик. Анна тронула его за плечо - 
звонит телефон. Макс снял наушники и взял трубку. Он вдруг заволновался, 
заторопился, начал спешно убирать передатчик, развернутый для работы.
     - Что случилось? - тревожно спросила Анна.
     - Несчастье... Какое несчастье! - бормотал Клаузен. - Разбился Рихард, при 
нем, наверное, документы. Убери аппарат, я пойду к машине...
     Анна спрятала передатчик за деревянной панелью стены и вышла следом за 
Максом. Он уже вывел машину и ждал жену на улице. Через несколько минут 
Клаузены были в больнице. Они подъехали почти одновременно с полицейской 
машиной. Макс склонился над Рамзаем.
     - Что с тобой?
     - Потом, потом, - едва владея языком, шептал Зорге. - Возьми из кармана... 
Все, все...
     Клаузен сунул руку в боковой карман Рихарда, нащупал пачку шуршащих 
листков и переложил их к себе. В Приемный покой вошли полицейские... Рихард 
этого уже не видел... Врач констатировал у Рихарда тяжелые повреждения головы, 
вывих плеча, трещину в челюсти. Были выбиты зубы...
     Утром каждого дня на перекрестках магистральных улиц Токио, на полицейских 
участках в назидание другим, вывешивают светящиеся табло, извещающие о числе