Было совсем поздно, когда Зорге, распрощавшись с фон Дирксеном, уехал из 
посольства.
     Прошло еще несколько недель, и германский посол отправил в Берлин 
пространное донесение, в котором настоятельно предлагал отозвать немецких 
военных советников из Китая. Он писал:
     "Нашим военным советникам во главе с Фалькенгаузеном придется разделить 
ответственность в случае поражения китайской армии...
     По причинам, приведенным выше, в согласии с военным атташе господином 
Оттом, высказываюсь за немедленный отзыв всех немецких советников, еще 
находящихся в Китае. Что же касается Северного Китая, то он долго будет 
находиться под контролем японцев, и нам надо активизировать здесь экономическую 
деятельность германских фирм”.
     В незримой борьбе за отзыв германских советников из Китая победил Зорге. 
Посол фон Дирксен не мог и предполагать, что его донесение было фактически 
продиктовано советским разведчиком. Но в то время, когда шифровальщик готовил 
телеграмму посла для отправки, Зорге уже не было в Токио - он находился в самой 
гуще военных событий, разгоревшихся в Северном Китае...

7. ЭЙГЕН ОТТ СТАНОВИТСЯ ПОСЛОМ

     Мост Лугоуцяо - одно из самых поэтических мест Китая. Когда-то, если 
верить легендам, здесь, проходила единственная дорога в столицу Небесной 
империи. Дальние путники, как бы они ни устали, как бы ни была длинна их дорога,
 в последний день своего путешествия поднимались задолго до рассвета, чтобы 
полюбоваться чарующим зрелищем жемчужно-лунного сияния на мосту Лугоуцяо.
     Доктор Зорге вместе с полковником из японской разведки тоже приехал в 
Ванпин посмотреть “Предрассветное лунное сияние на мосту Лугоуцяо” - именно эти 
слова, произнесенные Цинским императором, высечены на белом камне. Теперь, 
через сотни лет, мост Лугоуцяо был знаменит и другим - здесь начиналась война. 
Потом военные действия откатились далеко на юг, японские войска взяли Нанкин, и 
мост остался в глубоком тылу, но все же война началась отсюда...
     Полковник Хироси, восторженный почитатель красот природы и воинственно 
настроенный человек, хвастался по дороге, что японские войска наступают в Китае 
в три раза быстрее, чем наступали в России в начале нашего века. Он уверен, что 
кампания скоро победоносно закончится и начнется эра “сопроцветания Азии” под 
японской эгидой.
     Хироси ненадолго прилетел в Пекин из Нанкина по служебным делам, 
познакомился с Зорге в офицерской компании и проникся к нему уважением. На 
другое утро полковник Хироси, помятый, бледный после ночной попойки, позвонил 
Рихарду в номер и предложил вместе позавтракать. Он рассыпался в комплиментах и 
предложил корреспонденту свой самолет до Нанкина - удобно и быстро. Они в тот 
же день будут на месте.
     Зорге согласился, сказал только, что хотел бы ненадолго заехать на мост 
Лугоуцяо - он много слышал об этом световом чуде. Хироси вызвался сопровождать 
Зорге, он хорошо знает эти места.
     Оставив машину у городских ворот, они пошли к мосту пешком по совершенно 
пустой улице мимо фанз, залитых призрачным светом, навстречу алеющему за рекой 
горизонту. Миновали каменных, коленопреклоненных слонов и застыли в изумлении 
перед открывшейся панорамой земли и неба. В низких гравиевых берегах 
серебрилась черная река, на востоке загорался багровый рассвет, а в небе 
громадной жемчужиной сияла луна и щедро бросала на землю потоки яркого света. 
Казалось, что белый мост с рядами серо-зеленых львов поднялся в воздух и плывет 
в этих потоках. Сияние луны и брезжущий розовый свет близкого восхода сливались 
и смешивались, будто воды двух могучих рек.
     Львиные спины лоснились при луне, и каждая львиная морда имела свое 
выражение - свирепое, сытое, ленивое, сонное... Сто сорок львов, и ни один не 
похож на другого.
     На середине моста стояла группа китайцев, созерцавших сияние луны. Они 
стояли недвижимо, словно на молитве в храме, но, заметив японского офицера, 
торопливо скрылись на берегу в глубоких тенях приземистых фанз.
     Рихард испытывал огромное наслаждение. Это была ночь поэзии, но обаяние 
лунного чуда было нарушено, когда Хироси сказал:
     - Удивляюсь, почему они так боятся японцев, - он кивнул на ушедших 
китайцев.
     - Считают вас оккупантами, вероятно поэтому - Но мы несем им свет, такой 
же, как эта луна, несем культуру. Мы хотим, чтобы Азия была только для азиатов.
     В самолете Хироси продолжал рассуждать о высокой японской миссии на 
континенте.
     - Мы с вами две страны, которые изменят мир - в Азии и в Европе, - 
напыщенно говорил он. - Нас объединяет антикоминтерновский пакт. Я был в 
восторге, когда его подписали. И я вам скажу, что здесь, в Китае, мы тоже 
выполняем свои обязательства. Ведь нам приходится сражаться главным образом с 
коммунистическими войсками. Чан Кайши бережет свои части и бросает против нас 
фанатиков-коммунистов. В итоге это неплохо. Освобождая Китай, мы осуществляем 
санитарные функции, очищаем мир от коммунизма. В Нанкине вы это сами увидите... 
С Чан Кай-ши мы можем еще договориться, с коммунистами - никогда.
     Среди словесной шелухи, рассыпаемой Хироси, Зорге нашел для себя несколько 
полноценных зерен.
     Вскоре после японского нападения на Китай Чан Кайши вынужден был заключить 
соглашение с командованием китайской Красной армии о совместной борьбе с