обычную пехотную форму. Это не смутило японских военных представителей, на 
другой день они снова пригласили журналистов и показали им те же самые трупы, 
но переодетые в одежду китайских саперов...
     Было совершенно ясно, что провокационный взрыв на Южно-Маньчжурской дороге 
ознаменовал новую стадию японской агрессивной политики на континенте. Это 
косвенно подтверждалось и появлением на месте событий таких мастеров военных 
провокаций, как Итагаки и Доихара. В самый канун “мукденского инцидента” в 
городе тайно появился начальник разведывательного отдела генерального штаба 
японских вооруженных сил генерал-майор Тетекава...
     Зорге анализировал, сопоставлял самые различные факты, и все они 
подтверждали один наиболее существенный вывод: японская агрессия придвигается к 
советским границам. Именно об этом разведчик должен был предупредить свою 
страну, уведомить о возросшей угрозе.
     В Шанхае Рихард поспешил встретиться со своим другом Одзаки. Обычно они 
заранее намечали место встреч, чтобы без надобности не пользоваться почтой или 
телефоном. Чаще всего Зорге подъезжал на машине к Садовому мосту у границы 
японской концессии, Одзаки садился сзади, и они либо ездили по шанхайским 
улицам, пока Ходзуми рассказывал новости, либо отправлялись в один из 
многочисленных китайских ресторанов. Но больше всего они любили бывать в уютной 
квартирке Агнесс Смедли, в которую она переселилась из отеля. На этот раз они 
тоже заехали к ней. Агнесс ушла в кухню готовить ужин - она слыла отличной 
кулинаркой, - и мужчины остались одни.
     Рихард рассказал о своих впечатлениях о поездке, высказал мнение, что 
“мукденский инцидент” подтверждает существование плана японской агрессии, 
изложенного в меморандуме Танака. Вот тогда они снова заспорили - Одзаки и 
Рихард Зорге. На помощь призвали Смедли.
     - Агнесс, - позвал Зорге, - помогите нам разобраться! Идите к нам или мы 
сами ворвемся на кухню.
     Агнесс появилась в фартуке, раскрасневшаяся от жара плиты.
     - Только без угроз! О чем вы так спорите?
     - У вас есть “Китайский критик” с меморандумом генерала Танака? Дайте нам 
этот журнал.
     Смедли подошла к книжной полке, порылась в ворохе журналов и протянула 
один из них Зорге.
     - Пожалуйста, но имейте в виду, что для споров вам осталось всего пять 
минут, сейчас будем ужинать.
     Зорге нашел нужное место и прочитал:
     "Для того чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и 
Монголию. Для того чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай. Если 
мы сумеем завоевать Китай, все остальные азиатские страны, Индия, а также 
страны Южных морей будут бояться нас и капитулируют перед нами. Мир тогда 
поймет, что Восточная Азия наша, и не осмелится оспаривать наши права. Таков 
план, завещанный нам императором Мэйдзи, и успех его имеет важное значение для 
существования нашей Японской империи”.
     - Так говорит Гиити Танака, рупор японских милитаристов, - воскликнул 
Зорге. - Вы думаете, что это миф? Нет! Все развивается по его плану. Я еще 
напомню вам другое место из меморандума:
     "Продвижение нашей страны в ближайшем будущем в район Северной Маньчжурии 
приведет к неминуемому конфликту с красной Россией..."
     - Это тоже Танака. А японские войска уже находятся в Северной Маньчжурии, 
значит, следующим может быть “конфликт с красной Россией”.
     - Но это ужасно! - воскликнул Одзаки. - Это катастрофа и для Японии.
     Вошла Агнесс и попросила мужчин накрывать на стол. За ужином Рихард опять 
рассказывал о том, что он видел в Мукдене.
     Когда Зорге вез Ходзуми Одзаки обратно к Садовому мосту, он снова 
заговорил о волновавшей его проблеме.
     - Послушайте, Одзаки-сан, подскажите, кто из надежных людей смог бы 
поехать сейчас в Маньчжурию? Мы должны знать все, что там происходит.
     - Я тоже об этом думал. Есть у меня на примете один человек. Если 
согласится, мы придем вместе.
     На следующую явку Одзаки пришел вместе с незнакомым Рихарду японцем. 
Ходзуми представил его - Тэйкити Каваи, корреспондент “Шанхайских новостей”, 
иллюстрированного еженедельника, выходившего на японском языке в Китае.
     Каваи выглядел совсем молодым, хотя ему в то время было уже далеко за 
тридцать. Худощавый, невысокого роста, он держался уверенно, а его несколько 
запавшие глаза были внимательны и задумчивы. Каваи уже несколько лет жил в 
Шанхае, входил в японскую антимилитаристскую группу, и Одзаки сразу остановился 
на нем, когда потребовалось отправить в Маньчжурию надежного человека.
     Они сидели втроем в китайском ресторанчике во французском секторе города. 
Каваи сказал:
     - Я согласен поехать, но ненадолго, на несколько месяцев. Наш журнал 
заинтересован в такой поездке. Это удобно со всех точек зрения.
     О деталях говорили в машине. Зорге сидел за рулем, Каваи и Одзаки - сзади.
     - В Мукдене, - говорил Одзаки, - корреспондентом “Асахи” работает мой 
большой друг Такеучи. Он в хороших, я бы сказал, в приятельских отношениях с 
начальником штаба Квантунской армии полковником Итагаки. Я его тоже немного 
знаю, он один из активных руководителей офицерского общества “Вишня”, 
по-японски “Сакура-кай”. Общество это объединяет сторонников наиболее 
решительных действий в Маньчжурии. Я уверен, что это их группа убрала с дороги 
маршала Чжан Цзо-лина. Роль Доихара в убийстве вы знаете.