автор
затрудняется высказывать окончательные выводы. Но все документы, полученные от
«Кротова», были включены в сборники документов ИНО и отправлены в 5-е 
Управление на
экспертизу. Может быть, к октябрю 1939-го уже вступила в силу договоренность 
между
НКВД и военным ведомством об оценке военных материалов, получаемых ИНО. Второе
заключение по японским документам, данное аналитиками военной разведки в 
октябре, было
более категоричным и отметало все утверждения следователей о дезинформации:
«1. Данные японских документов в сборнике № 14 при сопоставлении с
документальными данными, имеющимися в 5-м Управлении, показывают, что
данный материал не содержит в себе указаний дезинформационного порядка.
на 1938 год – ввиду отсутствия аналогичных материалов в 5-м Управлении
трудно установить его действительность. При ознакомлении с указанным
материалом не обнаружено фактов, говорящих о дезинформационном харак
ящих материалов.
3. Данные, указанные в сборнике японских документов № 8, не вызывают
сомнения в их достоверности. Материал подтверждается рядом а алогичных
документов, находящихся в 5-м Управлении РККА. Документы, изложенные в
сборниках материалов №
ния в 5-е Управление РККА.
заключение также подписано комбригом Ивановым и майором Шевченко.
показывают, что оценка источника «Кротов», данная резидентом Гинце (Гу
5 году, была правильной и по
ия Артузова не исключать попыток проникновению в и
полицейские органы оправдалась.
Вот так работал основной источник Токийской резидентуры «Кротов», «Кот», 
«Костя»,
он же «Красавец». Случай был уникальный для 1930-х годов. Десять лет успешной 
работы,
ценнейшая информация, которую анализировали и изучали и в Разведупре, в 
Оперативном
управлении Генштаба. И ни одного сбоя в контактах, передаче и возвращении 
материала. Но
весной 1939-го, когда токийский резидент ИНО был отозван – все рухнуло. 
Ценнейший
источник, объявленный в Москве провокатором, японской подставкой и 
дезинформатором,
стал сразу же никому не нужен, и связь с ним прекратили. Ни один резидент, 
появившийся в
Токио после Шебеко, не стал бы рисковать головой и пытаться восстановить с ним
прерванные контакты. Именно в этом была причина ухода «Кротова» в небытие, а не
мифическая активность японской контрразведки, как об этом пишут в официальной 
истории
Службы внешней разведки (том второй, очерк «Военные планы Японии»). 
Аргументация
автора очерка не выдерживает критики. Ничего непонятного в работе с «Кротовым» 
не было.
И условия работы могли измениться, и режим секретности в преддверии 
надвигавшейся
большой войны вполне могли ужесточить. А требование «Кротова» об увеличении 
суммы
вознаграждения были вполне естественными и справедливыми. Он все годы 
сотрудничал,
выражаясь официальным языком, «на материальной основе». И если до 1937 года его
информация не была очень ценной, то он и получал соответственно. А когда он 
начал
передавать документы мобилизационного характера, то и вознаграждение потребовал
увеличить. За мобилизационные документы любая разведка, не торгуясь, всегда 
платила
бешеные деньги.
Параллельная резидентура Разведупра
В ноябре 1964 года «Комсомольская правда» начала публикацию серии статей под
броским заголовком «Я знал Зорге». В то время статьи о Зорге и членах его
разведывательной гр газетах и такими
публикациями было уже трудно удивить читателя. Но эта публикация сразу обратила 
на себя
вним
осы
опера
ерживали довольно регулярные контакты. В течение этого времени я 5 или
к Рамзаю своих людей за почтой, передавал по своим двум
радио н
Через ация
об этом во сник
века роди назии в
Кременчуге. С 1920 года член партии. В Гражданской войне не участвовал, и в 
РККА
вступ