работал и не
провалился – одному Богу известно. Автор на это не может дать вразумительного 
ответа.
А «Кротов» работал, и работал успешно. В Полпредстве держали в руках оригиналы
секретнейших японских документов. Именно оригиналы, а не записанные источником
и содержание документа. К тому же, используя такого опытного специалиста, как
«Павел», можно было в большинстве случаев проверить подлинность документов. И 
это
очень высоко ценили в Москве. «Кротова» берегли и о его безопасности постоянно
напоминали резиденту. Вот только один пример. Руководство резидентурой 
осуществлялось
с помощью рекомендаций. В Москве внимательно анализировали не только получаемые 
из
Токио фотокопии документов, которые оценивали очень высоко, но и отчеты 
резидента о
повседневной работе и встречах с «Кротовым». На основании этого анализа 
составлялись
рекомендации, которые затем отправляли в Токио. В одной из таких рекомендаций 
ИНО о
работе с «Кротовым» говорилось: «… о том, что он является основным агентом 
Вашей
резидентуры, мы говорили во время Вашего пребывания здесь. Использовать его в 
качестве
наводчика для новых вербовок запрещаем. Следует нацеливать его на получение 
именно
документальных материалов, т. к. они особенно ценны для нас… Конечно, следует 
учесть
все трудности документальной работы и максимально облегчить К. эту работу путем
назначения удобных для него явок, технических средств».
Но от «Кротова» поступала не только ценная военная информация. Большое значение
имели передаваемые им сводки наблюдения жандармерии и полиции за сотрудниками
совет
и з
ентурной работы Разведупра,
адрес
тоящему моменту – по линии ИНО ОГПУ – получено сообщение от
нашего агента о работе японской жандармерии по раскрытию советского
шпио
ю о
В ию Токио был только один агент – «Кротов». Именно он и давал
сводки о наблюдении жандармерии. Уже одна такая информация, о которой начальник 
ИНО
счел
обходится
работ
ского посольства. Из этих сводок было видно, за кем из сотрудников ведется
наблюдение, кого из них подозревают в шпионаже против Японии. Как правило,
подозреваемые оперативно вывод лись и -под удара, а связанная с ними агентура 
или
консервировалась, или переводилась на нелегальную связь.
В июне 1934 года Артузов совмещал две должности: начальника ИНО и заместителя
начальника Разведупра. Свой доклад о состоянии аг
ованный Сталину и наркому обороны Ворошилову, он подписал 23 июня. В этом
докладе, анализируя состояние агентурной работы военной разведки, он уделил 
внимание в
первую очередь Японии. Оценивая условия агентурной работы в этой стране, по 
опыту ИНО
и Разведупра, он писал: «Ведение агентурной работы в Японии из стен наших 
официальных
представительств настолько чревато опасностью, что от этого надо отказаться». 
Очевидно,
он имел в виду и опыт работы ИНО, и опыт работы Разведупра и учитывал мнение
некоторых руководящих работников ИНО. Следующий абзац доклада Сталину был
посвящен «Кротову».
«К нас
нажа в Японии. Агент в своем донесении перечислил лиц, за которыми
жандармы наблюда т, подозревая их в шпионаже в п льзу СССР. Среди этих лиц
мною обнаружены двое, действительно связанные с нашим военным резидентом,
служащим в аппарате нашего военного атташе. По моему приказанию связь с
этими лицами прекращена. Два ценных агента нашего посольского резидента (один
служит в штабе полка, другой – в штабе дивизии) должны быть переключены на
нелегальную связь».
не 1934-го у ИНО в
нужным сообщить на самый «верх», показывала ценность этого источника.
Конечно, и у нового резидента, и у его молодого помощника, особенно сразу после
приезда, не все получалось. Были просчеты, ошибки и неудачи. Без этого не
а, тем более в такой сложной, с обилием контрразведывательных органов, и
специфической стране, как Япония. В мае 1934-го Косухин встретился в 
белоэмигрантом
Андреевым и, очевидно, пытался завербовать его. Но тут вмешалась японская