желез
в
применяло, проникая в посольства и военные
атташ
ы. Но оказалось, что его помощники-японисты были настолько слабы в языковом
отношении, что ему приходилось прибегать к помощи не состоявших в резидентуре
японистов, занятых на другой работе, а это создавало дополнительные трудности 
потому,
что не к каждому опытному японисту он мог обратиться. Конспирация в 
разведывательной
работе соблюдалась строго и в те далекие времена. Использовать подлинных 
знатоков языка,
имеется в виду не разговорный, а письменный язык, таких как бывший резидент 
«Павел» и
языковый секретарь посла М. Андреев, было трудно. Они работали с послом и были 
им до
предела загружены по служебной и дипломатической работе. Кроме того, по 
воспоминаниям
Гудзя, посол ревниво следил за тем, чтобы его непосредственные дипломатические
сотрудники не были связаны с резидентурой ИНО. Посол категорически не допускал 
какого-
либо совмещения в работе дипломатических сотрудников с работой резидентуры. Он 
считал,
что хватит двух секретарей посольства (2-й и 3-й), которые были сотрудниками 
резидентуры
и только числились дипломатами. Таким образом, языковая проблема была весьма 
сложной
и сказывалась на замедлении темпа работы, особенно в переводах полученной от 
японского
источника документации.
Для Гудзя началась тяжелая и опасная повседневная работа. Вот как он сам через
шестьдесят лет вспоминал
«Я работал напряженно. Критерием была тщательная головоломка над источником
после того, как он согласился помогать и при
, как смотрит в глаза, как относится к конспирации, как выполняет режим и
методику, ему предписанную и согласованную с ним при встрече. Предлагает ли 
встречаться
для передачи документов, какие выдвигает инициативы, как идет на наши 
предложения.
Что он принес – что за документ, его внешний вид, знаки и степени секретности, 
от
кого получен этот документ или где он его взял, каково содержание документа, 
полезен
м.
В результате складывается положительное мнение об источнике «Кротов». Получаем
сводный
ния о росте самоубийств, о пацифистских настроениях, то есть раскрываются 
сведения
об армии и ее слабых сторонах. Делаем вывод – пожалуй, передача нам такого 
материала
сознательно была бы глупостью, ибо она знакомит со слабыми сторонами японской 
армии.
Или тревога! Источник «Кротов», придя на встречу, принес документальный 
материал,
в то время как с ним была договоренность на встречу с беседой документальный 
материал н
осить. Еще раз настойчиво, но вежливо без обиды для него просим не делать этого.
 Если
и это не помогает, то настороженность нарастает. Если наоборот, условия 
соблюдаются, то
это значит, что есть уверенность, что источник честен, не приучает нас к потере
бдительности. Мысль об опасности, угрозе, проваленной ситуации присутствовала
постоянно.
И все же, когда я шел на встречу для инструктажа с источником «Кротов», я не 
мог не
предусматри
ное правило, чтобы источник на такую встречу не приносил бы документального
материала, а полпреда предупреждал, что я иду на встречу и не имею никаких 
документов,
компрометирующих меня. И если в случае провала японцы будут шуметь о поличном, 
то это
будет чистейшей провокацией спецслужб, пытающихся путем подсовывания
«документации» обвинить меня в шпионаже.
Что касается моей контрразведывательной работы, то Артузо был осведомлен о моем
знании всякого рода ухищрений, которые КРО
аты иностранных государств. Артузов предупреждал, что нельзя исключать того, 
что
спецслужбы Японии делают то же самое в отношении наших дипломатических и 
торговых
представительств: отсюда делайте выводы и стройте контрразведывательную работу