Косухин. Это был выпускник института иностранных языков (изучал иностранный 
язык),
распределенный в ИНО и отправленный в Полпредство Восточно-Сибирского края
набраться опыта контрразведывательной и разведывательной работы. В Иркутске он 
был
прикреплен к Гудзю, с которым и проработал вместе весь год. Участвовал в 
повседневной
работе по операции «Мечтатели», во встречах и переговорах с японскими 
представителями
на станции Маньчжурия (под видом корреспондента ТАСС). Гудзь привлек его к 
вербовке
датского служащего, работавшего на промежуточной иркутской станции 
международной
телеграфной линии Копенгаген – Шанхай. Год стажировки у Косухина был 
напряженным, и
некоторый опыт работы он получил.
После возвращения в Москву он был определен на работу в дальневосточный сектор
ИНО, начальником которого в то вр
в Харбине. В ИНО учли полученный Косухиным опыт работы в Иркутске и было
решено готовить его к работе в Японии. Предполагалось, что посылка его в Японию 
будет
совмещена с направлением туда нового резидента на смену Шебеко. Куцин был в 
курсе
операции «Мечтатели», и роль Гудзя в ней была ему хорошо известна. Очевидно, 
сыграла
свою роль и положительная оценка работы. Вероятно, тогда и возникла в 
дальневосточном
секторе идея отправить в Токио в качестве нового резидента Гудзя вместе с 
Косухиным,
который неплохо знал японский язык. Такая связка опытного контрразведчика, 
имевшего к
тому же навыки разведывательной работы, и молодого япониста считалась 
перспективной и
могла дать положительный результат. Обратились к Артузову, и начальник ИНО, 
отлично
знавший Гудзя, дал «добро». В конце 1933 года Гудзя вызвали в Москву, и его 
двухлетняя
работа на Дальнем Востоке закончилась.
Работа резидента, в том числе и легального, в любой разведке покрыта покровом
непроницаемой тайны. Дела любой рези
архив
разведывательные, но и контрразведывательные задачи. Надо
преж
а С ь
онские условия и
выясн
Конечно, упоминание Артузова о
после
н у
, л
активная разведывательная работа из легального аппарата
(имел
рмских органах.
Чем
а разведки и никогда не выдаются исследователям. И единственная надежда узнать
какие-либо подробности и проникнуть на «кухню» резидентуры – сам резидент и его 
память
профессионального разведчика, хранящая не только факты, даты и имена, но и 
колорит того
времени, дух эпохи и атмосферу работы резидентуры. И те запомнившиеся нюансы
повседневной жизни страны пребывания, которые невозможно найти в пыльных папках 
на
архивных полках. Для автора таким человеком, который может рассказать о прошлом,

является старейший разведчик России Борис Игнатьевич Гудзь. Именно благодаря 
его
уникальной профессиональной памяти и воспоминаниям мог появиться без 
использования
архивных документов достаточно подробный очерк о работе Токийской резидентуры 
ИНО
1930-х годов и о людях, работавших в столице островной империи на самом 
переднем крае и
за линией невидимого фронта.
Перед отъездом в Токио во время беседы Артузов отмечал, что новому резиденту
придется выполнять не только
де всего проверить состояние безопасности посольства, учитывая угрозу со 
стороны
агрессивных военно-фашистских организаций. Нужно выяснить возможность взятия 
под
контроль действий японских контрразведывательных органов (жандармерии и