пожалуйста, помните, что я не считаю себя скомпрометированным и не раскаиваюсь 
в том, что имею неподходящий к мундиру образ мыслей» (стр. 820821).
     24– го мая Лемке пишет, что вернулся из отпуска, и генерал Пустовойтенко 
ему сказал, что «вопрос о моем (Лемке) уходе решен Воейков на этом настаивает».
 При этом было решено, что Лемке будет устроен в отделе генералквартирмейстера 
Главного управления Генерального штаба. Генерал Пустовойтенко заявляет Лемке, 
что о его «политическом прошлом» отсюда сообщать не будут.
     29– го мая 1916 года Лемке пишет в «Дневнике» о взгляде на это дело 
генерала Алексеева со слов Крупина: «Он (генерал Алексеев) возмущен всем делом 
(Лемке), удивлен, что Пустовойтенко не взял на себя ответственность за мое 
здесь оставление (а ею Воейков был бы удовлетворен) и хотел свалить оставление 
на Алексеева. Последний сказал Крупину, что речь идет о его непосредственно 
подчиненном и притом хорошо ему известном, потому только Пустовойтенко и может 
решить вопрос о ручательстве»(стр. 834).
     Наконец 2го июня 1916 года упорными усилиями Дворцового коменданта 
генерала Воейкова, а не по настоянию тех руководителей Ставки генералов 
Алексеева и Пустовойтенко, которым непосредственно надлежало это сделать, 
изгоняется из нее чрезвычайно опасный шпион Лемке во второе по важности после 
Ставки военное учреждение – Главное управление Генерального штаба.
     О нем Лемке говорит так: «О службе моей в сумасшедшем доме, называемом 
Огенквар (отдел генералквартирмейстера Главного управления Генерального штаба) 
когданибудь после в связи с началом заставшей меня там февральской революцией».

     Успех плодотворной шпионской работы Лемке базировался как я это уже 
говорил раньше на упорном, вопреки здравому смыслу, содействии ему верхов 
Ставки в лице генералов Алексеева и Пустовойтенко. Это тем более им 
непростительно, что первый по прежней должности начальника штаба Киевского 
военного округа имел у себя в подчинении контрразведывательное отделение, 
второй же воочию видел в штабе Варшавского военного округа шпионскую аферу 
полковника Гримма, а кроме того по должности генералквартирмейстера 
ЮгоЗападного и СевероЗападного фронтов также имел у себя в подчинении 
контрразведывательное отделение. Я не говорю уже о прямом нарушении ими пункта 
б. ст. 33 «Наставления по контрразведке в военное время», гласящего о том, что 
контрразведка должна «освещать по получении особых указаний 
генералквартирмейстера личный состав штабов, управлений, учреждений и 
заведений».
     Я умышленно подробно остановился на работе шпиона Лемке, чтобы показать не 
только практические приемы его искусной работы и тем значительно облегчить 
разбор в дальнейшем технической стороны контрразведки, но и оттенить 
неподготовленность в этом отношении нашего высшего военного персонала во время 
Великой войны. Здесь повторилась та же история, что и с нашей тайной разведкой 
– блестящие ее успехи в мирное время и полная почти ее анемичность во время 
Великой войны. И там, и здесь, то есть и в активной, и в пассивной тайных 
разведках ясно видны неподготовленность высших военных руководителей в Великой 
войне в понимании их значения, с одной стороны, и неумение использовать 
сведущих в этом отношении лиц, с другой.
     
     III . Источники получения сведений о подозреваемых в военном шпионстве 
лицах. 
     
     А) Сообщения общей и политической (жандармской) полиции, органов, 
наблюдающих за неприкосновенностью государственных границ, военных и 
гражданских властей. Трудность получения этих сведений без привлечения к этому 
делу широких кругов населения путем должного его воспитания. Заслуживающий 
подражания пример штаба Варшавского военного округа в смысле подробного 
ознакомления офицеров с каждым раскрытым шпионским делом. Примеры: дело 
германского Генерального штаба капитана фон Ш. и германской службы поручика Д. 
как образцы проявления разумной инициативы унтерофицером Новогеоргиевской 
жандармской команды в первом случае и подполковником железнодорожных войск С. 
во втором.
     Техника разработки шпионского дела заключается в получении и классификации 
сведений о подозреваемых в военном шпионстве лицах, разработке дела и его 
ликвидации, то есть в производстве арестов, обысков и пр.
     Наибольшие затруднения представляют получения сведений о подозреваемых в 
военном шпионстве лицах ввиду того, что шпион работает в одиночку, а не сообща, 
как то имело место в подпольных политических организациях, где всегда можно 
найти недовольных азефов. Обнаружить поэтому шпиона, обыкновенно ничем не 
выделяющегося из окружающей среды, дело нелегкое и возможно лишь при широком 
содействии не только осведомленных в этом деле правительственных органов, но 
главным образом всех слоев населения, разумно воспитанных в целях сохранения 
военных тайн государства, то есть в конечном результате и своих собственных 
интересов, с крушением государства обыкновенно страдают и частные интересы его 
подданных. Сразу однако достичь понимания этого нельзя, требуется лишь 
систематическое разъяснение народным массам их гражданских обязанностей. 
Базируясь в частности на имевших место шпионских делах, можно воспитывать 
широкие круги населения в духе содействия охране военных интересов страны.
     В первую очередь должны быть осведомлены о вреде шпионства офицеры. С этой 
именно целью в штабе Варшавского военного округа был установлен после 
Русскояпонской войны порядок подробного оповещения о неподлежащих оглашению 
приказаниях по округу о всяком дошедшем до суда шпионском деле, не делая