Далее идет замечание самого Михаила Лемке, рисующее убожество его 
стратегических познаний: «Задача пустячная: „разбить живую силу противника и 
стремиться отбросить его на Север“… совсем как на дивизионных тактических 
задачах в офицерских собраниях мирного времени» (17 декабря 1915 года, стр. 
296).
     9) На странице 474й приводится расположение штабов двенадцати наших армий 
на всем западноевропейском фронте.
     10) «Секретные указания командующего 7й армией командирам корпусов по 
управлению в бою», по опыту Бу – ковинской операции с 16го по 26го декабря 
1915 года (7 января 1916 года, стр. 347349).
     11) «14– 20 мая шли очень усиленные переговоры шифрованными телеграммами с 
итальянцами, французами и англичанами относительно просьбы первых, чтобы мы 
немедленно начали наступление на ЮгоЗападном фронте для оттяжки австрийцев, 
особенно сильно наседавших на итальянцев. Решено было начать наступление 22го 
мая (стр. 831).
     12) 1– го или 2го июня начинает операцию Западный фронт: удар на Лопишино,
 демонстрации в других местах. Дело поведет 25я дивизия и два полка 75й 
дивизии (31 мая 1916, стр. 838).
     13) Операция на Западном фронте поначалу не удалась (1 июня 1916 года, стр.
 838).
     14) Пустовойтенко (генералквартирмейстер при Верховном главнокомандующем) 
посылает иногда оперативные телеграммы в копиях Великому Князю Сергею 
Михайловичу. Так переданы мне сегодня (31го мая) телеграммы от 2930го мая с 
просьбой вручить обратно, извиняясь, что они без конверта (31го мая 1916 года, 
стр. 837).
     Так как мне достоверно известно, что генерал Пустовойтенко имел в своем 
личном архиве копии подобных секретных телеграмм, то надо полагать, подобные 
вышеуказанные случаи передачи их без конвертов имели место, что давало Михаилу 
Лемке удобный случай их копировать. В) По политической тайной разведке. На 
страницах 750757й своего «Дневника» Михаил Лемке приводит ряд секретных 
дипломатических документов, касающихся России, Румынии и пр. 1го июня 1916 
года, то есть накануне вынужденного ухода Лемке из Ставки в Главное управление 
Генерального штаба, в своем «Дневнике» он пишет: «А всетаки достал еще четыре 
секретных документа к румынским отношениям», которые затем и приводит почти 
целиком.
     Подобных выше приведенных секретных документов Лемке в 841страничном 
своем «Дневнике» приводит бесчисленное количество и он побил, я полагаю, рекорд 
в отношении обилия и разнообразия доставлявшихся шпионами документов.
     В «Дневнике» не говорится, для кого они предназначались. Трудно поверить, 
чтобы эти документы нужны были Лемке как историку и автору «Дневника» как он 
говорит на 283й его странице. Слишком велик был риск, сопряженный с собиранием 
документов, что ясно сознавал и сам Лемке, говоря на 543й странице «Дневника»: 
«Чую чтото недобро.е, надо беречься».
     Будучи связан, по его собственным утверждениям, с социалреволюционерами, 
социалдемократами возможно он был политическим шпионом, на что указывает его 
физическая, хотя и беспричинная ненависть к Государю Императору, к имени коего 
он прибавляет даже ругательные эпитеты (стр. 619).
     Это предположение находит себе косвенное подтверждение и в факте 
ознакомления Лемке с секретной запиской Департамента полиции «О Земском и 
Городском съездах Союзов» и близко к ним стоящих: Терещенко и Шликевича. Они, 
по словам Лемке, ее не знали, несмотря на вообще большую осведомленность 
Терещенко (стр. 774). Следует также иметь в виду, что сам Лемке и Терещенко 
значатся вообще в списке масонов Н. Свиткова на страницах 26й и 30й.
     Фраза Лемке по поводу наступления ЮгоЗападного фронта: «немцы все узнали 
заранее и везде повидимому приготовились» (стр. 296) заставляет предполагать в 
нем и военного шпиона. Не будет большой ошибкой считать Лемке и политическим, и 
военным шпионом, полагавшим на военных неудачах России построить новое ее 
политическое будущее. Недаром же его обширный «Дневник» был выпущен в свет в 
1920 году государственным издательством большевиков.
     Инициатива изгнания Лемке из Ставки принадлежит штабу Северного фронта. 
Когда в его контрразведывательном отделении собралось достаточно агентурных 
данных против Лемке, то я как исполнявший должность 2го 
генералквартирмейстера его поручил начальнику разведывательного отделения 
Северного фронта полковнику Рябикову запросить данные о нем в Ставке.
     Для характеристики наивности чинов ее в смысле охраны секретов я приведу 
следующие выписки из «Дневника» Лемке, касающиеся этого запроса: «При раскладке 
бумаг по делам» натолкнулся (Лемке) на телеграмму Ассановича начальнику 
разведывательного отделения штаба Северного фронта полковнику Рябикову, 
посланную в Псков 6 февраля (1916 г.): «В должности переводчика состоит 
штабскапитан в распоряжении полковника Носкова по делам печати. Слова в 
кавычках… зачеркнуты. Очевидно, это обо мне. Когда я спросил Ассановича, что 
это значит, он, вспыхнув, сказал, что это не обо мне и, взяв телеграмму, 
разорвал ее… Чую чтото недоброе, надо беречься» (стр. 542543).
     Хотя Лемке и был спугнут как шпион после 4х с половиной месяцев работы в 
Ставке (с 25го сентября 1915 г.), но до 2го июня, когда он ушел из нее, то 
есть в течение еще четырех месяцев он продолжал интенсивно работать по 
собиранию секретнейших документов в Ставке. Базировался он в этом преступном 
деле прежде всего на доверии к нему генерала Пустовойтенко, а через него и 
генерала Алексеева. Вскоре после запроса полковника Рябикова я получил частное 
письмо от генерала Пустовойтенко с просьбой сообщить ему факты, порочащие Лемке.