с оппозицией, с переменчивыми настроениями в парламенте и в собственной партии. 
На месте, с близкого расстояния, посольство и наша служба все это видели, но 
для Москвы Индира стала Индией, а Индия - Индирой. Подобный подход вел к 
чрезмерному упрощению явлений, но, видимо, взглянуть на вещи по-другому в 
Москве не хотели и не могли. Люди бессознательно пытаются экстраполировать на 
чужие страны свои привычные порядки. Наша политика фокусировалась на Индире 
Ганди, Международный отдел ЦК вынуждал индийских коммунистов поддерживать ее, 
на это же усилиями посольства и резидентуры направлялось все внушительное 
просоветское лобби. Любой прохладный ветерок в межгосударственных отношениях 
воспринимался болезненно. Москва вела себя порою так, будто Индия дала обет 
любви и верности советским друзьям. Покойный премьер-министр любила напоминать 
на закрытых совещаниях, что у государства нет постоянных друзей или врагов, 
постоянны только национальные интересы. Именно это и лежало в основе ее 
патриотической внешней политики. 
 Личность Индиры, ее политические способности, популярность зачаровывали, 
заставляли верить, что в любой сложной ситуации она сумеет найти такой маневр, 
который укрепит ее позиции. Советская сторона на всех уровнях, используя все 
возможности, поддерживала премьер-министра. Немало потрудилась над этим и наша 
служба, причем не только в Индии, но и за ее пределами. Информация, содержавшая 
критические оценки того или иного аспекта политики Индиры Ганди, встречала в 
Центре прохладный прием, и я не уверен, что она покидала стены ПГУ. 
 12 июня 1975 года судья Аллахабадского суда Синха признал недействительным 
избрание Индиры Ганди в парламент и лишил ее на шесть лет права избираться в 
выборные органы. Подтвердилась безошибочность теоремы Гедела: "Когда все 
предусмотрено, когда исключена возможность какой-либо ошибки или даже 
неожиданности, что-то обязательно случается". Разразился политический кризис. 
Правящая партия стала стеной на защиту премьера. Сама Индира Ганди проявляет 
великолепные бойцовские качества. По сорокаградусной жаре она ежедневно десятки 
раз выступает перед конгрессистскими демонстрациями, проходящими перед 
резиденцией премьера, говорит ярко, просто и убедительно. В городе организуется 
миллионный митинг в поддержку Индиры, до крайности возбуждена вся страна. 
Решение судьи Синха оспаривается в Верховном суде, но исход дела далеко не ясен.
 В советском посольстве ругают демократию. "Это дерьмократия", - заявляет один 
из старейших дипломатов. Наша пресса два года тому назад замолчала Уотергейт, и 
не потому, что Никсон был близок и дорог Советскому Союзу. Причина была ясна - 
власть священна и неприкосновенна в принципе, любые покусительства на нее 
вредны в принципе. Здесь же какой-то судья (априорно реакционер и 
проамериканец) замахнулся на великого лидера и к тому же друга Советского Союза.
 
 Контроль за обстановкой ускользает из рук Нацконгресса и Ганди, и премьер 
предпринимает беспрецедентный шаг - вводит чрезвычайное положение. Цензура, 
запрет некоторых газет, арест видных деятелей оппозиции. Индия затихает. Думаю, 
что именно чрезвычайное положение было началом процесса, завершившегося 
поражением Нацконгресса и самой Индиры на выборах в марте 1977 года. Народ не 
прощает злоупотребления силой. 
 Наше увлечение Индирой было столь велико, что, следя за всеми хитросплетениями 
политической борьбы, анализируя нити бесчисленных интриг, замысловатых маневров,
 все мы упустили из виду главное действующее лицо любой исторической драмы - 
безмолвствующий до поры до времени народ. 
 Эксперты - это люди, за деревьями не видящие леса. 
 На выборах 1977 года Национальный конгресс потерпел сокрушительное поражение. 
Наша служба не предвидела масштабов этого поражения. Слабым утешением было то, 
что в прогнозах ошиблись все: индийские политики, иностранный дипломатический и 
разведывательный корпус, проницательная индийская и мировая пресса. Не всегда 
приятно оказаться на стороне большинства. В московских кругах, интересующихся 
индийскими делами, распространился слух, что КГБ-де предсказывал плачевный 
результат выборов, но с этим не согласилось посольство. Эти слухи были 
необоснованны. Мы регулярно общались с послом В. Ф. Мальцевым, обменивались 
информацией, советовались. Не было сомнений, что Индира Ганди быстро теряет 
позиции, но сохраняет шансы на получение хотя бы относительного большинства в 
парламенте. Возможность того, что потерпит поражение сама премьер-министр, 
практически не допускалась. Резидент и посол ошибались в одинаковой степени. 
 Падение правительства Ганди и приход к власти Морарджи Десаи не сказались 
сколь-либо заметным образом на советско-индийских отношениях. Факторы, 
сближающие наши страны, действовали объективно. Именно эти факторы - 
экономические, стратегические, военные - определяли отношение индийских 
руководителей к нашей стране и государственную политику Индии. Падение Индиры 
Ганди было неприятным эпизодом, но не трагедией с точки зрения интересов 
Советского Союза. 
 Между тем истекал шестой год моей работы в Индии. Центр счел благоразумным 
ускорить мой отъезд. 
 ...1 апреля 1977 года в Москве шел густой мокрый снег. Как хороша все-таки 
наша весна - хмурая, неулыбчивая, непостоянная, но такая понятная. Еще одна 
московская весна - много ли у меня их будет? 
 "ЛЮБИТЕ ЛИ ВЫ ТЕАТР?" 
 Ничего не просить и ни от чего не отказываться. Мне предложили вернуться в тот 
же отдел, откуда я уезжал в командировку в 1971 году, в качестве заместителя 
начальника. Предложение было принято, однако работа в отделе не приносила ни 
радости, ни удовлетворения. 
 Предложение поехать резидентом в Тегеран я воспринял как спасение и начал