Итак, за время наступательных боевых действий в Средиземноморье американские 
воздушно-десантные части понесли чувствительные потери. Поэтому после взятия 
Неаполя обе дивизии (82-ю и 101-ю) вывели в резерв и перебросили в 
Великобританию для отдыха, пополнения и подготовки к грядущим тяжелым боям во 
Франции. Были сделаны и определенные неутешительные выводы: по результатам 
сицилийской кампании союзные штабисты сочли, что в условиях активного 
противодействия ПВО противника не более 10 % численности воздушно-десантных сил 
может пробиться к району высадки и начать выполнять боевую задачу. Эти тезисы 
должны были учитываться при разработке вторжения в Европу, где планировалось 
самое широкое использование ВДВ.


* * *

 В 1944 году союзники ощутили острую необходимость скорейшего открытия второго 
фронта. Красная Армия быстро приближалась к границам европейских государств, 
оккупированных немцами, поэтому в англо-американских штабах развернулась 
лихорадочная деятельность по окончательной подготовке Нормандской операции. На 
повестке дня стоял вопрос: сумеют ли союзники занять территорию «третьего 
рейха» раньше русских и таким образом предохранить Германию от проникновения 
коммунизма и ее неизбежного превращения в потенциального союзника Москвы? После 
нескольких месяцев тщательной доводки сроки, место и формы проведения вторжения 
были окончательно определены («Пушки наведены, люди готовы»). Важную роль в 
операции были призваны сыграть воздушно-десантные войска. Дивизии ВДВ, согласно 
оценке комиссии сената, проводившей летом 1944 года изучение боеспособности 
армии, были охарактеризованы едва ли не как единственно годные к ведению 
активных боевых действий в Европе. Состояние подготовки большинства прочих 
соединений сухопутных войск оценивалось как плачевное, а выводы комиссии 
послужили причиной слушаний в сенате Соединенных Штатов, где вопиющая 
неготовность армии к единоборству с противником (по результатам 
североафриканской и сицилийской кампаний) расценивалась как угроза национальной 
безопасности страны. Поэтому десантников вновь и вновь проверяли и 
инспектировали командиры всех уровней, включая генералов Эйзенхауэра — главкома 
на Европейском ТВД и Джорджа Маршалла — начальника штаба армии США.
 К этому времени германское военное руководство, исходя из опыта союзнических 
десантных операций в Средиземноморье, стало испытывать серьезные опасения 
относительно развития предполагаемых боевых действий. Боялись и парашютистов — 
здесь многое подсказывал даже собственный опыт. В своих «Воспоминаниях» Шпеер 
указывает на письмо Йодлю от 29 мая, где сообщает о возможности нанесения 
англо-американцами удара со стороны побережья Северного моря, в обход 
укрепленных позиций «Атлантического вала» по берегу Ла-Манша. По его мнению, 
союзникам для этого нужны две вещи — мощная бомбардировочная авиация, которая 
разрушит все мосты через Рейн, отрезав таким образом войскам, находящимся во 
Франции, дорогу на восток, и крупные силы ВДВ, способные высадиться в первой 
волне и захватить стратегические плацдармы: «… я всерьез опасался, что события 
будут развиваться в следующей последовательности: противник выбрасывает 
воздушные десанты на аэродромы Гамбурга и Бремена, затем его небольшие по 
численности подразделения захватывают порты этих городов, где высаживаются 
мощные армейские группировки, которые, практически не встречая сопротивления, 
продвигаются к Берлину».
 В союзных штабах, напротив, с опасением относились к идее проведения выброски 
крупного парашютного десанта перед началом вторжения. Командующий силами 
тактической авиации, выделенной для участия в операции «Overlord» маршал 
королевских ВВС сэр Треффорд Ли-Мэллори (Trafford Leigh-Mallory) 29 мая сообщил 
Эйзенхауэру о недавно полученных свежих разведданных. По его словам, немцы 
начали интенсивное инженерное оборудование района, в котором была намечена 
высадка парашютистов. Проанализировав силу противодесантных заграждений в этих 
пунктах, маршал пришел к выводу, что лишь «30 процентов воздушных грузов будут 
пригодны для использования против врага». Ссылаясь на опыт Крита, Ли-Мэллори 
заявил, что воздушно-десантная операция «принесет результат, если она восполнит 
что-то, в чем вы нуждаетесь, если же успех высадки с моря… зависит от 
воздушного десанта, то боюсь, что тем самым она ставится в опасное положение». 
Британский военачальник высказался за полную отмену выброски парашютистов. 
Направив свои соображения главкому в письменном виде, Ли-Мэллори решил довести 
дело до конца и 30 мая сам выехал к Эйзенхауэру. В состоявшемся совещании он 
доложил о возможности «бессмысленного уничтожения двух прекрасных дивизий (82-й 
и 101-й), предупреждая, что потери могут достичь 70 процентов» (1, стр. 113). 
Генерал-лейтенант Омар Брэдли, командовавший 1-й армией, напротив, постоянно 
требовал высадки в тылу немцев перед своим фронтом крупного воздушного десанта, 
уделяя взаимодействию с парашютистами приоритетное место в своих оперативных 
планах. Поэтому после некоторого раздумья (генерал Эйзенхауэр впоследствии 
сказал об этом эпизоде: «Трудно придумать более душераздирающую проблему») 
главнокомандующий сообщил Ли-Мэллори, что план операции остается без изменений, 
предписав ему «разрабатывать до последней детали все, что способно уменьшить 
опасность». В воздушно-десантных соединениях необходимо было поддерживать 
высокий боевой дух. «Как и всем солдатам, им следует понимать, что предстоит 
тяжелая работа, но они должны уходить на задание с решимостью ее выполнить», — 
строки из обращения Эйзенхауэра к командному составу ВДВ. Для осуществления 
высадки на побережье Ла-Манша все союзные парашютные части были собраны в кулак.
 Две (затем к ним присоединилась третья) американские дивизии образовали XVIII