Юрий НЕНАХОВ

ВОЙСКА СПЕЦНАЗНАЧЕНИЯ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

Аннотация: Вторая мировая война окончилась больше полстолетия назад. Однако 
интерес к ней не слабеет. В частности, военных специалистов и широкую 
читательскую аудиторию привлекает история создания и боевого применения войск 
специального назначения. В этой книге рассказывается о воинских подразделениях, 
предназначавшихся для осуществления разведывательно-диверсионных и 
десантно-штурмовых операций. Они были по обе стороны фронта: как в странах 
нацистского блока, так и в странах антифашистской коалиции. Опыт их создания, 
подготовки, боевых действий по-прежнему актуален. Более того, он приобрел 
сейчас новое значение, так как многие страны приступили к замене массовых армий 
небольшими элитными формированиями.


---------------------------------------------


 Юрий НЕНАХОВ
 ВОЙСКА СПЕЦНАЗНАЧЕНИЯ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ



 Предисловие автора


 Название предложенной Вам книги «Войска спецназначения во второй мировой 
войне» с точки зрения современного исследователя является, строго говоря, не 
совсем корректным. Любой «крутой профи», ознакомившись с оглавлением, может 
немедленно замахать руками и закричать о «вопиюще непрофессиональном подходе» и 
«сваливании разных вещей в одну кучу». Действительно, в рамках этой работы 
объединено описание как линейных частей ВДВ, так и «классического» спецназа, 
решающих, казалось бы, совершенно различные задачи. Однако сделано это не 
случайно, а по приведенным ниже принципиальным соображениям.
 В сознании каждого любителя военной истории новейшего времени понятие «элитные 
части» прочно связано с тремя родами войск: десантниками, морской пехотой и, 
разумеется, формированиями специального назначения. Как правило, на страницах 
всех специализированных журналов вроде «Солдата удачи» или «Komandos» 
описывается именно эта триада: ее тактика действий, способ подготовки, 
выдающиеся операции, снаряжение и прочее (в особенности это относится к журналу 
«Komandos», который, в отличие от «Солдата удачи», большую часть материалов 
посвящает не ностальгическим воспоминаниям американских, французских или 
южноафриканских ветеранов о процессе истребления черных, желтых или «красных» 
братьев по разуму, а боевой истории спецвойск с самого момента их зарождения). 
По такому же принципу написано много книг как у нас, так и за рубежом. Причем, 
как правило, бойцы всех этих войск оснащены множеством разнообразных 
занимательных предметов снаряжения и носят яркую, бросающуюся в глаза форму. 
Все это привело к тому, что в сознании читателя эти три категории войск 
«специального назначения» (разумеется, в широком смысле слова) как бы 
соединились, составив особую касту и, соответственно, особый «раздел» 
военно-исторических увлечений.
 В особенности все написанное выше относится к «специальным войскам» периода 
второй мировой войны. В связи с тем, что эти формирования тогда находились еще 
в младенческом возрасте, четкую градацию между, допустим, ВДВ и 
разведывательно-диверсионными отрядами вроде САС во многих случаях провести 
крайне трудно. Одни и те же части могли организационно относиться к 
воздушно-десантным войскам, а использоваться в интересах спецслужб, проводить 
диверсионные рейды малыми группами, осуществлять крупные оперативные десанты и 
воевать на передовой в качестве пехоты. В Германии грань между линейными ВДВ и 
спецназом во многих случаях была вообще стерта. Кроме того, во всех воюющих 
странах официально или неофициально к подобным частям относились именно как к 
силам специальных операций с широким кругом функций, в принципе недоступных 
обычным войскам.
 То же и с остальными подобными частями: так, британские коммандос в начале 
войны представляли из себя ярко выраженное формирование спецназначения и с 
самого момента зарождения были выделены в особый род войск. К 1944 году они, 
напротив, утратили многие свойственные им ранее черты и превратились в обычную 
легкую пехоту с некоторыми особенностями в тактике, обмундировании и снаряжении.
 Встречались в составе сил спецназа во время войны и «незаконные вооруженные 
формирования» в чистом виде, вроде пресловутой «частной армии» 
Пенякова-Попского.
 Наконец, во всех подобных войсках часто использовались одинаковые детали 
униформы, специального оружия и экипировки, применявшиеся как линейными ВДВ, 
так и большинством частей особого назначения. Чтобы избегнуть необходимости 
пояснять на каждой странице, что из приведенного «инвентаря» отнести, а что не 
относить к сфере деятельности спецназа, я решил объединить в одной работе 
рассказ обо всей широкой номенклатуре подобного вооружения и снаряжения. По 
этим и другим причинам в предлагаемой работе дано описание как бойцов линейных 
ВДВ, так и их коллег из условно называемых «классическими» частей особого 
назначения. В качестве базы я принял следующий тезис: "К силам специальных 
операций можно отнести воздушно-десантные войска и иные подобные подразделения 
в той части, в которой они решают узкоспецифические 
разведывательно-диверсионные задачи при условии действий малыми группами силой 
до роты (в исключительных случаях — до одного-двух батальонов). Сказанное здесь 
не относится к морскому спецназу, который в силу специфики характера боевых 
действий и объектов рейдов, как правило, наносит удары более крупными, чем у 
десантников-диверсантов, силами (это относится к коммандос, рейнджерам и другим 
подобным частям).
 В предлагаемой Вам книге умышленно отведено очень немного места для описания 
разного рода спецопераций, проводившихся разными формированиями по всему 
земному шару. Дело в том, что этим вопросам посвящено огромное количество 
литературы, в том числе и на русском языке. Думаю, не существует ни одного 
любителя военной истории, не представляющий себе хоть приблизительно, где, 
когда и при каких обстоятельствах в ходе второй мировой орудовали персонажи 
предлагаемой книги. Значительно меньшего (если не сказать — никакого) внимания 
многочисленных авторов заслужило описание самих персонажей «малой» и большой 
войны — десантников, коммандос, войсковых разведчиков и диверсантов. Поэтому, 
чтобы не переписывать множество (в том числе и очень хороших) книг по этой 
тематике, основное внимание мною уделено показу истории, штатной организации, 
оружия, экипировки и, конечно, униформы сил специальных операций, то есть тому, 
что, как правило, вызывает значительный интерес уже довольно разборчивой 
публики и вместе с тем в различных источниках описывается весьма скудно и 
разрозненно. Моя цель — показать не столько то, ЧТО делали эти войска во время 
войны, а то, КЕМ они были. Таким образом, данная работа представляет собой 
своего рода иллюстрацию к любимой многими читателями истории сил специальных 
операций.
  Юрий Ненахов 




 Предисловие редактора


 Книги моей серии «Коммандос» пользуются большой популярностью в России и 
других странах СНГ. Почти все они стали бестселлерами — в точном смысле данного 
термина — т.е. «хорошо продающимися». Но, как известно, у нас не принято 
спокойно относиться к чужим успехам. Людей, посмевших чего-то добиться, не 
признают, а поливают грязью — такова отечественная традиция. Вот и мои скромные 
достижения на ниве военно-популярной литературы вызвали приступы злобы и 
зависти у множества лиц — сужу об этом по ряду рецензий, опубликованных в 
периодической печати, а также по своей почте.
 Пальма первенства среди клеветников безусловно принадлежит сотрудникам русской 
редакции американского журнала «Солдат удачи». Эти люди привыкли считать себя 
самыми «крутыми» авторитетами в области всех тех военных дел, которые имеют 
приставку «спец». Поэтому появление конкурента, издающего одну книгу за другой, 
сильно их огорчило.
 Как выразился один из верных поклонников журнала, «надо что-то 
противопоставить этому потоку бреда». Казалось бы, противопоставить можно 
только одно: более интересные и качественные книги. Однако сочинительство дело 
трудное, долгое, неблагодарное. Гораздо легче и увлекательнее топтать других. 
Был бы только заказ или приказ, придраться всегда найдется к чему. В этом 
смысле весьма характерно заявление сотрудника редакции «Солдата удачи» С. 
Козлова относительно терминологии. Смотрите, восклицает он, г-н Тарас 
использует аббревиатуру РДГ (разведывательно-диверсионные группы) вместо РГСпН 
(разведгруппы специального назначения). Следовательно, он полный профан и 
верить ему нельзя ни в чем.
 Видимо, бывший спецназовец Козлов рассуждает на тот же манер, что и персонаж 
старого армейского анекдота: «Неверно, что радиостанции работают на лампах и на 
транзисторах. Товарищ генерал сказал, что они работают на столах и на танках». 
Знаю я все эти сокращения! В годы моей службы употреблялся термин РДГ, нынче в 
моде РГСпН. Не все ли равно, если те и эти были и остались 
разведчиками-диверсантами.
 Выяснилось однако, что для служивых людей, способных мыслить исключительно 
понятиями уставов, вольное употребление терминов является страшной крамолой. Их 
логика примерно такова: «армейский спецназ — это то-то и то-то» (следует 
определение из официального документа). Невежественный писака Тарас данного 
определения не придерживается, а задачи войск спецназначения трактует весьма 
широко. Следовательно, в его книге «Коммандос» речь идет о чем угодно, только 
не о спецназе. Поэтому читать ее очень вредно.
 Я-то думал, что любой дурак поймет: автор-составитель пытался в упомянутой 
книге познакомить читателей со специфическим видом боевых действий — 
разведывательными, диверсионными, десантными и штурмовыми операциями небольших 
подразделений в тылу противника, на его территории. В этом плане не имеет 
значения, к каким частям относятся такие спецгруппы — к глубинной, 
общевойсковой, артиллерийской или авиационной разведке, к парашютистам или 
морским пехотинцам, штурмовым формированиям или к чему-то еще. Однако 
ехидствования г-на Козлова показали, что нет, не любому доступна сия простая 
мысль.
 Кстати, известно ли этому суровому критику, что столь почитаемый им термин 
«спецназ» ряд лет находился в СССР под запретом? Когда маршала Жукова, 
обвиненного в подготовке военного переворота, отстранили от должности министра 
обороны, ему среди прочих грехов приписали и такой, как создание «специальных 
отрядов штурмовиков» — якобы для ареста руководителей партии и государства, 
захвата важнейших правительственных учреждений. Поэтому не прошло и шести лет с 
момента создания первых рот (впоследствии батальонов) спецназа, как в 1957 году 
их ликвидировали, по крайней мере на бумаге. Позже снова создали, а затем еще 
несколько раз меняли структуру и подчиненность. Это вам не 22-й полк САС — как 
появился однажды, так больше его и не трогают.
 Еще г-н Козлов изволил заметить, что описание видов маскировки в моей книге 
«Подготовка разведчика» дано ни к селу, ни к городу. Мол, разведчики — не 
маскировщики, им ложные объекты сооружать не пристало. Это верно. Но отличать 
ложное от истинного они обязаны, не так ли? Неужели он не понял самой простой 
вещи: рассказ о том, какой бывает маскировка, предназначен (как и вся книга в 
целом) для просвещения допризывников, молодых солдат срочной службы и 
гражданской общественности. Вовсе не для пресловутых РЭКСов. Не думаю, что г-н 
Козлов настолько глуп, как кажется. Просто он стремится морально уничтожить 
конкурента, вот и лезет из кожи вон, рьяно исполняя приказ хозяев. То ему не 
хочется «ухать филином», то цитата из его же собственного интервью словно кость 
поперек горла, то дорожные знаки для «игры в разведчиков» кажутся пределом 
тупости автора, то еще что-то. Так и хочется сказать этому беспокойному 
человеку: прилягте, отдохните. Вам в руки попал не устав, не учебник, даже не 
методическое пособие. Это популярная книга для широких масс, хотя и на весьма 
специфическую тему, еще лет десять назад считавшуюся «закрытой».
 Любопытно то, что отечественных поклонников журнала мистера Брауна совершенно 
не беспокоит пропаганда на его страницах взглядов, оценок и мнений, 
выработанных за океаном. Их волнует совсем другое. Так, один из читателей пишет 
в редакцию, что все страницы его экземпляра книги «Коммандос» буквально 
испещрены пометками в связи с обнаруженными там «фактическими ошибками». Тут 
мне хочется воскликнуть: «господин хороший, вы в своем ли уме?! С чего это вы 
взяли, будто вычитанная вами в какой-нибудь книжке или статье версия того либо 
иного события и есть истина в последней инстанции? Вы что, проверяли факты по 
иностранным военным архивам»?
 Я ведь честно сказал: все материалы моей книги суть обобщение публикаций 
иностранной прессы. Например, немецкий десант на бельгийский форт Эбен-Эмаэль в 
1940 г. я описал по трем источникам — статьям в немецком журнале «Berhet» и 
польском журнале «Komandos», а также по главе в книге английского автора Д. 
Андерсона. Почему вы столь убеждены в истинности другого варианта этой или 
другой истории? То же самое можно сказать по каждой главе, по каждому параграфу.
 Думаю, что об операциях иностранных спецподразделений подавляющее большинство 
читателей знает намного меньше, чем я.
 Другое дело, спецназ советской армии, флота и КГБ (пресловутый «Вымпел», 
например). Тут «ляпов» в моем рассказе много. Так ведь и эту главу я писал по 
иностранным источникам — чтобы не обвинили «в разглашении». А господа 
иностранцы мало знают правды про наши прошлые темные дела. Кстати о таковых. 
Еще один читатель «Солдата удачи», некий Б. Акулов из Днепропетровска, что-то 
там вспоминал про «горячие сердца и чистые руки», размышляя о том, с кем бы он 
пошел в разведку. Уж с автором этих строк ни в коем случае, слишком грязные у 
меня конечности. Могу сказать в свою очередь только то, что и я с неизвестным 
мне Б.А. никуда не отправился бы ни за какие коврижки. Я еще не забыл про 
шприц-тюбики с нервно-паралитическим ядом: «уколи товарища, потом уколись сам». 
Г-н Акулов уколол бы не моргнув глазом. Не зря ему так нравятся заветы 
«железного» Феликса Дзержинского, душегуба, каких еще поискать!
 А что касается «чистоты рук и души», так я ведь тоже кое-где побывал в 60-ые и 
70-ые годы. На всякое насмотрелся. Вспоминаю свои молодые годы словно страшный 
сон. В какие только гнусные места не посылали нас в соответствии с указаниями 
маразматиков из Политбюро ЦК КПСС. Взять ту же Анголу. Где находится эта Ангола,
 и где — СССР?! Чего мы там забыли? Возили туда горы оружия, чтобы одним черным 
сподручнее было резать других черных. Оружие, между прочим, больших денег стоит.
 А мы им за так отдавали. И деньги пропали, и в Анголе резня по сей день 
продолжается.
 И на Прагу спецназ в 1968 году мы сбросили тоже с самыми лучшими намерениями. 
Только вот чехам почему-то тогда это не понравилось, да и сегодня они нам ни 
забыть, ни простить не желают. Не захотели понять, что ребята спустились к ним 
с небес с самыми чистыми в мире руками и самыми горячими сердцами. Нам ведь 
всегда лучше других было знать, как кому надо жить. Вот мы и помогали всем 
стать на путь истинный — «с Марксом в башке, с маузером в руке». И уж наверняка 
чистыми руками бравые воины вроде С. Козлова и Б. Акулова проводили «зачистку» 
кишлаков в Афганистане, уничтожая на своем пути все, что шевелится. Забыли уже 
некоторые, сколько офицеров ВС СССР попало под трибунал за «неоправданную 
жестокость по отношению к мирному населению»? А сколько не попало? Изо всех сил 
пытались сломать нищий, темный, но гордый народ, выступивший с оружием в руках 
против собственных сволочей-коммунистов и пришедших им на выручку 
моторизованных полчищ оккупантов. Слава аллаху, не вышло! Зато Союз надорвался 
в горах, да и лопнул.
 И вообще, мало ли что где мерещилось старцам из Политбюро. Самому тоже иногда 
думать надо, а не только рьяно исполнять приказы разных идиотов. Особенно с 
генеральскими погонами на плечах. У них в уютных кабинетах и на цветущих дачах 
своя правда, у солдата в поле под пулями своя. Мы ведь не раз слыхали о том, 
что «дело солдата беспрекословно исполнять приказы командиров» и что «права моя 
страна или нет, но это моя страна». Многие из жертв такой идеологии гниют до 
сих пор в разных джунглях, саваннах и прочих пустынях. Например, в Эфиопии. 
Климат гнуснейший, доложу я вам. А уж наш тамошний друг Менгисту Хайле Мариам 
вообще был кровавый урод. И что, за его неправое дело тоже следовало 
самоотверженно погибать, исполняя очередной приказ начальства? Лично я 
отказался ехать в эту забытую Богом страну — со всеми вытекающими последствиями.
 Так что не Акулову с Козловым меня учить, какие надо давать оценки личным 
поступкам и общественным событиям.


* * *

 Сделаем резюме. По реакции определенной части читателей выяснилось, что надо 
им с самого начала («во первых строках…») разъяснять замысел автора и редактора,
 потому что сами они никогда не до идут до сути.
 Разъясняю: в предлагаемой книге собраны сведения о том, как в разных странах 
перед Второй мировой войной и в ходе ее создавались и применялись подразделения 
(части, войска) специального назначения. Предупреждаю, что формально, с позиций 
сегодняшнего нашего понимания, таких подразделений почти нигде не было. Разве 
что «Бранден-бург-800» в Германии, САС в Великобритании, может еще где-нибудь 
рота или взвод. Однако фактически все участники войны как из одного, так и 
другого лагеря вынуждены были отправлять небольшие группы отборных бойцов за 
линию фронта для решения разведывательных, диверсионных, десантных или 
штурмовых задач. Вот об этом и идет здесь речь.
 Автор перелопатил большой массив иностранной литературы, использовал многие 
публикации на русском языке. Поэтому прежде чем строчить письма в редакцию 
какого-нибудь журнала (вроде пресмыкающегося перед заокеанскими хозяевами 
московского «Солдата удачи») о выявленных «фактических ошибках», хорошенько 
подумайте — может быть, прав автор, а не вы?
  Анатолий Тарас, 
  25 мая 2000 г. 




 Часть I. Страны антигитлеровской коалиции



 Глава 1. Великобритания


 Воздушно-десантные войска

 Британские вооруженные силы, после первой мировой войны почившие на лаврах, к 
началу 30-х годов превратились в настоящий заповедник устаревших форм ведения 
войны и к любым новшествам в данной области относились снисходительно, а то и 
враждебно. Статьи и выступления, американского генерала Митчелла, еще в 1918 
году ратовавшего за скорейшее создание крупных воздушно-десантных формирований, 
в Англии нашли еще меньше поклонников, чем в Соединенных Штатах. Достойного 
противника, по мнению британских военных теоретиков, в Европе больше не было, 
«война за прекращение всех войн» закончилась полной победой Антанты, а любое 
стремление к усилению военной мощи Германии или СССР предполагалось задушить в 
зародыше усилением экономического давления. В этих условиях не было нужды 
менять освященную веками структуру вооруженных сил, а тем более внедрять столь 
экстравагантные идеи, как высадку солдат с воздуха.
 Нужду в применении посадочных десантов англичане в полной мере ощутили только 
во время конфликта в Ираке. После первой мировой войны Британская империя 
получила мандат на управление этой территорией, ранее входившей в состав Турции.
 Ирак фактически превратился в английскую полуколонию. С 1920 года в стране 
начались оживленные боевые действия между войсками «владычицы морей» и местным 
национально-освободительным движением. С целью компенсировать недостаток 
мобильности своих сухопутных войск в борьбе с конными отрядами повстанцев, 
англичане перебросили в Ирак из Египта значительное количество боевых самолетов,
 в том числе две военно-транспортные эскадрильи, оснащенные машинами Vickers 
«Victoria». Под руководством вице-маршала авиации Джона Салмонда (John Salmond) 
была разработана специальная тактика действий ВВС при их участии в акциях по 
«умиротворению» мятежных территорий. С октября 1922 года подразделения ВВС 
приняли активное участие в подавлении восстания.
 Помимо бомбежки населенных пунктов и штурмовки обнаруженных партизанских 
отрядов, важнейшей функцией авиации стала высадка тактических посадочных 
воздушных десантов в районах расположения формирований повстанцев с целью их 
стремительного уничтожения или пленения. Первая акция подобного рода успешно 
осуществлена в феврале 1923 года, когда в окрестностях города Киркук было 
высажено 480 солдат 14-го сикхского полка. Новая тактика оказалась очень 
действенной — если раньше подвижные отряды восставших, пользовавшиеся полной 
поддержкой населения, быстро уходили из угрожаемых районов, то с этого времени 
их все чаще удавалось эффективно блокировать.
 Англичане существенно развили свою тактику: командир 45-й военно-транспортной 
эскадрильи Артур Харрис (Arthur Harris, впоследствии возглавивший 
Бомбардировочное командование Королевских ВВС) и его заместитель Роберт Сондби 
(Robert Saundby) предложили создать самолеты двойного назначения: транспортные 
бомбардировщики: Иными словами, крупные многомоторные самолеты должны были как 
осуществлять перевозку войск и высаживать посадочные десанты, так и совершать, 
в случае надобности, воздушные налеты на населенные пункты противника. С точки 
зрения колониальных конфликтов и отсутствия у повстанцев ПВО целесообразность 
подобной доктрины была очевидна, поэтому в 20-х — начале 30-х годов англичане 
построили довольно много таких универсальных машин (за ними последовали 
французы и итальянцы, озабоченные сходными проблемами — удержанием в 
повиновении своих колониальных империй в Северной Африке). Впоследствии 
самолеты Handley Page «Hinaidi» и Vickers «Virginia» в роли «стальных птиц 
белого человека» принимали участие в операциях по «умиротворению» населения 
Ирака, Британского Сомали, Англо-Египетского Судана, Протектората Аден, Йемена 
и в боях на северо-восточной границе Индии против афганцев. Таким образом, 
англичан можно считать фактическими родоначальниками операций «воздух — земля». 
Но к появлению в начале 30-х годов нового рода войск — воздушно-десантных 
британцы отнеслись с заметной прохладцей. Так, во время получивших широкую 
известность Киевских учений РККА в 1935 году эффектная массовая выброска 
парашютного десанта произвела впечатление на кого угодно, но только не на 
английскую делегацию. Ее глава, старый колониальный служака генерал-майор 
Арчибальд Уэйвелл (Archibald Wavell), впоследствии ставший фельдмаршалом и 
жестоко битый Ромме-лем в Северной Африке, послал в военное министерство 
критический отчет о применении ВДВ, указав на большое рассеивание парашютистов 
после выброски и якобы связанную с этим невозможность управления высаженными 
частями. Сообщение Уэйвелл а, наложенное на традиционную «окостенелость» 
королевской армии, надолго затормозило создание национальных воздушно-десантных 
войск.
 Успешное использование Германией ее парашютных частей во время скоротечных 
кампаний в Норвегии и на Западе в 1940 году так и не убедило ортодоксальных 
британских военных в необходимости создания аналогичных собственных 
подразделений. Потребовалось едва ли не ежедневное личное участие 
премьер-министра Черчилля, питавшего явную слабость к различным специальным 
частям, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. 22 июня 1940 года премьер издал 
приказ о начале формирования различных частей специального назначения, в том 
числе и Парашютного корпуса. В отличие от немцев, приоритет здесь принадлежал 
сухопутным войскам, а не ВВС. Еще до издания приказа, в мае, по личному 
указанию Черчилля началась подготовка отдельного парашютного батальона. Подобно 
немцам, англичане сразу столкнулись с серьезными трудностями, связанными с 
новизной проблемы. Но если в Германии освоение парашютного дела осуществлялось 
при полной поддержке командования люфтваффе и лично рейхсмаршала Геринга, то в 
Англии постоянный саботаж со стороны Королевских ВВС чрезвычайно затруднял 
проведение подготовки. Парашютов и опытных инструкторов не хватало, 
материальную часть учебного центра (школа размещалась в городке Рингуэй — южном 
пригороде Большого Манчестера в северозападной Англии, вне радиуса действия 
люфтваффе) составляло только 6 старых двухмоторных бомбардировщиков «Whitley» I,
 наспех приспособленных к совершению прыжков (последние приходилось совершать 
через посадочный люк в борту, что было крайне затруднительно для неопытного 
парашютиста и грозило серьезными увечьями или гибелью при ударе о фюзеляж 
самолета). Любое необходимое снаряжение приходилось добывать буквально с боем.
 С трудом удалось найти инструкторов-парашютистов — ими руководил знаменитый 
летчик и спортсмен-парашютист, скводрон-лидер [1] Льюис (Лу) Стрейндж (Louis 
Strange). Его ближайшим помощником стал другой летчик — Джон Рокк (John Rocc). 
В задачи постоянного состава школы, помимо всего прочего, входила и разработка 
приемов приземления тяжелонагруженных парашютистов, а также тактика группового 
десантирования — никакого опыта по этой части в доброй старой Англии еще не 
было.
 Первая тренировочная выброска парашютистов проведена 13 июля 1940 года; из 
набранных к тому времени добровольцев быстро сформировали отдельные 
подразделения, получившие известность под общим названием Парашютного полка 
(Parachute Regiment; «полк» в данном случае — название собирательное, 
обозначающее род войск). Тренировки десантников проводились как в Рингуэе, так 
и в учебном центре сухопутных войск в Олдершоте. Несмотря на серьезные 
предварительные тесты и всевозможные медицинские комиссии, отсев 
курсантов-парашютистов по различным причинам («отказников», травмированных и 
погибших) составлял 15 — 20 процентов, главным образом из-за крайней сложности 
выполнения прыжков с самолетов «Уитли». Сама же парашютная подготовка первых 
британских десантников была весьма интенсивной и добротной — первый, ноябрьский 
1940 года, выпуск школы в Рингуэе (290 человек, целиком зачисленных в 1-й 
парашютный батальон и 11-й батальон Специальной авиационной службы) за десять 
недель тренировок совершил более чем по 30 прыжков на каждого курсанта. Как уже 
говорилось выше, многие высшие офицеры армии и особенно ВВС были категорически 
против организации воздушно-десантных войск, поэтому работа по их созданию 
легла на группу молодых и неортодоксально мыслящих военных, свободных от 
закостеневших догм британской военной мысли. Глухую стену неприятия со стороны 
«военной аристократии», взирающей на развитие военной мысли через монокли 
викторианских времен, удалось преодолеть только в 1941 году, когда Черчилль 
лично посетил Рингуэйскую парашютную школу, понаблюдал за прыжками и всячески 
обласкал десантников, пообещав им всемерную поддержку. Это знаменательное 
событие произошло в апреле, а уже через месяц грянула Критская операция 
германских парашютистов, стершая сильный британский гарнизон острова в порошок 
и окончательно убедившая англичан в целесообразности создания собственных ВДВ.
 Военная авиация в лице главного штаба и министерства авиации наконец-то начала 
исправно снабжать десантников необходимым количеством снаряжения. В штабе ВВС 
был введен пост офицера, ведавшего делами ВДВ, отвечавшего за подготовку и 
координацию их действий; такая организационная структура сохранилась вплоть до 
окончания войны. В апреле состоялось специальное совещание, на котором офицерам 
воздушно-десантных войск впервые (!) были продемонстрированы образцы трофейного 
вооружения и снаряжения немецких парашютистов, а также переданы все имевшиеся 
разведданные о тактике действий противника на основании норвежской и 
голландско-бельгийской кампаний. С этого времени о старых распрях между 
«традиционной» и «новаторской» частями армии стали постепенно забывать. 
Выполняя директиву Черчилля (оглашенную сразу после Критской операции), штаб 
королевских ВВС начал лихорадочную деятельность по формированию к маю 1942 года 
пятитысячной парашютной бригады, получившей порядковый номер 1 — ее основой 
послужил уже имевшийся 11-й батальон Специальной авиационной службы. Столько же 
парашютистов должно было находиться на завершающем этапе подготовки (для 
укомплектования еще одной, 6-й бригады). В перспективе обе бригады 
преобразовывались в воздушно-десантные дивизии. Командовал парашютистами один 
из выдвиженцев Черчилля — генерал-майор Фредерик Браунинг (Frederick Browning), 
бывший гренадер-гвардеец, принадлежащий к высшему британскому обществу. Вскоре 
к имевшемуся Парашютному полку — 1-му батальону присоединились 2-й и 3-й. Таким 
образом, в ноябре 1941 года был сформирован костяк 1-й бригады, которая 
разместилась в графстве Уилтшир и начала активную боевую подготовку. В это 
время в ряды ВДВ попал самый, пожалуй, известный британский десантник — майор 
Джон Фрост (John Frost), особо отличившийся затем под Брюневилем, в Тунисе и 
Арнеме. Бомбардировщики «Whitley» наконец-то были сняты с вооружения учебных 
частей ВДВ; теперь тренировочные прыжки осуществлялись с привязных аэростатов. 
Результат не замедлил себя ждать: при подготовке более 1700 человек для 2-го и 
3-го батальонов в ноябре 1941 года «отказников» оказалось только двое, да еще 
десяток курсантов получил травмы (для сравнения — при прыжках из тесного 
посадочного люка «Уитли» год назад из 340 человек двое погибло, 20 оказались 
травмированными, а 30 отказались от выполнения прыжка).
 Десантники скоро стали гордостью вооруженных сил (даже на известном английском 
плакате периода второй мировой войны «The attack begins from the factory», 
призывающем к ударному труду тыла во имя победы, изображены десантники, 
выскакивающие из планера). В обиходе их называли «paras» (от сокращенного слова 
Paratroopers — парашютисты) или, в пику немцам, «Red Devils» — «красные 
дьяволы» (по каштановой расцветке беретов).
 Ядром британских ВДВ стали 1-я и 6-я воздушно-десантные дивизии (Airborne 
Division; вдд), формирование которых было завершено к 1943 году. В конце войны 
к ним присоединилась 5-я вдд, но принять существенное участие в боевых 
действиях она не успела. 6-я дивизия, ставшая типовой, насчитывала около 12 
тысяч человек. В ее состав входили две парашютные бригады (Parachute Brigade) — 
3-я и 5-я, а также одна посадочная (Air-landing Brigade) — 6-я. Каждая бригада 
состояла из трех батальонов. Разведывательный полк (6th Airborne Reconnaissance 
Regiment) дивизии получил на вооружение легкие танки «Tetrarch».
 В 1944 году на вооружении воздушно-десантной дивизии состояло 16 легких танков,
 24 75-мм, 68 6-(57-мм) и 17-фунтовых (77-мм) противотанковых орудий, 23 20-мм 
зенитных орудия, 535 легких пехотных пушек, 392 ручных противотанковых 
гранатомета PIAT, 46 станковых (Vickers Mk I) и 966 ручных (BREN Mk I) 
пулеметов, 6504 пистолета-пулемета STEN и 10113 винтовок и пистолетов. 
Относительную мобильность частей дивизии обеспечивали 1692 единицы транспортных 
средств (в том числе 904 3/4-тонных джипа, а также 567 грузовиков и тягачей) и 
4502 мотоцикла, мопеда и велосипеда.
 Кроме собственно английских частей, ВДВ пополнил 1-й Канадский парашютный 
батальон (1st Canadian Parachute Battaillon). Батальон сформировали 1 июля 1942 
года, а в августе 85 офицеров, сержантов и солдат из его состава прибыли в 
Рингуэй для прохождения спецподготовки. Оставшаяся на родине часть личного 
состава в конце года переброшена в Форт-Беннинг, где в течение четырех месяцев 
училась парашютному делу совместно с американцами. Вскоре в Шайло был образован 
канадский парашютный учебный центр. Тем временем завершивший подготовку 
батальон вошел в состав 3-й парашютной бригады 6-й воздушно-десантной дивизии и 
принял участие в операции «Overlord» и последующих боях в Европе (в том числе в 
Арденнах на Рождество 1944 года). В марте 1945-го канадцы участвовали в 
операции «Varsity» (десант за Рейном), а затем батальон выведен на родину и в 
сентябре расформирован.
 Вслед за первым батальоном канадцы укомплектовали еще три. К этому позже 
добавились по одному австралийскому и южноафриканскому батальону, что позволило 
британцам вместе со штатной численностью 44-й индийской воздушно— десантной 
дивизии (см. ниже) довести общую численность ВДВ до 80 000 человек.


* * *

 Первая успешная боевая операция британских десантников, правда, состоялась на 
побережье Ла-Манша и носила скорее диверсионный, чем классический боевой 
характер. Рота 2-го парашютного батальона под командованием майора Джона Фроста 
в последнюю ночь зимы 1942 года высадилась с быстроходных десантных барж на 
французское побережье, атаковала немецкий радарный пост в городке Брюневиль, в 
короткой схватке ликвидировала охрану и выкрала секретное радарное оборудование 
(все, что десантники не смогли взять с собой, было сфотографировано, а затем 
приведено в негодность). Выполнив задачу, группа Фроста без боя отошла к берегу 
и переправилась на ожидавшие суда, потеряв всего двух человек пленными — 
последние (радисты) не сумели отыскать в темноте дорогу к месту сбора.
 Настоящее боевое крещение английские «пара» приняли во время высадки в 
Северной Африке — операции «Torch» («Факел»). Строго говоря, эта акция стала 
первой крупномасштабной десантной операцией союзников во второй мировой войне, 
своеобразной репетицией к будущему вторжению в Европу.
 Британские десантники общей численностью около 1200 человек получили задачу 
захватить ряд важных аэродромов, штабов и узлов связи. Кроме того, высаженные 
далеко на левом фланге сил вторжения парашютные десанты должны были овладеть 
несколькими ключевыми пунктами по дороге в Тунис, где группировались 
потрепанные немецко-итальянские войска. Английские ВДВ в операции представляли 
1, 2 и 3-й парашютные батальоны 6-й бригады, которые в целом успешно справились 
со своими задачами.
 Первое крупномасштабное деяние новоиспеченной 1-й британской вдд состоялось во 
время вторжения на Сицилию. Для ее проведения союзники располагали более чем 
1000 транспортных самолетов и грузовых планеров, главным образом для переброски 
воздушно-десантных частей (8830 человек), принимавших участие в высадке. При 
вторжении в Южную Италию, с целью обезопасить развертывание союзных войск на 
Мессинском плацдарме со стороны «каблука» Апеннинского полуострова со 
специально выделенного отряда кораблей и судов была высажена 1-я 
воздушно-десантная дивизия. Это было произведено по специальной договоренности 
с командованием итальянского ВМФ, которое признало условия перемирия и 
позволило десантникам высадиться. Конвой вышел из Бизерты (Тунис) и 9 сентября 
достиг Таранто; Только небольшие разведывательные подразделения были выброшены 
с парашютами, основная масса сил дивизии, не встречая сопротивления, вступила 
на итальянский берег в качестве морского десанта.
 Завершили свою карьеру на Средиземном море английские ВДВ в Греции, когда их 
отдельные части (в том числе подразделения SAS) поддерживали захват множества 
мелких островов в Эгейском море. 2 октября 1944 года по примеру немцев 
осуществлена высадка на Крит. Вскоре парашютный десант высадился и в 
материковой Греции. Связано это было с развившимся в стране мощным 
прокоммунистическим партизанским движением ЭЛАС и желанием Черчилля удержать 
Балканы в русле традиционной британской политики. Поэтому освобождение (или 
оккупация) Греции было спланировано и проведено в кратчайшие сроки, чтобы не 
допустить туда советские или югославские войска. 1 ноября воздушный десант 
занял Салоники, а через 12 дней англичане вошли в Афины.
 При подготовке высадки в Нормандии 1-ю и 6-ю дивизии свели в 1-й Британский 
воздушно-десантный корпус (1st British Airborne Corps; вдк), образовавший 
вместе с 18-м воздушно-десантным корпусом армии США Первую Союзную 
воздушно-десантную армию (First Allied Airborne Army; ВДА) под командованием 
американского генерал-лейтенанта Льюиса Г. Бриртона. Были созданы также 
специальные транспортно-десантные авиационт ные соединения: в состав 2-й 
Тактической воздушной армии (2nd Tactical Air Force), выделенной королевскими 
ВВС для ведения боевых действий в Европе, вошли две авиагруппы специального 
назначения — 38-я воздушно-десантная (в оперативном отношении подчинялась 
командованию 1-й ВДА) и 46-я военно-транспортная. На их вооружении находились 
преимущественно машины «Дакота», имелись и планерные части с 
самолетами-буксировщиками.
 Незадолго до полуночи 6 июня 1944 года 8000 человек из состава 6-й дивизии 
сброшено на французское побережье, северо-восточнее старинного нормандского 
города Кан, дабы захватить и предохранить от взрыва мосты через Канский канал и 
реку Орн у городка Ранвиль. Действия десантников, по замыслу разработчиков 
вторжения, должны были существенно дезорганизовать германскую противодесантную 
оборону и облегчить высадку на берег 3-й английской пехотной дивизии I корпуса 
2-й армии, выделенной для захвата плацдарма «Sword» — левофлангового участка 
высадки.
 6-я вдд была сосредоточена в районе Брайтона, где расположились и прочие 
штурмовые войска, направляемые на «Sword». Десантирование частей дивизии было 
осуществлено 733 самолетами и 335 планерами на восточном фланге английского 
плацдарма «Sword» (в полосе обороны 716 германской пехотной дивизии) в 
междуречье Орна и Дива, восточнее города Кан.
 15 августа 1944 года англичане приняли участие в операции «Dragoon» («Драгун») 
— высадке на южное побережье Франции в Провансе. В состав воздушного десанта 
(англо-американская бригадная боевая группа «Регби») общей численностью 9732 
человека вошел 10-й отдельный парашютный полк. Группа высаживалась на 535 
транспортных самолетах и 465 планерах.
 По выполнении ближайших оперативных задач открытия «второго фронта» все 
воздушно-десантные соединения союзных государств были выведены на территорию 
Англии для подготовки к планируемым широкомасштабным наступательным операциям, 
которые должны были начаться после изгнания немцев из Франции.
 В сентябре 1944 года 1-я вдд, которой командовал генерал-майор Ричард Ч. 
Эркъюарт (Urquhart), участвовала в одной из самых крупных и самых неудачных 
воздушно-десантных операций второй мировой войны, получившей название Арнемской 
(кодовое наименование «Market Garden» — «Огород»). С аэродромов Южной Англии в 
первый день операции должны были высадиться 5700 английских десантников (50% 
личного состава 1-й дивизии вместе с ее штабом). На следующий день эта величина 
должна была составить 100 %. О трагическом финале этой акции можно подробнее 
прочитать в моей книге «Воздушно-десантные войска во второй мировой войне». 
Здесь скажу лишь, что Арнемская и последовавшая за ней Рейнская 
воздушно-десантная операция нанесли смертельный удар по посадочно-де-сантным 
планерным частям британских ВДВ: большинство пилотов планеров, высаживавшихся 
под Арнемом, оказались в плену или погибли. Бои на Рейне окончательно добили 
этот род войск: потери среди спешно набранных после Арнема и на скорую руку 
подготовленных пилотов оказались столь велики, что вплоть до окончания войны 
планерные части больше не принимали участия в боевых действиях. В 1946 году они 
были расформированы.


Экипировка и вооружение

 Британские десантники имели в своем распоряжении довольно удачные и 
совершенные парашюты «тип X» (X-type) различных модификаций, самым 
распространенным из которых стал «Hotspur» Mk II.
 Парашюты были отечественной разработки, но в их основе лежала общепринятая в 
те годы конструкция американской фирмы «Irvin». Способ раскрытия сильно 
отличался от любых аналогов и был довольно замысловатым. При укладке купол 
парашюта (из белого шелка либо имевший камуфляжную расцветку) сворачивался и 
помещался в цилиндрическую сумку. Группы строп складывались каждая по 
отдельности и зигзагообразно размещались в особом спинном ранце, независимо от 
купола (каждая связка строп фиксировалась эластичными лентами). Весь «пакет» 
частично закрывался общим чехлом-ранцем. При раскрытии парашюта колбасообразная 
сумка с куполом выскакивала из чехла, а стропы постепенно вырывались из 
удерживающих их лент-завязок и в нужном порядке разматывались, вытравливаясь на 
всю длину еще до того, как купол выходил из своей сумки. Окончательно 
развернувшись, стропы передавали на фиксаторы чехла купола еще и вес десантника 
и таким образом сообщали парашюту дополнительный импульс для раскрытия.
 Все это значительно замедляло процесс полного раскрытия парашюта и давало 
десантнику больше времени для того, чтобы стабилизироваться в воздухе после 
отрыва от самолета, а также существенно уменьшало силу динамического рывка при 
наполнении купола (в отличие, например, от немецкой модели, где парашютиста 
встряхивало так резко, что нешуточную травму можно было получить еще в воздухе).
 Однако применение столь сложной системы требовало некоторого увеличения высоты 
выброски десанта, а это в свою очередь чувствительно увеличивало время 
воздействия огня противника на опускающихся с неба солдат. В остальном же 
британские парашюты значительно превосходили немецкие аналоги, ничем особенно 
не уступая американским образцам. Парашютное снаряжение, оснащенное системой 
быстрого расстегивания (quick-release), после приземления могло быть сброшено 
практически моментально: четыре сходящиеся на груди лямки объединялись замком 
особой конструкции. При повороте массивного диска по часовой стрелке все четыре 
замка освобождались и расстегивались автоматически. Стандартная «ирвиновская» 
подвесная система позволяла достаточно эффективно маневрировать в воздухе, 
разворачиваясь по ветру и выбирать место посадки. Остается добавить, что в 
английских ВДВ десантники снабжались только одним парашютом: британцы полагали, 
что введение запасного является излишним и слишком дорогим шагом, к тому же 
развивающим у солдата недоверие к основному парашюту.
 В снаряжение парашютиста входил кнопочный нож-стропорез, весьма схожий с 
американским «престо». Заточенное с одной стороны лезвие откидывалось после 
нажатия кнопки-фиксатора на боковой части рукояти. Сама рукоять изготавливалась 
из черной рифленой пластмассы; в торцевой части она снабжалась консервным ножом 
(использовавшимся в качестве резака для снятия изоляции с проводов и протыкания 
автомобильных покрышек), а также стремечком для крепления страховочного шнура. 
Металлические части — из нержавеющей стали или никелированные.
 В начале своей истории британские ВДВ использовали обычные пехотные стальные 
шлемы Mk II с широкими полями («тазики для бритья»). Однако уже в октябре 1941 
года десантники получили каучуковый прыжковый шлем с амортизирующей подкладкой. 
Шлем имел форму уплощенного цилиндра и чем-то напоминал русскую кубанку. 
Коричневая резиновая основа обтягивалась сверху суконным чехлом цвета хаки.
 В боевых условиях английские «пара» носили практически идентичный немецкому 
М38 облегченный стальной шлем без полей и с тремя гайками каркаса подшлемника, 
одновременно служившими вентиляционными отверстиями. Шлем стал одним из 
вариантов семейства касок А.Т. Mk II, разработанных для парашютистов, членов 
экипажей бронеавтомобилей и мотоциклистов — всех тех, кому широкие поля 
пехотной каски мешали в работе.
 Вариант для ВДВ снабжался кожаным ремешком V-образной формы, подбородная часть 
которого была уширена, охватывая челюсть солдата. Ремешок окрашивался в цвет 
хаки. Места соединения затылочных и подбородного ремешков проклепывались или 
прошивались. Каски покрывались сетчатым маскировочным чехлом с частым 
плетением; к нему для усиления деформирующего эффекта могли пришиваться 
лохматые матерчатые лоскуты цвета хаки. С шлемом носили поставлявшиеся 
союзниками защитные очки американской фирмы «Polaroid».
 Специального стрелкового вооружения английские десантники практически не имели.
 Единственным исключением стал пистолет-пулемет Vesely Machine Carbine 
(автоматический карабин системы Веселы), разрабатывавшийся в 40-е годы. Оружие 
имело два основных варианта: V-42 (с деревянным прикладом и штыком) для пехоты 
и V-43 (со складывающимся плечевым упором) — для ВДВ. Как и все 
пистолеты-пулеметы отечественной разработки, он был создан под патрон 9mm 
Parabellum. Оружие работало на принципе отдачи свободного затвора, его темп 
стрельбы составлял 900 — 1000 выстрелов в минуту. Имелся переводчик огня. 
Отличительным свойством системы стал коробчатый магазин, разделенный 
вертикальной перегородкой и фактически представлявший собой два вместилища для 
патронов, расположенных в одном корпусе. При ведении огня, расстреляв 
боеприпасы в одном магазине, стрелок посредством специального приспособления 
передвигал его вдоль оси оружия так, что горловина заднего отделения 
перемещалась под окно приемника. Дослав новый патрон в ствол, можно было 
продолжать огонь. Общее количество боеприпасов в таком «спаренном» магазине 
равнялось 60 (два по 30). Оружие получилось сложноватым и ненадежным. Кроме 
того, поступавшие в больших количествах в армию «стены» различных модификаций 
по споим весовым и габаритным характеристикам вполне подходили для 
использования в воздушно-десантных войсках и к тому же были очень просты в 
производстве. Все эти факторы сделали ненужным принятие на вооружение нового 
образца пистолета-пулемета, хотя в ограниченном количестве в войска он все-таки 
попал.
 Винтовки, автоматы и пулеметы упаковывались в индивидуальные чехлы, сшитые из 
светло-коричневой кожи (по форме напоминавшие кавалерийские седельные 
чехлы-ольстры), двумя ремнями на шпеньках пристегивавшиеся к парашютному ранцу. 
Оружие укладывалось в отверстие на верхней торцевой части чехла, 
перекрывавшееся прочным матерчатым клапаном светло-бежевого цвета с плотной 
затяжной шнуровкой. Для предотвращения его потери во время прыжка имелся 
страховочный шнур с карабином, в походном положении находившийся сбоку, в 
особом кармашке. Для переноски чехла сбоку была предусмотрена кожаная ручка. 
Боеприпасы англичане часто упаковывали в чресплечные перевязи-бандольеры: 
патроны и гранаты плотно заворачивали в длинный кусок суровой ткани 
светло-серого или защитного цвета, поверх по всей длине обматывали парашютной 
стропой и соединяли концы рулона. Получившуюся «скатку» десантники надевали 
через плечо, под лямки подвесной системы.
 В длинных прямоугольных грузовых контейнерах, снабженных на одном торце 
амортизатором с легким металлическим каркасом и парашютом на другом 
(пристегивался карабинами к двум серьгам на боках корпуса контейнера) 
сбрасывались даже радиостанции. Содержимое контейнера плотно укладывалось в его 
недра через закрываемый крышкой длинный прямоугольный люк на одной из боковых 
граней. Внутри корпуса размещались дополнительные амортизаторы. Все это 
подавало определенные надежды на благополучное приземление неприхотливых 
армейских средств связи.


Тяжелое вооружение и боевая техника

 Доставка десантников к месту высадки осуществлялась с помощью нескольких типов 
планеров. Основным образцом был «Horsa» I, бравший на борт 25 — 29 солдат со 
снаряжением, 3/4-тонный автомобиль с прицепом 1/4 т либо 3,1 тонны груза (по 
некоторым данным, до 3,4 тонны). Планер представлял собой традиционный для 
средств данного рода подкосный высокоплан, управляемый экипажем из двух человек.
 Длинный цилиндрический фюзеляж опирался на трехколесное шасси с носовым 
колесом (для предупреждения капотажа). Основной грузовой люк располагался сразу 
позади пилотской кабины, загрузка автомобиля производилась по приставной 
наклонной колее — аппарели. Тяжелая техника перебрасывалась по воздуху с 
помощью созданного фирмой «General Aircraft» 16-тонного планера «Наmilcar» [2] ,
 способного поднять в воздух 7,8 тонны различных грузов (легкий танк, 
бронетранспортер «Universal carrier», 40 солдат или полевое орудие с тягачом). 
Загрузка-выгрузка осуществлялась по аппарели через откидывающуюся вправо 
носовую часть. В роли буксировщиков в основном выступали устаревшие 
четырехмоторные бомбардировщики «Stirling» и «Halifax». В ходе войны, особенно 
на Тихоокеанском театре военных действий, значительно больший удельный вес 
получила авиационная техника американского производства, в том числе и 
десантные планеры семейства Waco различных моделей.
 В ходе боевых действий в Европе выяснилось, что планеры не могут быть признаны 
удовлетворительным десантным средством, так как при их приземлении на 
сколько-нибудь пересеченную местность слишком велика опасность аварии. Особенно 
от этого пострадали британцы: в качестве примера можно привести неудачную 
высадку посадочного десанта английской 1-й воздушно-десантной дивизии к югу от 
Сиракуз на Сицилии. Вследствие навигационной ошибки (к слабой видимости 
прибавился сильный порывистый ветер) самолеты, буксирующие 133 планера, 
преждевременно отцепили планеры и 47 машин вынуждены были сесть на воду. При 
этом погибло более 250 десантников, навьюченных тяжелым штурмовым снаряжением. 
Те машины, что сумели дотянуть до острова, не смогли нормально приземлиться — 
острые скалы, покрывающие поверхность Сицилии, послужили причиной тому, что 
благополучно село лишь 12 планеров. Десант, насчитывающий 1600 человек, при 
этом потерял почти треть своего состава — и это без серьезного противодействия 
со стороны противника! 101 пилот планеров (в каждой «Хорее» находилось по два 
летчика) утонул, разбился или получил тяжелые травмы. Оставшиеся планеры сели 
на различных дистанциях от назначенного им объекта (итальянского аэродрома в 
окрестностях Авола).
 В 1944 году ситуация повторилась: во время посадочного десанта в Нормандии, 
планеры вновь понесли тяжелые потери — из 196 машин, приземлившихся в 
английском секторе, 71 получил повреждения, в основном небоевые, связанные с 
трудностями посадки в темноте (операция осуществлялась около полуночи) на 
пересеченную местность, во многих местах покрытую густой сетью 
противопарашютных и противопланерных заграждений («спаржей Роммеля» или «booby 
traps» — «ловушек для дураков» — комбинаций малозаметных препятствий и минных 
полей). При этом из общего числа союзных военно-транспортных самолетов, 
проводивших в эту ночь десантирование двух американских и одной английской 
дивизий (2359 единиц), германской зенитной артиллерией было сбито лишь 20. 
Парашютисты в своем распоряжении имели ленд-лизовские транспортно-десантные 
самолеты американского производства «Dakota» [3] С Mk III (Douglas С 47 
«Skytrain»), а также его вариант, созданный специально для ВДВ, С 53 
«Skytrooper» (в английских воздушно-десантных войсках эти машины часто называли 
«Paradac» (от слов «para» — «парашютист» и «dacota» — «дакота»). В частности, 
для высадки подразделений 1-й вдд в районе Арнема в сентябре 1944 года 
потребовалось 145 самолетов, 341 планер «Horsa», 13 — «Hamilcar» и 4 
американских планера Waco.
 До массового появления в британской военно-транспортной авиации машин типа 
«дакота» для перевозки и выброски парашютистов часто применялись устаревшие 
транспортники типа Bristol «Bombay», а также переделанные из тяжелых 
бомбардировщиков четырехмоторные самолеты Handley Page «Halifax» A Mk IX. 
«Галифакс» мог принимать на борт 24 десантника с полным снаряжением. На 
самолете устанавливалось оборонительное вооружение из двух 12,7-мм и одного 7,
71-мм пулеметов. Подобное переоборудование прошли и другие типы английских 
бомбардировщиков. Все же требования унификации и очевидная целесообразность 
использования надежных американских самолетов взяли верх и в дальнейшем 
отечественные машины использовались только для буксировки планеров. Учебные 
прыжки поначалу выполнялись с выведенных из первой линии устаревших 
бомбардировщиков Armstrong Whitworth «Whitley», совершенно не подходивших для 
такого использования. Впоследствии их заменили привязные аэростаты, а затем — 
все те же «дакоты».
 Именно англичане стали пионерами по десантированию с парашютом различных 
образцов тяжелого вооружения и транспортных средств. Для этого использовались 
специальные платформы с амортизаторами. Так, для обеспечения нормального 
приземления стандартного легкового автомобиля джипа (Willys MB и Ford GPW) 
массой 1020 кг требовалось четыре грузовых парашюта. Последние укладывались в 
багажник машины и стальным тросом прикреплялись к специальной штанге, имевшейся 
на платформе в центре тяжести системы. Сама платформа была снабжена мощными 
амортизаторами под каждой осью машины, которая фиксировалась на них двумя 
винтовыми зажимами. От переворачивания при посадке конструкцию предохраняли две 
наклонные опоры, отходившие от нее в стороны. Неприхотливые вездеходы без 
особых проблем переносили приземление, но все же англичане предпочитали 
перевозить технику на планерах. Насыщенность десантных частей джипами была 
очень высокой, как вспоминали немецкие солдаты под Арнемом, разведывательные 
патрули англичан и американцев сновали в окрестностях занятых ими плацдармов, 
«как муравьи».
 Десантирование легких мотоциклов (американский James ML и отечественный Royal 
Enfield с рабочим объемом двигателя всего 125 куб. см) осуществлялось путем их 
крепления на особой трубчатой раме с амортизаторами, не допускавшей при посадке 
удара колес о землю. Это сооружение требовало применения только одного 
грузового парашюта, уложенного в багажник и прикрепленного прочным тросом в 
центре тяжести конструкции к скобам рамы. Чтобы установить мотоцикл внутри 
каркаса, требовалось установить руль, развернутым на 90 градусов (параллельно 
оси системы). Среди малогабаритных средств транспорта можно отметить еще 
миниатюрные мопеды с двигателем марки «Villiers Junior», перевозившиеся в 
частично разобранном виде. При транспортировке снимались руль и сиденье, 
аналогичные по конструкции велосипедным, а оставшаяся часть по размерам не 
намного превосходила нынешнюю доску для скейтборда. Использовали парашютисты и 
складные велосипеды. Впрочем, все эти экзотические средства транспорта по 
своему количеству значительно уступали мотоциклам и легковым вездеходам.


* * *

 Для усиления частей после высадки были созданы легкие авиадесантные танки. 
Первым из них, созданным еще в 1937 году в инициативном порядке фирмой 
«Vickers» (тогда еще в качестве обычного легкого крейсерского под шифром P.R.), 
стал А. 17 Mk VII. Впоследствии машина получила название «Tetrarch» [4]  Mk I. 
Габариты танка: длина 4,62 метра, ширина 2,39, высота 2,1, клиренс 0,35 метра. 
Боевая масса 7,64 тонны, экипаж три человека. Прямоугольный корпус танка 
собирался из клепаных броневых листов, установленных вертикально. Лобовой лист 
установлен под наклоном, в его центре выступает бронированный пост управления: 
при откинутой вправо передней части выступа открывались голова и плечи 
механика-водителя, что обеспечивало последнему отличный обзор. При закрытом 
люке наблюдение велось через небольшую смотровую щель в его централ ьной части. 
Бронирование «Тетрарха» было очень слабым: лоб корпуса и башни 16 мм, борт 14, 
корма 10 мм. В какой-то мере этот недостаток компенсировался наличием большого 
количества внутренних броневых перегородок (10 — 14 мм), усиливавших защиту 
экипажа. Такая же перегородка отделяла от остального внутреннего объема 
топливные баки (вмещали 124 литра горючего), кроме того, в днище под ними были 
проделаны дренажные отверстия для стока горючего в случае их повреждения. 
Дополнительный топливный бак устанавливался на корме в горизонтальном положении.

 Экипаж три человека. Клепаная двухместная башня имела цилиндрическую форму, с 
каждой стороны на ней устанавливались два дымовых гранатомета калибра 4 дюйма 
(101,6 мм) с боекомплектом 8 гранат. Приборы наблюдения оснащены сменными 
триплексами, все машины радиофицированы (установлена стандартная радиостанция № 
19). В развитой маске устанавливались пушка и пулемет. Башня была достаточно 
просторной, но приборы наблюдения не обеспечивали командиру танка, выполнявшему 
также функции заряжающего, достаточного обзора. Ее вооружение составляли 
2-фунтовая (40-мм) пушка Vickers OQF Mk IX с длиной ствола 52 калибра и 
спаренный с ней лицензионный чешский 7,92-мм пулемет BESA. Бронебойный снаряд 
пушки пробивал 57-мм броню на дальности до 450 метров при угле встречи 30 
градусов. Подъем и поворот пушки осуществлялись с помощью ручного привода. 
Боекомплект 50 артиллерийских выстрелов, 2025 патронов.
 Двигатель — 12-цилиндровый горизонтально-оп-позитный Meadows MAT с жидкостным 
охлаждением мощностью 165 л. с. при 2700 оборотах в минуту. На «Тетрархе» 
установлена пятискоростная коробка передач марки Meadows, управление могло 
дублироваться с помощью тормозов и простого дифференциала через бортовые 
редукторы. Танк оснащен совершенно необычным рулевым устройством — от обычного 
автомобильного штурвала ко всем четырем каткам с каждой стороны шли рулевые 
тяги. При повороте катки большого диаметра просто поворачивались на 
соответствующий угол (как у автомобиля) и танк менял направление движения. 
Особого устройства гусеница с шарнирами в траках при этом изгибалась. Система 
перекоса колес, лишенная гидроусилителей, требовала очень больших усилий от 
механика-водителя. Второй и третий катки могли перемещаться внутрь или наружу, 
тем самым обеспечивая натяжение гусениц на поворотах (это устройство ходовой 
части вначале применено на БТР «BREN carrier», но, в отличие от последнего, 
усовершенствованная система подвески «Тетрарха» работала бесперебойно). 
Натяжение гусеницы регулировалось маховиком, при крутых поворотах 
механик-водитель пользовался рычагами управления и притормаживал валы бортовых 
редукторов.
 Направляющее колесо отсутствовало, три опорных катка с каждой стороны 
обрезинены, задний выполнял функции ведущего колеса и резинового бандажа не 
имел. Подвеска индивидуальная гидропневматическая, благодаря чему достигалась 
значительная плавность хода. Максимальная скорость по шоссе достигала 64 км/ч, 
запас хода 224 километра. «Тетрарх» преодолевал следующие препятствия: подъем 
до 35 градусов, вертикальную стенку высотой до 0,5 метра, ров шириной до 2,2 и 
брод глубиной до 0,9 метра.
 Серийное производство началось в 1941-м на фирме «Metropolitan Cummell», за 
год было выпущено 35 единиц, включая танки огневой поддержки «Tetrarch» Mk I CS,
 вооруженные 76,2-мм короткоствольной гаубицей OQF Mk I. В сухопутных войсках 
«Тетрархи» применялись мало (на Мадагаскаре в 1942 году, в Южной Италии в 
1943-м и т. д.). В начале войны значительное количество машин сразу после 
выпуска передано в резерв для формируемых воздушно-десантных дивизий, куда они 
начали поступать в начале 1943 года. Танк перевозился уже упоминавшимся тяжелым 
десантным планером «Hamilcar», причем в полете экипаж должен был находиться 
внутри. Предполагалось, что после посадки машины сразу покинут планер и с ходу 
вступят в бой.
 Впервые в истории действия авиадесантная бронетехника была применена 
британцами в ходе вторжения в Северную Францию. Восемь легких танков «Тетрарх» 
6-го воздушно-десантного разведывательного полка (6th Airborne Reconnaissance 
Regiment) были высажены с планеров «Гамилькар». Одна из машин потеряна над 
Ла-Маншем: планер попал в спутную струю от винтов буксировщика, вошел в штопор 
и упал в море, причем танк выпал через открывшуюся носовую часть планера вместе 
с экипажем, остальные благополучно высажены в составе второй волны десанта с 
задачей атаковать мост через реку Орн. Практически все машины, покинув планеры, 
запутались гусеницами в парашютах, словно ковром покрывавших землю в районе 
приземления, и в дальнейших боях участия не приняли. Еще восемь танков было 
высажено с моря.
 Слабое вооружение и бронирование «Тетрарха», трудность управления им заставили 
военное ведомство и фирму «Vickers» рассмотреть возможность его замены. Новый 
усовершенствованный образец данного типа, созданный в 1943 году, получил индекс 
А.25 Mk VI1I, а затем в честь государственного секретаря США его неофициально 
нарекли «Harry Hopkins». Три опытных образца нового танка построила фирма 
«Vickers», его серийное производство, как и в случае с «Тетрархом», взяла на 
себя компания «Metropolitan Cummell». Машина изначально предназначалась 
исключительно для использования в ВДВ.
 При сохранении конструкции ходовой части, трансмиссии и рулевого устройства на 
последнем для облегчения работы водителя применена гидравлическая система. 
Толщина лобовой брони доведена до 38 мм (борт 14, башня 16, корма 10 мм), 
корпус и башня (более низкая, чем у «Тетрарха») получили новую конфигурацию с 
увеличенными углами наклона броневых листов. Сильно скошенный лобовой лист — 
цельный, без выступающего поста водителя.
 40-мм пушка, такая же, как и на предыдущем образце, могла оснащаться 
специальной ствольной насадкой «Little John», увеличивавшей начальную скорость 
бронебойного снаряда с 680 до 1200 м/с. Правда, установленная насадка не 
позволяла использовать фугасные боеприпасы. Боекомплект пушки и пулемета 
аналогичен имевшемуся на «Тетрархе». Рядом с пушкой смонтирован двухдюймовый 
(50,8 мм) дымовой гранатомет, заряжавшийся с казенной части изнутри машины. 
Боевая масса возросла до 8,63 тонн, скорость и запас хода упали до 48 км/ч и 
190 километров соответственно. Длина машины составила 4,3 метра, ширина 2,45, 
высота 1,85 метра. Радиооборудование аналогично установленному на Mk VII. Фирма 
«Metropolitan» до 1944 года выпустила 99 штук «Гарри Гопкинсов», которые 
целевым порядком направлялись в танковые подразделения воздушно-десантных войск.
 В боях они не участвовали, используясь в качестве учебных и находясь на 
резервном складировании. Легкую самоходную артиллерийскую установку «Alecto» 
(Алектон — древнегреческий мифологический персонаж), вначале именовавшуюся 
«Harry Hopkins» Mk I CS и разработанную на базе танка (на ней планировалось 
устанавливать четыре варианта вооружения — от 6-фунтовой противотанковой пушки 
М1 до 25-фунтовой пушки-гаубицы Mk 2), не довели даже до постройки прототипа. 
Технические требования к ее созданию были выдвинуты еще в апреле 1942 года, 
однако постройка прототипа затянулась до конца войны.
 «Гарри Гопкинс» стал последним британским легким танком, разработанным до 
конца войны. Эти неуклюжие машины не вписались в рамки концепции создания 
авиадесантного танка, так как могли выполнять только разведывательные функции. 
Вскоре после Нормандской операции англичане заменили «Тетрархи» 
разведывательного полка 6-й дивизии 12 средними танками «Cromwell». В поиске же 
наилучшего образца авиадесантного танка британское министерство обороны 
остановилось на закупке американских машин М22 (английское название «Locust» — 
«Саранча»), вооруженных 37-мм пушкой. К началу 1945 года количество этих машин 
в британских ВДВ достигло 260 единиц. Для их десантирования также применялись 
тяжелые планеры «Гамилькар». В отличие от союзников, английские «Локасты» 
приняли участие в боях — при переправе через Рейн 25 марта 1945-го шесть танков 
из состава 6-й вдд поддерживали действия десантников.
 Кроме танков, десантники применяли в Нормандской операции легкие гусеничные 
БТР «Universal carrier» (универсальный транспортер), использовавшиеся в 
качестве пулеметовоза или тягача. Вооружались эти маленькие машины 
противотанковым ружьем Boise Mk I и одним пулеметом — 12,7-мм американским 
Browning M2, а чаще 7,62-мм ручным BREN Mk I. Экипаж 3 — 4 человека.
 Канадцы разработали для нужд ВДВ образец специальной аэротранспортабельной 
разведывательной гусеничной машины, прозванной «Jeep-tank». В небольшом сварном 
корпусе размещался экипаж из двух человек, двигатель заимствован у легкового 
автомобиля «Wyllis». Встроенное вооружение не устанавливалось, но в укладке 
броневичка имелся 7,71-мм ручной пулемет BREN. Серийно машина почти не 
производилась: выпущены всего две небольшие серии.
 После расформирования в 1949 — 1950 годах эскадрилий тяжелых десантных 
планеров та же судьба постигла танковые подразделения ВДВ. Находящиеся на их 
вооружении машины «Гарри Гопкинс» и «Локаст» переданы в резерв, а затем сняты с 
вооружения.
 Что касается средств борьбы с танками противника, то английские десантники 
получили к 1944 году реактивное противотанковое ружье PIAT калибра 50,8 мм, 
созданное после успешного применения американской базуки. Гранатомет имел 
одноногую сошку с широкой опорой, а вместо привычного заднего торцевого сопла 
на оружии устанавливался мощный трубчатый плечевой упор с толстым амортизатором 
— средство гашения довольно сильной отдачи при выстреле. Расчет PIAT, как 
правило, состоял из двух человек — стрелка и подносчика кумулятивных гранат, 
которые укладывались в специальные укупорки, объединенные по три штуки и 
снабженные лямками для удобства переноски. Оружие имело слабую 
бронепробиваемость и оказалось недостаточно эффективным против сильно 
бронированных немецких танков, оснащенных в это время еще и дополнительными 
противокумулятивными экранами.


Униформа

 Английские ВДВ, создававшиеся под впечатлением блестящих успехов своих 
немецких визави, заимствовали у них многие детали своего снаряжения и униформы. 
Начало формирования в 1940 году парашютных частей породило множество 
специфических проблем с их обеспечением предметами экипировки, которые были 
частично разрешены после ознакомления с захваченными в Голландии и на Крите 
образцами немецкого обмундирования. В конце 1941 года англичане ввели на 
снабжение десантников тренировочный комбинезон для ношения поверх снаряжения, 
особого покроя брюки с увеличенным набедренным накладным карманом и похожие на 
армейские шнурованные ботинки с толстыми резиновыми подошвами. Все 
обмундирование базировалось на стандартном общевойсковом «battledress» (образца 
1937 года) с некоторыми дополнениями. Так, клапан упомянутого набедренного 
кармана, размещенного на левой штанине, кроме пуговицы-застежки снабжался двумя 
кнопками, фиксировавшими его края. Это делалось для того, чтобы при резком 
сотрясении, сопровождавшем раскрытие парашюта, из кармана не вылетели лежащие в 
нем предметы. Полевые ботинки черной кожи также были специального десантного 
образца (так называемый тип SV): с мощной амортизирующей подошвой из 
вулканизированной резины. Подошва крепилась к ботинку с помощью латунных 
шурупов. Поверх обуви надевались стандартные полевые гетры с застежками на 
пряжках.
 Наиболее заметной деталью специальной униформы был парашютный «денисоновский» 
комбинезон (Denison`s smock), названный так по имени его производителя. Впрочем,
 часто его называли «польской блузой». По своему внешнему виду комбинезон очень 
походил на своего немецкого прародителя — его ранние образцы даже имели 
короткие штанины, доходящие до середины бедра. В дальнейшем от них отказались и 
комбинезон принял вид свободной блузы с погонами и четырьмя накладными 
карманами на больших металлических пуговицах.
 Застежка «молния» (ее бегунок снабжался длинным матерчатым язычком) доходила 
до середины груди, поэтому снимать и надевать одежду надо было через голову. В 
области паха на накладные клапаны в два ряда пришивались шесть металлических 
пуговиц: с их помощью полы при прыжке могли частично оборачиваться вокруг бедер 
(опять-таки по немецкому образцу). Кроме того, полы снабжались по бокам 
хлястиками, регулирующими размер куртки. В области талии имелась затяжная 
кулиса.
 Вначале свободные рукава блузы застегивались на хлястики с пластиковыми 
пуговицами, но к лету 1944-го их сменил усовершенствованный образец — с 
эластичными манжетами, чтобы рукава не надувались воздухом во время прыжка. 
Комбинезон шился из хлопчатобумажного материала камуфляжной расцветки (пятна и 
штрихи неправильной формы темно-коричневого и зеленого цветов по базовому 
светло-оливковому фону). В его вместительные карманы, как правило, укладывали 
автоматные магазины и гранаты. Офицерские знаки различия носили на погонах, 
сержантские шевроны — на правом или обоих рукавах.
 Под стальной шлем часто надевали вязаную «лофотенскую» шапочку, какую носили и 
коммандос. На шею повязывалась многофункциональная камуфляжная сетка-кашне, 
служившая в основном для прикрытия лица (в том числе и от комаров). В ночное 
время десантники из групп «патфайндеров» или диверсанты САС зачерняли лица 
жженой пробкой или самодельным маскировочным кремом.
 Под комбинезоном десантники носили обычное полевое обмундирование с описанными 
выше усовершенствованиями. У плечевых швов обоих рукавов «battledress» носили 
дугообразные нашивки каштанового цвета, на которых вышивалась или печаталась 
краской белая надпись «AIRBORNE». Чуть ниже нашивок, на обоих рукавах, 
красовалась эмблема ВДВ — квадратная каштановая нашивка с вышитым на ней белым 
шелком силуэтом замахнувшегося копьем античного героя Беллерофонта верхом на 
крылатом коне Пегасе. Нашивки на двух рукавах имели зеркальное отображение: 
голова Пегаса всегда смотрела вперед по ходу движения. Эмблему разработал 
Эдвард Сиго (Seago); впоследствии на полевой форме каштановый фон сменился 
цветом хаки, а белый шелк — светло-серой нитью.
 На правом рукаве полевой куртки и «денисоновского» комбинезона все 
военнослужащие, прошедшие парашютную подготовку (за исключением бойцов САС), 
носили квалификационный знак — на фигурном клапане цвета хаки вышивалось 
изображение белого раскрытого парашюта и двух слегка опущенных вниз голубых 
крыльев. На маскировочном комбинезоне этот знак носили чуть выше сержантских 
шевронов, на куртке «battledress» — между шевронами и эмблемой ВДВ с Пегасом. 
Встречался вариант знака, вышитый на каштановом фоне.
 Основным головным убором в британских ВДВ, ставшим впоследствии символом 
десантных частей всего мира, стал берет каштанового цвета (maroon): его цвет 
дал британским парашютистам прозвище «красные дьяволы». Берет шился из одного 
куска фетра и имел кожаную обшивку нижнего края. Правый борт был длиннее левого,
 благодаря чему берет заламывался на правую сторону. Внутри черного кожаного 
пояска проходила тесьма, завязывавшаяся на затылке бантом (благодаря этому 
головной убор можно было подгонять под необходимый размер). По бортам имелись 
парные вентиляционные отверстия. Береты парашютистов и коммандос сильно 
отличались по покрою от шотландских «Тэм`о`Шэнтеров» и общевойсковых, сменивших 
в 1943 году полевые пилотки. Последние шились из нескольких фрагментов 
чесучевой ткани цвета хаки, а по их нижнему краю шел широкий матерчатый бортик. 
На приподнятом борту берета, над левой бровью, десантники носили кокарду 
Парашютного полка из серебристого металла. Эмблема представляла собой 
изображение раскрытого парашюта меж двух раскинутых в стороны крыльев. Сверху 
вся композиция увенчана королевской короной, на которой стоит лев (впрочем, в 
боевых условиях эмблему нередко снимали). Как и сам берет, кокарда сохранилась 
до наших дней.
 Офицерские звездочки в ВДВ были особого фасона: не металлические, а вышитые 
черной и белой нитью на каштановых матерчатых ромбах.
 С парадной формой британские десантники носили широкий тканый пояс каштанового 
цвета с массивной золотистой пряжкой. На последней помещалось миниатюрное 
изображение кокарды ВДВ. Пряжка застегивалась с помощью крючка и петли; пояс 
регулировался по длине аналогично всем известному парадному офицерскому поясу 
Советской Армии.
 Артиллеристы воздушно-десантных частей на каштановых беретах носили эмблемы 
своего рода войск: серебристое изображение увенчанного короной старинного 
орудия с прислоненным к нему банником и ленты с латинским девизом: «QUO FAS ET 
GLORIA DUCUNT». На рукавах артиллеристы носили нашивки с надписью «AIRBORNE», 
квадратные эмблемы ВДВ и знак парашютиста (кому полагался).,
 В заключение следует сказать несколько слов про обмундирование пилотов 
десантных планеров. Поскольку последние числились по кадрам ВДВ, они получали 
обычное парашютное обмундирование (включая «денисоновский» комбинезон и 
каштановый берет) и знаки различия. Отличием от прочего личного состава служили 
нагрудные эмблемы. Над левым карманом размещалась серебристо-белая на черном 
фоне нашивка пилота десантного планера: корона, на которую опирается британский 
лев меж двух распростертых крыльев.
 Для восполнения тяжелых потерь, понесенных планеристами в десанте под Арнемом 
(погибло или попало в плен несколько сот квалифицированных летчиков), 
длительный курс их подготовки пришлось резко сократить. Прошедшие его офицеры и 
сержанты включались в состав экипажей только вторыми пилотами. Чтобы отличать 
их от опытных летчиков «старой школы», этой категории присвоена нагрудная 
эмблема с золотистой буквой "G" (Glider — планер) в золотистом же овале меж 
двух небольших крыльев. Эти эмблемы нашивались на служебные френчи, куртки 
«battledress» и маскировочные комбинезоны.
 Повседневная форма летчиков аналогична общевойсковой, со всеми знаками 
различия ВДВ, дополненными вышеупомянутыми эмблемами. В полете планеристы 
надевали стандартный авиационный кожаный шлем типа С и различные образцы 
кислородных масок (в основном типа F). Однако поверх шлема с наушниками 
закреплялся защитный фибровый каркас коричневого цвета, предохранявший пилота 
от травм головы при аварии — это часто случалось во время посадок на 
пересеченную местность, нередко оснащенную «спаржей Роммеля».
 Необходимо отметить, что, в отличие от американских ВДВ, британские солдаты 
посадочно-планерных частей обмундировывались так же, как и парашютисты, за 
исключением квалификационного знака на правом предплечье.
 Канадские десантники обмундировывались по британскому образцу, но полевые 
«battledress» поставлялись отечественными фабриками и имели значительно лучшее 
качество, чем военная одежда из метрополии. Обмундирование шили из более мягкой 
и прочной материи, имевшей выраженный зеленоватый оттенок хаки. У плечевых швов 
обоих рукавов канадцы носили свой отличительный знак — прямоугольную матерчатую 
нашивку с желтоватой или белой надписью «CANADA». Прочие знаки отличия и 
эмблемы идентичны английским.

 Парашютисты Британской империи

 После развертывания формирования воздушно-десантных войск в метрополии 
аналогичная деятельность началась в Британской Индии — колонии, располагавшей 
самыми крупными и боеспособными вооруженными силами в империи.
 Главком англо-индийских войск генерал сэр Роберт Кэсселс (Cassels) в октябре 
1940 года приказал начать создание парашютных частей. В состав трех вновь 
формируемых батальонов должны были войти добровольцы из числа представителей 
коренных национальностей, специально отобранных среди лич-ного состава 
дислоцированных в Азии британских, индийских и гуркских частей. В декабре 
Кэсселс отдал приказ об укомлектовании воздушно-десантной бригады, хотя Лондон 
не сразу санкционировал этот шаг, ссылаясь на нехватку предметов специального 
снаряжения и транспортных самолетов (часть выделенных для индийской армии 
парашютов конфисковал для своих нужд направленный на Ближний Восток «отряд L» 
Дэвида Стирлинга — предтеча САС). Военное министерство поддержало план Кэсселса 
только в июне 1941 года, и то при условии, что один из батальонов будет 
полностью укомплектован англичанами.
 Фактически первый отряд десантников сформировали еще 15 мая 1941 года. Однако 
официально о создании 50-й индийской парашютной бригады объявлено только в 
октябре 1941 года. Ее комплектование проводилось в Дели, в то время как на 
авиабазе Уиллингтон (район Нью-Дели) организован учебный центр под 
наименованием «Airlanding School» («Воздушно-десантная школа»). Бригада 
состояла из 151-го британского, 152-го индийского и 153-го гуркского парашютных 
батальонов. Большинство офицерских и сержантских должностей (в том числе 
младших специалистов), разумеется, заняли европейцы. Первые учебные прыжки 
состоялись 15 октября под Карачи, а в феврале следующего года проведены первые 
бригадные учения по высадке воздушного десанта. К этому времени проблемы с 
поставкой спецснаряжения уже были по большей части преодолены, а практически 
весь личный состав постоянно тренировался на земле. Таким образом, Индия 
неожиданно превратилась в одну из самых старых «воздушно-десантных» держав на 
земле.
 Боевое крещение бригада приняла еще в 1942 году: небольшие группы десантников 
трижды совершили первые прыжки с парашютом в боевых условиях. В июле роту 
индийского батальона сбросили в Синд в ходе неудачной операции по подавлению 
мятежа одного из местных племен. В том же месяце разведгруппа из 11 человек 
десантирована под Мьичин (территория Бирмы) с задачей сбора данных о 
дислоцированных там японских силах. В августе еще 11 человек высадились в Бирме,
 в районе Форт-Херц, чтобы подготовить небольшой аэродром для принятия планеров 
с группами шиндитов.
 Осенью 1942 года для бригады наступила полоса перемен. В октябре из ее состава 
вывели 151-й британский батальон, переброшенный на Ближний Восток. В том же 
месяце «Воздушно-десантная школа» переименована в «Учебную парашютную» 
(Parachute Training School) и перебазирована в Шаклалу.
 Вслед за ней последовало передислоцирование всей бригады — ее части 
расквартировались в городке Кэмпбеллпур (около 50 миль от Шаклалы). В начале 
следующего года вместо убывшего на Средиземноморье английского батальона в 
состав бригады вошел батальон гурков. В это же время появился план 
развертывания на базе 50-й и одной из британских парашютных бригад 9-й 
индийской воздушно-десантной дивизии. Ее предполагалось задействовать в боях на 
Ближнем Востоке или в Европе, однако отсутствие «свободной» английской бригады 
задержало этот процесс на стадии организации штабных структур.
 В марте 1944 года 50-я бригада передана в подчинение командованию 23-й 
пехотной дивизии с задачей воспрепятствовать японскому наступлению на 
северо-восточные районы Индии. Бои там продолжались до июля, и бригада, которой 
со временем вновь предоставили оперативную самостоятельность, блестяще 
зарекомендовала себя в оборонительных боях под Импхалом и Кохимой. В это же 
время еще не завершившая формирования 9-я дивизия переименована в 44-ю 
индийскую вдд (соединению передан штаб ранее расформированной ввиду ненужности 
44-й бронетанковой дивизии). В ее состав вошли: 14-я пехотная бригада — 
английский 2-й пехотный батальон «Black Watch», индийские 4-й раджпутанский 
стрелковый (Rajputana rifles) и 6/16-й пенджабский пехотный (Punjab regiment), 
а также 50-я парашютная бригада, выведенная в тыл и расквартированная в 
Равалпинди. 14-ю бригаду предполагалось использовать в качестве 
посадочно-десантной (Air-landing) на планерах. В январе 1945 года дивизию 
усилили новой 77-й индийской парашютной бригадой. Новая бригада сформирована на 
базе выделенных подразделений 50-й пршбр и частей шиндитов. В ее состав вошли: 
15-й английский, 2-й гуркский и 4-й индийский парашютные батальоны, а также 
британская 44-я отдельная рота патфайндеров (сформирована по американскому 
образцу). К началу 1945 года в 50-й бригаде продолжали числиться 16-й 
английский, 1-й индийский и 3-й гуркский батальоны. Кроме этих частей и 14-й 
посадочно-десантной бригады, в дивизию вошли 44-й индийский воздушно-десантный 
разведывательный батальон (укомплектован сикхами) и части обеспечения: четыре 
инженерных батальона плюс отдельные подразделения (связи, четыре медицинских, 
ремонтный парк, рота снабжения и три автотранспортные роты).
 В формировании, обучении и снабжении индийских и гуркских батальонов принимал 
участие Индийский парашютный полк, созданный с санкции британского 
правительства в декабре 1944 года, В системе, образцом для которой послужила 
английская, полк выполнял роль базы и войскового штаба, занимающегося 
рекрутированием и обучением пополнения исключительно из числа представителей 
коренных национальностей. Опираясь на кадры двух гуркских и одного индийского 
батальона из состава 50-й пршбр, штаб сформировал по два новых парашютных 
батальона для включенных в состав 44-й дивизии 50-й и 77-й бригад, которые были 
доукомплектованы (согласно требованиям Лондона) одним английским батальоном 
каждая.
 Природные условия Дальнего Востока не способствовали проведению 
широкомасштабных воздушно-десантных операций с использованием сотен самолетов и 
планеров, подобно тому, как это было в Европе. Во время второй мировой войны на 
этом ТВД действовали в основном небольшие группы, как правило, силой до роты, а 
то и взвода. В первой половине 1945 года в рамках операции «Dracula» британский 
штаб в Индии запланировал провести десантную операцию в районе столицы Бирмы — 
Рангуна (расположен в 35 километрах от устья реки Рангун). Река была густо 
заминирована как японцами, так и союзной авиацией. Поэтому чтобы обеспечить 
прикрытие тральщикам, а затем форсирующим реку десантным баржам, было принято 
решение захватить плацдарм на ее западном берегу с помощью воздушного десанта. 
Наиболее важным пунктом, господствующим над устьем, являлась высота 
Эле-фант-Пойнт. Задание овладеть ею поручили батальону специального назначения, 
сформированному из добровольцев (из личного состава 50-й бригады) и усиленному 
медицинскими, связными и саперными подразделениями.
 Последние приготовления к операции развернулись 29 апреля в Акьябе, куда 
прибыл резервный отряд (200 человек), сформированный из военнослужащих 1-го 
индийского, 2-го и 3-го гуркских парашютных батальонов. Доставку десанта к цели 
должны были обеспечить самолеты ВВС США, но в связи с недостаточной подготовкой 
американских пилотов эту задачу возложили на 435-ю и 436-ю канадские эскадрильи.
 Десантирование планировалось провести в два этапа. Первые две машины 
выбрасывали патфайндеров и саперов, необходимых для подготовки площадки, во 
вторую волну входило восемь самолетов с главными силами десанта.
 1 мая в 3 часа 10 минут утра операция началась. Как и сообщала разведка, в 
зоне высадки десанта не оказалось вражеских частей, но во время воздушного 
налета союзной авиации на район Элефант-Пойнт штурмовики по ошибке атаковали 
одно из подразделений парашютистов (около 40 человек получили ранения). В 
половине четвертого пополудни осуществлена выброска главных сил: уже через 
полчаса индийские десантники захватили всю высоту, уничтожив при помощи 
огнемета единственный японский бункер. В это же время авиация союзников 
нейтрализовала японские корабли в устье Рангуна, обеспечив возможность подвоза 
снабжения. Батальон выведен в освобожденную бирманскую столицу 3 мая, а перед 
возвращением в Индию 17 мая был еще раз десантирован на позиции японцев — под 
Тохай. Непосредственно перед окончанием войны 44-ю дивизию перевели на новую 
базу в Карачи, переименовав ее во 2-ю индийскую вдд.
 Кроме индусов, сикхов и гурков, сражавшихся на разных фронтах во славу 
Великобритании, англичане привлекли под свои знамена и арабов. Даже Ирак, не 
входивший в состав империи, а в 1941 году превратившийся в арену боев между 
прогермански настроенными повстанцами и английским экспедиционным корпусом, 
выставил свой контингент. В 1942 году сто пятьдесят офицеров и сержантов 
королевской иракской армии, прошедших под руководством британских советников 
специальную подготовку, укомплектовали вновь созданный 156-й парашютный 
«батальон». Эта небольшая войсковая часть, в соответствии с англо-иракским 
договором номинально не подчинявшаяся британскому командованию на Среднем 
Востоке, дислоцировалась на аэродроме Хаббания. Затем ее включили в состав 
11-го английского парашютного батальона, «понизив» до роты. В этом качестве 
арабы участвовали в боях в Италии и десантах на острова Эгейского моря (июль 
1943 года). Через полгода первое в Ираке парашютное подразделение было 
расформировано за ненадобностью.


Униформа

 Индийские парашютисты носили обычную полевую форму английского либо индийского 
образца и каштановые береты. Предметы специального снаряжения и обмундирования 
— «денисоновские блузы», десантные стальные шлемы, брюки и прочее — в 
колониальных ВДВ распространены не были. Индийцы прыгали в специальных 
охватывающих голову суконных капюшонах цвета хаки, в бою носили обычные 
пехотные каски. Предметы индийского колониального обмундирования, 
использовавшегося еще с первой мировой, у парашютистов также почти не 
встречались: с 1943 года англичане стали переодевать индусов и сикхов в обычные 
«battle-dress».
 Наряду с беретами в полевых условиях часто надевали вязаные «рыбацкие» шапочки,
 аналогичные применяемым в частях коммандос. Парашюты — британские Hotspur Mk 
II или другие образцы, поставлявшиеся из метрополии. Парашютисты из батальонов 
гурков сзади на поясе подвешивали свои знаменитые изогнутые ножи — кукри. Кукри 
снабжен коричневой деревянной рукоятью в форме расширяющегося к пятке цилиндра. 
Отделка рукояти латунная, в виде колец и шпонок. Общая длина оружия 460 мм, 
клинка около 40 сантиметров, толщина обуха около 10 мм. Лезвие с односторонней 
заточкой имеет обратный изгиб и расширяется в нижней трети: это придает удару 
кукри огромную мощь. Треугольное сечение клинка символизирует индуистскую 
Тримурти — единство богов Брахмы, Вишну и Шивы. Ножи, изготовленные различными 
производителями, имели разную кривизну клинка, вариации отделки и 
конструктивных элементов. На пятке клинка наносились шифровки, символы 
завода-поставщика, дата изготовления, номера серии и т. д. (в 40-е годы в 
гуркских частях использовались ножи, изготовленные еще в первую мировую). Кукри 
носят в ножнах из дерева, покрытых коричневой кожей с латунной законцовкой. В 
ножнах предусмотрены отделения для двух маленьких ножей: один используется для 
резки, другой имеет тупой клинок и применяется для высекания искр при 
разжигании костра. При этом из ножен торчат рукояти двух ножей. Ножны с помощью 
системы ремешков подвешивают к поясному ремню сзади в вертикальном положении 
рукоятью к правой руке (ременные петли соединяются с кожаным хомутом, в который 
продеваются ножны; хомут снабжен шнуровкой). Все детали подвески и шнуровки — 
коричневой кожи.
 К левому борту берета прикалывалась золотистая эмблема королевских ВДВ, в 
верхней части правого рукава нашивался квалификационный знак десантника 
британского образца (крылья и раскрытый парашют).
 Следует отметить, что в индийских и гуркских войсках использовалась 
специальная система званий для рядовых, сержантов и офицеров коренных 
национальностей. Часть «туземного» офицерского корпуса, прошедшая Королевскую 
аттестационную комиссию, носила на погонах обычные британские знаки различия. 
Однако подавляющее большинство командиров официально именовалось «Viceroy`s 
Commissioned Officers» (VCO) — «офицерами, аттестованными вице-королем Индии». 
Их статус был более низким, поэтому для них традиционно использовались особые 
звания: джемадар, субедар и субедар-майор (соответствовали английским от 
лейтенанта до капитана). Все индийские VCO с октября 1942 года носили на 
погонах одну-три маленькие серебристые четырехугольные «шишечки», 
прикалывавшиеся к поперечным полоскам тесьмы: красной, желтой, красной. Капралы 
и сержант в индийско-гуркских частях именовались ланс-найк, найк и хавильдар; 
рядовой именовался сипай. Их белые пли зеленые (в стрелковых батальонах) 
нарукавные нашивки походили на британские, но были более простыми и дешевыми, 
без рельефного шитья.

 Части коммандос

 Как известно, слово «commando» пришло в английский язык от их противников по 
войне 1899 — 1902 годов — буров. Обозначало оно летучие кавалерийские отряды, 
которые успешно вели, партизанскую войну с британцами в южноафриканском буше, 
используя тогда еще непривычную тактику «hit and run» — «ударь и беги». 
Премьер-министр Уинстон Черчилль, который еще со времен первой мировой 
зарекомендовал себя как страстный сторонник новых форм ведения войны, 4 июня 
1940 года выступил на очередном заседании палаты общин британского парламента с 
докладом о результатах операции по эвакуации английских войск из Дюнкерка. В 
докладе глава правительства обрисовал новую стратегическую ситуацию, возникшую 
после разгрома Франции. Отныне вся береговая линия континентальной Европы от 
испанской границы на юго-западе до советской на северо-востоке была в руках 
врага. Как стало известно английской разведке, немцы сразу после завершения 
кампании против Франции приступили к подготовке высадки на берега Альбиона. По 
оценкам британского Имперского генерального штаба, страна оказалась в весьма 
уязвимом положении и вряд ли смогла бы долго защищаться в случае высадки на ее 
побережье морского десанта. Это навело Черчилля на мысль о возможности 
организации превентивных ударов по прибрежным позициям немцев вдоль Ла-Манша. 
«В самом деле, — писал Черчилль начальнику Генштаба сэру Алану Бруку летом 
1940-го, — если немцы могут легко вторгнуться на нашу территорию через 
Па-де-Кале, то почему проведение аналогичной операции считается невозможным для 
нас?»
 По поручению премьера старший офицер военного министерства подполковник Дадли 
Кларк (Clarke) вечером того же дня набросал примерный план создания частей 
особого назначения. В мае 1940 года Кларк выполнял задачи по координации 
эвакуации англо-французских войск из Дюнкерка и на основании полученного опыта, 
а также своей службы в весьма беспокойной Палестине, разработал довольно 
подробный проект.
 Вспомнив историю своей родины (Кларк родился в Южной Африке), подполковник 
предложил назвать новые части термином «коммандос» [5] . Черчилль, сам ветеран 
бурской войны, приветствовал как общую концепцию, так и наименование новой 
службы. Премьер наложил на доклад Кларка следующую резолюцию: «В этом отчаянном 
предприятии должны участвовать специально подготовленные бойцы, охотники по 
природе, которые будут сеять ужас на побережье, занятом противником… Я 
предлагаю начальнику Генерального штаба разработать меры по незамедлительному 
развертыванию активных боевых действий на всем протяжении береговой линии, 
перехватывая инициативу из рук нацистов». Кларку Черчилль заявил следующее: "Я 
одобряю Ваше предложение по формированию отряда коммандос… Начинайте 
осуществлять рейды по ту сторону Канала [6] как можно скорее".
 Произведенный в чин полковника Кларк получил в свое ведение вновь созданное 
отделение Секретариата по военным операциям — МО9. В задачи этою подразделения 
входило проведение «скоординированных с авиацией и флотом рейдов».
 Высокопоставленные британские военные яростно воспротивились созданию нового 
рода войск, усмотрев в нем полное противоречие с армейскими традициями. По их 
мнению, война должна была быть выиграна традиционными средствами, а 
формирование частей специального назначения (куда отбирались наиболее 
квалифицированные кадры), только мешало этому, лишая армию лучших солдат и 
офицеров. Тем не менее Кларк и его подчиненные, действовавшие по прямому 
приказу премьера, пользовались его полной поддержкой и благодаря этому 
чувствовали себя достаточно уверенно.
 Поскольку регулярная армия продолжала зализывать раны, нанесенные ей под 
Дюнкерком, на первых порах Кларку пришлось изыскивать ресурсы для 
комплектования отрядов коммандос в других местах. 20 июня 1940 года было 
объявлено о вербовке добровольцев в диверсанты в частях «Ноmе Guard» — 
гражданской самообороны. Кроме того, личный состав поступал из так называемых 
«отдельных добровольческих рот» (так назывались сводные подразделения дивизий 
территориальной армии, в которых служили наиболее отборные люди). Пять таких 
рот, в частности, приняли участие в неудачной весенней норвежской экспедиции. 
24 июня 1940 года 115 солдат и офицеров из состава 11-й добровольческой роты 
провели первый рейд в районе Булони с задачей провести разведку боем и взять 
«языков». Всего были высажены три группы: первая, пройдя заданный маршрут без 
контакта с противником, вышла в точку рандеву с кораблями поддержки и вернулась 
в Англию, вторая вообще не смогла высадиться на берег. Третья группа, 
высаженная в районе местечка Ле-Туке застигла двух немецких солдат, 
возвращавшихся в расположение своей части после танцев. Немцы были застрелены, 
а их тела привязаны канатом к корме переполненного моторного баркаса. На 
подходе к ожидавшим англичан катерам оба трупа сорвались с привязи и утонули 
(коммандос даже не удосужились заранее осмотреть карманы своих жертв). На долю 
же четвертой группы, в которой в качестве наблюдателя находился Кларк, выпали 
основные приключения. После долгих блужданий по акватории Булонской гавани ее с 
трудом удалось высадить на берег, где британцы сразу же встретились с патрулем 
противника. Один из диверсантов, попытавшийся открыть огонь из автомата 
«Thompson», выронил магазин, который загрохотал по камням и вспугнул немцев. 
Началась перестрелка, в которой был легко ранен полковник Кларк — винтовочная 
пуля разорвала ему ухо. Оторвавшись от врага, англичане спешно погрузились на 
баркасы и направились восвояси, попутно зашив Кларку рану и погрузившись в 
дегустацию припасенного рома. После возвращения в Англию коммандос едва не 
забрал армейский патруль, приняв разношерстную компанию полупьяных солдат за 
дезертиров.
 Несмотря на более чем скромные результаты первого боевого использования 
коммандос, официальная британская пропаганда постаралась раздуть этот почти 
анекдотический случай до уровня мировой сенсации. В официальном коммюнике 
военного ведомства говорилось: «Во взаимодействии с Королевским военно-морским 
флотом отряд особого назначения провел успешную разведывательную операцию на 
оккупированном противником побережье. Высаженный морской десант вступил в бой с 
противником, нанес ему потери и вернулся домой без потерь со своей стороны». 
Вышедший вскоре номер га четы «Тайме» был украшен огромным заголовком: 
«Английский десант высажен на побережье Европейского континента! Успешная 
разведывательная акция!»
 После чествования героев рейда, 14 июля англичане попытались провести еще одну 
подобную акцию. На сей раз целью был избран немецкий аэродром на Джерси — 
острове Нормандского архипелага. В операции участвовало 139 человек из 11-й 
роты, но в условиях сильного волнения до побережья острова сумели добраться 
только 40 из них. Обнаружившие десант немцы забили тревогу и заняли круговую 
оборону; англичане, повредив небольшую часть аэродромных построек, начали отход 
к морю. На берегу коммандос обнаружили, что за время боя волнение еще более 
усилилось и ожидавший их десантный корабль был вынужден отойти в море. 
Диверсантам пришлось добираться до плавсредства вплавь по бурному морю, а трех 
человек, не умевших плавать, пришлось оставить в лапах немцев на острове. 
Черчилль был глубоко разочарован результатами этих акций. Еще после рейда на 
Булонь сэр Уинстон заявил Кларку, что «недостойно для Королевства подсылать к 
противнику кучку головорезов!». Узнав же о результатах операции на Джерси, 
премьер подвел черту под первыми шестью неделями существования отрядов 
коммандос: «Довольно глупо тревожить побережье противника мероприятиями, 
подобными тем, что были проведены в Булони и на Джерси. Следует выкинуть из 
головы идею взбудоражить противника по всему берегу только ради того, чтобы 
дать в прессе несколько сомнительных заявлений».
 Новый этап в деятельности коммандос начался с организацией Управления 
объединенных операций (Directorate of Combined Operations). Во главе его был 
поставлен 68-летний адмирал сэр Роджер Киз (Keyes). Адмирал был старым морским 
волком, ветераном специальных операций первой мировой. В 1915 году он 
участвовал в неудачном десанте на Галлиполи, а после этого — в рейде на 
германскую ВМБ Зеебрюгге. Ореол героя и высокие боевые награды позволили Кизу 
сделать завидную карьеру во флоте, а затем стать членом парламента. Адмирал 
взял на себя координацию действий флота и авиации с проведением рейдов. 
Заручившись поддержкой премьера, Киз начал реорганизацию спецчастей в силу, 
способную решать самостоятельные задачи в рамках крупномасштабных операций. 
Хотя это несколько расходилось с первоначальным замыслом Кларка и Черчилля, 
последний в целом одобрил действия адмирала.
 К осени 1940 года британцы завершили формирование и подготовку десяти 
отдельных отрядов коммандос численностью до батальона. В каждом отряде 
насчитывалось десять взводов по 50 человек. В октябре в связи с возросшей 
угрозой германского вторжения отряды были сведены во временное соединение — 
бригаду особого назначения (Special Service Brigade) [7] . В ней насчитывалось 
пять батальонов особого назначения (Special Service Battalion; no две роты «S. 
S.» в каждом). Поскольку коммандос считались хорошо подготовленными бойцами, 
способными на равных вести борьбу с наводящими ужас немецкими парашютистами, 
бригаду предполагалось задействовать в качестве мобильного резерва для борьбы с 
вражескими десантами. Когда же вероятность германского вторжения миновала, 
организационная структура частей коммандос была изменена — каждый батальон стал 
подразделяться на штаб и два отряда (commando).
 К началу 1941-го относится первый опыт обучения коммандос прыжкам с парашютом: 
по приказу Черчилля личный состав 1-го и 2-го батальонов прошел курс парашютной 
подготовки. В феврале того, же года группа коммандос из состава роты X 
высадилась с парашютами в Южной Италии, где провела успешную диверсию: взорвала 
акведук Траджино. Вскоре 2-й батальон был передан в состав САС под названием 
11-го авиационного, а вместо него сформирован новый.
 В 1941 году произошла еще одна реорганизация: батальонная структура была 
упразднена. К марту бригада состояла уже из 11 отрядов, каждый из которых 
подразделялся на шесть взводов. В каждом взводе по штату числилось три офицера 
и 62 солдата. Эта цифра была избрана не случайно — столько диверсантов могли 
перевозить два десантных корабля новых типов ALCA/LCA.
 Подбором командиров частей из числа добровольцев занималась служба МО9. После 
утверждения в должности командир лично набирал для себя младших офицеров, а те 
подыскивали сержантов и солдат. Любой, не отвечавший предъявляемым к нему 
требованиям, беспощадно отбраковывался и отправлялся к прежнему месту службы. 
Критерии отбора и программа подготовки личного состава вначале находились в 
компетенции командиров отрядов. Для того чтобы как-то стандартизировать нормы 
подбора кадров, командир 2-го отряда коммандос (в прошлом командовавший 
Эссекским пехотным полком) подполковник Чарльз Ньюмен (Newman) разработал 
правила тактики действий и индивидуальной боевой подготовки. Впоследствии этот 
свод правил был признан стандартным и прозван «Катехизисом». Ниже приводится 
его полное содержание:

 1. Задача специальной службы — подготовить первоклассных солдат, готовых 
бороться с противником в любой точке земного шара.
 2. Ведение диверсионной деятельности требует наличия инициативы, отличной 
физической подготовки и прекрасного владения оружием. Добиться успеха возможно 
лишь в том случае, если каждый коммандос будет самостоятельно продумывать свои 
действия, причем совершать это быстро и затем незамедлительно действовать. 
Действовать необходимо самостоятельно, учитывая, что реальная тактическая 
ситуация может оказаться весьма далекой от предполагавшейся.
 3. Коммандос должны постоянно поддерживать в себе высокий наступательный 
боевой дух.
 4. Коммандос обязаны постоянно совершенствовать уровень своей физической 
подготовки. Все коммандос должны уметь быстро передвигаться на местности, делая 
от пяти до семи миль в час с полной выкладкой.
 5. Коммандос должны уметь взбираться на склоны гор любого уровня сложности. 
Альпинистская подготовка является неотъемлемой частью общих навыков коммандос. 
6. Коммандос должны отлично владеть приемами боя без оружия.
 7. Коммандос должны уметь управлять шлюпками и другими десантно-высадочными 
средствами независимо от времени суток. Морская подготовка важна не менее, чем 
сухопутная.
 8. Коммандос обязаны уметь уверенно действовать в ночное время. Все коммандос 
должны свободно ориентироваться на местности с помощью компаса.
 9. Коммандос обязаны уметь читать карту и запоминать на память заданный 
маршрут.
 10. Коммандос должны уметь поддерживать связь при помощи флажного семафора, 
знать азбуку Морзе и владеть радиопередатчиком.
 11. Коммандос должны разбираться в механизмах и способах применения взрывных 
устройств и владеть приемами диверсионной войны. Коммандос должны уверенно 
обращаться со взрывными устройствами всех известных типов и уметь закладывать 
мины-ловушки.
 12. Особое внимание должно уделяться подготовке коммандос приемам ведения как 
наступательных, так и оборонительных уличных боев. Коммандос должны уметь 
преодолевать любые типы естественных и искусственных заграждений.
 13. Коммандос должны уметь управлять мотоциклами, автомашинами (легковыми и 
грузовыми), танками, поездами и моторными лодками.
 14. Коммандос должны владеть приемами выживания на необитаемой местности, а 
также уметь прокормить себя в течение всей операции.
 15. Коммандос обязаны уметь оказывать первую медицинскую помощь как себе, так 
и своим товарищам. Коммандос должны уметь накладывать на огнестрельные ранения 
перевязки и доставлять раненых в медпункт. .
 16. Все это — лишь немногое из того, чем каждый коммандос должен владеть в 
совершенстве. Однако прежде всего от коммандос требуется железная дисциплина и 
постоянное стремление к совершенствованию своих навыков.
 17. Коммандос живут на квартирах и питаются самостоятельно. С этой целью им 
выплачивается суточное жалованье в размере 6 шиллингов 8 пенсов [8] .
 18. Любой коммандос, хотя бы на краткое время не удовлетворивший перечисленным 
выше требованиям, отчисляется обратно в свою войсковую часть.

 Как следует из «Катехизиса», офицеры и рядовые с самого начала существования 
отрядов коммандос проживали не в казармах, а на съемных квартирах в прибрежных 
городках Южной Англии, рядом с местом службы. Ценность этого нововведения для 
каждого солдата было трудно переоценить: отсутствие кухонных нарядов, поверок и 
других неудобств в сочетании с весьма неплохим жалованьем (солдаты обычных 
частей денег за ненадобностью не получали) сделало службу в спецчастях очень 
престижной. При этом каждый военнослужащий был обязан содержать свое оружие и 
снаряжение в образцовом порядке, чтобы выступить по тревоге в любой момент. 
После того как стал очевидным крах германского «воздушного наступления» на 
Британию, англичане начали подготовку коммандос к выполнению их главных задач — 
диверсионных рейдов. Значительное число бойцов бригады особого назначения были 
направлены в школу диверсионной войны, открывшуюся в мае 1940 года в Шотландии. 
Последняя была расположена в безлюдной горной местности: это позволяло 
обеспечить секретность и вместе с тем обучать коммандос в условиях сложного 
рельефа и суровых погодных условий. Курсанты школы проходили горную подготовку, 
обучались плаванию в обмундировании и с оружием, рукопашному бою, владению 
огнестрельным и холодным оружием, ведению разведки, ориентированию на местности 
в ночных условиях, чтению карты, выживанию и другим дисциплинам. В программу 
входило и знакомство с управлением десантными кораблями и баржами. Вместе с 
коммандос обучение проходили десантники из САС, в том числе знаменитый Дэвид 
Стерлинг (Sterling) и Фредерик Спенсер Чепмен (Chapman) — командир 
диверсионного отряда, действовавшего в тылу японцев в Малайе.
 Несмотря на столь обширные масштабы подготовки к предстоящим боям, заметно 
напоминал о себе скрытый саботаж армейского командования. Кроме того, было 
совершенно неясно, каким образом следует использовать отряды специального 
назначения. Начальник Управления объединенных операций адмирал Киз не верил в 
способность своих подопечных самостоятельно решать серьезные задачи, считая 
крупные рейды не более чем «большим шоу». Обстановка в Управлении оставалась 
весьма нездоровой: этому способствовал авторитарный стиль руководства Киза. К 
сожалению, многие планировавшиеся операции коммандос остались на бумаге, 
поскольку ни один из командиров армии, ВВС и ВМФ не хотел добровольно 
сотрудничать с адмиралом.
 Пока в штабах решали дальнейшую судьбу отрядов коммандос, последние 
периодически проводили различные мелкомасштабные рейды, нанося немцам 
«комариные укусы» вполне во вкусе английских представлений о «малой войне». 
Впоследствии такие операции, как правило, стали поручать подразделениям SOE, а 
не Управлению объединенных операций (например, Отряду катеров особого 
назначения).
 В 1941 году в связи с тяжелым положением, сложившимся на Североафриканском 
театре, часть подразделений бригады особого назначения была направлена в Египет.
 В это же время создано специальное соединение «Layforce» (3000 человек), 
дислоцированное с ноября 1940 года в Северной Африке. Бригада особого 
назначения оказалась ослабленной, но это не помешало ее бойцам провести ряд 
небольших операций, оказавшихся несколько более удачными, чем это происходило в 
прошлом году.
 Так, в июле 1941 года 17 солдат 12-го отряда коммандос был высажен на 
французском побережье к юго-западу от Кале, у городка Амблетез, с задачей 
провести разведку. Рейд прошел без контакта с противником, но на обратном пути 
на борту десантного корабля начался сильный пожар и многие члены группы 
получили ожоги. В августе того же года 30 коммандос из 5-го отряда пересекли 
Па-де-Кале еще южнее, также не добившись результатов. В сентябре на берег 
Нормандии высадилась разведгруппа 1-го отряда. В засаду, устроенную 
диверсантами, попал немецкий патруль на мотоцикле: добычей англичан стал труп 
одного из патрульных с комплектом документов. Наконец, в ноябре взвод 9-го 
отряда предпринял неудачную попытку взять штурмом береговую батарею 150-мм 
орудий в устье Сены.
 В марте 1941 года состоялся и первый крупномасштабный рейд на четыре порта 
Лофотенских островов — проба сил перед последующими акциями. Архипелаг 
находился в Заполярье, у северо-западного побережья Норвегии, почти в 900 милях 
от шотландских берегов. Целью рейда стали заводы по производству рыбьего жира, 
который поставлялся в Германию как важнейшее составляющее глицерина — 
стратегического сырья для производства взрывчатых веществ.
 Два сухогруза, переоборудованных в десантные транспорты, доставили коммандос к 
Лофотенам. Прикрытие конвоя осуществляло пять эсминцев. Сторожевых кораблей, 
кроме одного вооруженного траулера, потопленного эскадренными миноносцами, в 
районе цели не оказалось. Саперы-подрывники вместе с подразделениями 3-го и 
4-го отрядов коммандос без противодействия со стороны противника высадились на 
берег и подняли на воздух все намеченные цели. Результатом рейда стало 
уничтожение четырех миллионов литров горюче-смазочных материалов, нескольких 
немецких судов общим водоизмещением 18 000 тонн и пленение двухсот моряков 
торгового флота рейха. С островов было снято около 300 норвежцев, добровольно 
отправившихся вместе с десантом в Англию и пополнивших армию Норвегии в 
изгнании. Однако самым ценным трофеем стали детали немецкой шифровальной машины 
«Enigma» — их доставка в Великобританию сделала возможным прочтение германских 
военных шифров на протяжении всей войны. Вернувшийся на родину отряд был 
встречен овациями; рейд на Лофотенские острова стал на редкость удачной 
репетицией, образцом для действий коммандос на ближайшие два года.
 Несмотря на достигнутые успехи, англичане вплоть до конца 1941-го погрузились 
в анализ проведенных акций. В августе канадские войска провели рейд на 
Шпицберген, привели в негодность угольные шахты, запасы ГСМ, сожгли 450 000 
тонн угля и эвакуировали в Англию две тысячи семей советских шахтеров, 
работавших на острове по контракту с Норвегией с довоенных времен. Участие в 
рейде не коммандос, а линейных частей канадской армии значительно усилило 
позиции противников Управления объединенных операций: в результате военное 
министерство закрыло службу МО9 (в знак протеста полковник Кларк ушел в 
отставку). В октябре со своего поста был смещен и адмирал Киз, впоследствии 
утверждавший, что причиной этому стало его выступление в Палате общин на 
предмет того, что «стоит ему спланировать добротную операцию, как ее непременно 
кто-нибудь расстроит». Кроме того, адмирал открыто высказывал неверие в 
способности правительства Великобритании руководить вооруженными силами, чем 
вызвал на себя гнев премьер-министра. К чести Киза следует сказать, что даже 
после бесславного ухода с занимаемой должности он продолжал использовать свой 
вес в парламенте для того, чтобы поддерживать Черчилля в вопросах деятельности 
коммандос.
 На посту начальника Управления объединенных операций Киза сменил человек, 
которому суждено было стать притчей во языцех командира специальных войск, 
наравне с такими легендарными фигурами, как Орд Уингейт или Лоуренс Аравийский. 
Им стал капитан 1-го ранга 41-летний лорд Луи Маунтбэттен (Mountbatten), 
назначенный на новую должность 27 октября 1941 года. Лорд был тесно связан с 
английским королевским домом (впоследствии он станет свекром ныне здравствующей 
королевы Елизаветы И), происходил из высшей аристократии, являлся личным 
знакомым Черчилля и зарекомендовал себя энергичным и удачливым офицером ВМФ.
 Маунтбэттен сразу же взял быка за рога: не удовлетворясь нынешним составом 
бригады особого назначения, он запланировал создать части коммандос в составе 
морской пехоты и централизовать подготовку личного состава всех подразделений в 
шотландском городке Акнакарри. По словам капитана 1-го ранга, его основной 
задачей являлось, чтобы вверенные ему войска более никогда не проводили 
операций с сомнительными целями и таким же исходом. В качестве полигона для 
своих опытов лорд выбрал побережье Норвегии.
 Первая операция такого рода планировалась на 9 декабря 1941 года с участием 
6-го и 12-го отрядов. Однако рейд провалился: из-за навигационной ошибки 
десантные транспорты не смогли выйти к заданной точке и вернулись в Шотландию. 
26 декабря десантная группа 12-го отряда коммандос вновь нанесла визит на 
Лофотенский архипелаг. В сопровождении 68 норвежских солдат британцы без боя 
высадились на один из островов. Малочисленный немецкий гарнизон капитулировал; 
коммандос взорвали стратегические объекты и отплыли, забрав с собой 29 пленных 
и 200 норвежцев-добровольцев. На следующий день произошло событие, 
ознаменовавшее совершенно новый этап в боевой службе коммандос.
 Утром 27 декабря 1941 года к норвежскому порту Ваагсе подошел отряд английских 
кораблей в составе крейсера, четырех эсминцев и двух десантных транспортов. На 
борту этих кораблей находился 3-й отряд под командованием подполковника Дж. Ф. 
Дернфорд-Слейтера (Durnford-Slater), усиленный двумя взводами 2-го отряда 
коммандос, а также саперными и санитарными подразделениями 4-го и 6-го отрядов. 
Их целью также были фабрики по производству рыбьего жира. Десант высадился в 
порту и на соседнем острове Маалей, встретив ожесточенное сопротивление 
противника. Гарнизон Маалей был быстро нейтрализован огнем артиллерии эсминцев, 
но в Ваагсе англичанам пришлось туго — десантным транспортам пришлось 
перебрасывать туда части коммандос после «зачистки» Маалея. Город был очищен от 
немцев только к 13.45, а через час англичане уже начали эвакуацию. В результате 
шестичасового боя был взорван и сожжен завод по производству рыбьего жира, 
потоплено несколько судов суммарным водоизмещением 15 000 тонн, сожжены 
портовые склады и сожжена корабельная верфь. Немецкий гарнизон был полностью 
разгромлен; британцы взяли более 100 пленных. Кроме того, еще 70 норвежцев, 
изъявивших желание служить в королевской армии, отплыли в Великобританию вместе 
с десантом. Потери оказались весьма терпимыми: 19 убитых и 57 раненых. Рейд в 
Ваагсе оказался мощным подспорьем для британской пропаганды — коммандос 
сопровождало несколько фоторепортеров и киноооператоров. По их материалам 
вскоре был снят полнометражный документальный фильм, долго демонстрировавшийся 
в прокате по всему «свободному миру». Одним из героев рейда стал заместитель 
командира 3-го отряда майор Джек Черчилль (Churchill) по прозвищу Бешеный Джек. 
Этот офицер прославился тем, что на Маалее повел своих солдат в атаку, 
размахивая старинным шотландским палашом — «бродсуордом». Нужно сказать, что 
британские рейды сыграли важную роль в планах гитлеровцев — вплоть до 1944 года 
немцы всерьез опасались, что Норвегия, при всей ее удаленности от центра Европы,
 станет местом открытия второго фронта. На Скандинавском полуострове до самого 
конца войны находились мощные силы береговой артиллерии, которые очень 
пригодились бы в Нормандии 6 июня 1944-го, а оккупационные войска к 1944 году 
усилены до 370 000 человек. Однако англичане, кроме формирований SOE, 
руководившим местным Сопротивлением, больше не проводили рейдов в Норвегии.
 Как уже упоминалось выше, в феврале 1941 года три отряда коммандос (7, 8 и 
11-й шотландский) под командованием полковника Роберта Е. Лэйкока (Laycock), 
направились вокруг Южной Африки через Кейптаун в Египет, где их планировалось 
задействовать в рейдах на ливийском побережье. Конвой с коммандос на борту 
состоял из трех переоборудованных из торговых судов десантных кораблей: 
«Glengyle», «Glenearn» и «Glenroy». В качестве координатора операции с конвоем 
отплыл сам адмирал Киз. В марте группа прибыла в Александрию, где в ее состав 
включили 50-й и 52-й отряды коммандос, сформированные в Египте. Общая 
численность соединения, по имени командира получившего название «Layforce» 
(сокращенно от «Соединение Лэйкока»), достигла 2000 человек. Официально же 
вновь созданная бригада именовалась «Force Z». Кроме трех упомянутых отрядов, в 
ее состав вошло небольшое подразделение, обозначенное как Special Boat Section 
(отделение катеров особого назначения), ставшее зародышем морских диверсионных 
сил Великобритании.
 Однако на первых порах отличиться коммандос не удалось. После начала весеннего 
наступления немцев на Балканах англичанам был нанесен тяжелейший удар — части 
коммандос, действовавшие в Греции, от ударов германской авиации потеряли все 
свои транспорты и были сведены в пехотную бригаду, брошенную на ливийский фронт.
 В это время по странному капризу командования все отряды получили новые 
названия: 7-й отряд стал отрядом А, 8-й — В, 11-и — С, а 50-й и 52-й образовали 
отряд D. В апреле 1941-го «Лэйфорс» получило задание провести рейд на ливийский 
порт Бардия [9] . В ночь с 19 на 20 апреля отряд А погрузился на борт 
транспорта «Glengyle» и после долгого блуждания вдоль побережья Киренаики 
высадился в точке, весьма удаленной от места назначения. Однако англичане 
вступили в бой с противником, разгромили противостоящие им итальянские войска, 
уничтожили береговую батарею из четырех 120-мм орудий и сожгли несколько 
складов. Однако чисто осуществить отход коммандос не удалось — на пути к берегу 
они потеряли около 70 человек пленными.
 8 мае соединение было разделено: отряд С отправили для усиления гарнизона 
Кипра, а остальные части перебросили на Крит. 27 мая коммандос прибыли на 
остров, где ввязались в тяжелые бои с немецким парашютным десантом. После 
недели кровопролитных сражений англичане были полностью разбиты и вышвырнуты с 
острова: отряды коммандос прикрывали эвакуацию своих войск и потеряли почти 
весь личный состав (из 800 человек в Египет удалось доставить только 200). 9 
июня отряд С высадили в районе Бейрута (Французский Левант) с целью захвата 
переправы через реку Литани. Эта мера была вызвана тем, что правительство Виши 
прямо или косвенно содействовало фашистскому блоку и позволило итальянцам 
оборудовать в Ливане и Сирии несколько военных аэродромов. Для высадки частей 
австралийского корпуса англичанам было необходимо занять переправы через Литани.
 Встретив неожиданно ожесточенное сопротивление, коммандос все же выполнили 
поставленную задачу, потеряв при этом 120 человек убитыми, в том числе 
командира отряда: его заменил майор Джеффри Киз, сын адмирала Киза. После 
похода своих войск коммандос были выведены из боя и вернулись на Кипр. В июле 
отряд В провел успешный рейд на Тобрук — главную итальянскую крепость в Ливии. 
Однако потери в ходе всех этих операций оказались такими тяжелыми, что отряды 
коммандос практически потеряли боеспособность. В следующем месяце «Layforce» 
было расформировано, часть его бойцов перешла на пополнение английских частей в 
Африке, часть направлена на укомплектование подразделений САС, а остальные 
направлены на Дальний Восток.
 Когда Черчилль узнал о расточительстве, с которым использовались его отборные 
части, он пришел в настоящее неистовство. Ниже приводится цитата, которая лишь 
приблизительно отображает гнев премьера: «Коммандос на Ближнем Востоке 
применялись неверно. Это слишком ценные войска, чтобы их так бестолково 
тратить». Немедленно последовал приказ сформировать в Северной Африке новые 
отряды коммандос. В Египет направился полномочный представитель Управления 
объединенных операций, а спецчасти были подчинены командующему
 Средиземноморским флотом. Однако найти новые, квалифицированные кадры для 
создания новых отрядов оказалось весьма трудным делом. В состав вновь 
сформированного 2-го взвода пришлось включить даже бойцов Специальной 
авиационной службы (бывший 50-й отряд САС), а в 3-й взвод — 60 человек из 
остатков личного состава батальона С во главе с новоиспеченным подполковником 
Джеффри Кизом. 4-й и 5-й взводы укомплектовали солдатами разгромленного на 
Крите 51-го отряда, а отделение катеров особого назначения вошло в состав 6-го 
взвода. При этом ветераны весенне-летней кампании продолжали называть себя 
по-старому (например, 3-й взвод — 11-м отрядом коммандос). Получившийся 
конгломерат сведенных воедино подразделений спецназначений был назван 
Ближневосточным отрядом коммандос (в составе пяти взводов).
 В ноябре 1941 года шотландцы из 3-го взвода получили задачу прорваться в 
глубокий тыл Африканского корпуса немцев и провести теракт в отношении его 
командующего — генерала Эрвина Роммеля. Личное руководство операцией взял на 
себя полковник Лэйкок. 15 ноября на борту двух подводных лодок диверсионная 
группа направилась в район городка Беда-Литтория, где, по данным разведки, 
находился штаб Роммеля. Согласно плану, высадка коммандос на берег должна была 
совпасть с парашютным десантом 2-го взвода (бывший 50-й отряд САС) и началом 
наступления британских сухопутных войск. Однако англичане не сумели высадить 
морской десант в заданном районе, поэтому 17 диверсантов во главе с 
Кизом-младшим совершили пеший марш-бросок через пустыню к селению Сиди-Рафа, 
куда, по сведениям разведки, переехал немецкий штаб. Бурной и дождливой ночью 
английская группа окружила здание, где должна была располагаться резиденция 
Роммеля, и начала его штурм. В ходе завязавшейся перестрелки подполковник Киз 
был убит, а его люди начали отступление к точке рандеву с субмариной. 
Разразившийся к этому времени шторм помешал подлодке подойти к берегу, а по 
пятам коммандос преследовала немецкая моторизованная группа: англичанам 
пришлось рассредоточиться и уходить к линий фронта поодиночке. В итоге 
практически все участники операции погибли или попали в плен: к своим удалось 
выйти только полковнику Лэйкоку и одному сержанту, которые блуждали по пустыне 
в течение 40 дней.
 Как выяснилось впоследствии, операция была обречена на провал с самого начала: 
Роммеля не было ни в одном из указанных разведкой населенных пунктов, он 
находился на передовой, готовя войска к отражению британского наступления. 
Убитый в бою подполковник Киз был посмертно награжден Крестом Виктории, став, 
таким образом, первым коммандос, удостоенным этой высшей военной награды. В 
течение года понесший большие потери Ближневосточный отряд расформировали. К 
этому времени один из его взводов уже был выведен из состава отряда и послужил 
основой для формирования отдельного отряда L Специальной авиационной службы под 
командованием Дэвида Стерлинга.
 Вернувшись в Великобританию, получивший чин бригадира Лэйкок принял 
командование над бригадой особого назначения. К этому времени в ее состав 
входили 14 отрядов коммандос: 1 — 6-й, 9, 12, 14, 30, 62-й, а также 10-й 
межсоюзнический (включал в себя английский, французский, норвежский, 
голландский и польский контингенты) и два отряда, сформированные морской 
пехотой — 40-й и 41-й. Кроме того, в бригаде состояли отделение катеров особого 
назначения (Special Boat Section) и специальные группы управления объединенными 
операциями (Combined Operations Assault Pilotage Parties). Замыкали список 
отделение тылового обеспечения (Commando Depot Section) и база спецподготовки к 
действиям в полярных условиях (Snow Warfare Camp).
 Кроме армии, в 1942 году части коммандос начала создавать и морская пехота 
Великобритании.
 Этой метаморфозе «ройал марин корпс» обязан лорду Маунтбэттену — до этого 
морская пехота выполняла почти исключительно полицейские функции на боевых 
кораблях или несла колониальную службу. Теперь же морские пехотинцы фактически 
превратились в коммандос, сведенных в несколько Royal Marine Commando. Как и у 
ее союзников — французов, у английской морской пехоты были давние и славные 
боевые традиции. Начало ее истории положено в 1664 году, когда пехотный полк 
герцога Йоркского был переименован в Полк лорда Великого адмирала (Regiment of 
the Lord Great Admiral) и начал готовиться к тогда еще новому для английских 
солдат поприщу — войне на море. В XVIII — XIX веках солдаты этой части 
сражались против королевской Франции и индейцев в Северной Америке, против 
наполеоновских войск в Испании и при Трафальгаре (в битве приняло участие около 
2600 морских пехотинцев), а затем в бесчисленных колониальных войнах и 
конфликтах [10] . Во время первой мировой войны был создан Корпус морской 
пехоты, к 1918 году разросшийся до 55 тысяч человек. Его войска принимали .
участие в неудачной Галлиполийской операции, а затем в рейдах на немецкие базы 
в Остенде и Зееб-рюгге.
 В сентябре 1939 года численность корпуса достигала 12 000 солдат и офицеров. 
Весной следующего года морские пехотинцы были брошены в Норвегию для прикрытия 
высадки, а затем и эвакуации союзных войск из района Нарвика и других портов 
страны.
 В 1942 году англичане приступили к осуществлению крупномасштабных 
комбинированных рейдов с привлечением ВДВ, ВВС, флота и частей комманлос. 
Первой такой операцией, ставшей боевым крещением британских парашютистов, стал 
рейд на прибрежный французский городок Брюневаль (район Гавра). В задачу 
выделенных для операции войск входил захват и доставка в Англию нового 
немецкого радара типа «Wuerzburg», использовавшегося для наведения ночных 
истребителей на соединения бомбардировщиков королевских ВВС.
 В ночь с 27 на 28 февраля англичане нанесли короткий, но ожесточенный бомбовый 
удар по Брюневалю. После его завершения на город сбросили парашютный десант, 
который, подавив сопротивление противника, демонтировал установку и начал отход 
к морю. К берегу тем временем подошли английские канонерки и десантные 
транспорты — последние спустили на воду штурмовые катера LCA с экипажами 
коммандос из 12-го отряда, прикрывшими огнем из пулеметов и противотанковых 
ружей погрузку парашютистов. Закончив эвакуацию десантников, флотилия вышла в 
район встречи с эсминцами, которых прикрывали британские истребители. Итоги 
операции показали, что немцы резко усилили оборону побережья Ла-Манша — этот 
фактор следовало учитывать при планировании дальнейших рейдов.
 Через месяц Управление объединенных операций провело свой, может быть, самый 
известный рейд — атаку Сен-Назера. Этот крупный порт на восточном побережье 
Франции был оборудован огромным сухим доком, единственным, которым мог 
воспользоваться линейный корабль «Tirpitz» в случае, если бы он прорвался из 
Норвегии. Наличие дока делало возможным использование Сен-Назера в качестве 
базы для осуществления линкором рейдерских операций на трассах атлантических 
конвоев союзников. Боязнь такого развития событий буквально парализовывала 
оперативную мысль британских флотоводцев, регулярно отряжавших на сопровождение 
караванов крупные силы боевых кораблей. По этой причине англичане решили 
уничтожить док и тем самым лишить «Tirpitz» потенциальной базы у «ворот в 
Атлантику». Определенная сложность заключалась в том, что Сен-Назер находился 
не на самом побережье, а в 10 милях выше по устью Луары, на северном берегу 
этой полноводной реки. Таким образом, британцы должны были примерно в течение 
часа плыть по узкому фарватеру, находящемуся под неусыпным наблюдением 
противника.
 Для проведения операции был выделен 2-й отряд коммандос под командованием 
подполковника Ч. Ньюмена (автора «Катехизиса»). По первоначальным подсчетам, 
для успешного осуществления замысла было достаточно 150 солдат 2-го отряда и 
около 80 подрывников из других подразделений коммандос. Однако позднее 
численность ударной группы была увеличена до 44 офицеров и 233 солдат. Отряд 
кораблей, выделенный для высадки десанта и огневой поддержки, включал в себя 
флагманскую канонерскую лодку, 16 десантных транспортов и один торпедный катер. 
Командовал отрядом капитан 2-го ранга Райдер (Ryder). Вместе с эскадрой шел 
старый эсминец «Campbelltown» (бывший американский DD-131 «Buchanan» типа 
«Caldwell» постройки 1919 года). Списанный и,разоруженный корабль должен был 
выполнить роль брандера — протаранить ворота дока, прорваться внутрь и 
разрушить его мощным взрывом. Для этого в залитых цементом трюмах эсминца 
заблаговременно были уложены четыре тонны взрывчатки. После тарана ворот дока 
экипаж должен был привести в действие часовой механизм взрывателя и, покинув 
корабль, присоединиться к прикрывающим моряков коммандос. Позаботились и о 
камуфляже — характерный силуэт американского корабля изменили, установив на нем 
широкую дымовую трубу с козырьком. Это сделало «Campbelltown» похожим на 
немецкие минонсцы типа «Moewe». Борта корабля защищали навесные бронелисты: 
попадание хотя бы одного снаряда в груз взрывчатки раньше назначенного срока 
могло отправить к праотцам весь экипаж эсминца.
 Кроме дока, английский отряд имел задачу разрушить базу подводных лодок и ряд 
портовых сооружений — шлюз и насосную станцию. Эта функция возлагалась в 
основном на людей Ньюмена. Таран ворот дока должен был состояться в 1.30 ночи 
28 марта, коммандос должны были уничтожать назначенные объекты в течение двух 
часов после этого, а затем погрузиться на транспорты и отойти в море. 
Предполагалось, что до наступления рассвета отряд успеет отойти от Сен-Назера 
на достаточно большое расстояние.
 Эскадра в сопровождении отряда эсминцев вышла из Фалмута 26 марта и 
направилась к французскому побережью. В ночь на 28 марта англичане прибыли в 
расчетную точку начала атаки, после чего начали движение вверх по устью Луары. 
Британские корабли с «Кемпбеллтауном» во главе поднялись вверх по реке со 
скоростью 10 узлов и в час ночи были обнаружены противником. Эсминец был 
освещен прожекторами и с берега запросили его позывные. Зная немецкие сигналы, 
англичане без запинки ответили на все запросы и продолжили движение к городу. 
Только в 1.27 немцы, почуяв неладное, открыли огонь по кораблю. «Кемпбеллтаун» 
немедленно дал полный ход и в 1.34, почти точно по графику, протаранил ворота 
дока. Экипаж эсминца, включив взрыватели, попрыгал за борт.
 Однако на этом план англичан начал давать сбои: береговая артиллерия, прозевав 
эсминец, обрушилась на идущие следом транспорты. Многие из них были потоплены, 
не успев дойти до устья реки — к причалам Сен-Назера сумели прорваться только 
пять из 16 судов с десантом. Начавшаяся высадка проходила под страшным огнем 
немецких зениток, поставленных на прямую наводку, и стоявших в гавани кораблей. 
В результате к выполнению задачи смогло приступить не более сотни диверсантов. 
Однако, несмотря на тяжелые потери, коммандос захватили береговую батарею и 
заложили под некоторые объекты фугасы с замедлителями, установленными на 
различное время. Поскольку выяснилось, что с оставшимися силами пытаться 
штурмовать хорошо охраняемую базу подлодок бессмысленно, коммандос 
сосредоточили свои усилия на насосной станции и шлюзе, затем заняли вместе с 
моряками круговую оборону и стали ждать подхода кораблей. Однако немцы 
подоспели к месту событий раньше. Наскоро сколотив отряд из личного состава 
двух зенитных батальонов ВВС, экипажей боевых кораблей и подводных лодок, а 
также солдат гарнизона (около 2 000 человек), комендант базы бросил их в атаку 
на реденькую цепочку англичан — всего 60 бойцов. Пока на окраинах порта шел бой,
 корабли Райдера отчаянно пытались пробиться к причалам. Семь уцелевших 
транспортов, канонерка и торпедный катер вошли в гавань и подобрали 
остававшихся на борту застрявшего в воротах дока «Кемпбеллтауна» моряков. После 
этого, «на закуску», катер выпустил по внешним створкам шлюза у старого входа в 
гавань торпеду. Однако провести с оставшимися силами эвакуацию флоту не удалось.
 При попытке пробиться к берегу, чтобы принять на борт отчаянно дерущихся 
вокруг разрушенного и горящего порта коммандос, артогнем был сразу же потоплен 
торпедный катер, а один из остававшихся в строю транспортов пущен на дно 
немецким миноносцем. Наступивший рассвет осветил жалкие остатки отряда, 
вышедшего двумя днями раньше от берегов Англии, — шесть транспортов и канонерка,
 на борту которых находилось 242 человека из 611 десантников, принявших участие 
в рейде. За время рейда погибли 169 моряков и коммандос, около 200 попали в 
плен. Тем временем отрезанные от берега коммандос, видя уход своих кораблей, 
стали лихорадочно соображать, что же делать дальше. Ньюмен отдал приказ 
действовать в соответствии с запасным вариантом — прорываться из порта и 
уходить в Испанию и Гибралтар. Однако выполнить это удалось лишь пятерым, все 
остальные погибли или попали в руки врага. Ньюмен тоже попал и был вызволен 
только после войны.
 Самое интересное началось утром. В 10.30 утра 28 марта, во время инспекции 
покоящегося в доке «Кемпбеллтауна» группой высокопоставленных немецких офицеров 
и военных инженеров, сработал мощный заряд взрывчатки — погибли несколько 
десятков человек. Сам док получил такие повреждения, что его не удалось вновь 
ввести в строй до самого конца войны. Взрыв эсминца, лишивший немцев почти всех 
офицеров, настолько переполошил их, что им показалось, будто налет на порт 
повторился. Несколько часов в Сен-Назере шел настоящий бой гарнизона с 
несуществующими диверсантами: ошалевшие солдаты стреляли друг в друга, в 
прячущихся по углам французов и просто в «белый свет». Обстановка подогревалась 
периодическими взрывами заложенных англичанами фугасов — они продолжались в 
течение нескольких суток. 29 марта сработал взрыватель торпеды, выпущенной 
торпедным катером в ворота старого входа в гавань. Шлюз разнесло в щепки, а 
одно из немецких судов оказалось надолго запертым на внутреннем рейде. 
Британская пресса до небес превознесла героев рейда, называя его «величайшим». 
Капитан 2-го ранга Райдер, капитан 3-го ранга Битти (Beatty), младший матрос 
Сэвидж (Savage) от флота, подполковник Ньюмен и сержант Дюран (Durrant) от 
коммандос были удостоены награждения Крестом Виктории [11] . Находившийся в 
плену Ньюмен получил свой крест только в июле 1945 года.
 Несмотря на выполнение задач Сен-назерской операции, цена этого рейда 
оказалась слишком высокой. В первом же бою 2-й отряд бригады особого назначения 
потерял своего командира и значительную часть личного состава. Сразу после 
возвращения остатков коммандос в Англию началось переформирование отряда; его 
командиром назначили уже ставшую широко известной фигуру — подполковника Джека 
Черчилля по прозвищу Бешеный. За последующие годы Черчилль отличился в 
специальных операциях на Сицилии, в Италии и на Балканах.
 Кроме Сен-назерского рейда, первая половина 1942-го прошла для коммандос 
относительно спокойно. К числу наиболее заметных событий можно отнести разве 
что неудачный апрельский поиск в устье реки Арду, к которому был привлечен 6-й 
отряд. В ходе этой операции (в ее начале перед выстроенными на палубе коммандос 
выступил сам лорд Маунтбэттен) планировалось взорвать стратегически важную 
линию железнодорожного сообщения между Францией и Испанией, однако из-за 
внезапно разразившегося сильнейшего шторма войска в штурмовых катерах LCA/LCM 
даже не смогли высадиться на берег.
 В середине 1942 года британский премьер-министр, которому надоели постоянные 
жалобы на саботаж деятельности Управления объединенных операций со стороны 
армейского руководства, решился на беспрецедентный шаг: по его приказу лорду 
Маунтбэттену были одновременно присвоены звания генерал-лейтенанта сухопутных 
войск, вице-адмирала флота и маршала авиации. Лорд получил право на участие в 
оперативных совещаниях Генерального штаба. Этот шаг правительства, поставивший 
молодого офицера на одну доску с его могущественными оппонентами, вызвал 
настоящий взрыв возмущения среди высшего комсостава в королевских вооруженных 
силах. Черчилль вновь подтвердил полномочия Управления в руководстве десантными 
операциями и гарантировал Маунтбэттену свою личную поддержку во всех его 
начинаниях. В первой половине 1942-го состоялось еще несколько мелких операций 
на другом берегу Ла-Манша — их проводили отряды коммандос или некоторые 
войсковые части канадской армии. Однако главные события этого года были 
впереди…
 После вступления Японии во вторую мировую иойну и победоносного «восточного 
блицкрига» императорских армии и флота союзники начали лихорадочно пытаться 
взять под свой прочный контроль все, что еще могли спасти. Когда в начале 1942 
года соединения японских кораблей прорвались в Индийский океан и нанесли удар 
по Цейлону, а сухопутные войска вышли на границы Индии, южное полушарие почти 
целиком стало зоной войны. Успехи японцев на просторах Тихого и Индийского 
океанов поставили под удар морские пути Великобритании.
 Принадлежавший Франции остров Мадагаскар весной 1942 года рассматривался 
союзниками в качестве потенциальной базы военно-морского флота Страны 
восходящего солнца. С острова японские самолеты, корабли и подводные лодки 
могли контролировать океанские пути вдоль восточного побережья Африки — к 
Суэцкому каналу и далее в Средиземное море. В случае, если бы японцы сумели 
осуществить эти намерения, под непосредственной угрозой оказались бы британские 
владения в Африке: их владельцам пришлось бы перебрасывать на юг войска с 
севера континента, где в это время еще шли тяжелые бои с германо-итальянскими 
частями. По этой причине англичане приняли решение провести превентивную 
оккупацию Мадагаскара. В мае на остров высадили десант, поддержанный мощной 
британской эскадрой, а в октябре вяло сопротивлявшиеся французы запросили мира. 
В авангарде сил вторжения действовал 5-й отряд коммандос, чьи подразделения 
надежно связали боем французские силы береговой обороны, обеспечив высадку 
войскового десанта.
 В августе 1942 года британское командование на Ближнем Востоке приняло решение 
расширить рамки применения частей спецназначения. Целью новой операции должен 
был стать укрепленный порт Тобрук — наиболее выдвинутый в восточном направлении 
морской порт стран «оси» на североафриканском побережье. Уничтожение портовых 
построек и пристани лишило бы продвигающиеся к Каиру дивизии Роммеля ближайшего 
пункта снабжения и еще более удлинило бы и так опасно растянутые линии 
коммуникаций. Англичане разработали скоординированную атаку по суше, с воздуха 
и моря. Главная задача возлагалась на отряды LRDG под командованием полковника 
Хэзлдена (Haselden) и морской десант, причем ядро сухопутной группы составлял 
отряд коммандос В, а с моря высаживался отряд А. Операция получила название 
«Agreement» («Соглашение»).
 6 сентября 1942 года «пустынный патруль» вышел из оазиса Куфра и двинулся в 
западном направлении. Преодолев 1400-мильный марш по пустыне, 13 сентября 
полковник Хэзлден и его люди достигли района Тобрука. В тот же день Александрию 
оставили два отряда кораблей (первый, в составе 21 вооруженного буксира со 150 
солдатами, и второй, в котором находились эсминцы «Sikh» и «Zulu», перевозившие 
еще 350 десантников). Прикрытие конвоя осуществляли крейсер «Coventry» и шесть 
эскортных эсминцев типа «Hunt» из состава 5-й флотилии.
 В соответствии с планом, группа Хэзлдена должна была обеспечить плацдарм для 
высадки первой группы десантников к юго-востоку от порта, в небольшой бухте, 
расположенной как раз между двумя батареями береговой артиллерии. Одновременно 
войска, доставленные эсминцами, высадятся к северо-западу от Тобрука. После 
этого обе группы должны были уничтожить батареи, портовые сооружения и 
погрузиться на корабли.
 Около 23.00 13 сентября полковник Хэзлден начал осуществление своей части 
плана. Выйдя к морю, его люди начали подавать условленные световые си талы 
крейсирующим вдоль берега английским кораблям. Однако практически все буксиры 
заплутали в ночной темноте — в заданный район сумели выйти только два судна. 
Тем временем по порту и городу нанес бомбовый удар 91 британский самолет — эта 
акция отвлекла внимание гарнизона от действий десантников. Воспользовавшись 
суматохой, оба эсминца подошли к берегу незамеченными и высадили первый эшелон 
отряда. Однако трудные погодные условия и техническое несовершенство высадочных 
средств привели к тому, что в ходе операции были потеряны все без исключения 
штурмовые катера: на побережье попало только 70 человек. Когда воздушный налет 
кончился, гарнизон Тобрука пришел в себя и перенес внимание на море. Вскоре 
«Sikh» был пойман лучами прожекторов крепости и в течение нескольких минут 
буквально расстрелян артиллерийским огнем; примерно в 8 утра корабль затонул. 
Пока эсминцы вели неравную дуэль с береговыми батареями, к месту событий 
подошла опоздавшая группа буксиров. Не сумев прорваться к назначенному 
плацдарму, она атаковала стоящие в порту на якорях корабли и суда противника. 
Однако под перекрестным огнем артиллерии и кораблей действия англичан 
захлебнулись — на дно пошли три буксира. Одновременно с побоищем в порту 
разворачивался ожесточенный бой на суше, где около 5.00 обе десантные группы 
подверглись атаке частей гарнизона. Наголову разбитым десантам пришлось 
садиться на корабли и уходить в море. С наступлением дня в игру включилась 
германо-итальянская авиация — в результате ее действий были потоплены флагман 
конвоя — крейсер «Coventry», эсминец «Zulu» и еще три буксира.
 Операция «Эгримент» закончилась полным фиаско. То, что перед ее началом 
адмирал Харвуд (Harwood) назвал «актом отчаянного героизма», оказалось весьма 
дорогостоящим поражением британцев. Кроме погибших кораблей, флот и десантная 
группа потеряли 740 человек, 576 из которых попало в плен. Из боя вышло всего 
90 морских пехотинцев, а коммандос из отряда А попали в окружение, из которого 
удалось вырваться всего трем бойцам. Отряду Хэзлдена пришлось отступать по 
пустыне в обратном направлении.
 В апреле 1942 года Комитет начальников штабов принял решение осуществить самый 
крупный рейд из всех, которые предпринимались до сих пор. Ма-унтбэттену была 
поставлена задача захватить крупный действующий порт на берегу Франции, проведя 
таким образом разведку боем на предмет определения принципиальной возможности 
вторжения союзных войск на континент. К операции привлекались в основном 
канадские войска: части 2-й пехотной дивизии и танковый полк. Войска особого 
назначения были представлены 3, 4 и 10-м (межсоюзническим) отрядами, а также 
1-м отрядом коммандос (так называемый батальон А) морской пехоты и небольшим 
контингентом американских рейнджеров. Целью рейда выбрали город и порт Дьепп. 
Согласно плану операции, получившему название «Jubilee» («Юбилей»), канадская 
пехота, поддержанная высаженными на берег танками «Churchill», должна была 
овладеть портом, а многочисленные силы спецназначсния получили задачу прикрытия 
флангов, подавления береговой обороны и разрушения близлежащего военного 
аэродрома. Поскольку рейд носил экспериментальный характер, высаженные войска 
должны были удерживать Дьепп в течение суток: за это время в случае настоящего 
вторжения в порту успели бы разгрузиться второй и третий эшелоны десанта. 
Вначале планировалось нанести по городу непосредственно перед высадкой бомбовый 
удар и выбросить парашютный десант. Однако затяжная полоса плохой погоды 
помешала привлечь к операции ВДВ и авиацию. Начавшийся 19 августа рейд проходил 
без поддержки бомбардировщиков, а вместо парашютистов пришлось использовать 
коммандос. В этих условиях основную ставку пришлось делать на эффект 
внезапности.
 19 августа в 3.47 утра левый фланг широкого построения британских кораблей был 
обнаружен немцами и фактор внезапности был утерян. Высаживаясь под огнем на 
укрепленный немцами дьеппский пляж, канадцы понесли тяжелые потери и 
забуксовали в прибрежной полосе. Лишь на правом фланге 4-й отряд коммандос 
лорда Ловата (Lovat) сумел добиться одного из считанных за всю операцию успехов,
 уничтожив береговую батарею на вершине прибрежного утеса под Варанжвилем. 
Отряд разделился на две группы, одна из которых вела отвлекающие действия с 
фронта, а вторая, под руководством самого Ловата, зашла с фланга. После 
ожесточенного боя все шесть 150-мм орудий были уничтожены, а отряд отошел к 
берегу и погрузился на десантные корабли. Во время этой схватки отличился 
капитан Пэт Портес (Porteus), поведший свою группу на батарею в лоб, через 
проволочные заграждения. Раненый в обе ноги капитан впоследствии был 
представлен к Кресту Виктории.
 Транспорты, доставившие к Дьеппу 3-й отряд коммандос, на подходе к берегу 
попали под ураганный огонь противника и рассеялись. На французскую территорию 
удалось высадиться только 18 солдатам отряда под командованием майора Питера 
Янга (Young). Эта маленькая группа тем не менее решительно атаковала 
расположенную там немецкую батарею Хесса. Не имея достаточно сил для штурма 
вражеских позиций, люди Янга вели по ее амбразурам огонь из автоматического 
оружия до тех пор, пока не расстреляли весь боекомплект — все это время батарея 
молчала.
 У других частей коммандос дела шли гораздо хуже. Когда несколько десятков 
морских пехотинцев отряда А высадились на берег и их командир увидел масштабы 
развернувшегося побоища, то немедленно понял, что закрепиться на плацдарме 
невозможно, и успел отдать приказ об отходе на корабли — в следующее мгновение 
он был убит. Французы из 10-го отряда и получившие в этой операции боевое 
крещение рейнджеры также были вынуждены отойти. Забрав с собой немногочисленных 
пленных, британцы спешно погрузились на баржи и отплыли обратно в Нью-Хейвен.
 Результаты рейда оказались поистине катастрофическими. Из 6000 участников 
десанта более 4000 погибли, были ранены или попали в плен. Немцы захватили 29 
увязших на мелководье танков «Churchill», свыше 1500 единиц стрелкового оружия, 
130 минометов и большое количество снаряжения. Королевские ВВС потеряли 100 
самолетов против примерно 50 германских. Флот лишился одного эсминца, 
нескольких десантных транспортов и примерно 500 человек из числа их экипажей. В 
сравнении с канадцами, коммандос понесли не очень большие потери, но рейд 
показал, что без поддержки с воздуха и моря провести подобные крупные операции 
больше не удастся — немцы сделали из прошлого опыта правильные выводы и резко 
усилили противодесантную оборону пролива.
 Кроме военно-стратегической, дьеппские события имели еще одну негативную 
сторону. Когда боевые действия закончились и немцы овладели всей территорией 
английского плацдарма, они обнаружили трупы 12 своих солдат, попавших в плен в 
первые минуты боя. Солдаты были скручены веревками так, что погибли от удушья. 
Кроме того, гитлеровцы обнаружили секретную британскую инструкцию, в которой 
говорилось, что «в ходе рейда следует брать как можно больше пленных, связывая 
их так, чтобы они не смогли уничтожить свои документы». Разозлившиеся немцы 
немедленно надели наручники на всех взятых в плен англичан. В октябре 1942 года,
 после британского рейда на остров Сарк (Нормандский архипелаг), среди трупов 
погибших был повторно обнаружен погибший от удушья пленный немец со слишком 
туго затянутыми за спиной вязками.
 После этого случая Гитлер издал свой печально знаменитый «Kommando-Befehl» от 
18 октября 1942 года, в соответствии с которым бойцы отрядов коммандос, САС и 
других диверсионных частей и подразделений подлежали в случае пленения 
расстрелу на месте. Ниже приводится текст этого приказа.

 "Уже неоднократно наши противники применяли методы ведения войны, запрещенные 
Женевской конвенцией. Особенную жестокость проявляют так называемые коммандос, 
набираемые из числа уголовных преступников. Захваченные нами документы 
однозначно свидетельствуют о том, что коммандос получили приказ жестоко 
обращаться с пленными и даже убивать их в том случае, если пленные окажутся 
помехой. Установлено, что коммандос не стесняются выполнять этот приказ. На 
основании вышеизложенного… немецкая армия оставляет за собой право применять 
аналогичные методы ведения войны по отношению к членам диверсионных групп, то 
есть обнаруженных диверсантов следует убивать на месте.
 Я приказываю: физически уничтожать всех участников рейдов так называемых 
коммандос, даже если последние носят военную униформу.
 Настоящий приказ не распространяется на солдат противника, взятых в плен во 
время обычных боев (большие общевойсковые операции, морские или воздушные 
десанты). Приказ также не распространяется на пленных летчиков и моряков. Любой 
член НСДАП или офицер, нарушивший настоящий приказ, будет предан суду военного 
трибунала.

    Адольф Гитлер".

 На протяжении последующих трех лет войны по этому приказу были казнены многие 
сотни попавших в плен бойцов отрядов коммандос, ВДВ, САС, СБС, LRDG и морской 
пехоты. Первый пример такого рода не заставил себя ждать — в декабре 1942 года 
разведгруппа 2-го отряда провела успешную акцию по уничтожению электростанции в 
норвежском городке Гломфьорд. Станция питала электричеством стратегический 
завод по производству алюминия. Коммандос сумели заложить заряд взрывчатки в 
машинном зале, а также перерезать линии коммуникаций. При отходе диверсанты 
потеряли одного человека убитым, а еще восемь попало в плен. В соответствии с 
приказом Гитлера два офицера коммандос были немедленно расстреляны.
 Планирование операции в Дьеппе привело английских специалистов из штаба 
Объединенных десантных операций к мысли о необходимости создать большое 
количество вспомогательных частей специального назначения, призванных наравне с 
коммандос обеспечивать высадку на обороняемое противником побережье больших 
масс войск. Во исполнение этого решения в 1942 году была создана так называемая 
береговая команда Королевского военно-морского флота (Coastal Command of the 
Royal Navy). Ее личный состав был обучен обеспечению высадки на берег с 
десантных барж пехотной бригады полного состава с частями обеспечения, 
транспортными средствами и предметами снабжения. В каждое подразделение 
береговой команды входили главный высадочный офицер, три высадочных офицера, 
шесть вспомогательных высадочных офицеров, три старшины, шесть унтер-офицеров, 
18 матросов 1-го класса и 39 матросов. Личный состав подразделения делился на 
три группы, каждая из которых придавалась пехотному батальону. Функции этих 
групп фактически были идентичны задачам американских рейнджеров и 
саперов-штурмовиков: высаживаясь на берег сразу после первой волны десанта, 
моряки должны были гасить пожары и отбуксировывать из зоны высадки затопленные 
или поврежденные плавсредства. Кроме того, в их обязанности входила 
корректировка (с помощью радио— и световых сигналов, мегафона и т. д.) движения 
к назначенным участкам десантных барж, уничтожение небольших опорных пунктов 
противника, расчистка прибрежной полосы от заграждений, а зачастую и ведение 
боя в качестве обычной пехоты. Многие офицеры и матросы береговой команды, 
принимавшие участие в рейде на Дьепп, рекрутировались из состава Королевского 
канадского ВМФ. Значительное количество этих людей погибло под немецким огнем 
или попало в плен.
 Еще одним специализированным «штурмовым» формированием, участвовавшим в 
обеспечении высадки на берег, стали сформированные к 1944 году передовые части 
наведения королевских ВВС. Солдаты и офицеры этих групп обеспечивали устойчивую 
связь между десантными частями, кораблями и штабами авиационных соединений. В 
ноябре 1942 года 1-й и 6-й отряды коммандос приняли участие в высадке 
американских войск в Алжире (операция «Torch» — «Факел»). В их задачу входил 
захват плацдармов и нейтрализация береговой артиллерии вишистов. Приказ был 
выполнен в точности, но затем диверсантов начали использовать в качестве 
обычной пехоты, В завязавшихся боях не имевшие тяжелого вооружения коммандос 
понесли тяжелые потери: когда в апреле следующего года оба отряда отвели с 
фронта, их суммарная численность не превышала 150 человек.
 К началу 1943 года союзному командованию стало ясно, что эпоха рейдов уходит в 
прошлое. Как на Средиземном море, так и на северо-западе Европы англичане и 
американцы давно и прочно овладели стратегической инициативой и перешли в 
решительное наступление. От сил специальных операций в этих условиях 
требовалось выполнения задач иного рода — проведение диверсий постепенно 
перешло в функции формирований SOE. Надобность в коммандос в том виде, в каком 
они существовали с 1940 года, отпала, однако их отряды прошли реорганизацию и 
впредь стали использоваться в качестве отборной легкой штурмовой пехоты (так, 
41-й отряд морской пехоты в сентябре 1943 года осуществлял обеспечение высадки 
войск 8-й английской армии на юге Италии).
 В рамках этой деятельности все наличные силы коммандос — 16 отрядов, как 
армейских, так и морской пехоты, в конце 1943 года свели в четыре бригады 
особого назначения (S. S. Brigade). Высшей оперативной единицей, объединившей 
бригады, стала группа особого назначения (Special Service Group), которую 
возглавил генерал-майор Р. Дж. Стерджес (Sturges). Согласно штатному расписанию,
 боевой состав частей группы был следующим:
 — 1-я бригада (дислоцирована в Южной Англии), бригадир лорд Ловат: 3, 4, 6-й 
отряды, 45-й отряд морской пехоты;
 — 2-я бригада (дислоцирована в Южной Италии), бригадир Т. Д. Л. Ч. Черчилль: 
2-й, 9-й отряды,. 40-й и 43-й отряды морской пехоты;
 — 3-я бригада (дислоцирована в Индии), бригадир Д. И. Нонуэйлер (Nonweiler): 
1-й, 5-й отряды, 42-й и 44-й отряды морской пехоты;
 — 4-я бригада (дислоцирована в Южной Англии), бригадир Б. У. Лейстер 
(Leicester): 41,46 и 47-й отряды морской пехоты, 10-й межсоюзнический отряд.
 Кроме того, группа Стерджеса насчитывала в своем составе отряд кораблей 
особого назначения (Special Boat Unit) и инженерно-саперный отряд морской 
пехоты (R. M. EngineerCommando). К числу вспомогательных подразделений 
относились: отряд обеспечения (Holding Commando), центр общей подготовки 
(Commando Basic Training Centre), центр обучения ведению боев в условиях 
высокогорья (Commando Mountain Warfare Centre) и так называемая «группа второго 
эшелона» (Group 2nd Echelon), также относившаяся к морской пехоте. Как и прежде,
 штурмовые отряды коммандос высаживались в первых рядах десанта, но дальше им 
приходилось сражаться в качестве пехоты. Соответственно были изменены 
организационная структура каждого отряда, его вооружение и оснащение.
 В 1943 году в состав каждого отряда входили штаб (командир в звании 
подполковника, его заместитель — майор, адъютант, полковой сержант-майор, 
личный состав штаба и группа связи), 5 боевых групп (с 1-й по 5-ю) и группа 
тяжелого оружия.
 В группу (Troop) входили управление (командир в звании капитана, сержант-майор,
 санинструктор и вестовой) и две секции. В каждой секции, кроме командира, 
сержанта и вестового, по штату насчитывался 31 солдат. В свою очередь, секции 
подразделялись на два отделения (подсекции) в следующем составе: ланс-сержант, 
капрал, два ланс-капрала и 10 рядовых. Группа тяжелого оружия насчитывала 39 
военнослужащих и имела в своем составе две секции: 3-дюймовых минометов и 
станковых пулеметов Vickers Mk I.
 В это же время произошли перемены в руководстве частями коммандос: Маунтбэттен 
отбыл на Дальний Восток координировать боевую работу спецчастей на 
Тихоокеанском театре. Пост начальника Управления объединенных операций занял 
бывший командир Бригады особого назначения генерал-майор Роберт Лэйкок. Наконец,
 в конце 1944 года нелюбимое коммандос название «Special Service» было 
отменено: отныне все бригады именовались «бригадами коммандос».
 1-я и 4-я бригады особого назначения в ходе боев за овладение плацдармом 
соединились с высадившейся в Нормандии еще до рассвета 6-й воздушно-десантной 
дивизией и в дальнейшем действовали совместно. Бригады Ловата и Лестера 
прикрывали восточный фланг английского участка. Высаживавшиеся на берег части 
1-й бригады сопровождали волынщики, подбадривавшие солдат шотландским маршем 
«Battle on the Tyne».
 Высадка в английских секторах началась примерно через час позже американцев. 
41-й отряд коммандос, понесший большие потери во время высадки, двинулся в 
направлении Лион-сюр-Мер (крайний западный фланг участка «Суорд»), который и 
взял после ожесточенного штурма, прикрыв десантирование линейных частей. Важная 
роль в высадке в английских секторах была возложена на королевскую морскую 
пехоту. Ее подразделения, участвовавшие во вторжении, были оснащены устаревшими 
крейсерскими танками «Centaur», вооруженными 95-мм короткоствольной гаубицей. 
Эти машины должны были обеспечить непосредственную огневую поддержку всех 
выбравшихся на берег частей. Однако вскоре выяснилось, что эти танки были 
совершенно не приспособлены для транспортировки на десантных баржах: при 
перегрузке танков на эти суденышки с транспортов опрокинулось и утонуло 
несколько десятков «Центавров». Таким образом, 2-й канадский армейский корпус, 
высаживавшийся на участке «Джуно», из 40 танков сумел доставить на берег только 
шесть, причем возня с перегрузкой позволила высадить машины уже после того, как 
в них отпала надобность, — боевые порядки пехоты уже прошли передовую линию 
укреплений немцев. Аналогичная картина наблюдалась и на участке «Голд», где с 
большим опозданием на берег выгрузили лишь несколько танков.
 В летних боях 1944-го обе бригады понесли серьезные потери. 1-я бригада после 
83 дней непрерывных боев отведена в тыл, 4-я продержалась на фронте два месяца, 
после чего в конце августа участвовала в форсировании Сены. Бригада лорда 
Ловата вернулась на фронт в январе 1945 года, где участвовала в отражении 
немецкого наступления в Арденнском выступе. После начала общего 
контрнаступления союзных войск 1-я бригада привлекалась к форсированию Рейна в 
районе Везеля (март), в апреле участвовала во взятии Оснабрюка и преодолении 
немецкой обороны по Везеру. 29 апреля 1945-го коммандос бригады форсировали 
нижнее течение Эльбы и взяли Лауенбург, а затем вышли к побережью Балтики, где 
несли оккупационную службу вплоть до момента своего расформирования в 1946 году.

 4-я бригада в ноябре 1944 года привлекалась к проведению фантастической по 
смелости операции на острове Вальхерен, прикрывавшем устье Шельды и не дававшем 
союзникам с толком использовать жизненно важный для них грузовой порт 
Антверпен: 500 коммандос сумели сломить сопротивление полуторатысячного 
немецкого гарнизона. Детальная подготовка операций началась в октябре, а в 
следующем месяце остров был взят комбинированной высадкой с нескольких 
направлений. При этом 4-я бригада коммандос прикрывала действия морской пехоты. 
С декабря 1944 года вплоть до капитуляции рейха 4-я бригада занимала оборону 
вдоль реки Маас к северу от Шельды. После окончания войны ее части ввели в 
Германию для поддержания оккупационного режима, а затем перебросили в Англию, 
где расформировали в 1946-м.
 2-я бригада «Бешеного Джека» Черчилля с момента своего образования в конце 
1943 года сражалась на Средиземноморье. Бригада участвовала в боях в Италии, на 
островах в Адриатике, в десанте под Анцио и в рейдах на побережье Албании (в 
том числе известный рейд на албанский порт Саранде с острова Корфу) и Югославии.
 В начале 1945-го ее подразделения были переброшены на север Италии и совместно 
с силами SBS приняли участие в форсировании озера Комаккьо. Вскоре после этого 
группировка Кессельринга капитулировала: бригада несла оккупационную службу в 
северной части страны до своего расформирования в 1946 году.
 9-й отряд тем временем участвовал в высадке в Анцио (22 января 1944.года) на 
итальянском побережье, так же как и 43-й отряд морской пехоты.
 На протяжении 1942 — 1944 годов отряды коммандос совместно со своими коллегами 
вели ожесточенную «малую войну» в тылу японцев в Малайе и Бирме. 3-я бригада 
особого назначения в конце 1943 года по морю была переброшена на Дальний Восток 
и организовала несколько рейдов на территории Бирмы (в том числе на побережье 
Аракана). Заместителем ее командира с конца 1944 года назначен полковник Питер 
Янг, герой Дьеппа, служивший в коммандос с первого дня их формирования. В 
январе 1945-го части 3-й бригады высадились на полуостров Мьебон (район 
Каньгау) и долго обороняли его, отражая отчаянные атаки врага. После этого 
понесшая довольно большие потери бригада отведена в Индию, где начала 
подготовку к планируемому десанту в Британскую Малайю. Однако операция не 
состоялась: после августовских атомных бомбардировок вооруженные силы Японии 
фактически прекратили сопротивление. Сразу после подписания капитуляции 3-ю 
бригаду перебросили в Гонконг, где она несла гарнизонную службу. В 1946 году 
после расформирования армейских частей коммандос бригада официально зачислена в 
ряды Корпуса морской пехоты.
 В 1946 году на парламентских выборах в Великобритании победили лейбористы и 
Черчилля на посту премьера сменил Клемент Эттли (Attley). Новому главе 
правительства не было дела до положения в вооруженных силах: война уже 
кончилась. Результат не замедлил себя ждать: лишившиеся в лице Черчилля 
могучего покровителя, коммандос незамедлительно пали жертвой интриг высшего 
военного руководства. За исключением 3-й бригады, переименованной в бригаду 
коммандос морской пехоты, в 1946 году все соединения оказались 
расформированными.
 Личному составу 1-й бригады коммандос приказ о расформировании зачитал сам 
начальник Управления объединенных операций генерал-майор Лэйкок: «Мне выпало 
сообщить вам, коммандос, вам, сражавшимся в Норвегии, на Нормандских островах, 
во Франции, в Бельгии, в Голландии, в Германии, в Африке, в Египте, на Крите, в 
Сирии, на Сицилии, в Италии, на островах Адриатики, в джунглях Бирмы и Аракана… 
с огромным сожалением… ваше соединение расформировано». Ниже приводится список 
существовавших во время войны отрядов коммандос: 
 1-й отряд — сформирован в середине 1940 года из солдат «отдельных рот» 
территориальной армии и парашютистов. Принимал участие в рейдах на побережье 
Франции и Норвегии и высадке американских войск в Алжире (операция «Torch», 
ноябрь 1942 года). Расформирован в 1946 году;
 2-й отряд — сформирован летом 1940 года из личного состава «отдельных рот». В 
1941 году преобразован в парашютный и передан САС: вместо него до конца года 
создан новый 2-й отряд. После разгрома и тяжелых потерь в рейде на Сен-Назер 
отряд переформировали во второй раз. Впоследствии направлен на Средиземное море.
 Участвовал в высадке на Сицилии, в Италии и Югославии. Расформирован в 1946 
году;
 3-й отряд — сформирован в июле 1940 года из личного состава добровольческих 
формирований. В 1940 — 1942 годах участвовал в рейдах на Лофотенские острова, 
Ваагсе и Дьепп. В 1943-м переброшен в Средиземноморье, высаживался на Сицилии и 
в Италии. После возвращения в Великобританию использовался в Нормандской 
операции, после чего воевал в континентальной части Европы (форсирование Рейна 
и Эльбы). Расформирован в 1946 году;
 4-й отряд — сформирован в июле 1940 года из добровольцев. Участвовал в рейдах 
1940 — 1942 годов. Задействовался в Нормандской десантной операции и 
последующих боях во Франции; принимал участие в захвате Вальхерсна. 
Расформирован в 1946 году;
 5-й отряд — сформирован в июле 1940 года, укомплектован добровольцами. 
Использовался в рейдах 1940 — 1942 годов, затем направлен на Мадагаскар. В 1944 
году направлен в Индию, участвовал в боях в Бирме до конца войны. В 1945-м 
объединен с 1-м батальоном до момента их расформирования в следующем году. 
 6-й отряд — сформирован летом 1940 года из добровольцев. Осенью 1942 года 
участвовал в высадке в Алжире, затем — в Нормандской операции (командир — 
подполковник Питер Янг). Затем обеспечивал форсирование канала Юлианы на Маасе, 
Рейна, Везера и Эльбы. Расформирован в 1946 году;
 7-й отряд — сформирован в августе 1940 года, укомплектован добровольцами. В 
начале 1941 года направлен на Ближний Восток, входил в состав «Layforce». В мае 
переброшен на Крит, где был практически полностью разгромлен — остатки отряда 
распределены по другим частям;
 8-й отряд — сформирован летом 1940 года из добровольцев (в основном из солдат 
Гвардейской пехотной бригады, по этой причине именовался Guards Commando). В 
начале следующего года вошел в состав «Layforce», воевал на Крите. Остатки 
отряда эвакуированы в Египет и расформированы;
 9-й отряд — сформирован летом 1940 года из добровольцев и солдат «отдельных 
рот». В 1942 году сражался в Марокко и Алжире, затем — в Италии, материковой 
части Греции и на островах Эгейского моря. Расформирован в 1946 году; 
 10-й межсоюзнический (Inter-Allied) отряд— начало формирования относится к 
августу 1940 года. В связи с небольшим числом завербованных добровольцев 
последних перевели на укомплектование уже имеющихся частей коммандос. В начале 
1942-го вновь сформирован из числа солдат и офицеров «армий в изгнании»: 
французов, голландцев, норвежцев, бельгийцев, датчан, поляков, югославов и 
некоторого числа англичан. Отряд использовался в рейдах на территорию ряда 
оккупированных европейских стран, в 1944 году принимал участие в открытии 
второго фронта и боях в континентальной Европе. Расформирован в середине 1945 
года;
 11-й (шотландский) отряд — сформирован в июне 1940 года из добровольцев — 
солдат и офицеров шотландских частей. В начале 1941-го направлен в Египет, где 
вошел в состав «Layforce». Летом, после боев на североафриканском фронте, 
направлен на Кипр, где расформирован ввиду почти полной потери боеспособности. 
Личный состав отряда передан для пополнения других частей коммандос на 
Средиземноморском театре;
 12-й отряд — сформирован в начале 1941 года в Северной Ирландии, укомплектован 
добровольцами. Участвовал в полном составе в рейде на Лофотенские острова 12 
декабря 1941 года и в других операциях. Особенно активно действовал в 1943 году,
 практически непрерывно тревожа позиции немцев. Расформирован в декабре 1943-го 
ввиду тяжелых потерь. Остатки отряда сведены в специальное подразделение 
«Northforce», предназначенное для проведения разведки и рейдов на побережье 
Норвегии;
 14-й отряд — сформирован в 1943 году в качестве специальной части, 
предназначенной для проведения операций в Заполярье. Провел один неудачный рейд 
в Норвегию, после чего расформирован. В конце года из личного состава отряда 
сформировано спецподразделение «Thimberforce» с задачей осуществления рейдов на 
территорию Норвегии за Полярным кругом;
 30-й отряд — сформирован в 1941 году. В состав отряда входило три отделения: 
33-е (морская пехота), 34-е (сухопутные войска), 36-е (военно-морской флот). 
Основной задачей 30-го отряда являлся сбор разведданных, поэтому его 
подразделения в основном занимались глубинными разведывательными рейдами в тылу 
противника. Впоследствии переименован в 30-й штурмовой (Assault) батальон. 50-й 
и 52-й отряды — сформированы в конце 1940 года в Египте из числа добровольцев. 
В начале следующего года слиты в так называемый отряд О и включены в состав 
соединения «Layforce». В мае переброшены на Крит, где полностью разгромлены. 
После эвакуации в Египет отряд D расформирован; Ближневосточный отряд (Middle 
East или М. Е. Commando) — сформирован в Египте из остатков «Layforce» под 
командованием полковника Лэйкока. Расформирован в 1942 году;
 51-й отряд — сформирован в 1940 году в Палестине, укомплектован добровольцами. 
Участвовал в боях с итальянскими войсками в Абиссинии и Эритрее, затем включен 
в состав Средиземноморского отряда.


Вооружение и экипировка

 Все без исключения коммандос обучались использованию любого английского, 
немецкого, американского и французского стрелкового оружия. Основным оружием 
спецподразделений в период 1941 — 1943 годов стал поставлявшийся по ленд-лизу 
американский 11,43-мм пистолет-пулемет Томпсона различных модификаций. Высокая 
насыщенность (до 100 %, исключая первые номера пулеметных расчетов) 
подразделений коммандос этим грозным оружием стала настолько символичной, что 
«Tommy gun» образца 1928 года (еще с деревянной рукояткой на цевье) включили 
даже в эмблему Управления общевойсковых операций. Поскольку аналогичные патроны 
использовались в автоматическом пистолете Colt М1911А1, коммандос предпочитали 
его отечественным «уэбли» и «браунингам».
 Все бойцы частей коммандос, а с ними и других британских частей особого 
назначения вооружались весьма разнообразным ассортиментом холодного оружия 
(ножами и дубинками). Настоящим символом этих отборных войск стал обоюдоострый 
кинжал производства фирмы «Fairbairn & Sykes» № 2. Это оружие получило 
широкое распространение в спецвойсках в 1942 году. Имелось два варианта 
кинжала: ранний и поздний. Первый имел обоюдоострое лезвие в форме штыка длиной 
33 сантиметра. Все детали кинжала изготавливались из нержавеющей стали. Круглая 
в сечении рукоять снабжалась надфильной насечкой, небольшая гарда слегка 
изогнута. Поздний образец отличался латунными рукоятью и гардой. Насечка 
надфильная. У обоих образцов на пятке клинка методом чернения изображалось 
фирменное клеймо: «F. & S. Fighting Knife».
 Ножны из коричневой кожи почти не отличались друг от друга, но их 
металлическая пятка в раннем образце была из стали, а в позднем — из латуни. 
Кроме того, поздние ножны снабжались специальными выступами, за которые оружие 
можно было пришить к штанине обмундирования. Наконец, самый последний вариант 
кинжала имел латунную отделку с глубокой поперечной насечкой и целиком 
вороненый клинок без надписей. С момента своего появления кинжал стал широко 
использоваться в эмблематике коммандос.
 Коммандос использовали еще несколько образцов боевых ножей. Все они имели 
массивные литые рукояти из латуни с отверстиями для пальцев и служили 
комбинированными ножами-кастетами. Кинжал «Fairbairn & Sykes» № 1 отличался 
рукоятью в форме стилизованного черепа и лезвием длиной 33 см. Другой вариант 
ножа-кастета — ВС 41 выпуска времен первой мировой имел крайне примитивную 
конструкцию (клинок приклепан к латунной рукояти-кастету с правой стороны). 
Лезвие затачивалось с верхней стороны: это облегчало возможность перерезать 
горло вражескому часовому, напав на него сзади. Длина клинка 21,5 сантиметров. 
Коммандос имели и специальный «боевой мачете», сильно отличавшийся от 
джунглевого «боло». Его широкое и тяжелое лезвие имело длину 40 сантиметров. 
Рукоять изготавливалась из коричневого бакелита, его навершие, гарда и болты 
крепления — из латуни. В отверстие навершия продевался кожаный темляк. Мачете 
носили на поясе в суконном чехле-ножнах. За внешнее сходство оружие было 
прозвано «Roman Sword» или «Gladius» (римский меч).
 Коммандос вооружались и обычными армейскими штыками: старыми ножевидными, либо 
новыми, N 4 Mk II, чем-то напоминавшими советские четырехгранные.
 Пулеметчики (первые номера), состоявшие в отрядах коммандос, обычно 
вооружались пистолетами, что в то время было весьма необычно для британской 
армии. Матерчатое полевое снаряжение образца 1937 года не отличалось от 
общеармейского и включало в себя поясной и два плечевых ремня, два подсумка, 
флягу и лопатку. Интересно, что перед рейдом на Сен-Назер коммандос 2-го отряда 
имели выбеленную экипировку, чтобы отличать в темноте своих бойцов от солдат 
противника. Самым характерным предметом снаряжения коммандос стал рюкзак 
норвежского образца, получивший название «Bergen». Этот чрезвычайно удобный 
рюкзак впервые в британской армии заменил в частях коммандос пехотный полевой 
ранец. «Берген» шился из прочной прорезиненной материи цвета хаки с надежными 
швами, благодаря чему являлся практически водонепроницаемым: на первых порах он 
использовался для переноски взрывчатых веществ. Он имел привычную, по нынешним 
меркам, конструкцию: затягивающуюся шнурками горловину и клапан; снаружи к нему 
пришивались вместительные карманы, а на нижней поверхности рюкзака в петлях 
обычно носили свернутую подстилку для сна. Рюкзак имел станок из тонких 
стальных труб, позволявший равномерно распределять нагрузку вдоль туловища 
солдата.
 Несмотря на все преимущества «Бергена», носить его со стандартной пехотной 
экипировкой образца 1937 года было очень неудобно. По этой причине специально 
для коммандос разработали так называемую легкую штурмовую экипировку образца 
1942 года. Ее основу составил сшитый из коричневой материи жилет с двумя 
изогнутыми нагрудными подсумками. Размер последних позволял переносить в них 
все виды боеприпасов вплоть до больших рожковых магазинов к ручному пулемету 
BREN. Карманы прошивались прочной белой нитью, усиливались металлическими 
уголками и застегивались на костыльки из некрашеного дерева. Жилет фиксировался 
на груди специальными лямками; сзади к нему на специальном креплении 
присоединялась разборная саперная лопатка-мотыга и ножны для штыка. Как правило,
 перед боем тяжелые рюкзаки сбрасывались и коммандос действовали налегке.
 На этом легкая штурмовая экипировка исчерпывалась. Однако поскольку 
диверсантам приходилось длительное время действовать в отрыве от баз снабжения, 
вопрос обеспечения солдат боеприпасами был жизненно важным. По этой причине 
коммандос были буквально навьючены патронными подсумками. Так, в дополнение к 
штурмовому жилету практически все бойцы специальных отрядов продолжали носить 
два больших стандартных армейских подсумка образца 1937 года, а довершали 
картину вооруженного до зубов диверсанта два американских патронташа с 
винтовочными обоймами, переброшенных крест-накрест через плечи. Ко всем 
предметам снаряжения прицеплялись ручные осколочные гранаты Миллза М36 (или № 
36). Все бойцы отрядов коммандос, участвовавшие в десантных операциях, 
оснащались стандартным военно-морским спасательным поясом. Последний включал в 
себя белую прорезиненную камеру, опоясывающую спереди торс солдата и 
заключенную в матерчатый чехол грязно-синего, почти черного цвета. Пояс 
надевался через голову под снаряжение и поддерживался двумя наплечными лямками. 
Надувался он с помощью легких владельца через специальную трубку с вентилем.
 Все без исключения коммандос снабжались морским пеньковым шестипрядным линем, 
незаменимым в десантных операциях и при подъеме в горах. Линь обвязывался 
вокруг талии либо забрасывался за шею и пропускался под мышками, фиксируясь 
специальным деревянным костыльком. Горную экипировку коммандос дополняли 
альпинистские ботинки и прочее специальное оборудование. В качестве средства 
передвижения по снегу коммандос использовали специальные укороченные лыжи с 
обычными креплениями.
 Противохимическими средствами коммандос обычно пренебрегали, но после их 
переориентирования на выполнение задач легкой пехоты им пришлось получить 
полный комплект снаряжения пехотинца британской армии. Облегченная модель 
армейского противогаза (в отличие от старого, он носился не в громоздком 
нагрудном чехле, а в небольшой сумке, надевавшейся через плечо) была выдана 
всем без исключения военнослужащим перед вторжением 6 Европу: к угрозе 
химической войны со стороны Германии союзники относились очень серьезно. Под 
стать индивидуальной экипировке коммандос были и их десантно-высадочные 
средства, в частности транспорты. В качестве примера можно привести десантный 
транспорт «Princess Beatrix», в прошлом — ходивший через Ла-Манш быстроходный 
пассажирский паром. После мобилизации это судно с отличными мореходными 
характеристиками было вооружено зенитной артиллерией и оснащено крановой 
системой спуска на воду штурмовых катеров. Транспорт принял участие во многих 
британских рейдах на европейское побережье.
 Средства доставки коммандос на берег — так называемые штурмовые катера, — 
также отличались разнообразием. Основным типом с 1942 года стали катера LCA 
(Landing Craft Assault), перевозившие 35 полностью экипированных солдат либо 
LCM (Landing Craft Mechanized), бравшие на борт по одной единице бронетехники. 
Транспорт «Princess Beatrix» мог доставлять в заданную точку шесть катеров типа 
LCA и два — четыре LCM.


Униформа

 До введения конца 1942 года коммандос носили обмундирование своих старых 
частей — это подчеркивало импровизированный характер вновь созданных войск. 
Впоследствии коммандос сменили большое количество образцов одежды и снаряжения, 
пытаясь найти наиболее отвечающее их задачам.
 С первых дней существования частей особого назначения их солдаты были 
избавлены от мелочных дисциплинарных придирок, ставших притчей во языцех в 
остальной британской армии. Это касалось и униформы: старое викторианское 
правило «spit & polish» («хрустеть и блестеть»), определявшее требования к 
внешнему виду солдата, было решительно отменено. Солдаты и офицеры в полевых 
условиях одевались как кому удобнее: боец мог носить тропические шорты, куртку 
«battledress», вязаную шапку, рыбацкий свитер и прочие экзотические предметы. 
Шотландцы, служившие в 11-ми прочих отрядах часто носили килты, в том числе и в 
рейдах.
 Части, дислоцированные на Средиземноморье, одевались в тропическое 
обмундирование песочного цвета. Подразделения 6-го отряда, участвовавшего в 
операции «Torch», получили элементы американской униформы — полевую куртку и 
стальной шлем. Это делалось для того, чтобы не провоцировать французов, не 
испытывавших симпатии как к своим победителям-немцам, так и к вчерашним 
союзникам — англичанам. Винтовки и пулеметы, как правило, тоже были 
предоставлены американцами. Все прочее обмундирование и снаряжение — обычного 
для коммандос образца (в том числе кинжал и моток веревки).
 С 1942 — 1943 годов полевая униформа коммандос была стандартизирована и 
приведена в соответствие единым нормам. Однако, как правило, на повседневном 
обмундировании все коммандос носили эмблемы армейских полков, из которых были 
переведены в Службу особого назначения. Помимо всего прочего, это обеспечивало 
относительную конспирацию.
 Большое распространение в частях специального назначения получила полевая 
форма канадского производства, широко распространенная только в частях, 
сформированных этим доминионом. При идентичном британскому покрое канадская 
форма шилась из гораздо более качественной ткани, а ее расцветка была темнее. 
Коммандос, тщательно следившие за своим внешним видом, старались одеваться «с 
иголочки», а потому предпочитали заокеанский вариант униформы грубоватому и 
тяжелому отечественному обмундированию из саржи. Поздние варианты штурмовой 
униформы отличались двумя клапанами на пуговицах чуть выше коленного сгиба 
левой штанины: в них вставлялись ножны кинжала, которые еще и пришивались к 
штанине за специальные кожаные «крылышки».
 Обувь была различной: либо армейские подкованные бутсы, либо специальные 
матерчатые гимнастические ботинки с резиновыми подошвами, похожими на галоши. 
Глубокий протектор этой обуви помогал сохранять устойчивость на скользкой 
палубе корабля, а толстая резина обеспечивала бесшумное передвижение. К зиме 
1944/1945 годов коммандос получили камуфлированную десантную куртку Денисона. В 
сочетании с зеленым беретом куртка придала им настоящий «спецназовский» вид. В 
случае если боец коммандос прошел парашютную подготовку, в верхней части его 
правого рукава нашивалась эмблема ВДВ (крылья и парашют) — эта же эмблема 
дублировалась на правом рукаве куртки «battle-dress» [12] . Обмундирование 
дополняли воздушно-десантные ботинки SV.
 Личный состав 12-го и 14-го отрядов, подготовленных для действий в Заполярье, 
получил специальное арктическое обмундирование. Шапки цвета хаки с козырьком и 
наушниками имели белую меховую подкладку. Поверх армейского обмундирования 
надевались светло-серые непродуваемые штормовки и штаны с коричневыми 
пластмассовыми пуговицами, снабженные капюшоном и вместительными карманами. 
Униформу дополняли лыжные финские ботинки и солнцезащитные очки. Обмундирование 
носили с рюкзаком «Берген» и легкой штурмовой экипировкой. В таком снаряжении 
коммандос провели рейд на завод тяжелой воды в Телемарке. Действовавшие на 
Дальнем Востоке части 3-й бригады носили тропическое обмундирование цвета 
«джунглевый зеленый» со всеми положенными предметами униформы и экипировки и 
зеленые береты. Специальное снаряжение в основном ограничивалось мотком веревки 
и джунглевым мачете «боло».
 Стальной шлем коммандос даже в бою носили не всегда: во время «тихих» рейдов 
на вражескую территорию вместо него надевали так называемые лофотенские вязаные 
шапочки рыбацкого фасона, а затем — береты.
 На шее многие коммандос носили зелено-коричневые маскировочные сетки-кашне, 
использовавшиеся для прикрытия лица. Открытые участки тела предписывалось 
покрывать слоем черного или темно-коричневого маскировочного крема.
 До введения в 1942 году единых для всех отрядов коммандос предметов 
обмундирования — зеленого берета, стандартных нарукавных нашивок и эмблемы 
Управления объединенных операций — использовалась символика собственной 
разработки.
 Головные уборы на первых порах также отличались разнообразием. В большинстве 
отрядов до 1942 года использовался форменный шотландский берет «Tam`o`Shanter», 
сшитый из нескольких кусков сукна мундирного цвета. Берет имел широкий 
матерчатый борт и помпон цвета хаки. В 9-м и 11-м отрядах слева на берете 
носили низкий черный, а в 5-м — оранжевый султан. Основание султана обычно 
находилось чуть выше кокарды, носили его как с эмблемой, так и без нее. 
Известно несколько вариантов кокард на «Тэм`о`Шэнтер» (все они пришивались к 
левому приподнятому борту). Так, в 11-м отряде носили форменные кокарды 
различных шотландских полков, личным составом которых комплектовалось 
подразделение. 5-й и 6-й отряды отличались прямоугольными черными нашивками. На 
них в 6-м отряде изображалась белая римская цифра VI, а в 5-м — оранжевые 
скрещенные мечи и цифра У. Во 2-м отряде имелось даже два варианта эмблемы на 
головной убор — солдатская и офицерская. В первом случае на черном матерчатом 
щитке вышивался белый кинжал, во втором клапан был иной формы, а изображение 
кинжала дополнялось белыми буквами SS. На левой стороне полевой пилотки в 
Ближневосточном отряде носили латунную эмблему — нож-кастет, такой же, как на 
нарукавной нашивке.
 С конца 1942 года коммандос стали носить берет зеленого цвета с кожаным 
бортиком, сшитый по образцу воздушно-десантного. Эмблемы на левом борту берета 
были самыми различными: большинство солдат и офицеров носило на них кокарды 
армейских полков и батальонов, из которых их перевели в коммандос. В отрядах 
коммандос, имевших собственные кокарды, на беретах помещалось их изображение 
(например, во 2-м отряде — черный треугольник с белым изображением кинжала). 
9-й отряд продолжал носить на беретах свои эффектные черные султаны. Морские 
пехотинцы отличались эмблемой серебристо-серого цвета: земной шар с очертаниями 
материков под королевской короной, окруженный лавровым венком. Перед боем 
эмблема с берета обычно снималась.
 Нарукавные нашивки во всех случаях носились у плечевых швов обоих рукавов. 
Например, в 1-м отряде с 1940 года использовалась дугообразная нашивка цвета 
хаки с черной надписью «1 COMMANDO». Под нею на овальном клапане такого же 
цвета изображалась черная саламандра в оранжево-красных языках пламени. Нашивки 
остальных частей представляли собой вариации описанной выше: например, в 
Ближневосточном отряде черную дугообразную нашивку с желтой шифровкой «М. Е. 
COMMANDO» пересекало маленькое латунное изображение комбинированного 
ножа-кастета. Прочие нашивки, за редким исключением, были черного цвета. Ниже 
приводится пояснение цветовой гаммы нарукавной эмблематики:
 2-й отряд — черный фон, белая надпись «2. COMMANDO»;
 3-й отряд — черный фон, белая надпись «3. COMMANDO», под которой на маленьком 
клапане изображались номера взвода либо буквы «HQ» — штаб. Во взводе D под 
нашивкой носили собственную эмблему — черный квадрат с большой светло-синей 
буквой и белым черепом;
 4-й отряд — черный фон. Шифровка встречалась в двух вариантах: «4. COMMANDO» 
(цифра с точкой красные, надпись белая) либо «SPECIAL IV SERVICE» (такая же 
цветовая гамма);
 5-й отряд — черный фон, оранжевая надпись «V. COMMANDO»;
 6-й отряд — черный фон, белая надпись «VI COMMANDO»;
 9-й отряд — черный фон, белая надпись «№ 9 COMMANDO»;
 12-й отряд — синий фон с оранжевыми окантовкой и надписью «TWELVE»; В штабе 
бригады особого назначения на рукавах носили черные прямоугольные нашивки с 
двумя параллельно расположенными белыми изображениями кинжалов. Изогнутые гарды 
их рукоятей образовывали две красные буквы "S".-B бригадном подразделении связи 
носили черную прямоугольную нашивку с белым изображением скрещенных кинжала и 
молнии, а также красными буквами "S"по бокам. Своя эмблема была и в учебном 
центре коммандос — черная дугообразная нашивка с голубой надписью «COMMANDOS» и 
красной буквой "D" (от слова «Drill» — тренировка).
 Начиная с Сен-Назерского рейда перед началом операции коммандос обычно 
спарывали с обмундирования все эмблемы, за исключением знаков различия. В 
обмундировании коммандос широко использовался традиционный элемент британской 
униформы — плетеный аксельбант, пропускавшийся под левый погон. Во 2-м и 4-м 
отрядах расцветка аксельбанта представляла собой «косичку» чередовавшихся жилок 
черного и белого (во 2-м) или хаки и светло-песочного (в 4-м). Шотландцы 11-го 
отряда отличались тканым аксельбантом зеленого цвета.
 К началу 1943 года, одновременно с введением зеленых беретов, коммандос 
получили единый образец нарукавной нашивки. Дугообразная полоска материи 
темно-синего цвета имела прямые или закругленные углы и нашивалась у плечевых 
швов обоих рукавов полевой куртки. Согласно общим требованиям, надпись на 
полоске вышивалась или отпечатывалась красными буквами по схеме «№ … COMMANDO». 
Однако встречались и отступления от правил, например, бойцы 9-го отряда носили 
надпись «9. COMMANDO». Солдаты и офицеры группы связи носили выдержанную в той 
же цветовой гамме нашивку «COMMANDO SIGNALS». Наконец, 5-й отряд в самом конце 
войны обзавелся золотистой металлической эмблемой, прикрепленной к нижней части 
погон по старой английской полковой традиции. Подковообразная ажурная эмблема 
представляла цифру "5"и надпись «COMMANDO». Под нашивками с наименованием части 
с конца 1942 года на обоих рукавах курток носили эмблему Управления 
объединенных операций [13] . Последняя представляла собой темно-синий суконный 
клапан, на котором красной краской по трафарету прокрашивались стилизованные 
изображения адмиралтейского якоря, пистолета-пулемета Thompson M1928 и орла — 
символов трех видов вооруженных сил, участвующих в проведении рейдов. Нашивки 
на левом и правом рукавах имели зеркальный рисунок — ствол автомата и голова 
орла всегда смотрели вперед по ходу движения. Поскольку казенная эмблема 
оказалась блеклой и неброской, многие солдаты и офицеры обзавелись 
приобретенными за свой счет нашивками с вышитым алой нитью рисунком. 
Существовало два варианта эмблемы: подковообразная и круглая (последняя 
появилась несколько позже, одновременно с вышитым образцом).
 Морские пехотинцы носили несколько образцов нашивок. Все они выполнялись по 
единому с армейскими коммандос образцу. У самого плеча пришивали темно-синюю 
полоску с красной надписью «ROYAL MARINES», под ней — дугообразную нашивку 
«COMMANDO», а еще ниже — круглую эмблему Штаба объединенных десантных операций. 
В конце 1944 года появилась новая нарукавная эмблема армейских коммандос, 
разработанная на основе эмблемы 2-го отряда — черный треугольник с красным 
изображением кинжала «Фейрберн-Сайкс». С начала следующего года эти нашивки 
заменяли эмблемы Управления объединенных операций во всех отрядах коммандос, 
кроме морской пехоты.
 Личный состав Береговой команды ВМФ в полевых условиях носил смесь армейской и 
флотской формы одежды. Ее основу составляло полевое обмундирование образца 1937 
года с соответствующим снаряжением. Под курткой часто носили черный морской 
свитер навыпуск. Стальной шлем окрашивался в «морской» — серо-голубой цвет, 
знаки различия унтер-офицеров ВМФ вместе с шевронами за выслугу лет (красные на 
темно-синем фоне) нашивались на рукава полевой куртки. Офицерские золотые 
галуны надевались на погоны с помощью темно-синих манжетов. У плечевых швов 
обоих рукавов моряки носили черные дугообразные нашивки с белой вышитой 
надписью «ROYAL NAVY».
 Военнослужащие передовых групп наведения ВВС носили пехотную боевую униформу с 
авиационными головными уборами (в полевых условиях носили пилотки и стальные 
шлемы серо-голубого цвета). На рукавах полевой формы размещались различные 
квалификационные эмблемы ВВС (в основном у связистов), черные нашивки с 
«птичкой» и сержантские нашивки — все это носили по правилам, установленным для 
обмундирования авиации. Нашивки Штаба объединенных десантных операций в этом 
случае нашивали над манжетами.

 Специальная авиационная служба

 После окончания боев на Западном фронте Черчилль, который сделал правильные 
выводы из применения немцами воздушно-десантных войск в Норвегии, Бельгии и 
Нидерландах, опубликовал меморандум от 18 июня 1940 года, в котором излагались 
основные принципы создания новых родов войск-ВДВ, коммандос и других. 17 июля 
1940 года Черчилль издал приказ об учреждении Службы специальных операций 
(Special Operations Executive — SOE). В функции этого органа входила 
координация осуществления диверсий на оккупированных немцами территориях. 
Управление стало одним из любимых детищ премьер-министра: Черчилль называл его 
«министерством неджентльменской войны», а в речи перед личным составом аппарата 
ССО произнес фразу, ставшую его девизом: «Set Europe ablaze!» — «Подожгите 
Европу!» Первым руководителем ССО стал Хью Долтон (Dalton), затем его сменил 
лорд Уолмер (Wolmer). На практике задачи Службы касались двух основных сфер: 
помех работе европейской промышленности в пользу рейха и оттягивания с фронтов 
для поддержания оккупационного режима максимального количества немецких войск. 
Управление немедленно начало подготовку операций в «особых условиях», для 
которых требовались специально обученные люди.
 В рядах службы служили как англичане, так и выходцы из оккупированных стран. К.
 Кабальеро-Хурадо так описывает взаимоотношения Службы с различными 
политическими и военными ведомствами Великобритании и союзных государств: 
«Контакты между „правительствами в изгнании“ и Движением Сопротивления в 
странах Европы были делом нелегким. CGO часто обвиняли в том, что штаб 
преследует прежде всего чисто английские интересы, не принимая в расчет ущерб, 
который причиняется местным антифашистам и престижу „правительств в изгнании“. 
В защиту ССО можно сказать, что в тех условиях Служба сделала все возможное — 
большего достичь было нельзя. Усилия ССО часто натыкались на препятствия, 
чинимые ей другими спецслужбами, а многие „правительства в изгнании“ имели 
слишком невысокий статус, чтобы его можно было серьезно подорвать. Кроме того, 
местные группы Сопротивления сплошь и рядом пытались манипулировать Службой в 
своих интересах, разумеется, за счет других групп» (20, стр. 7).
 К 1944 году деятельность ССО приобрела поистине гигантские масштабы: на 
оккупированных немцами территориях Западной и Северной Европы, не считая Италии,
 действовало около 7500 разведчиков и боевиков Службы. Несмотря на тяжелые 
потери (многочисленные немецкие силы безопасности действовали с высокой 
эффективностью), ее агенты успешно руководили огромнейшей сетью организаций и 
ячеек движения Сопротивления во всех странах континента. Оружие, деньги, 
средства связи и взрывчатка сбрасывались для них с самолетов ВВС Великобритании.
 В 1944 году ССО располагала примерно 60 специальными школами по подготовке 
диверсантов, разведчиков, радистов, специалистов по подделке документов и 
других «профессий». Несмотря на это, с 1944 года деятельность ССО начала 
постепенно отходить на второй план по сравнению с размахом работы американских 
коллег — Управления стратегических служб.
 Потери ССО действительно несла тяжелые. Так, с конца 1941 года немецкая 
контрразведка провела одну из самых успешных в истории мировых спец— служб 
операцию, получившую название «Nordpol»(«Северный полюс») или «Englandspiel» 
(«Английская игра»). В ноябре 1941-го абвер арестовал ряд агентов голландского 
отделения ССО. Часть из них удалось «расколоть», после чего немцы начали 
активную радиоигру с британцами, которая с возрастающей интенсивностью 
продолжалась до 1943 года. За этот период гитлеровцы вытянули из англичан такое 
количество оружия и экипировки, что им можно было оснастить 10 000 бойцов. 
Силами ПВО было перехвачено и уничтожено множество английских самолетов, 
доставлявших «подпольщикам» грузы, схвачено несколько сот агентов-парашютистов 
(всего в рамках радиоигры арестовано более 450 местных антифашистов и 
сотрудников ССО). Конец этой трагедии был положен только после бегства из 
тюрьмы одного из арестованных немцами британских агентов, который чудом сумел 
добраться до Англии. В итоге «Северного полюса» голландское подполье оказалось 
почти полностью разгромлено и не смогло оправиться от понесенных потерь до 
самого конца войны.


* * *

 История Специальной авиационной службы начинается с создания частей коммандос. 
В ноябре 1940 года по настоянию Черчилля личный состав 1-го и 2-го отрядов 
коммандос прошел курс парашютной подготовки. Боевое крещение бойцы роты X 2-го 
батальона получили в ходе операции «Colossus» («Колосс») — взрыва акведука 
Траджино в Южной Италии в феврале 1941-го. Отряд был сброшен на парашютах и 
успешно уничтожил намеченную цель. Этот в общем-то незначительный успех вызвал 
в Италии настоящий переполох: командование армии даже перебросило в метрополию 
для охраны тыловых объектов значительные силы из Африки. После этого 2-й 
батальон коммандос переименовали в 11-й батальон Специальной воздушной службы 
(Special Air Service — SAS), который стал одним из зародышей будущих частей SAS.
 Номер 11 был принят в целях дезинформации немецкой разведки: противник мог 
счесть, что фактически только формирующиеся британские ВДВ на деле уже достигли 
численности дивизии. 11-й батальон вскоре послужил основой для комплектуемой с 
сентября 1941 года 1-й парашютной бригады, которая стала ядром вновь 
формируемых британских ВДВ. В конце лета 1941 года солдаты 50-го отряда 
авиационной бригады особого назначения (она же 1-я парашютная) вошли в состав 
только что воссозданного 2-го отряда армейских коммандос.
 «Отцом» британских парашютистов-диверсантов считается Дэвид Арчибальд Стерлинг 
(Stirling). Стерлинг родился в 1915 году. С юных лет этот незаурядный во всех 
отношениях человек отличался беспокойным характером и неудержимой тягой к 
приключениям: еще будучи студентом факультета архитектоники Кембриджского 
университета, он всерьез занялся туризмом и альпинизмом — весьма непривычными 
для тех лет спортивными увлечениями. После окончания учебы молодой человек 
намеревался посвятить себя артистической карьере, однако в начале 1939 года 
оставил эти планы и развернул подготовку к восхождению на Эверест.
 После начала второй мировой Стерлинг был призван в армию, попав на службу в 
Шотландский гвардейский батальон в чине лейтенанта. Однако уже в 1940-м он 
согласился с предложением записаться добровольцем во вновь формируемый 8-й 
отряд коммандос. После окончания ускоренного курса обучения в 1941 году 
гвардеец попал в Ливийскую пустыню. Вместе со своим взводом, входившим в состав 
специального соединения коммандос «Layforce», Стерлинг принял участие в 
нескольких малоэффективных рейдах, выполнявшихся крупными силами на побережье 
Средиземноморья и регулярно встречавших отпор со стороны мощной итальянской 
береговой обороны. На основании анализа полученного неутешительного опыта 
лейтенант сделал вывод о необходимости использования в подобных операциях 
парашютно-десантных подразделений. Учитывая постоянную нехватку морских 
десантных судов, что серьезно ограничивало оперативные возможности коммандос, 
Лэйкок согласился со Стерлингом, после чего по инициативе последнего 
«ближневосточные» коммандос начали интенсивную прыжковую подготовку. Тренировки 
проводились на аэродроме Мерса-Матрух, для их осуществления привлекли старые 
бомбардировщики Vickers Valencia.
 Получив серьезную травму во время одного из первых прыжков (при приземлении он 
повредил позвоночник), Стерлинг на два долгих месяца оказался в александрийском 
госпитале, где обдумал новые принципы действий войск спецназначения. В то время 
отряды коммандос насчитывали примерно по 200 человек каждый и операции 
проводили, как правило, в полном составе. В связи с этим возникали 
многочисленные проблемы с доставкой им соответствующего количества снаряжения и 
предметов снабжения, а десантные операции требовали привлечения крупных сил для 
прикрытия района высадки. Высадка с моря большими силами не всегда обеспечивала 
требуемую внезапность, а если и достигала такого эффекта, то лишь при атаке 
объектов, расположенных в непосредственной близости от побережья. В противовес 
этой тактике Стерлинг разработал собственную, основанную на прорыве линии 
фронта небольшими мобильными отрядами, способными причинить несравнимый с их 
численностью материальный ущерб слабее охраняемым, но не менее важным тыловым 
объектам. По его мнению, лучшим способом действий при этом должно было стать 
десантирование на парашютах штурмовой группы, которая после выполнения задачи 
соединялась бы с группой прикрытия, вышедшей в этот район на автомобильном 
транспорте.
 В июле 1941 года Стерлинг направил письменный рапорт в штаб британских войск 
на Ближнем Востоке и предпринял несколько попыток добиться аудиенции у 
главнокомандующего генерала сэра Клода Окинлека (Auchinleck). Когда предложение,
 как и следовало ожидать, оказалось проигнорированным, офицер решил действовать 
по-другому. Стерлинг лично отправился в штаб, не обращая внимания на окрики 
охраны, перелез через ограждение здания и ворвался внутрь. Заместитель 
начальника штаба генерал-майор Нил Ритчи (Ritchie) работал в своем кабинете, 
когда к нему неожиданно ворвался почти двухметрового роста лейтенант, с ходу 
изложивший план уничтожения ВВС стран Оси. В ходе последовавшего бурного 
объяснения идея Стерлинга показалась генералу настолько смелой и оригинальной, 
что Ритчи рискнул представить его Окинлеку. Новый британский главком на Ближнем 
Востоке счел намерения лейтенанта вполне осуществимыми.
 Итак, Стерлинг предложил создать из потрепанных остатков «Лэйфорс» небольшое 
диверсионное подразделение для осуществления рейдов в тылу германо-итальянских 
войск в Африке. Его бойцы должны были высаживаться с парашютами вблизи 
вражеских аэродромов, закладывать там мины и фугасы замедленного действия, 
после чего отступать к заранее условленным местам сбора, где их могли взять на 
борт моторизованные группы «дальнего поиска в пустыне» (Long Range Desert 
Groups —LRDG) — подвижные отряды глубинной разведки, которые применялись для 
рейдов в тыл противника во время Ливийской кампании. Инициатор плана вскоре 
получил чин капитана и соответствующие полномочия: впредь Стерлинг 
непосредственно подчинялся главнокомандующему.
 После расформирования в Египте «Лэйфорс» (август 1941 года) 66 человек из его 
состава в октябре образовали отряд для уничтожения важных объектов в глубоком 
тылу противника. Кроме самого Стерлинга, в состав отряда после придирчивого 
отбора вошли шесть офицеров: лейтенанты Боннингтон (Bonnington), Фрейзер 
(Frazer), Льюис (Lewes), Мэйн (Маупе), Мак-Гонигал (McGonigal) и Томас (Thomas),
 а также пять сержантов и 55 капралов и рядовых. Выделение такого количества 
солдат не создавало особых проблем для командования 8-й британской армии с 
учетом многообещающих перспектив их использования. Главком итальянскими 
войсками в Северной Африке маршал Уго Грациани располагал 200-тысячной армией, 
которой англичане могли противопоставить только 36 тысяч солдат и офицеров. В 
сложившейся ситуации каждая акция, способная ослабить силы и моральный дух 
противника, приобретала неоценимое значение. Небольшая группа диверсантов без 
привлечения крупных сил армии и флота могла добиться серьезных успехов на этом 
поприще. Стерлингу было предписано сосредоточиться на уничтожении танков, 
грузовых автомобилей и в особенности боевых самолетов противника: все эти 
средства ведения войны приобретали особо важное значение в условиях боевых 
действий в пустыне. Уничтожение складов с топливом и даже автоцистерн с водой 
могло в корне повлиять на расстановку сил на фронте.
 Новый отряд получил название «L Detachement» (отряд Л), возглавил его Дэвид 
Стерлинг. Согласно штатному расписанию, отряд вошел в состав бригады 
Специальной авиационной службы, хотя не имел ничего общего с 11-м батальоном 
САС, расквартированным в Великобритании. Это наименование служило исключительно 
для дезинформации разведки противника: узнав о наличии частей САС в Египте, 
немцы и итальянцы могли сделать ошибочный вывод о переброске на Ближний Восток 
неизвестного количества воздушно-десантных частей и общем усилении английских 
войск на этом ТВД. Первоначально отряд L комплектовался бойцами одного из пяти 
взводов созданного на основе «Лэй-форс» Средиземноморского отряда коммандос, но 
действовал независимо от остальных сил этой части, получив полную 
организационную самостоятельность после расформирования М.Е. Commando. В 
течение нескольких дней Стерлинг быстро завербовал в свои ряды довольно большое 
количество добровольцев, в большинстве своем бывших солдат 8-го (гвардейского) 
отряда коммандос, и направился под Кабрит (зона Суэцкого канала). После 
прибытия на место своего нового лагеря солдаты обнаружили там всего несколько 
старых дырявых палаток. В ту же самую ночь, после быстрого обследования 
окрестностей, новоиспеченные диверсанты провели свой первый «рейд» против 
расположенного поблизости крупного полевого лагеря новозеландцев. На следующее 
утро база отдельного отряда L украсилась «трофеями» — похищенными у 
новозеландцев новенькими палатками.
 В связи с отсутствием необходимых для обучения средств тренировки проводились 
главным образом на основе импровизированных предметов снаряжения. Основное 
внимание уделялось навыкам ориентирования в пустыне, изучению различных типов 
оружия, в том числе немецкого и итальянского, действиям ночью, взаимодействию в 
рфках групп из пяти человек, а также (в первую очередь) физической подготовке. 
Кроме того, с помощью самодельных приспособлений диверсанты проходили 
предпарашютную подготовку — единственные существовавшие в то время парашютные 
школы британской армии находились в Англии и Индии. Практические навыки 
приземления с парашютом солдаты Стерлинга отрабатывали, прыгая из кузова 
движущегося грузовика. Поскольку вскоре выяснилось, что такой способ тренировки 
влечет за собой недопустимое количество травм ног, на окраине лагеря своими 
силами соорудили парашютную вышку, которая и использовалась в дальнейшем. После 
окончания базового наземного курса парашютной подготовки и мастерским 
овладением солдатами навыков прыжков с вышки отряд передислоцировали в Каир, 
где его личный состав совершил несколько прыжков с транспортных самолетов 
Bristol «Bombay». В первый же день тренировок произошла трагедия: двое 
десантников — Даффи (Duffy) и Уорбертон (Warburton) погибли по вине дефектов 
системы раскрытия парашютов. Прыжки немедленно прекратили, а механики ВВС 
начали обследование снаряжения. Первым, кто на следующий день совершил прыжок, 
был капитан Дэвид Стерлинг.
 В уточненные задачи отряда входили захват немецких и итальянских офицеров, 
уничтожение полевых аэродромов, минирование и уничтожение складов топлива. 
Диверсионные группы получили в свое распоряжение легковые вездеходы и лучшее 
оружие, которое можно было найти в Северной Африке. Стерлинг сумел убедить свое 
командование, что единственно возможным способом применения его сил являются 
операции стратегического характера: рейды на объекты, расположенные глубоко в 
тылу противника, а не на опорные пункты на передовой. При этом офицер проявил 
недюжинный талант в подборе людей, идеально подходивших для его целей, таких, 
как Блэр Мэйн (Маупе), Per Сикингс (Seekings) или уже упоминавшийся «Джок» 
Льюис. Несколько месяцев бойцы отряда изучали основы диверсионного дела и 
проходили интенсивную парашютную подготовку.
 Полной боевой готовности отряд L достиг к ноябрю 1941 года. Первой операцией 
отряда стала имитация боевой атаки на аэродром королевских ВВС Гелиополис 
(район Каира). 40 диверсантов пробрались к нему различными путями, скрытно 
преодолев 90-мильный отрезок пустыни. Не обнаруженные охраной, десантники 
оставили на фюзеляжах самолетов наклейки, свидетельствующие об их «уничтожении»,
 после чего благополучно вернулись на базу.
 Первый боевой рейд состоялся практически сразу после этих учений: вечером 16 
ноября 1941 года, после недельного планирования, отрад Стерлинга в полном 
составе, за исключением пяти солдат, оставшихся дежурить в лагере, отправился 
на задание. Его целью были пять немецко-итальянских фронтовых аэродромов, в том 
числе в Газали и Тмими. После выброски примерно в 30 километрах от назначенных 
целей группы численностью 12 человек каждая должны были незамеченными подойти к 
авиабазам и уничтожить максимальное количество расположенных на них самолетов. 
После этого каждая группа по отдельному маршруту отходила к условленному месту 
рандеву с патрулями LRDG, которые обеспечивали десантникам транспорт до Кабрита.

 Однако рейд прошел неудачно: сильная песчаная буря, разразившаяся ночью над 
районом операции, привела к тому, что все самолеты с десантом сбились с курса и 
сбросили парашютистов в совершенно незнакомой местности. Ни одна из групп в 
этих условиях не сумела выйти к аэродромам, и САСовцам не оставалось ничего 
иного, как попытаться отыскать дорогу к ожидающим их «пустынным патрулям». 
Сделать это смогли лишь 22 солдата и офицера из 62, принявших участие в акции. 
К пункту сбора в полном составе вышла группа «Джока» Льюиса и половина группы 
«Пэдди» Мэйна. Для этого им пришлось преодолеть долгий марш по пустыне — ночью 
в условиях бури, весь следующий день под палящим солнцем и еще одну ночь, во 
время которой десантники ориентировались по звездам.
 Единственными, кто присоединился к людям Льюиса и Мэйна, оказались сам 
Стерлинг и один из солдат его группы.
 Несмотря на первую неудачу, Стерлинг не опустил рук. На обратном пути в 
кузовах грузовиков LRDG оставшиеся в живых коммандос оживленно анализировали 
причины неудачи рейда. В конце концов сошлись на том, что большая вероятность 
успеха будущих операций может быть обеспечена в случае, если ударные группы 
будут доставляться во вражеский тыл не по воздуху, а на колесах — так же, как и 
эвакуироваться. Оставшийся отрезок дороги до объекта может быть быстро 
преодолен пешим порядком. После возвращения в Каир Стерлинг доложил об этом 
Окинлеку. Главком согласился с тем, что, несмотря на большие потери, понесенные 
в мерном рейде, подобные операции вполне выполнимы, требуется лишь отработка 
ряда мелких деталей. После короткого отдыха остатки отряда Стерлинга были 
переброшены на самолете в глубину расположения противника — оазис Джало. С 
оборудованной там патрулями LRDG передовой базы Стерлинг и Мэйн планировали 
провести несколько рейдов против баз итальянских ВВС. Несколькими днями позже 
«Джок» Льюис и Билл Фрейзер со своими людьми должны были атаковать две другие 
цели.
 После четырех часов езды по безлюдной пустыне на грузовиках Chevrolet группы 
Стерлинга и Мэйна вышли в район, находящийся на удалении около 80 км от городка 
Сирте. Вперед на одном автомобиле был выслан разведывательный дозор, в задачу 
которого входило наблюдение за аэродромом. Недалеко от деревушки Тамит дозор 
внезапно обнаружил вторую авиабазу, на которой было значительно более оживленно.

 После краткого совещания диверсанты приняли решение атаковать оба аэродрома. 
Группа Стерлинга из четырех человек взяла курс на Сирте, а пять диверсантов 
вместе с Мэйном двинулись на Тамит. Минные поля и сильная охрана вокруг базы 
вынудила Стерлинга отказаться от намеченной атаки, но в ночь на 8 декабря его 
люди заложили заряды взрывчатки под грузовики итальянской охраны, которые были 
припаркованы у дороги в городок. Капитан Мэйн и его отряд встретили значительно 
более слабое охранение: 12 декабря они заложили все имеющиеся заряды под 
стоящие на аэродроме самолеты, а когда те начали взрываться, внезапно атаковали 
место расположения летчиков гранатами и огнем из автоматического оружия. Пока 
противник разбирался в ситуации, группа успела отойти далеко в пустыню. Вскоре 
после возвращения отряда в Джало английские самолеты-разведчики подтвердили 
уничтожение на аэродроме Тамит 24 итальянских машин. Через два дня после успеха 
Мэйна еще одна группа под командованием лейтенанта Льюиса совершила налет на 
аэродром Агейла, на котором, однако, не было ни одного самолета. Тогда 
десантники атаковали обнаруженные итальянские автомобили, уничтожив несколько 
из них. Крупным успехом завершился рейд лейтенанта Фрейзера, который 21 декабря 
на аэродроме Агедабия уничтожил по меньшей мере 37 самолетов.
 В ходе этих рейдов бойцы отряда впервые применили так называемые «бомбы 
Льюиса» (названы по имени их изобретателя «Джока» Льюиса), специальная 
конструкция которых вызывала воспламенение авиационного горючего в бензобаках, 
расположенных в крыльях самолетов. Эти мины состояли из 500-граммового заряда 
пластида, который дополнялся смесью термита из авиабомб и отработанного 
машинного масла. Каждая мина снабжалась действующими независимо друг от друга 
кислотным взрывателем замедленного действия и стандартным детонатором, которые 
взводились сразу после доставки взрывчатки на аэродром. Легкие, но чрезвычайно 
удачные и универсальные заряды позднее использовались во всех операциях САС. 24 
декабря отряд L вновь атаковал аэродром Тамит, который на этот раз охранялся 
еще слабее. «Пэдди» Мэйн записал на свой счет еще 27 уничтоженных самолетов. 
Возвращение на базу, как обычно, осуществлялось машинами LRDG, однако англичане 
были обнаружены и обстреляны немецким истребителем. Снарядом его пушки был убит 
лейтенант Льюис, который уже успел снискать себе славу, не уступающую славе 
самого Стерлинга.
 Эффект рейдов на Тамит и Агедаби превзошел все ожидания, которые английское 
командование возлагало на отряд Стерлинга. В течение нескольких недель 21 
диверсант отдельного отряда L сумел уничтожить около 100 немецких и итальянских 
самолетов — больше, чем за это же время сбили английские летчики! Сектор 
пустыни, в котором орудовали бойцы САС, вскоре наводнился войсками противника и 
десантники вынуждены были отойти на некоторое время на свою базу в Каире. В 
Джало они вернулись в первых числах января 1942 года, отдохнувшие и полные 
новых планов. Целью их первой операции в этот период стали корабли и топливные 
склады в находившемся под контролем итальянцев порте Буерат.
 23 января грузовики патрулей LRDG незамеченными проникли через посты вокруг 
города. Переодетые в трофейные мундиры диверсанты спокойно сидели в кузовах, 
согласно немецким уставам держа оружие между коленями. Вид небольшой колонны 
грузовиков с запыленными солдатами союзной армии на борту не вызвал у 
итальянских часовых никакого интереса, и диверсионная группа САС быстро и без 
сопротивления попала в занятый противником город. Англичане надеялись 
уничтожить стоящие в порту транспорты, но достойных их внимания целей в тот 
день у пирса не оказалось. Вместо этого заряды были заложены под многочисленные 
заполненные топливом цистерны, сосредоточенные в порту, и в армейские склады. 
После выполнения задания, не возбудив подозрений у охраны, группа ушла обратно 
в пустыню таким же способом. Взрывы и пожары, охватившие порт, начались, когда 
отряд Стерлинга был уже далеко за городом.
 В июне 1942 года за ноябрьский рейд на порт Буерат Стерлинг был представлен к 
званию майора. Благодаря чину и своим связям, Стерлинг смог, наконец, добиться 
выделения для САС нужного количества современного вооружения и снаряжения. 
Полученный статус обеспечил возможность пополнения отряда L британскими 
добровольцами, а также 50 французами из войск де Голля (переброшенная из Англии 
1-я рота пехоты ВВС «Сражающейся Франции») и 140 греками из состава «Священного 
отряда». Численность диверсантов продолжала расти и к концу 1942 года достигла 
390 человек.
 Подразделения Стерлинга и далее проводили рейды на вражеские аэродромы, 
топливные склады и портовые сооружения. 8 марта 1942 года капитан Мэйн 
уничтожил 15 самолетов на аэродроме Берка (пригороды Бенгази); 25-го группа 
Стерлинга вывела из строя 5 самолетов на авиабазе Бенина; 13 июня в том же 
месте Стерлинг, уже произведенный в майоры, уничтожил 2 самолета и множество 
ремонтных мастерских. В ту же ночь группа лейтенанта Зернхельда (Zirnheld) 
вывела из строя 11 самолетов в Беркс (два других патруля не смогли атаковать 
свои цели в Дерне и Марубе).
 Несмотря на отлаженное взаимодействие с отрядами LRDG, в начале июля 1942 года 
майор Стерлинг решил снабдить свое подразделение собственным автотранспортом. 
Вначале парк отряда представлял собой мешанину трехтонных грузовиков, 
позаимствованных главным образом в других частях 8-й армии, которые не вполне 
подходили для решения специфических задач, стоявших перед САС. Постепенно их 
разнотипность была преодолена, причем отбор типов грузовых машин производился 
на основе боевого опыта. Шире всего были представлены трехтонки Ford F60 и 
Bedford QL. Армейский «Форд-60» выпускался на базе стандартного Canadian 
Military Pattern Chassis, развивал скорость до 80 км/ч при запасе хода 274 км.
 Недостатками всех этих машин были только небольшая мощность двигателей (Ford 
V-8 у «Форд-60») и слабая в сравнении с габаритами проходимость, связанная с 
отсутствием полноприводных шасси. По этой причине штурмовые группы, 
непосредственно атакующие аэродромы противника, использовали полноприводные 
вездеходы «Willys» — знаменитые джипы. Вооруженные тремя — пятью пулеметами 
каждый (подробнее об этом рассказывается в разделе «Вооружение и экипировка»), 
джипы служили не только для доставки диверсантов в район цели. Более скоростные 
и маневренные, чем грузовики LRDG, легковые вездеходы могли врываться 
непосредственно на аэродромы и другие объекты противника. Экипажи джипов, 
разъезжая на большой скорости по летному полю, расстреливали из пулеметов и 
забрасывали гранатами избранные цели, после чего быстро уезжали, прежде чем 
ошеломленный противник успевал организовать серьезное сопротивление. Тактика 
атак с использованием автомобилей на практике оказалась еще более успешной, чем 
это ожидалось вначале.
 Впервые САС использовала джипы в качестве штурмового средства во время рейда 
на аэродром Багуш 7 июля 1942 года. Причиной этому послужило то, что по 
техническим причинам взорвалась только половина из 40 «бомб Льюиса», заложенных 
под самолетами. Пока противник разбирался в обстановке, экипаж Стерлинга 
решительно двинулся вдоль взлетной полосы, обрушив на неповрежденные самолеты 
шквальный огонь из пулеметов. Увидев это, экипажи двух остальных «виллисов» 
последовали примеру командира, расстреливая все вокруг. Результат рейда 
превзошел все ожидания — было уничтожено 37 самолетов. Такой метод атаки, 
максимально использующий высокую скорость и эффект внезапности, производил 
крайне деморализующее воздействие на врага. Ни один солдат или летчик стран 
«оси» не мог чувствовать себя в безопасности в районе, где действовали группы 
САС — каждый город или деревня за линией фронта могли стать целью внезапной 
ночной атаки. Джипы неожиданно прорывались через посты охранения, обрушивали на 
растерявшихся солдат противника шквал свинца, быстро исчезали в темноте, после 
чего начинали рваться мины Льюиса. Так, 12 июля во время операции против 
аэродрома Фука англичане расстреляли 22 самолета, а 26 июля на авиабазе Сиди 
Га-неиш солдаты Стерлинга уничтожили рекордное число машин — 40. К концу 1942 
года отряд L имел на боевой счету уже около 400 уничтоженных самолетов. Во 
время рейда джипы выстраивались в специально разработанный боевой порядок в 
форме клина. В состав каждой группы, как правило, входило 14 автомобилей. 
Впереди шла командирская машина, за ней на удалении порядка 5 метров шло два 
джипа поддержки, а за ними на таком же расстоянии — две параллельные колонны из 
пяти автомобилей каждая. Дистанция между машинами также составляла примерно 5 
метров, а расстояние между колоннами — около 10 метров. В центре боевого 
порядка шел джип штурмана (в группе Стерлинга эту функцию выполнял лейтенант М. 
Сэдлер).
 В октябре отдельный отряд L, достигший численности 500 человек, официально 
переименовали в 1-й полк Специальной авиационной службы (1st SAS Regiment, или 
просто 1st SAS), который стал ее первой крупной боевой единицей. Полк развернул 
активную деятельность во вражеском тылу в Тунисе: до момента капитуляции армии 
фон Арнима (весна 1943 года) британские диверсанты провели несколько десятков 
рейдов против транспортных колонн, узлов связи и железнодорожных объектов. Все 
это подорвало моральный дух немцев и итальянцев до такой степени, что их 
командование было вынуждено создать специальные команды для поиска и 
уничтожения скрывающихся после рейдов английских диверсантов. Этим группам 
удалось пресечь несколько атак британцев, а в январе 1943 года они прервали 
боевую деятельность самого Дэвида Стерлинга.
 Недавно получивший очередное звание подполковника Стерлинг, командовавший 1-м 
полком, все еще лично принимал участие в боевых операциях. Одна из них стала 
для него последней. Во время рейда на Эль-Амму (Южный Тунис) в районе 
Сфакс-Габез возглавляемая им группа попала в засаду и была пленена. Командир 
сумел оторваться от преследования и затаиться в пустыне, но через 36 часов был 
схвачен бедуинами и выдан в руки немцев за 5 килограммов зеленого чая. После 
четырех попыток побега из итальянского лагеря военнопленных в Гави Стерлинга в 
конце концов заточили в замок Кольдиц — небольшую тюрьму вблизи Лейпцига. В 
Кольдице немцы держали только «элитных» пленников: тех, кто причинял наибольшие 
хлопоты охране лагерей. Однако даже из этого надежно охраняемого места удалось 
бежать 130 союзным солдатам (правда, лишь 32 из них смогли укрыться от 
преследования и дождаться конца войны). Прочие, в том числе и Стерлинг, 
вынуждены были томиться в неволе до 16 апреля 1945 года, когда замок освободили 
американские войска [14] .
 После пленения командира 1-й полк возглавил «Пэдди» Мэйн — бывший солдат 11-го 
отряда коммандос, а с момента создания отряда L — непосредственный подчиненный 
и близкий друг Стерлинга. В это же время в Северной Африке началось 
формирование 2-го полка САС под командованием подполковника Уильяма Стерлинга, 
брата Дэвида. Полк достиг полной боевой готовности в мае 1943 года и в это же 
время в алжирском городе Филиппвиль было официально объявлено о его создании. 
Итак, САС (Special Air Service — SAS) в окончательно оформившемся виде стала 
представлять собой разведывательно-диверсионное воздушно-десантное 
подразделение сухопутных войск и ВВС. В состав САС вошло значительное 
количество отдельных батальонов (они именовались «по авиационному» эскадрильями 
— Squadron) и других подразделений, большая часть которых впоследствии была 
сведена в отдельные полки. На протяжении всей войны парашютисты частей особого 
назначения сражались по всему миру: в Европе, Северной Африке и на Тихом океане,
 взрывая вражеские военные объекты, проводя глубинные разведывательные рейды и 
руководя движением Сопротивления на захваченных врагом территориях. Как и в 
частях коммандос, в САС выработали сжатый свод требований к кандидатам на 
службу. Последний был сформулирован лично Стерлингом и содержал следующие 
условия: каждый боец должен обладать дисциплинированностью, инициативностью, 
постоянным стремлением к совершенствованию своих навыков и чувством юмора.
 В начале 1943 года многочисленные части коммандос были постепенно перенацелены 
на выполнение функций легкой штурмовой пехоты в планирующихся крупных десантных 
операциях. Задачи проведения диверсионных рейдов почти целиком возложили на 
специализированные подразделения, находящиеся в оперативном подчинении СОЕ. К 
январю 1943-го в состав 1-го полка входило пять эскадрилий. Затем началось 
формирование новых частей Авиационной службы: до конца войны были сформированы 
2-й английский, 3-й и 4-й французские и 5-й бельгийский полки, сведенные в 1944 
году в отдельную бригаду САС. Возглавил ее бывший офицер коммандос, бригадир 
Майкл Калверт (Calvert) по прозвищу Mad Mike (Бешеный Майк). Британскими 1-м и 
2-м полками САС командовали соответственно ветеран кампании в Северной Африке 
подполковники Блэр Мейн (Blair Mayne) по прозвищу «Пэдди» и брат Дэвида 
Стерлинга Уильям. 2-й полк дислоцировался в Средиземноморье и получил боевое 
крещение в высадке на Сицилии, прочие части действовали на северо-западе Европы.

 Из великого множества «частных армий» и прочих полурегулярных формирований САС,
 сражавшихся в первой половине войны на европейском и африканском ТВД, в январе 
1944 года на территории Шотландии сформировали 1-ю бригаду. В нее вошли 1-й и 
2-й английские полки САС, а также две французских и одна бельгийская эскадрильи 
и эскадрилья связи. Все эти силы приняли самое активное участие в парашютных 
десантах 6 июня 1944 года и в дальнейших сражениях во Франции, Бельгии, Италии, 
Нидерландах и на западе Германии.
 К моменту начала подготовки операции по открытию второго фронта британские 
штабисты столкнулись с проблемой использования отлично подготовленного личного 
состава САС в планируемых боевых действиях в Европе. Время «булавочных уколов» 
постепенно уходило в прошлое — сейчас союзники собирались применять все 
наличные воздушно-десантные резервы в крупных массах, пригодных для ведения 
самостоятельных действий в оперативном масштабе. На основании этой точки зрения 
к участию в масштабных десантных операциях собирались привлечь и полки САС. В 
этой дискуссии принял активное участие Уильям Стерлинг, дослужившийся к концу 
войны до чина бригадира. Весной 1944 года при планировании вторжения в Европу 
он ввязался в ожесточенные споры со штабистами, которые намеревались выбросить 
полки САС в непосредственной близости от зон высадки морского десанта — между 
фронтом немцев и их резервами. Уильям Стерлинг аргументированно доказал, что 
этот шаг означал бы бессмысленное уничтожение с таким трудом созданных 
специальных сил и затем подал в отставку. Решимость офицера повлияла на союзных 
штабистов, вернув их к действительности. Хотя Стерлинг так и не вернулся на 
свою должность, его точка зрения все же возобладала: группы САС были 
десантированы в глубине французской территории, где совместно с отрядами 
французского Сопротивления атаковали немецкие узлы связи и пересечения 
транспортных коммуникаций.
 Поскольку выброска воздушного десанта началась вскоре после полуночи, немцы не 
сразу поняли, что это — начало крупного вторжения на континент. «Неразбериха 
еще больше осложнилась из-за того, что союзники наряду с реальным десантом 
выбросили на парашютах тысячи манекенов, а шестеро отчаянных смельчаков из 
специального отряда воздушно-десантных войск своими действиями отвлекали немцев 
в глубь французской территории» (16, 123).
 Во время войны диверсанты СAC действовали и на Дальнем Востоке, в Бирме, 
Малайе и Индокитае. Так, в тылу японской армии в Малайе долгое время сражался 
Фредерик (Фредди) Спенсер Чепмен — одна из легенд Специальной авиаслужбы. 
Действуя малыми группами, по образцу формирований шиндитов или 
пловцов-байдарочников, англичане превратили в ад жизнь японских гарнизонов на 
океанском побережье и глубоко в джунглях. Однако боевая работа САС и СБС на 
Дальнем Востоке из-за крайней раздробленности и многогранности деятельности ее 
подразделений вполне заслуживает отдельного описания, несколько превышающего 
объемы данной книги. ***
 Энтузиазм и профессионализм, обращавшие на себя внимание во всех армейских 
специальных частях, отразились в характерной для британцев манере при создании 
разнообразных специальных «иррегулярных» формирований. Эти, как их часто 
иронически называли, «частные армии» (private armies) были созданы энтузиастами 
из числа боевых командиров армии и флота, укомплектованы исключительно 
добровольцами, обучены и натренированы для использования различного 
специального снаряжения (в частности, при проведении морских диверсионных 
рейдов) и действий в условиях экстремальных климатических и природных условий. 
Избыток желающих служить в специальных частях позволил применять жесткий отбор 
при вербовке личного состава.
 Формированием, вызвавшим к жизни средневековый термин «частная армия», стал 
легендарный отряд Владимира Пенякова, более известного под фамилией Попски. 
Уроженец Брюсселя (он происходил из семьи богатых русских торговцев), Пеняков в 
1914 году бросил учебу в Кембридже и семнадцати лет от роду вступил 
добровольцем в ряды французской армии. В качестве артиллериста молодой человек 
прошел всю первую мировую войну, получив лишь одно ранение. Демобилизовавшись, 
Пеняков уехал для. работы в одной из иностранных сахарных концессий в Египте. 
Полюбив пустыню, он весь свой досуг посвящал исследованию Северной Африки, 
совершая длительные «рейды» по пустыням, знакомясь с образом жизни бедуинов и 
осваивая методы выживания.
 Когда началась вторая мировая война, Пеняков поступил в британскую армию 
младшим офицером и был направлен на службу в Арабский легион. После начала 
формирования LRDG он как знаток пустыни перешел в их ряды. Однако тактика 
действий «пустынных патрулей» все же не устраивала Пенякова, поэтому в октябре 
1942 года, после многочисленных рапортов в адрес командования, он добился 
разрешения сформировать и возглавить новый диверсионный отряд. В это же время 
Владимир «англизировал» свою фамилию (слово «Пеняков» вызывало затруднения у 
английских радистов) на Попски (Popski). Группа, получившая официальное 
наименование «истребительный эскадрон (Demolition Squadron) № 1», 
предназначалась для разведки и диверсий на аэродромах, узлах связи, складах, 
железных дорогах и нефтепроводах противника. В ее состав первоначально вошли 24 
человека (командир, 5 сержантов и 18 солдат) — специально отобранных 
добровольцев, специалистов по подрывному и радиоделу, а также вождению 
автомобилей. Поиски получил довольно большую свободу в планировании операций и 
выборе целей и целиком оправдал доверие командования: множество проведенных его 
людьми рейдов закончилось успешно.
 Автопарк группы был представлен четырьмя легковыми вездеходами «Willys MB» 
(по-простому — джипы), вооруженными двумя пулеметами (12,7-мм Browning М2 и 7,
62-мм Browning M1919A1) каждый и двумя трехтонными грузовиками, служащими в 
качестве «тылового» транспорта. Экипаж каждого джипа состоял из 2 — 3 человек. 
Боевое крещение группы состоялось 13 января 1943 года — в пустыне ее джипы 
встретились с немецким моторизованным патрулем. После этого «армия» провела 
множество успешных боевых операций с минимальными потерями (например, ночной 
рейд на немецкий аэродром в окрестностях Тобрука, где англичане расстреляли из 
крупнокалиберных пулеметов 20 самолетов противника и подожгли несколько складов,
 потеряв всего трех человек). После этих акций недоверчивое отношение 
британских военных к неряшливо одетому и недисциплинированному в тыловом 
понимании этого слова «сброду» Попски сменилось искренним уважением. Выражение 
«Popski`s private Army», брошенное одним из офицеров штаба 8-й английской армии,
 быстро прижилось, а затем стало официальным наименованием группы. С этого 
времени 1-й эскадрон сокращенно именовался «РРА».
 После завершения Североафриканской кампании группы LRDG за ненадобностью были 
расформированы, но Пеняков-Попски, благодаря своей известности и связям, сумел 
сохранить свой отряд, выросший к тому времени до 80 человек. В сентябре 1943 
года группа в авангарде 1-й воздушно-десантной дивизии была высажена в 
южноитальянском порту Таранто с задачей проведения разведки. Поскольку 
англичане высаживались, не имея точных данных о настроениях во вконец 
разложившейся итальянской армии, сложная политическая ситуация в стране и 
отсутствие в 1-й вдд танков и тяжелой артиллерии требовали медленного и 
осторожного продвижения вперед с опорой на передовые дозоры. 9 сентября личный 
состав РРА на джипах вышел из Таранто и направился в тыл наиболее боеспособного 
в этом регионе соединения противника — 1-й парашютной дивизии немцев. В конце 
войны все «частные армии» были расформированы: английский военный истеблишмент 
терпел их существование в рядах королевских вооруженных сил как неизбежное зло. 
Однако коммандос и диверсанты из САС уже долгое время были любимцами прессы, а 
значит, и общественности. Кроме того, многие офицеры и солдаты сил специального 
назначения происходили из аристократических семей, имевших влияние даже на 
королевский двор, да и вернувшийся из плена Стирлинг всячески убеждал членов 
британского парламента проголосовать за сохранение Специальной воздушной службы.
 Тем не менее 8 октября 1945 года в связи с окончанием войны сохранение бригады 
САС признали излишним и она была расформирована: ее 3-й и 4-й полки вернулись в 
ряды французской армии, а 5-й — в Бельгию.


Вооружение и экипировка

 Первые подразделения САС в 1941 году вооружались обычным набором стрелкового 
оружия британской армии: вооружение бойцов Специальной авиационной службы 
базировалось на тех же принципах, что и в частях коммандос, и предусматривало 
высокое насыщение войск ручными пулеметами, автоматами и пистолетами в ущерб 
традиционным магазинным винтовкам. В сравне-нии с линейными армейскими частями 
САС располагала большим арсеналом трофейного оружия, прежде всего немецкими 
пистолетами-пулеметами МР 38/40. Кроме очевидных преимуществ этого отличного 
оружия, диверсанты предпочитали его по той причине, что во время ночных рейдов 
немцы не могли определить, где находятся англичане, основываясь на характерном 
звуке стрельбы автоматов Thompson — со всех сторон раздавались легко узнаваемые 
очереди МР 40. По этой же причине во время диверсионных рейдов в тылу врага 
британцы нередко использовали немецкие пулеметы MG 15 и MG 34.
 Бойцы САС, помимо общей весьма высокой насыщенности их батальонов автоматами и 
ручными пулеметами, использовали довольно разнообразный арсенал специального 
стрелкового оружия. В качестве примера можно привести бесшумный карабин системы 
де Лиля (De Lille), разработанный на базе 7,71-мм стандартной винтовки SMLE Mk 
III N I. В отличие от своей прародительницы, карабин стрелял 11,43-мм 
пистолетными патронами Кольта, а его ствол целиком закрывался кожухом прибора 
бесшумной и беспламенной стрельбы. Это укороченное оружие оснащалось 
винтовочным секторным прицелом и могло вести прицельный огонь на дистанцию до 
350 метров.
 11,43-мм карабин де Лиля с глушителем.
 Кроме того, в различные спецподразделения английской армии поступило небольшое 
количество оснащенных глушителями 9-мм пистолетов-пулеметов STEN Mk II S 
(Special), созданных на основе стандартных «Стенов» Mark II.
 Как части САС, так и отряды коммандос вооружались специально модифицированным 
для нужд спецподразделений авиационным 7,71-мм пулеметом Vickers К. Пулемет 
устанавливался на сошку и снабжался откидным прицелом. Питание оружия 
осуществлялось из дискового магазина емкостью 96 патронов. Темп стрельбы 
достигал 1200 в/мин, что позволяло поддерживать высокую плотность огня. Это 
выгодно отличало его от стандартного ручного пулемета BREN, хотя последний и 
превосходил «Виккерс» в точности. Большое количество таких пулеметов было 
получено от ВВС, так как авиация использовала Vickers К только на открытых 
стрелковых турелях бомбардировщиков. После появления новых самолетов с 
закрытыми огневыми точками их вооружили новыми пулеметами, а освободившиеся 
«Виккерсы» отдали сухопутным войскам. Впервые новое оружие (в качестве ручного 
пулемета) использовали в боях в Нормандии и применяли до конца войны; магазины 
к нему переносили в двух округлых нагрудных подсумках. На джипах пулеметы 
устанавливали с 1942 года, о чем будет сказано ниже.
 «Брены» зачастую также снабжались аналогичными дисками: обычно 
использовавшиеся для зенитной стрельбы, по сравнению с обычными секторными 
магазинами на 28 патронов они обеспечивали рейдовикам сравнительно плотную 
огневую завесу. Диверсанты имели очень много ручных пулеметов — по меньшей мере 
четверть бойцов спецотрядов (не учитывая столь же многочисленных снайперов) 
вооружалась «Бренами» или «Виккерсами К».
 Снайперы располагали магазинными 7,71-мм винтовками Ross-Enfield № 3 Mk I (Т), 
которые в 1942 году сменила более совершенная Lee-Enfield № 4 Mk 1. Все они 
оснащались оптическими прицелами с трехкратным увеличением.
 Основная масса диверсантов получала обычное армейское вооружение британского 
образца. В некоторых частях, например в группе Пенякова-Попского, 
использовалось стрелковое оружие американского производства.
 Многие диверсанты из САС вооружались кинжалом «Fairbairn & Sykes» № 2, в 
особенности те, кто вступил в отряд Стерлинга на раннем этапе, перейдя из 
Ближневосточного отряда коммандос.


* * *

 Джипы в частях САС вооружались буквально до зубов: поначалу на них 
устанавливались 7,71-мм ручные пулеметы Vickers-Berthier с питанием из 
примыкаемого сверху магазина на 30 патронов либо старые «ручники» Lewis. 
Впоследствии это оружие с довольно низкой боевой скорострельностью признали не 
отвечающим задачам уничтожения находящихся на земле вражеских самолетов и 
вездеходы перевооружили одной-двумя одиночными или спаренными установками 
авиационных пулеметов Vickers К с барабанными магазинами на 100 патронов, одна 
из которых была направлена вперед по ходу движения, а вторая —3 назад. Передняя 
турель устанавливалась на неподвижной части капота, ветровое стекло при этом 
снималось. Огонь вел старший машины, сидевший рядом с водителем. Темп стрельбы 
в 1200 в/мин делал эти «бортовые батареи» смертоносным оружием для стоящих на 
аэродромах немецких самолетов, тем более, что огонь велся почти в упор. 
Варианты вооружения были самыми различными, вместо одной спарки «Виккерсов» 
могли устанавливаться американские 7,62-мм станковый пулемет Browning M1919А4 с 
ленточным питанием, 12,7-мм крупнокалиберный Browning M2 и так далее. Кроме 
этого, на левом или правом бортах джипа с помощью шкворня мог крепиться еще 
один пулемет (как правило, 7,71-мм авиационный Lewis воздушного охлаждения, 
нередко даже с полукруглым щитком из бронестекла). На всякий случай экипаж 
возил с собой один-два ручных «Брена». В «частной армии» Попского легковые 
джипы вооружались одним 12,7-мм и одним 7,62-мм пулеметом Browning.
 Автомобиль под завязку нагружался канистрами с горючим и водой (семь 
20-литровых канистр бензина, установленных в специальных стеллажах, позволяли 
увеличить запас хода «джипа» до 1000 км), патронами и продовольствием. Канистры 
крепились в кузове (экипаж каждой машины составляли только два человека), на 
капоте, передних крыльях и т. д. По бортам машины подвешивались сумки с 
необходимым снаряжением и боеприпасами, патронные и гранатные ящики размещались 
под ногами. Наличие запасного колеса было обязательным. И без того простая 
конструкция вездехода еще более «дорабатывалась» путем демонтажа всего лишнего 
оборудования, чтобы машина могла поднимать максимальное количество боеприпасов, 
воды и топлива. На переднем бампере обязательно крепился контейнер, в котором 
конденсировался пар, бьющий из радиатора.
 Экипированные таким образом, диверсионные группы САС неделями колесили в 
пустыне по тылам противника, особенно не опасаясь огневых контактов. Каждый 
отряд состоял из пары легковых вездеходов и трехтонного грузовика Ford, Bedford 
или Chevrolet, служившего для транспортировки различных грузов (вооружался 
парой ручных пулеметов BREN или Lewis на зенитных турелях). После переноса 
боевых действий в Европу подобный арсенал, заметно утяжелявший машины, оказался 
излишним. На джипах оставили одну спаренную пулеметную установку, но чаще они 
применялись без вооружения (для связи и рекогносцировки). Во время 
контрнаступления союзных войск в Арденнах множество вездеходов с бойцами САС 
постоянно тревожили немецкие тылы, проводя молниеносные обстрелы автоколонн 
противника и исчезая в лесу.
 Кстати, традиция подразделений САС использовать при ведении «набеговых» боевых 
действий легковые машины повышенной проходимости сохранилась по сей день — в 
операции «Desert Storm» британские диверсанты проводили глубокие рейды на 
лендроверах «Pink Panther», оборудованных всеми возможными средствами нападения,
 защиты, ориентирования и связи, а их американские коллеги использовали 
вездеходы «Hummer» и скоростные «дюнные багги». Тактика действий таких летучих 
отрядов была заложена именно в годы второй мировой.


Униформа

 Обмундирование, знаки различия и предметы специального парашютного снаряжения 
соответствовали введенным для воздушно-десантных войск.
 Нарукавная эмблема парашютистов союзных сил специального назначения Основным 
головным убором в САС служил берет песочного цвета. Вначале бойцы Воздушной 
службы носили белые береты, однако этот цвет часто использовался в 
обмундировании других частей (в особенности австралийских и новозеландских). По 
этой причине белые головные уборы вскоре заменили полевыми пилотками цвета хаки,
 а затем песочными беретами, напоминающими о месте рождения САС — Ливийской 
пустыне.
 На левую, приподнятую, сторону берета пришивалась матерчатая эмблема САС: 
знаменитый «крылатый стилет». Его основу составлял пятиугольный щиток черного 
цвета. На нем вышивалось светло-желтое с красным изображение кинжала меж 
распростертых светло-голубых крыльев с черными прожилками. Ниже идет витая 
светло-голубая лента с черным девизом «WHO DARES WINS» («Побеждает тот, кто 
рискует»). Все детали вышивки окружены простроченным красным контуром. Эта 
эмблема, по всей видимости, была разработана сержантом Бобом Тейтом (Tait), 
который предложил ее на конкурс символики для вновь сформированной части 
(проводился среди личного состава САС в Северной Африке). «Стилет» на самом 
деле представляет собой стилизованное изображение легендарного меча короля 
Артура — Экскалибура, символа верности и справедливости. Светло-голубой цвет 
крыльев и ленты, по официальной версии, идет от геральдических цветов Оксфорда 
и Кембриджа (лейтенант «Джок» Льюис из отряда L был выпускником Оксфордского, а 
лейтенант Лэнгтон — Кембриджского университетов). Текст девиза был 
сформулирован в 1941 году самим Дэвидом Стерлингом. Кроме беретов, эта эмблема 
нашивалась и на околыши фуражек офицеров частей САС.
 Военнослужащие частей САС носили модифицированный знак квалификации 
парашютиста-десантника: белый парашютик меж двух слегка приподнятых крыльев. 
Пространство между стропами и внутренняя часть крыльев — синие, маховые перья 
белые. Изображение крыльев оттенялось черными прожилками. Эмблема вышивалась на 
фигурном клапане черного цвета. Этот знак отличия, получивший название «Wings 
Sabre», разработал лично «Джок» Льюис в конце 1941 года (интересно, что идея 
эмблемы пришла лейтенанту в голову, когда на стене каирского отеля он увидел 
фреску с изображением священного древнеегипетского ибиса). Во время войны знак 
полагался тем бойцам САС, которые совершили 7 прыжков с парашютом, а лицам, 
выполнившим три прыжка за линией фронта, его разрешалось носить над левым 
нагрудным карманом (в отличие от ВДВ, где эмблему парашютиста нашивали на 
рукав). Не удостоенные этого отличия солдаты САС носили обычную армейскую 
парашютную эмблему в верхней части правого рукава. Как и в других британских 
специальных частях, в САС нередко сквозь пальцы смотрели на нарушение солдатами 
и офицерами формы одежды: приоритетными были соображения комфортности. По этой 
причине бойцы частей LRDG и САС, орудовавшие в Ливийской пустыне, выглядели 
весьма колоритно. К конгломерату самых разных рубашек и курток английского, 
австралийского или американского образца примешивались гражданские, в том числе 
и арабские предметы одежды. На ноги часто надевали плетеные кожаные бедуинские 
сандалии без носков; в связи с необходимостью почти все время находиться под 
палящим солнцем вместо уставных головных уборов чаще носили арабские бурнусы — 
последние, впрочем, могли изготавливать из ткани цвета хаки. Довершали 
живописный облик диверсантов противопылевые маски, очки-консервы и кожаные 
перчатки с раструбами. Личный состав «групп дальнего проникновения», 
действовавших в пустыне, в конце Африканской кампании получил специальный 
отличительный знак — медное изображение вписанных в круг скорпиона и букв 
«LRDG».

 Отряд катеров специального назначения

 Вслед за созданием многочисленных частей коммандос, пригодных для захвата и 
удержания довольно крупных береговых объектов, англичане приступили к 
формированию небольших подразделений, в чью задачу входило нанесение «комариных 
укусов» с моря. Эти отряды, которых к концу войны англичане развернули великое 
множество, подчинялись Управлению специальных операций и действовали в тесной 
увязке с коммандос, и особенно САС.
 Вообще коммандос и спецназовцев СОЕ связывали тесные узы: в 1941 году 
Управлению специальных операций были переподчинены созданный Ма-унтбэттеном в 
том же году 62-й батальон коммандос (STS 62; известен также под названием 
Отряда по проведению мелкомасштабных рейдов — Small-Scale Raiding Force) [15] и 
знаменитая Эскадра катеров особого назначения (Special Boat Squadron), 
зародившаяся как 101-й взвод 6-го отряда коммандос, а впоследствии 
переродившаяся в одну из наиболее профессиональных и засекреченных в мире 
частей спецназа. Оба этих небольших подразделения предназначались для 
оперативного использования в рейдах на другом берегу Ла-Манша.
 Небольшой отряд диверсантов под названием Special Boat Section (отделение 
катеров особого назначения) сформировали в конце 1940 года с целью проведения 
небольших по масштабам рейдов на французском побережье, но уже в феврале 
следующего года он вошел в состав соединения «Лэйфорс», направившегося на 
Ближний Восток.
 Первый рейд SSRF состоялся в 1942 году: в испанском порту Вилья-Сиснерос, 
расположенном в Рио-де-Оро (Западная Африка), диверсанты захватили итальянский 
лайнер, немецкие танкер и яхту. Эта операция, осуществленная в территориальных 
водах нейтральной Испании, имела скверные политические последствия для Англии, 
но действия отряда признали удачными. Вскоре его численность возросла до 55 
солдат и офицеров, а подразделение перенацелили на рейды на побережье Европы. 
Эта деятельность осуществлялась с переменным успехом: если во время налета на 
маяк в Каскете англичанам удалось захватить шифровые таблицы и семь пленных, то 
уже в следующей операции коммандос потеряли убитыми 11 человек, включая 
командира отряда.
 В октябре SSRF совместно с 12-м отрядом коммандос осуществили рейд на 
нормандский остров Сарк — именно после него немцы и обнаружили трупы своих 
пленных солдат, задохнувшихся от слишком туго затянутых пут. В начале 1943 года 
«62-й отряд» был расформирован: часть его личного состава продолжила службу на 
Средиземном море в рядах формирований САС либо коммандос.
 Среди этих людей был и Андерс «Энди» Лассен (Lassen), офицер Эскадры катеров 
особого назначения, посмертно награжденный Крестом Виктории. Лассен, 
эмигрировавший из оккупированной немцами Дании, вступил в 62-й отряд коммандос 
в 1941 году и принял участие в ряде рейдов. Затем его в звании майора перевели 
в SBS, где Лассен быстро отличился: за время службы он был трижды награжден 
Военным Крестом. Погиб он в апреле 1945 года при форсировании итальянского 
озера Комаккьо.
 СБС пробовала проводить комбинированные морские диверсионные рейды совместно с 
отрядом САС под командованием Стерлинга. В марте 1942 года диверсанты 
попытались атаковать со стороны моря крупный порт Бенгази, однако вынуждены 
были прервать операцию в связи с повреждением каяков. Подобным образом 
закончилась и предпринятая позднее попытка рейда на Буерат. В августе СБС 
перешла из состава Средиземноморского отряда коммандос в непосредственное 
подчинение Стерлинга.
 27 июня 1942 года в Великобритании объявлено о создании Минно-патрульного 
отряда королевской морской пехоты (The Royal Marine Boom Patrol Detachment — 
RMBPD). Главным инициатором формирования небольшого диверсионного отряда 
морской пехоты, действующего на каяках, был майор Хеслер (Hasler). Последний 
служил в Штабе объединенных десантных операций и, кроме всего прочего, создал 
новый тип каяка, получивший обозначение Code Mk H.
 Первое подразделение RMBPD, командование над которым принял Хеслер, 
насчитывало всего 30 добровольцев, отобранных в разных гарнизонах на территории 
Англии. Офицеров набирали на Курсах морской пехоты (Royal Marine Small School) 
в Гае-порте, а солдат — преимущественно из Портсмутского вспомогательного 
батальона (R. М. Auxiliary). В составе отряда вначале сформировали две секции, 
каждая из которых состояла из шести звеньев по два человека.
 В специальном лагере, оборудованном вблизи военно-морской базы Портсмут, 
начались интенсивные тренировки, которые продолжались около семи месяцев. В 
ходе обучения отрабатывались: изучение района действий, горные восхождения, 
управление каяком во всевозможных погодных условиях, марш-броски, маскировка, 
французский язык и минное дело. Использованию магнитных мин бойцы учились в 
специально построенном бассейне — на погруженной в воду железной плите, 
имитирующей днище корабля, либо на подобной плите, которую в открытом море 
тащил на буксире корабль.
 После завершения этого тренинга морским пехотинцам пришлось провести 
учебно-боевую атаку силами 10 диверсантов на пяти каяках на один из участков 
акватории Портсмутского порта. Каяки Code Mk И, используемые во время обучения, 
сейчас впервые должны были пойти в «бой».
 Целью первого рейда диверсантов из RMBPD должны были стать корабли и суда, 
стоявшие на якоре во французском порту Бордо (расположен на расстоянии 70 миль 
от устья реки Жиронда и выхода в Бискайский залив). В район цели морских 
пехотинцев планировалось доставить на борту подводной лодки «Tuna». Вверх по 
течению реки они должны были двигаться на каяках, используя для этой цели 
исключительно темное время суток. План предусматривал выход к цели в течение 
трех ночей, а сама акция откладывалась на четвертую. После выполнения задания 
всем его участникам предписывалось уходить в Испанию, а оттуда через Гибралтар 
эвакуироваться в Англию. Отряд Хеслера разделили на две группы. В состав первой 
секции под кодовым обозначением А вошли экипажи каяков «Catfish»: сам майор и 
сержант Спаркс (Sparks); «Crayfish»: капрал Лэйвер (Laver) и рядовой Миллз 
(Milles); «Conger»: капрал Шерд (Sheard) и рядовой Моффет (Moffat). В состав 
секции В входило еще три экипажа — «Cuttlefish»: лейтенант Макинсон (Mackinson) 
и рядовой Конуэй (Conway); «Coalfish»: сержант Уоллес (Wallace) и рядовой Юарт 
(Ewart); «Cachalot»: рядовые Эллери (ЕПегу) и Фишер (Fisher).
 В восемь вечера 7 декабря 1942 года началась выгрузка каяков с палубы подлодки 
«Тьюна». Не обошлось без ЧП: один из каяков, «Кашалот», получил повреждения при 
выгрузке и его экипаж вернулся в Великобританию. На поверхность моря у 
побережья Бискайского залива, таким образом, было спущено пять лодок, которые 
направились в дельту Жиронды. В течение первой ночи им предстояло преодолеть 15 
миль — до мыса Де-Граве и устья реки. Когда до берега оставалось всего две мили,
 море, до этого спокойное, неожиданно превратилось в кипящий котел: это было 
вызвано приливом, волны которого сталкивались с несущимся из устья течением 
Жиронды. После нескольких минут отчаянной борьбы с волнами поверхность моря 
успокоилась и диверсанты заметили, что каяк «Коулфиш» с сержантом Уоллесом и 
рядовым Юартом бесследно исчез. Итак, ударная группа состояла уже только из 
четырех суденышек и восьми человек, способных к дальнейшим действиям. Когда 
каяки проходили мимо мыса Граве и маяка, они неожиданно встретились со второй 
волной прилива: пенистые волны вздымались на высоту до полутора метров. Во 
время борьбы со стихией перевернулся и затонул «Конджер». Дальше пошли только 
оставшиеся три лодки: «Кэтфиш», «Крейфйш» и «Каттлфиш». Две из них тащили на 
буксире «безлошадных» Шерда и Моффета. Когда диверсанты миновали маяк Де-Граве, 
эти два перетяжеленных и потому плохо управляемых каяка начало тащить течением 
в сторону портового мола Ле-Вердон. Это грозило провалом всей операции. В этих 
условиях майор Хеслер счел невозможным дальнейшую буксировку двух своих 
подчиненных, которые направились к берегу вплавь. Три каяка направились дальше, 
когда из тьмы внезапно вынырнули три небольших немецких миноносца, 
пришвартованных к молу. Диверсанты поодиночке проплыли мимо кораблей, стараясь 
двигаться как можно тише и опуская весла в воду только до половины. После 
успешного преодоления этого препятствия выяснилось, что «Каттлфиш» пропал 
вместе с экипажем — в строю осталось только два каяка. Приближался рассвет, 
поэтому диверсанты начали поиск места, подходящего для укрытия. В половине 
восьмого утра, в сгущающемся тумане, они добрались до небольшого утеса, 
отделенного от берега болотистой бухточкой. Англичане втащили каяки на берег и 
замаскировали их тростником и маскировочными сетями. Когда туман рассеялся, 
оказалось, что поблизости находится рыбацкая деревушка. Диверсанты встретились 
с французскими рыбаками, живущими в этом селении, но последние не выразили 
никакого удивления странными пришельцами.
 После дневного отдыха, в 2230 8 декабря, в момент, когда прилив мог тащить 
лодки вверх по течению реки без необходимости работать веслами, участники рейда 
двинулись к цели и до утра добрались до другого берега Жиронды, где 
остановились в небольшой котловине. Вечером этого дня выяснилось, что на этом 
участке маршрута течение оказывает крайне неблагоприятное воздействие на лодки: 
через три часа непрерывной гребли «Кэтфиш» и «Крейфиш» добрались до небольшой 
ненаселенной деревни. Однако в это время начался отлив, помешавший каякам 
двигаться дальше. Около двух часов ночи он закончился: долго тащив до этого 
каяки по молу, англичане наконец-то спустили их на воду. В 6.30 диверсанты 
вышли к острову Казеан, находящемуся в 12 милях от Бордо. Когда майор Хеслер и 
Спаркс подгребли к берегу в поисках подходящего места для стоянки, то 
неожиданно буквально натолкнулись на позиции немецкой зенитной батареи. 
Оставшись незамеченными, они поспешно отошли от берега. Между тем уже почти 
рассвело, а за островом находился совершенно открытый участок реки. Учтя это, 
диверсанты высадились на Казеан. Каяки вновь замаскировали маскировочными 
сетями и спрятали на небольшой полянке, поросшей высокой травой: от позиций 
немецких зенитчиков их отделял только редкий кустарник.
 В семь часов вечера «Крейфиш» и «Кэтфиш» двинулись вверх по течению реки, 
используя попутную приливную волну. Через четыре часа гребли каяки дошли до 
западного берега Гаронны. Британцы вытащили лодки на сушу и укрыли их в высоких 
тростниках. У другого берега, напротив их укрытия, на якорях стояло два крупных 
судна.
 В 21 час 15 минут 11 декабря обе лодки приступили к выполнению задания. Через 
два неполных часа должен был начаться отлив, поэтому на минирование судов 
противника оставалось мало времени. «Кэтфиш» с майором Хеслером и Спарксом на 
борту поплыл в направлении западного берега акватории порта, а «Крейфиш» 
капрала Лэйвера и рядового Миллза отправился к докам, расположенным на востоке. 
В отличие от британских портов, где береговые постройки и корабли соблюдали 
строгое затемнение, здесь на берегу светили прожектора, а все суда были ярко 
освещены. Миновав пару кораблей, «Кэтфиш» наконец нашел подходящую для атаки 
цель — относительно мало освещенный крупный танкер. Хеслер и Спаркс без проблем 
разместили три мины на глубине полутора метров ниже ватерлинии. Следующей целью 
стал небольшой военный корабль, к борту которого диверсанты подвесили еще две 
мины. Сразу после установки мин Хеслер и Спаркс пережили драматический момент: 
моряк, очевидно, несший вахту, направил на каяк луч своего фонаря, но через 
несколько секунд свет погас. Видимо, немец принял корпус каяка за бревно. Через 
пару минут англичане разместили три последние мины: две к днищу сухогруза и 
одну к борту танкера. В это же время капрал Лэйвер и Миллз заминировали два 
судна, стоявших напротив места стоянки англичан.
 В результате этой ночной атаки сильные повреждения получило четыре судна: 
«Dresden» (водоизмещением 8567 t), «Alabama» (5645 т), прерыватель блокады 
«Portland» (7132 т) и «Tannenfels» (7840 т). Меньшие повреждения получили еще 
один танкер и сторожевик. Севшие в порту на грунт суда не могли выйти в море в 
течение нескольких месяцев, что серьезно отразилось на графике поставок 
стратегических материалов на военные заводы рейха. После завершения операции 
только двоим диверсантам (майору Хеслеру и рядовому Спарксу) удалось, благодаря 
помощи французского движения Сопротивления, добраться до Испании, а оттуда, 
спустя три месяца, — в британский Гибралтар. Капрал Шерд и рядовой Моффет 
утонули в Гаронне, остальные были схвачены и после пыток расстреляны немцами.


* * *

 В 1942 — 1943 годах бойцы СБС (Эскадра катеров особого назначения 
организационно выделилась из состава САС к началу 1943 года) провели несколько 
операций (небольшие рейды и разведка) на северном побережье Франции, у острова 
Родос, на севере Италии и у берегов Крита. Как правило, диверсанты действовали 
парами; к берегу их доставляла подводная лодка, с которой они пересаживались на 
байдарки. Начиная с 1943-го десант высаживали с надводных судов, обычно с 
греческих рыбацких шхун — каиков.
 В конце 1943 года с целью координации действий LRDG, CBC, 1-й эскадры рейдеров 
и других специальных частей в акватории Адриатического и Эгейского морей и в 
Италии был сформирован «Отряд коммандос на Средиземном море» (не путать с 
упраздненным в предыдущем году Средиземноморским отрядом). Многие из 
вышеперечисленных формирований использовали стандартную тактику коммандос — 
проведение мелких по масштабам рейдов с высадкой морского десанта. Группа с 
участием других спецподразделений провела около 400 рейдов, сковав в гарнизонах 
многочисленных островов Эгейского бассейна до шести немецких дивизий. Одним из 
наиболее крупных и шумных успехов стало похищение в апреле 1944 года 
командующего войсками на острове Крит генерала Крайпе (Kreipe). Действовали 
диверсанты и на Дальнем Востоке. Вдоль побережья Бирмы, Сиама, Суматры и Малайи 
рейды совершали англо-австрало-голландский отряд SSRF, состоявший из групп А, В 
и С, а также подразделение BS. Эти силы провели несколько дерзких рейдов, 
добираясь к намеченным целям преимущественно на каноэ.
 Свою посильную лепту в функционирование таких частей внесли и территории 
Британской империи. Так, например, даже Палестина, бывшая тогда английской 
подмандатной территорией, в 1943 году выставила так называемые РаГУат (морские 
роты сил самообороны), в состав которых входили и специалисты по диверсиям из 
числа местных евреев. Поскольку лица этой национальности часто встречались в 
странах Леванта и расположенных поблизости оккупированных немцами островах 
Эгейского моря, а также отличались яростной ненавистью к нацистам, англичане 
часто использовали их в своих спецоперациях. Правда, после войны многие бойцы 
«морских рот» вступили в ряды террористических организаций, сполна применив 
свое мастерство на своих же вчерашних учителях и хозяевах — англичанах.


Экипировка и униформа

 Каждый каяк типа Code Mk II покрывался специальной прорезиненной тканью, а в 
ее центре было устроено пять герметичных отсеков для хранения магнитных мин, 
элементов их подвески к корпусу корабля, двух тяжелых гранат, запаса пищи и 
воды для двух человек на пять дней, запасных весел, маскировочной сети для 
укрытия лодки в светлое время суток, запасных комплектов одежды и свитеров, 
мотка линя, магнитного компаса, приборов и материалов для ремонта каяка, 
медикаментов, спичек и спасательных средств. На борту каждого каяка находилось 
по восемь магнитных мин.
 Во время операции каждый диверсант получал пистолет-пулемет STEN Mkl, 11,43-мм 
автоматический пистолет Colt M1911A1 и кинжал коммандос Fairbairne & Sykes. 
В 101-м взводе 6-го отряда коммандос на первых порах носили нарукавную нашивку 
темно-синего цвета с белым изображением меч-рыбы. Изображение дополняли красные 
цифры «101». После преобразования взвода в самостоятельный отряд SBS его бойцы 
получили обмундирование, схожее с использовавшимся в САС. Берет песочного цвета 
снабжался эмблемой САС с кинжалом, крыльями и девизной лентой (впрочем, ближе к 
концу войны чаще использовался зеленый берет коммандос). Униформа не отличалась 
от общеармейской, за исключением серо-синих рубашек (на погоны офицеров 
надевались манжетные клапаны цвета хаки со знакамиразличия), ставших знаком 
отличия подразделения. Части SBS и их аналоги, действовавшие на Дальнем Востоке,
 носили облегченное «джунглевое зеленое» обмундирование стандартного типа. 
Офицерские звездочки на манжетных погонах — вышитые черно-бело-красные, 
воздушно-десантного образца.
 Над левым нагрудным карманом носили описанную выше эмблему парашютиста САС. 
Иногда ее заменял знак квалификации парашютиста ВДВ, однако нашивался он не на 
правый рукав, как в воздушно-десантных частях, а «по-спецназовски» — на левой 
стороне груди.
 Так, каждый из участников рейда RMBPD на Бордо был облачен в теплое вязаное 
обмундирование, белье цвета хаки, теплые свитеры с высоким воротником и шарфы. 
Поверх всего этого надевались непромокаемые куртки из импрегнированной ткани и 
высокие, доходящие до бедер резиновые гетры, заправлявшиеся в легкие ботинки с 
каучуковой подошвой, обеспечивавшей бесшумное передвижение. На голове носили 
темно-синие вязаные шапки, на руках — две пары перчаток. Офицеры и рядовые 
одевались одинаково; на правом рукаве куртки нашивались знаки различия, на 
левом — нашивка «ROYAL MARINE» и эмблема Штаба объединенных десантных операций.

 Шиндиты

 Главной ударной силой войск Британской империи на Дальнем Востоке стали 
легендарные шиндиты—бойцы групп дальнего поиска (Long Range Penetration Groups 
— LRPG), предназначенных для ведения в тылу врага операций партизанского типа. 
Инициатива их создания принадлежала бригадиру Орду Чарльзу Уингейту (Wingate), 
который руководил действиями шиндитов вплоть до своей гибели в 1944 году. Орд 
Уингейт происходил из военной семьи: его отец, полковник Чарльз Уингейт, всю 
жизнь прослужил в Индии, В 1921 году Орд поступил в Вулвичское военное училище, 
а в 1936 году в чине капитана был направлен на службу в Палестину на должность 
начальника штаба 16-й пехотной бригады. С молодости Уингейт отличался некоторой 
эксцентричностью: так, он был фанатичным христианином, разделявшим сионистские 
взгляды и верившим, что до тех пор, пока евреи не отстроят святыни царя Давида, 
не остается никакой надежды на второе пришествие Христа. Манеры офицера были 
столь же эксцентричными, но Уингейт отличался глубокими познаниями и проявлял 
искренний интерес к изучению различных культур.
 В 1937 году в Палестине вспыхнуло восстание арабов, направленное против 
английского владычества и евреев, проживавших в этой стране (Палестина в то 
время была под британским протекторатом). Отряды арабов вели беспощадную войну, 
проводя широкомасштабный террор в отношении «неверных», в том числе взрывы 
административных и религиозных объектов, а также минирование дорог. Атакам 
подвергались железные дороги, британские постройки; автобусы и другой транспорт 
обстреливались. Восставшие уничтожили множество безоружных людей, устраивали 
покушения на колониальных чиновников, солдат и полицейских. Арабы действовали 
преимущественно ночью, а в дневное время отсиживались по домам. Против этой 
новой тактики англичане оказались почти бессильны.
 В это время капитан Уингейт выступил с предложением о создании подразделений, 
которые могли бы противодействовать актам террора со стороны арабских боевиков. 
Можно смело утверждать, что эта идея оказалась предтечей нынешних специальных 
антитеррористических частей.
 Из еврейских и английских волонтеров Уингейт создал «специальные ночные 
отряды» (Special Nights Squads) — добровольные отряды еврейской полиции. Вся 
территория Палестины была поделена на секторы, которые контролировались 
патрулями SNS. Служба в этих отрядах продолжалась две недели, во время которых 
боец участвовал в 8 — 10 ночных патрулях. В светлое время суток полицейские 
контролировали арабские деревни и стоянки бедуинов. По истечении этого срока 
каждый доброволец получал недельный отпуск. Уингейт так оценивал сложившуюся 
вскоре ситуацию: «Арабы полагали, что ночь безраздельно принадлежит им, и тогда 
только они способны нападать на англичан, движущихся к своим казармам. Но мои 
евреи научили арабов, что ночью их надо бояться еще больше, чем днем». По 
собственной инициативе капитан усовершенствовал снаряжение SNS: так, обычные 
подбитые гвоздями солдатские ботинки вскоре заменили обувью на каучуковой 
подошве, обеспечивавшей скрытное передвижение. Патрули SNS вооружались 
винтовками SMLE Mk III, гранатами и ручными пулеметами Lewis.
 В 1938 году, в городе Эйн-Харод капитан Уингейт организовал специальные курсы 
для добровольцев, направлявшихся служить в отряды SNS. Занятия на курсах 
начинались в 6.30 утра и продолжались до поздней ночи. В течение трех дней 
интенсивных тренировок в специальном лагере, построенном в пустыне, новобранцы 
обучались стрелковому делу, топографии, ориентации на местности в светлое и 
темное время. После этого каждый курсант в течение трех дней участвовал в 
боевых патрулях, в которых должен был продемонстрировать практические навыки, 
полученные на курсах. В операциях на ливанской границе участвовал и молодой 
еврейский сержант Моше Даян, который в своих воспоминаниях так отозвался об 
Уингейте: «Военный гений, мыслитель и нонконформист, который умел читать карту 
так, как другие — книжку для детей».
 Действия отрядов SNS привели к значительному ослаблению накала арабского 
террора. В начале 1939 года англичане распустили отряды Уингейта. После 
палестинской эпопеи его стали называть «вторым Лоуренсом». Сам же Уингейт 
комментировал это так: «Я убежден, что метод Лоуренса, основанный на „купле“ 
людей, неэффективен. Не следует также подкупать их, раздавая им горы оружия, 
поскольку они перестанут нуждаться в нас. Мой метод основывался на убеждении 
местных в том, что мы сражаемся против общего врага. Пусть они покажут, что 
хотят помочь нам подобрей воле и от всего сердца, а уж потом мы, в свою очередь,
 дадим им оружие».
 К моменту начала второй мировой майор Уингейт служил на территории Англии, в 
графстве Кент. Когда в 1940 году Италия вступила в войну, он был направлен в 
Хартум (Англо-Египетский Судан) с задачей организовать восстание абиссинцев 
против Италии. Уингейт, действуя в составе секретной британской миссии на 
территории оккупированной несколькими годами ранее Абиссинии, создал отряды, в 
которых служили английские добровольцы и эфиопы. Эти формирования получили 
название «Сил Гедеона». Группы Уингейта, используя отличное знание местности, 
действовали в тылу итальянской армии, уничтожая небольшие подразделения 
противника. Кроме того, регулярно совершались налеты на войсковые колонны 
снабжения. Наиболее смелая и впечатляющая операция проведена в провинции Годжам.
 20 января 1941 года майор Уингейт во главе своих частей и в присутствии 
свергнутого итальянцами императора Эфиопии Хайле Селассие вошел в столицу 
страны Аддис-Абебу.


* * *

 В 1942 году британская Бирма оказалась в руках японцев. Англо-индийские войска 
заняли позиции в Аракане и Ассаме, защищая границы Индии. Говоря об обеспечении 
войск в джунглевых условиях, можно привести пример из отличной статьи В. 
Котельникова в журнале «Техника и вооружение»: "Крупные порты, где разгружались 
транспортные суда, отстояли очень далеко от районов боевых действий. Их 
разделяли горы и джунгли. Конвои союзников приходили в Читтагонг (на территории 
нынешнего Бангладеш). Оттуда грузы везли сначала по железной дороге обычной 
колеи, затем по узкоколейке, а дальше— баржами и грузовиками. Ближе к линии 
фронта более-менее приличных дорог не было вовсе. Пути, показанные на военных 
картах тех мест, пестрят пометками: «пешеходная тропа», «допустимо продвижение 
с вьючными животными», «дорога пригодна только для джипов в сухой сезон». 
Грунтовка, покрытая саперами металлическими аэродромными матами, по местным 
меркам, — чуть ли не автострада.
 У японцев положение было не лучше. Пароходы разгружались в Рангуне. Угробив 24 
тысячи пленных (во время так называемого «второго марша смерти» — Ю. Н.), их 
руками Императорская армия протянула одноколейную железную дорогу до Моул-мейна.
 А дальше — лодки-сампаны, навьюченные мулы и ослы, караваны носильщиков, 
мобилизованных из местного населения, и кое-где грузовики. Горы и джунгли 
препятствовали образованию сплошной линии фронта. Обороняли узлы дорог, речные 
пристани, сравнительно крупные населенные пункты. Подобная обстановка, 
разумеется, до предела ограничивала применение бронетанковой техники и тяжелой 
артиллерии.
 Ко всему этому следует добавить жару и влажность, ливни в период муссонов, 
насекомых и тропические болезни".
 Требовалось нестандартное решение, и оно было найдено нашим героем. Прибыв на 
новое место службы и изучив театр, Уингейт преисполнился убежденности в том, 
что густые джунгли Бирмы словно специально созданы для ведения «малой войны». 
Штаб британских войск в Индии вначале сопротивлялся инициативе бригадира, но 
Уингейту удалось убедить в своей правоте более традиционно мыслящий английский 
генералитет. Заросший за время пребывания в Абиссинии густой бородой 
эксцентричный бригадир настойчиво излагал свои доводы начальству, пока 
фельдмаршал сэр Арчибальд Уэйвелл (Wavell), командовавший британскими силами в 
этом регионе и знавший Уингейта еще по Ближнему Востоку, в конце концов не 
предложил ему сформировать отряды для действий в тылу японских войск. Это было 
трудное задание, особенно если учесть традиционные антибританские настроения 
жителей Бирмы. В начале 1943 года бригадир Уингейт приступил к созданию 
специальных формирований, получивших название «шиндиты» (The Chindits). 
Изобретенное бригадиром название «шиндиты» произошло от искаженного 
наименования крылатого льва Шинти (Шинди) — излюбленного мифологического 
персонажа бирманцев, чьи изображения покрывали стены буддистских храмов и 
гробниц.
 Тактика, разработанная Уингейтом и его штабом, предусматривала вывод «колонн» 
шиндитов в японский тыл с последующим их снабжением исключительно по воздуху. 
Предпосылками к этому стало отсутствие у японских ВВС господства в небе и 
весьма труднопроходимые джунгли, надежно ограждавшие зафронтовые базы англичан 
от атак противника. Базой для развернутой Уингейтом вербовки добровольцев стала 
так называемая 77-я пехотная бригада, впрочем, имевшая мало общего с линейной 
пехотой англо-индийской армии. Впоследствии добровольцы проходили полугодичный 
курс спецобучения в лагере особого назначения, построенном на территории 
Центральной Индии, в условиях, приближенных к действиям в бирманских джунглях. 
В процессе тренировок солдаты совершали длительные и изматывающие марши на 
местности, учились ориентированию и навыкам выживания в условиях «зеленого ада».
 Курсанты этих, быстро ставших престижными конкурсов, получали неплохую закалку,
 а некоторые из них попадали в госпиталь по причине полного физического 
истощения. В состав таких групп входили гурки, бирманские качины, ка-рены, 
горцы из племени шан, а также англичане из состава полка Kings Liverpool 
Regiment. Большинство волонтеров уже перевалило 30-летний рубеж, однако после 
напряженных тренировок все оставшиеся в рядах шиндитов бойцы приобрели отличную 
физическую форму.
 База шиндитов находилась в районе пограничного с Бирмой захолустного 
индийского городка Импхал, расположенного в провинции Манипур. Через три дня 
перед первым рейдом, совершенным главными силами, на восточный берег реки 
Чиндуин вышел разведывательный отряд с задачей оборудования базы, а также 
подготовки «пятачка» для десантирования грузов британской авиацией.
 8 февраля 1943 года отряды глубинного проникновения вышли на задание: их целью 
стала железная дорога Мандалай — Мьичина. Три тысячи англичан и гурков из 
состава 77-й пехотной бригады вторглись в Бирму с территории пограничной 
индийской провинции Ассам. С базы Импхал колонны проникли в глубину 
расположения врага на 500 миль, уничтожая встреченные подразделения противника 
и военные объекты, взрывая мосты и полотно железных дорог. 1 марта отряды 
Уингейта вышли к Пинбону, где разделились на несколько небольших ударных групп. 
После пятидневного марша две из них добрались до цели и перерезали железную 
дорогу в четырех местах. Три колонны даже форсировали крупнейшую в Бирме реку 
Иравади, после чего были вынуждены повернуть обратно — ввиду удаленности от 
своих баз их снабжение по воздуху прекратилось.
 19 января японцы перебросили в район действий шиндитов крупные силы, которые 
должны были отрезать противнику обратную дорогу. В сложившихся условиях Уингейт 
разделил свои войска на две части, повысив таким образом шансы на прорыв через 
японские позиции; его подразделениям предстояло преодолеть порядка 300 
километров джунглей. Во время отступления британцам пришлось пережить несколько 
ожесточенных стычек с частями противника: одна из групп оказалась перед 
необходимостыо отойти на север и вышла на территорию Южного Китая (!). Из 3000 
человек, принявших участие в этом рейде, назад вернулось только 2182. Несмотря 
на потери, операция закончилась успехом и показала, что войска, действующие в 
японском тылу и лишенные нормального в общеармейском понимании снабжения, 
способны вести успешные боевые действия при наличии более или менее 
бесперебойных поставок снаряжения с воздуха. На всем 1600-километровом пути 
шиндиты расчищали в джунглях небольшие посадочные площадки, на которые 
приземлялись десантные планеры и легкие самолеты, вывозившие на «большую землю» 
раненых и больных. В результате анализа итогов этой операции и последовавших за 
ней рейдов японских «тейсинтай» британское командование сменило свою, вначале 
скептическую точку зрения на идеи Уингейта и стало оказывать ему всемерную 
помощь. Известия о действиях Уингейта дошли до самого премьера Черчилля, 
который вызвал бригадира в Великобританию. В ходе Квебекской союзнической 
конференции (август 1943 года) последний подробно осветил перед слушателями 
свои планы крупномасштабного развертывания действий частей специального 
назначения в тылу противника в Бирме. Уингейту присвоили чин генерал-майора и 
приказали принять командование над крупными силами шиндитов, численность 
которых планировалось довести до шести бригад. Сразу после конференции 
новоиспеченный генерал вместе с адмиралом Маунтбэттеном (бывший глава Штаба 
объединенных десантных операций, а затем союзный главком в Юго-Восточной Азии) 
выехал в Вашингтон с целью создания специального авиационного соединения, 
которое было призвано обеспечить снабжение и воздушную поддержку его войск. 
Кроме того, после выполнения задания все колонны впредь должны были 
эвакуироваться самолетами.
 Первоначально (с июля 1942 года) группы LRPG формировались из личного состава 
вышеупомянутой 77-й англо-индийской бригады, но впоследствии их численность 
возросла и стала эквивалентной шести пехотным бригадам (14, 16, 23, 77 и 111-я 
получены при расформировании 70-й английской дивизии, а 3-я 
восточно-африканская бригада выделена из состава 81-й восточно-африканской 
дивизии) — всего 24 батальона. В тактическом отношении каждая бригада состояла 
из нескольких колонн, британских либо гуркских. Вначале штатная численность 
колонны составляла 306 человек, затем была доведена до 369. Подразделение имело 
в своем составе секции ВВС, связи, медицинскую секцию, диверсионную группу, 
пехотную роту, взвод бирманских стрелков (Birma Rifles — колониальные 
британские войска, укомплектованные местными жителями) и группу поддержки. 
Полностью укомплектованные и включавшие в себя части дивизионного подчинения, 
эти силы в сумме примерно равнялись двум пехотным дивизиям. Официально 
группировка Уингейта именовалась 3-й индийской дивизией. Спецподготовка групп 
дальнего поиска возлагалась на САС.
 Авиационный компонент шиндитов составило вновь созданное 1-е авиационное 
соединение спецназначения (Air Commando) под командованием американского 
полковника Филиппа Ч. Кокрейна (Cochrane). Соединение непосредственно 
подчинялось Уингейту, по штату в нем числилось 25 истребителей Р 51А, 16 
транспортных G 47, 32 планера CG 4А, 32 легких самолета связи L-5 и несколько 
UC 64. Вначале эта авиагруппа именовалась «531-я временная часть» и 
представляла собой разношерстное собрание самолетов с пилотами, не имевшими 
опыта полетов над джунглями. Кокрейн немедленно развернул программу 
спецподготовки своих подчиненных, после чего 531-ю группу развернули и 
доукомплектовали. Фактически в марте 1944-го «частная авиация» Уингейта 
насчитывала 30 истребителей, 12 бомбардировщиков-штурмовиков
 В 25 с 75-мм пушками, свыше 100 легких одномоторных самолетов и даже 8 
экспериментальных вертолетов YR4, впервые примененных в бою (всего они 
совершили 23 вылета для эвакуации раненых и больных). Общее количество 
десантных планеров Waco CG 4A и TG 5 во вверенных Уингейту частях достигало 225,
 в качестве их буксировщиков применялись 25 транспортных самолетов С 46 и С 47 
«Dakota». Впоследствии в США сформировали еще два авиационных соединения 
спецназначения, одно из которых (2-е) также перебросили в Бирму.
 Согласно разработанной тактике, каждую колонну шиндитов должен был 
сопровождать офицер-авианаводчик, прикомандированный от ВВС. В его задачи 
входило наведение на цели истребителей-бомбардировщиков, выбор участков для 
сброса грузов, подбор площадок для приема легких самолетов связи.
 В ночь с 5 на 6 марта 1944 года началась вторая массированная операция по 
проникновению в японский тыл. По плану операции «Wendy» 2000 шиндитов из 
состава 16-й бригады просачивались мелкими группами через линию фронта, а еще 
10 000 бойцов из 77-й и 111-й бригад планировалось перебросить на планерах и 
самолетах в тыл врага на удаление до 200 км, где во время прошлогоднего рейда 
Уингейта был оборудован передовой аэродром вторжения, прозванный «Broadway». 
Его размеры позволяли принимать транспортные самолеты и десантные планеры 
(последние использовались в основном на первом этапе операции). Согласно 
первоначальному плану, предполагалось использовать три посадочные площадки 
(кроме «Бродвея», в джунглях расчистили аэродромы «Aberdeen» и «Piccadilly»), 
но данные фоторазведки показали, что японцы обнаружили площадку «Пикадилли» и 
вбили в посадочную полосу деревянные надолбы, замаскировав их травой. Поэтому 
весь первый эшелон было решено высаживать на «Бродвее».
 Первая «дакота» с двумя CG 4A на буксире стартовала с базового аэродрома 
Лалагат в направлении Бирмы в 18.10 5 марта. Из-за перегрузки и сильных порывов 
ветра девять планеров разбились, упав в районе «Бродвея» и возле рек Чиндуин и 
Иравади. Еще пять планеров преждевременно расцепились с буксировщиками и сели 
недалеко друг от друга вблизи одного из японских штабов. Десант после короткой 
стычки с охраной штаба отошел в джунгли: противник счел это событие попыткой 
диверсионного рейда с целью сорвать японское наступление на Импхал, что якобы 
свидетельствовало о чисто оборонительной стратегии союзников.
 При посадке планеров на «Бродвей» выяснилось, что японцы побывали и там: 
поперек ВПП были прорыты незаметные в густой траве глубокие борозды. Несколько 
планеров разбились при посадке, их не успели убрать до подлета следующей группы.
 После неизбежного столкновения вся полоса оказалась забитой обломками. 
Основную волну десанта, летевшую на С 47, пришлось вернуть на Лалагат. 
Высадившиеся на аэродроме 400 шиндитов заняли оборону по его периметру, а 
американские саперы, выгрузившие из планеров малогабаритные бульдозеры, катки и 
прочий инвентарь, начали строить полосу для посадки двухмоторных транспортных 
самолетов. После передачи в эфир кодового сообщения «Свиная колбаса» самолеты С 
47 с Лалагата вновь поднялись в воздух. За ночь на «Бродвей» приземлилось 62 
«дакоты». На следующий день 12 планеров сели на находящуюся поблизости 
вспомогательную площадку, где в течение ночи британцы соорудили еще один 
аэродром — «Chowriyrhee». Грузы и личный состав перебрасывались на «Чаурирхи» в 
течение двух последующих ночей, после чего аэродром был оставлен: войска вышли 
на заданные маршруты, а самолеты вернулись на базы. Через два часа после ухода 
шиндитов японцы нанесли по опустевшему «Чаурирхи» ожесточенный бомбовый удар, 
разумеется, оказавшийся безрезультатным. О высадке на «Бродвее» противник узнал 
только 13 марта, когда подразделения Уингейта начали атаки японских тыловых 
объектов. В довершение всего 23 марта на площадке «Абердин» высадили еще один 
отряд шиндитов. Всего же в течение шести первых ночей операции «Уэнди» союзники 
перебросили в глубокий тыл врага 9052 солдата и офицера, 1183 мула, 175 пони и 
242 тонны войсковых грузов. Потери составили 121 человека, причем 25 марта в 
авиакатастрофе погиб сам генерал Уингейт. После него шиндитов возглавил Майк 
Жалвер — выпускник Шотландской диверсионной школы, бывший офицер частей 
коммандос.
 При форсировании 16-й бригадой шиндитов реки Иравади вновь широко 
использовались десантные планеры, на которых войскам доставили надувные 
десантные лодки, подвесные моторы к ним и горючее. 30 марта на планерах 
привезли противотанковые гранатометы PIAT: они применялись при штурме 
укреплений японцев.
 Основная масса грузов сбрасывалась на парашютах. Как пишет В. Котельников, 
"чего только не сбрасывали. Вниз летели живые овцы, козы и куры, бочки и 
канистры с бензином и маслом, патроны, сигареты, почта и банки с пивом. Для 
полевых ремонтных мастерских сбрасывали запасные моторы к автомобилям, мосты и 
рамы для грузовиков. С парашютами прыгали даже мулы (со связанными ногами) — и 
ничего. И сено для них тоже падало с неба. Вскоре вокруг базового лагеря в 
Тулихале на ветвях деревьев висело столько шелковых куполов, что шиндиты в 
конце концов назвали это место «белым городом». При строительстве 
взлетно-посадочной полосы в Тулихале не обошлось без курьеза: ее длина 
составила 1200 метров, что в три раза превышало требования летчиков. Секрет 
этого оказался прост — представитель ВВС США, заказавший полосу, записал ее 
длину в футах, в то время как английские саперы по привычке разметили длину ВПП 
в ярдах (порядка 3 футов). Однако это «разночтение» позволило союзникам 
эксплуатировать аэродром весьма необычным образом: в период наиболее 
интенсивных полетов транспортные самолеты стартовали с Тулихалы в разные 
стороны от центра полосы. Всего же за время рейда шин-диты оборудовали в 
джунглях пять больших аэродромов и примерно 100 не-больших посадочных площадок 
для приема вертолетов и легких самолетов L-5.
 Когда начался сезон тропических ливней и грунтовые ВПП размокли, для 
обеспечения шиндитов стали использовать четырехмоторные летающие лодки 
«Sunderland» 230-й английской патрульной эскадрильи. Они садились на озерах, 
доставляя войскам оружие, боеприпасы и забирая раненых и больных. Например, с 
озера Лудавки таким образом эвакуировали 557 человек.
 В мае 1944 года ввиду возросшей активности японцев британцы эвакуировали 
«белый город», однако операция продолжалась полным ходом: 9 апреля в Северной 
Бирме на десантных планерах высадились английские подкрепления, в задачу 
которых входил захват города Мьичина с расположенным там крупным японским 
аэродромом. В это же время с севера двинулись четыре китайские дивизии и 
созданная по образу и подобию шиндитов американская тактическая группа «Mars» 
(около 10 000 человек) под командованием генерала Стилуэлла. Этой 
американо-китайской группировке подчинили и британских шиндитов. 17 мая 
Стилуэлл захватил аэродром и подошел к Мьичине. На захваченное летное поле 
сразу же приземлились американские транспортные самолеты, доставившие, кроме 
всего прочего, трубы и насосы для постройки топливопровода. Уже в декабре 
союзники сумели наладить прямые поставки горючего из Читтагонга наступающим 
войскам и авиации, действующей в Бирме.
 После нескольких месяцев боев среди джунглей и гор, 26 июня шиндиты взяли 
город Могаун — важный японский опорный пункт в Бирме. 30 июля японцы начали 
отход от Мьичины, но окончательно в руки союзников этот город попал лишь 5 
марта 1945 года. С падением этих баз противник начал общее отступление, не 
останавливавшееся до самого конца войны.
 Тактика, разработанная Уингейтом, к середине 1944 года была принята для всех 
частей англо-индийской армии, наступавших в Бирме. Все необходимое для 
продвигавшейся сквозь горы и джунгли 300-тысячной группировки войск отныне 
доставлялось исключительно по воздуху. Противопоставить этому способу снабжения 
японцы не смогли ничего. В своих воспоминаниях лорд Маунтбэттен так написал об 
Уингейте: «Генерал погиб в минуту своего триумфа. В его лице союзники потеряли 
одну из наиболее выдающихся и решительных фигур, а солдаты лишились такого 
командира, о котором можно было только мечтать. Я же потерял моего личного 
друга и верного помощника…»


Экипировка и униформа

 Все солдаты отрядов шиндитов были вооружены тяжелым прямым мачете «Bolo III» — 
незаменимым средством для прокладывания дороги в джунглях (толстое стальное 
острие лезвия одним ударом срубало небольшое деревце). «Боло» поставлялись по 
британскому заказу из Соединенных Штатов. Мачете носили в кожаных ножнах 
коричневого цвета на левом боку, рядом со штыком. Рукоять изготавливалась из 
бакелита (дерево в условиях джунглей быстро портилось), к ней крепился кожаный 
темляк.
 Как и все части британской армии, дислоцированные на бирманской границе, 
шиндиты носили тропическую униформу цвета «jungle green» («джунглевый зеленый», 
фактически светлый серо-зеленый).
 Обмундирование шили индийские фирмы-производители. От стандартного английского 
«battle-dress» оно отличалось повышенной гигроскопичностью, было очень легким и,
 что немаловажно, дешевым: в условиях постоянной сырости предметы униформы 
разлезались буквально на глазах. Металлические пуговицы повсеместно заменены на 
пластмассовые — для долговечности. Вместо пилоток введены защищавшие от дождя 
широкополые шляпы, похожие на австралийские. Вообще в английских войсках, 
дислоцированных в Тихоокеанском регионе, преобладали предметы обмундирования, 
изготовленные в США, Австралии или Индии.
 Каких-либо специальных эмблем или знаков отличия шиндиты не имели. Солдаты 
носили форму тех пехотных полков или родов войск, из которых они были 
рекрутированы.

 Глава 2. США


 Воздушно-десантные войска

 Американцы в лице командующего Авиационным корпусом армии США полковника 
Уильяма Митчелла (William Mitchell) пришли к пониманию возможности и 
целесообразности высадки крупных парашютных десантов. Произошло это еще во 
время первой мировой войны — «позиционный кошмар» Западного фронта дал толчок 
небывало быстрому внедрению ряда технических и тактических новинок. Все знают о 
появлении танков, однако планы выброски в немецком тылу при проведении 
ожидавшегося общего наступления армий Антанты значительного по своим масштабам 
воздушного десанта известны немногим.
 Митчелл, являвшийся убежденным новатором и сторонником нетрадиционных форм 
ведения войны, в 1918 году высказал идею о преобразовании пехотного соединения 
в парашютно-десантное. Средством его доставки в район десантирования должны 
были стать новые английские четырехмоторные бомбардировщики Hendley Page V/l 
500, способные поднимать в воздух до 40 вооруженных солдат и перевозить их на 
расстояние двух тысяч километров. Согласно плану Митчелла, для транспортировки 
полнокровной пехотной дивизии требовалось около 250 таких машин, причем вместе 
с десантниками на грузовых парашютах должны были сбрасываться горные пушки, 
минометы, пулеметы, а также различные военные грузы. Армаду самолетов в воздухе 
должен был сопровождать истребительный эскорт. Зону выброски непосредственно 
перед началом операции предписывалось подвергнуть интенсивной бомбардировке, 
кроме того, на бомбардировщики возлагалась задача непосредственной поддержки 
действий высаженных частей. Даже на таком, достаточно примитивном уровне уже 
угадываются основные принципиальные черты будущих поражающих воображение 
десантных операций второй мировой войны. Планы Митчелла пришлись по душе 
командующему американскими войсками в Европе генералу Дж. Першингу (J. 
Pershing), и с октября 1918-го началась активная деятельность по преобразованию 
1-й пехотной дивизии в парашютно-десантную. Ее подготовка должна была 
завершиться в начале следующего года, к этому же времени англичане обязались 
поставить требуемое количество транспортных самолетов. Был разработан и план 
операции — массированный десант предполагалось высадить на северном участке 
фронта, на франко-бельгийской границе (в районе городов Менен и Лилль). Но до 
реализации этих намерений так и не дошло — в ноябре немцы запросили мира, а 
операция была свернута.
 Митчелл продолжал активнейшую пропаганду создания воздушно-десантных сил и 
после завершения мировой войны. Его стараниями в Америке был накоплен большой 
опыт по десантированию с принудительным раскрытием парашюта, а сами парашюты 
достигли высокой степени совершенства. «Отец» советских ВДВ комбриг Л. Г. Минов 
стал горячим сторонником организации десантных частей именно после знакомства с 
воззрениями Митчелла. К сожалению, отличавшийся радикальностью взглядов Митчелл 
в 20-е годы в результате интриг был смещен со своего поста и даже предстал 
перед военным судом по обвинению в превышении власти и нанесении ущерба 
обороноспособности Соединенных Штатов. Уход со сцены молодого генерала надолго 
затормозил создание воздушно-десантных войск, чему не способствовала и общая 
ситуация в стране — к началу 30-х годов американские вооруженные силы занимали 
шестнадцатое место в мире! Довольно сильная авиация (созданная стараниями того 
же Митчелла) организационно входила в состав сухопутных войск, сильно 
проигрывая в этом отношении британским Королевским ВВС.
 По этим и иным причинам американцы начали формировать собственные парашютные 
части только в 1940 году, после впечатляющего разгрома немцами Франции. 
Армейское командование с энтузиазмом взялось за формирование воздушно-десантных 
подразделений: на базе 29-го пехотного полка в казармах форта Беннинг (штат 
Джорджия) с 25 июня 1940 года началась организация учебного центра для 
подготовки кадров ВДВ. 1 июля состоялись первые тренировочные прыжки, которые 
осуществили 2 офицера и 48 солдат из состава 29-го полка.
 Интенсивная подготовка (американцы к тому времени уже располагали хорошими 
парашютами с принудительным раскрытием и отличными военно-транспортными 
самолетами DC 3/С 47) позволила уже осенью совершить показательное 
десантирование роты солдат. Проведенные маневры показали высокую эффективность 
нового рода войск, что подтвердил и опыт войны в Европе. Правда, когда 
впечатления от немецких десантов в Бельгии и Нидерландах потеряли свежесть, 
военное руководство США несколько охладело к идее создания ВДВ. Все поставила 
на свои места высадка на Крит — с этого момента американская 
военно-бюрократическая машина заработала на полную мощность, а наращивание 
воздушно-десантных сил было объявлено фактором обеспечения национальной 
безопасности. В парашютные школы («сухопутные» парашютисты проходили 
специальную подготовку в Беннинге, а их коллеги из морской пехоты — в форте 
Бельвуар) потоком пошли добровольцы и предметы обеспечения. Обучение и 
тренировки проходили по-американски основательно и с размахом — за короткий 
срок количество подготовленных десантников превысило три тысячи человек. 
Первоначально существовавший опытный парашютный батальон (Parachute Battalion) 
состоял из штаба со штабной ротой, трех парашютных пехотных рот и роты 
поддержки (пехотная рота в его составе включала в себя четыре взвода: три 
парашютных и взвод оружия).
 Вслед за 501-м парашютным батальоном в течение 1941 года последовали еще с 
502-го по 504-й. Три из них в январе 1942 года сведены в отдельный полк — на 
его базе готовились кадры для укомплектования нескольких воздушно-десантных 
дивизий, предусмотренных в планах развертывания армии военного времени. Вскоре 
батальоны были развернуты в парашютные бригады, а после завершения разработки 
концепции применения воздушно-десантных войск и обучения необходимого 
количества инструкторов начался бурный рост численности ВДВ, получивших 
официальное наименование Воздушно-десантных войск армии США (US Army Airborne 
Forces). Согласно принятому плану строительства вооруженных сил на период войны 
сформированы четыре воздушно-десантные дивизии (Airborne Division). О начале 
формирования двух из них (82-й и 101-й) объявлено 16 августа 1942 года. Основой 
для их создания послужил штаб 82-й пехотной дивизии (по этой причине 
американские соединения ВДВ не имели собственной нумерации, как в Европе), а 
личный состав укомплектован исключительно добровольцами. Три дивизии готовились 
для Европы: две укомплектованы в 1943 году (82-я и 101-я), одна в следующем 
(17-я) и еще одна сформирована для Тихоокеанского театра (11-я). Впоследствии к 
ним присоединилась 13-я вдд, также направленная в Европу.
 В парашютные части набирали элиту изъявивших желание служить в них 
военнослужащих, чьи физические и психические кондиции были значительно выше, 
нежели у обычных солдат. Особые условия, в которых предстояло служить 
парашютистам, щедро оплачивались: они получали очень высокое по армейским 
меркам, так называемое «прыжковое» денежное содержание («Jump» pay). Планерная 
же пехота, комплектовавшаяся призывниками, по своим доходам вначале не 
отличалась от общевойсковых частей, что не вполне отвечало действительному 
риску при полете на десантном планере в тыл противника — это частенько 
приводило к взаимной неприязни между двумя ветвями ВДВ. Только весной 1944 года,
 непосредственно перед вторжением в Нормандию, «планеристы» с одобрения 
Конгресса США получили так называемое «полетное» содержание («Flight» pay), 
практически приравненное к «прыжковому».
 Ночной прыжок на занимаемую противником территорию был испытанием не для 
слабонервных: рядовой Фэйерт Ричардсон (Richardson) из группы передового 
наведения 508-го парашютного полка 82-й дивизии так описывал свой прыжок в 
Нормандию ночью 6 июня 1944 года: «Оказавшись стиснутым в утробе самолета, 
каждый десантник мог разговаривать только с ближайшим соседом при неимоверном 
гуле двигателей самолета, а посмотреть в иллюминатор — лишь с усилием 
повернувшись со всем своим громоздким грузом… Затем командир экипажа из своей 
кабины пробрался в хвостовую часть самолета и открыл люк. Через открытый люк 
Ричардсон увидел в небе, несколько в стороне, огненные всполохи и почти сразу 
же догадался: это разрывы зенитных снарядов. Громко прозвучала команда, 
парашютисты неуклюже соскочили со своих скамеек и каждый прицепил вытяжной фал 
к натянутому над головой тросу. Теперь они могли видеть траектории светящихся 
точек, взлетавших с земли по направлению к ним и производивших безобидные 
хлопки вокруг них, подобно праздничному фейерверку в небе. Каждый десантник 
чувствовал, что на него опирается другой, стоящий за ним. Вспыхнула зеленая 
лампочка, и все они друг за другом начали выполнять знакомую процедуру прыжка 
из парашютного люка. Эту процедуру они проделывали уже много раз, чтобы, 
покувыркавшись в воздухе, зависнуть и затем постепенно снижаться в скользящем 
потоке».
 В соответствии с принятой в армии США традицией им были присвоены и особые 
наименования: 82-й — «All American» («Вся американская нация») — в дивизии 
служили выходцы из всех штатов, что было весьма уникальным явлением (кстати, 
этим объясняется секрет шифровки «АА» на нарукавных нашивках 82-й вдд), 101-я 
вдд получила наименование «Screaming Eagles» («Клекочущие орлы»), 11-я — «The 
Angels» («Ангелы»), 13-я — "Black
 Cats" («Черные кошки»), 17-я — «The Talon» («Коготь»). Девизом всех вновь 
созданных соединений стал лозунг «All the way» — «Пройти всюду».
 Концепция использования воздушно-десантной дивизии предусматривала создание 
небольшого высокомобильного аэротранспортабельного соединения, включающего в 
себя один парашютный пехотный полк (Parachute Infantry Regiment — PIR) и два 
планерных пехотных полка (Infantry Glider Regiment) с обычными дивизионными 
средствами усиления и поддержки общей численностью до 8505 человек. Несмотря на 
неоднократно высказывавшиеся предложения создать дивизии нового рода войск на 
бригадной основе (подобно британским), американские ВДВ вплоть до недавнего 
времени сохраняли полковую структуру. Парашютные полки были развернуты из 
созданных ранее батальонов и по своей численности и организации почти не 
отличались от пехотных.
 В сентябре 1944-го штат дивизии был расширен и их численность достигла 12 979 
человек. Организация соединения была модифицирована по следующему образцу: — 
два пехотных парашютных полка, каждый в составе трех батальонов с полковым 
штабом и ротой обслуживания численностью до 2364 человек;
 — пехотный планерный полк, разделенный на три батальона, полковой штаб, 
противотанковую роту и роту поддержки; численность полка — 2978 солдат и 
офицеров;
 — зенитно-противотанковый батальон в составе трех пулеметных батарей (в каждой 
12 12,7-мм зенитных пулеметов М2НВ) и трех пушечных (по 8 57-мм противотанковых 
орудий M1);
 — дивизионная артиллерия, включающая три батареи 75-мм легких гаубиц 
(впоследствии расширена до двух парашютных и двух планерных артиллерийских 
дивизионов);
 — техническая, инженерная роты и рота связи, а также разведывательный взвод. 
Для базирования авиации, выделенной для десантирования одной такой дивизии, по 
американским нормативам требовалось 12-15 полевых аэродромов, что несколько 
превышало потребности соответствующих немецких или советских соединений. По 
этой причине вплоть до конца войны в Европе американские воздушно-десантные 
части выбрасывались в тыл противника из районов Лондона или Парижа, обладающих 
развитой аэродромной сетью.
 На протяжении всей второй мировой армия США сохраняла тенденцию разделять свои 
соединения дивизионного уровня на полуавтономные «боевые группы», в изобилии 
обеспеченные всеми необходимыми средствами ведения боя и снабжения. Это 
объяснялось существующими традициями, а также определенной очаговостью боевых 
действий как в Западной Европе (где часто не было сплошной линии фронта, а 
сражения велись за обладание конкретным городом или районом), так и в густых 
джунглях и на маленьких островах Тихого океана. Поэтому концепция, заложенная в 
основу создания воздушно-десантных войск, предусматривала наличие возможности 
ведения таких боевых действий в полковом звене для решения поставленной задачи 
даже при условии почти полной изоляции от штаба и тылов дивизии. С этой целью 
воздушно-десантные соединения могли выделять из своего состава полковые боевые 
группы (Airborne Regimental Combat Team). Эти группы в соответствии с принятой 
в США практикой обозначались первыми буквами алфавита: "А", "В"и "С" ("С"в 
основном выделялась в качестве дивизионного резерва).
 В составе парашютных частей имелись передовые группы наведения, получившие 
название «следопытов» («Pathfinders»). В них зачисляли специально обученных 
солдат, обычно первыми прыгавших в район цели и обозначавших кострами или 
сигнальными дымами точные места высадки основного десанта. К моменту высадки в 
Нормандии группы получили радиомаяки типа EURECA («Эврика»), служившие для 
передачи сигналов самолетам-лидерам, летящим впереди соединений 
военно-транспортной авиации. Рядовые патфайндеры имели ряд льгот: 
укомплектованные добровольцами группы жили «более самостоятельной и спокойной 
жизнью, нежели солдаты воздушно-десантных рот, которых регулярно назначали в 
наряд на кухню и в караул. После того как была закончена их специальная 
подготовка по обслуживанию наземного радиомаяка-ответчика „Эврика“, их группа 
имела возможность значительно чаще получать увольнение из лагеря» (16, с. 116). 
Необходимо отметить, что в кругах военных теоретиков США и Англии эффективность 
использования ВДВ всегда была под вопросом, так как десантники располагали 
очень ограниченными средствами борьбы с танками и после приземления были 
совершенно немобильны. Сторонником этой теории был, в частности, будущий 
главнокомандующий объединенными экспедиционными войсками союзников в Европе 
генерал Дуайт Эйзенхауэр (Dwight Eisenhower). Личный состав американских 
десантных соединений не разделял этого мнения, так как солдаты и офицеры были 
воспитаны в духе суперменства и пренебрежения к противнику и рвались в бой. «Мы 
знали, что являемся самыми крутыми парнями в мире», — вспоминал настроения тех 
лет один из ветеранов 101-й дивизии. Все это, умноженное на типичную 
американскую браваду, стало причиной явной нелюбви к парашютистам со стороны 
военнослужащих других родов войск.


Боевой путь

 Едва сформировав относительно крупные части ВДВ, американцы направили их в 
Англию для возможного использования в боевых действиях. В июне 1942 года в 
расположение 1-й британской парашютной бригады (Чилтон-Фолиайт, графство 
Уилтшир) прибыл личный состав 509-го парашютного батальона под командованием 
подполковника Эдсона Д. Раффа (Adson D. Ruff). В задачи десантников входила 
совместная боевая подготовка с англичанами и тренировка в выполнении общих 
боевых задач. До использования парашютистов (как английских, так и 
американских) едва не дошло в августе 1942 года, во время неудачного рейда на 
Дьепп. Но, к счастью для десантников, их участие было отменено.
 В первый раз парашютисты Раффа пошли в бой не на побережье Ла-Манша, а в 
Северной Африке, где приняли участие в обеспечении проведения операции «Torch». 
8 ноября 1942 года 509-й батальон на сорока «дакотах» вылетел в район 
алжирского города Оран — французской военно-морской базы и одного из главных 
объектов начинавшегося англо-американского вторжения. Высадка должна была 
осуществиться не с помощью парашютов, а посадочным способом на ВПП крупного 
аэродрома Эль-Сения, занимаемого частями французских вишистов. От последних не 
ожидалось никакого сопротивления, но при подлете к цели американские самолеты 
внезапно попали под массированный обстрел средств ПВО и вынуждены были 
отказаться от посадки на аэродром, В связи с отсутствием парашютов высадка 
оказалась сорванной; поскольку С 47 действовали на пределе своего радиуса 
действия, горючего для возвращения на базу не осталось и все машины были 
вынуждены сесть на высохшее солевое озеро, находящееся на значительном удалении 
от Эль-Сении. Там парашютисты и прохлаждались, пока город и аэродром не были 
захвачены частями, высаженными с моря. Однако применение им все же нашлось — 
уже 11 ноября десантники были переброшены на другую французскую авиабазу — 
Тебес, расположенную на алжирско-тунисской границе. В этом пункте батальону 
Раффа удалось без помех приземлиться на ВПП, разоружить местный гарнизон, не 
оказавший сопротивления, и установить контроль над важным в тактическом 
отношении объектом.
 В самом конце 1942 года 509-й батальон привлекли к выполнению специальн-ого 
задания — подрыву железнодорожного моста близ местечка Эль-Джем (юг Туниса, уже 
оккупированного к тому времени немцами и итальянцами). Усиленный взвод (44 
человека) был выброшен с парашютами в темные утренние часы, быстро справился с 
не ожидавшей нападения малочисленной охраной, уничтожил мост, но на обратном 
пути почти полностью погиб. Причиной этому послужил почти 200-километровый 
переход по скалистой пустыне в расположение своих войск. Во время этого рейда 
по тылам противника погибло 36 человек.
 Боевое крещение 82-й дивизии под командованием генерал-майора Мэтью Б. Риджуэя 
(Matthew В. Ridgeway) [16] состоялось при высадке союзников на Сицилии 
(операция «Husky»). Операция проводилась в качестве первого шага по вторжению в 
Италию с целью ее вывода из войны и перенесения боевых действий на европейский 
континент. Остров, а также прилегающие территории Сардинии и южной части 
Апеннин в течение двух месяцев перед высадкой подвергались интенсивным 
бомбежкам (подробнее см. раздел «Великобритания»).
 Для обеспечения наступательных действий морского десанта (до 66 тысяч человек 
в первой волне) парашютисты на рассвете 10 июля 1943 года были сброшены в 
секторе американского II корпуса — авангарда 7-й армии генерал-лейтенанта 
Джорджа Паттона (George Patton), между Ликатой и Скольитти. Плохая организация 
высадки воздушного десанта, которой вообще отличалась операция «Huski», 
сказалась и здесь. Все началось с того, что соединение транспортных «дугласов», 
на которых летел авангард 82-й дивизии — 505-й парашютный полк полковника 
Джеймса М. Гэвина (James M. Gavin), при пересечении береговой линии было 
встречено шквальным зенитным огнем [17] . Строй самолетов нарушился, а 
необстрелянные летчики сбросили своих «подопечных» куда попало, в результате 
чего около двух тысяч парашютистов оказались рассеянными по всему острову. 
Часть из них попала даже на его противоположный берег, в зону высадки 
английских войск (в полутора тысячах километров от назначенного района 
десантирования). Разумеется, ни о каком выполнении боевой задачи в этих 
условиях говорить уже не приходилось.
 Оценив ситуацию, союзное командование направило вслед за полком Гэвина и 
главные силы 82-й дивизии — 504-й парашютный полк вместе с артиллерийским 
дивизионом, которые вначале планировалось оставить в резерве для последующего 
вторжения в Южную Италию. Эти силы попали в еще худшую переделку: при перелете 
над Средиземным морем на самолеты
 С 47 обрушился огонь не в меру бдительной ПВО соединения английских кораблей, 
прикрывавшего высадку морского десанта. «Дакоты» приняли за вражеские 
бомбардировщики, в результате чего 12 самолетов было сбито, а еще 37 вернулись 
на базу ввиду сильных повреждений. Общие потери 504-го полка при этом составили 
свыше 300 человек. Остальные транспортники, прорвавшись через свой и вражеский 
зенитный огонь, все же сумели провести выброску парашютистов.
 Часть сил высажена в район Джелы, в центре захваченных на побережье плацдармов,
 часть — на правом фланге, у населенного пункта Санта-Кроче-Камерина. К 
последнему сухопутные войска подошли уже на следующий день, а вот у Джелы дела 
с самого начала пошли трудно. Почти сразу после приземления парашютистов и 
высадки на берег сил вторжения американцы были встречены здесь контратакой 
легких итальянских танков, а затем и германских танковых частей дивизии 
«Hermann Goering» из района Кальтаджироне, с которыми вступили в бой (за 
неимением у высаженных войск достаточного количества противотанковых средств) 
крейсера и эсминцы сил поддержки. Войска стран «оси» нанесли удар и в 
направлении Ликаты. Бои на побережье продолжались до 12 июля, когда противник 
под градом снарядов корабельной артиллерии и непрерывными бомбежками с воздуха 
начал отход в горы.
 Решительные действия немецких войск по изолированию воздушных десантов ввиду 
общего неравенства сил успехом полностью не увенчались, но все же «первый блин» 
американцев оказался комом: целый батальон «самых крутых парней в мире» из 
состава 82-й дивизии попал в окружение и был пленен противником. Тем не менее 
десантники выполнили задачу и в дальнейшем продвигались вглубь острова вместе с 
сухопутными войсками. После завершения боев и последовавшей за этим эвакуацией 
немецко-итальянских частей на континентальную часть Италии началась подготовка 
к вторжению через Мессинский пролив. Для выполнения операции «Avalanche» 
(«Лавина») 7-ю армию сменила 5-я, проходившая до этого подготовку в Северной 
Африке. Наиболее обстрелянные части Паттона (в том числе и пополненная 82-я 
дивизия) были сведены в VI армейский корпус и включены в состав 5-й армии. 
Далее последовала кровопролитная— и не вполне удачная высадка под Салерно, где 
82-я дивизия вновь оказалась сильно потрепанной. Наконец, 501-й 
парашютно-десантный полк в составе VI армейского корпуса
 5-й армии принял участие в неудачной десантной операции в районе Анцио (план 
«Shingle» — «Морская галька»). Высаживающиеся части были призваны обойти с 
фланга немецкую «Готическую линию» (находилась в 150 километрах южнее) и 
стоящих насмерть у монастыря Монте-Кассино солдат германского парашютного 
корпуса. Полк был высажен в окрестностях порта в первой волне десанта 
(совместно с частями рейнджеров) на плавающих бронетранспортерах LVT и 
автомобилях DUKW-353 с задачей захватить плацдарм для высадки морского десанта, 
следующего из Неаполитанского залива. Операция началась 22 января 1944 года в 
два часа ночи — стоящие на якоре вблизи берега транспорты с войсками ожидали 
сообщений от первой волны десанта. Побережье обороняли только два немецких 
батальона ослабленного состава и несколько береговых батарей, поэтому 
парашютисты и подразделения рэйнджеров, используя эффект внезапности, сразу же 
захватили городской порт и начали прием судов с основными силами десанта. 
Высадка прошла без сучка, без задоринки, но развить успех союзники не смогли: 
вместо того чтобы стремительно наступать в тыл немецким частям, обороняющимся 
южнее, они начали закрепляться на плацдарме. Уинстон Черчилль впоследствии с 
горечью заметил по этому поводу: «Мы ожидали, что высадим на берег дикую кошку, 
а это оказался издыхающий кит». Ответные меры немцев не заставили себя ждать: 
десант был наглухо заблокирован контратаками на небольшом прибрежном пятачке и 
несколько месяцев вел тяжелые оборонительные бои против танковых соединений 
вермахта, практически не облегчив положение частей, штурмующих «Готическую 
линию». В этих боях 501-й полк понес большие потери и вскоре был эвакуирован на 
юг Италии для переформирования.
 Итак, за время наступательных боевых действий в Средиземноморье американские 
воздушно-десантные части понесли чувствительные потери. Поэтому после взятия 
Неаполя обе дивизии (82-ю и 101-ю) вывели в резерв и перебросили в 
Великобританию для отдыха, пополнения и подготовки к грядущим тяжелым боям во 
Франции. Были сделаны и определенные неутешительные выводы: по результатам 
сицилийской кампании союзные штабисты сочли, что в условиях активного 
противодействия ПВО противника не более 10 % численности воздушно-десантных сил 
может пробиться к району высадки и начать выполнять боевую задачу. Эти тезисы 
должны были учитываться при разработке вторжения в Европу, где планировалось 
самое широкое использование ВДВ.


* * *

 В 1944 году союзники ощутили острую необходимость скорейшего открытия второго 
фронта. Красная Армия быстро приближалась к границам европейских государств, 
оккупированных немцами, поэтому в англо-американских штабах развернулась 
лихорадочная деятельность по окончательной подготовке Нормандской операции. На 
повестке дня стоял вопрос: сумеют ли союзники занять территорию «третьего 
рейха» раньше русских и таким образом предохранить Германию от проникновения 
коммунизма и ее неизбежного превращения в потенциального союзника Москвы? После 
нескольких месяцев тщательной доводки сроки, место и формы проведения вторжения 
были окончательно определены («Пушки наведены, люди готовы»). Важную роль в 
операции были призваны сыграть воздушно-десантные войска. Дивизии ВДВ, согласно 
оценке комиссии сената, проводившей летом 1944 года изучение боеспособности 
армии, были охарактеризованы едва ли не как единственно годные к ведению 
активных боевых действий в Европе. Состояние подготовки большинства прочих 
соединений сухопутных войск оценивалось как плачевное, а выводы комиссии 
послужили причиной слушаний в сенате Соединенных Штатов, где вопиющая 
неготовность армии к единоборству с противником (по результатам 
североафриканской и сицилийской кампаний) расценивалась как угроза национальной 
безопасности страны. Поэтому десантников вновь и вновь проверяли и 
инспектировали командиры всех уровней, включая генералов Эйзенхауэра — главкома 
на Европейском ТВД и Джорджа Маршалла — начальника штаба армии США.
 К этому времени германское военное руководство, исходя из опыта союзнических 
десантных операций в Средиземноморье, стало испытывать серьезные опасения 
относительно развития предполагаемых боевых действий. Боялись и парашютистов — 
здесь многое подсказывал даже собственный опыт. В своих «Воспоминаниях» Шпеер 
указывает на письмо Йодлю от 29 мая, где сообщает о возможности нанесения 
англо-американцами удара со стороны побережья Северного моря, в обход 
укрепленных позиций «Атлантического вала» по берегу Ла-Манша. По его мнению, 
союзникам для этого нужны две вещи — мощная бомбардировочная авиация, которая 
разрушит все мосты через Рейн, отрезав таким образом войскам, находящимся во 
Франции, дорогу на восток, и крупные силы ВДВ, способные высадиться в первой 
волне и захватить стратегические плацдармы: «… я всерьез опасался, что события 
будут развиваться в следующей последовательности: противник выбрасывает 
воздушные десанты на аэродромы Гамбурга и Бремена, затем его небольшие по 
численности подразделения захватывают порты этих городов, где высаживаются 
мощные армейские группировки, которые, практически не встречая сопротивления, 
продвигаются к Берлину».
 В союзных штабах, напротив, с опасением относились к идее проведения выброски 
крупного парашютного десанта перед началом вторжения. Командующий силами 
тактической авиации, выделенной для участия в операции «Overlord» маршал 
королевских ВВС сэр Треффорд Ли-Мэллори (Trafford Leigh-Mallory) 29 мая сообщил 
Эйзенхауэру о недавно полученных свежих разведданных. По его словам, немцы 
начали интенсивное инженерное оборудование района, в котором была намечена 
высадка парашютистов. Проанализировав силу противодесантных заграждений в этих 
пунктах, маршал пришел к выводу, что лишь «30 процентов воздушных грузов будут 
пригодны для использования против врага». Ссылаясь на опыт Крита, Ли-Мэллори 
заявил, что воздушно-десантная операция «принесет результат, если она восполнит 
что-то, в чем вы нуждаетесь, если же успех высадки с моря… зависит от 
воздушного десанта, то боюсь, что тем самым она ставится в опасное положение». 
Британский военачальник высказался за полную отмену выброски парашютистов. 
Направив свои соображения главкому в письменном виде, Ли-Мэллори решил довести 
дело до конца и 30 мая сам выехал к Эйзенхауэру. В состоявшемся совещании он 
доложил о возможности «бессмысленного уничтожения двух прекрасных дивизий (82-й 
и 101-й), предупреждая, что потери могут достичь 70 процентов» (1, стр. 113). 
Генерал-лейтенант Омар Брэдли, командовавший 1-й армией, напротив, постоянно 
требовал высадки в тылу немцев перед своим фронтом крупного воздушного десанта, 
уделяя взаимодействию с парашютистами приоритетное место в своих оперативных 
планах. Поэтому после некоторого раздумья (генерал Эйзенхауэр впоследствии 
сказал об этом эпизоде: «Трудно придумать более душераздирающую проблему») 
главнокомандующий сообщил Ли-Мэллори, что план операции остается без изменений, 
предписав ему «разрабатывать до последней детали все, что способно уменьшить 
опасность». В воздушно-десантных соединениях необходимо было поддерживать 
высокий боевой дух. «Как и всем солдатам, им следует понимать, что предстоит 
тяжелая работа, но они должны уходить на задание с решимостью ее выполнить», — 
строки из обращения Эйзенхауэра к командному составу ВДВ. Для осуществления 
высадки на побережье Ла-Манша все союзные парашютные части были собраны в кулак.
 Две (затем к ним присоединилась третья) американские дивизии образовали XVIII 
воздушно-десантный корпус. Его командирам был назначен новоиспеченный 
генерал-лейтенант Мэтью Б. Риджуэй. Кадровые перестановки были осуществлены и в 
командовании обеих дивизий: на посту командира 101-й генерал-майора Уильяма Ли 
(William Lee) сменил генерал-майор Максуэлл Д.Тейлор (Maxwell D. Taylor), а 
82-ю от самого Риджуэя принял уже упоминавшийся ранее генерал-майор Джеймс М. 
Гэвин, оставивший, кстати, любопытные мемуары, в 50-е годы переведенные на 
русский язык.
 XVIII корпус в качестве составной части вошел в Первую союзную 
воздушно-десантную армию, возглавить которую было поручено американскому 
генерал-лейтенанту Льюису Г. Бриртону (Lewis H. Brereton). Отныне штаб армии 
планировал все крупномасштабные десантные операции на европейском ТВД. Вообще, 
согласно бытовавшим в то время взглядам, любые соединения и объединения, 
превосходящие по силе дивизию, могли создаваться только на временной основе на 
определенный период для облегчения совместной боевой деятельности разных частей 
ВДВ и руководства ими. Всего в состав 1-й ВДА вошло пять дивизий — три 
американские (82, 101 и 17-я) и две британские, а также несколько штатных 
соединений военно-транспортной авиации.
 Для обеспечения десантирования союзных войск (в общей сложности 35 тысяч 
солдат и офицеров) в Нормандии командованием было выделено свыше 2300 
транспортных самолетов и 2600 планеров. Особое внимание при подготовке высадки 
уделялось обеспечению надежной связи с авиацией и флотом, которые должны были 
оказывать поддержку частям парашютистов по их первому требованию. Проводилась 
тщательная разведка прибрежных районов Франции, причем одной из основных задач 
было обнаружение немецких противодесантных заграждений — «спаржи Роммеля», 
служащих для вывода из строя приземляющихся планеров с десантом и грузами. 
Погрузка 82-й и 101-й дивизий, выделенных американской стороной для участия во 
вторжении, на самолеты и планеры была проведена на юге Англии, в районе 
Портленда — Ньюбери (участок сосредоточения войск, предназначенных для высадки 
на правофланговый участок «Utah» — «Юта»). Транспортировка соединений по 
воздуху осуществлялась в обход береговой черты, между полуостровом Котантен и 
архипелагом Нормандских островов. Делалось это для достижения максимальной 
скрытности и внезапности выброски парашютного десанта первой волны. Погода была 
штормовой, видимость — ограниченной. Это давало лишний козырь командованию 
союзных ВВС, ратовавшему за отсрочку начала операции (десант планировалось 
сбросить в темное время суток, а для успешного ориентирования штурманов 
транспортных самолетов была необходима хотя бы половина лунного диска, к тому 
же не закрытая облачностью). Обе дивизии (всего 18 тысяч человек — самый 
массовый доселе парашютный десант) были сброшены на французский берег перед 
рассветом 6 июня 1944 года, на берега реки Орн, севернее города Ка-рантан 
(прямо в тыл расположенной на этом участке побережья немецкой 91-й пехотной 
дивизии). Помимо захвата переправ, в их задачу входило прикрытие правого фланга 
высаживающихся на побережье в секторе «Utah» частей 1-й американской армии (в 
первый день операции — 4-й пехотной дивизии XV армейского корпуса) со стороны 
полуострова Котантен. Перед тем как транспортные «дакоты» пересекли линию 
французского берега, все засеченные к тому времени радиолокационные посты 
немцев в Нормандии подверглись опустошительному налету и были уничтожены. По 
этой причине ,а также в связи с началом массированных авиационных ударов по 
всей протяженности противодесантной обороны в зоне высадки (в ночь на 6 июня 
самолеты 8-й американской воздушной армии и британского бомбардировочного 
командования сбросили на Нормандию более 17 тысяч тонн авиабомб) проникновение 
в тыл группы армий "В"крупных сил вражеских парашютистов поначалу оказалось 
незамеченным. 82-я дивизия десантировалась в районе железной дороги у 
Сент-Мер-Эглиз, 101-я — несколько южнее, рядом с мостами через Дув. Высаженные 
подразделения, встреченные огнем немецкой ПВО, рассеялись несколько больше, чем 
планировалось (на площади более чем 150 квадратных километров), но сумели 
кое-как сосредоточиться (без особых, кстати, помех со стороны врага) и 
незамедлительно развернули активные действия в тылу немецких позиций, положив 
таким образом начало второму фронту. Единственной серьезной помехой на первых 
порах стало обнаруженное британской разведкой затопление немцами через шлюзы 
обширных низин на восточном побережье Котантена. Около 450 десантников, попав в 
образовавшиеся водоемы, погибли под тяжестью амуниции. Оставшиеся в живых, 
сбившись в разрозненные группы (командир 82-й дивизии генерал Риджуэй, в 
частности, возглавил отряд численностью всего в десяток человек), начали 
атаковать все попавшиеся на пути немецкие объекты и подразделения противника, 
взбудоражив всю немецкую оборону. 501, 502 и 506-й парашютные полки 101-й 
дивизии выброшены в Северной Франции в ночь на 6 июня, причем большое 
количество десантников приводнились на поверхность многочисленных озер и 
водохранилищ в своей зоне высадки и погибли. Прочие части дивизии доставлены на 
побережье Нормандии по морю, совместно с рейнджерами. Эти подразделения 
получили неофициальное обозначение «seaborne», то есть «морские десантные». В 
начале июля дивизию вывели в Англию: за это время «Кричащие орлы» потеряли 50 % 
убитыми и утонувшими.
 Во время высадки союзников на юге Франции в районе Сен-Рафаэля вместе с 
британским полком был десантирован 508-й парашютный полк армии США. Сводная 1-я 
воздушно-десантная боевая группа «Регби» (1st Airborne Task Force), в которую 
он входил, была дислоцирована в районе Ла-Марморы в центральной части Сардинии 
и оттуда переброшена на французский континент. Захватив железнодорожную станцию 
Ле-Мюи, парашютисты затруднили подход немецких подкреплений в район высадки 
морского десанта и дезорганизовали оборону немногочисленных частей вермахта на 
этом участке.
 После высадки в Нормандии обе дивизии (82-я и 101-я) участвовали в Арнемской и 
Рейнской десантных операциях, оборонительных боях в Арденнах (на заключительном 
этапе к ним присоединилась 17-я дивизия). Затем соединения ВДВ добивали 
противостоящие им немецкие войска в Руре и центральной части Германии. 82-я 
дивизия в дальнейшем приняла участие в форсировании Эльбы (101-я в это время 
еще не завершила отдых и пополнение после боев в Арденнах). После капитуляции 
Германии 101-я вдд выведена в США, где в ноябре 1945 года зачислена в резерв 
сухопутных войск. Вскоре за ней последовали остальные.
 Кроме этих соединений, в рядах американских ВДВ было сформировано несколько 
дивизий, никогда не принимавших участия в боевых действиях. Речь идет о так 
называемых «бумажных» соединениях, созданных для дезинформации немецкой 
разведки. В составе каждой такой дивизии числилась всего несколько сот человек 
— штабы с приданными им подразделениями связи и обеспечения. Размещенные в 
исходных районах предполагавшейся «высадки» на вражеское побережье, эти группы 
разворачивали в эфире оживленный радиообмен с использованием специальной 
системы позывных, который не мог остаться незамеченным германскими средствами 
перехвата. Личный состав штабов носил эмблемы дивизии, вся документация 
оформлялась со строгим соблюдением правил, установленных для настоящих 
войсковых частей, в места дислокации фиктивных соединений постоянно 
направлялись войсковые грузы и пополнение (другими маршрутами все это 
возвращалось в другие части). Всего армия США создала четыре «бумажных» дивизии.

 18-я вдд «сформирована» в 1943 году и дислоцировалась в Англии (целью операции 
было создание у немцев впечатления, что на Британских островах размещено 
значительно большее количество американских войск, чем это было на самом деле). 
Впоследствии «отправлена» на Тихий океан.
 Аналогичные цели преследовало «создание» в Северной Африке 135-й вдд, 
числящейся в составе мобильного воздушно-десантного резерва союзников (в 
операциях не участвовала).
 Перед высадкой в Нормандии англо-американское командование провело грандиозную 
комплексную дезинформационную акцию: с целью сковывания германских резервов в 
районах, удаленных от действительного места высадки, блестяще осуществлены 
операции «Vendetta», «Fortitude South I» и «II». План «Вендетта» предусматривал 
задержку некоторых немецких соединений в южной Франции, для чего в мае — июне 
перед противником создали видимость подготовки к крупной высадке. В составе 
фиктивной 7-й американской армии числилась 6-я воздушно-десантная дивизия. 
Первая и вторая операции «Фортитьюд Саут» предусматривали создание на северном 
берегу Па-де-Кале «липовой» 1-й американской группы армий под командованием 
знаменитого генерала Паттона. Эффективность этого маскарада оказалась столь 
высокой, что даже после начала высадки в Нормандии немцы некоторое время 
пребывали в полной уверенности, что это — лишь отвлекающий маневр, а настоящее 
вторжение начнется в районе Кале. В числе шести «бумажных» дивизий группы 
(правда, в ней была и одна настоящая пехотная дивизия) были и три 
воздушно-десантные: 2-я английская, 9-я и 21-я американские. После успешного 
окончания операции «Фортитьюд» 21-я вдд успела принять участие в плане 
фиктивного десантирования на севере Германии (район Киля — Гамбурга). * *
 11-я дивизия сражалась на Тихом океане, в то время как 17-я проходила 
подготовку, а 13-я находилась в стадии формирования. 11-я вдд совместно с 503-м 
отдельным парашютным полком, как правило, сражались в качестве пехоты, хотя и 
провели в общей сложности три воздушных десанта (в том числе на Коррехидор в 
феврале 1945 года).
 Кроме 11-й вдд на Дальнем Востоке сражались различные отдельные формирования 
ВДВ. Тихоокеанский театр военных действий зачастую вынуждал дробить силы и 
действовать небольшими ударными группами. Для их поддержки были созданы 457-й и 
462-й парашютные артиллерийские дивизионы, вооруженные 75-мм легкими гаубицами. 
Их структура предусматривала наличие штаба, штабной и четырех огневых батарей, 
а также взвода 12,7-мм пулеметов. Другим характерным примером подразделения 
поддержки может служить воевавшая в 1944 году на Лусоне 161-я отдельная 
парашютная саперная рота. В конце войны большинство отдельных частей и 
подразделений ВДВ на Тихом океане были сведены в 1-ю тактическую 
воздушно-десантную группу (1st Tactical Airborne Group).
 После окончания войны 11-я вдд приняла участие в оккупации Японских островов 
вооруженными силами США в соответствии с условиями капитуляции. 6-й армии 
Кригера, в которую по-прежнему входила дивизия, была поставлена задача занять 
острова Кюсю, Сикоку и юг Хонсю (операция «Blackkilts» — «Черный список»). 
Десантники же заняли район важнейшего японского порта Иокогама на берегу 
Токийского залива, близ столицы страны. Неся оккупационную службу, они 
оставались в Стране восходящего солнца до момента вывода оттуда американских 
войск. Кроме прочих функций, личный состав дивизии выполнял довольно трудные 
обязанности по разоружению частей императорской армии и обеспечению демонтажа 
японской военной промышленности.
 После окончания войны численность американских ВДВ была сильно уменьшена. В их 
рядах остались только 17, 82 и 101-я дивизии, закаленные в сражениях в Европе, 
причем вначале в рядах сухопутных войск планировалось оставить лишь 101-ю. Тем 
не менее на волне общественного мнения 82-я дивизия осталась в 
неприкосновенности, а 17-я переведена в резерв вооруженных сил (затем приняла 
участие в войне в Корее). «Тихоокеанская» 11-я дивизия вскоре после войны была 
расформирована, а незадолго до вьетнамской войны за ней последовала и 17-я вдд, 
что негативно сказалось в ходе боевых действий в Индокитае, где остро ощущалась 
нехватка именно мобильных соединений. Обе оставшиеся дивизии остаются в рядах 
армии США и поныне, пройдя, пожалуй, все конфликты и войны, которые велись 
Америкой за истекшие полвека.


Экипировка и вооружение

 Основным средством десантирования личного состава американских ВДВ были 
парашюты известной фирмы «Irvin». Американцы первыми освоили выпуск современных 
и надежных парашютов, в результате чего в 30-е годы компания «Irvin» стала 
монополистом по изготовлению парашютного инвентаря и прочего авиационного 
снаряжения (королевские ВВС Великобритании, а впоследствии и английские 
десантники были снабжены в основном американскими предметами экипировки). 
Основным парашютом ВДВ США к моменту развертывания операций на Средиземном море 
и в Северной Франции стал так называемый Т-5, который производила компания 
«National Automotive Fibres, Inc.» (Детройт, штат Мичиган). Купол парашюта 
изготовлялся из натурального шелка и сшивался из 28 панелей треугольной формы. 
Каждая панель длиной 8,5 метра была разделена на четыре части, которые, сшитые 
вместе, могли соединяться при ремонте в случае случайного повреждения купола. В 
центре имелось полюсное отверстие диаметром 45 сантиметров, служившее для 
выхода излишков воздуха и уменьшения раскачивания купола во время прыжка. 
Полотнище купола было белым либо окрашивалось в камуфляжные цвета.
 От купола отходили 28 строп длиной 6,7 метра. Последние по семь штук 
присоединялись к четырем лямкам подвесной системы с помощью металлических колец.

 Подвесная система в целом была схожа с применявшейся в советских и британских 
ВДВ. Четыре основные лямки фиксировались в трех ключевых точках. Два ножных 
обхвата проходили между ногами парашютиста и присоединялись к подвесной системе 
с помощью защелок: правый обхват оканчивался карабином, левый — D-образным 
кольцом, которые скреплялись с кольцом и карабином на правой и левой боковых 
частях круговой лямки соответственно.
 С обеих сторон круговой лямки выше запасного парашюта навстречу друг другу шли 
короткие отрезки грудной перемычки: левый заканчивался карабином, правый — 
D-образным кольцом. Еще одно кольцо часто пришивалось к правой лямке: к нему 
пристегивали защелку контейнера с винтовкой Garand. Нижняя часть круговой лямки 
образовывала матерчатую люльку, в которой парашютист буквально сидел, находясь 
в воздухе. Система дополнялась двумя кольцами, служившим, для крепления ранца 
запасного парашюта.
 Американцы, в отличие от своих союзников-англичан, считали наличие второго 
парашюта обязательным. Его купол был меньшим по размерам (7,3 метра в длину на 
каждую панель, в отличие от 8,5 у основного) и имел только белый цвет. Запасной 
парашют приводился в действие чекой, размещенной на правой части ранца 
(последний распахивался в виде четырех лепестков, освобождая купол). На левой 
плечевой лямке закреплен индивидуальный пакет, на правой видно кольцо для 
карабина контейнера с личным оружием; под лямками — авиационный спасательный 
жилет В-3 и компас на ремешке; под запасным парашютом пристегнут полевой ранец 
Ml926 (тыльной стороной вперед) с фамилией владельца; справа условно показано 
крепление мотка парашютного фала.
 Основа ранца основного парашюта представляла собой армированную металлической 
рамой и покрытую полотном прямоугольную панель длиной 56 и шириной 32 
сантиметра. Углы усиливались металлическими накладками. К каждой стороне 
прямоугольника присоединялись трапециевидные клапаны, которые в сложенном 
состоянии образовывали переднюю стенку ранца. От задней стенки отходили три 
матерчатые петли, в которые продевалась круговая лямка подвесной системы: 
верхняя У-образная петля объединяла отрезки лямки, проходящие крест-накрест по 
спине десантника, а нижние фиксировали ее боковые части. Кроме того, в верхней 
левой четверти задней стенки имелся небольшой кармашек, в котором хранилась 
парашютная книжка. Кармашек помечался словами «Inspection and Packing Data» 
(«Данные проверки и укладки»).
 От середин обеих боковых сторон ранца отходили матерчатые трапециевидные 
панели. Длина правой панели достигала 92, левой, оканчивавшейся пряжкой, — 15 
сантиметров. Оба конца панелей оборачивались вокруг талии и застегивались на 
левом боку, плотно прижимая ранец к туловищу солдата.
 На нижней стороне ранца имелись шесть петель, расположенных в три ряда; 
последние удерживали внутри ранца свернутые стропы. На верхней поверхности 
предусмотрены два небольших матерчатых язычка с отверстиями на каждом конце — 
они фиксировали уложенные в ранец рулевые лямки. Застегивающиеся спереди 
боковины ранца состояли из четырех трапециевидных клапанов с отверстиями: по 
четыре в горизонтальных и по восемь в вертикальных. В отверстия продевались 
шнурки, удерживавшие вместе сложенные боковины.
 К верхним законцовкам вертикальных боковин ранца пришивались две петли, 
расположенные одна над другой. Петли удерживали моток эластичных лент вытяжного 
фала, уложенный позади задней панели ранца. Последняя представляла собой 
прямоугольник высотой 43 и шириной 20 сантиметров с отверстиями, связывавшими 
панель с боковинами. В ее центре имелось отверстие, сквозь которое вытяжной фал 
присоединялся к куполу парашюта.
 Ранец парашюта Т-5 в уложенном положении
 Вытяжной фал длиной около 4 метров одним концом прицеплялся к кайме полюсного 
отверстия купола, а другим (за карабин) — к штанге, проходящей вдоль кабины 
транспортного самолета. После прыжка десантника из люка фал выдергивал из гнезд 
эластичные ленты, удерживавшие ранец в туго зашнурованном состоянии. Полностью 
вытравившись, фал вытаскивал из ранца заднюю панель, в свою очередь 
разворачивавшую купол парашюта. Полное раскрытие купола происходило под 
влиянием турбулентных потоков воздуха. Вытяжной фал и задняя панель оставались 
болтаться в люке самолета.
 Каждому парашютисту полагался моток «вспомогательного» фала. Его 
предписывалось использовать в различных нештатных ситуациях, например при 
приземлении на дерево, крышу дома или иную возвышенную точку. Фал делался из 
неотбеленного хлопка и сплетался в «косичку», а не скручивался — это 
обеспечивало ему высокую прочность на разрыв. Диаметр фала — 10 мм, длина — 10 
метров. Поскольку этот фал был признан чересчур скользким, вскоре парашютисты 
получили модифицированный образец с более глубокой фактурой плетения и толще в 
диаметре. Этот вариант, поставлявшийся фирмой «Atlanta Braid Company», начал 
применяться только с начала 1945 года. Моток фала привязывали к поясному ремню 
справа; часто им обматывали ножны штыка или мачете.
 В американских ВДВ прыжки с парашютом осуществлялись таким образом: после 
команды «Встать!» («Stand up!») выпускающего, стоящего у открытой грузовой 
двери, все десантники вставали со своих мест и выстраивались в две шеренги 
лицом друг к другу. Последующие команды хором повторялись всеми парашютистами, 
дабы удостовериться в том, что никто не замешкался с выполнением. По команде 
«Защелкнуть крючья карабинов!» («Hook up!») крючья вытяжных фалов надевались на 
металлическую балку или трос, идущий под потолком вдоль кабины. Следующим 
этапом подготовки к прыжку была проверка снаряжения: по команде «Проверить 
вытяжной фал!» («Check static line!») , правой рукой солдат несколько раз 
энергично дергал на себя фал, проверяя надежность захвата карабином потолочной 
балки; «Проверить подвесную систему!» («Check parachute harness and lift 
webs!») — левой рукой проверялась надежность замков и состояние нижних лямок 
подвесной системы. Затем следовала команда «Встать у двери!» («Stand near 
door!»), по которой десант вереницей выстраивался в затылок друг другу лицом к 
двери. После приказа «Приготовиться!» («Ready!»), передаваемого по цепочке, 
передний парашютист становился на порожек люка, высовывался наружу, брался 
обеими руками за края проема и пригибался. Наконец, выпускающий выкрикивал 
«Пошел!» («Go!»), после чего десантник резко выбрасывал тело вперед, падая вниз 
в горизонтальном положении. При оставлении самолета каждому солдату 
предписывалось во все горло заорать: «Geronimo!» [18] — чтобы заглушить страх 
при броске в пустоту. Эта странная традиция объясняется просто — в начале 
формирования первых парашютных частей солдаты, выпрыгивая в люк, часто кричали 
от страха. Тогда один из офицеров предложил превратить нечленораздельный крик 
ужаса в боевой клич ВДВ. Имя Джеронимо подошло как нельзя лучше, причем этот 
ритуал свято соблюдается и по сей день. Вообще американцы достаточно нервно 
относились к прыжкам с парашютом — по воспоминаниям ветерана воздушно-десантных 
войск, «труднее всего было втолковать новобранцам, для чего им нужно 
выпрыгивать из совершенно исправного самолета». Неуверенность в благополучном 
исходе прыжка порождала синдром боязни, для борьбы с которым применяли вопль 
«Джеронимо» и другие «бодрящие» средства.


* * *

 Личный состав американских ВДВ был оснащен стандартным для всей армии 
стрелковым оружием и боеприпасами. Исключение составлял созданный для 
парашютистов вариант самозарядного карабина Garand M1A1 под специальный патрон .
30 M1 Carbine промежуточной мощности. Разработка десантного образца началась в 
начале 1942 года по заказу армейского командования: считалось, что парашютистам 
необходимо специальное оружие, более компактное, чем базовый образец карабина 
M1. В техническом задании особенно подчеркивалась необходимость оснащения 
оружия складным плечевым упором. В марте 1942-го завод «Inland Division» 
представил военным образец, в целом удовлетворявший высказанным пожеланиям, 
который и принят на вооружение 4 мая под официальным обозначением «Carbine, 
caliber .30 M1 A1».
 От базового образца — карабина M1 (разработан для замены пистолетов и 
пистолетов-пулеметов во всех, кроме пехотных, подразделениях сухопутных войск) 
отличался наличием складного металлического приклада и пистолетной рукоятки. 
Плечевой упор откидывался в горизонтальной плоскости, слева направо. К его раме 
прикреплялся пенал с принадлежностью. Общая длина оружия составляла 905 мм, со 
сложенным прикладом 458 мм. Десантный образец карабина оказался несколько 
тяжелее, чем M1, — 2,53 килограмма против 2,36 (в снаряженном положении). 
Автоматика оружия основывалась на отводе газов, запирание осуществлялось 
посредством поворота затвора, имеющего в своей передней части боевые выступы. 
Ударный механизм — куркового типа, состоял из курка, боевой пружины с 
направляющим стержнем, спускового крючка с пружиной и предохранителя. Последний 
расположен в поперечном отверстии спусковой коробки и при включении 
(перемещение вправо) запирал спусковой крючок. Рукоятка заряжания расположена 
справа.
 Газовая камора закрытого типа, в ней помещен и закреплен гайкой 
поршень-толкатель. Регулировка действия пороховых газов на затворную раму 
обеспечивалась длиной хода поршня (регулировалась ввинчиванием или 
вывинчиванием гайки). Оружие рассчитано только на ведение одиночного огня, 
боевая скорострельность 25 — 30 в/мин. Карабин оснащен диоптрическим прицелом с 
поворотным визиром,, устанавливаемым для ведения огня на дальность 0 — 150 и 
150 — 300 метров. Мушка треугольная.
 Коробчатый магазин на 15 патронов примыкался снизу и удерживался защелкой, 
патроны размещались в шахматном порядке. Крепление для штыка не предусмотрено. 
«Воздушно-десантных» образцов было выпущено сравнительно немного — около 150 
000 штук (для сравнения — карабинов M1 свыше 5,5 млн. единиц). В 1944 году на 
вооружение принят единый модернизированный образец винтовки — М2. От складного 
плечевого упора на нем отказались, зато появились переводчик огня (темп 
автоматической стрельбы — 750 в/мин) и штык. В увеличенном магазине размещалось 
30 патронов. Легкое и удобное, напоминающее по внешнему виду спортивную целевую 
винтовку, это оружие оставалось на вооружении армии США в течение двадцати лет, 
да и сейчас кое-где его можно встретить.
 По уставу парашютисты должны были прыгать вместе с личным оружием, уложенным в 
специальный контейнер. 7,62-мм карабин M1 при десантировании находился внутри 
напоминавшего футляр от виолончели чехла, сшитого из грубого полотна 
оливково-зеленого цвета. Форма чехла приблизительно повторяла обводы карабина с 
примкнутым магазином. Нижняя часть, в которую упирался винтовочный ствол, 
усиливалась дополнительной матерчатой накладкой. От верха чехла до половины его 
высоты шла застежка «молния», на верхнем конце имелись кожаные петельки, за 
которые чехол придерживали, открывая или закрывая застежку. К одной из сторон 
пришивалась регулируемая по длине лямка. Перед прыжком чехол с карабином 
засовывали за запасной парашют, накидывая лямку на шею.
 Укороченный вариант карабина М1А1 укладывали в сшитый из той же материи чехол, 
напоминающий пистолетную кобуру. Оружие со сложенным плечевым упором помещали 
внутрь чехла стволом вперед (очертания сложенного приклада позволяли оставлять 
примкнутый магазин) и закрывали клапаном на двух кнопках типа «lift-the-dot»  
[19] . На верхнем конце контейнера имелся отрезок тесьмы, которым он 
привязывался к бедру парашютиста.
 К тыльной стороне чехла крепко пришивалась широкая матерчатая петля, в которую 
продевался поясной ремень. Рядом с ней была предусмотрена подушка цвета 
светлого хаки, прикрывавшая острые углы оружия и предохранявшая десантника от 
травм при приземлении. Иногда карабин со сложенным прикладом наискосок затыкали 
за запасной парашют без чехла (стволом вверх). В этом случае его ремень 
надевался на шею.
 Однако не все десантники предпочитали легкие карабины. Например, генерал Гэвин,
 прыгая с парашютом в немецкий тыл во время операции «Market Garden», имел при 
себе 11,43-мм пистолет и обычную армейскую самозарядную винтовку М1 Garand 
калибра 7,62 мм. Это оружие метровой длины при десантировании укладывали в 
специальный чехол-контейнер, получивший название «Griswold bag». Чехол 
изготавливали из оливково-зеленой стеганой ткани с толстой подкладкой, размером 
86 на 23 сантиметра. Толщина стенок составляла порядка 9 см. С лицевой стороны 
чехол во всю длину застегивался на молнию типа «Talon». Застежка потайного 
типа: клапан, прикрывавший «молнию», на одном конце фиксировался хомутиком с 
кнопкой. С тыльной стороны чехла под небольшим углом к его оси симметрии 
пришивался отрезок белой тесьмы (обычно изготавливался из вытяжного фала) с 
карабином на конце. Застежка карабина прицеплялась к D-образному кольцу на 
правой плечевой лямке подвесной системы парашюта. Внутри чехла, разделяя его на 
две продольные половины, шла широкая матерчатая перегородка, пришитая к одной 
из стенок. Контейнер предусматривал хранение винтовки М1 в разобранном виде 
(неполная разборка оружия предусматривала отделение от деревянного ложа 
собранных ствола, ствольной и магазинной коробок и затвора). Однако на практике 
этот способ не прижился. Поскольку многие десантники хотели в момент 
приземления иметь при себе боеготовое оружие, «Griswold bag» стали наращивать с 
одного конца, сначала в кустарных условиях, затем фабричным способом. Длинный 
контейнер предполагалось сбрасывать отдельно, но гораздо чаще его все равно 
засовывали за ранец запасного парашюта. Так же поступали и с винтовкой без 
чехла (при прыжке она располагалась стволом вниз).
 В Нормандии применяли контейнеры, сшитые из материи цвета светлого хаки. 
Вместо «молнии» они закрывались системой отверстий и пряжек, в которые 
продевали прочный кожаный шнур. Клапан застегивался на пять кнопок; шестая 
фиксировала хомутик на его конце.
 11,43-мм пистолеты-пулеметы M1 и МЗ, снайперские винтовки Springfield M1903A4 
и другое индивидуальное стрелковое оружие во время прыжка в чехлы не 
укладывалось, его засовывали за запасной парашют либо сбоку, под лямки 
основного (магазином вперед), а то и просто держали в руках.
 Стандартные пехотные гранатные подсумки парашютисты применяли редко: в ВДВ 
ручные осколочные гранаты, как правило, пристегивались к кольцам плечевых 
ремней снаряжения либо к отверстиям клапанов нагрудных карманов куртки М42. 
Тяжелое стрелковое вооружение сбрасывалось в групповых грузовых контейнерах, 
однако во время прыжка солдаты несли на себе очень тяжелый груз. Доналд Р. 
Берджетт (Burgett), рядовой 506-го парашютного полка 101-й дивизии, так 
описывает имевшееся при нем оружие и снаряжение в момент, когда в ночь на 6 
июня 1944 года он поднимался по трапу самолета, направлявшегося в Нормандию: 
"Моя личная экипировка, отличавшаяся от обычного общевойскового набора 
снаряжения (носившегося во всех войсках, кроме ВДВ), включала: прыжковые 
ботинки, перчатки, основной и резервный парашюты, спасательный жилет, винтовку, 
пистолет 45-го калибра, стропорез, штурмовой нож, мачете, патронные подсумки и 
два наплечных патронташа для винтовки Ml, два магазина для автоматической 
винтовки BAR (всего 676 патронов калибра 7,62 мм и 66 калибра 11,43), 
противотанковую мину Хоукинса, четыре шашки ТНТ, два детонатора (прикрепленные 
к саперной лопатке), шесть ручных гранат, одну гранату Гаммона, две дымовые 
гранаты для подачи сигналов (одна с красным и одна — с оранжевым дымом), 
оранжевое сигнальное полотно, противогаз, три индивидуальных пакета, два 
шприца-тюбика с морфином, пайки "К"из расчета на три дня, пайки "D"на два дня с 
плитками витаминизированного шоколада «тропического» типа, флягу, шерстяное 
одеяло, дождевую накидку, запасные носки и белье, два блока сигарет и еще 
множество всякой мелочи" (16, с. 5).
 Рядовой Ричардсон из группы патфайндеров имел при себе еще больший груз: 
«32-фунтовый блок радиомаяка крепился снизу под запасным парашютом прямо на 
животе; осколочные гранаты подвешивались к снаряжению. Затем нужно было найти 
место на себе для размещения английских ручных гранат Гаммона, сигнальных шашек,
 запаса шоколада, армейского ножа, фляги, противотанковой мины, шприца с дозой 
морфия и для армейского издания „Оливера Твиста“ в мягком переплете. … 
Предусматривалось пристроить винтовку поверх всей нагрузки. Но он решил 
обойтись без нее и остановил свой выбор на 11,43-мм пистолете, который 
прикрепил к высокому ботинку десантника так, чтобы его легко можно было 
выхватить. Ощущение пистолетного ремня, врезавшегося в ногу, туго затянутых 
шнурков ботинок и навешанное множество самых разных предметов создавало 
впечатление дополнительной защиты, словно он был закован в броню. Когда за ними 
прибыл автотранспорт, парашютисты поднялись и нетвердой походкой двинулись к 
автомашинам, пошатываясь, словно водолазы, в своей громоздкой одежде. В кузова 
машин их подсаживали кухонный персонал и солдаты служб снабжения, которые пока 
что оставались на месте» (16, с. 116).
 Большинство десантников носило 11,43-мм автоматический пистолет Colt М1911А1 в 
армейской кожаной кобуре с вытяжным ремешком, многие предпочитали наплечную 
кобуру М7, разработанную для экипажей танков, но прижившуюся в ВДВ и других 
специальных войсках. Кобура изготавливалась из добротной коричневой кожи и 
надевалась под левую руку на кожаном ремне, рукоятью пистолета вперед: второй 
ремешок опоясывал талию владельца и пристегивался карабином к кобуре, внизу 
которой имелась еще одна небольшая петля — для крепления к поясу. Встречались 
варианты только с одним ремнем и петлей, а также изготовленные из светло-желтой 
кожи. Подобная кобура использовалась для ношения револьвера 45-го калибра.
 Патронные пачки к винтовкам Garand M1 парашютисты, как и вся армия США, носили 
в матерчатых подсумках, являвшихся элементом поясного ремня. Обычные пехотные 
ремни имели десять подсумков, но в ВДВ был введен так называемый 
«кавалерийский» образец — первый подсумок слева был удален, на его месте имелся 
застегивающийся на кнопку кармашек. Последний использовался, в частности, для 
носки двух дополнительных магазинов к 11,43-мм пистолету — оружию, чрезвычайно 
широко распространенному у американских парашютистов.
 Основным холодным оружием специальных войск, удержавшимся на вооружении ВС США 
на долгое время после окончания войны, стал штурмовой (так называемый 
траншейный — trench-knife) нож, имевший официальное обозначение М3. Это 
отличное холодное оружие стало неразлучным спутником всех элитных частей армии. 
Нож разработан специально для воздушно-десантных войск (тактико-технические 
требования на его создание предъявлены Артиллерийско-техническим управлением 
сухопутных войск 30 декабря 1942 года) и предназначен для замены применявшегося 
ранее ножа Mk I образца 1918 года. М3 получил лезвие длиной 17 и наибольшей 
толщиной 0,4 сантиметра, сходящееся в копьевидное острие. С нижней стороны 
лезвие затачивалось почти до самой гарды, с верхней — на половину длины клинка 
от острия (8,5 см), переходя в массивный обух. Клинки первых серий покрывались 
«бронзовым» антикоррозионным покрытием, с 1944 года его сменило никелированное; 
после нескольких месяцев активного использования оружия покрытие неизбежно 
стиралось. Общая длина ножа составляла 29,5 сантиметров.
 Рукоять представляла собой набор кожаных шайб различного диаметра с 
металлическим наконечником. Изготовление набора было по-американски добротным: 
после того как шайбы насаживались на стержень клинка, рукоять прокатывали на 
специальном стане, который прессовал кожу и выдавливал шесть-восемь круговых 
борозд. После этого набор шлифовался, в процессе чего удалялись неровности и 
излишки кожи, а очертания рукояти принимали очень удобную форму. Под конец 
набор полировали специальным составом и натирали до блеска.
 В 1944 году рукоять была усовершенствована — для того, чтобы шайба не гнила во 
влажном и жарком климате, между первой кожаной шайбой и гардой был вставлен 
пластиковый фрагмент. Позже пластиковая вставка была помещена и перед головкой 
рукояти. На торцевой оконечности головки (ее диаметр равнялся диаметру средней 
шайбы кожаного набора рукояти), как правило, выбивалось изображение горящей 
гранаты — эмблема службы вооружений. В некоторых случаях, если нож был 
изготовлен частным производителем (например, фирмами «Camelius» или «Pal»), 
головка усиливалась одним или двумя пересекающимися штифтами-чеками, 
закреплявшими ее крепление на рукояти.
 Металлическая гарда имела отогнутое примерно на 45 градусов к острию верхнее 
плечо, на которое мог накладываться большой палец руки (подобное устройство 
гарды обеспечивало значительное усилие, сообщаемое оружию большим пальцем при 
нанесении колющего удара). Кроме того, асимметричная гарда позволяла правильно 
ориентировать положение ножа в полной темноте: этот способ удержания рукояти 
рекомендован экспертами-оружейниками Риддлом, Фибрейном и Эпплдейтом.
 М3 выпускался множеством американских фирм, в частности «Case», «Pal», 
«Cummaster», «Imperial», «Keanfoike», «Bowker», «Camillus», «UTECA», «Aerial» и 
«Robinson». В 1943 году клейма фирм-производителей выбивались на пятке клинка у 
гарды. Индекс включал в себя литеры «US», марку ножа и название либо инициалы 
компании-поставщика. С конца 1943 года клеймо перенесли на обращенную к клинку 
часть гарды; это было вызвано частыми поломками лезвий. Ножи, выпущенные 
различными фирмами, отличались друг от друга незначительно, в частности, 
деталями устройства и отделки ножен.
 Серийное производство нового холодного оружия началось в 1943 году, а всего в 
течение года было изготовлено свыше 2,5 миллионов М3, ставших, таким образом, 
основным боевым ножом всей армии и морской пехоты США (по данным 
государственного арсенала в Рок-Айленде, закупки «траншейных» ножей в 1943 — 
1945 годах составили 2 590 240 единиц).
 Ножны от МЗ отличались большим разнообразием. Всего известно четыре основных 
их образца, не считая разновидностей, обусловленных особенностями производства. 
Первый тип ножен целиком изготовлялся из коричневой высококачественной кожи, 
без усиления на конце. Две кожаные полосы скреплялись между собой по краям 
семью медными заклепками, кроме того, по обрезу проходил прочный шов. Рукоять 
ножа удерживалась в вертикальном положении кожаным хом утиком на кнопке. Эти 
ножны не прижились в войсках: отсутствие усиления в торцевой части приводило к 
тому, что нижний конец ножен в процессе эксплуатации мялся и загибался наружу, 
образуя «карман», который быстро прорезало острие клинка.
 С учетом этого, 2 января 1943 года на снабжение армии приняты новые ножны, 
получившие обозначение М6. Их отличие от предыдущего образца заключалось в том, 
что к законцовке ножен с обеих сторон четырьмя заклепками были прикреплены 
квадратные пластинки металла, обеспечивающие ножнам необходимую прочность. По 
периметру полоски кожи соединялись еще восемью заклепками и обычной прошивкой. 
Горловина ножен, на которую опиралась гарда ножа, усилена металлическими 
уголками (от 8 до 10). На лицевой поверхности ножен выдавливался штамп: литеры 
«U.S. М6», название и/или эмблема завода-поставщика (например, «BARWOOD», 
«MOOSECO», «MILSCO», «L & С», «VINER BROS.» и так далее), а также дата 
«1943». Общая длина ножен оказалась весьма большой (37 сантиметров), а сами они 
— достаточно громоздкими.
 Все эти образцы ножен подвешивались к поясному ремню привычным для американцев 
способом: два изогнутых стальных шпенька продевались в гнезда, идущие по всей 
длине ремня.
 Не успокоившись на достигнутом, американцы разработали третий образец ножен, 
известный как М8. Они получились более компактными и прочными, поскольку были 
изготовлены из пластмассы с волокнистой структурой. Их форма копировала ножны 
для штыка к винтовкам Springfield и Garand; как и в этих образцах, концевая 
часть усиливалась металлическим вкладышем. Горловина ножен имела накладку из 
металла, крылышки которой отгибались в стороны под углом примерно 45 градусов: 
это позволяло вкладывать в них нож с аналогичным изгибом одного из плеч гарды 
любой стороной. К пластмассовом корпусу с помощью двух заклепок присоединялась 
матерчатая полоска с застегивающимся на кнопку тесьмяным хомутиком для 
удержания рукояти ножа. В полоску, образующую петлю, продевался поясной ремень. 
На законцовке ножен имелось небольшое гнездо, в котором завязывали моток 
прочного шнура, служившего для различных вспомогательных целей.
 Чуть позже появился модифицированный образец этих ножен М8А1. Его главным 
отличием стало наличие наверху крючков для подвески к поясному ремню; таким 
образом, ножны можно было носить «по-уставному» — продев крючки в гнезда 
армейского ремня или как предыдущий образец (впрочем, «кей-бар» часто 
привязывался тесьмой к берцу правого ботинка).
 Старый траншейный нож US Mk I (известен также под обозначением М-1918) состоял 
на вооружении с конца первой мировой войны. Нож выпускался в двух основных 
модификациях: «американской» и «французской». Первая, разработанная инженером 
Мак-Нэри (MacNary), имела литую латунную рукоять в форме шипованного кастета и 
обоюдоострое копьевидное лезвие длиной 17 сантиметров. Рукоять с широким 
защитным диском (в 40-х годах желтая латунь покрывалась воронением) 
насаживалась на шестигранный стальной стержень — его заостренная торцевая часть 
выступала назад и служила для нанесения ударов по голове. Лезвие окрашивалось в 
темно-синий цвет; часть образцов имела окраску цвета хаки. На рукояти выбивался 
индекс оружия: U.S. 1918 и код фирмы-производителя: «L.F & С-1918» (фирма 
«Landers, Frary & Clark»), «H.D & S-1918» (фирма «Henry Disson & 
Sons») или «O.C.L-1918» («Oncida Community Ltd.»). Ножны изготавливались из 
листов железа, покрытого медью, и воронились химическим способом; на них с 
тыльной стороны также наносился код производителя.
 Нож-кастет М1918 и ножны для него «американской» модификации
 «Французская» модель, как следует из ее названия, выпускалась во Франции по 
заказу правительства США. Ее рукоять отливалась из никеля, а выступы кастета 
были заострены менее, чем у американского аналога. Рукоять укреплялась на 
квадратном стержне, на ней выбивался индекс «U.S.1918». На основании лезвия 
выгравировано клеймо — силуэт лежащего льва и надпись «AU LION». Длина и вес 
оружия аналогичны базовому образцу. Жестяные ножны не имели шифровок. Ножи 
Мак-Нэри использовались в Американских экспедиционных войсках во Франции в 1918 
году и в течение всей второй мировой использовались в спецчастях армии США 
(морской пехоте, ВДВ, частях рейнджеров и рейдеров). Ножны из прессованной 
жести прикреплялись к обмундированию двумя зажимами: этот способ ношения был 
признан неудобным и в 40-е годы ножны, вдобавок оказавшиеся еще и хрупкими, 
заменили на стандартные кожаные от ножа МЗ (ранний тип или Мб), Часто 
встречались и самодельные ножны из кожи.
 Нож был грозным оружием в рукопашной схватке, но имел чересчур большой вес, а 
латунь, из которой отливалась массивная рукоять, была дефицитным стратегическим 
материалом, необходимым для производства снарядных гильз — все это потребовало 
скорейшей замены Mk 1 на новый образец. Впрочем, отдельные его образцы 
встречались в ВДВ еще и во время вьетнамской войны.
 Кроме ножей, парашютисты и диверсанты с удовольствием обзаводились так 
называемыми «боксерами» — кастетами, отлитыми из латуни.
 В качестве стропореза солдаты парашютно-десантных частей применяли нож с 
выбрасывающимся лезвием М2. Клинок ножа откидывался автоматически, после 
нажатия кнопки, утопленной в рукояти. Сама рукоять изготавливалась либо из 
коричневой пластмассы, стилизованной под олений рог или вороненый металл, либо 
из натурального рога. Общая длина ножа колебалась от 18 до 22 сантиметров. 
Поставщиком была фирма «George Schrade Company»: на пятке лезвия выбивались 
клейма «SCHRADE», «SCHRADE WALDEN» или «GEO SCHRADE» и названия модели — 
«PRONTO» или «PRESTO». Нож снабжался прочной тесьмой, не позволявшей выронить 
его в воздухе, и носился в особом кармане прыжковой куртки, устроенном под 
горловой частью застежки (карман застегивался с обеих сторон на две 
вертикальные «молнии», так что достать нож можно было обеими руками). Петля 
свернутой в моток страховочной тесьмы, как правило, надевалась на погон.
 Полевое снаряжение было обычным пехотным. В отличие от немецких и британских 
десантников, надевавших поверх предметов экипировки мешковатые комбинезоны, 
американцы просто плотно привязывали к ногам матерчатой тесьмой все, что может 
помешать раскрытию парашюта (лопатку, ножны кинжала или мачете, чехол ножниц 
для резки проволоки и т. д.).
 Стальной шлем, используемый десантниками — модифицированный стандартный 
армейский образец M1. Парашютный вариант получил обозначение М1С — его отличия 
от общевойскового прототипа ограничивались добавлением защитного подбородника и 
усиленного подшлемника-амортизатора.
 Для того чтобы шлем прочно сидел на голове в момент прыжка, обычная 
подбородная тесьма с каждой стороны была удлинена примерно на 3 сантиметра. 
Концы тесьмы продевались в подкладку подшлемника и пристегивались к нему 
металлическими кнопками (шпенек на тесьме, гнездо на подшлемнике). Подбородная 
тесьма с каждой стороны дублировалась Y-образной височной тесьмой, последняя 
(вилка в месте соединения тесемок с каждого виска усиливалась поперечной 
матерчатой накладкой и заканчивалась небольшой металлической пряжкой) жестко 
пришивалась к подшлемнику. К пряжкам пристегивались концы защитного 
подбородника, изготовленного из формованной кожи или материи.
 Овальный кожаный подшлемник дополнялся двумя полотняными полосами, продетыми в 
четыре или пять отверстий на бортах подшлемника, его подкладка делалась из 
материала, напоминавшего замшу. Полоска полотна имела пять отверстий на каждом 
конце, концы другой полоски сшивались с ней в центре, образуя амортизирующий 
купол. На шлем натягивалась плотная маскировочная сетка, нередко с матерчатым 
«лиственным» камуфляжем. Десантники, участвовавшие в операции по высадке в 
Провансе, снабжались оливково-зелеными матерчатыми маскировочными чехлами на 
шлемы с овальными пятнами различных оттенков зеленого цвета.
 Шлемы окрашивались в темный оливково-зеленый цвет, сильно контрастирующий с 
более светлой расцветкой обмундирования десантников. Нередко шлем раскрашивали 
в камуфляжные цвета (по базовому фону наносили крупные травянисто-зеленые и 
желтые пятна). Например, в Италии парашютисты окрашивали шлемы широкими 
темно-коричневыми полосами, а перед высадкой на юге Франции — еще и 
светло-коричневыми пятнами. Кроме того, перед высадкой в Нормандии стальные 
шлемы многих парашютистов покрыли неправильными пятнами темно-зеленой краски, 
меняющей цвет при воздействии на нее отравляющих веществ и, таким образом, 
служившей своеобразным сигнализатором возможного применения противником 
ядовитых газов.
 Под лямки подвесной системы парашюта, поверх всего остального снаряжения 
надевали надувной спасательный жилет типа В4 (известен под названием 
«Мае-west»). Жилет был разработан для нужд ВВС, однако широко применялся в 
десантных частях. Он состоял из двух вертикальных непромокаемых камер, 
надувавшихся либо с помощью двух маленьких баллончиков со сжатым углекислым 
газом, либо силой легких — через пару черных трубок с клапанами, не 
позволявшими воздуху свободно выходить наружу. Трубки, продетые в петлю, 
торчали у правой щеки.
 Камеры изготавливались из прорезиненного материала ярко-желтого цвета, 
позволявшего издалека обнаружить находящегося в нем человека в открытом море. 
Жилет имел форму воротника шириной 8 сантиметров, а внизу приобретал очертания 
детского «слюнявчика». Общая длина жилета достигала 69 см. Через круглую пройму 
жилет надевали на шею — наполнившийся воздухом «воротник» удерживал голову 
владельца над водой, даже если последний был без сознания. «Мэй-уэст» 
закреплялся двумя лямками; одна из них проходила от оси симметрии жилета между 
ногами и прикреплялась к поясу. Вторая, перпендикулярная первой, оборачивалась 
слева направо вокруг талии и фиксировалась карабином. На правой нагрудной 
стороне жилета черным шрифтом отпечатывалась его спецификация, включая дату 
выпуска.
 Во время десанта в Нормандии все бойцы планерных частей, как и парашютисты, 
получили спасательные жилеты. Некоторые планеристы, правда, носили надувные 
пояса типа М1926, такие же, как у рейнджеров.
 Как и другие части первого эшелона вторжения в Нормандию, парашютисты получили 
прорезиненные «штурмовые» противогазные сумки (усовершенствованный противогаз 
М5). В отличие от рейнджеров, десантники привязывали их к левому боку, одну из 
лямок сумки оборачивая вокруг талии, а вторую — вокруг бедра. Планерная пехота 
в этот же период получила так называемые легкие сумки образца 1944 года с 
противогазом М10 (серая резина и 47-сантиметровый гофрированный шланг к 
фильтру). Маска, шланг и коробка с фильтром укладывались в полотняную сумку 
(оливково-зеленую или цвета хаки). Сумка закрывалась клапаном на трех кнопках 
«lift-the-dot» и имела две регулируемые по длине лямки — наплечную и 
дополнительную, оборачивающуюся вокруг талии; такой же способ ношения принят в 
советских послевоенных противогазах. На клапане черной краской проставлялись 
литеры «US» и эмблема армейской химической службы, на сумке — надпись «ARMY 
LIGHTWEIGHT SERVICE MASK».
 Личные вещи все парашютисты носили в облегченном образце матерчатого полевого 
ранца M1936, первоначально введенного в армии только для офицеров 
(солдаты-пехотинцы продолжали носить большие ранцы образца 1928 года). После 
возникновения ВДВ облегченные ранцы получил личный состав парашютных частей. 
Ранец имел две регулируемые по длине лямки с карабинами на конце. Во время 
прыжка с парашютом ранец прикреплялся карабинами к поясу под запасным парашютом,
 а после приземления надевался на спину, пристегиваясь к кольцам плечевых 
ремней снаряжения. В случае, если солдат не имел таковых, лямки оборачивали 
вокруг плеч, а карабины защелкивались на два кольца под нижней поверхностью 
ранца. Дополнительная лямка использовалась для переноски ранца через плечо.
 Внутренний объем М1936 разделялся двумя сшитыми посередине матерчатыми 
перегородками на четыре отсека, на левой стенке ранца снаружи был предусмотрен 
застегивающийся на пуговицу карман, на задней стенке — такой же, но побольше. 
Ранец застегивался двумя пришитыми к клапану тесемками, пропускавшимися в 
металлические пряжки типа «US».
 Все парашютисты снабжались специальными защитными очками M1944 производства 
знаменитой фирмы «Polaroid». Очки имели черную эластичную резиновую оправу, 
плотно облегавшую лицо. Сплошная пластиковая линза закреплялась на оправе с 
помощью двух заклепок и регулируемой по длине эластичной затылочной тесьмы, 
продевавшейся в сквозные отверстия по бокам линзы.
 В середине верхней части оправы наносился штамп с названием фирмы-поставщика и 
обозначением типа продукции (GOGGLES, M1944). С правой стороны наносился год 
производства, с левой — литеры «U.S.». Очки комплектовались двумя типами линз: 
бесцветными и тонированными.
 Еще один широко распространенный тип защитных очков также производился 
«Полароидом». Они имели светло-серую резиновую оправу и комплектовались двумя 
(как предыдущий тип) или четырьмя вариантами линз: бесцветные, светло-зеленые, 
темно-зеленые и красные (красный светофильтр облегчал глазам быструю адаптацию 
в темноте).
 Набор из четырех линз хранился в кармашках специального матерчатого чехла, 
складывавшегося и застегивавшегося защитными клапанами. Двухлинзовый комплект 
укладывался в матерчатую коробочку оливково-зеленого цвета на пластиковой 
основе.
 В походном положении очки носили либо на каске, либо спустив их на шею. Хотя 
их предписывалось надвигать на глаза при совершении прыжка с парашютом, судя по 
сохранившимся фото, десантники, как правило, пренебрегали этим требованием. 
Очень часто к маскировочной сетке на лобовой поверхности шлема привязывался 
индивидуальный пакет как снаружи, так и под сеткой (обтягивающая тело униформа 
со множеством перекрещенных ремней снаряжения могла помешать быстрому 
извлечению перевязочных средств). Пакет, разработанный специально для ВДВ, 
заключался в прямоугольную упаковку из легкой прорезиненной материи цвета хаки. 
На лицевой части упаковки черной краской наносилась надпись «FIRST-AID», к ней 
же пришивались две полоски тесьмы, свободные концы которых могли привязываться 
к снаряжению.
 Металлический пенал, кроме обычного армейского набора первой помощи, вмещал 
маленький шприц с морфином в цинковом защитном футляре и хирургический зажим. 
Надрезы на спрессованной кайме упаковки служили для облегчения быстрого 
извлечения содержимого.
 Индивидуальные пакеты рекомендовалось привязывать к маскировочной сетке на 
шлеме либо к плечевым ремням снаряжения (второй вариант получил распространение 
в ходе операции «Market Garden»). На деле пакет носили и в других местах, 
например привязанным к высокому голенищу ботинка.
 Десантникам и диверсантам полагался также специальный паек категории "D", 
включавший, например, витаминизированный «тропический» шоколад: 120-граммовая 
упаковка этой пищи содержала 800 калорий.
 Группы патфайндеров применяли в Нормандии специальный радиомаяк-ответчик — 
«beacon» образца RT-37 PPN-2, обозначавший караванам транспортных самолетов 
места для высадки основных десантов. Маяк входил в систему, известную под 
официальным наименованием REBECCA/EURECA и мог обслуживаться одним радистом. 
Принцип работы системы был следующим. Передатчик (REBECCA) устанавливался на 
борту самолета-лидера соединения военно-транспортной авиации и передавал в эфир 
радиосигналы, получаемые на земле «Эврикой». Последний, в свою очередь, 
возвращал сигнал на борт лидера, обеспечивая пеленгацию, а также позволял 
устанавливать голосовую связь между авиацией и расчетом патфайндеров. Полный 
комплект маяка, включая массу контейнеров и другого снаряжения, весил 12,7 
килограмм. Габариты упакованной «Эврики» составляли 37 на 23,5 сантиметра. 
Жесткая антенна, перевозившаяся в специальном боковом гнезде контейнера, в 
рабочем положении достигала длины 2,85 метра. 7,5-метровый кабель-удлинитель 
антенны, смотанный в бухту и притороченный к чехлу маяка, увеличивал радиус 
передачи сигналов с 24 до 80 километров в зависимости от высоты полета самолета 
(от 150 до 1,5 тысяч метров).
 Матерчатый контейнер, усиленный металлической рамой, имел на верхней части 
крюк карабина, служивший для подвески к D-образному кольцу, подвесной системы 
под ранцем запасного парашюта. После приземления контейнер надевали через плечо 
на лямке из тесьмы.
 Устройство маяка RT-37 PPN-2 относилось к числу наиболее тщательно оберегаемых 
американцами военных секретов. К моменту высадки в Нормандии «бикон» был 
единственным образцом радиоаппаратуры армии США, снабженным устройством 
самоуничтожения. Небольшой заряд ВВ помешался в середине корпуса маяка и 
закрывался ярко-красной крышкой.
 Десантники использовали и другие специальные образцы сигнального оборудования: 
к последним относились панели типа AL-140-B. Его полотнище изготовлялось из 
пластика размером 3,6 метра в длину и 77 в ширину. Цвет полотнища был 
люминесцентно-красным (или оранжевым) с одной стороны и блестящим белым с 
другой. С каждой стороны имелось по пять тесемок, с помощью которых панель 
могла фиксироваться в определенном положении (привязываться к кольям или ветвям 
деревьев).
 К одному из концов панели пришивался матерчатый контейнер цвета хаки. 
Полотнище сматывалось в длину вокруг штыря, вставленного в его свободный конец. 
Смотанное полотнище вкладывалось в чехол и покрывалось сверху двумя продольными 
клапанами, скреплявшимися между собой кнопкой: это обеспечивало страховку от 
случайного разворачивания содержимого. Широкий покровный клапан оборачивался 
вокруг полотнища и застегивался на три кнопки «lift-the-dot», после чего на 
всякий случай фиксировался двумя тесемками оливково-зеленого цвета, снабженными 
пряжками.
 Контейнер снабжался нерегулируемой по длине лямкой, служившей для его 
переноски на плече. Панели использовались парашютистами по две или по 
несколько: выложенные на земле в виде условленной буквы, они могли служить для 
передачи сигналов воздушному наблюдателю в соответствии с конкретно 
складывающейся боевой обстановкой.
 Патфайндеры располагали специальным сигнальным фонарем М227, использовавшимся 
для обозначения в ночных условиях зон выброски парашютистов или участков 
приземления десантных планеров. Прибор перевозился в разобранном виде и состоял 
из трех частей: корпуса, треножного станка и металлического плечевого упора.
 Цилиндрический корпус фонаря М227 длиной 44 сантиметра, подобно корпусу 
карманного фонарика, вмещал в себя пять батареек. Фонарь мог комплектоваться 
бесцветным или красным светофильтром. Корпус прибора снабжался видоискателем и 
релейной коробкой с двумя гнездами, к которым могли присоединяться штекеры 
электрического кабеля. На другом конце кабеля питания находился пульт источника 
тока J-51, подающего на лампу короткие проблесковые импульсы. Пульт мог 
выноситься довольно далеко от установки фонаря, обеспечивая относительную 
безопасность оператора во вражеском тылу в случае, если его яркие вспышки будут 
замечены противником.
 Телескопическая тренога надевалась на вертлюг в центральной части корпуса 
фонаря; после его установки в нужном положении фиксировалась контргайкой. 
Металлический плечевой упор М341 мог присоединяться к тыльной части корпуса и 
обеспечивал возможность использования сигнального фонаря с рук, для чего 
последний оснащался пистолетной рукояткой и спусковым крючком.
 Весь комплект укладывался по отдельности в разные отсеки оливково-зеленого 
матерчатого чехла BG-131. Каждый карман застегивался на свой клапан с кнопкой. 
Регулируемая по длине лямка цвета хаки служила для переноски чехла на плече. 
Помимо раций, в ВДВ использовали еще одно оригинальное средство связи и 
сигнализации — так называемый «cricket» («сверчок»). Последний состоял из двух 
соединенных вместе деталей. Одна из них штамповалась из латуни и имела форму 
коробочки длиной 5 сантиметров с отверстиями в боковых гранях; вторая 
представляла собой плоскую камертонную пружину с закругленными уголками и 
небольшой полостью в середине. В собранном состоянии камертон вставлялся в 
боковины сигнализатора. В верхней поверхности коробочки имелось большое 
отверстие, а нижняя часть была приспособлена для нажатия большим пальцем руки. 
Когда коробочку сжимали между большим и указательным пальцами, спрятанный в ней 
камертон издавал характерное звонкое клацанье; при ослаблении давления звук 
повторялся.
 «Крикет» планировался к использованию в ВДВ при проведении ночных десантов, 
когда рассеявшиеся по территории противника парашютисты в темноте могли 
опознавать друг друга по характерному клацанью и собираться в группы. К 
коробочке, чтобы не обронить при прыжке, привязывалась страховочная тесьма. 
«Сверчок» не имел официального обозначения, серийного номера либо индекса. 
Использовались эти приспособления исключительно при высадке ночных десантов в 
Нормандии и Бретани перед рассветом 6 июня 1944 года.


Боевая техника

 Очень широко американские воздушно-десантные войска использовали легковые 
1/4-тонные автомобили Willys MB и Ford GPW — знаменитые джипы. Поистине 
универсальные полноприводные вездеходы, легкие и надежные, могли быть 
доставлены на землю на любом типе союзного планера или сброшен с грузовыми 
парашютами с транспортного самолета. Вдобавок они могли буксировать прицеп 
аналогичной грузоподъемности, что сделало эти автомобили неоценимым 
транспортным средством для десантников. «Виллис» начал серийно выпускаться с 
конца 1941 года, а «форд» — с 1942-го. Оба образца широко поставлялись армиям 
союзных государств, в том числе и в СССР.
 Американцы никогда не оснащали свои автомобили таким устрашающим набором 
вооружения, как их британские союзники, хотя крупнокалиберный пулемет Browning 
M2HB справа от водителя нередко устанавливали. Был разработан и специальный 
бронированный вариант автомобиля, на котором ветровое стекло защищалось листами 
брони с узкими смотровыми отверстиями. Дополнительная пластина прикрывала также 
радиатор. Эти джипы с установленными на них пулеметами должны были выполнять 
роль легких авиадесантных бронемашин, но их серийное производство было очень 
ограниченным — сказалось перетяжеление конструкции и соответственное ухудшение 
проходимости. Такие машины, в частности, применялись при обороне Бастони зимой 
1944/45 годов.
 Мотоциклы янки предпочитали тяжелые, марок «Harley Davidson» или «Indian». 
Впрочем, джипов в воздушно-десантной дивизии было больше, да и солдаты к ним 
относились с большей симпатией.
 По примеру немцев для десантников был разработан комплекс артиллерийских 
безоткатных орудий. Работа над ними началась еще в 1943-м, появились на 
вооружении они в 1944 году и широко применялись также в общевойсковых частях. 
Наиболее распространены были 75-мм противотанковая пушка М20 (образца 1945 
года) и аналогичная 57-мм пушка M18. Американская концепция создания орудий с 
низким давлением пороховых газов основывалась на применении боеприпасов с 
перфорированной гильзой. Затвор типа «Cromuskeith» удерживал гильзу за донце и 
шейку. Во время выстрела продукты сгорания выходили из нее через многочисленные 
отверстия, попадали в наружную расширительную камору и вырывались наружу через 
несколько сопел (диаметр последних равнялся диаметру канала ствола) между 
казенной частью и затвором. Для заряжания приходилось откидывать в сторону 
среднюю часть затворного блока.
 Орудия устанавливались на стандартные треноги от 7,62 мм станкового пулемета 
Browning М1917 — задняя длинная нога станка смотрела в сторону дульного среза 
ствола. 75-мм пушка могла вести огонь кумулятивными, осколочно-фугасными и 
дымовыми снарядами на дистанцию 6400 метров. Начальная скорость достигала 305 
м/с, что позволяло 6-килограммовому кумулятивному снаряду поражать броню 
толщиной до 80 мм. Боевая масса — 71,6 кг; расчет переносил снятое со станка 
орудие на себе.
 75-мм безоткатное орудие М20 (станок от 7,62-мм пулемета)
 Наиболее популярной у парашютистов стала специально созданная для операций в 
«особых условиях» 75-мм легкая полевая или горная гаубица M1/M1 A1 — основной 
тип артиллерийского вооружения воздушно-десантных войск, а также морской пехоты 
(особенно в непролазных джунглях тихоокеанских островов). Гаубица могла 
устанавливаться на любом, даже самом крошечном пятачке и уверенно поражала 6,
2-килограммовыми фугасными снарядами цели на дистанции до 8925 метров. 
Заряжание раздельное (в боекомплекте имелись и кумулятивные унитарные снаряды). 
В горном варианте эта легкая артсистема в разобранном виде могла перевозиться 
на шести мулах, в воздушно-десантном (на станке М8) — сбрасываться на парашютах 
или доставляться грузовыми планерами Waco.
 При выброске части разобранной гаубицы укладывались в несколько прямоугольных 
парашютных контейнеров. Гаубицы M1, в частности, широко применялись 
американскими десантниками в Арнемской операции.


* * *

 В Соединенных Штатах еще в начале 30-х годов прорабатывался вопрос о 
возможности переброски по воздуху бронетанковой техники (правда, не для 
усиления воздушно-десантных частей, которые еще не существовали, а с целью 
увеличения мобильности армейских танковых соединений). Пионером этих 
исследований стал выдающийся конструктор Дж. У. Кристи (J. W. Christie), а 
плодом его работы — аэротранспортабельные танки M1932 и M1933. Первый, М1932, 
разрабатывался в соответствии с распространенной в то время концепцией 
аэротанка, то есть бронированной машины, к которой в случае надобности могли 
присоединяться несущие плоскости и хвостовое оперение с рулями поворота и 
высоты. Предусмотрен был также вспомогательный вал двигателя для привода 
воздушного винта. Предполагалось, что армады таких машин смогут самостоятельно 
подниматься в воздух, достигать назначенного района и внезапно обрушиваться на 
голову ошеломленного противника (идею подобной глубокой десантной операции в 
сочетании с мощными ударами авиации в 20-е годы пропагандировал известный 
итальянский военный теоретик генерал Джулио Дуэ (Douhet). После приземления 
крылья должны были демонтироваться, превращая таким образом самолет в танк. 
Внешне М1932 выглядел достаточно необычно. Он представлял собой безбашенный 
танк с вооружением, установленным в передней части корпуса (на прототипе не 
устанавливалось, но предусматривался набор из 37-мм танковой пушки и нескольких 
пулеметов). Конструкция танка была максимально облегчена для обеспечения 
приемлемого взлетного веса системы, что и вызвало отказ от вращающейся башни. 
Несущие конструкции выполнялись из стали, прочие — из дюралюминия. Экипаж из 
трех человек размещался в рубке. Броневые листы толщиной до 12,7 мм 
устанавливались под большими углами наклона. Боевая масса 5 тонн. Габаритные 
размеры: 6,6 метра длина, 2,13 ширина, 1,73 метра высота.
 Машина оборудовалась «визитной карточкой» Кристи — колесно-гусеничным 
движителем, идея которого заключалась в возможности снятия гусениц и переходом 
на колеса, подобно автомобилю. Теоретически танк, снабженный этим устройством, 
по шоссе мог двигаться на колесном шасси с большой скоростью, а при действиях 
на бездорожье надевать гусеницы, которые в походном положении укладывались на 
гусеничных полках. В первом случае управление осуществлялось через передние 
поворотные колеса, во втором — через бортовые фрикционы. Подвеска 
индивидуальная торсионная, 8 катков большого диаметра снабжались двойными 
скатами и пневматиками. Ведущее колесо расположено сзади, при переходе на 
колесный движитель оно соединялось наружной цепной передачей с задней парой 
катков. Операция по смене способа движения выполнялась силами экипажа за 30 
минут. Управление штурвальное. Мощный V-образный 12-цилиндровый авиационный 
двигатель Hispano Suiza мощностью 760 л. с. с жидкостным охлаждением по проекту 
мог сообщать танку фантастическую скорость в 156 — 160 (по другим данным, 193) 
км/ч на колесах и 96 на гусеницах. При этом удельная мощность силовой установки 
была доведена до 152 — 169 л. с./т.
 Несмотря на сложность движителя, M1932 показал хорошую проходимость: танк 
преодолевал подъем крутизной до 35 градусов, вертикальную стенку высотой 0,65 
метра и брод глубиной 1 метр. Ров с шириной до 3,66 м танк форсировал «с 
разбегу», прыжком (Кристи полагал, что современные танки должны развивать 
высокую скорость, чтобы эффективно уклоняться от атак штурмовой авиации). При 
совершении взлета, кроме воздушного винта, двигатель должен был приводить в 
движение гусеницы либо ведущие колеса M1932. Опытный образец танка построен и 
испытан, а вот его крылья так и остались в проекте.
 Через год Кристи разработал еще одну аэротранспортабельную машину, сходную с 
М1932. Она получила название «танк-бронеавтомобиль M1933». В ней идея монтажа 
вокруг броневого корпуса крыльев и хвостового оперения сменилась более 
технически осуществимым принципом подвески танка под фюзеляжем транспортного 
самолета. Для обеспечения такой возможности M1933 пришлось еще больше облегчить 
по сравнению с его предшественником. Четыре пары катков сменились тремя, причем 
средняя была съемной, что позволяло превращать машину в легкий разведывательный 
бронеавтомобиль. Двигатель тоже заменили на более легкий и маломощный, что 
отрицательно сказалось на расчетной скорости (90 км/ч при колесном движителе и 
45 при гусеничном). В остальном машина практически идентична M1932. Ее 
вооружение должны были составить 37-мм пушка и пулемет в скошенном лобовом 
листе. Экипаж из трех человек находился в рубке, снабженной двумя колпаками с 
прорезями для наблюдения (правый, командирский, — повыше и просторнее, левый, 
механика-водителя, — пониже). Бронирование — до 14 мм, боевая масса — 2,2 т. 
Предполагаемый запас хода составлял 250 км. Оба образца были доведены только до 
постройки прототипов, а их летные испытания так и не проводились, поскольку 
армия США не проявила интереса к разработкам Кристи. Понадобилось еще восемь 
лет, чтобы для десантных операций наконец был создан легкий 
аэротранспортабельный танк, получивший наименование М22. Эта, уже вполне 
классическая машина создавалась в соответствии с техническими требованиями, 
разработанными ВДВ: боевая масса танка не должна была превышать 7,5 тонны. 
Участие в конкурсе приняли Дж. Кристи, корпорация «General Motors» и фирма 
«Marmon-Herrington». Проект последней оказался наиболее подходящим и в мае 1941 
года в ней размещен заказ на изготовление опытного образца Т9 (Airborne). 
Одновременно с этим началась разработка самолета, способного поднять новый танк 
в воздух.
 Первый вариант Т9 весил 8 тонн. Корпус выполнен-из катаных листов, башня литая.
 Вооружение — 37-мм пушка и три 7,62-мм пулемета (два из них неподвижно 
установлены в углах корпуса в качестве курсовых).
 В январе 1942 года армия заказала фирме изготовление двух улучшенных 
прототипов Т9Е1. Форма башни несколько изменилась, ее круговое вращение стало 
осуществляться с помощью сервопривода. Пушка получила гироскопический 
стабилизатор. Усилено лобовое бронирование, сняты курсовые пулеметы. В апреле 
1942 года военные заказали 500 танков Т9Е1, хотя к этому времени испытания 
машины даже еще не были начаты. Из-за технологических проблем и многочисленных 
изменений, вносившихся в первоначальный проект, из запланированных к постройке 
1900 танков к февралю 1944 года войскам передали только 830, после чего их 
производство прекратили. Т9Е1 начал поступать в части ВДВ в марте 1943 года. 
Этими машинами в ходе войны укомплектовали 38-й авиадесантный (Air-landing) 
танковый батальон и несколько отдельных танковых рот, предназначенных для 
включения в состав вновь формируемых воздушно-десантных дивизий. Танк в 
ограниченном количестве поставлялся по ленд-лизу и в британские ВДВ, где 
получил обозначение «Locust». В августе 1944 года Т9Е1 получил стандартное 
обозначение М22.
 Основой для М22 послужила база хорошо освоенного производством 
разведывательного танка МЗ «Stuart»: у него почти без изменений заимствованы 
силовая передача, ходовая часть и вооружение. Танк характеризовался хорошей 
подвижностью и малым весом (боевая масса 7,7 тонны). Габаритные размеры: 3,32 
метра длина, 2,23 ширина, 1,74 метра высота.
 Корпус сварной, его носовая часть выполнена со значительным углом наклона 
броневых листов. Так же установлена передняя стенка литой двухместной 
цилиндрической башни. По бортам корпуса имелись узлы крепления к подфюзеляжной 
(наружной) подвеске транспортного самолета С 54.
 Башня имела развитую кормовую нишу, в которой размещалась радиостанция SCR 510.
 В литой маске располагались стабилизированная 37-мм пушка М6 с длиной ствола 
53,2 калибра и спаренный с ней 7,62-мм пулемет Browning М1919А4. Боекомплект: 
50 выстрелов к пушке и 2500 патронов. Экипаж 3 человека. Толщина брони: лоб 
корпуса до 13 мм, борт 10 — 13, корма и крыша 13, днище 10, башня до 25 мм. 
Двигатель — 6-цилиндровый горизонтально-оппозитный карбюраторный Lycoming 
O-435T жидкостного охлаждения. Мощность 162 л. с. при 2800 об/мин. Трансмиссия 
состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения, карданного вала, 
дифференциала, четырехскоростной коробки передач с синхронизатором и бортовых 
передач. Тормоза ленточные.
 Ведущий каток с двумя съемными зубчатыми венцами располагался спереди 
(зацепление цевочное), задний направляющий (как и на его предшественнике М3) 
подрессорен и опущен на землю для увеличения опорной поверхности. Четыре 
опорных катка на борт с резиновыми бандажами сблокированы попарно в две тележки,
 каждая из которых подвешена на двух вертикальных буферных пружинах. Два 
поддерживающих катка по борту.
 Скорость по шоссе 56 км/ч, запас хода 180 км (по другим данным, 64 и 216 км 
соответственно). Танк мог преодолевать подъем до 26 градусов, стенку высотой до 
0,46 метра, ров шириной до 1,67 и брод глубиной до 0,92 метра. Для десантных 
операций машина все же оказалась тяжеловатой: ни один из существовавших в то 
время транспортных самолетов ВВС армии США не мог поднять М22 в воздух в 
собранном виде. Отработанная схема транспортировки предусматривала подвеску 
корпуса на тросовых расчалках под фюзеляжем самолета С 54 «Skymaster»; снятая 
башня при этом загружалась в отсек, что серьезно затягивало приведение танка в 
боевую готовность во время реальной десантной операции.
 Кроме того, М22 имел морально устаревшую конструкцию и слабое (по меркам 1944 
года) вооружение и бронирование, поэтому использовался в основном в качестве 
учебного. Малый вес танка с учетом сложности его транспортировки перестал быть 
его преимуществом, броня пробивалась даже 12,7-мм бронебойными пулями, а пушка 
не могла бороться ни с одним из германских танков того времени. Конструкторы 
предприняли попытку усилить огневую мощь танка за счет использования фугасных 
боеприпасов и предложили модификацию Т9Е2, вооруженную заряжающимся с казенной 
части 81-мм минометом. Однако после окончания войны этот довольно интересный 
проект был отвергнут военными. Машины же М22 так и не участвовали в боях на 
стороне армии США: несколько машин были применены в бою только английскими 
десантниками.
 Очевидная слабость и ограниченная боеспособность имеющихся авиадесантных 
танков заставила янки последовать примеру союзников-англичан и в 1945 году 
принять на вооружение ВДВ машины, значительно более добротные. Ими стали легкие 
танки М24. Этот танк изначально разрабатывался в качестве разведывательного, но 
командование армии США надеялось на возможность его транспортировки по воздуху.
 По устоявшейся традиции давать танкам имена известных генералов машину нарекли 
в честь создателя бронетанковых войск США Эдны Чеффи (Adna Chaffee). 18,
4-тонная машина была вооружена 75-мм пушкой М6 (переработанное авиационное 
орудие с тяжелого двухмоторного бомбардировщика-штурмовика В 25D Mitchell) в 
цилиндрической маске и двумя 7,62-мм пулеметами М1919А4 — курсовым и спаренным 
с орудием. На крыше литой башни размещался зенитный 12,7-мм пулемет Browning 
M2HB. Боекомплект: 48 выстрелов к пушке, 440 12,7-мм и 3750 7,62-мм патронов. 
Танк оснащался 50,8-мм дымовым гранатометом.
 Высота машины составила 2,54 метра, длина 5,49, ширина 2,84 метра. Корпус и 
башня сварные, броневые листы располагались под большими углами наклона. 
Максимальная толщина брони составила 38 мм (башня); лоб и борт корпуса 25,4, 
корма 19 мм.
 Экипаж 4 — 5 человек. Особенностью конструкции М24 стало наличие двух постов 
управления (у механика-водителя и пулеметчика); кроме того, в боевом отделении 
установлено пятое сиденье — для командира подразделения. Все танки 
оборудовались радиостанцией SCR 538.
 Танк имел два V-образных карбюраторных 8-цилиндровых двигателя Cadillac 44T24 
мощностью по 110 л.с. при 3400 об/мин и оборудовался гидравлической 
трансмиссией (тоже марки Cadillac). В последнюю входили две гидромуфты, две 
планетарные коробки передач, карданный вал, демультипликатор, двойной 
дифференциал и бортовые передачи. Трансмиссия обеспечивала возможность движения 
на шести скоростях вперед и одной назад.
 Силовая установка размещена в кормовой части машины. Двигатель и трансмиссия 
заимствованы у легкого танка М3, а элементы подвески — у противотанковой 
самоходки M18 «Hellcat». Ходовая часть состояла из пяти опорных катков с 
резиновыми бандажами и трех поддерживающих. Подвеска (впервые в американском 
танкостроении) индивидуальная торсионная. Ведущее колесо переднего расположения 
со съемными зубчатыми венцами, зацепление цевочное. Направляющее колесо 
снабжалось специальным компенсатором, обеспечивающим постоянное натяжение 
гусеницы.
 Максимальная скорость по шоссе 54 км/ч, запас хода 160 км. М24 преодолевал 
угол подъема до 30 градусов, стенку высотой до 0,91 метра, ров шириной до 2,4 и 
брод до метра глубиной.
 Производство танка началось в апреле 1944 года: в основном его поставляли в 
разведывательные подразделения бронетанковых соединений. Машины поставлялись 
компаниями «Cadillac», «American Car & Foundry» и «Massey Harris». 
Перевозить М24 по воздуху оказалось возмржным только с появлением тяжелого 
транспортника С 82 с грузоподъемностью 10 тонн, однако при этом с танка, как и 
с его предшественника М22, пришлось демонтировать башню. Как и следовало 
ожидать, столь сложный способ транспортировки не позволил «Чеффи» получить 
широкое распространение в ВДВ — из 4070 выпущенных танков воздушно-десантные 
соединения получили лишь несколько сотен.
 Первым новые машины получил 504-й воздушно-десантный полк, а боевое крещение 
«Чеффи» принял в декабре 1944 года в составе 740-го танкового батальона 82-й 
воздушно-десантной дивизии. Полностью танковые подразделения ВДВ 
перевооружились на «Чеффи» в самом конце войны.
 Десантирование парашютистов осуществлялось с помощью военно-транспортных 
самолетов Douglas С 47 «Skytrain» (военный вариант пассажирского DC3), ставших 
широко известными под английским наименованием «Dakota». Специально для ВДВ 
выпускался специальный десантный вариант С 53 «Skytrooper». Вторым по 
распространенности стал весьма похожий на С 47 и отчасти унифицированный с ним 
самолет С 46R фирмы «Curtiss-Wright», впоследствии также доработанный под 
стандарт С 53 и получивший наименование «Commando». Тяжелая техника (например, 
танки) перевозилась четырехмоторными транспортниками С 54 «Skymaster» фирмы 
«Дуглас».
 Необходимо отметить, что американцы значительно шире использовали парашюты, 
чем англичане, которые делали основную ставку на высадку с планерных десантов. 
Союзники весьма массированно применяли авиацию в воздушных десантах. Например, 
в операции «Market Garden» десантирование частей двух американских и одной 
британской воздушно-десантных дивизий 17 сентября 1944 года задействовались 
1344 транспортника и 491 десантный планер (при таком же числе буксировщиков). 
Вторая волна, стартовавшая на следующее утро, насчитывала 1360 «дакот» и 1203 
планера с буксировщиками. Всего в тылу противника было высажено 34 876 солдат и 
офицеров, 568 артиллерийских орудий, 1926 единиц транспортных средств. За всю 
операцию в расположение трех воздушно-десантных дивизий было доставлено 5227 
тонн грузов.
 Кроме специальных транспортно-десантных машин, для доставки десанта в район 
высадки американцы использовали и хорошо вооруженные четырехмоторные 
бомбардировщики В 24 «Liberator» различных модификаций (особенно при полетах на 
большие расстояния и при отсутствии сопровождения истребителей, например, при 
заброске разведывательно-диверсионных групп на территорию противника). Эти же 
машины часто привлекались к буксировке шеститонных грузовых планеров. 
Американцы для проведения десантных операций широко использовали планеры Waco 
CG4A и CG5A (Cargo Glider — грузовой планер), как обычно, сконструированный по 
схеме подкосного высо-коплана. Шасси двухколесное, с хвостовым костылем. Для 
обеспечения приземления при его поломке, что случалось весьма часто, под 
плоским днищем аппарата установлены две лыжи. Под пилотской кабиной размещены 
две мощные посадочные фары. Планер брал на борт 15 десантников либо боевую 
технику с массой до 1,7 тонн (джип или 75-мм легкую полевую гаубицу). Во всех 
без исключения десантных операциях американцы широко использовали британские 
планеры «Horsa». Отцепка планеров, как правило, проводилась на высоте 500 
метров.
 Танки и прочее тяжелое вооружение доставлялись специальными планерами той же 
фирмы «Waco». Модели CG10A и CG1 ЗА грузоподъемностью 6 тонн обеспечивали 
возможность переброски по воздуху всех образцов оружия и боевой техники, 
состоявших на вооружении ВДВ армии США.


Униформа

 Американские десантники организационно входили в состав пехоты и носили 
униформу этого рода войск. Принадлежность к пехоте определялась голубым цветом 
канта на солдатской пилотке и эмблемами, прикалывающимися к вороту — 
миниатюрным золотистым изображением двух перекрещенных винтовок (у сержантов и 
солдат они помещались на металлическом кружке). Артиллеристы-десантники вместо 
винтовок на эмблемах носили скрещенные стволы старинных орудий. Описывать 
чрезвычайно разнообразную униформу армии США (к тому же неоднократно менявшуюся 
в ходе военных действий) в рамках данной публикации нет никакой возможности, 
поэтому мы ограничимся указанием основных отличий ВДВ от прочих родов войск. На 
первых порах все парашютисты носили обычное пехотное обмундирование (в 
планерных частях это положение дел сохранилось вплоть до конца войны). Униформа,
 специальные предметы одежды и снаряжения, введенные для американских ВДВ, 
можно разделить на две основные группы:
 1. Обмундирование и снаряжение, разработанное специально для парашютистов и 
носившееся всем личным составом на учениях и в бою.
 2. Предметы униформы (в частности, стальные шлемы) общевойскового образца, 
употреблявшиеся также и в ВДВ.
 Ношение специальных образцов обмундирования регулировалось приказами. Основное 
влияние на это оказывал один важный фактор: несмотря на то что как парашютисты, 
так и планерные части сражались в тылу противника, способ их доставки туда 
кардинально различался. Это, разумеется`, сказывалось на униформе и экипировке. 
Обычная пехота, встретившись с противником лицом к лицу, располагала большим 
количеством транспортных средств, а ее резервы могли быстро подходить к полю 
боя по мере возникновения надобности в них. С другой стороны, ВДВ в их обычном 
качестве должны были выбрасываться далеко за линию фронта лишь с собственным 
оружием, запасом боеприпасов и прочим снаряжением. В ходе боя патроны, гранаты, 
продовольствие, медикаменты и одежда могли доставляться к месту событий лишь с 
помощью тех же парашютов, что серьезно осложняло доставку. По этой причине 
обмундирование десантника должно было быть предельно функциональным, служить 
долгое время, по возможности быть водоотталкивающим и подходить для различных 
погодных условий. Полевая униформа также должна была обеспечивать хорошие 
маскировочные качества и возможность переноски во всякого рода карманах и 
кармашках дополнительного боекомплекта, перевязочных материалов, индивидуальных 
медицинских пакетов и других необходимых вещей.
 Первое прыжковое обмундирование, введенное в 1940 году, состояло из 
«риддловского» кожаного защитного шлема (Riddle helmet), сатинового комбинезона 
оливкового цвета и десантных ботинок с высоким берцем и толстыми каучуковыми 
подошвами. Впоследствии для парашютистов было разработано специальное боевое 
прыжковое обмундирование, состоявшее из куртки и брюк. Эта одежда получила 
обозначение М1942. Обмундирование плотно прилегало к телу, на локтях и коленях 
имелись вставки из прочной амортизирующей материи.
 Прыжковая куртка шилась из хлопкового поплина с острыми углами ворота и 
рукавов. Материал отвечал требованиям устойчивости к намоканию (был 
водоотталиквающим, хотя и не полностью водонепроницаемым) и отлично защищал от 
ветра.
 Расцветка куртки обозначалась как «Olivedrab — Shade № 2» (тускло-оливковый 
оттенок № 2) и была несколько светлее, чем общевойсковая униформа США, что 
особенно усиливалось после нескольких стирок. Кроме того, различные поставщики 
часто допускали отклонения от ГОСТа и в результате парашютисты выглядели 
несколько разношерстно.
 Куртка имела два боковых и два нагрудных накладных кармана типа «карго». 
Последние шились из нескольких деталей: лицевой, двух боковых и тыльной, 
пристрачивавшейся к куртке.
 Нагрудные карманы размещались под углом примерно 45 градусов друг к другу — 
это сделано с целью облегчить доступ к содержимому кармана (вспомните, как 
часто приходится выворачивать руку, роясь в нагрудном кармане), прижатого 
ремнями снаряжения.
 Поверхность карманов наполовину перекрывалась большими трапециевидными 
клапанами на двух металлических кнопках (почти в такой же форме американские 
десантники ходят до сих пор). Внутри нагрудных карманов имелось по небольшому 
матерчатому гнезду размером примерно 5 на 12 сантиметров, вертикально 
пристеганному к куртке вдоль оси симметрии последних, В отверстия, проделанные 
в соответствующем месте карманных клапанов, можно было засовывать мелкие 
длинные предметы, вроде карандашей, гранатных запалов и т. д. Внутри правого 
набедренного кармана нашивался ярлычок с данными производителя. Иногда в частях 
обмундирование подвергалось доработкам — судя по имеющимся фото, на обоих 
рукавах могли нашиваться карманы, аналогичные боковым или набедренным. В этом 
случае эмблема дивизии, пришитая у плечевого шва левого рукава, могла частично 
накладываться на карманный клапан. «Елочки» капралов и сержантов нашивались 
только на клапан, благо его размеры позволяли это сделать. Застежка потайная: 
примерно в 23 сантиметрах от низа куртки начиналась идущая к горлу «молния» 
типов «Talon», «Conmar» или «Crown». Сразу под воротом на левом борту куртки 
был сделан вертикальный узкий кармашек длиной 20 см, также застегивавшийся с 
боковых сторон на две «молнии» — в нем держали нож-стропорез М2 (наличие двух 
параллельных застежек позволяло доставать нож правой или левой рукой, в 
зависимости от конкретных обстоятельств и привычек владельца). Ворот и обшлага 
застегивались на две металлические кнопки, плотно, чтобы куртка не продувалась 
в воздухе. Такая же кнопка имелась на каждом погоне.
 Куртка снабжалась несъемным матерчатым поясом шириной 4 сантиметра. Пояс 
фиксировался на спине небольшим клапаном и пропускался в три петли — одну на 
спине и две по бокам. Пряжка без шпенька изготавливалась из вороненого металла. 
Брюки, шившиеся из той же материи, что и куртка, имели несколько размеров! На 
окончаниях штанин имелись манжеты, облегчавшие заправку в ботинки с высокими 
берцами. На брюках было семь карманов: два боковых врезных, один клиновидный 
врезной на правом бедре, сразу под поясным ремнем, и два задних врезных, 
которые не имели застежек (только правый задний застегивался на пластмассовую 
пуговицу). Два больших набедренных кармана типа «карго», надежно пристроченные 
к каждой штанине, закрывались клапанами и застегивались на металлические кнопки 
подобно куртке. Часто набедренные карманы и коленная часть штанин усиливались 
той же материей, что и детали куртки. По поясу шло семь петель для ремня, 
ширинка застегивалась на четыре пластиковые пуговицы. Важной деталью стало 
наличие на каждой штанине двух пришитых одним концом к шву в шагу полосок 
тесьмы: с их помощью парашютист мог привязывать к бедру свисающие с пояса 
предметы снаряжения.
 Бойцы отрядов патфайндеров, обычно прыгавшие на цель первыми, часто окрашивали 
свое обмундирование в камуфляжные цвета, нанося на него кистью или распылителем 
крупные пятна черного или оливково-зеленого цвета.
 Брюки заправлялись в высокие прыжковые ботинки коричневой кожи. К правой 
голени большинство парашютистов привязывали тесьмой армейский штурмовой 
траншейный нож M1 или М3, выполнявший также функции стропореза.
 Десантные ботинки изготовлялись из высококачественной коричневой кожи и шились 
на сапожной колодке фасона «Munson». Берцы ботинок имели 25 сантиметров в 
высоту, в них проделывалось 12 пар отверстий для шнурков. Последние также 
делались из коричневой кожи и достигали 1,5 метра в длину.
 Носок и пятка усиливались дополнительными накладками. Язычок ботинка имел 
клиновидную форму и являлся частью берца. Подошва и каблук изготовлялись из 
толстой вулканизированной резины; их центральная часть имела воздушную подушку 
для лучшей амортизации при прыжке. Ботинки выпускались в 119 различных размерах 
(!); торговая марка производителя, дата выпуска и номер серии отпечатывались на 
коже в верхней части берцев. Интересно, что многие десантники шнуровали обувь 
особым образом «внахлест».
 Несмотря на то, что ботинки были введены исключительно для прыжков с парашютом,
 в ВДВ их носили с любыми образцами униформы, подчеркивая таким образом свою 
обособленность. Брюки выходного обмундирования обязательно заправляли в берцы 
ботинок, оставляя последние на виду — это стало предметом гордости парашютистов,
 отличавшихся не только от пехоты, но и от своих коллег — планерных частей, 
которые носили общевойсковую обувь с крагами.
 С прыжковым обмундированием все парашютисты носили перчатки, иногда форменные 
вязаные, но, как правило, покупали за свой счет лайковые — коричневые, бежевые 
или черные.
 Офицеры носили знаки различия на погонах и стальных шлемах, сержанты и капралы 
— нашивки на обоих рукавах. На левом рукаве, у плеча, размещалась эмблема 
дивизии или XVIII воздушно-десантного корпуса.
 Нарукавные нашивки с эмблемами дивизий в армии США были официально введены 
только в начале 1942 года. Все вновь формирующиеся дивизии сразу получали свою 
эмблему, разрабатывавшуюся в порядке личной инициативы и утверждавшуюся 
приказом военного министра. В воздушно-десантных войсках почти все эмблемы 
дополнялись дугообразной полоской с надписью «AIRBORNE». В годы войны 
существовали следующие образцы нарукавных нашивок: командование 
воздушно-десантных войск — красный щит с белыми изображениями планера и 
раскрытого парашюта. Желтая надпись «AIRBORNE» на черной полоске с красной 
каймой;
 82-я дивизия — красный квадрат с вписанным в него синим кругом, окантованным 
белым кольцом. В круге две белые стилизованные буквы «АА» («All American»). 
Белая.надпись «AIRBORNE» на синей полоске;
 101-я дивизия — черный щит с белой головой орла (клюв желтый, язык красный). 
Белая надпись «AIRBORNE» на черной полоске;
 17-я дивизия — черный круг с золотисто-оранжевым изображением лапы хищной 
птицы. Оранжевая надпись «AIRBORNE» на черной полоске;
 11-я вдд, сражавшаяся на Тихом океане, подчинялась действующим там приказам 
относительно нанесения специальной маркировки и эмблемы дивизии в то время не 
имела. В конце войны появилась нарукавная нашивка — на синем щите белые крылья 
и кольцо, в которое вписана белая цифра «11». Белая надпись «AIRBORNE» на синей 
полоске; штаб XVIII корпуса — белый прямоугольник с синей головой дракона и 
такой же окантовкой. Надпись «AIRBORNE» белая на синей полоске.
 «Бумажные» соединения ВДВ, фиктивно созданные в 1943-1944 годах, также 
получили собственные эмблемы:
 6-я дивизия — синий щит с вписанным в него белым раскрытым парашютом (поле 
между стропами парашюта светло-синее). Окантовка щита темно-коричневая; 18-я 
дивизия — синий щит с белым кучевым облаком и горизонтально выходящим из него 
золотым изображением алебарды. Окантовка щита коричневая. Желтая надпись 
«AIRBORNE» на синей полоске;
 21-я дивизия — синий круг с двумя белыми облаками и бьющими из них золотыми 
молниями;
 135-я дивизия — черный паук-каракурт в золотисто-оранжевом круге. Оранжевая 
надпись «AIRBORNE» на черной полоске.
 На правом рукаве, повыше нашивок, помещалось изображение государственного 
флага США (с 48 звездами). Парашютисты, действующие в тылу противника, должны 
были быстро опознаваться дружественно настроенным местным населением и бойцами 
отрядов Сопротивления (традиция эта берет начало в Северо-Африканской кампании: 
отношения между англичанами и французами-вишистами были такими неприязненными, 
что американцы, высадившиеся в Алжире, делали все возможное, чтобы их не 
спутали с британскими союзниками).
 В ВДВ существовало три типа нарукавных флажков. Первый, отпечатанный на 
хлопчатобумажном клапане, просто пришивался к рукаву униформы. Второй, 
несколько больший по размеру, изготавливался из бумажной ткани и прикреплялся к 
униформе таким же способом. Наконец, третий вариант представлял собой 
клеенчатую повязку белого цвета или цвета хаки, на которой отпечатывался флаг.
 Повязка застегивалась на рукаве английскими булавками. Последний тип широко 
применялся в Арнемской и Рейнской операциях.
 На шлеме белой краской наносились изображения офицерских знаков различия. На 
затылочной части офицерской каски стали рисовать широкую (размером 12 на 2,5 
сантиметра) белую вертикальную полосу. В неразберихе боя, когда офицер 
выдвигался вперед, увлекая за собой подчиненных, солдаты могли ясно видеть этот 
знак и следовать за ним. Противник же, как правило, мог наблюдать только 
небольшие знаки различия, прокрашенные по трафарету на лобной части шлема и 
почти скрытые маскировочной сеткой (сержанты отличались такой же полосой, но 
расположенной горизонтально). Наносили на шлемы также различные «тактические» 
знаки — эмблемы или шифровки дивизий и символику отдельных частей.
 Так, в 101-й вдд к 1944 году ввели ставшую стандартной систему обозначений 
частей дивизии. Изображались они по обеим сторонам шлема белой краской. 
Подразделения в составе парашютного полка также получили свои обозначения, в 
основе которых было изображение белой черты. В полковом штабе черта наносилась 
наверху тактического знака полка, а в 1, 2 и 3-м батальонах она шла вокруг 
знака по часовой стрелке: справа, внизу и слева от него соответственно. 
Интересно, что эти обозначения также наносились на обеих сторонах шлема; кроме 
значка 1-го батальона — его изображали только справа.
 В ходе войны эта сложная и несколько демаскирующая система применялась не 
везде: если во время боев в окруженной Бастони войска 101-й дивизии щеголяли 
полным комплектом знаков отличия на шлемах, то солдаты 11-й вдд, в конце 1945 
года участвовавшие в оккупации Японии, на передней стенке каски носили только 
белую шифровку «11 А/В» (11th Airborne), а офицеры над ней — нарисованные по 
трафарету знаки различия. Почти все генералы армии США гордо носили 
привинченные к шлему серебристые (реже — прокрашенные по трафарету белой 
краской) звездочки.
 Кроме прыжкового обмундирования, десантники вскоре стали носить и новую 
пехотную полевую форму образца 1943 года. Предполагалось, что форма для прыжков 
должна надеваться только при десантировании и последующих боевых действиях в 
тылу противника. Тем не менее Нормандская операция стала последней, где личный 
состав парашютных частей был на 100 % облачен в специальное обмундирование — 
уже в Голландии американцы носили преимущественно общевойсковую униформу M1943. 
Даже знаменитые десантные ботинки, судя по фотографиям, часто заменялись на 
новый пехотный образец с высоким берцем и оборачивающимся вокруг голени кожаным 
клапаном, застегивающимся на две пряжки. Это объяснялось тем, что вновь 
разработанная армейская полевая форма оказалась значительно удобнее, чем все, 
что было создано до нее. Теплые водонепроницаемые куртки-парки, вкладыши в 
брюки, пристегивающиеся капюшоны, свитеры и другие отличные нововведения 
сделали свое дело — к 1945 году на фото можно с трудом обнаружить парашютиста в 
старом прыжковом обмундировании.
 После Арнемской операции по решению службы генерал-квартирмейстера 
общевойсковые брюки от обмундирования M1943 были модифицированы для нужд 
парашютистов. К каждой штанине пришивался большой карман фасона «карго», что 
делало эти брюки весьма похожими на прыжковые. К швам в шагу, как и на брюках 
М1942, в обязательном порядке стали пришиваться фиксирующие полоски тесьмы.
 Следует упомянуть интересную традицию, которой придерживались солдаты 101-й 
вдд во время действий на Сицилии и в Нормандии. Практически все рядовые и 
сержанты дивизии перед вылетом в тыл противника в подражание индейцам 
раскрашивали в боевые цвета лица и выбривали волосы на голове, оставляя узкую 
полоску вдоль черепа — «ирокез», хорошо известный отечественным панкам. Общее 
впечатление от вида вооруженного до зубов и украшенного таким образом 
парашютиста было довольно устрашающим, но немцы, видимо, отнеслись к этому без 
подобающего почтения. Во всяком случае, судя по фотографиям, уже в Арнемской 
операции «клекочущие орлы» выглядели более цивилизованно, а к концу войны эта 
мода исчезла полностью. Но лица английские и американские десантники, особенно 
патфайндеры, перед прыжком в тыл противника зачерняли всегда — это было 
традицией и неплохим средством маскировки при засадах и диверсиях. Как правило, 
для этого использовалась жженая пробка.
 Повседневная форма была аналогична общеармейской. Поскольку солдаты, обученные 
прыжкам с парашютом, пожелали иметь значок, отличающий их от других родов войск 
и подчеркивающий особый характер стоящих перед ними задач, в 1941 году 
командование ВДВ объявило конкурс на эскиз соответствующего нагрудного знака — 
«Parachute Badge» или «Jumpwings» (крылья парашютиста). Победил в нем первый 
лейтенант штаба 501-го парашютного батальона Уильям Ярборо (Yarborough). 
Основной деталью знака стал раскрытый парашют меж двух распростертых крыльев. 
Знак был официально утвержден 10 марта 1941 года; первую партию в количестве 
350 штук выпустила филадельфийская ювелирная фирма «Bailey, Banks & Biddle 
Co». Эти знаки были вручены парашютистам на параде 501-го батальона 15 марта. 
Парашютный квалификационный знак изготавливался из светло-серого металла 
(полированного либо патинированного «под старое серебро») и носился над левым 
нагрудным карманом; кроме курток, его прикалывали к бейсбольным 
кепочкам-подшлемникам. Во время второй мировой различные обозначения степеней 
квалификации — комбинации звездочек и венков еще не ввели, однако в ВДВ 
существовал неофициальный обычай накладывания на «крылья» небольших звездочек, 
обозначавших количество прыжков. Так, бронзовая звездочка обозначала 1, а 
золотая — 5 прыжков в боевых условиях.
 Вместе с проектом нагрудного знака квалификации парашютиста Ярборо предложил 
ввести подкладки под него, так называемые парашютные овалы. Эти знаки отличия, 
по замыслу автора, должны были выполняться в цветах, соответствующих роду войск 
в рамках ВДВ. Первые «овалы» существовали в двух цветах: голубом для пехоты и 
красном для артиллерии; вначале они вытачивались из тонкого листа жести, а 
затем вышивались либо прокрашивались по кусочку материи.
 Наконец, бойцы групп патфайндеров (разведка и обеспечение зон высадки) в 
некоторых частях тоже носили свой, правда, неофициальный знак — pathfinder 
badge. Его символика (вышивка по клапану цвета обмундирования: 
золотисто-красный пылающий факел с наложенным на него золотым крылом) 
обозначала характер задач, стоявших перед разведчиками: факел символизировал 
указание дороги, а крыло — атаку с воздуха. Хотя этот знак был официально 
утвержден только 30 октября 1964 года, патфайндеры носили его еще во время 
второй мировой; тогда его нашивали над манжетом левого рукава.
 Еще одним отличием стали специальные круглые матерчатые эмблемы, нашивавшиеся 
на повседневную пилотку (overseas cap). Офицеры носили эмблему на правой 
стороне (к левой прикалывались металлические знаки различия), сержанты и 
солдаты — на левой. На синей эмблеме (para-glider badge) размещались белые 
силуэты раскрытого парашюта и десантного планера. По внешнему краю круга шла 
цветная кайма — голубой цвет обозначал стрелка-десантника (Infantry 
para-glider), красный — артиллериста ВДВ (Artillery para-glider).
 В 1943 году эти эмблемы были заменены на специальные знаки: 
стрелка-парашютиста — белый парашют, светло-синий фон, белая кайма; 
артиллериста-парашютиста — белый парашют, красный фон, белая кайма; стрелка 
планерных частей— белый планер, темно-синий фон, голубая кайма и 
артиллериста-десантника — белый планер, темно-синий фон, красная кайма. Это 
сделано для усиления столь любимого американцами «командного духа».
 В 1944 году произошла очередная замена эмблем на пилотку, на сей раз только 
для планерных частей. Две существовавшие до этого эмблемы (для пехоты и 
артиллерии) заменены на единую, на ней изображались белые парашют и планер. Фон 
темно-синий, окантовка красная.
 Во всех случаях, когда на эмблеме изображался планер (на левой или правой 
стороне пилотки), его кабина смотрела вперед. Офицерская и солдатская эмблемы 
несколько различались по виду (у офицеров могла быть рельефно вышита серебряной 
нитью).
 Солдаты и офицеры посадочных планерных частей вначале не получили никаких 
элементов униформы, отличавших их от остальной американской пехоты. Только 
после высадки в Нормандии участвовавшие в ней бойцы-"планеристы"получили 
похожую на парашютную нагрудную эмблему: «Планерный штурмовой знак» (Glider 
Assault Badge). Серебристо-серый патинированный «под старое серебро» значок 
(развернутый по фронту планер Waco меж двух распростертых крыльев) не являлся 
квалифика— ционным и выдавался только за участие в боевых высадках. Как и 
парашютный, этот знак носили над левым карманом. Обмундирование, за исключением 
эмблем воздушно-десантных дивизий на левом рукаве и изображения флага США на 
правом, оружие и снаряжение было полностью идентичным общевойсковому. Пилоты 
планеров также носили обычную армейскую форму, за исключением пилотских шлемов 
и очков. Чины рот военной полиции (Military Police — МР), организационно 
входивших в состав воздушно-десантных дивизий, носили соответствующее 
обмундирование: с полевой формой черные или темно-синие каски с белой шифровкой 
«МР», такого же цвета повязки на левом рукаве, дубинки и пистолеты, а со 
служебной — поясные ремни, кобуры, каски, перчатки и витые шнуры-темляки для 
дубинок белого цвета. Белые гетры поверх ботинок, как в остальной армии, 
полицейские ВДВ не надевали — их часто заменяли белые шнурки ботинок. На 
парадных касках могла размещаться различная дивизионная символика: так, в 101-й 
вдд полицейские, кроме шифровки «МР», на левой стороне шлема носили черный 
номер «101», а справа — цветного «клекочущего орла» (все это дополнялось 
широкими черными горизонтальными полосами).

 Части рейнджеров

 До вступления США во вторую мировую войну эта страна, располагавшая едва ли не 
самым мощным военно-морским флотом в мире, не обладала практически никакими 
современными десантно-высадочными средствами. Задачи несения службы в 
прибрежных регионах и высадке морских десантов были возложены на Корпус морской 
пехоты, довольно многочисленный, но все же не способный самостоятельно решать 
стратегические задачи и несший в основном колониальную службу. В сухопутных же 
войсках после окончания первой мировой войны наблюдался полный застой. Это 
касалось всех аспектов боевой подготовки, в том числе и отработки навыков 
десантных операций, хотя надобность в них все же ощущалась: основным 
противником США уже давно считалась островная держава Япония.
 По мнению командования Корпуса морской пехоты, «высадка морского десанта — это 
самая трудная операция, за исключением разве операции по эвакуации морем, 
которая еще труднее. В операциях такого рода возникают тысячи разных проблем: 
погрузка войск на суда с учетом выгрузки в полной боевой готовности, пересадка 
войск на десантно-высадочные средства, условия погоды, высадка с боем на 
незнакомое побережье, не имея на нем ни одной огневой позиции, и многое-многое 
другое…». К операциям такого рода американские сухопутные войска были 
совершенно не готовы.
 Энтон Майрер в своей великолепной книге «Однажды орел…» в письме американского 
офицера к своему коллеге наглядно описал довоенную ситуацию с навыками 
проведения морских десантов в армии США: "По-моему, чтобы подготовить войска к 
десантной операции, надо шесть-восемь недель. Грузовые сети на судах не годятся.
 Нужны широкие сети с квадратными ячейками и много-много часов практики подъема 
и спуска по ним, особенно в том, как спрыгивать на десантно-высадочное средство.
 А сейчас происходит следующее: баркас или катер вздымается и опускается на 
волне, прыгать все боятся, подолгу висят на сети, и из-за этого нарушается весь 
график. Радиостанция SCR 131, мягко выражаясь, для десантных операций не 
пригодна. Нам необходима по крайней мере станция SCR 171, а лучше даже еще 
более легкая, при этом она должна быть водонепроницаемой. Наши же станции все 
промокли.
 Однако хуже всего дело обстоит с самими высадочными средствами. Моторные 
вельботы и баркасы просто не отвечают никаким требованиям: на них нельзя ни 
пристать как следует к берегу, ни отойти назад в море, высаживаться с них в 
каком-нибудь порядке совершенно невозможно, не говоря уже о том, чтобы вести с 
них прикрывающий огонь, Нам нужны плавсредства с небольшой осадкой, нечто 
подобное лихтерам, почти глиссер с бронированным носом и двумя пулеметами в 
носовой части, юоторый выползал бы на берег, удерживался бы в таком положении и 
сбрасывал на него два трапа. А может быть, с таким носом, который сам бы служил 
трапом, как тот опытный корабль, который, как вы писали, строит фирма 
«Хиггинс»… Разумеется, нам очень нужен легкий, низкий, широкий танк с хорошей 
броней, 37-мм орудием и двумя пулеметами в носовой части, который мог бы 
передвигаться по воде с помощью винта, а затем выползал бы на берег, как 
огромная черепаха. Думает ли над этим кто-нибудь там, в штабе, где принимаются 
важнейшие решения?.."
 Действительно, 40-футовые моторные баркасы — основное средство высадки пехоты 
на обороняемый противником берег — к 1941 году устарели как десантное средство 
и морально, и физически. Процесс высадки с них выглядел следующим образом: 
первым в воду у берега прыгает моряк из экипажа баркаса, который затем 
вытягивает судно за фалинь на берег. Только после этого десант может покинуть 
плавсредство и приступить к выполнению боевой задачи. С учетом того, что все 
эти операции должны были производиться под огнем противника, не нужно иметь 
смелое воображение, чтобы представить себе количество возможных потерь. Не на 
всех баркасах по борту были натянуты страховочные леера — против этого 
протестовал флот. Поэтому солдатам, идущим к берегу по грудь в бурном прибое, 
часто не за что было держаться, пока они продвигались по направлению к сидящему 
на мели носу баркаса. Понятно, что все это не ускоряло процесс высадки. Даже 
процесс перегрузки войск с транспортов на баркасы в 1941 году выглядел зрелищем 
не для слабонервных: опускаемые за борт грузовые сети, как уже говорилось выше 
имели небольшие шестиугольные ячейки. Не имеющие опыта в таких делах солдаты, 
карабкаясь по сетям вниз, как правило, хватались за горизонтальные тросы, 
подставляя евои пальцы под каблуки находящегося сверху, застревая и тем самым 
срывая сроки высадки. И все же понадобилось не менее десяти лет, чтобы убедить 
штабы в необходимости изготовления сетей с четырехгранными ячейками большого 
размера (на них было уже гораздо проще показать солдатам, что во время спуска 
нужно держаться за вертикальные тросы). Кроме того, с каждого борта транспорта 
спускали только одну узенькую сеть: таким образом, к грузовой махине 
одновременно могли подойти только два моторных баркаса (а длина борта позволяла 
подвести 10— 12). При анализе всей этой мешанины отрицательных фактов 
напрашивался единственный вывод: не говоря уже о необходимости создания новых 
десант-но-высадочных средств, выработки новой тактики и усиленных тренировок 
привлекаемых к морским десантам частей, войска нуждаются в специальных 
формированиях. В их задачу должна входить высадка в первой волне и обеспечение 
более-менее бесперебойной доставки главных сил десанта. К 1940 году американцы 
уже получили наглядный пример использования таких сил в действиях английских 
коммандос. Оставалось воплотить эту идею в жизнь.
 Будущий герой кампании в Бирме генерал Стилуэлл в 1940 году в своем докладе на 
совещании в Форт-Беннинге, в частности, заявил: «Оперативной внезапности при 
высадке десанта, джентльмены, достичь чрезвычайно трудно, ибо противник, 
используя авиацию и корабли, может провести разведку на большую глубину и 
заблаговременно обнаружить приближающиеся экспедиционные силы. Однако 
тактическая внезапность, в частности, касающаяся определенного участка 
побережья и определенного времени начала высадки, очень часто вполне достижима 
и возможна. Поэтому все усилия — я повторяю, все усилия, джентльмены, — должны 
быть направлены на то, чтобы добиться тактической внезапности».
 В мае 1942 года американский полковник (впоследствии генерал и командир 
дивизии) Люсиан К. Траскотт (Truscott) посетил Великобританию во главе особой 
миссии и заверил англичан от имени президента Рузвельта, что «американские 
солдаты впредь будут участвовать во всех операциях, проводимых англичанами на 
территории оккупированной Европы». Одновременно полковник основательно изучил 
британский опыт «малой войны» на береговой линии европейского континента и 
предложил Главному командованию армии США создать собственные части особого 
назначения по английскому образцу. Траскотт предложил назвать эти отборные силы 
рейнджерами [20] . Отдельные батальоны, в которые предполагалось организовывать 
эти силы, создавались по типу английских коммандос и предназначались для 
проведения подобных операций (морские и воздушные десанты, нейтрализация важных 
военных объектов и т. д.).
 Первый пехотный батальон рейнджеров (Ranger Infantry Battalion) сформировали 
на территории Северной Ирландии из добровольцев (последние рекрутировались из 
частей, переброшенных к тому времени американцами в Англию) к июлю 1942 года. 
40 человек из его состава, прикомандированных к 4-му отряду британских 
коммандос, приняли участие в трагическом рейде на Дьепп в августе того же года. 
В операции «Jubilee» они не сумели показать себя: большинство их не сыграло в 
ней никакой роли и, понеся незначительные потери, отошло обратно к кораблям. В 
это же время на территории Соединенных Штатов формировался 2-й батальон 
рейнджеров.
 На основе анализа операции в Дьеппе американцы постепенно вырабатывали 
собственную тактику проведения крупных десантных операций. Основным отличием от 
английских нормативов было широкомасштабное задействование уже в первой волне 
десанта крупных сил саперов. На них возлагалась масса задач: расчистка 
побережья от мин, инженерных заграждений противника и завалов от артогня и 
бомбежек; нейтрализация вражеских укреплений и опорных пунктов в прибрежной 
зоне; инженерное оборудование захваченного плацдарма; ведение боя в качестве 
пехоты совместно с частями, высаженными в первом эшелоне. Это ставило штурмовые 
саперные части на одну доску с рейнджерами. Примером может служить 36-й 
саперный полк, чьи подразделения задействовались таким образом во всех 
десантных операциях на Средиземном море, начиная от высадки в Северной Африке 
(ноябрь 1942-го) до Анцио (январь 1944-го).
 Кроме саперов, войскам первого эшелона десанта по английскому образцу 
придавались особые береговые батальоны военно-морского флота. На эти части 
возлагалась задача обеспечения наведения на заданные участки плацдарма и 
контроль за быстрой выгрузкой десантных барж. Непосредственное руководство 
десантированием осуществляли старшие высадочные офицеры (Beachmaster) и их 
помощники (Beachmaster Assistant), которые рекрутировались в основном в 
береговой охране США (U. S. Coast Guard). Личный состав этих частей был придан 
1-й специальной саперной бригаде и высаживался в первой волне десанта вместе с 
рейнджерами и подрывниками как под Анцио, так и в Нормандии.
 После усиленных тренировок (в то время британская военная мысль все еще 
считалась в США достойной подражания, а потому рейнджеры учились воевать по 
методике английских коммандос) и основательного изучения опыта Дьеппа 
пополненный 1-й батальон был высажен в Северной Африке в ходе операции «Torch» 
(ноябрь 1942 года). Впоследствии его подразделения участвовали в отражении 
внезапного немецкого контрудара в ущелье Кассерин.
 После освобождения Северной Африки от войск стран «оси» на ее территории 
американцы сформировали еще два батальона рейнджеров: 3-й и 4-й. Пополненный 
после зимних боев 1-й батальон вместе с ними вошел в состав сформированного 
летом 1943 года так называемого 6615-го импровизированного соединения 
рейнджеров; кроме них, в него были зачислены 83-й химическо-минометный батальон 
и 509-й парашютный полк. Соединение задействовалось во всех основных десантных 
операциях союзников в Центральном Средиземноморье: на Сицилии (март) и в 
Салерно (ноябрь 1943 года). В обоих случаях рейнджеры привлекались в качестве 
штурмовых сил для обеспечения высадки первой волны десанта. Во время 
малоудачного десанта под Анцио (операция «Shingle» — «Галька») 22 января 1944 
года и в последующих боях на плацдарме все три батальона поначалу четко 
выполнили свои задачи. Их передовые части сумели захватить подготовленные к 
взрыву портовые сооружения прежде, чем немецкие саперы успели подорвать их. Как 
и предусматривалось планом, вместе с рейнджерами в порту высадились штурмовые 
саперные части (рота Н 36-го саперного полка); в их задачи входила 
нейтрализация вражеской артиллерии и инженерное обеспечение захваченного 
плацдарма. Основные силы полка высадились позже и немедленно принялись за 
расчистку завалов от бомбежек. В это же время специальные саперные команды 
спешно снимали установленные в гавани мины и подрывные заряды, которые немцы не 
смогли привести в действие. В результате успеха операции транспортные корабли, 
перевозящие войска VI корпуса генерала Джона П. Лукаса, смогли разгружаться 
непосредственно в акватории гавани Анцио. Однако после этого удача отвернулась 
от рейнджеров: 1-й и 3-й батальоны были истреблены практически до последнего 
человека, когда в ночь на 30 января при попытке прорвать немецкую оборону во 
время марша к Чистерне в авангарде сил вторжения они попали в засаду. Общие же 
потери рейнджеров составили более 60 процентов личного состава. По этой причине 
все три батальона вскоре пришлось расформировать.
 В 1943 — 1944 годах на территории США проходили укомплектование очередные — 
2-й и 5-й — батальоны рейнджеров, предназначенные для участия в боях уже не на 
Средиземноморье, а на северо-западе Европы. К моменту высадки в Анцио 2-й 
батальон уже находился в Англии, проходя подготовку к участию в операции 
«Overlord».
 На основе опыта использования рейнджеров в 1942 — 1943 годах американцы 
уверенно планировали их будущее участие в открытии второго фронта, однако, как 
и англичане тремя годами раньше, армия США не была вполне уверена в 
целесообразности их дальнейшего сохранения в рядах вооруженных сил. Считалось, 
что «различные подразделения рейнджеров и коммандос будут высаживаться вместе с 
… соединениями, однако ни на одной другой фазе войны высшее командование не 
проявляло столь незначительного энтузиазма в отношении использования войск 
специального назначения, как в 1944 году. Существовало широко распространенное 
мнение, что в эти „особые войска“ были взяты все высококвалифицированные кадры, 
а пользы от этих войск очень немного в массированном столкновении на поле боя, 
которое теперь должно начаться. Дни рейдов уже прошли. За единственным 
исключением, атаки американских рейнджеров в районе мыса О к западу от 
плацдарма „Омаха“ и заброски далеко вглубь Франции небольших групп для 
диверсионной работы совместно с подпольным движением Сопротивления на немецких 
коммуникациях, подразделения коммандос и прочие специальные войска 
использовались для выполнения обычных задач пехоты как в день Д, так в основном 
и после в ходе войны» (16, стр. 61).
 Действительно, к специальным формированиям в начале сороковых предъявлялись и 
такого рода претензии. Дело состояло в том, что их руководителям, наравне со 
штабами видов вооруженных сил и авиации (особенно это было характерно для армии 
США), позволялось отбирать для себя в слишком большой пропорции наиболее 
подготовленные кадры из общей массы призванных на службу (как офицеров, так и 
сержантско-солдатский состав). В связи с этим пехотные части, выносившие на 
себе основную тяжесть войны, в момент решающих сражений 1944 — 1945 годов 
оказались укомплектованными откровенно слабыми кадрами.
 Макс Хастингс так описывает прелюдию к этим событиям: «Важнейшей задачей 
пехоты всегда являлся безостановочный бросок в атаку через открытое 
пространство под ожесточенным огнем противника, несмотря ни на какие потери. 
Атака американских войск на участке „Омаха“, как ни одна другая в практике 
союзных войск в годы второй мировой войны, по своей ожесточенности напоминала 
те страшные столкновения плоти и огня, которые, к сожалению, имели место в ходе 
сражений 30-летней давности и, к такому же сожалению, были так характерны для 
боев на Восточном фронте. План высадки 5-го корпуса на участке „Омаха“ не 
содержал никаких тактических хитростей и не предусматривал ни использования 
специальной бронетанковой техники (тральщики, огнеметные танки и танки с 
устройством для метания подрывных зарядов — Ю. Н.), как это делали англичане, 
ни попытки захвата путем маневра пяти основных проходов от побережья в глубь 
полуострова. Вместо этого генерал Джероу заставил своих солдат бросаться в 
лобовые атаки на наиболее упорно обороняемые позиции во всей полосе высадки. 
Это был акт высокомерного упрямства, усугубленный плохой погодой, из-за чего 
были нарушены все до тонкости рассчитанные графики высадки» (16, стр. 141). 
Основную тяжесть реализации столь «гениального» замысла приняли на себя солдаты 
2-го и 5-го батальонов рейнджеров, действовавшие в авангарде 1-й и 29-й 
пехотных дивизий V армейского корпуса, составлявших костяк первой волны 
вторжения на участке «Омаха».
 Единственным плюсом было наличие в рядах этих частей довольно большого 
процента ветеранов Североафриканской и Итальянской кампаний. Их задача была 
очень сложной — захватить прибрежные высоты, на вершинах которых немцы 
оборудовали опорные пункты, основу которых составили бетонированные доты, в 
изобилии насыщенные средствами поражения. Вся огневая мощь была сосредоточена 
против пяти узких дефиле, наиболее доступных (с учетом довольно сложного 
рельефа берега) для десантных сил: именно в них и планировались действия 
американцев. Даже если бы, как это предусматривалось планом, корабельная 
артиллерия подавила оборону противника, прикрыв свои войска, все равно на 
позициях остались бы уцелевшие немецкие орудия и пулеметы, до которых нужно 
было еще добраться. Поэтому рейнджеров оснастили специальным штурмовым 
снаряжением: альпинистскими крючьями и удлиненными шестовыми зарядами. 
Четырехзубые крючья с прикрепленным к ним фалом могли выстреливаться с помощью 
пиропатрона на значительную высоту, облегчая подъем по отвесным скальным 
склонам. Удлиненные заряды использовались для быстрого разминирования 
противопехотных минных полей: наращивая их с одного конца, солдаты могли 
просовывать заряд на всю ширину заминированного участка, после чего с помощью 
бикфордова шнура подрывали его. Мощный взрыв вызывал детонацию мин, проделывая 
в заграждении узкий проход; попутно ударная волна разрывала и разбрасывала в 
стороны колючую проволоку, не исключая и «спираль Бруно». В решении этих задач 
рейнджерам должны были оказывать непоредственную поддержку 6000 солдат и 
офицеров из десяти штурмовых саперных батальонов.
 Однако на практике вышло еще хуже: немецкая береговая артиллерия вначале мало 
пострадала от огня кораблей, а задержка с высадкой десанта (в ряде секторов 
из-за сильного волнения штурмовые баржи задержались на 40 — 50 минут) привела к 
тому, что артобстрел в соответствии с графиком был перенесен в глубь 
французской территории. Немцы получили передышку, чтобы оглядеться, привести в 
порядок оружие и изготовиться к отражению нападения.
 Кроме всего прочего, американцы пересадили пехоту с транспортов на десантные 
баржи не в 7, как англичане, а в 12 милях от берега. Пока маленькие суденышки в 
условиях сильной зыби ползли 15-узловым ходом до линии прибоя, большая часть 
солдат невероятно укачалась.
 Так, например, отделение роты С 5-го батальона рейнджеров из 11 человек, 
высаженное в первой волне десанта в секторе «Dog Green», потеряло двоих убитыми 
и троих ранеными на первой же сотне метров от берега моря. Оставшиеся в живых 
под шквальным огнем немецких пулеметов [21] рассеялись и перемешались с 
десятками солдат из пехотных подразделений, прячась за стальными «ежами» 
противодесантного заграждения. Под этой ненадежной защитой американцы лежали 
несколько часов.
 Хорошей иллюстрацией к описываемым событиям служит цитата из книги Хастингса. 
Роты А, В и С 2-го батальона рейнджеров (впоследствии, кстати, ставшие 
персонажами знаменитого фильма «Спасая рядового Райана») в момент начала 
высадки еще находились в море, ожидая от своего командира полковника Раддера 
радиосигнала о проходе через позиции, занятые парашютным десантом в районе мыса 
О, «если только парашютисты выполнили свою задачу. Однако роты, болтавшиеся на 
волне в десантных баржах, прождали на целых 15 минут дольше установленного 
времени передачи радиосигнала, но так его и не услышали. Пришлось считать, что 
выброска десанта в район мыса О не удалась. Ротам приказали высадиться на 
западном фланге участка „Омаха“. При подходе к берегу одна десантно-штурмовая 
баржа наскочила на мину. Взрывом сорвало входной люк баржи, убило матроса, 
управлявшего открытием и закрытием люка, и контузило командира взвода 
рейнджеров. 34 солдата сумели выскочить из тонувшей баржи и стали вброд 
добираться до берега. Командир другого взвода лейтенант Брайс спрыгнул в воду и 
направился к берегу. Затем он обернулся и скомандовал „За мной!“ — но через 
мгновение упал замертво, сраженный пулей на глазах у своих солдат. В это время 
одна баржа роты А села на мель примерно в 75 ярдах от берега, и многие солдаты 
погибли в воде под пулеметным огнем, не сумев добраться до суши». Множество 
людей утонуло, несмотря на наличие спасательных жилетов. Дело в том, что каждый 
рейнджер, как и сапер, участвовавший в первой волне высадки, нес на себе 
тяжелый груз, чей вес доходил до 30 килограммов: противогаз, ручные гранаты, 
полуфунтовые толовые шашки, шестовые саперные подрывные заряды, два патронташа 
с патронами, сухой паек и фляга с водой.
 Таким образом, из 130 человек, пересевших перед рассветом 6 июня в десантные 
баржи, только 35 солдатам из роты А и 27 из роты В 2-го батальона в 7.45 утра 
удалось добраться до длинной береговой дамбы, частично прикрывавшей срез воды 
от огня пулеметов. Сразу же после этого остатки обеих рот начали штурм высот. 
Штаб-сержант Уильям Кортни и рядовой первого класса Уильям Брэер из 1-го взвода 
роты А оказались первыми американскими солдатами, которые около 8.30 забрались 
на гребень берегового утеса. Однако рейнджеров было слишком мало для подавления 
огневых точек немцев, поэтому на их сигнал небольшими группами стали подходить 
подразделения 116-го полка 29-й дивизии.
 В это же время произошел следующий случай: в 7.30 на берег вместе со своим 
штабом высадился командир дивизии бригадный генерал Норман Кота по прозвищу 
Голландец. Увидев рядом с собой залегших под огнем противника солдат, он 
немедленно начал гнать их в атаку. Подбежав к лежащим у воды в течение двух 
часов рейнджеров 5-го батальона, «Кота грозно спросил, что это за войско. „Мы 
рейнджеры“, — ответили ему. — „Так какого же черта вы тут разлеглись, если вы 
рейнджеры?! Встать и немедленно заняться проходами!“ — взорвался Кота. Солдаты 
испуганно вскочили и принялись проталкивать под проволочные заграждения 
четырехфутовые удлиненные заряды, наращивая их с одного конца, пока они не 
перекрывали заграждение на всю ширину. Впереди стояла плотная стена дыма от 
горевшего по всему склону кустарника. Кашляя и задыхаясь, рейнджеры поняли, что 
им не пробиться через эту полосу огня и дыма, пока не догадались надеть 
противогазы и в них броситься вперед. Примерно 35 рейнджеров достигли вершины 
холма, где проходила дорога с гравийным покрытием. Под прикрытием огня легких 
60-мм минометов, чьи стволы смотрели вверх почти вертикально, рейнджеры 
медленно пробивались в западном направлении. Теперь американцы находились уже 
за некоторыми из самых опасных позиций, прикрывавших побережье» (16, стр. 156). 
Генерал Кота не успокоился на этом: без устали бегая вдоль берегового откоса, 
он встретил еще одну группу рейнджеров, которые сообщили ему, что не могут 
продвигаться вперед, поскольку противник прижал их огнем к земле у деревушки 
Вьервиль (западный фланг участка «Омаха»). В ответ Кота лично повел цепи в 
атаку. Хотя многие солдаты вокруг него были убиты, генерал остался цел и 
рейнджеры понемногу пошли вперед.
 Рота С 2-го батальона потеряла только при десантировании на берег около двух 
третей личного состава. Однако главное было еще впереди. Как уже говорилось, 
немецкие позиции на этом отрезке побережья находились на отвесных скальных 
высотах, возвышавшихся над побережьем и дополненных земляными насыпями. Хотя 
этот участок в принципе можно было охватить с флангов, американский план не 
предусматривал таких действии, поэтому рейнджерам пришлось карабкаться по 
склонам по-альпинистски под шквальным пулеметным огнем и разрывами ручных 
гранат.
 Ожидалась поддержка со стороны танков, оборудованных плавсредствами, однако 
половина машин была уничтожена, а остальные, как правило, не сумели пробиться 
через нерасчищенную от заграждений и мин линию прибоя. План операции в секторе 
«Dog Green» предусматривал высадку в первой волне 270 специально обученных 
саперов, которые немедленно должны были приступить к расчистке пляжа от 
немецких заграждений, чтобы освободить дорогу для танков и войск второго 
эшелона до того, как прилив скроет вражеские мины под водой. Однако огонь 
противника немедленно вывел из строя более 40 % подрывников, а прочие не смогли 
выполнить свою задачу, поскольку, как уже говорилось выше, «ежи» заграждения 
стали единственной защитой для залегших у самого прибоя сотен американских 
солдат, в том числе и для самих саперов.
 «К чести рейнджеров, — пишет Хастингс, — следует отметить, что, несмотря на 
такие потери, которые в то утро на участке „Омаха“ остановили не одно пехотное 
подразделение, уцелевшие солдаты роты С продолжали упорно карабкаться на скалы 
в заданном секторе участка высадки, прокладывая себе путь с помощью крючьев и 
альпийских тросов, и в ходе бесконечных рукопашных схваток очищали одну позицию 
за другой, орудуя автоматами и зажигательными ручными гранатами. Впоследствии 
выяснилось, чтр 6 июня рейнджеры роты С уничтожили в своей полосе до 60 
немецких солдат. И все же у них оказалось слишком мало сил и совсем не было 
тяжелого оружия, чтобы в том же темпе продолжать свой натиск дальше на запад в 
направлении на мыс О».
 Авангарды необстрелянной 29-й дивизии, в полосе которой действовал 2-й 
батальон, увязнув на берегу, безнадежно отстали. Поэтому американцы закрепились 
среди сожженных дотов на захваченной гряде в ожидании подхода резервов и 
контратак противника. Если бы немцы предприняли ряд быстрых контратак против 
удерживаемых горсткой рейнджеров прибрежных высот, последние неизбежно были бы 
сброшены обратно к воде и потом добиты огнем. Однако немецкие войска, имевшие 
слабое представление о силах противника, на первых порах ограничились пассивной 
обороной.
 Тем не менее положение оставалось сложным: поскольку удерживаемый остатками 
рот 2-го батальона крошечный плацдарм у мыса О был в стороне от сектора «Омаха»,
 рейнджеры оставались изолированными от находившегося к востоку от них правого 
фланга 29-й дивизии. Последняя медленно пробивалась к ним через инженерные 
заграждения и шквальный огонь уцелевших немецких огневых точек…
 Всего 6 июня на участке «Омаха» американцы потеряли убитыми свыше 2 тысяч 
человек, войска первого эшелона, высаживавшиеся на западном фланге союзных 
плацдармов, были почти полностью истреблены. Многие участники высадки, наблюдая 
страшную картину десятков сгрудившихся у самой воды подбитых и горящих танков, 
тягачей, десантных барж, между которыми валялись сотни трупов, пребывали в 
полной уверенности, что вторжение провалилось. На самом же деле успех 
постепенно обозначался, и вскоре на захваченные плацдармы потоком хлынули 
подкрепления.
 После завершения операции в США раздавалось множество голосов, говоривших о 
том, что высадку первого эшелона было необходимо проводить в темное время суток.
 В этом было рациональное зерно: «если бы отборная пехота вроде рейнджеров 
проложила путь войскам на берегу еще до рассвета, то весьма вероятно, что она 
смогла бы преодолеть прибрежную полосу и развернуть действия против немецких 
позиций как при поддержке с моря и воздуха, так и без нее» (16, стр. 160). 
Вообще упомянутая авиационная и артиллерийская поддержка высаженных частей (на 
трудности с ее осуществлением ночью все время упирали летчики и моряки) в этом 
случае вряд ли была бы хуже, чем оказалась на самом деле. Как бы то ни было, 
факт остается фактом: хотя вторжение в Европу американцы могли осуществить с 
меньшими потерями, даже в сложившихся неблагоприятных условиях действия 
рейнджеров были выше всякой похвалы. 2-й и 5-й батальоны затем участвовали в 
качестве ударной пехоты в заключительных боях в Германии до мая 1945-го.
 6-й батальон рейнджеров был сформирован и сражался на Тихом океане. В августе 
1944 года его подразделения штурмовали японские береговые позиции на Новой 
Гвинее, затем воевали на Филиппинах, а в декабре 1945 года, уже после окончания 
войны, одними из первых высадились в Японии.


Вооружение и экипировка

 В 1942 году части рейнджеров, находившиеся в Великобритании и действовавшие 
совместно с английскими коммандос, за неимением собственного спецснаряжения 
оснащались британскими аналогами. В основном это касалось британских 
спасательных поясов, пеньковых линей и некоторых мелочей (например, 
маскировочной сетки английского образца на стальной шлем М-1917, почти 
идентичный британскому «тазику для бритья»).
 Кроме английских спасательных поясов, американские штурмовые десантные части 
использовали и запасы собственного флота. Уже при проведении десантных операций 
в Северной Африке и Италии все рейнджеры были снабжены поясом М-1926 фирмы 
«Firestone Tire & Rubber Со» (г. Акрон, Огайо). Изготовленный из 
прорезиненного полотна серого цвета, он состоял из двух колбасообразных 
надувных камер. Пояс автоматически надувался сжатым СО2 из небольшого баллона 
(после того, как его владелец выдергивал чеку с помощью специального шнура) 
либо силой легких — через две резиновые трубки, каждая из которых питала 
воздухом одну из камер. Свободные концы трубок завинчивались пробками. Была 
предусмотрена и система быстрого спуска воздуха (инструкция к пользованию 
поясом печаталась на его поверхности). Плечевых лямок не было — М-1926 
оборачивался вокруг талии, застегивался впереди пряжкой и опирался на патронные 
подсумки.
 Во время десанта на севере Франции рейнджеры и саперы были вооружены и увешаны 
снаряжением буквально с ног до головы. Кроме запаса патронов и провианта на 
несколько дней, они несли на себе большое количество взрывчатых веществ и 
специального инженерно-саперного оборудования. Все это было необходимо для 
«прогрызания» сильных немецких заграждений, построенных на направлении главного 
удара союзников. Поэтому бойцы передовых отрядов получили соответствующую 
экипировку. Ее основу составлял так называемый штурмовой жилет (прообраз 
современных разгрузочных жилетов).
 Жилет представлял собой застегивающуюся на груди безрукавку из прочного 
хлопчатобумажного полотна с восемью вместительными карманами. Жилет оказался 
исключительно практичным: до самого конца войны многие солдаты предпочитали 
носить боеприпасы и прочие необходимые вещи в его карманах, а не в стандартном 
пехотном снаряжении. Приталенный покрой жилета позволял владельцу бегать и 
ползать значительно свободнее, чем с «гирляндами» множества подсумков и сумок. 
Выпускался он в трех размерах: малый, средний и большой — и застегивался на две 
пряжки; аналогичные лямки и пряжки были на всех карманах (использование такой 
застежки давало упавшему в воду бойцу шанс быстро сбросить жилет). В карманы 
укладывался разнообразный саперный инвентарь: полукилограммовые шашки 
тринитротолуола, двухсотграммовые заряды пластита с часовым механизмом, запалы 
в специальном непромокаемом «патронташе», бухты детонационного и запального 
шнура (различались соответственно белой и черной окраской), электрическая 
подрывная машинка и многое другое. Два дополнительных маленьких кармашка внизу 
застегивались на кнопки и служили для переноски двух-четырех шашек ВВ или 
ручных гранат. Нагрудные карманы снабжались длинными вытяжными лямками для 
крепления каких-либо нужных предметов.
 На спине жилета размещался большой карман, равный по объему пехотному ранцу 
М1928; нижний карман на уровне талии соответствовал пехотной «сухарной» сумке 
M1936. На клапане спинного кармана была предусмотрена матерчатая накладка с 
двумя гнездами: в нее продевали крючки чехла малой саперной лопатки. Деревянную 
рукоять лопатки фиксировала специальная расстегивающаяся петля на лицевой части 
кармана. На плечах имелись особые петли с карабинами, к которым можно было 
прикреплять дополнительную навеску либо ремни нагрудной противогазной сумки. На 
изнаночной стороне верхней части жилета были устроены гнезда для ношения штыка 
либо другого длинного предмета.
 Далее шли боеприпасы: кроме поясных подсумков от снаряжения образца 1923 года 
(10 штук), вооруженный самозарядной винтовкой М1 солдат надевал на плечи 
крест-накрест полотняные «бандольеры» с 6 патронными пачками каждый. Все 
карманы до отказа набивались коробками с сухим пайком, патронами и осколочными 
гранатами из расчета на двое-трое суток. Вооружены были и офицеры: кроме 
автоматического пистолета Colt М1911А1, все командиры имели 7,62-мм 
самозарядный карабин Garand Ml либо 11,43-мм пистолет-пулемет Thompson М1. 
Поверх снаряжения надевался спасательный пояс.
 На груди все военнослужащие носили «штурмовую» противогазную сумку М7. Этот 
предмет снаряжения был изготовлен специально для частей, шедших в авангарде 
вторжения в Северную Францию (пока высаживающиеся солдаты плескались в воде, 
последняя могла забить фильтры противогаза и вывести его из строя). По этой 
причине сумка изготовлялась из черной прорезиненной с обеих сторон материи. Для 
обеспечения герметичности ее широкая горловина сворачивалась в спираль и 
застегивалась на четыре кнопки — после этого воздух, «запечатанный» внутри 
сумки, поддерживал ее и плечи солдата на плаву, являясь неплохим дополнением к 
спасательному поясу. На некоторых образцах даже имелись небольшие вентили, 
служащие для облегчения впуска-выпуска воздуха. Сумка подвешивалась к плечам с 
помощью двух перекрещивающихся за спиной лямок, на ее лицевой части черной или 
желтой краской изображались: сверху вниз — литеры «US», эмблема химической 
службы армии США, код предмета снаряжения ("U"или «UL»), а также надпись 
«ASSAULT GAS MASK». Противогаз М5 впервые в практике американцев получил фильтр,
 привинчивающийся к правой стороне маски (без длинного соединительного шланга). 
Маска выполнялась из черной резины.
 Довершали экипировку «штурмовика» лопатка (прицеплялась к двум гнездам на 
спинном кармане), индивидуальный пакет, фляга, штык для винтовки и обязательно 
штурмовой нож М3: все это подвешивалось к поясному ремню. Сержанты и младшие 
офицеры, как правило, получали ножницы для резки колючей проволоки 
(подвешивались к поясу в специальных подсумках). Многие рейнджеры вдобавок к 
этому несли одну-две секции удлиненных подрывных зарядов или альпинистское 
снаряжение. Экипированные таким образом солдаты на рассвете 6 июня 1944 года 
пошли в лобовую атаку на немецкие пулеметы в секторе «Dog Green». Рейнджеры 
носили на касках такую же систему обозначения званий, как и десантники (широкая 
вертикальная белая полоса на тыльной части шлема у офицеров, горизонтальная — у 
сержантов). На лобной поверхности шлема наносили маленькие знаки различия 
офицеров. Для полной ясности в рейнджерских батальонах поверх полосы рисовали 
еще и тактический знак части: желтый ромб с номером батальона внутри. Благодаря 
такой системе все рейнджеры, залегшие под огнем и перемешавшиеся с солдатами 
других частей, теоретически могли постепенно сбиваться в кучки и приступать к 
выполнению боевой задачи.
 Высадочные офицеры береговой охраны также получали разнообразное снаряжение. 
Поскольку в их задачи входило управление подходом десантных барж с берега, 
каждый офицер был снабжен множеством сигнальных средств: коротковолновым 
передатчиком «уоки-токи» (ВС-611), сигнальными 40-мм пистолетом A/N M8, фонарем,
 свистком и т. д. Кроме того, «бичмастеры» имели полный набор необходимых на 
плацдарме вещей,таких, как карабин, пистолет, противогаз, патронные подсумки, 
компас, бинокль, планшет с картами, сухой паек, фляга, каска и многое другое. 
Стальной шлем USM1 окрашивался в серо-зеленый «морской» цвет, на нем 
желтовато-коричневой краской изображались небольшой щит береговой охраны и 
офицерские знаки различия.


Униформа

 Солдаты и офицеры рейнджерских батальонов, в отличие от британских коллег, 
носили скромную стандартную пехотную униформу без каких-либо специфических 
деталей наподобие беретов и прочей мишуры. Правда, многие рейнджеры как на 
Тихом океане, так и в Европе предпочитали носить штаны тропического фасона 
«herringbone twill» («рыбья кость») из-за их чрезвычайно вместительных 
набедренных карманов. В общем, на этом различия в обмундировании с остальной 
армией исчерпывались, зато для нужд элитных частей было разработано множество 
описанных выше специальных предметов снаряжения.
 Рейнджеры, принимавшие участие в дьеппских событиях 1942 года, еще не имели 
никакой специальной экипировки, кроме некоторых британских образцов. Униформа 
могла быть как старой общеармейской, так и фасона «рыбья кость». В то время 
рейнджеры отличались значительными отступлениями от предписанных образцов 
одежды: не носили гетры, вместо пилоток надевали вязаные английские «рыбацкие» 
шапочки (для лучшей идентификации союзниками на поле боя). Впоследствии их роты 
приобрели вполне «регулярный» вид в соответствии с порядками, заведенными в 
сухопутных войсках: расхлябанные и одетые «с бору по сосенке» английские 
коммандос неприятно поражали американских офицеров, привыкших к единообразию 
военной формы (как известно, еще в 1942 году в душных джунглях тихоокеанских 
островов солдат армии США пытались заставить носить форменные галстуки, а 
генерал Паттон в 1943-м требовал от всего тылового персонала обязательного 
ношения предписанных стальных шлемов).
 Как и все другие соединения и части армии, батальоны рейнджеров имели 
собственные эмблемы. Последние носили у плечевого шва левого рукава (служебный 
китель или полевая куртка) либо на левой стороне груди (короткая танковая 
куртка Ml941). 2-й батальон рейнджеров отличался синей ромбической нашивкой с 
желтыми окантовкой и надписью «RANGERS». 4-й батальон в качестве эмблемы имел 
темно-синюю витую ленту с красной каймой и желтой надписью «4th RANGER Bn».
 Были и другие отличия: например, солдаты того же 4-го батальона покрывали 
стальные шлемы вместо сетки темно-зеленым матерчатым чехлом, носили укороченные 
гетры, а лица его ветеранов часто украшали усы.
 Саперы штурмовых подразделений тоже имели собственную символику, в которой 
угадывалось влияние эмблематики британских коммандос. Так, армейские саперные 
части, привлекаемые к морским десантам, на левом рукаве либо над карманом 
полевой формы носили синюю нашивку с вышитыми золотой нитью орлом, автоматом 
«Thompson» и адмиралтейским якорем: почти точная копия эмблемы Штаба 
объединенных десантных операций. Солдаты амфибийных частей сухопутных войск 
таким же образом носили овальную белую нашивку с синей каймой и красным 
силуэтом морского конька. Обе эмблемы предназначались исключительно для ношения 
с полевым обмундированием.
 Высадочные офицеры носили защитное обмундирование военно-морского флота со 
знаками различия береговой охраны. Униформа имела зеленоватый цвет и включала в 
себя штормовку с двойной застежкой: на «молнии» и пуговицах, а также брюки с 
расстегивающимся нагрудником и помочами, похожие на спецодежду рабочих. Подо 
всем этим офицеры носили горчично-оливковую рубашку с черным галстуком и 
золотистыми знаками различия на вороте (аналогичны сухопутным). В качестве 
головного убора применялась такого же цвета пилотка: с левой стороны к ней 
прикалывался золотистый орел береговой охраны, с правой — обозначение звания. 
Часто носили и офицерскую фуражку с черным околышем, оливковой тульей, 
золотистым ремешком и вышитой кокардой. На левом рукаве высадочные офицеры и их 
помощники имели синюю повязку с желтой надписью «BEACHMASTER» либо «BEACHMASTER 
ASSISTANT», а прочие чины — черную повязку с серебристой вышитой шифровкой «U.S.
C.G.».

 Войска специального назначения

 В ходе второй мировой американцы, подробно ознакомившись с опытом своих 
ближайших союзников — англичан, начали формировать разнообразные силы 
специальных операций. Хотя по численности они далеко не доставали до размеров 
британских, их боевая работа оказалась весьма эффективной. Их войсковой 
компонент включал в себя 1-ю группу войск специального назначения и несколько 
пехотных разведывательных батальонов (последние более известны под названием 
рейнджеры). С точки зрения отработки общей стратегии и тактических способов 
применения силы специальных операций США ведут свою историю с учреждения в 1941 
году Управления стратегических служб или УСС (Office of Strategic Services — 
OSS).
 Это ведомство, ставшее предтечей ЦРУ, создавалось на основе анализа работы 
английской ССО. Деятельность УСС была весьма многообразной и охватывала как 
разведку, так и организацию специальных форм ведения войны (в том числе и 
партизанских операций). Например, так называемые оперативные группы 
(Operational Groups — OG) должны были обучать и организовывать деятельность 
партизанских формирований, опираясь на действующие в оккупированных странах 
группы Сопротивления. Каждая оперативная группа, насчитывающая в своем составе 
34 человека, кроме вышеуказанных задач, должна была обеспечивать доставку 
снабжения и координировать боевые операции партизан в зависимости от планов 
союзников. OG также проводили операции, имевшие своей целью уничтожение 
конкретных объектов в глубине вражеской территории. Сбор разведданных был 
другой важной сферой задач, выполняемых этими группами — за линию фронта они 
выводились по суше, морю либо на парашютах. Большинство проведенных УСС 
операций имели место во Франции, Италии, Греции и Югославии, не считая 
Юго-Восточной Азии.
 Созданный Отдел специальных операций (Special Operations Branch) «Jedburgh» 
формировал отдельные команды (teams) для выполнения задач иного рода. Команды 
состояли из двух офицеров и сержанта-связиста. Добровольцев рекрутировали среди 
американцев, англичан, французов, голландцев и бельгийцев. Всего было создано 
порядка 80 команд, которые забрасывались на парашютах на оккупированные немцами 
территории с заданием установления контакта с группами Сопротивления. Команды 
обеспечивали связь с союзным командованием, готовили операции по воздушной 
доставке оружия и снаряжения, руководили боевой и огневой подготовкой, а также 
осуществляли общую координацию ведения войны против немцев.
 Бойцы УСС выполняли и некоторые другие специальные задания. Так, из 
проживающих в Бирме горцев-качинов в ходе войны американцы сформировали 101-й 
отдельный отряд (так называемые Kachin Rangers). Руководимый специалистами из 
спецслужб США отряд занялся стратегической разведкой в тылу японских войск. В 
свою очередь, 202-й отдельный отряд занимался аналогичной работой в занятой 
японцами восточной части Китая.
 Хотя УСС на первых порах находилось в тени своих старших коллег — английской 
ССО, к 1944 году американцы уверенно вышли на первый план как по качеству 
работы, так и по ее размахам. Этому в значительной мере помогли неизмеримо 
большие ресурсы, которыми располагали спецслужбы США. Например, только в Италию 
и только в период с января по апрель 1945 года по каналам УСС доставлено около 
1200 тонн оружия и снаряжения.
 Несмотря на то что морская пехота США к моменту нападения Японии на 
Пирл-Харбор уже располагала отдельными диверсионными батальонами (рейдерами), 
армия не имела в своем составе аналогичных частей, необходимость в которых 
вскоре стала ощущаться все более и более остро. 20 июня 1942 года в форте 
Уильям Генри Харрисон (штат Монтана) из прибывших добровольцев началось 
формирование первого армейского соединения спецопераций, получившего название 
1-й группы войск специального назначения (1st Special Service Force — SSF).
 Нехватка обученного личного состава для формирования ударных частей привела к 
тому, что американцы пустились на вынужденную меру — обратились с предложением 
к командованию канадской армии создать спецсоединение «на паях» с последней. 
Располагая опытом совместного с союзниками обучения (1-й канадский парашютный 
батальон в конце 1942 года проходил четырехмесячную прыжковую подготовку в 
Форте Беннинг, а затем в Шайло при участии американских инструкторов создавался 
парашютный центр), канадцы выделили для этой цели 2-й пршб, сформированный в 
июле 1942 года [22] . В условиях жесткого отбора кандидатов на службу 
совместными усилиями все же удалось сколотить 1-ю группу в составе трех полков 
и двух отдельных батальонов, командование над которым принял полковник Фридерик 
(Frederick). Канадские добровольцы вошли в его состав под обозначением 1-го 
батальона СпН (1st Canadian Special Service Battaillon).
 Вначале группу планировалось применить в диверсионных операциях и партизанских 
рейдах на территории Норвегии, Румынии и Италии (операция «Плуг»), однако со 
временем эти намерения были отброшены. Параллельно ее подразделения проходили 
переучивание, направленное на изучение тактики пехоты, проведение операций в 
зимних и полярных условиях, осуществление разного рода диверсий, партизанских 
действий, морских и парашютных десантов. Кроме того, солдаты учились вести бой 
в горной местности, а также с использованием лыж. Одновременно с отменой 
операции «Плуг» было принято решение об использовании 1st SSF в боях на 
гористой местности с холодным климатом, в связи с чем ее направили в северную 
часть Тихого океана.
 Таким образом, боевое крещение соединение приняло во время Алеутской операции 
в июле 1943 года. В ноябре соединение практически в полном составе переброшено 
в Италию, где высаживалось в Анцио с баз в Сицилии. Получив пополнение и 
отдохнув в Риме, его бойцы 14 августа 1944 года были брошены в Прованс, где 
действовали в первой волне союзного десанта. На этом фактически и закончилась 
боевая история первых в армии США специально созданных сил особого назначения — 
в декабре 1944-го американский компонент соединения расформировали (канадцы 
последовали примеру союзников в январе следующего года). Впоследствии эстафету 
1st SSF приняли легендарные «зеленые береты».


Экипировка

 Американские диверсанты, как правило, не имели специальных образцов 
огнестрельного оружия. Одним из немногих исключений был 11,43-мм 
пистолет-пулемет М3, снабженный глушителем длиной 30 сантиметров. Магазины для 
него переносились в специальном нагруднике с пятью снабженными завязками 
кармашками, похожем на использовавшиеся вьетнамцами и афганскими моджахедами.
 Несмотря на такое невнимание к нуждам своих бойцов, Управление стратегических 
служб разработало для ведения «малой войны» немало образцов специального оружия.
 В 1942 году началось серийное производство однозарядных пистолетов «Liberator» 
(«Освободитель») под стандартный коль-товский 11,43-мм патрон (.45 А.С.Р.). Это 
незамысловатое оружие предназначалось для поставок европейскому движению 
Сопротивления: до 1944 года над оккупированными Германией странами с самолетов 
союзных ВВС был сброшен без малого миллион таких пистолетов. После начала 
выпуска англичанами отличного германского парашютного ножа 
Fallschirmjaeger-Schwerkraftmesser с магнитным лезвием американцы закупили 
часть продукции для нужд УСС. Этим холодным оружием снабжались забрасывавшиеся 
в немецкий тыл агенты разведки.
 В самом конце войны в некоторых частях, специального назначения сухопутных 
войск и морской пехоты стали появляться пуленепробиваемые жилеты. Они имели 
тканевую основу цвета обмундирования, внутрь вставлялись пластины марганцевой 
стали, перекрывавшие друг друга подобно черепице. Это обеспечивало всей 
конструкции вполне удовлетворительную гибкость. Бронежилет надевался через 
шейный вырез и фиксировался на талии затяжными лямками; плечевые перехваты 
застегивались на кнопки. На грудную часть жилета приклепывалась дополнительная 
бронепластина прямоугольной формы. Вся конструкция весила порядка 7 килограммов 
и обеспечивала приемлемую защиту груди и спины от пуль и осколков. Однако 
жилеты оказались еще очень тяжелыми и широкого применения в армии не нашли.


Униформа

 Все диверсанты, как и солдаты парашютных частей, предназначенных действовать в 
тылу врага, на левом рукаве носили повязку с изображением государственного 
флага США. Это требовалось для того, чтобы, во-первых, не пасть жертвой бойцов 
местного Сопротивления, слабо разбирающихся в тонкостях военной формы, а 
во-вторых, чтобы американцев не приняли за их британских союзников. Несмотря на 
братство по оружию, французы, в особенности в Северной Африке, относились к 
англичанам с нескрываемым омерзением и запросто могли отказаться от оказания 
помощи разведгруппам, приняв их за «томми».

 Специальные части морской пехоты

 В июле 1941 года командование направило 225 морских пехотинцев для прохождения 
стажировки в только что открытой парашютной школе, расположенной на военной 
авиабазе Лейкхерст. 15 августа командование объявило о создании 1-го 
парашютного батальона морской пехоты (1st Marine Parachute Battaillon), за 
которым в декабре последовал и 2-й. Летом следующего года подразделения 1-го 
пршб были высажены с моря в составе десанта генерала Вандергрифта на остров 
Гуадалканал, где зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. По этой причине в 
сентябре 1942 года был сформирован 3-й батальон, а 1 апреля следующего года все 
эти части были свведены в 1-й парашютный полк. В нем числились штаб, три 
батальона и рота обслуживания. Несмотря на наименование, его личный состав не 
привлекался к высадке оперативных воздушных десантов, а воевал в качестве 
обычной пехоты либо участвовал в ряде специальных операций. Отвоевав до января 
1944 года на Бугенвиле и некоторых других островах Тихого океана, полк послужил 
базой для развертывания 5-й дивизии морской пехоты и на этом закончил свое 
существование.
 В августе 1942 года вместе с парашютистами на Гуадалканал были направлены 
подразделения 1-го батальона рейдеров (1st Marine Raider Battaillon) — первой 
части морской пехоты, сформированной для проведения специальных акций по 
образцу британских коммандос. В официальной историографии, в частности, в 
русском переводе книги Д. Хафа «Война на островах», эти формирования обозначены 
как «диверсионные», фактически же представляли собой морской аналог рейнджеров. 
Численность диверсантов быстро росла, и в марте 1943 года четыре имеющихся 
батальона сведены в 1-й полк рейдеров. Эти части были призваны проводить 
диверсионно-разведывательные и десантно-штурмовые операции (высаживаясь 
преимущественно с кораблей), но в связи с большими потерями после завершения 
высадки на Соломоновы острова, в январе 1944 года, полк расформировали, а его 
личный состав передали в линейные части морской пехоты.
 Не вполне удачный опыт боевого применения парашютистов и рейдеров заставил 
командование USMC искать более приемлемые формы войск спецназа. После 
проведенных расчетов, в 1944 году в Кэмп-Леджун началась парашютная подготовка 
личного состава разведывательной амфибийной роты — подразделения, 
предназначенного для выполнения широкого спектра специальных задач, начиная от 
глубинной разведки, кончая диверсионными акциями с моря или воздуха. К концу 
войны были сформированы две такие роты (1-я — на Атлантическом флоте, 2-я — на 
Тихоокеанском).


Экипировка и вооружение

 Части рейдеров, сражавшиеся, например, на Гуадалканале, вместо принятых для 
всей армии полотняных патронташей, болтающихся крест-накрест на груди, с 1943 
года получили специальный нагрудный гранатный пояс, представлявший собой 
модификацию разгрузочного жилета. Его кармашки размещались в два ряда: наверху 
— шесть подсумков для винтовочных обойм (по две в каждом), внизу — пять для 
гранат (по две дымовые шашки, химические или осколочные гранаты Mk II). 


Униформа

 Парашютисты корпуса морской пехоты были облачены в соответствующую форму. 
После начала войны на Тихом океане «кожаные затылки» получили новую, 
максимально облегченную полевую форму светло-зеленого или оливкового цвета, 
покрытую (по технологическим причинам) частыми узкими продольными полосками и 
потому получившую очень меткое название «селедочный скелет» 
(«Herringbone-twill»). Обмундирование состояло из короткой куртки с двумя 
накладными нагрудными карманами и брюк навыпуск. Введен этот образец был в 
начале 1942 года и парашютисты USMC, с августа сражавшиеся на Новой Гвинее, 
успели повоевать в нем. Там же обнаружился существенный недостаток новой формы 
— она сильно прибавляла в весе после намокания. Поэтому впоследствии ее 
заменили на усовершенствованный вариант, впрочем, парашютные части морской 
пехоты к тому времени уже были расформированы. Следует отметить, что на Новой 
Гвинее солдаты крайне неохотно навьючивали на себя предметы снаряжения, 
особенно имевшего острые и режущие выступы: в тамошнем жарком и влажном климате 
самые мелкие царапины быстро инфицировались и превращались в язвы. Поэтому 
обоймы и магазины с патронами засовывали в карманы, а от всего прочего 
потихоньку избавлялись. Тогда же начали появляться и камуфлированные образцы 
униформы. Первым таким предметом обмундирования стал чехол на каску, затем за 
ним последовало пончо. Маскировочный комбинезон был введен уже после 
упразднения воздушно-десантных частей.

 «Мародеры» Меррилла

 Новая тактика, применявшаяся британскими шиндитами в джунглях Бирмы, привела 
американское командование на Тихоокеанском ТВД к осознанию необходимости 
создания подобных формирований в рядах армии США. Поскольку основной союзник 
Запада в этом регионе — гоминдановский Китай традиционно находился под сильным 
влиянием американцев, последним к 1943 году потребовалось срочно получить в 
свое распоряжение отряд специально обученных и экипированных бойцов, которые 
могли бы обеспечить «локтевую связь» между англо-индийскими частями, 
орудовавшими в японском тылу в Бирме и китайскими формированиями, 
действовавшими на северном терминале «Бирманской дороги». Поэтому американцы 
последовали примеру британцев и создали ряд особых частей, предназначенных для 
обеспечения бесперебойного функционирования этой важнейшей стратегической 
трассы в Лидо и Бирму.
 В октябре 1943 года из нескольких сотен добровольцев из состава 75-й пехотной 
дивизии на временной основе был сформирован 5307-й смешанный полк. После 
завершения подготовки на базах шиндитов, 2 января 1944 года, полк был 
переименован в Специальное смешанное соединение под кодовым наименованием 
«Отряд Гэлахэд» (Galahad Force) численностью 3000 человек с легким вооружением..
Отряд делился на три полка (в составе каждого было две полуавтономные боевые 
группы); ему были приданы две транспортные вьючные колонны, для которых военное 
ведомство выделило 700 лошадей и мулов. Организованное таким образом воинство 
преодолело 250-километровый путь сквозь непроходимые джунгли, прибыв в 
назначенный район в Бирме. В это же время с легкой руки специального 
корреспондента журналов «Time» и «Life» Джеймса Шепли отряд получил 
впоследствии ставшее широко известным прозвище «Merril`s Marauders» (пo имени 
его командира, бригадного генерала Фрэнка Д. Меррилла). Целью группы был 
городок Мьичина, расположенный далеко в тылу японских войск и служивший базой 
для наступления на Индию. Командующий всей операцией генерал «Вайнгар» Джо 
Стилуэлл по прозвищу Уксусный Джо страстно желал захватить его еще до 
наступления Нового года по восточному календарю (конец марта). Прежде чем 
приступить к осаде Мьичины, американцы в нескольких скоротечных боях сумели 
разгромить противостоящую им элитную 18-ю японскую дивизию, но затем боевое 
счастье изменило им. «Мародеры», сформировавшие три параллельно движущиеся 
колонны, начали марш к назначенной цели, однако вскоре увязли в непрерывных 
стычках с японцами. В самом начале операции американцы потеряли почти две трети 
боеспособного личного состава из-за истощения, тропических заболеваний и 
недоброкачественной пищи. Те, кто еще оставался в строю, с помощью двух 
китайских полков 17 мая сумели занять мьичинскую летную полосу, за что часть 
впоследствии была удостоена благодарности Президента США (синий прямоугольник, 
обрамленный золотыми лаврами и носившийся над правым нагрудным карманом). 
Городок Мъичина пал только 3 августа. Затем остатки переживших эти бои 
«мародеров» по настоянию Меррилла были вынуждены пройти тщательную медицинскую 
комиссию: генерал хотел опровергнуть утверждение, что причиной 
неудовлетворительных результатов американского рейда стало плохое физическое 
состояние его людей. Под конец этих долгих мытарств уцелевшие бойцы отряда 
«Гэлахэд» были включены в состав 475-го отдельного пехотного полка (также 
предназначенного для проведения глубинных операций в тылу врага) и 
присоединились к оперативной группе «Марс» (Mars Task Force), развернувшей 
боевые действия в Бирме с октября 1944 года. Первый опыт американцев в создании 
отрядов для ведения «малой войны» в джунглях оказался неудачным, но янки быстро 
сделали правильные выводы из печальной судьбы «мародеров». Боевая группа «Марс» 
изначально представляла собой импровизированную 5332-ю пехотную бригаду. Эту 
войсковую часть, в которую, кроме 475-го полка с остатками «мародеров Меррилла»,
 вошли американские 142-й кавалерийский полк, два артиллерийских дивизиона и 
один китайский пехотный полк, сформировали 10 августа 1944 года в индийском 
Лидо. Группа приняла активное участие в боях по освобождению Бирмы в начале 
1945 года, когда совместно с китайцами ее частям 27 января удалось вновь 
открыть Бирманскую дорогу. Это событие стало одним из важнейших на 
заключительном этапе войны: установлена наземная связь между базами союзников в 
Индии и районом временной китайской столицы Чунцин. После завершения боев 
группу «Марс» по воздуху перебросили на территорию Китая, где и расформировали. 



Экипировка

 В частях особого назначения, сражавшихся на Тихоокеанском ТВД, широкое 
распространение получил штурмовой нож морской пехоты, известный под 
обозначением КА-BAR. Его широкое лезвие с массивным обухом было заточено по 
образцу знаменитого «ножа Боуи»: обуховая часть клинка примерно на треть его 
длины от острия имела небольшой изгиб и затачивалась, подобно лезвию. Это 
позволяло, промахнувшись при фронтальном ударе ножом, возвращая руку назад, 
нанести противнику глубокую резаную рану руки заточенной верхней частью клинка. 
Клинок с обеих сторон снабжался глубокими долами: это делалось с целью 
уменьшения общего веса оружия.
 Рукоять изготовлялась из набора кожаных шайб аналогично рукояти армейского 
ножа М3 с незначительными отличиями. Гарда не имела отогнутой части. Ножны, 
повторяющие очертания лезвия, — кожаные; скреплялись по периметру девятью 
металлическими заклепками и прошивались. Общее устройство ножен, их отделка и 
способ ношения на поясном ремне почти не отличались от раннего образца, 
введенного для М3. Кроме морской пехоты, частей рейнджеров и рейдеров, 
«кей-бары» получили довольно большое распространение в ВДВ — парашютисты 
подвязывали их ножны к берцу правого ботинка.
 Мачете Collins Legitimus 26inch N 128 носился подвешенным к поясу слева в 
кожаных ножнах (винтовочный штык, как правило, носили в гнездах на рюкзаке). 
Это холодное оружие, незаменимое для действий в джунглях Тихого океана, было 
запущено в серийное производство в 1943 году на основе аналогичного образца, 
применявшегося еще в начале века. Заточенное с одной стороны слегка изогнутое 
лезвие мачете, как следует из обозначения, имело длину 66 сантиметров. Ножны, 
изготовленные из высококачественной черненой кожи, усиливались металлическими 
вкладками; правда, впоследствии их заменил образец из оливково-зеленого полотна,
 более подходивший для условий влажных тропиков.
 Кроме мачете Коллинза, в ходе войны использовался укороченный вариант — 
образец М1942 с вороненым или никелированным лезвием длиной 45 сантиметров. 
Пластиковая рукоять черного или оливкового цвета (True Temper) крепилась к 
стальному стержню клинка тремя шпонками, в ее головке проделывалось отверстие 
для темляка. Ножны, как и у «Legitimus», были двух видов — кожаные с манжетой, 
сквозь которую пропускался поясной ремень, или матерчатые (в последнем случае 
они подвешивались к поясу с помощью двух крючков). Кроме тропиков, мачете 
применяли и в Европе: например, парашютисты с их помощью очищали от кустарника 
огневые позиции для орудий и пулеметов.


Униформа

 Американские солдаты, сражавшиеся в рядах «мародеров» и боевой группы «Марс», 
не имели каких-либо значительных отличий в обмундировании от прочих частей 
армии США на Тихоокеанском ТВД. Правда, их униформу «herringbone twill» чаще, 
чем в других подразделениях, дополняли специальные тропические ботинки фирмы 
«US Rubber Co». Обувь, имевшая высокие берцы из материи цвета хаки и резиновую 
подошву, легко сушилась, хорошо пропускала воздух и обеспечивала бесшумный шаг 
— в болотах Северной Бирмы эти качества были просто неоценимы. Такими ботинками 
была снабжена примерно половина «мародеров», прочие предпочитали обычные 
армейские бутсы с гетрами. Впрочем, практически все солдаты и офицеры в тылу 
врага имели запасную пару обуви, притороченную к рюкзаку. На ранце носили и 
свернутое пончо, кое-как предохранявшее от москитов и тропических ливней. 
Большинство солдат носили панаму из «рыбьей кости» с узкими полями, завернутыми 
вверх. Экипировку дополняли две фляги, огромное количество таблеток для 
обеззараживания воды, порошки от малярии и шелковый шарф, изготовлявшийся из 
куполов парашютов. Шарф впитывал пот и не давал натереть вечно влажную шею о 
ворот куртки. Наконец, многие солдаты, прошедшие подготовку на базах шиндитов, 
носили «сувенир» из Индии — кривой непальский нож кукри.
 Военнослужащие отряда «Гэлахэд» на левом предплечье носили нашивки однотипного 
образца. Последние представляли собой синий щит с зелеными секторами (правый 
верхний и левый нижний). Четыре цвета обозначали радиопозывные четырех из шести 
боевых групп «мародеров»: отсутствовали символы групп «хаки» и «оранжевой». В 
синих секторах белой нитью вышивались двенадцатиконечная гоминдановская и 
пятиконечная американская звезды, что символизировало боевой союз двух держав 
(Генерал Стилуэлл командовал, кроме всего прочего, и двумя китайскими 
дивизиями). По диагонали шла алая молния — символ силы. Щит заключался в 
красную рамку, шла красная же надпись «MERRILL`S MARAUDERS» в рамке или без нее.
 Различные варианты этой нашивки, особенно изготовленные в Индии, существенно 
различались между собой. На первых порах, до получения своего прозвища, бойцы 
отряда носили на рукаве эмблему частей, воюющих на китайско-индо-бирманском 
театре: пятиугольный щит с синей верхней частью и красно-белыми волнистыми 
вертикальными полосами в нижней. На синем фоне изображались те же белые звезды.
 После расформирования «мародеров» и образования боевой группы «Марс» последняя 
унаследовала символику своих предшественников, за исключением надписи «MARS 
TASK FORCE». В остальном стиль эмблем был идентичным.

 Глава 3. Советский Союз


 Воздушно-десантные войска



Зарождение ВДВ

 Первый случай применения советскими войсками посадочного воздушного десанта 
(по примеру англичан) зафиксирован весной 1929 года, когда в осажденный 
вторгшимися в Таджикистан басмачами город Гарм несколькими самолетами был 
высажен отряд красноармейцев, совместно с силами местной самообороны 
разгромивший противника. В это же время в СССР начала активно изучаться 
возможность использования в боевых операциях групп парашютистов.
 Первым парашютистом Красной Армии по праву может считаться комбриг Леонид 
Григорьевич Минов. По заданию тогдашнего начальника ВВС РККА П. И. Баранова в 
1929 году в составе Амторга (советской торговой делегации в США, занимавшейся, 
в частности, закупкой парашютов для нужд военной авиации) он побывал в Америке 
и совершил там три прыжка с парашютом (по сути, не имея специальной подготовки).
 Во время пребывания комбрига в Буффало, где находился завод компании «Irvin», 
изготовлявшей парашюты и снаряжение для военных летчиков, ведущий представитель 
фирмы «Форд» (Ford) предложил ему самому опробовать качество предлагаемого 
товара, что Минов и сделал.
 Пережитые ощущения настолько захватили его, что по прибытии в СССР комбриг 
развернул активную деятельность по пропаганде парашютного дела, в том числе 
неоднократно совершив показательные прыжки. Летом 1930 года из числа 
добровольцев 11-й авиационной бригады Московского военного округа он подготовил 
30 парашютистов. 2 августа 1930 года во время войсковых учений МВО под 
Воронежем впервые для выполнения тактической задачи было выброшено с парашютами 
воздушно-десантное подразделение. Самолет Farman «Goliath», в единственном 
экземпляре закупленный во Франции в 1927 году (других машин подобного класса в 
Советском Союзе тогда не было), двумя рейсами выбросил 12 парашютистов, которые 
приземлились у небольшого хутора. Таким образом была воплощена в жизнь идея 
создания ВДВ, авторство которой было высказано еще в 1928 году М. Н. 
Тухачевским (в то время командующим Ленинградским округом). Дата 2 августа, как 
известно, официально считается днем рождения советских ВДВ и профессиональным 
праздником десантников.
 В том же 1930 году приказом Народного комиссариата обороны (НКО) СССР и с 
личного благословения Тухачевского на территории Ленинградского ВО в составе 
11-й стрелковой дивизии был сформирован внештатный опытный авиамотодесантньп 
отряд — моторизованная стрелковая часть, личный состав которой был подготовлен 
для выполнения прыжков с парашютом. Отряд, по численности близкий к батальону, 
стал первой в мире парашютно-десантной боевой единицей, его создание пре 
следовало цель: отработку тактики действий ВДВ, изучение возможности 
взаимодействия с другими родами войск.
 В прочих военных округах европейской части Советского Союза с аналогичными 
целями начали создаваться отдельные авиадесантные отряды, вскоре 
переименованные в авиационные батальоны особого назначения (БОН). Всего их было 
четыре: 1-й БОН сформирован в Приволжском ВО, 2-й — в Бе— лорусском, 3-й — в 
Украинском (Киевском) и 4-й в Московском. Как следует из названия, эти части 
организационно относились к ВВС и дислоцировались в военных городках летчиков 
(например, 2-й БОН — в Бобруйске).
 В 1932 году Реввоенсовет СССР постановил перевести авиамотодесантный отряд ЛВО 
на штаты бригады. Последняя все еще оставалась опытно-экспериментальной 
войсковой частью, основными функциями ее личного состава являлись подготовка 
инструкторов и выработка оперативно-тактических нормативов, которые должны были 
предшествовать массовому развертыванию воздушно-десантных войск. 11 декабря 
1932 года постановлением РВС к уже существующим штатным батальонам было решено 
сформировать 29 внештатных. В конце следующего года в рамках этих планов в 
составе некоторых стрелковых дивизий началось создание внештатных отдельных 
батальонов особого назначения (батальонов ОСНАЗ). В частности, в Белорусском 
особом военном округе эти части сформированы при 5-й сд в Полоцке, 4-й в Слуцке,
 8-й в Бобруйске и 64-й сд в Смоленске. Впоследствии такие батальоны 
создавались во всех стрелковых корпусах и кадровых дивизиях на территории 
Московского, Ленинградского, Украинского, Среднеазиатского, Северо-Кавказского, 
Приволжского и Белорусского округов [23] .
 В связи с этим имевшиеся четыре БОНа передали часть своего подготовленного 
личного состава в ОСНАЗ ы и впоследствии, пополнившись до штатной численности, 
были переименованы (например, 4-й БОН в Белорусском ВО стал 7-м — в/ч 2513). В 
1936 году принято решение сформировать на базе многочисленных отдельных 
батальонов авиационные бригады особого назначения (АБОН). В соответствии с 
планом по одной бригаде создавалось в Белорусском и Киевском округах, а на 
Дальнем Востоке (в составе Отдельной Краснознаменной Дальневосточной Армии) — 
три отдельных авиационных полка особого назначения (АПОН). В 1938 году эти 
бригады были преобразованы в воздушно-десантные. Начался резкий рост 
численности ВДВ: если в 1934 году в маневрах РККА приняли участие 600 
парашютистов, то в 1935 и 1936 годах на учениях Киевского и Белорусского 
округов с парашютами было сброшено в общей сложности 3000 солдат, не считая 
8200 человек посадочного десанта. Учения Киевского округа, проведенные 12 — 17 
сентября 1935 года в районе Бердичева, Сквиры и Киева и получившие название 
больших Киевских маневров, были направлены на отработку основных положений 
теории «глубокой операции» и привлекли к себе внимание военных специалистов 
всего мира (на них присутствовали наблюдатели из Франции, Италии и 
Чехословакии). Помимо всего прочего, на учениях впервые в мировой практике была 
проведена выброска крупного парашютного десанта — бомбардировщики ТБ-3 
десантировали в тыл «противника» парашютно-десантный полк (1188 человек) и 
после захвата площадок высадили посадочным способом два стрелковых полка (без 
одного батальона) с частью тяжелого вооружения: станковыми пулеметами, 
плавающими танками Т-37, орудиями и автомобилями — всего 2500 человек. 
Приобретенный под Киевом опыт был развит во время сентябрьских маневров 
Белорусского округа в 1936 году. На них была осуществлена выброска 1800 
парашютистов и высажено посадочным способом 5700 бойцов и командиров. Основы 
боевого применения воздушно-десантных войск были закреплены временным Полевым 
уставом 1936 года (ПУ-36; впоследствии развит и дополнен уставом 1940 года) и 
другими нормативными документами. Согласно этим актам, основной тактической 
единицей ВДВ являлась воздушно-десантная бригада, число которых в 1938 году 
достигло шести (впоследствии высшим оперативно-тактическим соединением стал 
корпус). Численность вдбр достигала 4000 человек; состояла она из четырех 
воздушно-десантных стрелковых батальонов (по 700 человек каждый) и различных 
частей и подразделений поддержки. Общее число бригад к 1938 году уже равнялось 
шести — в их состав влились и авиационные десантные полки. В рамках этой 
доктрины предусматривались как высадка войск и боевой техники посадочным 
способом, так и применение (впервые в мире) массированных парашютных десантов. 
Все эти воззрения тесно увязывались с господствующей в Советском Союзе перед 
Великой Отечественной войной доктриной «глубокой наступательной операции» 
(кстати, по своей сути напоминающей современную американскую концепцию 
«воздушно-наземного сражения»), согласно которой высаженные во вражеском тылу 
десантные части должны были активными действиями сковывать на себя часть сил и 
средств, воспрепятствовать или предельно затруднить подход к линии фронта 
резервов и снабжения противника, а также дезорганизовывать управление его 
войсками, уничтожать связь, штабы и т. д. Основным сторонником и пропагандистом 
этой теории был упоминавшийся маршал Тухачевский, но и с его арестом и 
расстрелом в 1937 году темпы создания «мобильных» войск в СССР не уменьшились 
(вопреки общепринятому мнению, расправа с Первым замнаркома обороны и его 
приближенными вовсе не означала безоговорочного торжества в отечественной 
военной мысли «буденновско— ворошиловской школы»).
 Первые экспериментальные прыжки с парашютом в России после революции 
состоялись уже в 1917 году, но наиболее впечатляющее развитие парашютного 
спорта в Советском Союзе началось с 1930 года. Большую работу по его пропаганде 
сыграл ОСОАВИАХИМ — Общество содействия обороне, авиационному и химическому 
строительству, образованное в 1927 году (в 1948-м его сменил ДОСААФ). К 1941 
году через систему ОСОАВИАХИМа прошли, получив различные военные специальности, 
свыше 2 600 000 человек. Потребность вооруженных сил в огромном количестве 
парашютистов отозвалась беспрецедентной кампанией по пропаганде нового вида 
спорта.
 Массированной подготовкой парашютистов и планеристов занялся созданный в 1935 
году Центральный аэроклуб СССР (ЦАК), которому в 1938 году присвоено имя В. П. 
Чкалова. Ему подчинялась разветвленная система местных аэроклубов. Помимо 
обучения летчиков, все они занимались конвейерной подготовкой будущих бойцов 
ВДВ. Еще с 1932-го регистрируются всесоюзные рекорды по парашютному спорту; 
через два года введено звание мастера парашютного спорта СССР (первым его 
получил известный спортсмен С. Н. Афанасьев). В августе 1935 года под эгидой 
ЦАК проведены первые всесоюзные парашютные соревнования. Небезызвестный Виктор 
Суворов был совершенно прав, когда говорил о настоящем парашютном психозе, 
царившем в течение десяти предвоенных лет в Советском Союзе. Парашютная вышка 
торчала в каждом парке, а носить на груди значок парашютиста считалось делом 
чести не только для юношей, но и для девушек. Получить этот знак можно было, 
только совершив прыжок с самолета, но допускались к нему лишь лица, сдавшие 
комплекс зачетов по ряду военно-спортивных дисциплин: физподготовке, вождению 
автомобиля, стрельбе из винтовки и т. д. Основой отечественного парашютного 
спорта стало так называемое парашютное многоборье, включавшее выполнение 
прыжков на точность приземления, стрельбу из винтовки, кросс и плавание. Чисто 
военная подоплека этих нормативов видна невооруженным глазом. Если во всех без 
исключения иностранных армиях подготовленных солдат-парашютистов ценили 
буквально на вес золота и комплектование строевых частей ВДВ по причине 
нехватки кадров шло очень медленно, то у нас можно было набрать отделение 
десантников в любом дворе. Многие кадровые военнослужащие ВДВ, например 
начальник штаба 214-й бригады А.Ф. Казанкин, еще до войны совершили свыше ста 
прыжков, получив квалификацию «инструктор-парашютист». Различные варианты знака 
парашютиста (1 прыжок) — 1931 год
 Различные варианты знака Инструктор-парашютист с подвесками по числу прыжков — 
1931 год
 Только на Украине и только в течение 1934 — 1936 годов было подготовлено 500 
тысяч парашютистов! (Если эти цифры тогдашней пропагандой и преуве— личены, то 
незначительно). В предвоенные годы ответственность за подготовку будущих бойцов 
ВДВ лежало на командующем войсками соответствующего военного округа, волонтеров 
поставлял все тот же ОСОАВИАХИМ.
 Варианты серебряного знака «Инструктор-парашютист»: слева — 193 5 года; справа 
— 1941 года
 ОСОВИАХИМовские знаки «Мастер парашютного спорта СССР» — 1934 год Во 
исполнение планов развертывания ВДВ в апреле 1941 года в Киевском особом 
военном округе был создан 1-й воздушно-десантный корпус. В него вошли: 204-я 
воздушно-десантная бригада округа, 211-я воздушно-десантная бригада, 
переброшенная с Дальнего Востока, и личный состав, высвободившийся при 
переформировании четырех стрелковых дивизий КОВО в облегченные горнострелковые. 
В течение месяца все имевшиеся в наличии части ВДВ были сведены в корпуса 
трехбригадного состава. Последние могли решать тактические, а также некоторые 
оперативные задачи. Примерная организация вдк образца 1941 года была следующей: 
штаб, три воздушно-десантные бригады, артиллерийский дивизион, танковый 
батальон (до 50 танков) и подразделения обслуживания. На вооружении корпуса 
состояли ручные и станковые пулеметы, 50— и 82-мм минометы, 45-мм 
противотанковые и 76-мм горные пушки, ранцевые огнеметы и легкие плавающие 
танки Т-38 и Т-40 (на практике при боевых десантированиях во время войны 
артиллерийские орудия и танки почти не применялись, а к 1942 году были сняты с 
вооружения корпусов, в которых остались только три минометных дивизиона). Для 
десантирования использовались в основном бомбардировщики ТБ-3, ДБ-3 и 
пассажирские самолеты ПС-84 (лицензионные Douglas DC-3). Численность соединения 
превысила 10 000 человек. В скором времени этот корпус был отведен в Одесский 
ВО (для обеспечения возможного вторжения в Румынию), а в приграничных округах 
началась лихорадочная деятельность по формированию очередных трех: 3-го в 
Киевском, 4-го в Белорусском и 5-го в Ленинградском (впоследствии переведен в 
оккупированную Прибалтику). Под Харьковом в это же время разворачивалось 
создание 2-го вдк. К 1940 году численность ВДВ была увеличена вдвое. Говоря о 
формировании в Советском Союзе воздушно-десантных корпусов, уместно вспомнить 
боевой путь единственной немецкой парашютной дивизии, чьи солдаты держали в 
страхе своих противников в Норвегии, Голландии и на Крите. ВДВ СССР к началу 
сороковых располагали силами, совершенно не сравнимыми по своей мощи с горсткой 
десантников люфтваффе: многотысячная армада советских «крылатых пехотинцев», 
обрушившись с небес на головы врага, могла смести любое организованное 
сопротивление. Правда, справедливости ради следует сказать, что в каждом вновь 
созданном вдк полностью укомплектована была только одна бригада, на базе 
которой он и формировался. Летом 1941-го часть корпусов пошла в бой, имея в 
своем составе лишь по 8000 человек — менее 80 % штатной численности. Но и в 
таком «урезанном» виде каждый воздушно-десантный корпус практически равнялся по 
численности всем немецким ВДВ (кроме «привлеченных» к парашютно-планерной 
подготовке горнострелковых частей).


Боевой путь

 Боевое крещение советские ВДВ получили осенью 1939 года, когда в составе вновь 
образованных Западного и Юго-Западного фронтов приняли участие в походе на 
территории Западных Украины и Белоруссии. В ходе этой акции было высажено 
несколько тактических воздушных десантов, проведенных без существенного 
противодействия со стороны разваливающейся польской армии. Первым настоящим 
боевым испытанием стало участие воздушно-десантных войск в советско-финской 
войне. Для участия в боевых действиях в Детское Село (под Ленинградом) были 
переброшены 214-я вдбр БОВО и 204-я вдбр КОВО. Личный состав разместился в 
казармах 201-й вдбр ЛВО.
 Во время наступления на главную оборонительную полосу «линии Маннергейма» (так 
называемого «наступления под Сумма») 1 февраля 1940 года в тылу финских войск 
был высажен парашютный десант 201-й бригады. Олерация окончилась неудачей: 
несмотря на 90 тысяч снарядов, выпущенных по вражеским позициям в ходе 
артподготовки и воздушную поддержку более чем ста боевых самолетов, серьезно 
потеснить противника не удалось. Упорный бой продолжался до наступления темноты,
 после чего советские войска отошли на исходные позиции. Десантникам, 
действующим в тылу, пришлось самим пробиваться на соединение с пехотой, что 
удалось далеко не всем…
 204-я и 214-я бригады вошли в состав вновь сформированной 15-й армии под 
командованием командарма 2-го ранга М. П. Ковалева (15 февраля 1940 года). 
Обеим бригадам было предписано прибыть в Лодейное Поле, где десантники, встав 
на лыжи, совершили переход через замерзшую реку Свирь. Судьба их сложилась 
по-разному. 204-я (киевская) бригада была в качестве обычной пехоты брошена в 
бой против укреплений «Линии Маннергейма», где в тяжелейших боях почти 
полностью погибла. 214-я бригада вплоть до конца войны находилась во втором 
эшелоне армии, ее участие в боевых действиях ограничилось небольшой стычкой с 
финским гарнизоном одного из островков у северного берега Ладоги (13 марта). 
Встретив сопротивление противника, десантники по приказу командования отошли. В 
дальнейшем бригада наступала в район Питкярант, где закрепилась. На этих 
позициях ее подразделения оставались до подписания перемирия.
 Во время оккупации Прибалтики в середине июня 1940 года 214-я вдбр БОВО, 
спешно погрузившись на ТБ-3, прибыла в Лиду, а оттуда — в Шяуляй. Вечером того 
же дня бригада была высажена в Латвии, откуда через неделю по железной дороге 
переброшена в район Винницы. Вступив в ряды Южного фронта под командованием 
генерала армии Г. К. Жукова, 214-я вдбр («киевская» бригада после бойни на 
Карельском перешейке еще не успела полностью восстановить боеспособность) 
приняла участие в походе в Бессарабию и Северную Буковину, где самолеты ТБ-3 
вновь провели выброску ряда тактических парашютных десантов.
 Таким образом, к началу Великой Отечественной войны Советский Союз располагал 
пятью практически полностью сформированными воздушно-десантными корпусами, 
входившими в состав соединений окружного подчинения пяти военных округов 
европейской части СССР. Их дислокация и подчиненность были следующими: в 
Прибалтийском особом военном округе (с 22 июня 1941 года — Северо-Западный 
фронт) числился 5-й вдк в составе 9, 10 и 201-й воздушно-десантных бригад; в 
Белорусском особом военном округе (с 22 июня — Западный фронт) находился 4-й 
вдк в составе 7, 8 и 214-й вдбр;
 Киевский особый военный округ (Юго-Западный фронт) располагал 1-м вдк, в 
составе которого числились 1, 204 и 211-я вдбр; кроме этого, два корпуса 
находились во «внутренних» округах на территории Украины: 2-й вдк (2, 3 и 4-я 
вдбр) в Харьковском ВО и 3-й вдк (5, 6 и 212-я вдбр) в Одесском. Столь высокая 
концентрация воздушно-десантных соединений на южном стратегическом направлении 
наглядно показывает сущность тогдашней наступательной доктрины Советского 
Союза: после начала войны высадить массированные воздушные десанты на 
территории Румынии, куда должен был быть направлен главный удар огромных сил 
Юго-Западного фронта. Эти невероятные по тем временам массы десантников вскоре 
должны были пополниться еще пятью корпусами (нумерация с 6-го по 10-й), 
дислоцированными преимущественно во все тех же западных округах: созданное в 
июне 1941 года Управление воздушно-десантных войск Наркомата обороны срочно 
взялось за их комплектование, сроком завершения которого была определена осень 
того же года. События 22 июня перечеркнули амбициозные планы советского 
командования — многочисленные и отлично подготовленные соединения ВДВ так и не 
пришлось применить по назначению.
 С началом боевых действий на советско-германском фронте элитные воздушно— 
десантные формирования поначалу находились в тылу, но к осени, в связи с резким 
ухудшением обстановки и острой нехваткой резервов, были направлены на передовую 
в качестве пехотных соединений. Впоследствии Ставка Верховного
 Главнокомандования приняла решение о переформировании понесших большие потери 
или не полностью сформированных десяти воздушно-десантных корпусов в более 
мобильные и хорошо управляемые соединения, пригодные для боевых действий на 
сухопутном фронте. Летом 1942 года начался процесс расформирования всех вдк. 
Примерно три четверти их личного состава, управление и части корпусного 
подчинения направлялись на создание гвардейских стрелковых дивизий (из расчета 
одна дивизия на один корпус). Из сформированных таким образом в шестидневный 
срок (!) десяти дивизий девять направили на Сталинградский, а одну — на 
Северо-Кавказский фронт. Оставшиеся силы оставались в кадрах ВДВ — на их основе 
в будущем предполагалось развернуть ряд новых воздушно-десантных корпусов 
(третьего, а в некоторых случаях уже четвертого формирования), но фактически 
они использованы для укомплектования вновь создаваемых гвардейских 
воздушно-десантных стрелковых полков.
 На этом боевой путь «классических» советских ВДВ практически завершился. За 
исключением крайне неудачных Вяземской (1942) и Днепровской (1943) операций 
советские десантники в своем настоящем качестве практически не применялись. 
Личный состав вновь сформированных осенью 1942-го восьми воздушно-десантных 
корпусов и трех маневренных воздушно-десантных бригад, как правило, наиболее 
хорошо подготовленный и отличившийся в бою, в конце года был направлен на 
укомплектование создававшихся гвардейских воздушно-десантных стрелковых полков 
[24] , аналогичных по своей организации и численности гвардейским стрелковым 
полкам. Наименование «гвардейский» было присвоено всем вновь формируемым частям 
в порядке признания выдающихся заслуг их предшественников в кампаниях 1941 — 
1942 годов и в качестве аванса за боевые заслуги в будущем. Гвардейские полки 
изначально предписывалось использовать в качестве ударных пехотных частей на 
наиболее ответственных участках фронта с сохранением возможности их 
использования при проведении воздушно-десантных операций. Например, три бригады 
вновь сформированного (уже в четвертый раз — после его преобразования в 38-ю 
гвардейскую стрелковую дивизию) 4-го вдк, находившегося в Тейковских лагерях, 
были превращены в полки. Кроме того, формировался артиллерийский полк и до 
десяти отдельных батальонов и рот.
 Как и прежде, части и соединения ВДВ укомплектовывались преимущественно 
добровольцами (по призыву Центрального Комитета ВЛКСМ), в них существовал 
строжайший отбор, допускавший в ряды десантников только цвет «человеческого 
материала» армии. Личный состав отлично вооружался, обмундировывался и проходил 
тщательную боевую подготовку, в том числе парашютную (в ходе войны, когда 
воздушно-десантные дивизии направлялись на самые горячие участки и несли 
огромные потери, от первоначальных принципов их комплектования поневоле 
пришлось отступить). Командиры готовились на Объединенных курсах 
усовершенствования командного состава ВДВ в подмосковном Нахабино. Таким 
образом, сохранялась теоретическая возможность применения воздушно-десантных 
частей по их прямому назначению.
 Той же осенью 1942 года сформированные гвардейские полки стали сводиться в 
гвардейские воздушно-десантные дивизии — высшие оперативно-тактические единицы 
ВДВ, числившиеся в резерве Ставки ВГК. Их организационная структура и 
вооружение изначально предполагали основное использование этих соединений на 
сухопутном фронте в качестве отборной пехоты. Понятие «воздушно-десантный 
корпус» более не применялось, в ходе боевых действий на сухопутных фронтах 
дивизии включались в состав обычных гвардейских стрелковых корпусов с 
«сухопутными» частями корпусного подчинения. В состав воздушно-десантных 
дивизий обычно входили стрелковые и артиллерийские части, подразделения 
специальных войск. Дивизионная, полковая и батальонная артиллерия имела до 90 
стволов, в том числе и 120-мм дивизионные гаубицы. Каждое соединение получило 
отдельный истребительно-противотанковый дивизион (ОИПТД), вооруженный 
«сорокапятками». Вместо трех минометных дивизионов, числившихся ранее в вдк, 
были созданы полковые батареи 120-мм минометов, 76-мм полковых и 45-мм 
противотанковых пушек, а также роты 14,5-мм противотанковых ружей. При 
транспортировке орудий использовалась конная тяга. В 1942 году для этого 
применяли маленьких монгольских лошадок (76-мм пушки буксировали шесть таких 
лошадей вместо четырех по расчету), затем они были заменены на 2,5-тонные 
грузовые «студебеккеры». Все эти силы подчинялись командующему артиллерией 
дивизии.
 Отдельный дивизионный медико-санитарный батальон (ОМСБ) включал в себя 
медицинскую роту и госпитальный взвод. Кроме того, в стрелковых полках 
числились санитарные роты, снабженные для действий в отрыве от медсанбата. В 
числе прочих отдельных частей имелись учебный батальон, занимавшийся 
подготовкой младших, командиров (создан взамен бригадных школ младшего 
комсостава), и саперный батальон. Для придания особой ударной мощи этим 
дивизиям нередко придавались и танковые части. Всего было сформировано десять 
гвардейских вдд (с 1-й по 10-ю). Боевой путь этих соединений, уже не имевших 
ничего общего с силами специальных операций, подробно рассмотрен в моей книге 
«Воздушно-десантные войска во второй мировой войне».


* * *

 Горькая судьба, постигшая советские ВДВ (как и всю армию) в летних сражениях 
41-го года, заставила командование РККА позаботиться о сохранении уцелевших 
элитных частей — в августе практически все воздушно-десантные корпуса и 
отдельные части, за исключением увязших в обороне Киева на южном направлении, 
были выведены из состава фронтов и направлены в резерв Ставки ВГК. Новая 
концепция применения ВДВ предусматривала их использование в боевых действиях на 
важнейших направлениях в качестве отборной пехоты при сохранении возможности 
задействования в десантных операциях. Для осуществления общего руководства 
воздушно-десантными соединениями в конце августа 1941 года была введена 
должность командующего ВДВ, в чьих руках сосредоточены функции комплектования, 
боевой подготовки и вооружения воздушно-десантных войск, а также вопросы, 
связанные с непосредственным боевым применением десантных соединений. Первым 
пост командующего занял генерал-майор В. А. Глазунов [25] . Этот шаг 
ознаменовал превращение воздушно-десантных формирований в самостоятельный род 
войск, что было официально закреплено приказом Ставки Верховного 
Главнокомандования в октябре 1941-го. В. А. Глазунов находился на должности 
командующего ВДВ до 1943 года, после чего его сменил генерал-майор А. Г. 
Капитохин, а в 1944 году командующим стал генерал-майор (с октября 1944 — 
генерал-лейтенант) И. И. Затевахин — бывший командир 212-й воздушно-десантной 
бригады 3-го корпуса. Последний исполнял обязанности командующего до 1946 года.
 После тяжелого поражения, понесенного советскими войсками летом 1941-го, о 
широкомасштабных наступательных действиях пришлось надолго забыть. Началась 
длительная оборонительная война, которая потребовала создания огромных масс 
пехоты, артиллерии и танков. Узкоспециализированные части, в изобилии 
существовавшие в РККА перед июнем 1941 года (горнострелковые, 
горнокавалерийские, мотострелковые НКВД и прочие), к середине войны в массе 
своей исчезли, переродившись в общевойсковые соединения. Не избегли этой участи 
и ВДВ — значительная часть воздушно-десантных частей была перекована в пехоту и 
направилась в окопы Сталинграда. Но все же советское командование всегда 
отличало десантников и старалось по возможности беречь ценные кадры ВДВ и 
применять их по прямому назначению. Небольшие воздушные десанты с тактическими 
задачами высаживались и в начальный период войны.
 4-й батальон 214-й вдбр 4-го вдк под командованием Ильи Полозкова, поступив в 
распоряжение нового командующего Западным фронтом Маршала Советского Союза С. К.
 Тимошенко (вступил в должность после смещения, ареста и расстрела генерала 
Павлова), летом 1941-го совершил первый с начала войны воздушный десант. Одна 
из рот батальона (командир — старший лейтенант Николай Романенко) получила 
задачу высадиться с Климовичского аэродрома в район сосредоточения немецких 
танков, остановившихся ввиду отсутствия топлива у поселка Горки в Могилевской 
области. Десант численностью 64 человека понес тяжелые потери еще перед началом 
выброски и во время ее проведения: операция проводилась в дневное время с 
использованием огромных тихоходных ТБ-3 без какого-либо истребительного 
сопровождения. Выброшенная группа парашютистов еще в воздухе была встречена 
плотным огнем стрелкового оружия. Оставшиеся в живых парашютисты, вооруженные 
бутылками с зажигательной смесью, сумели вывести из строя несколько танков, 
после чего, преследуемые противником, начали отход. В расположение советских 
войск в районе Климовичей вместе с командиром роты вышли лишь немногие. Как 
вспоминали участники десанта, после прибытия в штаб корпуса, расположенный под 
Климовичами, никто даже не спросил их о количестве уничтоженных немецких 
танков…
 За организацию этой акции начальник ПДС бригады капитан Максим Коцарь был 
награжден медалью «За боевые заслуги», Иваненко и его люди были только отмечены 
в приказе. Затем по приказу Тимошенко 4-й батальон совершил еще несколько 
диверсионных парашютных десантов в районы Духовщины и Демидове. 10-я рота под 
командованием политрука Диденко и лейтенанта Иванченко была выброшена на 
железную дорогу у станции Торопа. После выполнения последней операции бойцы 
батальона отдельными группами вышли из боя, достигли линии фронта и были 
направлены под Энгельс, где понемногу собирались уцелевшие подразделения 4-го 
вдк.
 Подобные операции были осуществлены под Киевом, Одессой, на Керченском 
полуострове и т. д. Одной из наиболее примечательных, хотя и очень небольшой по 
масштабам, акцией стала выброска штурмовой группы во время тактического 
морского десанта под Григорьевкой 22 сентября 1941 года. Десант был предпринят 
с целью нанесения отвлекающего удара по тылам группировки румынских войск, 
наступавших с северо-запада на Одессу (одновременно на сухопутном фронте в 
контрнаступление должны были перейти части Приморской армии, оборонявшие город).
 В 1 час 30 минут после полуночи вслед за бомбовым ударом в тылу румын (в 
районе деревень Булдинка и Шуцли) самолетами была высажена парашютная группа 
численностью 23 человека — все, что смогло наскрести советское командование в 
то время. Ее задачей было нарушение телефонной связи противника и проведение 
ряда налетов на небольшие военные объекты. Действия диверсантов увенчались 
полным успехом — румынские штабы охватила паника, усилившаяся после высадки 
основного, морского десанта (3-й полк морской пехоты при поддержке двух 
крейсеров и двух эсминцев). В результате операции противник был отброшен от 
Одессы на 5 — 8 километров, потеряв на некоторое время наступательный порыв. 
Десантные части, в том числе оставшиеся в живых парашютисты, на следующий, день 
прорвались к боевым порядкам Отдельной Приморской армии.
 Кроме этих акций, руководство РККА наметило широкое привлечение строевых 
воздушно-десантных частей к выполнению диверсионных заданий. П. А. Судоплатов, 
длительное время возглавлявший-деятельность советских диверсантов, а во время 
войны в звании комиссара госбезопасности 3-го ранга занимавший должность 
руководителя Особой (разведывательно-диверсионной) группы при наркоме 
внутренних дел СССР (с 1942 года преобразована в 4-е Управление НКВД — НКГБ), 
вскользь упоминает в своей книге: «В 1942 году под мое начало было передано 
отборное подразделение десантников. Им была придана эскадрилья транспортных 
самолетов и бомбардировщиков дальнего действия. На протяжении всей войны мы 
поддерживали тесное сотрудничество с командующим авиацией дальнего действия 
маршалом Головановым…»
 Одной из важных составляющих этой деятельности являлась организация на базе 
многочисленных частей и соединений Красной Армии, попавших в окружение в первые 
месяцы войны, партизанских отрядов. Переход отрезанных войск на партизанские 
методы борьбы мог, во-первых, спасти их от неминуемого уничтожения противником, 
а во-вторых, развернуть в местах их расположения широкомасштабную 
диверсионно-саботажную деятельность. С этой целью в различные «котлы», 
находившиеся в тылу немцев, с парашютами выбрасывались отряды диверсантов, 
усиленные строевыми подразделениями десантников с тяжелым вооружением. 
Результаты этих намерений описывает тот же Судоплатов: «До августа мы 
предприняли несколько диверсионных операций по спасению частей Красной Армии, 
попавших в окружение, однако наши планы не удались: эти части оказались 
рассеянными и больше не могли быть базой для развертывания партизанской войны». 
В осенних оборонительных сражениях под Москвой части ВДВ приняли ограниченное 
участие: их основные силы уже были выведены в резерв. Но свою лепту в оборону 
столицы десантники все-таки внесли. После неожиданного прорыва немецких танков 
и мотопехоты к Юхнову в первых числах октября авангард противника захватил 
важный мост на реке Угре, заняв плацдарм на ее восточном берегу. Этот успех 
немцев было необходимо ликвидировать любой ценой, поэтому к Угре был переброшен 
специальный отряд майора И. Г. Старчака, начальника парашютно-десантной службы 
Западного фронта, численностью 400 человек. Отряд был сформирован 4 октября по 
личной инициативе Старчака из числа бойцов пограничных войск НКВД, которые 
готовились к действиям по вражеским тылам.
 В результате внезапной атаки отряда мост был взорван. После его уничтожения 
группа Старчака заняла оборону по берегу Угры; вскоре к ней присоединился 
сводный отряд курсантов подольских военных училищ под командованием капитана Я. 
С. Россикова и старшего лейтенанта Л. А. Мамчика. Все попытки наступающих 
немецких частей форсировать реку и прорваться на Медынь и далее к Москве 
успешно отражались действиями этих отрядов. Г. К. Жуков подвел такой итог 
действиям десантников: «В результате пятидневных боев немногие остались в живых,
 но своим героическим самопожертвованием они сорвали план быстрого захвата 
Малоярославца и помогли нашим войскам выиграть, необходимое время для 
организации обороны на подступах к Москве. Тем временем в районе Малоярославца, 
на его укрепленный рубеж, вышли и развернулись артиллерийское и 
стрелково-пулеметное училища Подольска».
 Кроме дивизий, в основном предназначенных сражаться на сухопутных фронтах, в 
войну был сформирован ряд более мелких воздушно-десантных частей (в частности, 
отдельных бригад и батальонов), которые готовились исключительно для проведения 
десантно-диверсионных операций. На первые формирования такого рода легла 
серьезная боевая нагрузка еще во время битвы за Кавказ, где им пришлось 
противодействовать многочисленным специальным соединениям немецких вооруженных 
сил. Комиссар госбезопасности 3-го ранга Судоплатов, находившийся в это время 
на Кавказе, свидетельствует: «Сразу после нас в Тбилиси прибыла группа опытных 
партизанских командиров и десантников, руководимая одним из моих заместителей, 
полковником Орловым. Они не дали немцам вторгнуться в Кабардино-Балкарию и 
нанесли им тяжелые потери перед началом готовящегося наступления».
 Многочисленные акции по доставке в тыл противника диверсионных отрядов, 
сформированных ВДВ и пограничными войсками НКВД, провела сформированная в мае 
1943 года 105-я отдельная эскадрилья ночной дальней разведки, укомплектованная 
американскими самолетами С 47 (от трех до пяти единиц в разное время). До мая 
1944 года «дугласы» совершили 294 полета по доставке людей и грузов на 
оперативные аэродромы. Войдя затем в состав 2-й авиационной дивизии особого 
назначения, эскадрилья в течение лета выбросила в немецком тылу 213 разведчиков 
и диверсантов и 90 тонн различного снаряжения.
 Участвовали парашютисты и в обеспечении высадки неудачного морского десанта в 
Южную Озерейку (февраль 1943-го), неожиданно приведшего к образованию известной 
«малой земли». Дело в том, что десанты на западе Таманского полуострова 
планировались с целью оказания содействия войскам 47-й армии (Черноморская 
группа Северо-Кавказского фронта) в предполагаемом окружении и разгроме 
новороссийской группировки немецко-румынских войск. Основной десант направлялся 
в Южную Озерейку, отвлекающий — на побережье Цемесской бухты в районе Станички 
(окрестности Новороссийска). Высадка тесно увязывалась с действиями сухопутных 
войск и должна была состояться после того, как части 47-й армии прорвут оборону 
противника и оседлают важный в тактическом отношении перевал Маркотх. 1 февраля 
советские войска начали наступление, но оно было отбито немцами и вскоре 
прекращено. Тем не менее командующий Северо-Кавказским фронтом приказал начать 
высадку двух бригад морской пехоты,одной стрелковой бригады и танкового 
батальона (около 17 000 человек) в Южную Озерейку и отряда особого назначения в 
Цемесскую бухту. Надлежащую подготовку в очередной раз провести не удалось. 
Утром 4 февраля 1-й эшелон десанта из Геленджика подошел к побережью, занятому 
подразделениями 10-й румынской пехотной дивизии и прикрытому батареями 
береговой обороны, причем сильный шторм задержал выход в море кораблей и судов, 
поставив под угрозу срыва сроки проведения операции. В тылу противника вслед за 
бомбовым ударом перед рассветом уже были высажены группы парашютистов из 
состава 31-го отдельного гвардейского воздушно-десантного полка общей 
численностью 57 человек (в населенных пунктах Глебовка и Васильевка) с задачей 
нарушить линии связи обороняющихся и организовать ряд засад и диверсий. На 
побережье в это время разворачивался тяжелый бой. Как писал Штеменко, «плохо 
организованное взаимодействие между кораблями флота и десантом, а главное, то, 
что огневые средства противника не были подавлены корабельной артиллерией, 
привело к плачевным результатам». Под сильным артобстрелом на берег к половине 
четвертого утра смогли высадиться только 1427 человек и 10 танков, с ходу 
захватившие Южную Озерейку. Суда со вторым эшелоном десанта, подошедшие из 
Туапсе, были встречены орудийным огнем и вернулись на базу.
 Удержаться на побережье эти небольшие силы, конечно, не сумели и, не закрепив 
за собой базы высадки, стали пробиваться в северном направлении к Глебовке, где 
действовали парашютисты. Последние в связи с задержкой сроков соединения с 
морским десантом в это время попали в тяжелое положение: из Васильевки 
парашютисты были выбиты, а уцелевшие сосредоточились в Глебовке, заняв круговую 
оборону. Туда-то и вышли отрезанные от берега и основательно потрепанные 
подразделения морской пехоты. Объединенными усилиями десантники продержались в 
тылу противника трое суток, после чего, понеся тяжелые потери и израсходовав 
боеприпасы, стали пробиваться в восточном направлении к Станичке. Несколько 
десятков человек из этой группы удалось снять с берега катерами, а около 900 
человек вышли к плацдарму в Цемесской бухте [26] .
 Ближе к концу войны советские военачальники были достаточно научены горьким 
опытом и крупных воздушно-десантных операций в Европе не проводили, 
ограничиваясь высадкой небольших групп, выполнявших специальные задачи. Так, в 
сентябре 1944-го экипаж С-47 2-го транспортного авиаполка под командованием А. 
П. Дымова провел уникальную операцию по обнаружению и захвату на территории 
Болгарии поезда с немецкими дипломатами — сотрудниками посольства и военной 
миссии, эвакуировавшимися из Софии незадолго до вступления в нее советских 
войск. «Дуглас» сопровождали четыре бомбардировщика «Бостон» из 499-го полка. 
Состав был обнаружен у самой турецкой границы, в районе города Свиленград. 
Дымов сумел посадить самолет на небольшую площадку возле железной дороги. 
Десант,состоявший из 25 пограничников войск охраны тыла 3-го Украинского фронта 
под командованием подполковника И. 3. Котелкова, занял станцию. На месте 
выяснилось, что поезд, ранее действительно находившийся здесь, только что выбыл 
в направлении греческой границы. При допросе болгарских железнодорожников 
выяснилось, что сотрудники германского посольства ожидали в Свиленграде 
получения турецких виз в течение недели, не покидая вагонов. Однако турки, 2 
августа 1944 года разорвавшие дипломатические отношения с рейхом, под разными 
предлогами оттягивали выдачу виз. Израсходовав запасы продовольствия и получив 
известие об их розыске, немцы изменили первоначальные планы и направились к 
греческой границе.
 Группа Котелкова, предварительно потребовав от служащих железной дороги 
заблокировать состав на ближайшем разъезде, организовала погоню, в результате 
которой поезд был задержан на станции Раковская. Весь состав посольства во 
главе с послом Бекерле и военным атташе полковником фон Хюльзеном был 
интернирован. Вместе с немцами в руки десантников попали некоторые лица из 
представительства Итальянской социальной республики и два сотрудника шведского 
посольства. Вскоре задержанных доставили в Добрич, где они были переданы в руки 
советских войск.


* * *

 Беспрецедентное количество тактических воздушных десантов было высажено во 
время скоротечного советского «блицкрига» в Манчьжурии. Правда, значительная 
часть войск в этой операции десантировалась посадочным способом, далеко не все 
солдаты и офицеры высаженных групп относились к ВДВ, а сама высадка 
производилась в условиях отсутствия организованного сопротивления японских 
войск.
 Как известно, 9 августа 1945 года началось массированное вторжение войск трех 
советских фронтов: Забайкальского (с северо-запада) и двух Дальневосточных (с 
севера и востока) при поддержке монгольских вооруженных сил — на территорию 
оккупированной японцами части Китая. В течение недели многократно превосходящие 
противника в количественном и качественном отношении советские войска 
разгромили противостоящие им части японской Квантунской армии и формирования 
марионеточных государств Маньчжоу-Го и Внутренней Монголии, прорвали линию 
мощных пограничных укрепленных районов и вышли на оперативный простор в глубине 
манчьжурской территории. 17 — 19 августа японцы, получившие к тому же из Токио 
приказ императора о капитуляции, начали массовую сдачу в плен.
 Однако ситуация осложнялась рядом факторов. Многие японские гарнизоны, в том 
числе довольно крупные, занимавшие опорные пункты в различных городах и 
окруженные пустыней, не получили приказа о сдаче. Некоторые командиры 
отказались выполнять распоряжение штаба Квантунской армии о капитуляции. Кроме 
того, существовала опасность уничтожения или вывоза архивов, 
военно-промышленного оборудования и других материальных ценностей в Японию (на 
море продолжал господствовать японский флот). Быстрое продвижение в удаленные 
от линии фронта районы колонн сухопутных войск не представлялось возможным в 
связи с огромными размерами театра военных действий. Чтобы ускорить процесс 
сдачи, в короткие сроки принять официальную капитуляцию и пресечь деятельность, 
противоречащую ее условиям, в ключевые пункты, занятые крупными гарнизонами 
противника, было намечено осуществить высадку воздушных десантов. Поддержка их 
действий возлагалась на армейские передвижные передовые отряды, выдвинутые 
далеко вперед и имевшие в своем составе сильные подразделения танков и 
бронеавтомобилей. Для официального принятая капитуляции группы десантников 
возглавляли высокопоставленые офицеры штабов соответствующих объединений 
Красной Армии. Для предупреждения больших потерь эти силы были направлены в тыл 
японцам только после формального приказа о прекращении сопротивления, отданного 
главкомом Квантунской армией генералом Отодзо Ямадой (Otozo Yamada) в 17 часов 
17 августа.
 Забайкальский фронт (командующий — Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский), 
действовавший вместе с монгольской армией и проводивший Хингано-Мукденскую 
наступательную операцию, обеспечил высадку десантов в следующие районы: 16 
августа — в город Тунляо (опорный пункт 2-й японской пехотной дивизии). В 
составе десанта и в авангарде моторизованных частей фронта действовали 
подразделения 1-й гвардейской воздушно-десантной дивизии;
 19 августа — в расположенный неподалеку Шуан-ляо (дислоцирована 63-я пд). В 
оба этих района в скором времени подошли подвижные части 5-го гвардейского 
танкового корпуса 6-й гвардейской танковой армии;
 19 августа десант вылетел в Чанчунь, где располагался штаб Квантунской армии. 
Перед его вылетом, на рассвете, на самолете С-47 в сопровождении четырех 
офицеров и шести солдат охраны туда же направился особоуполномоченный штаба 
Забайкальского фронта полковник И. Т. Артеменко, которому предстояло принять 
капитуляцию гарнизона (148-я пехотная дивизия) и всех других японских войск, 
находящихся в окрестностях города. Воздушный эскорт составляло звено 
истребителей.
 Группа Артеменко неожиданно появилась над Чанчуньским центральным аэродромом, 
где базировалось около 300 самолетов противника. «Дуглас» вместе с 
истребителями сделал несколько кругов, после чего пошел на посадку. Советские 
самолеты заняли взлетную полосу и некоторое время держали аэродром под прицелом 
своего оружия. Убедившись, что обстановка не является угрожающей, Артеменко 
передал условленный сигнал на вылет в Чанчунь основного десанта, а сам 
направился в штаб командующего Квантунской армией генерала Ямады.
 В разгар переговоров с последним (Артеменко появился в штабе во время 
совещания) над городом появились транспортные самолеты и бомбардировщики 
сопровождения. Генерал первым снял саблю и передал ее советскому представителю, 
признавая себя военнопленным. То же самое сделали и другие японские генералы, 
находившиеся в кабинете. К 11 часам дня на городском аэродроме высадились 
главные силы десанта из состава 30-й гвардейской механизированной бригады под 
командованием гвардии майора П. Н. Авраменко. Десантники сняли сложившую оружие 
японскую аэродромную охрану, заняли круговую оборону и приступили к разоружению 
частей Квантунской армии и манчьжурских войск. За это время генерал Ямада и 
премьер-министр Манчьжоу-Го подписали акт о полной капитуляции. Вечером над 
штабом армии был спущен японский флаг и поднят советский. Подразделения десанта 
заняли банк, почту, радиостанцию, телеграф и железнодорожный узел. Войска 
противника выводились из города (правда, дом, где находился Артеменко и его 
штаб, во избежание терактов находился под охраной специально выделенного 
особого самурайского взвода; часовым у входа, по древней японской традиции, 
встал маленький внук Ямады). Утром 20 августа в город вошли авангарды 6-й 
гвардейской танковой армии.
 Вечером того же дня десант (225 человек вместе с особоуполномоченным — 
начальником политотдела штаба Забайкальского фронта генерал-майором А. Д. 
Притулой) высажен в столицу государства Манчьжоу-Го Мукден (Шэньян). На 
аэродроме десантников вышли встречать начальник японского гарнизона (130-я 
пехотная бригада) и представитель манчьжурского императора. При осмотре 
аэродромных помещений был неожиданно обнаружен и сам император Пу И, который 
вместе со свитой и советниками готовился к отлету в Японию. Последний был 
немедленно интернирован, причем десантники после занятия города во избежание 
каких-либо неожиданностей поместили его в тюрьму под усиленной охраной — 
потребовалось личное вмешательство маршала Василевского, чтобы император был 
переведен в более комфортабельую резиденцию. Впоследствии Пу И на транспортном 
самолете С-47 был вывезен в Советский Союз.
 С. М. Штеменко, принимавший участие в планировании этих операций, так 
описывает последовавшие за десантом события: "Положение в Мукдене было очень 
сложным. Население города составляло 1 700 000 человек, из них 70 000 японцев 
(не считая отходившие сюда войска) и около полутора тысяч русских 
белоэмигрантов. В городе функционировали немецкое консульство и даже «фюрер» 
немецко-фашистских организаций. На ходу были 180 различных промышленных 
предприятий, в том числе авиаремонтный и танкоремонтный заводы…
 Управиться в таком городе 225 десантникам было просто невмоготу. На следующий 
день к ним прибыло подкрепление. Но даже и тогда советский гарнизон в Мукдене 
насчитывал всего тысячу человек, а разоружать ему пришлось 50 000 японских 
солдат. Инцидентов при этом не произошло, но забот было по горло". Размещенные 
в городе основные силы японской 130-й пехотной бригады и манчьжурской гвардии 
капитулировали и были разоружены с помощью подоспевшего передового отряда 5-го 
гв. тк. С 20 августа в Мукдене стала действовать советская «десантная» военная 
комендатура во главе с генерал-майором А. И. Ковтун-Станкевичем. В тот же день 
над центром города появился американский самолет и сбросил листовки с 
обращением союзного командующего в Китае к генералам японской армии. В 
листовках сообщалось, что «… американское военное командование, стремясь 
установить связь с солдатами и офицерами союзных войск, оказавшимися в японском 
плену, намеревается высадить на Мукденский аэродром своих прдставителей. Притом 
оговаривалось, что никаких иных целей эти представители не преследуют, и 
предлагалось в случае согласия выложить белое полотнище. Наши солдаты полотнище 
выложили. Американский самолет приземлился. Каково же было удивление прибывших, 
когда их встретили советские военнослужащие».
 После завершения разгрома и пленения основных сил Квантунской армии в 
материковой части Китая воздушные десанты 21-22 августа высадились на 
территорию принадлежащего с 1905 года Японии Гуаньдунского полуострова: 
соответственно в Дайрене (Даляне, или Дальнем) и Люйшуне (бывший Порт-Артур), 
где подавили последние очаги сопротивления врага. Выходом к морскому побережью 
у Люйшуня передовых частей 6-й гв. ТА завершились боевые действия 
Забайкальского фронта в стратегической Манчьжурской операции. Высадку воздушных 
десантов обеспечивали части ВТА 12-й воздушной армии.
 1-й Дальневосточный фронт, под командованием Маршала Советского Союза К. А. 
Мерецкова осуществлявший так называемую Харбине-Гиринскую операцию, в свою 
очередь (с использованием транспортных самолетов 9-й воздушной армии), направил 
группы десантников в следующие объекты:
 18 августа — в важный административный центр Манчьжоу-Го Харбин (вторая волна 
десанта высажена 20 августа), при поддержке кораблей и катеров Сунгарийской 
речной флотилии. Первая группа десантников чисенностью 120 человек под 
командованием подполковника Забелина поднялась в воздух с аэродрома Хороль в 17 
часов. В задачу десанта входили захват Харбинского аэродрома и некоторых других 
военных объектов, обеспечение сохранности мостов на Сунгари и их удержание до 
подхода главных сил. С первым эшелоном десанта вылетел заместитель начальника 
штаба 1-го Дальневосточного фронта генерал-майор Г. А. Шелахов, назначенный 
особоуполномоченным Военного совета фронта. В обязанности генерала входило 
предъявление японскому командованию в Харбине ультиматума о капитуляции. Кроме 
того, ему было предписано выяснить судьбу членов советского консульства в 
городе, интернированных в начале войны. Ситуация осложнялась тем, что к Харбину 
отходили понесшие поражение в приграничных боях главные силы 1-го фронта 
Квантунской армии.
 В 19 часов десант, большую часть которого составляли пограничники из особых 
частей по охране тыла фронта, высадился на Харбинском аэродроме и неожиданно 
обнаружил находящегося там начальника штаба Квантунской армии 
генерал-лейтенанта X. Хата (Hata). Во время кратких переговоров Шелахов передал 
ему ультиматум, после чего японцы запросили три часа на подготовку необходимых 
материалов. В 23 часа десантники взяли под охрану (скорее символическую) все 
намеченные военные объекты, в том числе мосты и здание консульства, куда прибыл 
сам Шелахов. Там же находился советский консул Г. И. Павлычев. К 23 часам в 
этот импровизированный штаб прибыл командующий 4-й японской армией 
генерал-лейтенант У. Микио (Mikio), доставивший приказ о капитуляции всех 
японских войск в Манчьжурии, именные списки генералов и сведения о численном 
составе Харбинского гарнизона.
 19 августа в 7 часов утра Хата с группой сопровождающих генералов и офицеров 
на советском самолете С-47 были отправлены на КП командующего 1-м ДФ К. А. 
Мерецкова (вместе с японским консулом в Харбине Миякавой — Miyakawa), где 
оформили окончательные условия капитуляции Квантунской Армии. Туда же прибыл 
главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке маршал А. М. 
Василевский. Согласно достигнутой договоренности, сдача в плен и разоружение 
всех наличных частей японской армии и флота должны были закончиться не позднее 
12 часов 20 августа. Это послужило сигналом для целой волны десантов во все 
ключевые пункты Манчьжурии и севера Кореи:
 20 августа — в Гирин (дислоцировалась 138-я пехотная дивизия) при поддержке 
подвижных соединений 10-го механизированного корпуса;
 23 августа — на линию укреплений южнее Дунь-хуа (заняты 79-й и 127-й пехотными 
дивизиями 3-й японской армии) и в близко расположенный город Тумынь (входил в 
Кенхынский укрепленный район). Вскоре к этим пунктам вышли авангарды 25-й 
Советской Армии.
 После захвата этих объектов боевые действия были перенесены на территорию 
Кореи, где 22 августа был высажен морской десант (в порту Вонсан). Для его 
поддержки с парашютами и посадочным способом отряды войск 1-го Дальневосточного 
фронта 24 августа десантировались в районы:
 — Хамхына (Канко), где размещались основные силы 59-й и 137-й японских 
пехотных дивизий. В дальнейшем высаженные войска соединились с подошедшими 
мобильными группами 25-й армии и начали продвижение к Вонсану и далее на юг; — 
столицы Кореи Пхеньяна (дислоцирован штаб 34-й японской армии). В дальнейшем во 
взаимодействии с 25-й армией десант наступал в направлении Сеула. Все 
посадочные десанты, высаженные в сентябре, проводились группами Ли-2 и С-47 (от 
двух до десяти машин каждая). В 9-й воздушной армии этим занимался сводный 
отряд из семи С-47. Кроме этого, транспортники обеспечивали пополнение запасов 
горючего и боеприпасов в подвижных танковых и моторизованных отрядах, 
совершавших стремительные глубинные рейды для поддержки десантников. Темпы 
продвижения этих групп были столь высоки, что их снабжение могла проводить 
только авиация (Ли-2 мог брать на борт до 10 бочек солярки, С-47 — 12 бочек). 
Во время боев по овладению территорией Южного Сахалина с целью оказания 
содействия войскам 56-го стрелкового корпуса 16-й Советской Армии (командующий 
— генерал-лейтенант Л. Г. Черемисов), ведущим бои против 88-й усиленной 
пехотной дивизии, составлявшей гарнизон японской части острова, 255-я смешанная 
авиационная дивизия ВВС 2-го Дальневосточного фронта высадила два тактических 
парашютных десанта. Исход сражения был практически предрешен заранее: советские 
войска обладали значительным превосходством (в танках — абсолютным), кроме того,
 имели полное господство на море и в воздухе. Но японцы по традиции сражались 
яростно, поэтому через две недели после начала операции, 24 августа, на южной 
оконечности острова выбросили до батальона парашютистов из состава 113-й 
стрелковой бригады. Первая группа высадилась у селения Отиай, в тылу последнего 
Сакаэхамского оборонительного рубежа противника (к нему как раз подошли наши 
танки и пехота 56-го ск). Совместными действиями десантников и наземных войск 
японские позиции были быстро прорваны, открыв дорогу к административному центру 
Южного Сахалина — Тойохаре (ныне Южно-Сахалинск).
 Вторая группа была выброшена непосредственно у Тойохары. В ее задачу входило 
содействие основным силам 113-й стрелковой бригады и сводного батальона морской 
пехоты Тихоокеанского флота, перешедших морем из порта Советская Гавань и 
высадившихся поочередно в Маока (20 августа), Хонто (24 августа) и Отомари 
(залив Анива, 25 августа). Тойохара была отрезана от моря, эвакуировать остатки 
своих сил на Хоккайдо японцы не сумели. При поддержке десантных сил и кораблей 
Тихоокеанского флота основная ударная группа советских войск утром 25 августа 
ликвидировала последние очаги сопротивления императорской армии и вошла в 
Тойохару, пленив в общей сложности более 18 000 солдат и офицеров противника. 
Послесловие
 Личный состав ВДВ всю войну отличался высочайшей степенью боевой выучки и 
храбростью. Об этом ясно говорит тот факт, что действующие против десантников 
немецкие части почти никогда не пытались захватить «языков» из их числа (в 1-й 
гвардейской дивизии, например, первый случай такого рода отмечен только в 
начале 1945 года, во время оборонительных действий по берегам реки Грон в 
Чехословакии. Причем тогда в плен попала сама немецкая разведгруппа). Итак, к 
концу второй мировой войны, как и перед ее началом, Советский Союз располагал 
наиболее мощной в мире группировкой воздушно-десантных войск — девятью 
дивизиями. Все соединения получили наименование гвардейских и приобрели 
огромный боевой опыт в сражениях Великой Отечественной (196 солдат и офицеров 
ВДВ получили звание Героя Советского Союза). Признавал их мощь и противник: 
германская разведка сообщала, что парашютные части Красной Армии «представляют 
собой лучший образец советской пехоты».
 Комментируя эти слова, можно добавить, что к середине Великой Отечественной 
гвардейские воздушно-десантные дивизии прошли ту же эволюцию, что и сейчас, в 
90-е годы: превратились в обыкновенную хорошую пехоту, которую и учили, за 
редким исключением, уже как пехоту, и использовали вместо стрелковых частей. О 
широкомасштабных десантных операциях после Вязьмы забыли надолго. Во время 
войны десантники, превращенные в ударные отряды, несли огромные потери: не 
только в ротах, но и в батальонах после боев часто оставалось по 15 — 20 
активных штыков с одним офицером. С ВДВ произошло то же, что и с военно-морским 
флотом СССР — практически лишенные возможности с 1942 года действовать по 
прямому назначению, они истратили драгоценные высокопрофессиональные кадры в 
мясорубке сухопутных фронтов. В. Н. Пигунов, в прошлом офицер-минометчик 13-го 
полка 1-й гвардейской вдд, в своих мемуарах написал: "…, в
 1943 году на Северо-Западном фронте в тяжелейших условиях лесисто-болотистой 
местности все 10 воздушно-десантных дивизий действовали как стрелковые 
соединения. Но ведь предназначались они для парашютных десантов по тылам врага. 
С большими трудностями были подготовлены десятки тысяч парашютистов-десантников.
 А обучать бойца крылатой пехоты — это не одно и то же, что подготовить 
рядового стрелка.
 Верховное Главнокомандование, несомненно, знало, что для парашютного десанта в 
тыл врага даже одной воздушно-десантной дивизии у нас не было транспортной 
авиации. Там, наверху, также знали, что парашютисты-десантники пойдут на 
самопожертвование, но любую задачу выполнят.
 Не зря же всем этим дивизиям без каких-либо боевых заслуг авансом 
присваивалось гвардейское звание".
 Английский историк Э. Молло так охарактеризовал действия советских ВДВ в 1941 
— 1945 годах: «В течение второй мировой войны был предпринят ряд амбициозных 
воздушно-десантных операций, которые были подробно спланированы и частично 
выполнены, но под влиянием различных трудностей, включая нехватку достаточного 
количества транспортной авиации, плохую погоду и отсутствие воздушной поддержки,
 все они не стали особенно успешными». К этим словам можно добавить, что обе 
крупные высадки парашютных десантов (под Вязьмой и у Канева на Днепре) 
готовились скоропалительно, с расчетом на русский авось и проводились крайне 
неорганизованно, в результате чего отборные формирования ВДВ попадали в 
мясорубку и нередко уничтожались по частям.
 С 1946 года началась активная работа по превращению имевшихся пресловутых 
«стрелковых» соединений ВДВ в подлинно воздушно-десантные со своими особыми 
тактикой действий, характером боевой подготовки и традициями. Все имеющиеся 
соединения прошли очередное переформирование, избавившись от пережитков 
общевойсковой организации. Работа эта в основном завершилась к началу 70-х, 
когда значительно сокращенные силы «крылатой пехоты» стали элитой Советской 
Армии, наиболее надежными и боеспособными ее частями.
 Средства десантирования
 Местом изобретения ранцевого парашюта свободного действия считается Россия, а 
его создателем — Глеб Евгеньевич Котельников (1872 — 1944). В 1894 году 
Котельников закончил Киевское военное училище, после чего серьезно 
заинтересовался модной тогда аэронавтикой. Плодом его научных изысканий в 
области повышения уровня безопасности полетов стало создание первого в мире 
авиационного парашюта свободного действия РК-1 (Русский; Котельникова; модель 
1), на который он вскоре получил патент. Изобретенный им парашют с большим 
цилиндрическим жестким ранцем, весьма неудобным в обращении, успешно применялся 
в воздухоплавательных частях российской императорской армии во время первой 
мировой войны, в частности, на четырехмоторных «воздушных кораблях» «Илья 
Муромец». Уже после революции Котельников создал усовершенствованный вариант — 
РК-2 (с полумягким ранцем), РК-3 и некоторые другие образцы, в том числе и 
грузовые. После этих работ в Советской России наступил продолжительный застой в 
работах по созданию новых типов парашютов, что объяснялось тогдашним низким 
техническим уровнем производственных линий, полным отсутствием запасов 
парашютного шелка и т. д. В связи с этим в 20-е — начале 30-х годов все 
потребности военной и гражданской авиации, воздушно-десантных частей и 
аэроклубов удовлетворялись исключительно поставками из-за границы, что было 
чрезвычайно дорого. Только к середине 30-х было на широкую ногу развернуто 
серийное производство отечественного перкаля, позволившее наладить массовый 
выпуск парашютов по иностранным лицензиям.
 Основным десантным парашютом в начале войны был ГТД-6, представлявший собой 
лицензионный американский «Irvin», первоначально предназначавшийся для экипажей 
самолетов (первые подразделения советских десантников прыгали еще с парашютами 
американского производства, пока налаживался выпуск отечественных). Парашют был 
достаточно надежен, но несколько сложен в обращении. Программа подготовки 
десантников мало отличалась от нынешней и на первом этапе включала обучение 
действиям при развороте в воздухе, раскрытии запасного парашюта, а также 
тренировочные прыжки с трехметровой вышки. Едва ли не самым серьезным отличием 
тогдашних городков десантников от современных было отсутствие лопингов. 
Тренировочные прыжки выполнялись с самолетов П-5, У-2, подъемных привязных 
аэростатов — «колбас» и планеров А-7, буксируемых теми же У-2. Впоследствии все 
шире использовались самолеты ПС-84 и Ли-2 (С-47). Зачетное количество прыжков 
равнялось трем, но во время войны допустимым считалось выполнение хотя бы 
одного (да и такого уровня часто не удавалось достичь). Привязные аэростаты 
(модификация обычных наблюдательных) применялись в особенности для отработки 
навыков ночных прыжков. В Советском Союзе использовались даже стратостаты (по 
конструкции подобные известному СССР-1, на котором воздухоплаватели Г. А. 
Прокофьев, К. Д. Годунов и Э. К. Бирнбаум 30 сентября 1933 года поднялись на 
рекордную высоту около 19 километров) — спортсмены-парашютисты выполняли с них 
затяжные высотные прыжки с кислородными масками. Значительная подъемная сила 
этих аппаратов позволяла использовать их и для подъема в воздух планеров [27] .
 При выполнении прыжка парашюты укладывались на принудительное раскрытие (для 
этого в каждом взводе готовился штатный укладчик парашютов, совместно с 
начальником ГТДС осуществлявший практические занятия по их изучению). Второй 
прыжок выполнялся уже с личным оружием и вещевым мешком. Кроме чисто парашютной 
подготовки личный состав обучался проведению марш-бросков, ориентированию на 
местности, движению по азимуту и т. д. Огромное внимание придавалось проведению 
диверсионных актов, изучению оружия (с начала войны — и трофейного, в том числе 
артиллерийских орудий).
 Оба парашютных ранца окрашивались в цвет хаки. Лямки подвесной системы, 
изготовленные из нескольких слоев часто простеганной льняной материи, — 
светло-серые.
 В конце 1942 года ПД-6 стали заменять на упрощенную модель — ПД-41-1. Новый 
парашют не обеспечивал возможности сложного маневрирования в воздухе, но 
значительно упрощалась его укладка, а устройство купола (без центрального 
отверстия) обеспечивало разворот парашютиста по ветру без его вмешательства. 
Был учтен и опыт эксплуатации ПД-6 — новый образец раскрывался только 
принудительно (вытяжное кольцо имелось на запасном — ПЗ).
 В течение десятилетия до начала второй мировой войны советская военно— 
транспортная авиация достигла небывалого расцвета. В середине тридцатых годов 
военная мысль в СССР выработала новую наступательную стратегию, базирующуюся на 
понятии «глубокой операции». Это повлекло за собой детальную разработку 
проведения крупномасштабных воздушно-десантных операций, которые 
предусматривали переброску по воздуху огромных по тем временам масс пехоты, 
значительного количества военного материала и бронетехники, включая танки и 
самоходные артиллерийские орудия.
 Первыми военно-транспортными самолетами ВВС РККА стали тяжелые двухмоторные 
цельнометаллические бомбардировщики ТБ-1 конструкции А. Н. Туполева. Эти машины,
 выпущенные в 1929 — 1932 годах в количестве 218 единиц, довольно быстро 
устарели (в особенности их скорость и потолок) и были нереданы на вооружение 
военно-транспортной авиации.
 Поскольку объем фюзеляжа ТБ-1 не позволял относительно комфортабельно 
разместить в нем достаточное количество парашютистов, а выполнение прыжка было 
весьма затруднено, подразделение десантников располагалось в так называемой 
«гробнице» (или «лимузине» — кому как больше нравилось) конструкции П. И. 
Гроховского. Сооружение представляло собой фанерную люльку на 12 мест, 
подвешивавшуюся между стойками шасси бомбардировщика. С использованием этого 
приспособления совершали прыжки бойцы первых регулярных частей ВДВ.
 Двухмоторные ТБ-1, имевшие массивное шасси с очень высокими стойками, 
оборудовались для перевозки тяжеловесных грузов путем установки под фюзеляжем 
съемного контейнера обтекаемой формы. В него можно было уложить до 1200 кг 
различных грузов (вооружения, боеприпасов и т.д.). После посадки экипаж 
самолета мог сбросить контейнер на землю и снова взлететь.
 Основным транспортным самолетом предвоенных советских воздушно-десантных войск 
по праву считается четырехмоторный тяжелый бомбардировщик ТБ-3 (АНТ-6), 
созданный в 1930 году. ТБ-3 выпускались в нескольких вариантах, в том числе и 
специальном военно-транспортном, приспособленном для перевозки тридцати 
парашютистов или пехотинцев с полной экипировкой либо 3500 килограммов военных 
грузов. 16 человек из этого числа, согнувшись, размещались в крыльях самолета. 
Значительный объем грузовой кабины позволял перевозить в ней станковые пулеметы,
 минометы, ящики с боеприпасами, топливные баки и легкие орудия (например, 
45-мм противотанковые пушки). Более крупные по размерам артсистемы прицеплялись 
к нижней поверхности фюзеляжа самолета в особой каплевидной капсуле с 
отверстием для ствола и двумя небольшими колесами. Перед войной проводились 
опыты по беспосадочному десантированию этого устройства (с использованием 
экспериментальных грузовых парашютов или без них). В середине 30-х годов под 
фюзеляж ТБ-3 стали подвешивать 1,7-тонные танкетки Т-27, легкие плавающие танки 
и бронеавтомобили, десантируемые посадочным способом. При транспортировке 
парашютного десанта самолет брал на борт 18 (образец 1935 года 30 — 35) 
десантников с полным вооружением. Каждой авиационной бригаде ОСНАЗ, а затем 
воздушно-десантной бригаде по штату придавался полк ТБ-3 и эскадрилья бипланов 
П-5 (Р-5) и У-2. С помощью этих маленьких двухместных машин отрабатывались 
тренировочные прыжки.
 Дальняя бомбардировочная авиация (ДВА), формирование которой началось с 
принятием на вооружение ТБ-3, с самого начала своего существования начала 
применяться и как военно-транспортная. С участием ТБ-3 проводился ряд крупных 
учений и маневров с выброской значительных парашютных десантов. Перед войной 
средства транспортировки личного состава и техники ВДВ организационно входили в 
части Авиации особого назначения (АОН), впоследствии ее сменила Авиация 
дальнего действия (АДД), включавшая в себя тяжелые бомбардировщики и 
военно-транспортные самолеты (в том числе и Ли-2). Кроме того, значительным 
количеством транспортных машин располагали вспомогательные части Гражданского 
воздушного флота (ГВФ), с начала Великой Отечественной действовавшие в 
интересах РККА. В ГВФ были сформированы отдельные полки, работавшие на фронтах, 
и даже транспортные авиационные дивизии (как, например, 1-я трад ГВФ, 
впоследствии 10-я гвардейская, базировавшаяся во Внукове под Москвой). К июню 
1941 года как бомбардировщик ТБ-3 безнадежно устарел, поэтому основной работой, 
выполняемой им, стали транспортные и транспортно-десантные операции. Эти машины 
принимали участие в снабжении блокированного Ленинграда и советских частей, 
окруженных под Москвой. В период контрнаступления зимой 1941/1942 годов они 
широко привлекались к высадке воздушных десантов и последующему снабжению 
высаженных частей продовольствием и боеприпасами. Последнее упоминание о ТБ-3 
относится к октябрю 1944 года — в это время в авиации ВДВ еще числилось 22 
самолета этого типа.
 Гонка за увеличением размеров предвоенных советских бомбардировщиков и 
создаваемых на их основе военно-транспортных самолетов привела к появлению в 
1933 году семимоторного монстра К-7 конструкции Константина Алексеевича 
Калинина. По проекту он мог брать на борт до 19 тонн бомб, а в десантном 
варианте — до 100 парашютистов. Десант, вооружение, двигатели, топливные и 
масляные баки размещались в крыле самолета с очень толстым профилем. От заднего 
лонжерона шли две трехгранные хвостовые балки, на которых крепился стабилизатор 
с двухкилевым вертикальным оперением. Шесть звездообразных двигателей М-34Ф 
устанавливались в носке крыла, а седьмой — в его задней части, между хвостовыми 
балками.
 Под крылом находились две тележки шасси (колеса большого диаметра закрывались 
гондолами) с пустотелыми опорами и восемью мощными подкосами. На левой гондоле 
находилась входная дверь, внутри была установлена лестница, ведущая внутрь 
машины. Впереди крыла, по оси самолета, оборудовалась кабина экипажа, где 
размещались два летчика, штурман, радист, бортмеханик и стрелок. Другие шесть 
стрелков (оборонительное вооружение включало в себя четыре пушки и восемь 12,
7-мм пулеметов) располагались за крылом, на хвостовых балках и в гондолах шасси.
 Размеры К-7 были такими большими, что на свой пост в конце хвостовой балки 
стрелок передвигался из крыла на особой электротележке, разъезжавшей по рельсам.
 11 августа 1933 года самолет выполнил первый полет под Харьковом. 
Обнаружившаяся сильная вибрация оперения заставила провести срочные работы по 
доводке машины, но во время одного из полетов, 21 ноября, опытный образец упал 
с высоты 100 метров и загорелся (погибло 15 человек из 20, находящихся на 
борту). По этой и другим причинам работы над К-7 были прекращены (и слава богу 
— появление летом 1941-го над немецкими позициями подобного чудовища, как 
водится, без истребительного прикрытия, разом привело бы к гибели всех 
находящихся в его чреве).
 В числе других конструкций предвоенного периода любопытно отметить попытку 
использовать в качестве десантно-транспортного самолета четырехмоторный дальний 
бомбардировщик ТБ-7. В начале 1939 года на государственные испытания была 
предъявлена опытная машина под индексом «42», оборудованная десантно-грузовой 
кабиной. Последняя (длиной в 5,6 м и шириной 1,27 м) крепилась к лонжеронам 
фюзеляжа на место демонтированных створок бомболюка. Внутри кабины размещались 
12 десантников с парашютами и личным оружием. Летные испытания проводили 
летчики Дацко, Стадник и парашютист-инструктор В. Г. Романюк. В отчете по 
результатам испытаний отмечено, что «выброска парашютистов одиночно или 
группами безопасна». Образец «42» рекомендовали к принятию на вооружение, но по 
невыясненным причинам эти намерения не были реализованы, а работа над проектом 
приостановлена.
 20 марта 1941 года (в соответствии с постановлением правительства) на 
государственные испытания предъявили транспортно-десантный вариант ТБ-7 (Пе-8) 
с двигателями АМ-35А. В его хвостовой части были сделаны две двери размером 
1150x750 мм для десанта и грузов, усилены лонжероны центроплана, каркас планера 
и обшивка. В бомбоотсеке установили узлы крепления подвесной грузовой платформы 
для перевозки грузов массой до четырех тонн. Машину оборудовали откидными 
сиденьями для 32 десантников, а сверху прорезали люк для выхода на крыло. Кроме 
того, вместо установленных на серийных бомбардировщиках ТБ-7/Пе-8 высотных 
компрессоров АЦН-2 по бортам кабины установили сиденья для еще 8 парашютистов. 
Был проведен ряд дополнительных доработок винтомоторной группы: самолеты были 
оборудованы системой заполнения топливных баков выхлопными газами моторов и 
антиобледенителями на воздушные винты. Нижняя люковая стрелковая установка (7,
62-мм пулемет ШКАС) была снята. Несмотря на значительный объем переделок, была 
сохранена возможность подвески в бомбоотсек наиболее тяжелой отечественной 
авиабомбы ФАБ-2000 (2 тонны). В связи с этим на ТБ-7 сохранены бомбовые прицелы 
и электросбрасыватель.
 Вооружение самолета включало в себя носовую турель со спаренными пулеметами 
ШКАС, кормовую с 20-мм пушкой ШВАК и две шассийные (установлены в кормовой 
части внутренних моторных гондол для обстрела нижней полусферы) с 12,7-мм 
пулеметами УБ. Испытания этого варианта ТБ-7 прошли со 2 марта по 5 июня 1941 
года. На вооружение самолет принят так и не был.
 Практически все транспортно-десантные самолеты ВВС РККА, переделанные из 
бомбардировщиков, обладали одним существенным недостатком: затрудненным выходом 
десанта из машины. Для совершения прыжка парашютисту было необходимо вначале 
выбраться на крыло самолета или фюзеляж самолета. Это производилось после 
приближения к району выброски, о чем штурман ТБ-3 извещал поднятым белым 
флажком. По цепочке быстро передавалась команда «Приготовиться!», после чего 
десантники начинали выбираться наружу для прыжка. Проще всего было занять 
правую плоскость — туда вел люк из грузовой кабины. На левое крыло было 
необходимо вылезать через кабину командира экипажа (при этом последний рисковал 
получить увесистый удар прикладом винтовки или каблуком сапога). Самым же 
сложным был выход через пулеметные фюзеляжные турели — десантники осторожно 
выбирались наверх через узкие лазы, после чего садилиеь верхом на обшивку 
фюзеляжа. Для турельного десантирования назначали только самых сильных и ловких 
бойцов. Кроме того, по два человека становилось у раскрытых бомболюков, а у 
посадочной дверки экипажа — десантники, находившиеся в рубке радиста и грузовом 
отсеке. Каждый парашютист надевал на кисть правой руки страховочную резинку, 
неофициально именовавшуюся «соской», после чего, ухватившись за скобы, борясь с 
сильными порывами ветра и потоками воздуха от двигателей, ожидал команды 
выпускающего. Последний находился в носовой турели, высунувшись из нее по пояс 
(чтобы быть на виду у всех), и держал поднятый вверх флажок. При выходе в точку 
десантирования штурман самолета взмахивал своим флажком, выпускающий повторял 
этот жест и немедленно начиналась выброска со всех точек. Последними машину 
покидали выпускающий и командир взвода — сверху они наблюдали за своими людьми. 
Такая методика десантирования объяснялась тем, что весь десант внутри тесного и 
набитого разным оборудованием фюзеляжа даже такого крупного, как ТБ-3, 
бомбардировщика не удавалось сконцентрировать в одном месте, чтобы обеспечить 
возможность оставления самолета через удобную грузовую дверь (которой, впрочем, 
и не было), — личный состав по нескольку человек размещался в различных отсеках 
ТБ. Выброска грузов с использованием бомболюков сильно ограничивала их габариты 
и общее количество. Поэтому военное руководство СССР настоятельно потребовало 
создать на замену бомбардировщикам машину с достаточно большими грузовой 
кабиной и люком в борту, через который можно быстро осуществлять десантирование 
людей и контейнеров с грузами. Долго искать не пришлось — с 1940 года 
гражданскими авиалиниями эксплуатировался пассажирский самолет ПС-84. Эта 
машина представляла собой не что иное, как лицензионный вариант знаменитого 
американского транспортного Douglas DC-3 («дакота»). Во второй половине 30-х 
годов Советский Союз купил у фирмы «Дуглас» около 20 DC-3, представлявших собой 
дальнейшее развитие довольно удачного транспортника DC-2 (эти машины тоже были 
приобретены СССР). Использовались они как Гражданским воздушным флотом (ГВФ), 
так и авиацией Красной Армии, приняв участие в перевозке войск и грузов во 
время боев на Халхин-Голе и в «зимней войне» на Карельском перешейке. 
Одновременно с закупкой самолетов СССР в 1938 году приобрел лицензию на 
производство модификации DC-3-196, которое в следующем году , было развернуто 
на авиационном заводе № 84 в подмосковных Химках. Лицензионный вариант получил 
обозначение ПС-84 (пассажирский самолет, 84-й завод), с началом войны выпуск 
несколько измененных машин был перенесен в Ташкент, где они переименованы в 
Ли-2 (в честь инженера Б. П. Лисунова, первоначально руководившего наладкой их 
производства). Новое обозначение официально принято 17 сентября 1942 года. 
Всего до 1945 года выпущено около 3000 Ли-2.
 Ли-2 изначально предполагалось использовать в качестве дальнего ночного 
бомбардировщика. С .этой целью он оборудовался узлами подвески авиабомб, 
бомбовыми прицелами и электросбрасывателями. Устанавливалось и оборонительное 
вооружен ние: верхняя турель УТК-1 с крупнокалиберным пулеметом УБТ и пулемет 
ШКАС, установленный в носовой части самолета. Имелись и машины с дополнительной 
парой ШКАСов в задних окнах грузовой кабины.
 Несмотря на планы командования ВВС, в основном Ли-2 применялись в качестве 
военно-транспортных самолетов. Причем одной из их главных функций стало 
снабжение за линией фронта партизанских отрядов. При наличии подходящих 
площадок люди и грузы доставлялись в немецкий тыл посадочным способом, при их 
отсутствии все это сбрасывалось на парашютах. Вариант Ли-2, приспособленный для 
выброски воздушных десантов, назван Ли-2Д. Колесное шасси могло в случае 
необходимости заменяться на лыжное.
 Наравне с Ли-2 после вступления СССР в антигитлеровскую коалицию и 
развертывания программы ленд-лиза в советской военно-транспортной авиации стали 
использоваться их американские прародители, получившие военное обозначение С-47.
 Первые шесть машин этого типа прибыли с Аляски по «Алсибу» (воздушной трассе 
Фэрбенкс — Красноярск) в октябре 1942 года. В результате различных проволочек 
Советский Союз получил до марта 1943-го только 30 С-47, но впоследствии 
масштабы их поставок постоянно увеличивались. Всего ВВС РККА получили 704 
«Дугласа» (только С-47 модификаций А и В; вопреки первоначальным намерениям, 
вариант С 53 в СССР не поставлялся), последний из которых прибыл в Красноярск 
через Берингов пролив 8 сентября 1945 года.
 Поскольку Ли-2, как ночной бомбардировщик, состоял на вооружении 
преимущественно частей дальнебомбардировочной авиации, С 47 направлялся в 
транспортные авиаполки. Как лицензионные, так и американские «дугласы» 
составляли ядро советской ВТА. На их долю приходится более половины всех 
авиационных перевозок в 1941 — 1945 годах.
 Американские самолеты в специальной советской литературе того времени 
обозначались как Си-47, а неофициально (как и Ли-2, и ПС-84) — «дуглас». Борис 
Полевой в своей книге «Эти четыре года» упоминает о том, что Ли-2, резко 
отличавшиеся в худшую сторону по качеству исполнения и техническому 
оборудованию, летчики называли «дугласятами».
 Действительно, самолеты отечественного производства сильно уступали однотипным 
американским. Двигатели М-62ИР, обладавшие худшими тяговыми характеристиками, 
были более сложными в обслуживании. Например, на замену одного мотора на Ли-2 
затрачивалось 62 человеко-часа (на С-47 при съеме вместе с моторамой — 10). 
Кроме того, моторы Ли-2 перед взлетом приходилось прогревать 40 — 45 минут 
(американские двигатели развивали необходимую мощность практически сразу после 
запуска). Более высокая культура производства в США обеспечивала и более 
высокое качество изготовления планера самолета. С-47 был надежнее, его наружные 
поверхности обладали меньшим аэродинамическим сопротивлением. Максимальная 
скорость американских машин несколько снижалась даже при перекрашивании в СССР 
(иностранная эмаль была более гладкой). Значительно более совершенной были 
топливная и гидравлическая системы ленд-лизовских машин. Последняя значительно 
надежнее функционировала в условиях русских морозов, так как заполнялась 
морозостойкой смесью. Лучше работали и антиобледенители (гидравлические вместо 
тепловых), и калориферное отопление кабины (отечественное паровоздушное с 
водяным котлом требовало больших усилий в обслуживании, чтобы пилотскую кабину 
не заполняло* облако горячего пара).
 Люк с поднимавшейся вверх створкой, которым оборудовался Ли-2, был гораздо уже,
 чем грузовая дверь С-47 ,раскрывавшаяся в стороны. «Лисуновы» получили его 
только в 1945 году. Традиционно богаче было приборное и радиооборудование 
американских машин, причем их радиостанции имели в 5 — 6 раз большую мощность и 
прочие показатели (при меньших габаритах и массе). Правда, на экспорт С-47 шли 
с неполным комплектом оборудования. Уровень комфортности, продуманность 
конструкции и тщательность изготовления «дугласов» долгое время (вплоть до 
начала 50-х годов) не были превзойдены отечественной авиапромышленностью.
 Штатного оборонительного вооружения С-47 не имели, как и прочие американские 
транспортные самолеты. На Западном фронте и Тихоокеанском ТВД (где союзники уже 
с 1943-го пользовались практически полным господством в воздухе, а 
военно-транспортная авиация летала преимущественно над своей территорией или с 
мощным истребительным сопровождением) такое положение дел в целом удовлетворяло 
запросы ВВС, но в СССР, при ведении активных действий в прифронтовой полосе и 
над вражеской территорией, отсутствие стрелкового вооружения стало существенным 
недостатком. Поэтому иногда на ленд-лизовских машинах устанавливалась турель с 
пулеметом УБ (по образцу Ли-2) и пулеметы, ведущие огонь из окон грузовой 
кабины. Кроме крупных самолетов, для заброски в тыл противника небольших 
десантно-диверсионных групп применялись машины поменьше. Например, Ще-2 — 
двухмоторный самолет, созданный под руководством конструктора Щербакова в 1942 
году и вначале получивший обозначение ТС-1. В грузовой кабине могли 
разместиться 9 стрелков-парашютистов с полным снаряжением. Самолет широко 
применялся для осуществления связи с партизанами и высадки групп диверсантов. 
Существовала и его санитарная версия. Штатное вооружение на Ще-2 не 
устанавливалось, но в процессе эксплуатации многие машины оборудовались 7,62-мм 
пулеметом ШКАС на шкворне. В производстве Ще-2 находился с октября 1943 по 1946 
год. Всего выпущено 550 экземпляров.


* * *

 Первенство в разработке буксируемых десантных планеров, как и во многих иных 
аспектах, связанных с ВДВ, принадлежит Советскому Союзу. Первым из них стал 
образец, получивший название «Яков Алкснис» (в честь тогдашнего командующего 
ВВС РККА командарма 2-го ранга Я. И. Алксниса, репрессированного в 1938 году). 
Планер разрабатывался конструктором Б. Д. Урлаповым по личной инициативе 
заместителя наркома обороны Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского, 
обосновавшего в одной из своих работ, датированной 1934 годом, необходимость 
массового строительства воздушно-десантных и транспортных планеров (сам автор 
идеи, как известно, тоже был репрессирован — в 1937-м).
 Опытный образец построен и испытан в 1932 году. Он имел цельнодеревянную 
конструкцию, внутри крыла «Якова Алксниса» размахом 28 метров и с толстым 
профилем размещались шестнадцать индивидуальных продольных отсеков для 
размещения парашютистов. Последние лежали на животе, головой вперед, с 
парашютами, укрепленными сзади (каждый в отдельной камере). Буксировал планер 
одномоторный разведывательный самолет Р-5. После выхода к точке выброски 
десанта под парашютистами одновременно открывался длинный люк, после чего они 
могли свободно падать. На практике «Яков Алкснис» применялся во время 
общевойсковых учений Красной Армии осенью 1933 года, но надобность в столь 
сложном способе высадки парашютного десанта отпала после появления в 
достаточном количестве транспортных самолетов.
 После этого планеры разрабатывались только для высадки людей и грузов 
посадочным способом. И этот тип планера был впервые создан в СССР. Речь идет о 
конструкции Грошева «Г. № 4», предназначенной для перевозки четырех пассажиров 
или 450 килограммов груза. Г. N 4 пилотировался одним человеком, к цели его 
доставлял уже упоминавшийся биплан Р-5. Планер Грошева существовал только в 
нескольких экземплярах.
 Мода на десантные планеры привела к чрезвычайному разнообразию их образцов. В. 
К. Грибовский предложил образец, названный им Г-29. Последний в 1932 году 
совершил первый в мире дальний перелет в «планерном поезде» (на буксире) по 
маршруту Москва — Коктебель (вскоре переименованный в честь этого перелета в 
Планерское). Пилот В. А. Степанчонок за 16 часов 30 минут покрыл расстояние в 
1600 километров. Планеры, как и многие другие новые образцы авиационной техники,
 породили в СССР очередную волну рекордомании. Наиболее впечатляющим и довольно 
бесполезным стал рекорд количества буксируемых одним самолетом планеров: в 1940 
году ТБ-3 поднял в воздух 11 аппаратов Г-29!
 Конструкторы Колесников и Цыбин разработали планер КЦ-20. Известный своими 
экстравагантными проектами инженер П. И. Гроховский перед самой войной создал 
проект надувного резинового десантного планера, впрочем, оставшийся 
нереализованным, как и большинство других его идей.
 Олег Антонов, впоследствии ставший лидером в разработке военно-транспортных 
самолетов и десантных планеров, в эти годы работал над проектом мотопланера 
Лем-2, не принятым на вооружение. Единственный двигатель Лем-2 должен был 
обеспечить подъем в воздух полезного груза весом до тонны. В начале Великой 
Отечественной несколько КБ получили срочный заказ Наркомата авиационной 
промышленности на создание десантно-транспортных планеров для нужд ВДВ и 
партизанских формирований. Забегая вперед, скажу, что наши конструкторы не 
преуспели в решении поставленной задачи, однако наибольших успехов на этом 
поприще добился Олег Антонов. Основным советским десантным планером во время 
войны стал А-7, разработанный в его КБ. Опыты по созданию и испытанию 
многочисленных образцов планерной техники в 30-е годы показали, что войскам 
требуется средство доставки с единым вместительным грузовым отсеком для 
перевозки солдат, оружия, легких транспортных средств и грузов для снабжения. 
Работа над «транспортным планером А-7», как официально называлось детище 
Антонова, началась в 1938 году, опытный образец прошел испытания в 1940 году, а 
к зиме 1942-го их было выпущено 50 единиц. Аппарат широко применялся для 
высадки десантов и снабжения партизан. В качестве буксировщика использовались 
двухмоторные бомбардировщики ДБ-ЗФ, СБ-2, а также ТБ-3 (длина связки-"поезда"СБ 
и А-7 достигала 310 метров).
 Фюзеляж цилиндрического сечения опирался на двухколесное шасси и хвостовой 
костыль. В пилотской кабине размещался летчик, в грузовой — десант из семи 
человек. Большая грузовая дверь в правом борту планера позволяла осуществлять 
перевозку различных военных грузов, что было особенно актуально в свете 
использования А-7 для снабжения партизанских отрядов за линией фронта. Правда, 
планер не удалось приспособить под переброску по воздуху легких транспортных 
средств (например, «виллисов» или ГАЗ-67), а также тяжеловесных грузов. Да и 
перевозимый десант был невелик, что сделало А-7 ограниченно пригодным для 
использования в ВДВ (в частности, на них перевозили минометы и громоздкие 
станковые пулеметы «максим» или СГ-43 со щитами). Все же опыт, накопленный при 
его создании, впоследствии широко использовался в СССР (и прежде всего самим 
Антоновым) при разработке нового поколения послевоенных планеров с повышенной 
грузоподъемностью.
 Подводя итог сказанному, нужно отметить, что такого широкого распространения, 
как в армиях Великобритании и Германии, десантные планерные части у нас не 
получили. Основная ставка делалась на высадку личного состава с использованием 
парашютов, а техники — посадочным способом с самолетов ВТА. До войны 
артиллерийские системы и легкие танки нередко (в частности, на показательных 
Киевских учениях) сбрасывали с ТБ на бреющем полете (с «высоты крон деревьев») 
без парашютов. Отработка этих приемов осуществлялась на случай невозможности 
приземления тяжелых самолетов для доставки техники, но особенного 
распространения этот способ не получил ввиду большого количества поломок 
материальной части.


Вооружение и боевая техника

 Специализированного стрелкового вооружения для воздушно-десантных войск в годы 
войны в СССР не существовало. Стрелковые подразделения ВДВ вооружались обычными 
драгунскими винтовками Мосина образца 1891/1930 годов — «драгунками». В 40-е 
годы, после появления в больших количествах на вооружении Красной Армии 
пистолетов-пулеметов ППД и ППШ, было принято решение о практически полном 
перевооружении имевшихся формирований ВДВ автоматическим оружием. Эти планы 
были достаточно успешно реализованы — даже фотографии первых лет войны 
показывают очень высокую степень насыщения десантных подразделений 
пистолетами-пулеметами. Правда, основным стрелковым оружием «спешенных» 
воздушно-десантных дивизий, пришедших на смену корпусам в 1942 году, вплоть до 
конца войны оставались трехлинейки.
 Кстати, в СССР с самого начала отказались от идеи сбрасывания индивидуального 
стрелкового оружия в грузовых контейнерах — винтовки и автоматы (последние — 
обязательно с отомкнутыми магазинами) во время прыжка с парашютом находились 
при бойце, будучи зафиксированными на левом боку.
 Полностью экипированный парашютист нес на себе два парашюта (основной на спине,
 запасной, поменьше размером — на груди), вещмешок и личное оружие (автоматы — 
обязательно с вынутым магазином). Оружие не упаковывалось в чехлы, как это 
делали почти во всем мире, а просто закреплялось за левым плечом в вертикальном 
положении стволом вниз.
 Полевое снаряжение бойцов и командиров — общеармейского образца, 
специализированных десантных предметов экипировки у нас так и не разработали. 
Исключение составлял «финский» нож, который носили все военнослужащие 
воздушно-десантных войск. В случае нужды ножи применялись для обрезки 
парашютных строп, хотя не имели выступов стропореза на лезвии.
 После переформирования корпусов в дивизии личный состав ВДВ продолжал носить 
финки; их простые деревянные рукоятки переделывали, украшая цветным оргстеклом. 
Прочее снаряжение былообычным для всей пехоты: саперная лопатка, противогаз, 
вещевой мешок. По свидетельству многих ветеранов, каски (обычные армейские 
образца 1940 года), которые впервые стали поступать в воздушно-десантные части 
зимой 1943-го на Северо-Западном фронте, популярностью у солдат не пользовались.
 Иногда их носили на переднем крае, но в основном предпочитали идти в бой в 
пилотках. Виной этому была неудачная конструкция амортизатора и подбородочного 
ремня — шлем все время сползал. Использовать эти каски в воздушно-десантных 
операциях было вообще невозможно по той же самой причине (недаром во всех ВДВ 
прочих стран были приняты специальные образцы стальных шлемов, при разработке 
которых основное внимание обращалось именно на их прочную фиксацию на голове 
парашютиста — болтающаяся каска от сильного сотрясения при приземлении могла 
даже череп разбить). Офицеры-десантники, «даже лейтенанты в первой траншее, тем 
более ротные или комбаты» (13, стр. 100) не носили их практически никогда. Вряд 
ли стоит говорить, какие лишние потери вызывались этим пренебрежением к 
средствам индивидуальной защиты.
 За неимением лучшего десантники использовали и весьма неприспособленные для 
этого рода войск станковые пулеметы «максим». Часть личного оружия и другие 
малоразмерные грузы сбрасывались в ПДММ — парашютно-десантных мягких мешках: 
громоздкие, но надежные жесткие десантные контейнеры, широко применявшиеся в 
иностранных армиях, в СССР не прижились.


* * *

 В СССР давно изучали возможность переброски по воздуху танков и другой 
бронированной боевой техники. Наступательная доктрина РККА предусматривала 
высокую степень насыщения танками соединений всех родов войск, не обошли 
вниманием и ВДВ. Танковые подразделения в их составе должны были значительно 
увеличить ударную мощь и мобильность десанта после высадки. Находившиеся в то 
время на вооружении военно-воздушных сил тяжелые бомбардировщики ТБ-3 
обеспечивали подъем в воздух достаточно тяжелых и крупноразмерных грузов и их 
перевозку на значительные расстояния. Высота стоек шасси этих самолетов делала 
возможной подвеску под их фюзеляжи артиллерийских орудий, некоторых типов 
бронеавтомобилей и даже танков.
 Созданный в Ленинградском ВО в 1930 году внештатный авиамотодесантный отряд 
(первое тактическое воздушно-десантное подразделение) располагал несколькими 
легкими танками МС-1. Поскольку последние не могли перебрасываться по воздуху, 
вскоре их заменили на танкетки Т-27 — маленькие компактные машины, лишенные 
вращающейся башни и вооруженные одним пулеметом винтовочного калибра. Т-27 
представляли собой несколько переделанные английские танкетки Garden Loyd Mk VI,
 широко поставлявшиеся в конце 20-х годов на экспорт и с незначительными 
изменениями принятые на вооружение во многих странах мира. Выпускались они с 
1931 по 1933 год и вначале предназначались для сопровождения пехоты 
(впоследствии — для ведения разведки). В 1933 году в каждом из четырех 
воздушно-десантных батальонов специального назначения Красной Армии числилось 
по роте Т-27, а реально техника их десантирования была отработана уже к 1935 
году. Автором устройства, с помощью которого осуществлялась выброска, был А. Ф. 
Кравцов. С помощью этой системы танкетки могли не только десантироваться 
посадочным способом, но и сбрасываться на землю с малой высоты.
 Основным отличием советской машины от базового британского образца стал 
двигатель отечественного производства (лицензионный 4-цилиндровый рядный 
карбюраторный автомобильный Форд-АА жидкостного охлаждения, затем 
переименованный в ГАЗ-АА). Двигатель развивал мощность 40 л. с. при 2200 об/мин 
и располагался в средней части танкетки вдоль ее корпуса. Трансмиссия также 
автомобильная, типа ГАЗ-АА. Подвеска блокированная, на листовых рессорах. Т-27 
не плавала, но могла преодолевать брод до 0,5 метра глубиной (угол подъема до 
30 градусов, ров шириной до 1,2 и стенку высотой до 0,5 метра).
 Механик-водитель располагался в рубке справа, командир, вооруженный пулеметом 
ДТ с плечевым упором — слева. Боекомплект составлял 1764 патрона (на ранних 
образцах 2520). Экипаж защищен катаными броневыми листами максимальной толщиной 
10 мм (крыша 6 мм), соединенными клепкой или на болтах. Радиостанции в 
танкетках отсутствовали.
 Боевая масса 2,7 тонны. Габаритные размеры: 2,6 метра длина, 1,82 ширина, 1,44 
метра высота. Скорость по шоссе 42 км/ч, запас хода 120 км.
 Недостатки Т-27, главным из которых было отсутствие вращающейся башни, 
заставили уже в начале 30-х годов заменить ее специализированным 
разведывательным танком. В 1933 году на вооружение армии был принят легкий танк 
Т-37А. В соответствии с традиционной советской концепцией разработки машин для 
ведения разведки он мог преодолевать на плаву водные преграды значительной 
ширины, для чего был оборудован гребным винтом, включающимся через трансмиссию. 
Первые машины этого типа поступили на вооружение 47-й авиабригады специального 
назначения (воздушно-десантной) в 1936 году.
 Т-37А имел традиционную компоновку с вращающейся башней, в которой 
устанавливался пулемет ДТ с плечевым упором (боекомплект — 2140 патронов). 
Механик-водитель размещался слева, в отделении управления, командир — справа, в 
башне. Двигатель (ГАЗ-АА) установлен вдоль оси машины, механическая трансмиссия 
(сцепление, коробка передач автомобильного типа, простой дифференциал с 
колодочными тормозами) — в передней части корпуса. Подвеска блокированная, на 
пружинных рессорах.
 Корпус танка герметизирован для обеспечения плавучести, броневые листы 
максимальной толщиной 8 мм клепаные или сварные. Командирские машины 
(модификация Т-37ТУ) и часть серийных Т-37А оборудовались радиостанцией с 
поручневой антенной, установленной на корпусе.
 Боевая масса 3,2 тонны. Габаритные размеры: 3,73 метров длина, 1,94 ширина, 1,
84 метра высота. Скорость по шоссе 40 км/ч (на плаву 6 км/ч). Запас хода 230 км.
 Преодолеваемые препятствия: угол подъема до 35 градусов, ров шириной 1,4 и 
стенка высотой 0,5 метра.
 В 1934 году к семейству Т-37А присоединился легкий плавающий танк Т-38, 
разработанный под руководством видного советского конструктора Н. А. Астрова. 
Танк в целом повторял компоновку своего предшественника, но стал заметно шире и 
ниже, что повысило его остойчивость на воде. Была улучшена подвеска, благодаря 
чему стал более плавным ход. Облегчилось и управление машиной, осуществлявшееся 
теперь через бортовые фрикционы.
 Боевая масса 3,3 тонны. Габаритные размеры: 3,78 метра длина, 2,33 ширина, 1,
63 метра высота. Толщина брони: 8 мм лоб, борт и башня. Вооружение — 1 7,62-мм 
пулемет ДТ (боекомплект 1512 патронов). Двигатель — ГАЗ АА. Скорость по шоссе 
40 км/ч (на плаву 6 км/ч), запас хода 220 км. Преодолеваемые препятствия: как у 
Т-37А.
 Танки Т-38 и Т-38М выпускались до 1939 года, а годом раньше в серию пошел 
усовершенствованный образец Т-38М2, отличавшийся новым двигателем ГАЗ-M1 
мощностью 50 л. с. (вместе с коробкой передач заимствован от легкового 
автомобиля — «эмки»). Боевая масса машины увеличилась до 3,8 тонны, а скорость 
— до 46 км/ч (6 км/ч на плаву). Башня сдвинута к левому борту, практически все 
машины радиофицированы (громоздкая поручневая антенна на танках поздних 
выпусков заменена на компактную штыревую).
 Машины Т-37А и Т-38 приняли участие в проводимых в 1936 году уникальных опытах 
по сбрасыванию плавающих танков на воду с бреющего полета. Под руководством 
известного танкового конструктора Ж. Я. Котина отрабатывалась возможность 
десантирования на поверхность реки или озера бронетехники с низколетящего 
бомбардировщика ТБ-3. В тактическом смысле эта операция замышлялась следующим 
образом: группа ТБ должна была высадить вышеописанным способом в тылу 
противника танковый десант, после чего, в случае надобности, приземлилась бы 
поблизости и провела дозаправку танков из вместительных фюзеляжных топливных 
баков. На испытаниях в районе подмосковных Медвежьих озер 2,5-тонный танк Т-37А 
(разумеется, без экипажа) был сброшен на поверхность воды с высоты одного метра.
 Испытания в целом прошли успешно, но глубоко погрузившаяся при сбросе машина 
затонула из-за негерметизированных смотровых щелей. По этой и другим причинам 
основным способом десантирования бронетехники оставался посадочный — все прочие 
не вышли из стадии опытов.
 К началу 40-х годов все описанные выше машины устарели и мало подходили даже 
для ведения разведки. Тонкая броня и совершенно неудовлетворительное вооружение 
Т-37 и Т-38 заставили искать им замену. В 1939 году все тем же Астровым был 
создан новый легкий танк, получивший обозначение Т-40, а в начале следующего 
года развернуто его серийное производство.
 Компоновка Т-40 существенно не отличалась от его предшественников.
 Механик-водитель располагался справа, командир танка — слева, в башне. На сей 
раз вооружение машины включало в себя мощный 12,7-мм пулемет ДШКТ, надежно 
обеспечивавший поражение легкобронированных целей, спаренный с 7,62-мм 
пулеметом ДТ (боекомплект 500 12,7-мм и 2016 7,62-мм патронов). Корпус 
собирался из 13 — 10-мм катаных броневых листов методами клепки и сварки. Для 
улучшения плавучести он был значительно уширен сверху; в кормовой части машины 
устанавливался четырехлопастный гребной винт и рули. Командирские машины 
оснащались рациями.
 Боевая масса 5,5 тонны. Габаритные размеры: 4,11 метра длина, 2,33 ширина, 1,9 
метра высота. 6-цилиндровый рядный карбюраторный двигатель ГАЗ-11 модели 202 
жидкостного охлаждения размещался в средней части корпуса и был сдвинут вправо. 
Мотор развивал мощность 70 л. с. при 3400 об/мин. Трансмиссия — механическая, 
сцепление и коробка передач автомобильного типа (КП монтировалась 
непосредственно на кожухе двигателя). Подвеска индивидуальная торсионная. 
Скорость по шоссе 45 км/ч (на плаву 6 км/ч), запас хода 300 км. Преодолеваемые 
препятствия: подъем до 34 градусов, стенка высотой до 0,6 и ров шириной до 1,7 
метра.
 Т-40 стали основными плавающими разведывательными танками Красной Армии в 
начале Великой Отечественной войны, заменив в танковых подразделениях 
воздушно-десантных войск устаревшие машины Т-37А и Т-38.


* * *

 Итак, основу танкового парка ВДВ в 30 — 40-е годы составили легкие танки со 
слабым бронированием и неудовлетворительными боевыми качествами. Необходимо 
заметить, что в армиях иностранных государств парашютно-десантные части в то 
время вообще не имели бронетехники, что объяснялось отсутствием летательных 
аппаратов, могущих поднять в воздух такие сравнительно тяжелые и 
крупногабаритные грузы. Все же вступление СССР во вторую мировую войну показало 
устарелость концепции применения танков с чисто пулеметным вооружением в 
современных условиях. На вооружении РККА уже состояли более солидные боевые 
разведывательные машины, снабженные малокалиберными автоматическими пушками, но 
их боевая масса резко возросла и перевозка таких танков по воздуху даже с 
использованием гиганта ТБ-3 стала невозможной. Пришлось искать другие пути. 
Наиболее приемлемой оказалась идея доставки бронетехники на планерах. Опыта 
создания тяжелых транспортных планеров, подобных английскому «Гамилькару» и тем 
более немецкому Me 321, в СССР не было. Поэтому опираясь на эксперименты Кристи 
(считавшимся у нас непререкаемым авторитетом в области танкостроения) в США и 
ряд теоретических выкладок, советские конструкторы попытались создать 
танк-планер путем монтажа несущих плоскостей и элементов хвостового оперения 
непосредственно на корпусе машины. Считалось, что легкий танк, сравнимый по 
массе с десантным планером, при установке крыла достаточно большой площади 
сможет подниматься в воздух и буксироваться четырехмоторным ТБ-3. К этим 
работам был привлечен О. К. Антонов, имевший определенный опыт создания 
спортивных и десантных планеров, и в конце 1941 года он предложил свой вариант 
такого «гибрида». В соответствии с разработанной концепцией предполагалось, что 
снабженный крыльями танк будет отцепляться от буксировщика за 20 — 25 км от 
цели, тихо планировать и производить посадку, после чего крылья будут 
сбрасываться, а машина приводиться в состояние боеготовности. Проект получил 
наименование КТ («Крылья танка»).
 Объектом исследований, проводимых КБ Антонова, стал танк Т-60, принятый на 
вооружение осенью 1941 года. Разработанный Н. А. Астровым, он имел боевую массу 
в 6,4 тонны, не плавал (преодолеваемый брод — до 0,9 метра) и был вооружен 
20-мм пушкой ТНШ с ленточным питанием и пулеметом. Максимальная толщина брони 
достигала 35 мм, скорость по шоссе 42 км/ч.
 Крыло планера представляло собой бипланную коробку, что позволило значительно 
уменьшить его размах. Хвостовое оперение — также бипланного типа с разнесенными 
килями; устанавливалось на двух балках, соединенных с нижней плоскостью крыла. 
Длина планера 12 метров, размах 18, площадь бипланной коробки 86 кв. метров. 
Общая масса КТ достигла 7,8 тонны, две из которых приходились на планерное 
оборудование, остальные — на облегченный танк Т-60. Удельная нагрузка на крыло 
составляла 90 кг/кв. метр.
 В корпусе танка размещались механик-водитель (он же пилот) и командир танка 
(он же стрелок). Управление в воздухе осуществлялось с помощью рулей и 
элеронов: для обеспечения аэродинамической компенсации на них установили 
стабилизаторы небольшого размаха. Пилот сбрасывал крыло с помощью специального 
механизма, не выходя из танка.
 Испытания КТ начались в подмосковном Летно-исследовательском институте (ЛИИ) 7 
августа 1942 года. На начальном этапе проводились пробежки облегченной машины 
по грунтовой и бетонной ВПП (необходимо было выяснить, выдержит ли скорость 
порядка 110 — 115 км/ч ходовая часть танка). После этого КТ совершил три 
подлета на высоте 4 метра, в которых опробовали систему управления.
 Первый полет КТ состоялся 2 сентября. Буксировщик ТБ-3 с форсированными до 970 
л. с. двигателями пилотировал П. А. Еремеев, в прошлом — конструктор спортивных 
пилотажных планеров. Танком управлял летчик-испытатель опытно— испытательного 
полигона ВДВ РККА С. Н. Анохин. Из-за большой массы и малой обтекаемости КТ 
буксировка велась на близкой к максимальной мощности моторной группы самолета 
со скоростью 130 км/ч. Несмотря на все старания летчика, скорость подъема 
связки оказалась недостаточной. Самолет едва смог набрать высоту 40 метров. 
Попытка увеличить скорость до 140 км/ч привела лишь к тому, что ТБ с танком на 
буксире начинал снижаться с вертикальной скоростью 0,5 м/с. Кроме того, сразу 
начинала повышаться температура воды в системе охлаждения двигателей, что 
грозило их перегревом. В этих условиях Еремеев решил вывести связку в район 
расположенного неподалеку аэродрома Быково и отцепить планер. Анохин с большим 
трудом посадил машину и, не отцепляя крыльев, на малой скорости двинулся к КНП 
аэродрома. Ничего не знавший о проходящих испытаниях руководитель полетов 
поднял по боевой тревоге расчет зенитной батареи, а когда Анохин вылез из 
машины, его немедленно «взяли в плен», откуда летчика вызволила только 
подоспевшая аварийно-спасательная команда ЛИИ. После этого танк своим ходом 
перегнали в поселок Стахановск (ныне город Жуковский) на аэродром института.
 Первый полет КТ оказался последним: в акте об испытаниях опытного образца 
указывалось, что задача создания летающего танка в целом решена, но в его 
конструкции допущены определенные ошибки. Представленные для продува в 
аэродинамической трубе модели планера и танка были выполнены в упрощенном 
варианте — без тросов, соединяющих коробку крыла и оперения, а также без 
моделирования гусениц машины. Все это привело к ошибке в расчетах аэродинамики 
КТ и требуемой мощности двигателей буксировщика. Кроме того, не учитывалось 
также влияние аэродинамического сопротивления воздуха, что не позволило ТБ-3 
поднять планер на расчетную высоту и существенно затруднило управление 
последним.
 Если конструкция самого КТ вполне позволяла довести ее до требуемых стандартов 
(в акте указывалось на необходимость увеличения триммера руля высоты, установки 
штурвального управления с червячной передачей и внесения изменений в 
аэродинамическую компенсацию элеронов и управления закрылками), то с 
буксировщиком дело обстояло сложнее. Из более мощных, чем ТБ-3, самолетов, 
способных обеспечить доставку КТ к цели, ВВС, РККА располагала лишь дальним 
бомбардировщиком Пе-8 (ТБ-7). Однако за войну было построено всего 80 таких 
машин, которые активно использовались в дальнебомбардировочной авиации и не 
могли быть задействованы для нужд ВДВ. В связи с этим дальнейшие испытания 
«крыльев танка» прекратились.


Униформа и знаки различия

 Довоенная униформа советских ВДВ была полностью аналогична принятой для ВВС 
РККА (ее унаследовали от первых «авиационных батальонов особого назначения»). 
Прыжковое снаряжение состояло из серо-голубого холщового (реже кожаного) шлема 
с мягкой подкладкой и такого же молескинового или авизентового комбинезона, на 
ворот которого в мирное время нашивались петлицы со знаками различия 
(нарукавные шевроны комсостава и комиссарские звезды с ним не носили). 
Комбинезоны были серо-сизого, серого или защитного цвета и по конструкции 
практически не отличались от летных. К началу войны комбинезон был заменен на 
авизентовую куртку и штаны с большими накладными карманами. В зимнее время 
носили утепленное овчиной обмундирование с большими меховыми воротниками 
коричневого или темно-синего цвета на застежках «молниях», иногда 
перекрывавшихся встречным клапаном. Воротники в поднятом виде стягивались 
внутренними хлястиками. Существовало довольно много вариантов этого 
обмундирования, фасон которого зависел от производителя, поэтому стандартным 
оно не стало.
 Во время советско-финляндской войны части ВДВ, принявшие участие в боях на ее 
конечном этапе, были в соответствии с приобретенным боевым опытом одеты в 
шапки-ушанки, ватные брюки, телогрейки, полушубки и валенки, поверх которых 
натягивали белые маскхалаты с капюшонами (в отличие от стрелковых частей, 
сражавшихся с ноября 1939 года и переносивших 40-градусный мороз в буденовках, 
на которые нельзя было надеть каску"и сапогах).
 С холщовыми шлемами парашютисты носили большие пилотские очки. Кстати, 
парашютные комбинезоны, шлемы и очки советские десантники носили и на парадах, 
о чем свидетельствуют многочисленные кадры кинохроники. Многие источники 
отмечают, что во время войны матерчатые шлемы, как правило, не надевали. Перед 
прыжком командиры надевали фуражки «по-кавалерийски» (ремешок на подбородок), а 
красноармейцы просто засовывали пилотки за пазуху У зимних шапок опускались 
«уши» (так же, как и при ношении буденовки).
 Специальные прыжковые ботинки в то время в Красной Армий не применялись; 
многочисленные фотографии показывают бойцов ВДВ перед выполнением прыжка с 
парашютом, обутых в обычные «кирзачи» (командиры до войны — в хромовые сапоги), 
а зимой — даже в валенки, нередко слетавшие с ног при раскрытии парашюта. 
Командному составу полагались меховые унты. К слову сказать, авиационные 
комбинезоны, унты с резиновыми галошами и прочие предметы экипировки, 
унаследованные от ВВС, десантникам подходили не особенно — по высказываниям 
многих ветеранов отечественных ВДВ, такое обмундирование больше подходило 
авиационным техникам, чем бойцам-парашютистам.
 Под комбинезонами десантники носили повседневную общевойсковую форму одежды с 
голубым (авиационным) приборным цветом. Голубыми были петлицы для всех 
категорий военнослужащих (окантовка золотистая — у командиров и черная — для 
политработников, старшин, сержантов и рядовых). Командирское обмундирование 
отличалось голубыми кантами: последние шли по воротнику и верхнему краю 
обшлагов, а также по боковым швам темно-синих комсоставских галифе. Кроме того, 
командиры носили с этой формой темно-синюю (образца 1938 года) или защитного 
цвета (образца 1941-го) фуражку с голубыми кантами на тулье и околыше. Вначале 
к ней прикалывали красную звездочку, а с 1939 года введена особая авиационная 
кокарда — красная звезда, наложенная на двойную золоченую бухточку в центре 
вышитого золотой канителью лаврового венка. На тулье появились вышитые 
золотистые крылья со звездочкой в центре. Фуражка образца 1941 года не 
отличалась от предыдущей, но ее околыш стал голубым. Другим распространенным 
головным убором была темно-синяя пилотка с голубыми кантами и такой же суконной 
звездой, поверх которой крепилась эмалевая красная звездочка. Главным отличием 
командиров-десантников от летчиков стало отсутствие на левом рукаве эмблемы 
(крылатый пропеллер и перекрещенные мечи), которая являлась отличительным 
знаком пилота. В отличие от нынешних ВДВ, на петлицах крепилась обычная 
авиационная эмблема: пропеллер и крылышки. Политработники получили эмблему на 
петлицы только в 1940 году.
 Различные знаки квалификации парашютистов поначалу носились на левой стороне 
груди (иногда и на комбинезонах). Впоследствии, с увеличением числа наград, 
знак перекочевал направо, где размещался вместе с гвардейским значком ниже 
орденов. Двубортные командирские шинели — темно-синие с кантами по вороту 
(петлицы на зимней форме одежды имели ромбическую форму). С ними носили такой 
же расцветки буденовки с голубой суконной звездой, на которую прикреплялась 
эмалевая звездочка. Эти предметы обмундирования носили с любой формой одежды 
(полевое зимнее предусматривало ношение вместо шинелей теплых комбинезонов). 
Позже синие шинели сменили обычные серые общевойсковые с авиационными знаками 
различия, а буденовку — командирская ушанка образца 1940 года со звездой. 
Обмундирование красноармейцев не отличалось от общевойскового, кроме голубых 
петлиц и такой же суконной звезды на зимней буденовке защитного цвета. Во время 
войны широкое распространение получили различные маскировочные комбинезоны — 
белые зимние и пятнистые летние, поначалу принятые для войсковой разведки, а 
также стрелков и саперов штурмовых групп. Впервые камуфляжное обмундирование 
получили десантники, а впервые его продемонстрировали во время высадки 
воздушного десанта на общевойсковых учениях 1936 года в Белорусском военном 
округе.
 С переориентировкой ВДВ на выполнение функций отборной пехоты, 
гвардейцы-десантники получили обычную общевойсковую форму. Специальное 
десантное обмундирование из частей было изъято и отправлено на склады — до 
лучших времен, тем не менее многие командиры старались не сдавать его, 
продолжая носить куртки с меховыми воротниками вместо шинелей и унты вместо 
валенок. Многие сохранили и авиационные фуражки с кокардой-"крабом"и крылышками.

 Воздушно-десантное обмундирование: комбинезоны, шлемы, унты и т. д. — впредь 
выдавалось только при подготовке к высадке парашютных десантов (например, под 
Демянском зимой 1943-го или на Днепре). После выполнения ближайших задач 
десанта и соединения с сухопутными войсками специальное снаряжение и 
обмундирование изымалось и заменялось общевойсковым.
 При выполнении задач по выброске в тыл противника различных диверсионных групп 
личный состав этих формирований носил самое различное обмундирование, особенно 
после длительного пребывания за линией фронта: отсутствие регулярного снабжения 
с «большой земли» и действия в составе партизанских отрядов делали невозможным 
соблюдение требований уставов.
 С введением погон и последовавшим за этим изменением формы одежды десантники 
вновь получили авиационные знаки различия. Золотые офицерские погоны имели 
голубые просветы и кант, а выше звездочек размещалась серебристая эмблема ВВС. 
На полевых погонах защитного цвета просветы были бордового цвета, кант остался 
голубым. Вся металлическая фурнитура окрашивалась в цвет хаки. В целом же форма 
одежды ВДВ стала абсолютно идентичной общевойсковой, если не считать цвета 
приборного сукна.
 Рядовой и сержантский состав в тылу носил голубые погоны с черными кантами и 
лычками из желтой тесьмы — пониже их помещалось изображение авиационной эмблемы,
 латунное или выкрашенное по трафарету. Полевые погоны, как и у офицеров, были 
защитными с голубыми кантами, а лычки — кирпично-красные. Шинельные полевые 
петлицы защитного цвета у всех категорий военнослужащих окантовывались голубым, 
таким же было поле повседневных шинельных петлиц (золотистый металлический кант 
у офицеров, черный — у сержантов и красноармейцев).
 На выходных офицерских кителях по обрезу ворота-стойки и обшлагам шел голубой 
кант. Фуражка, сохранившаяся с «петличных» времен: защитная с голубым околышем, 
кантом на тулье, кокардой ВВС и золотистыми «крылышками». Синие галифе — также 
с голубым кантом.
 Личный состав переформированных в 1942 году из воздушно-десантных корпусов 
гвардейских стрелковых дивизий долгое время продолжал носить форму ВДВ (ввиду 
перебоев со снабжением), но постепенно переоделся в общевойсковое 
обмундирование.

 ОМСБОН

 С начала 30-х годов в СССР активно разрабатывались операции на коммуникациях 
противника, в его глубоком тылу. Основными задачами диверсионных групп, 
предназначенных для таких рейдов, естественно, были дезорганизация управления и 
снабжения вражеских войск. Подготовка к действиям диверсионных групп на случай 
начала боевых действий осуществлялась двумя главными ведомствами — 
Разведывательным управлением Генерального штаба РККА, с одной стороны, и 
органами НКВД — НКГБ — с другой.
 Приказом Народного комиссариата внутренних дел СССР от 27 июня 1941 года 
создан Учебный центр подготовки специальных разведывательно-диверсионных 
отрядов для действий в тылу противника. В организационном смысле вся работа по 
координации указанной деятельности возлагалась на 4-е Управление НКВД — НКГБ 
СССР под руководством комиссара госбезопасности П. А. Судоплатова.
 К осени 1941 года в составе центра числились две бригады и несколько отдельных 
рот: саперно-подрывная, связи и автомобильная. В октябре он переформирован в 
Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения НКВД СССР (ОМСБОН). Сам 
Судоплатов так описывает эти события: "В первый же день войны мне было поручено 
возглавить всю разведывательно-диверсионную работу в тылу германской армии по 
линии советских органов госбезопасности. Для этого в НКВД было сформировано 
специальное подразделение — Особая группа при наркоме внутренних дел. Приказом 
по наркомату мое назначение начальником группы было оформлено 5 июля 1941 года. 
Моими заместителями были Эйтингон, Мельников, Какучая. Начальниками ведущих 
направлений по борьбе с немецкими вооруженными силами, вторгшимися в Прибалтику,
 Белоруссию и на Украину, стали Серебрянский, Маклярский, Дроздов, Гудимович, 
Орлов, Киселев, Масся, Лебедев, Тимашков, Мордвинов. Начальники всех служб и 
подразделений НКВД приказом по наркомату были обязаны оказывать Особой группе 
содействие людьми, техникой, вооружением для развертывания 
разведывательно-диверсионной работы в ближних и дальних тылах немецких войск.
 Главными задачами Особой группы были: ведение разведопераций против Германии и 
ее сателлитов, организация партизанской войны, создание агентурной сети на 
территориях, находящихся под немецкой оккупацией, руководство специальными 
радиоиграми с немецкой разведкой с целью дезинформации противника.
 Мы сразу же создали войсковое соединение Особой группы — отдельную 
мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН НКВД СССР), которой 
командовали в разное время Гриднев и Орлов. По решению ЦК партии и Коминтерна 
всем политическим эмигрантам, находившимся в Советском Союзе, было предложено 
вступить в это соединение Особой группы НКВД. Бригада формировалась в первые 
дни на стадионе «Динамо». Под своим началом мы имели более двадцати пяти тысяч 
солдат и командиров, из них две тысячи иностранцев — немцев, австрийцев, 
испанцев, американцев, китайцев, вьетнамцев, поляков, чехов, болгар и румын. В 
нашем распоряжении находились лучшие советские спортсмены, в том числе чемпионы 
по боксу и легкой атлетике — они стали основой диверсионных формирований, 
посылавшихся на фронт и забрасывавшихся в тыл врага.
 В октябре 1941 года Особая группа в связи с расширенным объемом работ была 
реорганизована в самостоятельный 2-й отдел НКВД по-прежнему в непосредственном 
подчинении Берии" (затем — 4-е Управление — Ю. Н.).
 В состав ОМСБОН вошли:
 — управление;
 — 1-й и 2-й мотострелковые полки трехротного состава (в каждой роте три 
мотострелковых и пулеметный взводы);
 — минометная и противотанковая батареи; инженерно-саперная рота;
 — рота парашютно-десантной службы;
 — рота связи;
 — автомобильная рота и подразделения материально-технического обеспечения. 
Личный состав бригады комплектовался сотрудниками аппарата НКВД — НКГБ, в том 
числе из Главного управления пограничных войск, курсантами Высшей школы НКВД, 
личным составом органов милиции и пожарной охраны, добровольцами-спортсменами 
Центрального государственного института физической культуры, ЦДКА и общества 
«Динамо», а также мобилизованными по призыву ЦК ВЛКСМ комсомольцами. Небольшая, 
но очень важная часть, бригады была укомплектована иностранными коммунистами, 
состоявшими в Коминтерне. Первым командиром ОМСБОН стал полковник М.Ф. Орлов, 
ранее занимавший должность начальника Себежского военного училища войск НКВД. 
Для личного состава бригады разработали специальную программу боевой подготовки.
 В задачи ОМСБОН вошли устройство минно-инженерных заграждений, минирование и 
разминирование особо важных военных объектов, парашютно-десантные операции, 
проведение диверсионных и разведывательных рейдов. Кроме общей программы, 
бригада проводила подготовку специалистов для выполнения на передовой и за 
линией фронта особых задач.
 По своей штатной организации бригада фактически являлась обычным 
мотострелковым соединением, каких в рядах войск НКВД в начале войны было много. 
Во время битвы за Москву ОМСБОН в составе 2-й мотострелковой дивизии войск НКВД 
особого назначения использовалась на передовой, но и в этот период в ее составе 
формировались боевые группы, предназначенные к заброске во вражеский тыл. В 
типовой состав группы входили командир, радист, подрывник, помощник подрывника, 
снайпер и два автоматчика. В зависимости от выполняемых задач боевые группы 
могли объединяться или дробиться.
 В критический период боев за Москву, зимой 1941/1942 годов, мобильные отряды 
ОМСБОН провели множество дерзких рейдов и налетов в тылу немцев. Некоторые 
группы использовались для ведения разведки и диверсий в интересах штабов 
общевойсковых армий. Большинство рейдов закончилось успешно, но диверсанты 
понесли большие потери.
 С 1942 года основной задачей бригады стала подготовка отрядов для действий в 
тылу противника. К началу осени в тыл врага было заброшено 58 таких отрядов. 
Как правило, выведенная в немецкий тыл разведгруппа становилась ядром для 
образования партизанского о гряда. Рост численности последнего был обусловлен 
притоком отставших в 1941 — 1942 голах от своих частей военнослужащих РККА, 
совершивших побег военнопленных, просто местных жителей, недовольных немецким 
оккупационным режимом. В конечном итоге многие отряды превратились в крупные 
партизанские соединения, достаточно уверенно контролировавшие обширные районы в 
глубоком немецком тылу. За время войны сформировано 212 отрядов и групп общей 
численностью 7316 человек. Всего же кадры ОМСБОН подготовили по различным 
специальностям свыше 11 000 командиров и красноармейцев. Основную часть из 
этого количества составляли подрывники (5255 человек) и десантники-парашютисты 
(более 3000 человек). В числе других военно-учетных специальностей числились 
радисты, инструкторы-подрывники, снайперы, минометчики, водители, 
санинструкторы и химики. Кроме того, инструкторы специальных опергрупп, 
действовавших в тылу противника за два-три года из гражданских лиц и партизан 
подготовили еще 3500 подрывников. На базах ОМСБОН диверсионно-разведывательную 
подготовку прошло 580 стажеров из личного состава гвардейских частей РГК (в 
основном десантников).
 Парашютно-десантная служба бригады занималась материально-техническим и 
учебно-методическим обеспечением операций в тылу противника, а также снабжением 
находящихся за линией фронта групп. За всю войну самолетами Ли-2 и С-47 
проведено 400 боевых вылетов, на оккупированные территории доставлено (с 
посадкой на партизанские аэродромы или на парашютах) 1372 человека, перевезено 
порядка 400 тонн спецгрузов.
 Итогом боевой деятельности ОМСБОН за четыре года войны стало уничтожение 145 
единиц танков и другой бронетехники, 51 самолета, 335 мостов, 1232 локомотивов 
и 13 181 вагона. Бойцы бригады осуществили 1415 крушений воинских эшелонов 
противника, вывели из строя 148 километров железнодорожных путей, провели около 
400 иных диверсий. Кроме того, 135 опергрупп ОМСБОН передали 4418 
разведывательных донесений, в том числе 1358 — в Генштаб, 619 — командующему 
Авиацией дальнего действия и 420 — командующим фронтами и Военным советам. В 
начале 1943 года ОМСБОН была переформирована в Отряд особого назначения при 
НКВД — НКГБ СССР (ОСНАЗ). Эта войсковая часть была более четко ориентирована на 
решение разведывательно-диверсионных задач. В конце 1945 года ОСНАЗ 
расформирован. Некоторые его функции перешли к спецотрядам МВД-МГБ, которые 
вели тяжелую «лесную войну» с отрядами прибалтийских и украинских националистов.
 Эти силы сосредоточили в своих рядах самый отборный личный состав: еще в 
разгар войны, при анализе тяжелых потерь, понесенных резведгруппами СД, Вальтер 
Шелленберг отметил "трудность противодействия специальным силам НКВД, чьи части 
почти на
 100 % укомплектованы снайперами".
 В 30-е годы в диверсанты были зачислены и служебные собаки. Зимой 1934 — 1935 
годов в районе подмосковного городка Монино специалисты РККА провели ряд 
испытаний собак, обученных для осуществления диверсионных актов. Принцип их 
применения почти не отличался от использования в 40-е годы на фронте собак — 
истребителей танков. На спине, в устройстве седельного типа, каждый 
четвероногий диверсант перевозил заряд взрывчатки (общая масса седла с зарядом 
достигала 6 кг). Дот ставив груз к объекту диверсии, специально обученное 
животное с помощью челюстей приводило в действие устройство, которое 
освобождало шпильки крепления и сбрасывало седло. После отхода собаки часовой 
механизм приводил в действие подпружиненный боек, ударявший по капсюлю, и 
производил подрыв заряда. Таким образом, дорогостоящая служебная собака не 
погибала вместе с противником, а была готова к выполнению новых задач. 
Стремительно перемещавшиеся и небольшие по размерам собаки, к тому же не 
боящиеся погибнуть от огня охранения, по мысли руководства РККА, должны были 
заменить при проведении диверсий людей. В случае массовой заброски в места 
расположения, например, крупных авиабаз, собаки могли нанести серьезный урон 
вражеским ВВС. В тыл противника собаки должны были сбрасываться на парашютах — 
в этом случае животные находились внутри специальных контейнеров (после 
приземления последние автоматически раскрывались).
 Во время упомянутых выше испытаний (конец декабря, — начало января) собаки 
были десантированы на Монинском аэродроме с целью проведения учебной атаки 
против самолетов-мишеней. Их действия подробно описывались в рапорте: «Две 
собаки породы немецкая овчарка, сброшенные с 300 метров, после раскрытия 
коробов уверенно пошли на цель. Альма немедленно сбросила седло рядом с целью, 
Арго не сумел сбросить из-за неисправности механизма». На следующий день 
испытания были продолжены: с 300-метровой высоты вновь были сброшены две 
овчарки, которые сбросили подрывные заряды на рельсы железной дороги. При этом 
собаки преодолели 400 метров по рыхлому снегу за 35 секунд; одна из них волокла 
в зубах седло, свалившееся с ее спины при раскрытии парашютного контейнера.
 Результаты испытаний были признаны успешными. 4 января 1935 года заместитель 
начальника Штаба ВВС РККА Лавров направил на имя главкома авиации Я. Алксниса и 
Маршалов Советского Союза М. Тухачевского и А. Егорова доклад, в котором 
изложил следующие тезисы: "Проведенные испытания показали пригодность программы 
подготовки собак… для выполнения следующих актов диверсионного порядка в тылу 
противника:
 — подрывы отдельных участков железнодорожных мостов и железнодорожного полотна,
 разных сооружений, автобронетанковых средств и т. д.;
 — поджоги строений, складов, хранилищ жидких горючих веществ, нефтяных 
приисков, железнодорожных станций, штабов и правительственных учреждений; — 
отравление при помощи сбрасывания устройств с отравляющими веществами водоемов; 
скота и местности, когда сама собака является источником заразы, возможное 
распространение эпидемий.
 Полагал бы целесообразным… организовать в 1935 г. школу Особого Назначения, 
доведя количество подготовленных людей до 500, а собак до 1000-1200… В целях 
предварительной охраны наших объектов оборонного значения от диверсионных собак 
теперь же дать директивные указания приграничным округам уничтожать собак в 
любом месте их появления, особенно в районе аэродромов, складов, 
железнодорожных линий и бензохранилищ…"
 После фактической ликвидации в конце 30-х годов всех советских наработок в 
области диверсионно-партизанекой войны опыты с использованием служебных собак 
угасли. Второе рождение эта, безусловно любопытная, идея получила во время 
Великой Отечественной, когда в Красной Армии началась массированная подготовка 
собак — саперов, санитаров и истребителей танков.


Экипировка

 В войсках НКВД снабжение оружием, боеприпасами и обмундированием было 
поставлено заметно лучше, чем в Красной Армии. В зафронтовых условиях широко 
использовалось трофейное оружие, особенно автоматы МР 38/40 и пулеметы MG 34/42.
 Подразделения ОМСБОН были насыщены пистолетами-пулеметами ППШ (затем ППС-43) 
практически на 100 %, за исключением пулеметчиков, бронебойщиков и некоторых 
других специалистов. Все военнослужащие носили, кроме автоматов, кобурное 
оружие: пистолеты ТТ либо револьверы, а также всевозможные трофейные образцы. 
Диверсанты из состава бригады, как и бойцы других подразделений глубинной 
разведки, в обязательном порядке вооружались так называемыми ножами разведчика 
(HP).


Униформа

 Бойцы и командиры ОМСБОН носили форму войск НКВД: пограничных или внутренних 
(с цветными фуражками, кантами и приборным сукном, положенными этим родам 
войск). Свою форму с особыми знаками различия носили и сотрудники Главного 
управления госбезопасности НКВД, проходившие службу в опергруппах бригады. 
Следует заметить, что в целях конспирации часто вместо ведомственного 
обмундирования носилась униформа РККА.
 Личный состав органов милиции, включенный в состав ОМСБОН, получил защитную 
форму одежды с милицейскими знаками различия. К голубым петлицам с красными 
кантами прикалывались эмалевые знаки различия, аналогичные армейским, но 
залитые голубой эмалью с красным металлическим бортиком. На локтевом сгибе 
левого рукава командиры носили цветное изображение герба СССР, а политработники 
— голубую суконную звезду с золотистыми кантом и изображением серпа и молота в 
центре. Голубой кант нашивался на боковые швы синих комсоставских галифе. В 
качестве головного убора мобилизованные на службу сотрудники милиции носили 
защитные фуражки с голубым околышем и таким же кантом на тулье. Кокарда — алая 
эмалевая звездочка с цветным изображением герба посредине (металлические части 
звезды и герба были латунными у командиров и никелированными у рядовых). Это 
обмундирование отменено после введения погон в феврале 1943 года, кроме того, 
большинство привлеченного из милиции личного состава к тому времени уже 
перевели в войска НКВД либо госбезопасность.
 Советские десантники и спецназовцы располагали значительной номенклатурой 
летнего и зимнего камуфляжного обмундирования: халатами и костюмами. С конца 
30-х годов в армии и войсках НКВД широко применялись так называемые мочальные 
маскировочные костюмы, изготовленные из пучков мочала и сухой травы как на 
фабриках, так и в кустарных условиях. Во время боев в степях это приспособление 
хорошо маскировало владельца в зарослях травы, что широко использовалось во 
время боев на озере Хасан и реке Халхин-Гол. Все прочие образцы костюмов, как 
белых, так и пятнистых, как правило, выполнялись из бязи — весьма непрочного, 
но дешевого материала.
 В 30-е — начале 40-х годов встречалось два варианта рисунка ткани. Их 
официально именовали осенним и летним, хотя на практике в теплое время носили 
обмундирование с обоими вариантами расцветки. Летний камуфляж имел 
травянисто-зеленую основу с нанесенными на нее крупными амебооб-разными пятнами 
черного цвета. Осенний вариант отличался песочно-оливковой расцветкой с такими 
же по форме пятнами, но коричневого цвета.
 До начала войны маскировочные костюмы широко применялись в ВДВ и пограничных 
войсках. С июня 1941 года ношение камуфляжного обмундирования распространено на 
подразделения войсковой разведки (в том числе и ОМСБОН), группы снайперов, 
подрывников и другие части специального назначения. Кроме того, оперативные 
части ВВ МВД СССР, после войны занимавшиеся ликвидацией националистических 
формирований в Прибалтике и на западе Украины, в обязательном порядке 
снабжались маскировочными костюмами. Расцветка обмундирования образца 1943 года 
была разработана под сильным влиянием мелкопятнистого эсэсовского камуфляжа: на 
базовую травянистую основу желтой или светло-оливковой краской наносились 
контуры веток и листьев. В некоторых случаях поверх этой композиции 
изображались амебообразные черные или коричневые пятна, как на старых 
масккостюмах.
 Летний камуфляжный костюм состоял из свободной блузы и брюк. Застежка блузы 
доходила до середины груди; по бокам имелись два вместительных прорезных 
кармана. Полы и рукава снабжались затяжными тесемчатыми кулисами. Низки штанин 
заправлялись в кирзовые сапоги.
 Летние маскировочные костюмы часто снабжались мешковатыми капюшонами: размеры 
последних позволяли натягивать их на стальной шлем. Капюшоны пришивались по 
окружности к плечам блузы. Вырез капюшона, одновременно являвшийся планкой 
блузы, застегивался на три-четыре пластмассовые пуговицы, а небольшая лицевая 
часть закрывалась частой марлевой сеткой в маскировочной окраске. В походном 
положении капюшон расстегивался до самого низа и отбрасывался за спину. В 
воздушно-десантных частях, в особенности до войны, часто носили блузы без 
капюшона: шейный вырез затягивался на кулиску.
 Нередко в частях специального назначения вместо костюмов носили халаты: 
накидку с рукавами и капюшоном, которая спереди застегивалась на пуговицы до 
низа. 

 Глава 4. Франция


 Силы специальных операций ВДВ

 Стремление к созданию разного рода элитных частей, по-видимому, у французов в 
крови. Достаточно вспомнить выделение из общей массы личного состава полка 
элитных батальонов и эскадронов при Людовиках и Наполеоне I, а также поистине 
огромное количество всевозможных спецподразделений во всех видах современных 
вооруженных сил Франции (пехота Иностранного легиона, парашютисты Иностранного 
легиона, «просто» парашютисты, колониальные парашютисты, коммандос ВВС и ВМС, 
части «марин», морская пехота, парашютный спецназ национальной жандармерии и 
так далее). Подобная картина наблюдалась и во время второй мировой, однако, 
несмотря на подчеркнутое стремление произвести внешний эффект, французы 
зарекомендовали себя опытными и мужественными бойцами, сражавшимися не хуже их 
могущественных союзников — англичан и американцев.
 Предтечей создания национальных французских сил специального назначения стали 
парашютно-десантные части, формировавшиеся с середины 30-х годов. Прологом к 
этому стало посещение в 1935 году Советского Союза тремя французскими офицерами 
во главе с капитаном Фредом Жейлем (Geille). Миссия основательно изучила 
советский опыт, а ее члены совершили несколько прыжков с парашютом. Вернувшись 
на родину, Жейль немедленно принялся за организацию тренировок военных 
спортсменов-парашютистов. 12 сентября 1935 года в Авиньон-Пюжо была открыта 
первая парашютная школа, а 26 ноября Жейль совершил первый прыжок на территории 
Франции. 2 октября следующего года последовал приказ о формировании первых 
подразделений нового образца, получивших наименование «групп пехоты ВВС» 
(Groupement d`lnfanterie de 1`Air — GIA), а к апрелю 1937-го они были 
укомплектованы. 601-я группа (601ere GIA) дислоцировалась в Рейме на западе 
Франции, 602-я (602ere GIA) — в форте Мезон-Бланш, Алжир (с 1938 года). Как 
видно из названия, французские парашютисты подчинялись командованию ВВС. В 
каждую группу входила рота парашютистов (Compagnie d`lnfanterie de 1`Air) и 
одна-две эскадрильи военно-транспортной авиации. В мае 1937 года французы 
совершили первое групповое десантирование. Всего же до начала войны 150 солдат 
и офицеров новоиспеченных ВДВ совершили около 2000 прыжков. 601-я группа весной 
1940-го готовилась к десанту в Нидерланды в целях оказания поддержки 
голландской армии, но ее опередили немецкие коллеги. В июле того же года обе 
группы (602-ю к тому времени перебросили в Европу) использовались в качестве 
диверсионных.
 После разгрома англо-французов на европейском континенте и эвакуации в 
Великобританию генерал де Голль и его соратники из вновь создаваемой «Армии 
Свободной Франции» приняли решение сформировать подразделение, предназначенное 
для выполнения особых задач. Приказ о создании первого воздушно-десантного 
подразделения был отдан 20 июля 1940 года. В этом начинании французов 
поддержало руководство британской Службы специальных операций и уже 15 сентября 
1940 года начато формирование отдельной роты «пехоты ВВС», а в декабре ее 
волонтеры начали боевую подготовку. Командование ротой принял капитан Берж 
(Berge). В апреле 1941-го она была переподчинена сухопутным войскам и 
переименована в стрелковую парашютную (lere Compagnie de Chasseurs 
Parachutistes). Часть ее бойцов перебросили в Египет, где они действовали в 
непосредственном подчинении BCRA [28] . В Каире 1-я рота переподчинена 
британской Специальной авиационной службе и сражалась под командованием Дэвида 
Стерлинга, а впоследствии, после возвращения в Англию, включена в состав 
французского батальона (French Squadron) САС.
 14 июля 1943 года в Великобритании состоялся парад французских десантников, на 
котором солдаты и офицеры «Свободной Франции» продемонстрировали отличную 
выправку и боевую выучку. Присутствовавший на параде де Голль высоко оценил 
достижения диверсантов, напутствовав их на ратные подвиги. Их время настало… В 
декабре 1942 года американцы разыскали 250 человек из числа бывших 
военнослужащих 601-й и 602-й GIA и начали программу тренировок по их заброске в 
немецкий тыл — подразделение получило наименование 1-й роты ВВС (Compagnie № 1 
de PArmee de 1`Air). Затем роту развернули в 1-й отдельный батальон пехоты ВВС 
(ler Bataillon d`lnfanterie de 1`Air), а последний вскоре был переименован в 
4-й. На территории Французской Северной Африки с января по 1 мая 1943 года был 
сформирован 1-й стрелковый парашютный полк (ler Regiment de Chasseurs 
Parachutistes — RCP) общей численностью 1850 солдат и офицеров. Полк, 
находившийся в подчинении сухопутных войск, хотя его бойцам не довелось 
участвовать в крупных десантах, активно использовался в сражениях, 
развернувшихся на юге Франции, в составе войск особого назначения 1-й армии и 
дошел до Рейна, Вогез и Эльзаса.
 В 1944 году за 1-м полком последовали сформированные англичанами 2-й и 3-й, 
развернутые на базе созданного ранее 3-го батальона «пехоты ВВС» (туда вошла и 
1-я парашютная рота). Однако во время боев на юго-западе Европы и в Центральной 
Франции обе эти части, как правило, именовались 3-м и 4-м французскими отрядами 
САС (3rd/4th (French) SAS) и входили в 1-ю бригаду Специальной авиационной 
службы. 3-м полком командовал майор Пуш-Самсон (Pouche-Samsond), 4-м — 
подполковник де ла Боллардье (de la Bollardier). Десантники САС отличились на 
заключительном этапе войны, приняв участие во множестве боевых операций, как, 
например, 2-й полк во время парашютного десанта в Нормандии и штурма 
бретонского городка Сен-Марсель 7 июня 1944 года. После этого были бои в 
Бретани и Арденнах (1944) и операция «Armhest» (апрель 1945-го). В апреле оба 
полка были сведены в один — 2-й, а войну они закончили в Нидерландах. Часть 
этих разнообразных формирований в ожидании открытия второго фронта были 
задействованы в операциях, проводимых французским отделением ССО, а также BCRA. 
Особенно активно в «малой войне» участвовали базирующиеся на Великобританию 
французские парашютные части САС. Служба специальных операций поддерживала 
связь с некоторыми группами Сопротивления и параллельно руководила собственной 
агентурной сетью. По воздуху регулярно осуществлялись поставки оружия (от 
однозарядных американских пистолетов «Liberator» до автоматов и ручных 
пулеметов).
 Совместные усилия ССО, САС, ОСС и BCRA в конечном счете увенчались полным 
успехом: к моменту высадки союзников на севере Франции полностью вооружено и 
экипировано было около 20 000 французских маки, еще 50 000 человек располагали 
личным оружием. В июне 1944 года были вскрыты секретные склады оружия, 
законсервированные французами еще в 1940-м. Как пишет Кабальеро-Хурадо, 
"французские повстанцы спланировали и провели несколько операций, облегчивших 
союзникам проведение высадки: операция «Green» (организация саботажа на линиях 
коммуникаций), операция «Blue» (саботаж на системе электроснабжения), операция 
«Turtle» (задержка переброски немецких подкреплений к плацдармам в Нормандии). 
Перед десантом союзники забросили в тыл немцам большое количество своих агентов.
 Уже после начала высадки группы САС просочились за линию фронта и организовали 
при помощи французских повстанцев крупномасштабную войну на коммуникациях и 
маршрутах подвоза подкреплений. Все это сыграло неоценимую роль в успешном 
осуществлении операции «Overlord» (20, с. 23).
 С началом активных боевых действий в Европе численность французских сил 
спецназначения начала стремительно увеличиваться. 25 мая 1943 года в Северной 
Африке из числа военнослужащих, имевших парашютную подготовку и боевой опыт, 
была образована особая парашютная штурмовая часть, носившая громкое название 
1-го ударного или «шокового» батальона (ler Battaillon de Choc). Его ядром стал 
личный состав сформированной в 1941 году команды «Конус» (Commando Conus). 
Команда «Конус» приняла активное участие в боях под Бир-Хакеймом, где понесла 
большие потери, а затем влилась в различные спецподразделения, формировавшиеся 
деголлевцами на севере Африки.
 Уже через четыре месяца после формирования 1-й батальон принял участие в 
десанте на Корсику (сентябрь — октябрь 1943 года), после чего, в июне 1944-го, 
отличился в боях за итальянский остров Эльба. 20 августа батальон был высажен в 
Тулоне, где вел пятидневные ожесточенные уличные бои. В дальнейшем его 
подразделения в качестве основного разведывательного формирования продвигались 
в авнгарде 1-й французской армии на северо-запад и в сентябре вышли к 
германской границе. Зимой 1944/1945 годов в составе 1-го RCP батальон принял 
участие в боях на территории Вогезов и Эльзаса, а в апреле вошел в Австрию, где 
и встретил конец войны.
 Через год после создания 1-го ударного батальона в Северной Африке 
сформирована так называемая Французская группа коммандос (Groupe de Commandos 
de France), примерно равная по численности усиленному батальону. Ее 
подразделения под обозначением «Специального отряда» (Detachement Special), 
возглавляемые легендарным майором Анри д`Астье де ла Вижери (d`Astier de la 
Vigerie), выполнили ряд особых задач во время высадки союзников в Провансе. 
Группа состояла из трех команд (с 1-й по 3-ю), каждая из которых по силе 
занимала промежуточное положение между ротой и батальоном. В начале ноября 1944 
года группа была направлена на фронт и сражалась, выбивая немдев из лесных 
массивов Вогезов вплоть до победы. В январе 1945 года она также преобразована — 
в 3-й ударный батальон и включена во вновь созданное 1-е соединение ударных 
батальонов [29] .
 Кроме этих частей, 26 июля 1943 года в Алжире сформировали еще одно парашютное 
подразделение — так называемую Африканскую группу коммандос (Groupe de 
Commandos d`Afrique), чей личный состав привлекался к выполнению специальных 
заданий диверсионного характера, а также использовался в качестве отборной 
пехоты на фронте. В январе 1945 года группа была переформирована в 5-й ударный 
батальон (Bataillon de Choc).
 Завершает длинный перечень французских частей спецназначения так называемый 
батальон В, входивший в состав САС и сформированный на британском Цейлоне. 
Батальон в основном комплектовался военнослужащими гарнизона Мадагаскара, 
прошедшими соответствующую подготовку под руководством англичан. В 1944 году 
его подразделения были сброшены на парашютах в оккупированный Французский 
Индокитай (точнее, в его часть, соответствующую территории нынешнего Лаоса), 
где занялись организацией партизанского движения.


Экипировка

 Вооружение и снаряжение французских парашютистов-диверсантов САС не отличались 
от принятых для их британских коллег. На Средиземноморском театре военных 
действий французы оснащались как английским, так и американским оружием. 
Дислоцировавшийся в Северной Африке в 1943 — 1945 годах 1-й парашютный 
стрелковый полк имел американскую экипировку, а находившиеся в Англии 2-й и 3-й 
— британскую.
 В связи с острой нехваткой американских стальных шлемов М1 (даже во время 
Эльзасской кампании многие французские пехотинцы были вынуждены обходиться без 
защиты головы) солдаты 1-го ударного батальона и Группы коммандос были 
вынуждены облачиться в весьма архаично выглядевший французский танковый шлем 
образца 1935 года — модификацию адриановской каски времен первой мировой. Шлем 
имел развитый назатыльник, а на его лобной части укреплялся кожаный амортизатор.
 Металлическое изображение пылающей гранаты и букв «RF» (Republique Francaise), 
как правило, снималось. Он оказался весьма непопулярным в войсках, кроме того, 
ряд фотографий свидетельствует, что такие шлемы значительно чаще носили в 
Группе коммандос, чем в 1-м «шоковом» батальоне.


Униформа

 Как и другие подобные подразделения, укомплектованные эвакуированными с 
европейского континента военнослужащими стран, потерпевших поражение в 
сражениях с немцами, французские диверсанты носили преимущественно британскую 
униформу английского или канадского производства. Исключение составляли части, 
сформированные на территории Северной Африки — в связи с главенством в 
освобожденных от германской оккупации французских колониях американцев 
примкнувшие к антигитлеровской коалиции французские части в основном носили 
форму армии США. Это объяснялось еще и тем, что с 1940 года североафриканские 
французы после предательской бойни, устроенной британцами их флоту в 
Мерс-эль-Кебире в 1940 году, относились к англичанам с недоверием и неприязнью. 
Американцы пользовались куда большей симпатией военных и мирного населения. В 
связи с таким организационным разнобоем униформа и эмблематика французских 
спецвойск отличается чрезвычайным многообразием.
 Обмундирование парашютистов САС несколько раз менялось за время войны. Первый 
образец униформы был введен сразу после образования десантных частей в 1940 
году. Он базировался на ангяийском полевом обмундировании образца 1937 года. 
Поскольку французские парашютисты-диверсанты организационно относились к ВВС, 
на клапане левого нагрудного кармана они носили металлическую эмблему FAFL 
(Forces Aeriennes Francaises Libres — Военно-воздушных сил «Сражающейся 
Франции»). Эмблема, как правило, была уменьшенного размера (6 см в размахе). На 
клапан правого кармана часто прикалывали белое эмалевое изображение 
шестиконечного Лотарингского креста — официальную эмблему вооруженных сил де 
Голля. На правой стороне груди над карманом пришивалась матерчатая эмблема 
квалификации парашютиста: на темно-синей основе золотом вышивался щит с белой 
каймой и голубым Лотарингским крестом, а также серебряные распростертые крылья 
и купол парашюта. Встречались и кустарные варианты этой эмблемы с крайне грубо 
исполненной, несимметричной вышивкой (желтые щит и парашют, синий крест, 
крылья: желтый плечевой сустав, белые маховые перья).
 Поскольку многие французские десантники проходили прыжковую подготовку 
совместно с коллегами из Польши, то над правым карманом они могли носить 
польскую парашютную эмблему — орла с поднятыми вверх крыльями.
 Погоны также были авиационного образца: темно-синими с золотистыми галунами, 
обозначавшими офицерское звание, и золотистыми латунными пуговицами. Интересно, 
что они пришивались поверх полевых английских погон цвета хаки и в боевых 
условиях могли сниматься.
 Головным убором служил берет черного цвета, позаимствованный в бронетанковых 
войсках. В 1-м батальоне пехоты ВВС на его правой приподнятой стороне 
десантники носили голубой пятиугольный матерчатый клапан с вышитым белым шелком 
изображением парашюта. Однако в 1943 году клапан был отменен — во всех 
парашютных частях его заменила металлическая эмблема британских ВДВ, правда, 
без изображения королевской короны. В ряде частей, зачисленных в состав САС, 
черный берет заменен красным британским. Правда, в отличие от англичан, 
приподнятый борт с эмблемой размещался на правой, «французской» стороне. Сама 
эмблема не отличалась от английской — черный матерчатый щиток с кинжалом, 
крыльями и девизной лентой.
 В соответствии с принятой в «вооруженных силах в изгнании» оккупированных 
Германией стран французы носили на рукавах (на расстоянии 15 — 20 мм от 
плечевого шва) дугообразные нашивки с надписью «FRANCE». Надпись вышивалась 
(позднее печаталась) белым или желто-коричневым цветом на матерчатой основе 
цвета хаки. В некоторых случаях национальные эмблемы носили и на рукавах 
парашютных маскировочных комбинезонов.
 Осенью 1944 года обмундирование подверглось некоторым изменениям: в связи с 
переходом десантных подразделений, дислоцированных в британской метрополии, под 
командование САС, в качестве основного головного убора стал применяться 
каштановый берет с символикой этой службы, но размещенной на правой, 
«французской» стороне. Прочие нашивки и эмблемы в основном остались прежними, 
хотя появились некоторые нововведения. К лету 1944-го в трех стрелковых 
парашютных полках САС на обоих рукавах полевой униформы появились квадратные 
эмблемы цвета хаки с вышитым серебристо-серым изображением символа британских 
ВДВ — Беллерофонта верхом на Пегасе.
 Ниже этой нашивки, над локтевым сгибом левого рукава французы поместили 
эмблему национальных воздушно-десантных войск: на темно-синем клапане вышивался 
белый парашют. Поверх него помещалось золотистое изображение стилизованного 
сокола, а в точке схождения строп — золотая звездочка.
 Добровольцы из состава 1-го («алжирского») парашютного стрелкового полка, 
готовясь к предстоящим сражениям в Средиземноморье, продолжали носить старую 
французскую униформу и снаряжение. Только в конце 1943 года американцы 
полностью перевооружили и переодели союзников по своему образцу. Десантники 
получили полное обмундирование ВДВ армии США с некоторыми отличиями. Галунные 
знаки различия носились на погонах. На большом скошенном клапане правого 
нагрудного кармана десантники носили модифицированную эмблему ВДВ. 
Металлический значок 1-го парашютного полка (в голубую эмалевую звезду вписаны 
золотой сокол и белый парашютик) прикалывался над левым карманом; в этом случае 
американский квалификационный знак парашютиста носили над левым карманом. Все 
чины полка носили темно-синие французские авиационные пилотки покроя, весьма 
схожего с американским.
 С левой стороны головного убора нашивались миниатюрные знаки различия: золотая 
«птичка» и «лесенка» галунов под ней. Американский стальной шлем также обильно 
оснащался символикой «Сражающейся Франции»: на его лобной части по трафарету 
белой краской прокрашивалась эмблема ВДВ, а справа помещалось изображение 
национального «триколора». Это отличие полагалось французским экспедиционным 
войскам в Италии, а затем — частям 1-й армии.
 Интересно, что зимой 1944/1945 годов личный состав многих, как американских, 
так и французских, спецчастей получил обмундирование горных дивизий, 
создававшихся для предполагавшейся высадки на Балканы. Эта десантная операция 
впоследствии была отменена, горные части переформированы в пехоту, а их 
снаряжение передано рейнджерам и десантникам. Поэтому суровой зимой 1945-го на 
востоке Франции многие парашютисты щеголяли двусторонними бело-зелеными 
ветровками, утепленными брюками, вязаными шапочками «beanie» и шарфами, 
альпинистскими ботинками и лыжными гетрами.
 1-й «шоковый» батальон носил преимущественно американскую униформу с 
некоторыми элементами старого французского обмундирования. Знаки различия как 
сержанты, так и офицеры носили на борте куртки и рубашки в виде «лесенки» 
скошенных галунов (подобно советским нашивкам за ранения). Эта система была 
введена еще до войны для французских бронетанковых и парашютных частей. Впрочем,
 довольно часто галуны надевались на погоны.
 Еще одной интересной особенностью стал способ ношения американских коротких 
курточек M1941 на застежке «молнии». В ударных подразделениях и Группе 
французских коммандос куртки носили наизнанку. Это объяснялось двумя факторами: 
во-первых, оливковый оттенок лицевой поверхности куртки был слишком светлым и 
несколько демаскировал солдата на поле боя, во-вторых, пижонистые французы 
хотели, чтобы цвет верхней одежды гармонировал с более темными полевыми брюками.
 Кроме того, короткая куртка была весьма дефицитным предметом обмундирования, а 
ее материал быстро приходил в негодность. Нося ее наизнанку, владелец мог в 
любой момент появиться перед начальством или местными девушками в новой, а не 
выпачканной грязью и разорванной одежде. У плечевого шва обоих рукавов рубашек, 
курток и кителей «ударники» носили темно-зеленые дугообразные нашивки 
кустарного произодства с желтыми окантовкой и коряво вышитой надписью 
«ВАTAILLONDECHOC».
 Основным головным убором, ставшим отличительным знаком 1-го батальона, была 
принята упоминавшаяся выше вязаная лыжная американская шапочка цвета хаки 
(модель «Beanie» или M1941) со снятым козырьком. Эту деталь обмундирования 
имели право носить только ударные части французской армии. Полковник Гамбье 
(Gambiez), командовавший батальоном во время боев за Тулон, вспоминал: «В бою 
стрелки откладывали французские танковые шлемы и носили вязаную шапочку, с 
которой был снят твердый козырек. Последняя стала отличным головным убором, 
который при холодной погоде можно было натянуть на уши» (21, стр. 34).
 Другим вариантом головного убора стал темно-синий берет десантного образца с 
приподнятым правым бортом. Историки расходятся во мнениях относительно времени 
его введения: по некоторым данным, «ударники» носили береты еще в середине 
1944-го, однако, по всей видимости, они появились несколько позднее, когда 
батальон в сентябре был переброшен в район Дижона. К тому же до этого времени 
наличие беретов было единственным средством отличия французских ударных частей 
(которые их не имели) от французских же средиземноморских коммандос (которые их 
носили). По этой причине бойцы 1-го батальона часто предпочитали ему старые 
вязаные шапочки еще во время «Битвы за Германию» 1945 года. Берет шился из 
нескольких деталей темно-синего сукна; по его обрезу шел черный кожаный поясок 
с пропущенным внутри регулировочным шнуром. Подкладка выполнялась из 
некрашеного полотна, к концу войны его заменил черный материал. Над правой 
бровью крепилась серебристая металлическая эмблема ударных частей: внутри 
кольца размещалось изображение очертаний Франции, на которые наложены парашют и 
меч. Эмблема появилась только в самом конце войны — в 1944 году береты носили 
без нее.
 Довершали символику американский знак квалификации парашютиста и нагрудный 
цветной вариант эмблемы «ударников». Последний представлял собой серебристый 
круг с контурами Франции, расцвеченными диагональными сине-бело-красными 
(сверху вниз) эмалевыми полосами. Поверх них наложен меч черного цвета. Обе 
эмблемы носили над левым карманом и на клапане правого кармана соответственно. 
Группа французских коммандос, которая, несмотря на свое название, не имела ни 
малейшего отношения к своим британским тезкам, также обмундировывалась по 
американскому образцу. Как уже говорилось выше, отличительной чертой группы 
стал темно-синий берет. По конструкции он почти не отличался от принятого 
впоследствии в 1-м ударном батальоне, но имел левый приподнятый борт (вначале 
встречались оба варианта) и не нес никаких эмблем — это было запрещено. Правда, 
солдаты и офицеры часто прикалывали к нему изображение Лотарингского креста 
либо квалификационный знак американского парашютиста. Береты группы коммандос 
снабжались длинными темно-синими затяжными завязками, свисавшими сзади на 
затылок (в других их обычно старались заправить под берет). Стремление 
выделиться из общей массы часто доходило до абсурда: например, во время парада 
в освобожденном Кольмаре (февраль 1945 года) при весьма прохладной погоде бойцы 
группы коммандос маршировали в рубашках с закатанными рукавами, выражая таким 
образом презрение к прочим войскам, одетым согласно приказу — в шинели и куртки.

 На левом рукаве у плечевого шва униформы коммандос носили дугообразную нашивку 
темно-синего цвета. Последняя имела красные окантовку и надпись «COMMANDO DE 
FRANCE». Ниже нашивки помещалась пятиконечная звезда также из темно-синего 
сукна с красными окантовкой и изображением шестиконечного креста (встречались и 
грубые кустарные варианты этих нашивок — без красной каймы, в том числе 
изготовленные из черного сукна). Звезда была введена специально для ударных 
пехотных частей «Corps Francs». Серебристые «крылышки» американского 
парашютиста часто «офранцуживались»: на парашютик помещалось бронзовое 
изображение все того же Лотарингского креста. Значок прикреплялся над левым 
нагрудным карманом либо, как уже говорилось, на берет.
 Три команды, входившие в состав группы, отличались деталями нагрудных эмблем. 
Последние вышивались на матерчатых клапанах различной формы (см. иллюстрацию) и 
цвета (темно-синий, черный либо цвет обмундирования). Общими для всех эмблем 
были белый парашют между синими крыльями и красное изображение Лотарингского 
креста посредине. Звезда же, размещенная в точке соединения парашютных строп, 
во всех трех командах была различного цвета: синяя в 1-й, белая во 2-й и 
красная в 3-й. С 1944 года введены стандартные нашивки с указанными выше 
отличиями; кроме того, во 2-й команде форму матерчатого клапана сделали 
повторяющей контуры эмблемы, а в 3-й — близкой к ромбу с округлой верхней 
гранью. В Северной Африке иногда носили ромбический вариант этой нашивки с 
красной окантовкой.

 Коммандос морской пехоты

 Морская пехота Франции к началу второй мировой имела долгую и славную историю, 
являясь одним из старейших регулярных формирований мира. Отдельные «морские 
роты» (Compagniesordinairesde la Мег) были образованы указом военного министра 
кардинала Ришелье еще в 1622 году. Вскоре часть их была сведена в 1-й морской 
полк (Regiment de la Marine). К 1689 году численность морских пехотинцев, в чьи 
функции входили служба на кораблях ВМФ и в колониальных гарнизонах, составила 
80 стрелковых рот; в 1762 году они были реорганизованы в 23 полка.
 В 1831 году, после завершения революционных и наполеоновских войн, король Карл 
X издал ордонанс об учреждении морской пехоты (L`lnfanterie de Marine) 
численностью в два полка «для несения регулярной службы в гарнизонах 
французских колоний». Спустя семь лет французы располагали уже тремя полками 
морской пехоты (Regiment d`lnfanterie de Marine), которые приняли самое 
активное участие в Мексиканской, Мадагаскарской, Восточ-ноафриканской и 
Тонкинской кампаниях. Высокая эффективность их действий заставила резко 
увеличить численность морской пехоты: к 1899 году было сформировано в общей 
сложности 19 отдельных полков.
 В 1940 году, после поражения Франции, часть моряков и морских пехотинцев ушла 
в Великобританию, где некоторое время находилась на положении интернированных. 
После образования вооруженных сил де Голля развернулась деятельность по 
созданию новых частей морской пехоты (ее комплектование частично проводилось из 
экипажей боевых кораблей французского флота). Эти бойцы, сохранившие старое 
название «Fusiliers Marins», в 1941 году начали подготовку по программе 
коммандос. В июле вновь созданная 1-я рота морской пехоты (Compagnie de 
Fusiliers Marins) вошла в состав 2-го британского отряда коммандос. К концу 
года было сформировано три отдельных трехротных батальона морской пехоты 
(каждая рота делилась на три секции). 3-й батальон укомплектовали басками и 
испанцами, эмигрировавшими в Южную Америку после окончания гражданской войны в 
Испании, однако вскоре его расформировали по политическим соображениям. В 1942 
году эвакуировавшиеся в Англию морские пехотинцы вошли в состав вновь 
созданного 4-го франко-британского отряда коммандос (Commando
 franco-britannique), чье формирование проходило в Шотландии. Пополнение 
подразделения до штатной численности осуществлялось из числа моряков кораблей 
французского флота, перешедших на сторону союзников на Мадагаскаре и в Северной 
Африке. Впоследствии французский компонент этой части получил обозначение 1-го 
батальона коммандос морской пехоты (Bataillon de Fusiliers Marins Commandos — 
BFM).
 Зимой 1943/1944 годов «Les Berets Verts» («зеленые береты») участвовали в 
операциях британских коллег на северо-восточном побережье Европы. Наконец, в 
ночь на 6 июня 1944 года, перед началом операции «Overlord», 177 человек из 
состава 1-го батальона под командованием капитана 3-го ранга Киффсра (Kieffer) 
погрузились в порту Саутхэмптон на транспорты типа «Либерти». Высаженные в 
штурмовой волне десанта, французы атаковали сильно укрепленную позицию немецких 
береговых орудий Рива-Белла у городка Уистреам (английский участок высадки 
«Суорд», сектор «White Roger»). Другая часть коммандос, высадившись на пляжи в 
районе Кольвиля, ворвалась в Уистреам и завязала ожесточенные бои на его улицах.

 В сентябре 1944 года французские коммандос приняли активное участие в десанте 
на остров Вальхерен. Вторую мировую войну 4-й отряд завершил на побережье 
Северного моря, откуда проводил периодические рейды на германские позиции и 
узлы противодесантной обороны.


Униформа

 В 1941 году бойцы 1-й роты морской пехоты в Великобритании получили английскую 
форму, которую носили с темно-синими морскими головными уборами и знаками 
различия ВМФ.
 На темно-зеленых беретах британского образца солдаты и офицеры 1-го батальона 
коммандос носили собственную эмблему, введенную в начале 1944 года. На гербовом 
щите бронзового цвета изображались идущий под всеми парусами корабль и 
шестиконечный Лотарингский крест. По диагонали на щит был наложен меч. Под 
щитом располагалась витая лента с надписью «COMMANDOS MARINE» и двумя якорями. 
Как и англичане, французские коммандос (в отличие от своих же парашютистов) 
располагали эмблему над левой бровью.
 На левом нагрудном кармане повседневной и полевой формы личный состав 
батальона носил эмалевый ромбический значок FNFL (Forces Navales Francaises 
Libres — FNFL), то есть Военно-морских сил «Свободной Франции». На светло-синем 
фоне был изображен красный Лотарингский крест с белой каймой.
 Личный состав 1-го батальона коммандос у плечевых швов обоих рукавов носил 
нашивку «FRANCE», под ней — дугообразную нашивку английского образца «№. 4 
COMMANDO», еще ниже — эмблему Штаба объединенных десантных операций. 

 Глава 5. Польша


 Воздушно-десантные войска

 Немецкое нападение 1 сентября 1939 года польская армия встретила крайне 
неподготовленной. Вооруженные силы ориентировались на традиционные методы 
ведения войны, испытанные во время боев с Красной Армией в 1919-1920 годах. 
Новым тактическим приемам и типам оружия (танковым войскам и т.д.) уделялось 
недостаточное внимание. Все же мода на эксперименты с выброской парашютных 
десантов, распространившаяся к концу тридцатых почти по всей Европе, не обошла 
и командование Войска Польского. Правда, до формирования собственных постоянных 
воздушно-десантных подразделений тогда так и не дошло.
 В 1936 году пехотное училище в Остров-Мазовецка в порядке эксперимента провело 
краткий курс обучения курсантов и постоянного состава парашютному делу в целях 
тренировки будущих бойцов воздушно-десантных частей. Практически одновременно, 
23 сентября 1936 года, в местечке Яблона (район Варшавы) состоялись первые 
учебные прыжки с привязных аэростатов. Однако все эти начинания не вышли из 
стадии опытов, в основном из-за нехватки матчасти.
 Начиная с 1938 года поляки провели ряд маневров, на которых впервые в стране 
было проведено десантирование групп парашютистов с трехмоторных ночных 
бомбардировщиков Fokker F.VII/3m из состава 1-го Варшавского авиационного полка.
 Впервые практические прыжки с борта самолета произведены во время больших 
общевойсковых маневров в Велишево, а с 1938 года небольшой отряд десантников 
участвует в ежегодных учениях польской армии. В мае 1939 года в Быдгоще 
открылась парашютная школа, которая, однако, успела подготовить только один 
выпуск (занятия второго набора прекращены в связи с началом войны). В июне 1940 
года в Великобритании сформировали так называемую 4-ю кадровую стрелковую 
бригаду (Kadrowa Brygada Strzelcow), возглавил которую полковник Станислав 
Сосабовский (Sosabowski). Как и у британцев, ее личный состав вначале обучался 
методам борьбы с немецкими воздушными десантами, угрожавшими тылам английской 
армии в условиях подготовки операции «Зеелеве». Позднее, согласно воззрениям 
главкома Польских вооруженных сил на Западе генерала Владислава Сикорского 
(Sikorski), в задачу бригады вошли тренировки солдат и офицеров, проходящих 
подготовку к заброске на территории оккупированного европейского континента.
 В своем приказе от 1 мая 1942 года Сикорский обрисовал основные задачи личного 
состава 4-й бригады: проведение спецподготовки выделенного личного состава с 
целью формирования двух-трех оперативных отрядов, трех-четырех кадровых 
подразделений постоянного состава, а также штурмовых групп и 
инструкторов-оружейников для воздушно-десантных войск, призванных в случае 
необходимости поддержать вооруженное восстание на континенте.
 Планируя реорганизацию вновь созданного I армейского корпуса, дислоцированного 
на Британских островах, генерал Сикорский наметил сформировать в его составе, 
кроме общевойсковых соединений, моторизованную стрелковую бригаду, пригодную 
для использования в десантных операциях, воздушно-десантную бригаду и учебную 
бригаду, в составе которой числились бы части специального назначения. Первые 
учения польских парашютистов из состава 4-й кадровой сбр были проведены 23 
сентября 1941 года в районе Ливена (Шотландия). После прыжков, выполненных с 
самолетов «Whitley», генерал Сикорский вручил только что введенные знаки 
квалификации парашютиста первым 25 десантникам. Этот день и стал праздником 
созданной вскоре 1-й отдельной польской парашютной бригады, хотя официально эта 
войсковая часть образована 9 октября 1941 года, после приказа о переименовании 
4-й кадровой сбр.
 16 октября проведены учения под кодовым названием «Милец». Основой для них 
послужили действия парашютного батальона, десантированного на территорию 
противника с целью захвата аэродромов. Эту акцию поддерживали «повстанческие 
отряды».
 Первый курс спецподготовки для группы из 20 офицеров начался 2 октября в 
шотландском селении Инверхоли-Касл. Это событие ознаменовало собой начало 
интенсивного переучивания переданного в бригаду командного состава; частью эта 
деятельность осуществлялась с санкции штаба 1 армейского корпуса в британских 
парашютных школах.
 На курсах огневой подготовки слушатели овладевали навыками обращения с 
взрывчатыми веществами, а также изучали различные образцы стрелкового оружия. В 
мемуарах генерала Сосабовского «Кратчайший путь» период обучения описан так: 
"Душой всего курса был его главный инструктор, инженер-капитан Стравинский 
(Strawinski). Он был специалистом во всем, начиная с ознакомления курсантов с 
различными образцами взрывчатых веществ и кончая их использованием в самых 
различных условиях. Под его руководством курсанты учились установке мин и 
взрывных устройств любой конструкции, в зависимости от ситуации, которая может 
возникнуть в диверсионной работе. Обучение стрельбе навскидку из разного 
стрелкового оружия находилось в руках высококвалифицированных британских спецов.
 Все это сочеталось с наукой маскировки на местности, подхода к занятому 
противником объекту и занятия позиций при выполнении боевого задания в разных 
ситуациях. В учебном центре было сосредоточено огромное количество любых 
взрывчатых веществ и боеприпасов…
 Когда до нас была доведена инструкция по ведению диверсионных операций… 
наибольшее… внимание привлек параграф… о том, что если получившего в ходе 
выполнения боевого задания ранение товарища невозможно вынести на себе, то 
лучше лишить его жизни с тем, чтобы он не попал в руки противника… После 
окончания курса мы предложили отобранным из числа слушателей кандидатам пойти 
на боевую операцию на континент… При этом мы руководствовались принципом, что 
решение кандидат должен принять не под воздействием эмоций, а лишь после 
всесторонней оценки всех аспектов этой опасной миссии… Когда в первой половине 
1942 года мы получили британские штаты комплектования парашютной бригады, а 
вскоре начали поступать необходимые предметы снаряжения и учебные пособия… 
основная часть обучения была перенесена в военный городок бригады".
 Зимой 1940/1941 годов польские десантники организовали первый курс лыжной 
подготовки в Уорд-хаусе. В ходе обучения солдаты набрали необходимую физическую 
форму, прошли несколько длительных марш-бросков и освоили технику лыжного 
слалома. Начальником курса стал полковник Ян Каминьский (Kaminski). В конце 
января 1942 года польские стажеры прошли первый цикл подготовки в британской 
парашютной школе Рингуэй. Там работало двое польских инструкторов-парашютистов 
— лейтенанты ВВС Ежи Горецкий (Gorecki) и Юлиан Гленболысь (Glebolys), которые 
и положили начало самостоятельному польскому парашютному факультету в Рингуэе. 
Вскоре по инициативе генерала Сосабовского был организован центр предпарашютной 
подготовки в Ларго-Хаус, прозванный всеми «обезьянником». Построенная польскими 
инженерами на территории учебного центра Ландин-Линкс парашютная вышка стала 
первым и в то время единственным объектом такого рода в Великобритании.
 Полковник Владислав Стасяк (Stasiak) в своих мемуарах «Парашют шумит в полете» 
так вспоминает о времени, проведенном в «обезьяннике»: "Этот курс продолжался 
неделю и складывался из практических занятий, таких, как обучение на макете, 
имитирующем фюзеляж транспортного самолета, отделение от самолета (прыжок), 
правильное положение тела во время спуска с парашютом и правильная посадка; 
изучение парашюта: его устройство, укладка, надевание лямок подвесной системы, 
гашение купола после приземления; физическо-гимнастическая подготовка в поле и 
частично на снарядах с особым вниманием на укрепление суставов и мышц ног и 
плеч; спортивные игры, продолжавшиеся не менее двух часов ежедневно… Курсанты 
были расквартированы в палатках в парке. Входные ворота в лагерь были украшены 
изображением двух обезьян и надписью: «Если ищешь смерти, зайди на минутку». На 
старых деревьях парка были развешены обычные и опускаемые трапеции, имитирующие 
спуск с парашютом, и канаты, с помощью которых преодолевались глубокие и 
широкие рвы. Кроме того, там находились другие приспособления для тренировок, а 
также прыжковые вышки высотой порядка 2,5 метра. Для учебы приспособили даже 
маленькую старую конюшню; в ее потолке были пробиты отверстия, соответствующие 
размерам люков самолета, через которые парашютисты выполняли прыжки (имеется в 
виду люк на бомбардировщике «Whitley» — Ю. Н.). Над «люками» был надстроен 
фюзеляж самолета, чтобы десантники получали иллюзию реального прыжка…
 Обучение в «обезьяннике» оказалось очень интенсивным. После первого, максимум 
второго дня занятий курсантам не хватало сил, чтобы подняться на второй этаж… 
По окончании курса слушатели оценивались инструкторами: при получении 
единственного «неуд» удостоившийся его несчастный был обязан пройти весь курс 
вновь".
 Солдаты бригады, прошедшие обучение в этом центре, в дальнейшем во время 
прыжков с парашютом значительно реже попадали в различные внештатные ситуации, 
чем их английские коллеги. Низкий процент происшествий в сочетании с польскими 
методами обучения получили в Великобритании широкий отклик. Уже н 1942 году 
десантники «Сражающейся Франции» выразили пожелание пройти часть своей 
подготовки в Ларго-Хаус, а за ними последовали норвежцы и группы бельгийских, 
голландских и чехословацких добровольцев. Известность польской «учебки» 
поддерживалась и регулярными визитами офицеров и генералов ВДВ союзных армий, а 
также журналистов.
 После окончания курсов в Ларго-Хаус их выпускники направлялись в учебный 
парашютный центр в Рингуэе (район Манчестера), где после соответствующей 
подготовки выполняли пять зачетных прыжков. Это был один из наиболее 
придирчивых этапов в процессе обучения личного состава бригады. Через некоторое 
время количество зачетных прыжков было доведено до восьми в следующем порядке: 
семь в светлое время суток (два с привязного аэростата и пять с самолета 
«Уитли», а затем с «Дакоты»), а затем один ночной прыжок с аэростата. Следующей 
ступенью парашютной подготовки, также проходившей в Рингуэе, стало повышение 
квалификации специально отобранных десантников. В ходе этого курса слушатели 
совершали групповой прыжок (10 человек с трех летящих друг за другом самолетов),
 еще один ночной прыжок с аэростата и ночной прыжок группы из 10 парашютистов с 
самолетов.
 Очередным этапом спецподготовки был так называемый «штурмовой курс» в Данкелде 
(район Перта), впоследствии получивший название «KOR-ZONKOWEGO». На нем солдаты 
учились плавать, строить переправы, использовать плавсредства, минировать под 
водой мосты, искать броды. Туда же входили навыки выживания на местности и 
высокогорных восхождений.
 Полковник Владислав Стасяк так описывает свой опыт подготовки в Данкелде: "Мы 
поселились в десятиместных палатках, разбитых в лесу. Смысл обучения заключался 
в добывании средств к существованию на местности и физической подготовке к 
действиям в тяжелых условиях… Весьма частыми занятиями были «выходы» по суше 
или воде, либо комбинированные… Марш начинался на лодках, причем мы должны были 
плыть против течения на дистанцию 8 км… Под конец «мореходного» маршрута 
неожиданно начался затяжной дождь: из лодок приходилось непрерывно вычерпывать 
воду. О поисках укрытия и речи не могло идти.
 В конце концов мы добрались до обозначенной на карте цели похода, причем дождь 
продолжал хлестать… наконец, мы нашли убежище под дорожным виадуком… Теперь 
было необходимо провести марш на несколько километров через заросший высоким 
папоротником лес. Я не знаю, что было хуже — плыть по реке по пояс в воде или 
продираться сквозь мокрые, почти метровые заросли папоротника под неутихающим 
дождем… Когда стемнело, мы смогли остановиться на ночлег… Нужно было 
подготовить в насквозь промокшем лесу хоть какое-то место для сна… Затем мы 
соорудили навес от воздушных наблюдателей… Мы располагали только собственным 
обмундированием и небольшими плащ-накидками… которые хотя и были прорезинены, 
но только с одной стороны — вода все равно протекала… После подготовки спальных 
мест и уничтожения пайка мы, не раздеваясь, уснули… До наступления темноты мы 
провели учебную «атаку» на железнодорожную станцию, а затем в быстром темпе 
отошли к самому базовому лагерю… Таким способом мы учились выживанию в поле, а 
кроме того, существенно поднимали уровень физической подготовки. Интересно, что 
после таких «выходов» процент заболеваний становился минимальным".
 После прохождения личным составом всех этих курсов начиналась боевая 
подготовка в составе подразделений (отделения, взводы, роты и батальоны) с 
полной выкладкой и вооружением. Когда 15 июня 1944 года на смотре в Кьюпаре 
солдаты 1-й бригады выстроились под недавно полученным в дар от английских 
десантников боевым знаменем, в ее рядах стояло 2102 отлично подготовленных 
парашютистов из общего числа личного состава в 2302 человека.
 Итак, хотя ее формирование затянулось, но к началу операции «Overlord» 1-я 
отдельная польская парашютная бригада (1. Samodzielna Brigada Spa-dochronowa — 
1. SBSp) была доведена до высокой степени боеготовности. В состав бригады 
вошли: штаб, 1, 2 и 3-й парашютные батальоны, легкий артиллерийский дивизион, 
противотанковый батальон, а также различные специальные подразделения и службы. 
Численность личного состава — около 2000 человек.
 Бригада с самого начала готовилась для высадки на родину в случае, если 
союзные войска выйдут к восточным границам Германии. При подготовке к вторжению 
в Европу ее включили в состав 1-й Союзнической воздушно-десантной армии 
генерала Бриртона. Возглавил польских парашютистов уже упоминавшийся полковник, 
впоследствии — бригадный генерал С. Сосабовский, находившийся в этой должности 
до 9 декабря 1944 года. После него командование бригадой осуществляли: 
подполковник С. Яхник (S. Jachnik), полковник Я. Каминьский и подполковник Ф. 
Щербо-Равич (F.Szczerbo-Rawicz). К 1944 году бригада дислоцировалась в районе 
Нортгемптона (Восточная Англия).
 В боевых действиях при открытии второго фронта польские парашютисты активного 
участия не принимали, находясь в резерве. Неудачей окончились и попытки 
руководителей польского правительства в Лондоне в августе 1944 года склонить 
союзников к десантированию бригады в восставшую Варшаву. Англичане и американцы 
отказали им, так как для беспосадочной переброски десантников через всю 
оккупированную немцами Европу потребовалось бы около 250 четырехмоторных 
бомбардировщиков «Liberator», что в разгар боев на севере Франции коалиция 
выделить не могла.
 Впервые бригада в полном составе пошла в бой во время операции «Market Garden».
 Поляки высаживались совместно с 1-й английской вдд: 17 сентября передовые 
части (2-й батальон) выброшены к западу от Арнема, а в течение двух последующих 
дней совместно с английскими десантниками на северном берегу реки Лех на 
планерах приземлились подразделения 3-го батальона. В ходе десантирования 
поляки потеряли 35 планеров, часть которых сгорела еще в воздухе. Немедленно 
развернулись тяжелые бои за город, во время которых высаженные части потеряли 
около 30 % личного состава.
 Когда провал операции стал очевидным, англичане начали отступление от Арнема, 
бросив на произвол судьбы блокированный немцами в районе автомобильного моста 
через Рейн 2-й польский парашютный батальон. 21 сентября на помощь терпящим 
поражение войскам был направлен резерв бригады и ее штаб во главе с генералом 
Сосабовским (нелетная погода не позволила сделать это раньше). Вторую группу 
(1-й батальон) удалось выбросить только через два дня, причем из 114 «дакот» к 
цели под сильным зенитным огнем сумели пробиться только 53: всего за эти дни 
высажено 1067 солдат и офицеров. Однако контакт с окруженными частями 
восстановить не удалось — основные силы вернулись в район выброски и заняли 
круговую оборону в городке Дрил.
 25 сентября британское командование приказало остаткам 3-го батальона отойти 
на южный берег Рейна. Переправа осуществлялась ночью, почти без плавсредств, 
под сильным огнем и частыми контратаками врага. К утру 26-го через реку вплавь 
переправились остатки группы прикрытия в количестве 160 человек. За пять суток 
боев у Арнема бригада потеряла убитыми, ранеными и пленными 378 человек. После 
соединения с наземными частями парашютистов перебросили к Маасу, а затем — в 
Остенде, где погрузили на транспорты и отправили в Великобританию.
 После этих событий бригада уже не принимала участия в войне, находясь в 
составе 1-го резервного польского корпуса в Шотландии до 1945 года. Бригада 
несла оккупационную службу на севере Германии, расформирована в 1947 году. 


Экипировка и униформа

 Польские десантники в Великобритании носили обмундирование английских ВДВ с 
национальными кокардами, знаками различия и эмблемами. Все десантное снаряжение 
и вооружение соответствовало образцам, установленным для британских 
парашютистов.
 При выполнении прыжков с парашютом и в боевых условиях личный состав носил 
стандартные британские десантные куртки. На лобной части английских парашютных 
шлемов А.Т. Mk. II белой (с 1943 года желтой с травянистым оттенком) краской по 
трафарету наносили изображение коронованного польского орла, сидящего на пельте 
или «щите амазонок» подковообразной формы. Такие же орлы наносились на лобную 
часть каучукового тренировочного шлема. Обмундирование и обувь — английского 
десантного образца.
 Польских десантников отличал светло-пепельный приборный цвет. Такую расцветку 
имели береты, околыши фуражек и петлицы. Последние были двух видов: 
пятиугольные углом вверх (для офицерских служебных френчей) и ромбические (для 
шинелей и полевых курток всех категорий военнослужащих). В обоих случаях две 
верхние грани украшались желтой выпушкой. В феврале 1943 года на ромбические 
петлицы ввели специальную эмблему — серебристую металлическую фигурку 
парашютиста под раскрытым куполом. Промежутки между стропами купола тоже были 
залиты металлом, но солдаты, как правило, выпиливали их.
 Знаки различия — польского образца, носились на погонах. На берете английского 
парашютного образца на левом приподнятом борту крепилось металлическое 
(оксидированное под цвет «старого серебра») изображение коронованного орла, 
восседающего на пельте. У солдат кокарда чаще вышивалась светло-серой нитью на 
овальном матерчатом клапане по цвету берета. Под кокардой размещались 
миниатюрные знаки различия (галуны, звездочки или «уголки»).
 На верхней части обоих рукавов, на расстоянии 15 — 20 мм от плечевого шва 
десантники, как и все остальные военнослужащие Польских вооруженных сил в 
Великобритании, носили дугообразные нашивки красного цвета с надписью «POLAND». 
Надпись вышивалась белой (у офицеров часто серебряной) нитью, затем печаталась 
краской.
 Над левым нагрудным карманом поляки носили эмблему парашютиста собственной 
разработки, представлявшую собой серебристое металлическое изображение 
пикирующего орла. Существовало два варианта этого отличия: на так называемом 
«боевом знаке парашютиста» (Znak spadochroniarza bojowy), выдававшемся за 
участие в боевых операциях, орел имел позолоченные клюв и когти. Общий знак 
(Znak zwykly) выдавался десантникам, не принимавшим участия в бою; изображение 
орла целиком серебристое. В 1944 году принят новый вариант боевого знака, на 
котором орел держал в лапах позолоченный лавровый венок. Подобная эмблема, 
нанесенная белой краской на черный прямоугольник, украшала транспорт и боевую 
технику 1-й бригады.
 Пилоты десантных планеров экипировались аналогично своим британским коллегам. 
Вместо английских эмблем они носили на левой стороне груди серебристый 
металлический знак с изображением вписанного в овал силуэта американского 
планера Waco. Боевой знак (Znak szybowcowy bojowy), введенный для пилотов, 
участвовавших в десантных операциях, отличался наличием полукруглого лаврового 
венка, окаймлявшего нижнюю часть знака.

 Части по типу САС

 Единственным польским подразделением, выполнявшим специальные задачи по 
образцу английской САС, стала отдельная гренадерская рота (Samodzielna Kompania 
Grenadierow — SKG). Ее первым командиром стал майор Галинат-Заремба 
(Galinat-Zaremba), затем его сменил майор Шимановский (Szimanowski). Рота не 
предназначалась для заброски на территорию оккупированной Польши, как это можно 
было бы ожидать: ее личный состав изначально готовился к действиям на 
территории Франции и Германии. Для этого SKG разделили на «французскую» (К) и 
«немецкую» (S) группы численностью по два взвода каждая.
 Рота начала формирование в Шотландии в начале 1943 года, однако в последних 
числах июля ее передислоцировали в Саутгемптон, а в конце года — в деревушку 
Уорнхэм-Корт. Обучение гренадер базировалось на жестком физическом и 
психологическом прессинге, направленном на отчисление максимального количества 
забракованных кандидатов, причем большинство занятий проводилось в ночное время.
 Если ночью занятия не проводились, то каждое утро начиналось с 10-мильного 
кросса. Треть добровольцев отсеивалась уже после первых тренировок. В курс 
спецподготовки входила и имитация боевых заданий: диверсантов сбрасывали с 
парашютами над разными районами Англии, причем местная полиция и войска 
самообороны (Home Guard) получали уведомление о высадке в этом районе немецких 
парашютистов. В этих условиях польские гренадеры должны были дойти до 
назначенного объекта и имитировать его уничтожение либо организовать «засаду». 
На выполнение задания отводилось 48 часов. К объекту должна был а выйти вся 
группа, после чего на «задание» уходила следующая. В состав типовой 
диверсионной группы входило пять человек: командир (поручик либо подпоручик), 
заместитель командира (старший сержант или сержант), минер (капрал), снайпер 
(капрал) и радист (старшина). Любой из членов группы должен был быть способен 
развернуть самостоятельную диверсионно-саботажную деятельность.
 Каждый боец роты, кроме двухнедельного курса парашютной подготовки (как и 
англичане, поляки проходили ее в Рингуэе), проходил обучение «инстинктивной 
стрельбе», рукопашному бою с элементами бокса и дзюдо, а также бесшумным 
методам убийства (руками, ножом, камнем в платке, переломом позвоночника). В 
программу входила общая боевая и штурмовая подготовка, радиодело, владение 
различными типами оружия и автодело.
 После назначения майора Шимановского начальником американской школы сил 
спецназначения в сентябре 1944 года на должность командира роты назначили 
капитана (затем майора) Кароля Ковальского (Kowalski). Под его командованием 
рота приготовилась развернуть активную деятельность на территории Франции 
(операция «Bradsea»), однако в связи с отступлением немцев из страны выделенную 
для этого группу К вместе с Ковальским передали на пополнение разгромленной под 
Арнемом 1-й парашютной бригады. Часть группы S капитана Адольфа Степня (вскоре 
назначен очередным командиром роты) направили в ряды 1-й польской гренадерской 
дивизии, дислоцированной в Шотландии. Из оставшегося в группе личного состава 
сформировали отдельный взвод, вошедший в состав так называемого отдельного 
отряда по делам Германии (Samodzielny Wydzial Spraw Niemieckich) под 
командованием полковника Огуркевича (Ogorkiewicz) — 
разведывательно-диверсионного формирования вооруженных сил Польши на Западе. 
Командование «немецким» взводом принял поручик Збигнев Перстяновский 
(Pierscianowski).
 В этом небольшом подразделении собрали весьма элитный личный состав, основу 
которого составили добровольцы — бывшие военнослужащие вермахта из числа 
этнических поляков, прекрасно владеющие немецким языком. Вскоре взвод получил 
задание развернуть разведывательную деятельность в тылу войск противника, 
занимающих позиции на восточном берегу Рейна, к форсированию которого 
готовились союзники. З. Перстяновский вспоминает об этих событиях так: 
"Существовал даже план, по которому солдаты из этой группы после переброски на 
континент переходят линию фронта, возвращаясь в свои части…
 Когда требовалось отправить кого-либо на задание, приходил приказ, что нужно 
двое-трое человек с указанной специальностью, после чего они выезжали по месту 
назначения. С какой целью и куда, мне неизвестно. Только после войны я выяснил, 
что шестеро солдат находились в союзнической группе под американским 
командованием на территории Дании. Они образовали отдел, официально 
именовавшийся разведывательным, и прежде всего должны были выполнять задачи, 
как бы обратные противодиверсионным. Довольно много людей было заброшено в 
рамках действий Special Operations Executive, одного десантировали в Югославию, 
нескольких — во Францию. Встречались и лица, находившиеся в нашем лагере, но не 
числившиеся в составе SKG. Из Лондона к нам попадали люди, обучавшиеся в других 
британских школах, чтобы усовершенствовать навыки в стрельбе, «тихом убийстве» 
и минировании".
 При поддержке «cichociemnych» — диверсантов, заброшенных из Великобритании на 
парашютах, польской Армии Крайовой удалось осуществить довольно много смелых 
специальных акций. К числу наиболее удачных операций можно отнести проведенное 
краковской спецгруппой «Parasol» убийство бригаденфюрера СС и генерал-майора 
полиции Кучеры (Kutschera) 1 февраля 1944 года, покушение на 
генерал-губернатора Польши доктора Ганса Франка в ночь на 30 января того же 
года и другие акты террора.
 Кроме частей САС, в интересах британского командования сил специальных 
операций использовалась 1-я отдельная рота коммандос (Samodzielny Kompania 
Komandosow), которая дислоцировалась в Шотландии и входила в состав 10-го 
межсоюзнического отряда. Ее кадры организационно входили в состав сухопутных 
войск и задействовались в боевых операциях в Северо-Западной Европе и Италии. 


* * *

 Силы специальных операций, базирующиеся на Британских островах, располагали 
выделенными для этого авиационными частями. В качестве примера можно привести 
301-ю польскую эскадрилью специального назначения (Polska Eskadra Specja-Inego 
Przeznaczenia), первоначально созданную в рамках 138-й британской эскадры СН 
(Special Duty Squadron — SDS).
 В ноябре 1943 года 301-я эскадрилья переименована в Special Duty Flight № 1586,
 а с ноября 1944-го — в 301-ю эскадру «Земли Поморской имени защитников 
Варшавы» (Dywizjon «Ziemi Pomorskiej im. ObroncowWarszawy»). Кроме национальных 
экипажей, специальные полеты в Польшу совершали англичане, американцы и 
южноафриканцы.


Экипировка

 Прыжковое снаряжение и оружие, использовавшиеся в роте, были английского 
образца; единственным исключением стали учебно-тренировочные парашютные шлемы — 
не британские, а американские. Спорадически (в основном на раннем этапе) 
использовались и кожаные танковые шлемы французского образца.
 Важное место в снаряжении формирований СОЕ занимали различные приспособления, 
применявшиеся для парашютирования в тыл противника военных грузов для нужд 
диверсионных групп и сил местного движения Сопротивления. В частности, на 
территорию Греции в ходе войны было сброшено 5796 тонн оружия и снаряжения, во 
Францию и. Югославию — по 10 000 тонн, в Польшу — 670 тонн (4802 больших, 2971 
малый контейнер и 58 мягких мешков).
 Чаще всего использовались парашютные контейнеры типов С и Н, аналогичные 
применявшимся в ВДВ. Последние представляли собой стальные сигарообразные 
цилиндры длиной 1,8 метра. Внутри корпуса имелось три-пять перегородок, 
образовывавших отсеки, в которые укладывался инвентарь, предназначенный для 
сбрасывания. Часть предметов снаряжения упаковывалась в малые контейнеры и 
мягкие мешки. Мешки крепились на парашютном ранце десантника перед прыжком, а 
все контейнеры снабжались собственными парашютами. Материалы, предназначенные 
для десантирования, подразделялись на несколько типов; одним из наиболее часто 
употребляемых был тип MD — minersko-dywersyjny (минно-диверсионный). Комплект 
употреблялся для организации одной крупной акции саботажа либо нескольких 
меньших по масштабу. В него входило 6 100-килограммовых контейнеров: если в 
самолете летел базовый состав диверсионной группы (6 человек), на борт 
принимали такое же количество грузов; если полет выполнял только снабженческую 
функцию, самолет забирал два комплекта MD — 12 единиц.
 В MD входило: 265 килограммов пластита и зажигательных средств, 10 
пистолетов-пулеметов STEN Mk II, 3000 патронов к ним, 27 револьверов с 775 
патронами, 20 ручных осколочных и 8 противотанковых гранат и 15 кумулятивных 
зарядов.
 Другим часто применявшимся комплектом стал так называемый OW — «dla ognisk 
walki» (для зон боевых действий). В него входило: два 7,71-мм ручных пулемета 
BREN Mk I, 2520 патронов к ним, 18 пистолетов-пулеметов STEN с 9400 патронами, 
27 револьверов с 575 патронами, 40 ручных осколочных и 76 противотанковых 
гранат, 27 кумулятивных зарядов, 118 кг пластита и зажигательных средств. 
Подобные комплекты использовались в случае, если в назначенном районе 
готовилось вооруженное выступление против оккупантов, в частности, в рамках 
проведенных в Польше операции «Burza» и Варшавского восстания. Массированное 
десантирование комплектов OW позволило в короткие сроки вооружить 10 
повстанческих взводов общей численностью около 500 человек.
 Кроме этого, существовало несколько образцов различных специализированных 
комплектов. Например, тип S вмещал в себя 13 «стенов» с 3900 патронами, 4 
револьвера и 200 патронов к ним. В комплекте типа SM находились 10 немецких 
9-мм пистолетов-пулеметов Schmeisser MP 28-П, 40 запасных магазинов, 3000 
единиц боеприпасов, а также 4 револьвера с двумя сотнями патронов. Тип GR 
обеспечивал возможность доставки 114 ручных гранат, 50 кумулятивных зарядов, 60 
противопехотных мин, 3 револьверов и 150 патронов к ним. Комплекты «КМ» и «КМп» 
включали в себя по два ручных пулемета BREN (в первом с 1800, во втором — с 
2000 патронов) и по одному полевому биноклю. Особенно ценным для партизан был 
комплект «AM Ppanc», включавший в себя два реактивных противотанковых 
гранатомета PIAT и шесть выстрелов к ним.
 Для выполнения этих задач в начале войны применялись устаревшие 
бомбардировщики Vickers «Whitley», которые могли принимать до 10 
парашютистов-диверсантов в полной выкладке либо 500 кг различных грузов. 
Сменившие «уитли» четырехмоторные бомбардировщики британского (Hadley Page 
«Halifax» Mk 1I/S.1A) или американского (Consolidated «Liberator» Mk III) 
производства брали на борт по 6 больших контейнеров и мягких мешков при таком 
же количестве десантников либо 12 больших и 12 малых контейнеров.
 Выбор этих машин не случаен — полет в глубокий тыл немцев в одиночку и без 
истребительного прикрытия был сопряжен с большим риском, поэтому в авиации 
специального назначения использовались самолеты с большим потолком полета и 
сильным вооружением. Транспортники «Dacota» этим требованиям не отвечали, к 
тому же недостаточным был и их радиус действия. Полеты совершались только ночью,
 на большой высоте и скорости (перед выброской десантников бомбардировщик 
снижался).
 Самолеты 301-й польской эскадры и других подобных частей под пилотской кабиной 
несли изображения символов, присваивавшихся за каждый боевой вылет. Как правило,
 это были миниатюрные национальные флажки страны, над которой проводилась 
выброска развсдгруппы (Франции, Польши, Нидерландов, Бельгии и даже Финляндии). 
Флажки имели различные размеры и могли располагаться горизонтально либо 
вертикально; в последнем случае над их верхним торцом часто рисовали купол 
раскрытого парашюта.


Униформа

 Отдельная гренадерская рота носила воздушно-десантное обмундирование 
британского образца с вышеописанными национальными эмблемами.
 Расцветка беретов была темно-синей — несмотря на многочисленные приказы, 
согласно которым для солдат и офицеров роты был введен берет светло-серого 
цвета, гренадеры носили свой, неуставной головной убор. Это делалось для того, 
чтобы отличаться от военнослужащих польской 1-й отдельной парашютной бригады, 
имевшей пепельно-серый прибор. Берет появился только на заключительном этапе 
войны — до этого чины SKG носили обычные британские полевые пилотки. На вороте 
всех видов униформы солдаты и офицеры 1-й отдельной гренадерской роты носили 
пятиугольные или ромбические петлицы голубого цвета. В обоих случаях вдоль 
верхних сторон проходила выпушка вишневого цвета. Голубой цвет имели и околыши 
повседневных фуражек-"рогатывок".
 Согласно приказу, на левом рукаве под национальной эмблемой должна была 
нашиваться гренадерская «пылающая граната», однако на практике ее не носили — 
вместо этого на правом предплечье помещалась матерчатая эмблема союзных войск 
специального назначения (белые либо желтые буквы «S.F.» между двумя белыми 
распростертыми крыльями). Эмблема вышивалась либо прокрашивалась по трафарету 
на клапане из черной материи. Нарукавные нашивки, включая национальные, на 
рукавах маскировочного комбинезона, как правило, не носили.
 Поскольку рота числилась на штатах парашютной, ее личный состав проходил 
обязательную прыжковую подготовку и носил соответствующие нагрудные знаки: 
боевые или общие.


* * *

 Полевое обмундирование, вооружение и предметы снаряжения польских коммандос не 
отличались от установленных для англичан.
 Польские коммандос носили стандартную британскую полевую униформу со всеми 
причитающимися их роду войск знаками отличии. Национальные нашивки и эмблемы па 
головных уборах идентичны установленным для ВДВ и чинов 1-й отдельной 
гренадерской роты (коммандос, как и их британские коллеги, носили темно-зеленый 
берет с приподнятым левым бортом). На обоих рукавах, чуть выше локтя, имелись 
нашивки с эмблемой английского штаба Объединенных десантных операций, выше — 
дугообразные нашивки британского образца с названием части (для военнослужащих 
1-й отдельной роты коммандос — «№. 10 COMMANDO»). Еще выше, у плеча, 
размещались нашивки с надписью «POLAND».
 Петлицы, носившиеся на всех видах обмундирования — синие с зеленой выпушкой по 
двум верхним граням.
 Еще одним отличием польских коммандос были особые шнуры для свистка (как и в 
британской армии, прицеплялись к левому погону; свисток укладывался в левый 
нагрудный карман). В отличие от строевых армейских частей, где эти предметы 
были отличием офицеров и уоррент-офицеров, свистки имели все военнослужащие 
частей коммандос. Шнур рядовых и сержантов был зеленого цвета; офицеры носили 
двойной шнур.
 Летчики экипажей авиации спецназначения носили общеавиационную форму. В 301-й 
эскадре в начале 1945 года ввели металлическую эмблему, носившуюся на левом 
нагрудном кармане: серебристый круг с изображением польского орла и двух 
гербовых щитов (Поморья и Варшавы). На ободе эмблемы помещалась цифра «301».

 Глава 6. Другие страны антигитлеровской коалиции

 Одной из главных причин создания национальных формирований спецназначения 
стала развернутая англичанами с 1941 года широкомасштабная «малая война» на 
оккупированном немцами европейском континенте. Для проведения диверсионных 
актов в тылу германских войск и поддержки сил Сопротивления британцам оказались 
совершенно необходимыми специальные подразделения, укомплектованные солдатами и 
офицерами из этих стран. Одним из первых крупных формирований такого рода стал 
10-й межсоюзнический отряд коммандос (10th Inter-Allied Commando), 
сформированный в начале 1942 года из французского, норвежского, польского, 
югославского, голландского, датского и английского компонентов. В состав 10-го 
отряда были зачислены и бойцы так называемой «группы X», куда входили в 
основном выходцы из Восточной Европы. Отряд вплоть до самого конца войны 
действовал в Северо-Западной Европе и участвовал в Нормандской операции. В 1945 
году расформирован.

 ГРЕЦИЯ

 В 1942 году на Среднем Востоке, находившемся под контролем англичан, была 
сформирована первая греческая боевая единица специального назначения — так 
называемый «Священный отряд» (Hieros Lochos). Эта часть, вначале фактически 
равнявшаяся по численности роте (150 человек), была почти целиком 
укомплектована офицерами греческой королевской гвардии (эвзонами). Ее боевое 
крещение состоялось во время Североафриканской кампании, где она действовала 
под оперативным руководством британской САС. Еще в марте 1942 года, не закончив 
формирования, бойцы батальона брошены в бои с немцами и итальянцами в рядах 
новозеландского экспедиционного корпуса. К этому времени их численность 
достигла 500 человек.
 Через год, в марте 1943 года, батальон был моторизован, получив 30 легковых 
вездеходов «wyllis» и приступил к боевым действиям в тылу германской армии по 
образцу английских рейдовых групп LRDG. В это же время его командиром назначен 
полковник Цигантес (Tsigantes) — опытный ветеран, после эвакуации из Греции 
сражавшийся вместе с частями «Свободной Франции» еще у Бир-Хакейма в 1941 году. 
В этот раз греки вновь оказались в одном строю с французами, составив авангард 
бронетанковых частей генерала Леклерка, наступающих в направлении Туниса. Когда 
немцы и итальянцы были выбиты союзниками из Северной Африки и эвакуировались в 
Европу, «Священный батальон» вывели в Египет для пополнения и реорганизации. 
После этого греки поменяли пустыню на морские просторы: впредь и до конца войны 
они действовали в составе английской Эскадры катеров особого назначения (SBS), 
сражаясь на бесчисленных островках Эгейского моря. Поскольку эти клочки земли 
до войны принадлежали. Греции, англичане практично решили использовать 
имеющихся в их распоряжении островитян, отлично знающих местные условия и, 
разумеется, радушно встречаемых населением, для борьбы с хорошо укрепившимися 
на прибрежных скалах германскими гарнизонами. Таким образом, к концу 1943-го 
«Священный батальон» превратился в 1-й греческий батальон (Squadron) СБС.
 Впервые в новом качестве греческие диверсанты приняли участие в высадке на 
остров Самос (31 декабря 1943 года). 200 коммандос образовали первую штурмовую 
волну десанта, которую затем поддержали их товарищи, высаженные с эсминцев. Бои 
на Самосе шли с переменным успехом, после чего, с февраля 1944 года, отряд был 
выведен с него для участия в других операциях в Эгейском море.
 В апреле того же года 450 солдат и офицеров этой части откомандировываются в 
английскую парашютную школу, расположенную в Рамате (Палестина). После 
завершения стажировки (летом 1944-го) диверсанты сражались на архипелаге 
Додеканес — небольшой группе островов у западного побережья Турции, 
принадлежавшей Италии, а после выхода последней из войны оккупированной немцами.

 Во время ликвидации последних очагов сопротивления германских войск в 
Восточном Средиземноморье 2 апреля 1945 года, «Священный батальон» был зачислен 
в английскую группу спецвойск для проведения операции «Ted» (захват островов 
Родос и Алимниос, расположенных по соседству с Додеканесом и из последних сил 
удерживавшихся немцами). Высадка на острова прошла без сопротивления противника 
и через несколько дней батальон был расформирован.
 Кроме того, в рейдах коммандос достаточно активно задействовались 
немногочисленные подразделения греческой морской пехоты. В марте 1943 года 
морские пехотинцы совместно с англичанами приняли участие в подавлении мятежа 
на пяти кораблях греческого флота в Александрии (всего волнения охватили 43 
корабля и судна), причем их потери составили около 50 человек. 

 НОРВЕГИЯ

 В 1942 году для проведения этих акций была сформирована специальная рота F, 
командование которой поручили капитану королевской армии Э. Дикеру (Dycker). За 
неимением собственной тренировочной базы норвежские диверсанты проходили 
спецподготовку в «польской» парашютной школе Ларго-Хаус (Северная Англия). В 
1945 году рота была включена в состав 1-й английской воздушно-десантной дивизии 
для участия в операции «Doomsday» (вторжение в Норвегию). Операция в полном 
объеме не состоялась, так как война в Европе к тому времени завершилась, но 
подразделения роты все же были сброшены с парашютами в район норвежского 
городка Тронделаг с целью блокирования узла немецкой береговой обороны. Это 
оказалось последним боевым заданием роты F — осенью того же года ее 
расформировали.
 Однако самым известным норвежским подразделением особого назначения стала 
легендарная рота Линге, созданная в 1941 году на территории Шотландии иод 
официальным наименованием 1-й отдельной парашютной роты. Неформальное, гораздо 
более широко известное название дано роте в честь ее бессменного командира — 
капитана Линге (Linge).
 С 1941 года личный состав подразделения активно задействовался в парашютных и 
морских диверсионных десантах на норвежскую территорию.
 Обессмертило же роту ее участие в знаменитой «битве за тяжелую воду»: 
неоднократных попытках вывести из строя крупнейший в Европе завод по 
производству этого необходимого для изготовления атомной бомбы стратегического 
сырья.
 В марте 1942 года подпольщик норвежского движения Сопротивления Эйнер 
Скиннарланд (Skinnarland) на палубе угнанного у немцев небольшого суденышка 
добрался до шотландского города Абердин. Норвежец подробно рассказал англичанам 
о производстве тяжелой воды на заводах фирмы «Norsk Hydro» в городке Веморк 
(провинция Телемарк).
 Фабрика работала на энергии, получаемой от небольшой ГЭС на реке Рюкан, и 
производила водород, селитру, аммиак и т. д. При этом новейшее и 
высокопроизводительное технологическое оборудование превышало уровень всех 
аналогичных заводов, существовавших в то время в мире. Размещенная на половине 
высоты горного массива, фабрика могла двукратно использовать водяную энергию 
электростанций Рюкан I и Рюкан II. Получение оксида дейтерия, проводившееся в 
Веморке до войны было, по сути, побочным, но весьма новаторским технологическим 
процессом. Вскоре, однако, выяснилось, что эта продукция имеет огромное 
значение для немецких планов создания атомного оружия. Тяжелая, или дейтериевая,
 вода представляла собой необходимое условие для синтеза атома урана и 
замедления движения нейтронов во время цепной реакции как в бомбе, так и в 
ядерных силовых установках. Для получения 1 кубического сантиметра тяжелой воды 
в процессе электролиза 50 литров чистейшей горной воды требовалось затратить 
огромное количество энергии, что могла обеспечить только особо мощная 
электростанция, В 1942 году завод в Веморке выработал порядка 5000 кг тяжелой 
воды. Оценив ситуацию, британское командование приняло решение об уничтожении 
завода.
 Уничтожение производственного и энергетического комплекса с помощью 
бомбардировочной авиации было признано маловероятным. Специалисты ВВС по 
бомбовой баллистике пришли к выводу, что прочное здание цехов, в которых 
проходил процесс электролиза, выдержит любую бомбежку с воздуха. Поэтому после 
пребывания в Англии и прохождения курса обучения в SOE Эйнар Скиннарланд был 
сброшен с парашютом на территорию Норвегии с заданием сбора и передачи по радио 
в Лондон любой информации, касающейся заводов «Норск-Гидро», а также по 
созданию разведывательной сети среди рабочих фабрики. Эта деятельность была 
необходима для готовящейся акции уничтожения завода. После выполнения задания 
Скиннарланд должен был ждать переданного по Би-Би-Си кодового сигнала и 
готовиться к встрече группы парашютистов из Великобритании.
 В начале октября 1942 года в Норвегию было сброшено четверо диверсантов из 
группы «Swallow» («Ласточка»). Все десантники были отобраны из личного состава 
роты Линге. Район выброски был очень сложным: поросший лесом горный рельеф 
изобиловал водопадами и незаметными с воздуха ущельями на удалении 100 км от 
Рюкана. В задачу группы входила разведка территории вокруг завода и принятие 
английской спецгруппы, которая должна была провести акцию. Это стало началом 
операции SOE под кодовым обозначением «Freshman».
 19 ноября 1942 года с одного из шотландских аэродромов в воздух поднялись два 
четырехмоторных бомбардировщика «Halifax», которые буксировали десантные 
планеры «Horsa» с 36 британскими добровольцами из 9-й парашютной саперной роты. 
Добравшись до Норвегии, авиагруппа не смогла найти условленного места посадки 
планеров. Летчики приняли решение о возвращении, однако в низких облаках 
оборвался один из буксировочных фалов. Оборвавшийся планер разбился о скалы, 8 
человек из его экипажа погибли, а остальные были схвачены и расстреляны немцами.
 Такая же судьба постигла и второй планер, который разбился о прибрежные скалы 
вместе с буксировщиком. Трое англичан погибли при аварии, остальные попали в 
руки немцев и были поставлены к стенке. К этому времени успел вступить в силу 
печально известный приказ Гитлера
 «Kommando-Befehl» от 18 октября 1942 года, который предписывал немедленное 
уничтожение взятых в плен диверсантов, агентов союзных спецслужб и саботажников.

 После провала высадки планерного десанта руководство SOE решило действовать 
иначе, используя в операции высаженных на парашютах норвежских коммандос. После 
интенсивных тренировок в 4-й школе особого назначения (Special Training School) 
британское командование отобрало кандидатов для участия в намеченной акции. 
Группа под кодовым названием «Gruennerside» в количестве шести парашютистов 
роты Линге под командованием майора Харальда Хаммерена (Hammeren) должна была 
усилить, бойцов группы «Своллоу» при запланированном рейде на Веморк. Самолет с 
парашютистами на борту вместе с контейнерами, содержащими запас одежды, лыжи, 
спальные мешки, оружие, боеприпасы, продовольствие, инструменты и радиостанции, 
стартовал в морозную ночь 1943 года с одного из шотландских аэродромов. Шестеро 
парашютистов спрыгнуло за борт при порывах ледяного ветра. После приземления 
диверсанты руками и ногами отчаянно пытались погасить надутый бурей, как 
барабан, купол парашюта. Десантники высадились на плато Хардагнер-Видда — в 
ледяной высокогорной пустыне, простирающейся на 4000 квадратных километров. 
Через некоторое время в нескольких сотнях метров от места высадки группа 
обнаружила маленький деревянный домик, в котором продрогшие диверсанты провели 
ночь. На следующее утро они надели лыжи и двинулись в путь, однако 
разыгравшаяся снежная буря заставила норвежцев вернуться в свое убежище. Ураган 
бушевал трое суток; после нескольких дней марша через плоскогорье члены группы 
«Грюннерсиде» 27 февраля 1943 года вышли в район завода «Норск-Гидро».
 После доразведки района намеченной операции выяснилось, что предполагаемый 
путь к объекту преодолеть невозможно: автомобильная трасса, по которой немцы 
вывозили продукцию, проходила по 130-метровому подвесному мосту. Вторая дорога 
шла вдоль освещенных железнодорожных путей, которые патрулировались охранниками.
 Подойти к фабрике незамеченными можно было только с тыла. Здание завода 
примыкало к 300-метровой отвесной скале, преодолеть которую без специального 
альпинистского снаряжения было невозможно. Единственный оставшийся способ 
заключался в проходе через тоннели, которые подавали воду к турбинам ГЭС. 
Фундаменты последних опирались на головокружительную отвесную террасу, подходы 
к которой к тому же были заминированы.
 Вечером 27 февраля шесть норвежских диверсантов из группы «Грюннерсиде» вышли 
из своего горного лагеря на задание. Через девять часов одетые в белые 
маскировочные комбинезоны лыжники вышли к заводу «Норск-Гидро». Там они сняли 
лыжи и начали восхождение к зевам тоннелей. Погода благоприятствовала 
диверсантам: дул сильный ветер и шел густой снег. Согласно плану, старший 
лейтенант Вармевольд (Varmevold) первым должен был пройти на территорию завода 
и дождаться подхода остальных, после чего старший лейтенант Нильсен (Nielsen) и 
унтер-офицер Скинндален (Skinndalen) пробрались бы в электролизный цех, где 
заложили бы взрывные устройства.
 Двигаясь гуськом вдоль обрыва, диверсанты дошли до железных ворот, 
преграждавших путь к станции заводской узкоколейки. После пересечения линии 
постов внешнего охранения норвежцы сумели проникнуть на территорию фабрики. 
Среди заводских строений царил полный мрак — немцы соблюдали строгую 
светомаскировку. Патрулирующие территорию объекта наряды можно было увидеть 
издалека по свету их карманных фонариков. Майор Хаммерен подкрался к помещению 
кордегардии, оставив при себе в качестве прикрытия трех солдат; Тор Нильсен и 
Ян Скинндален стали пробираться к цеху, производящему аммиак. Его двери были 
сильно укреплены и к тому же продублированы внутренними. Хотя диверсантам и 
удалось открыть внешние двери с помощью отмычки, внутренние запоры они 
преодолеть не смогли. Оставалась только одна возможность: прорыв в помещение по 
туннелю. Первым в него вошел лейтенант Нильсен, а за ним Скинндален. Туннель 
закончился вертикальной штольней, в которую норвежцы и полезли. Двигавшийся 
впереди Нильсен в конце пути увидел шесть комплексов системы электролизеров и 
стенд с контрольно-измерительными приборами. В цехе сидел только дежурный у 
пульта управления, который мирно читал книгу. Обезвредив его с помощью 
хлороформа, диверсанты в течение 15 минут установили взрывные устройства. После 
актнвирования детонаторов норвежцы взяли с собой находящегося без сознания 
инженера, открыли засовы внутренних дверей цеха и вышли наружу. Уложив пленного 
у стены здания, они спешно двинулись в обратный путь. Все это время остальные 
участники рейда осматривали подходы к цеху, где находилось несколько сот немцев.
 Операция была проведена так быстро, что патрулирующие территорию завода 
охранники ничего не заметили, тем более, что нашим героям благоприятствовала 
погода: темнота, снегопад и периодически начинающаяся метель. Вскоре начались 
взрывы установленных диверсантами зарядов. В это время участники рейда уже 
двигались на лыжах в направлении плоскогорья Хардагнер-Видда. В результате этой 
операции установки, необходимые для производства тяжелой воды, и весь ее 
наличный запас были полностью уничтожены, однако немцам удалось ввести завод в 
строй в течение неполных пяти месяцев. 16 ноября 1943 года американские 
бомбардировщики совершили налет на Веморк, уничтожив постройки заводской ГЭС. 
Тем не менее союзникам не удалось причинить объекту невосполнимых повреждений, 
поскольку главная производственная линия находилась в бетонном бункере глубоко 
под землей. В конце 1943 года англичане получили информацию, что транспорт с 
запасом тяжелой воды на борту отплыл из Веморка и вскоре прибудет в Германию. В 
воскресенье 20 февраля 1944 года мощный взрыв отправил на дно паром с 1600 кг 
груза в трюмах точно в центре озера Тиннсе. Диверсию провела норвежская группа, 
состоявшая из трех членов группы «Грюннерсиде» совместно с силами местного 
Сопротивления. Так закончилась эпопея, известная на Западе как «битва за 
тяжелую воду».
 Другой постоянной задачей норвежских диверсантов стала поддержка сил 
Сопротивления на территории своей оккупированной врагом родины. Этим бойцы 
Линге с переменным успехом занимались всю войну, вскоре после окончания которой 
рота была расформирована.

 БЕЛЬГИЯ

 После эвакуации остатков бельгийской армии в Англию ее командование по примеру 
других стран антигитлеровской коалиции, понукаемое англичанами, начало 
подготовку к созданию собственных сил специального назначения. 8 мая 1942 года 
в центральную парашютную школу в Рингуэе было откомандировано 58 солдат и 
офицеров из состава роты D 2-го батальона бельгийских фузилеров. После 
завершения трехмесячной спецподготовки подразделение было переименовано в 4-ю 
роту 8-го английского парашютного батальона, а затем зачислено в отдельную 
бригаду САС в качестве батальона (затем переименован в 5-й полк САС). К моменту 
создания полка его командиром стал майор Блондель (Blondel).
 Бельгийские десантники-диверсанты приняли участие в рейдах и операциях на 
территории Бельгии и Франции, а с октября 1944 года батальон применялся в 
качестве мобильной разведывательной части в ходе Голландской операции. В конце 
апреля 1945-го он был развернут в 1-й парашютный полк Специальной авиаслужбы в 
составе трех эскадрилий. В его составе насчитывалось 350 человек и 100 
транспортных средств. После завершения Голландской и Северогерманской 
наступательных операций полк был расформирован.
 В августе 1942 года из состава военнослужащих бельгийской армии была 
сформирована 1-я группа коммандос (Troupe dc Commandos), насчитывавшая 7 
офицеров и около 100 солдат. Группа была включена в состав 10-го 
Межсоюзнического отряда коммандос и с января 1944 года воевала в 
континентальной Италии (район Неаполя и реки Гарильяно). В марте ее перевели в 
4-ю бригаду коммандос, которая сражалась на восточном крыле итальянского фронта 
— на побережье Адриатики. Затем группа была вновь переброшена в Англию, после 
чего высаживалась в составе штурмовых частей на Вальхерен и закончила войну на 
севере Германии. В сентябре 1945 года развернута в отдельный полк коммандос, а 
впоследствии расформирована.

 НИДЕРЛАНДЫ

 22 марта 1942 года в Великобритании был подписан приказ о формировании первого 
голландского подразделения коммандос, получившего обозначение 2. Troepe 
Nederlands Commandos (TNC) — 2-й группы. Отряд укомплектовали добровольцами, 
отобранными среди личного состава Нидерландской Королевской пехотной бригады 
принцессы Ирены, сформированной ранее на территории Англии из остатков 
эвакуировавшихся в 1940 году через Ла-Манш армейских частей. Добровольцы прошли 
необходимый курс обучения совместно с британскими коммандос в Шотландии. В мае 
1942-го группа из 4 офицеров и 75 солдат под командованием капитана П. Я. 
Мулдерса прибыла для тренировок в Ахнакарри, а 16 июня официально объявлено о 
создании № 2 Troop, включенного в состав 10-го (межсоюзнического) отряда 
коммандос.
 Нидерландская рота коммандос никогда не принимала участия в боях в полном 
составе. Вначале ее планировалось направить в Италию, однако в конечном счете 
туда отправились только бельгийский и польский контингента 10-го отряда. В 
конце 1943 года три офицера и 55 солдат 2-й группы перебросили в Индию, где они 
вошли в состав 3-й английской бригады особого назначения (Special Service 
Brigade). После завершения курса обучения действиям в джунглях, проводившимся в 
районе Гоа, голландцы приняли участие в боях за Бирму. Летом следующего года их 
вновь отправили в Великобританию, оставив в Бирме только троих военнослужащих 
для обозначения «голландского присутствия» в этом регионе (в частности, они 
участвовали в боях за Араканские горы). Вернувшиеся в Англию коммандос прошли 
курс парашютной подготовки и были задействованы в операции «Market Garden», 
затем сражались в Нидерландах, на острове Вальхерен (октябрь 1944 года), а 
после окончания войны вошли в состав оккупационных сил в Германии. 2-я группа 
расформирована в октябре 1945-го.

 ЧЕХОСЛОВАКИЯ

 Чехословакия, как известно, первой подверглась германской «мирной» оккупации. 
В предвоенный период за рубеж сумело выехать достаточно много военных и 
гражданских лиц, готовых к продолжению борьбы с врагом. Осенью 1939 года во 
Франции создается Чехословацкий национальный комитет во главе с Эдуардом 
Бенешем (Benes), который позднее был переименован во Временное правительство с 
резиденцией в Лондоне. В июле 1940 года оно формально признано Великобританией, 
а затем и другими странами-союзницами. На практике работа правительства, 
лишенного всякой связи с родиной, могла быть полностью парализована с первых же 
шагов. Задачу поддержания постоянного контакта с национально-освободительным 
движением в оккупированной стране должны были выполнить парашютисты специальных 
подразделений.
 Организации «воздушного моста» с Чехословакией возложили на 2-й отдел 
Министерства национальной обороны в тесном сотрудничестве с британскими 
спецслужбами — Службой специальных операций и СИС, а с 1943 года — и с 
американским Управлением стратегических служб.
 Первая десантная операция под кодовым названием «Benjamin» (с парашютом прыгал 
ротмистр Отмар Ридль) состоялась в ночь с 15 на 16 апреля 1941 года. Позднее 
парашютисты выполняли курьерские, политические, диверсионные, разведывательные 
и другие задачи. С 3 октября 1941 по 29 апреля 1945 года чехословаки провели 29 
десантирований на оккупированную территорию, понеся при этом тяжелые потери.
 Кроме того, чешские группы специального назначения в рамках различных операций 
ССО забрасывались на территорию Австрии, Франции, Югославии и Италии. 2-я 
отдельная чехословацкая воздушно-десантная бригада создана в СССР по соглашению 
с «лондонским» правительством Эдуарда Бенеша. Ее личный состав, как и других 
сформированных в Советском Союзе частей, укомплектовывался преимущественно из 
военнослужащих 1-й словацкой дивизии, перешедшей на нашу сторону осенью 1943 
года в районе Мелитополя. Формирование бригады началось в подмосковном городке 
Ефремов 7 января 1944 года. Организационная структура базировалась на советском 
штатном расписании и предусматривала наличие двух воздушно-десантных батальонов,
 рот управления, связи и саперной, противотанковой и зенитной батарей, а также 
вспомогательных служб. Общая численность бригады достигла 2714 человек, ее 
командиром назначен полковник Владимир Пржикрыл (Prikryl).
 19 января.командование бригады получило приказ завершить курс боевой и 
специальной подготовки к будущим действиям в тылу противника в течение трех 
месяцев. На практике реализация этого распоряжения оказалась весьма 
затруднительной — часть прибывших из лагеря в Усмани добровольцев из числа 
солдат и офицеров бывшей словацкой армии не отвечала медицинским критериям 
отбора в ВДВ. Кроме того, очень остро ощущалась нехватка офицеров и младших 
командиров. Эту проблему удалось решить, срочно организовав импровизированные 
военные училища в Бузулуке и хуторе Веселом (кстати, присвоение офицерских 
званий выпускникам этих учебных заведений не было санкционировано лондонским 
правительством и войну они закончили в основном унтер-офицерами). Командный 
состав частично прошел подготовку на Объединенных воздушно-десантных курсах в 
Нахабино.
 Практическое обучение личного состава парашютному делу началось 23 января 1944 
года (недельный инструкторский курс и укладка парашютов). Учебный план, 
разработанный советскими советниками, охватывал 150 часов, причем на первом 
этапе (с 1 по 28 февраля) основное внимание уделялось парашютной подготовке, 
завершавшейся учебными прыжками с привязных аэростатов. Значительную помощь 
оказали также просмотры учебных фильмов. Одновременно в течение всего курса 
проводились интенсивные занятия по физической подготовке.
 Второй этап предусматривал прыжки с вооружением, ночные и групповые прыжки с 
самолетов Ли-2 (в распоряжении бригады имелось восемь машин). До середины 
апреля личный состав совершил в тяжелых зимних условиях 13 600 прыжков с 
парашютом, в том числе 5884 с самолетов. Нередкими были и ЧП — около 100 бойцов 
получили различные травмы, один погиб.
 Кроме парашютной подготовки, десантники занимались рукопашным боем, 
топографией, огневой подготовкой, а также проводили регулярные марш-броски. 
Занятия проводились по 12 часов вдень, не исключая воскресенья.
 После завершения курса боевой и специальной подготовки в бригаде был зачитан 
приказ командующего чехословацкими войсками в СССР от 17 апреля 1944 года, 
устанавливающий официальное название новой части: 2-я отдельная чехословацкая 
воздушно-десантная бригада (2 Ceskoslovenska Samostatna Paradesantni Brigada v 
SSSR). 22 апреля проведены тактические учения, на которых 2-й батальон, 
усиленный саперным взводом и одной 45-мм противотанковой пушкой, получил приказ 
на захват аэродрома. Самолеты с десантом стартовали в Туле и выбросили 
парашютистов над объектом. Несмотря на тяжелые погодные условия (скорость ветра 
у земли достигала 9 м/с), высаженные подразделения быстро сформировали ударные 
группы, захватив аэродром в течение 17 минут. После полудня артиллеристы 
бригады провели боевые стрельбы из 45— и 76-мм орудий, а также 120-мм минометов,
 поразив
 92 % целей. За ходом учений наблюдали советские генералы и офицеры югославской 
военной миссии.
 Новая часть получила боевое знамя 23 апреля 1944 года и вошла в состав 1-го 
чехословацкого армейского корпуса. С середины мая бригаду расквартировали в 
украинском городке Пласкиров, где личный состав продолжил боевую подготовку. 
Основной упор делался на тактику, ночные действия на незнакомой местности, а 
также форсирование водных преград. В это время кадры бригады пополнились 30 
офицерами, прибывшими из Великобритании. Было получено новое вооружение и 
снаряжение.
 В начале сентября 2-ю вдбр по железной дороге перебросили через Тарнополь и 
Львов к Перемышлю, где ее подразделения приняли участие в Карпатско-Дуклинской 
операции, сражаясь в качестве пехоты. За 8 дней боев десантники потеряли 143 
человека убитыми, 438 ранеными и 47 человек пропавшими без вести, после чего 
были отведены в тыл.
 В октябре, после начала антифашистского словацкого национального восстания, 
чехословацкое правительство высказало советскому руководству просьбу о 
переброске в район восстания частей чехословацкой армии.
 Существовала возможность отправки в Словакию одной советской и одной 
чехословацкой воздушно-десантных бригад, а также стрелкового оружия и других 
материалов, необходимых для поддержки восстания. Это требовало привлечения 
крупных сил ВТА и было чревато большими потерями, но нехватка аэродромов делала 
невозможной любую более крупную операцию.
 По плану, разработанному Генштабом, воздушно-десантные части должны были 
использоваться в качестве ядра для развертывания формирований повстанческой 
армии, ведя мобильные боевые действия.
 В условиях резкого ухудшения положения восставших Ставка ВГК запретила 
направлять в Словакию советскую вдбр. Чехословацкая бригада в ответ на 
настоятельную просьбу главы военного представительства в Москве генерала Пики 
(Pika) ускорить ее отправку самолетами переброшена на захваченные повстанцами 
аэродромы в районе Банской-Бистрицы. Разработанный маршалом Коневым план 
предусматривал использование 50 самолетов, которые в трех эшелонах должны были 
доставить к цели людей и матчасть. Первые подразделения планировалось отправить 
22 сентября, но из-за плохих метеоусловий начало операции отложено: 33 машины 
Ли-2 взлетели с аэродрома в Кросне только через четыре дня. Доставка 1855 
солдат и офицеров с оружием и снаряжением продолжалась до 19 октября. Вместе с 
бригадой в тыл немцев было направлено большое количество инструкторов, 
диверсантов и партизанских командиров (из кадров НКВД — НКГБ). Для координации 
партизанской борьбы в Словакию были направлены так называемые организаторские 
группы численностью около 20 человек каждая. Они состояли из опытных командиров 
диверсионно-партизанских отрядов, прошедших школу «малой войны» в тылу немцев 
(в частности, в страну прибыли признанные асы — партизаны П. А. Величко, Е. П. 
Волянский, И. И. Дибров, К. К. Попов, А. С. Егоров, Д. Б. Мурзин и другие). 
Только во второй половине 1944 года в Словакию на парашютах заброшены 53 такие 
группы, вооруженные до зубов и быстро организовавшие крупные формирования 
партизан для разжигания партизанской войны впечатляющих масштабов. Прибытие 
бригады несколько облегчило положение повстанцев, но советские войска, увязнув 
в тяжелых боях в Карпатах, так и не сумели вовремя подойти им на помощь и 31 
октября организованное сопротивление словаков было подавлено. По приказу 
командующего 1-м Украинским фронтом 2-я вдбр переименована во 2-ю Чехословацкую 
партизанскую бригаду, а ее подразделения рассредоточились для продолжения 
«малой войны» во вражеском тылу. 19 февраля 1945 года 1-й воздушно-десантный 
батальон бригады соединился с наступающими войсками Красной Армии, что 
практически ознаменовало конец боевой деятельности.

 ЮГОСЛАВИЯ

 Югославская королевская армия до войны не принадлежала к числу наиболее 
передовых в Европе. Тем не менее еще в 1928 году в сухопутных войсках и ВВС 
развернулось широкое увлечение парашютным спортом. Через двенадцать лет, в 
1940-м, проанализировав полученный опыт, югославы начали подготовку к созданию 
воздушно-десантных частей. 50 солдат и унтер-офицеров ВВС для этой цели 
откомандировывают на авиабазу Земун (район Белграда) для обучения и прыжковой 
подготовки. Параллельно в Панчево (19 км от столицы) аналогичные тренировки 
проходили 40 офицеров. Начавшееся в апреле вторжение германских войск 
перечеркнуло эти планы, однако югославы продолжили вооруженную борьбу, не 
последнюю роль в которой сыграли диверсанты-парашютисты.
 В августе 1944 года около 100 партизан НОАЮ были направлены в Бари, где прошли 
парашютную подготовку под руководством англичан. После 8 тренировочных прыжков 
все они вернулись в Югославию, где 6 января 1945 года из них сформировано ядро 
отдельного парашютного батальона. Кроме партизан-коммунистов, его 
укомплектовали и бойцами королевской армии с опытом службы в САС и других 
подобных войсках: эта категория составила основную часть офицеров и 
унтер-офицеров.
 Кроме того, два офицера и 14 солдат-югославе в служили в рядах 10-го 
межсоюзнического отряда коммандос. Это, скорее символическое, подразделение тем 
не менее задействовалось англичанами для операций ССО вдоль береговой линии 
Югославии.


Униформа

 Все «армии в изгнании» после эвакуации на контролируемые англичанами 
территории постепенно переоделись в британскую форму, которую носили со своими 
знаками различия. У плечевых швов обоих рукавов все военнослужащие этих частей 
носили ставшие стандартными дугообразные нашивки с названием страны (на 
английском, реже родном языке). Это дел алось для опознания разноязычных войск 
английскими патрулями, полицией и населением.
 Как правило, все бойцы иностранных формирований, числившихся в рядах САС, 
носили обмундирование этого рода войск со всеми полагавшимися эмблемами и 
отличиями. Последние, как правило, не отличались от собственно британских. 
Встречалось лишь несколько исключений: например, греки в Египте носили 
собственный нагрудный знак САС, правда, созданный на основе английского (на 
черном матерчатом клапане вышивалось несколько отличное от САСовского 
изображение серебристого парашюта и синих крыльев с белыми маховыми перьями; 
пространство между стропами парашюта заткано синей нитью). Описание эмблематики 
французского и польского подразделений в 10-м отряде коммандос дано в 
соответствующих разделах книги. Чехословацкие парашютисты, воевавшие на 
Восточном фронте, были лишены практически всех предметов специального 
парашютного снаряжения, которым располагали их коллеги в Великобритании. 
Солдаты и офицеры 2-й вдбр носили обычную пехотную форму чехословацких войск в 
СССР — конгломерат советских и национальных (схожие с английскими образцами, 
они поставлялись из Британии) предметов обмундирования. Не было и специальной 
обуви — офицеры-паращютисты прыгали в сапогах, а сержанты и рядовые, как 
правило, в ботинках с обмотками (зимой тоже в сапогах). Вместо беретов 
чехословаки носили обычные высокие пилотки с национальной кокардой. Все 
стрелковое и артиллерийское вооружение поставлялось Красной Армией. Парашюты 
советского образца; чехословацкие десантники прыгали с одним парашютом. 




 Часть II. Страны фашистского блока



 Глава 1. Германия


 Парашютные соединения



Формирование парашютных частей

 Немецкое военное ведомство интересовалось возможностью боевого использования 
воздушно-десантных войск с середины 30-х годов. Локомотивом претворения в жизнь 
планов их создания стал сам командующий люфтваффе и министр авиации рейхсмаршал 
Геринг. Заложенные в новом роде войск возможности как нельзя лучше подходили 
для концепции блицкрига: проведение молниеносных глубоких наступательных 
операций с прорывом в глубину расположения противника мощных танковых клиньев. 
Прокладывать для них дорогу в соответствии с этой доктриной и были призваны 
парашютные войска (Fallschirmtruppen — FST). В их задачу входило быстрое 
овладение стратегическими объектами — мостами, по которым должны пройти колонны 
танков и мотопехоты, укрепленными районами, узлами связи и т.д. Знаменитые 
киевские учения 1935 года, на которых присутствовало несколько германских 
военных наблюдателей, доступно проиллюстрировали теоретические выкладки 
армейских специалистов и послужили дополнительным толчком к началу формирования 
собственных ВДВ. Добавим, что руководство вермахта, вынужденное воссоздавать 
его практически с нуля, было во многом свободно от косных представлений о 
ведении современной войны, господствовавших в военных кругах прочих стран.
 Формирование парашютных частей началось практически одновременно как в 
сухопутных войсках, так и в ВВС Германии. 1 октября 1935 года полицейский отряд 
личной охраны генерала Г. Геринга (Landespolizeigruppe General Goering), 
который, помимо прочих чинов и титулов, являлся шефом полиции земли Пруссия, 
был перечислен в состав люфтваффе как отдельный полк «General Goering». 
Примерно в это же время добровольцы из его состава направляются в городок 
Альтенграбов, где идет формирование парашютного стрелкового полка ВВС, для 
прохождения специальной подготовки. Во время первого показательного прыжка 
перед личным составом полка спортсмен-парашютист, выполнявший его, неожиданно 
получил серьезную травму при приземлении и был унесен с поля на носилках. 
Несмотря на этот инцидент, около 600 солдат и офицеров этой элитной войсковой 
части сразу же добровольно изъявили желание пройти курс парашютной подготовки. 
Таким образом, в составе полка «Генерал Геринг» был сформирован 1-й стрелковый 
(парашютный) батальон (Jagerbataillon, затем Fallschirmjagerbataillon), 
развернутый к концу 30-х годов в полк, в свою очередь получивший название 1-го 
парашютного (Fallschirmjagerregiment 1). Возглавил его майор Бруно Брауер 
(Bruno Brauer), впоследствии дослужившийся до чина полковника. Значительное 
число бойцов новой части были военнослужащими, прошедшими серьезную боевую 
закалку во время кровопролитной войны в Испании в составе известного «Легиона 
Кондор» (Legion Condor). Условия отбора в батальон были чрезвычайно жесткими — 
почти 2/3 первоначальных кандидатов были отвергнуты, причем такой же процент 
отсева волонтеров, не удовлетворявших требованиям командования ВДВ, сохранялся 
вплоть до 1940 года.
 Обучению германских десантников навыкам парашютных прыжков придавалось 
огромное значение. Недостаточно проработанное и примитивное снаряжение для 
прыжков делало необходимой особо тщательную подготовку личного состава. 
Основные приемы, употребляемые при совершении прыжка, в особенности приземление,
 отрабатывались в ходе длительной спортивной подготовки. Эти тренировки вместе 
с изучением парашюта составляли начальный этап подготовки бойца-десантника, 
после чего начинался курс изучения матчасти и обучения укладке. В дальнейшем 
солдат начинал тренировки в совершенствовании прыжков с макета самолета, а 
также изучал иностранные (трофейные) образцы материальной части. К моменту 
завершения парашютно-десантной подготовки курсанты были обязаны полностью 
овладеть навыками обращения с парашютом — в дальнейшем все прыжки выполнялись 
только с собственноручно уложенными средствами десантирования.
 Общеспортивная и военная подготовка тоже носили чрезвычайно жесткий характер, 
причем на первых порах офицеры и солдаты тренировались по идентичным методике и 
нормативам, а впоследствии занятия для офицеров были значительно усложнены. 
Большое внимание придавалось воспитанию у личного состава инициативности — 
предполагалось, что в будущем десантники будут действовать в небольших боевых 
группах, причем не исключался выход из строя офицеров и унтер-офицеров. В этих 
условиях каждый военнослужащий должен был активно действовать по собственному 
усмотрению, не дожидаясь команды старшего.
 Перед войной в Стендале была создана центральная парашютная школа. Десантником,
 имеющим право на ношение особого нагрудного знака
 (Fallschirmschutzenabzeichen), считался военнослужащий, прошедший курс 
специальной подготовки и совершивший не менее шести зачетных прыжков. Первый из 
них совершался в одиночку с высоты 180 метров. Прочие были групповыми и 
производились со все более низких высот. Венчал курс специальной подготовки 
прыжок взвода парашютистов (36 человек) с трех самолетов и с высоты менее чем 
120 метров. По завершении десантирования подразделение немедленно приступало к 
выполнению учебной тактической задачи. Для подтверждения полученной 
квалификации была необходима ежегодная переаттестация. Но к 1944 году, в связи 
с резким ростом численности воздушно-десантных войск, изменением характера их 
боевых задач и отсутствием возможности проведения длительной тренировки личного 
состава такая квалификация стала присваиваться уже всем солдатам и офицерам, а 
также представителям медицинского, юридического и административного персонала 
ВВС, совершившим хотя бы один прыжок в жизни.
 Очередной базой для экспериментов стараниями Геринга стал элитный штандарт 
(полк) СА «Feldherrnhalle» («Зал павших героев»), сформированный в марте 1935 
года в качестве учебной части для военизированных частей нацистской партии. 
Свое название он получил в память стычки нацистов с баварской полицией, 
произошедшей у «Зала павших героев» первой мировой войны в Мюнхене во время 
«пивного путча» 9 ноября 1923 года. «Сражение» у «Фельдхеррнхалле» в Германии 
стало чем-то вроде штурма Зимнего, а водруженный у фасада здания в честь 
погибших в перестрелке 16 членов НСДАП монумент охранялся почетным караулом 
штурмовиков из состава штандарта. На восьмом съезде НСДАП в сентябре 1936 года 
полку было присвоено почетное звание «Feldherrnhalle». В январе следующего года,
 в день своего рождения, Геринг стал его шефом. С этого времени до начала 
второй мировой полк находился в двойном подчинении СА и ВВС. После проведенной 
в 1934 году «ночи длинных ножей» — расправы Гитлера с верхушкой СА — 
вооруженные формирования этой организации были значительно сокращены, поэтому 
полк фактически перешел в безраздельное подчинение командованию 
военно-поздушных сил. После нападения на Польшу в связи с началом массового 
развертывания десантных частей штандарт переименовали в воздушно-десантный 
батальон, а затем включили в ряды 2-го парашютного полка. Наименование же 
впоследствии было передано 271-му пехотному полку, потом моторизованной дивизии 
и, наконец, корпусу, созданному на ее основе.
 Командование сухопутных войск, в свою очередь, весной 1936 года создало для 
отработки тактики применения ВДВ специальный штаб, в штаты которого входило 15 
офицеров и 80 унтер-офицеров. На его базе впоследствии сформировали парашютный 
пехотный батальон (Fallschirm-Infanterie-Bataillon) — второй в вооруженных 
силах. Его штатная организация примерно соответствовала организации пехотного 
батальона поддержки, а на вооружении состояли минометы и станковые пулеметы 
(парашютисты ВВС в то время имели в своем распоряжении только легкое стрелковое 
оружие). Командиром был назначен майор, а впоследствии — генерал-лейтенант, 
Рихард Хайдрих (Richard Heidrich). Осенью 1937 года батальон участвовал в 
больших учениях вермахта в Мекленбурге, где произвел самое благоприятное 
впечатление. Это событие придало серьезный толчок процессу консолидации 
разрозненных немецких парашютных частей.
 Официально воздушно-десантные части ВВС были «узаконены» приказом министра 
авиации Третьего рейха Эрхарда Мильха (Erhard Milch) и с благословения Геринга 
29 января 1936 года. В это же время был объявлен набор в упомянутую школу в 
Стендале. Чрезвычайно суровый характер обучения в ней отразился в «десяти 
заповедях», изложенных десантникам самим Гитлером. Вот первая из них: «Вы — 
избранные бойцы вермахта. Вы должны рваться в бой и стойко переносить любые 
трудности. Битва станет вашим предназначением».
 Комментируя эти лозунги, следует отметить, что в то время немецкая военная 
мысль еще не определила четко характер предполагаемого применения частей ВДВ. 
Штабисты люфтваффе намеревались использовать парашютистов в составе небольших 
диверсионных групп, чьей основной задачей стало бы нарушение коммуникаций 
противника и создание в его тылах паники. Достаточно модной в кругах ВВС стала 
идея о том, что группы десантников должны обеспечивать действия 
бомбардировочной авиации, заблаговременно высаживаясь поблизости от позиций 
зенитной артиллерии противника, в условленное время нейтрализуя его систему ПВО 
и проводя активные диверсионные действия. После выполнения задачи парашютисты 
должны были отступать, пережидать в укрытии налет своей авиации, после чего 
готовить площадку для приземления транспортных самолетов и эвакуировались на 
«большую землю». Для участия в таких операциях вполне достаточно было небольших 
парашютных частей, подобных 1-му батальону, разделенному на боевые группы силой 
до взвода или роты. Боевое крещение в таком качестве небольшая 
экспериментальная группа немецких десантников получила еще в ходе гражданской 
войны в Испании, правда, детали, связанные с этими событиями, нам не известны.
 Армейское командование, напротив, считало более целесообразным применять в 
наступательных операциях крупные силы десантников, в том числе как обычную 
пехоту. Подобная доктрина объяснялась тем, что к 1937 году Германия оказалась 
зажатой двумя беспрецедентными по своей мощности оборонительными линиями — 
«линией Мажино» на восточной границе Франции и полосой либерецких укреплений на 
чешско-германской границе в Судетских горах. Попытка прорыва этих позиций в лоб 
привела бы к большим потерям и легко могла быть сорвана, после чего не 
исключалось повторение «позиционного кошмара» времен первой мировой войны. 
Поэтому десантники, действуя в составе крупных войсковых частей и соединений, 
должны были оказать существенную помощь полевым войскам, атакуя вражеские 
укрепления с тыла. Апробация тактических взглядов авиационных и армейских 
теоретиков привела к признанию их равной практичности, в связи с чем подготовка 
солдат и офицеров ВДВ предусматривала обучение и тем и другим приемам ведения 
боя. В целом же восторжествовала точка зрения сухопутного командования, 
согласно которой кадры для укомплектования ВДВ рекрутировались в 
военно-воздушных силах.
 В июле 1938 года горячий энтузиаст концепции крупномасштабных десантных 
операций генерал-майор Курт Штудент (Kurt Student) — бывший инспектор летной 
подготовки люфтваффе, получил приказ способствовать созданию боеспособных 
парашютных соединений. Молодой энергичный генерал, еще в чине полковника 
возглавлявший делегацию люфтваффе на Киевских учениях в 1935 году и с восторгом 
принявший идею применения в наступательных операциях крупных сил ВДВ, сыграл в 
истории немецких парашютных частей такую же роль, как и Гейнц Гудериан в 
становлении танковых войск. Его взгляды на применение воздушно-десантных войск 
опирались на тактические выкладки армейского командования, в результате чего 
Штудент активно выступил против использования ВДВ в качестве исключительно 
диверсионных формирований. Острый конфликт с руководством авиации привел к тому,
 что генерал, ранее исполнявший обязанности инспектора авиационных училищ, даже 
был вынужден перейти на некоторое время в ряды сухопутных войск. К концу 1939 
года первая крупная боевая единица — 27-я авиадивизия (Fliegerdivision), 
командиром которой был назначен Штудент, все еще находилась в стадии 
формирования. Причиной послужили недостаток опыта и постоянные распри между 
различными ведомствами нацистской Германии. Развертывание дивизии ознаменовало 
начало нового этапа в развитии немецких ВДВ. Ее ядром стал упоминавшийся выше 
батальон майора Брауера, выведенный к тому времени из состава полка «General 
Goering». Заместителями комдива стали майоры Герхард Бассенге (Gerhard 
Bassenge) и Гюнтер Треттнер (Guenther Trettner). Во время оккупации Судет 
(осень 1937 года), где не обошлось без внушительной демонстрации военных 
мускулов рейха, дивизия Штудента все еще не представляла собой существенной 
силы. Поэтому основная нагрузка по проведению десантов на чешскую территорию 
легла на парашютный батальон сухопутных войск подполковника Хайдриха, 
тактически подчиненный командованию военно-воздушных сил. Поскольку в ходе этой 
операции ожидались довольно тяжелые бои на мощной линии пограничных укреплений, 
летом 1937-го десантники начали детальную подготовку к высадке в тылу 
противника. 1 сентября должен был начаться поход против Чехословакии, но до 
боевых действий так и не дошло: «Мюнхенский сговор» руководителей Англии и 
Франции с Гитлером поставил чехов перед необходимостью передать свои 
оборонительные позиции вместе со всем регионом Судет в руки противника без 
сопротивления. Несколько разочарованные немецкие парашютисты высадились на 
чешской территории 1 октября, только чтобы принять участие в процессе оккупации 
вновь приобретенных территорий.
 На основании изучения опыта Судетской операции парашютный батальон сухопутных 
войск 1 января 1939 года передастся в состав люфтваффе под наименованием 2-го 
парашютного (впоследствии он был развернут в 3-й парашютный полк) и направлен 
на формирование 7-й авиадивизии. С этого времени набор личного состава, 
обучение, снаряжение и оперативное руководство германскими парашютистами 
полностью перешли под контроль ВВС. Германия оказалась единственной в своем 
роде страной, где парашютные части находились исключительно в подчинении 
командования люфтваффе. Объяснялось это скорее амбициозными устремлениями 
Геринга, стремившегося объединить в своих руках возможно большую власть, нежели 
соображениями целесообразности. Немецким парашютистам в будущем это сослужило 
довольно плохую службу, так как проведение реальных десантных операций 
требовало тесной координации с сухопутными войсками и не могло проводиться 
силами одних люфтваффе, как это задумывалось теоретиками из штаба рейхсмаршала. 
С учетом этого в 1943 году начался процесс передачи парашютных частей в 
распоряжение сухопутного командования,
 В январе 1939-го принимается решение о формировании второго парашютного полка, 
командиром которого был назначен сам Хайдрих. Оба полка достигли ожидаемого 
уровня боевой готовности к началу вторжения в Норвегию весной следующего года. 
Организованы они были по обычным пехотным нормативам и включали в себя по три 
батальона (2-й полк в 1940 году имел только два). Каждый батальон делился на 
четыре роты. С самого начала была создана саперная рота, а вскоре началось 
развертывание необходимых частей и подразделений поддержки (противотанковой, 
зенитной и легкой полевой артиллерии, разведывательных, связных, инженерных, 
медицинских и прочих).
 В то же время другой важный элемент воздушно-десантных войск — 
посадочно-десантные (планерные) части оставались в ведении армии. Их персонал 
представлял собой пехотинцев, натренированных для быстрой высадки на планерах в 
тылу противника на хоть сколько-нибудь подходящие для этого площадки. 
Вооружение и снаряжение этих частей мало отличалось от пехотного, хотя и 
предусматривало применение специальных облегченных образцов. Необходимость 
наличия у солдат ВДВ максимально облегченного снаряжения повлекла за собой в 
качестве промежуточной меры привлечение к операциям горнострелковых частей и 
подразделений, которые уже имели его в силу специфики своего рода войск. Таким 
образом, весной 1940 года, после проведенной всесторонней подготовки, 
германские вооруженные силы получили в свое распоряжение корпус в составе 7-й 
авиационной (парашютной) и 22-й пехотной (воздушно-десантной —
 Luftlandedivision) дивизий. 7-я авиадивизия в это время получила следующую 
организационную структуру: 1-й и 2-й парашютные стрелковые полки 
(Fallschirmjagerregiment) трехбатальонного состава; рота связи; транспортная 
рота; медицинская рота; легкая зенитная батарея (20— и 37-мм зенитные пушки); 
батарея 50-мм противотанковых орудий; противотанковая рота; мотоциклетный взвод.
 Как указывалось выше, в 1940-м дивизия все еще не завершила формирования и 
укомплектования.
 22-я воздушно-десантная дивизия по сути своей была обычным пехотным 
соединением, натренированным и экипированным для переброски по воздуху. В ее 
состав входили 16, 47 и 65-й пехотные полки и соответствующее число отдельных 
частей и подразделений поддержки. Для штурмовых операций дивизия была не 
пригодна и предназначалась лишь для быстрого усиления первой волны десанта в 
случае захвата парашютистами пригодных для посадки площадок. Специальную 
подготовку и переход на новые штаты личный состав завершил на рубеже 1939/1940 
годов. Среди летчиков планерных частей было немало известных 
спортсменов-планеристов — Альфред Рем (Alfred Rehm), Эрвин Крафт (Erwin Kraft), 
Отто Браутитам (Otto Brautietam) и другие.
 Существовал в Германии и свой аналог ОСОАВИАХИМа, занимавшийся массовой 
парашютной подготовкой допризывников. Это был Национал-социалистический 
авиационный корпус (National-Sozialistisches Fliegerkorps — NSFK), созданный в 
1937 году путем слияния немецких аэроклубов и ассоциаций. Хотя его основной 
задачей являлась подготовка летчиков, добротная парашютная школа позволила 
немцам к началу войны укомплектовать значительные силы ВДВ.
 Наглядное представление о качестве личного состава парашютных частей этого 
периода дает следующий пример: одним из героев высадки на Крит (май 1941 года) 
стал 35-летний Макс Шмелинг (Schmeling) по прозвищу «Зигфрид», чемпион мира по 
боксу в тяжелом весе в 1930 — 1932 годов, выигравший 56 поединков из 70 (4 
ничьи). В 1926 г. он стал чемпионом Германии в легком весе, через год — 
чемпионом Европы. В 23 года вновь получил титул национального чемпиона, теперь 
уже в тяжелом весе, а 12 июня 1930 г. в Нью-Йорке победил чемпиона США Джека 
Шарки и сатл чемпионом мира. Правда, тот же Шарки спустя два года вернул себе 
титул, но еще в 1936-м Шмелинг нокаутировал чемпиона США Джо Луиса. Пройдя всю 
вторую мировую в рядах ВДВ, Шмелинг после войны занялся предпринимательством. 


Боевой путь

 В первый раз немецкие парашютисты пошли в бой еще во время сентябрьской 
кампании 1939 года против Польши. Правда, ввиду недостаточной подготовленности 
и укомплектованности основные силы 7-й авиадивизии в полном составе не 
применялись (боеготовыми к этому времени были только четыре парашютных 
батальона) — задействованы были только отдельные десантные подразделения, 
которые забрасывались в тыл к полякам с диверсионными и разведывательными 
целями (в частности, в ходе рейда через Вислу, когда парашютисты потеряли 
несколько человек убитыми и ранеными в стычке под городком Воля-Гуловска). 
Основные силы ВДВ, сосредоточенные на силезских аэродромах с задачей захвата 
мостов и других важных объектов, так и не получили приказа на вылет в Польшу — 
темпы наступления моторизованных колонн вермахта оказались столь высоки, что 
важные объекты захватывались авангардами сухопутных войск без участия 
парашютистов. Тем не менее кое-какой опыт реальных боевых действий был получен 
и учтен в идущей полным ходом разработке планов будущих крупномасштабных 
операций на Западе. Когда Штудент в июле 1939 года докладывал Гитлеру о 
состоянии вверенных ему частей (фюрер всегда живо интересовался состоянием дел 
в ВДВ) и отрапортовал, что десантники ожидают приказа на участие в польском 
походе, то услышал в ответ: «Не спешите — они еще наверняка повидают кое-какие 
бои на Западе!». Гитлер полагал, что рано еще расходовать драгоценные и пока 
еще очень малочисленные кадры парашютистов в довольно легкой сентябрьской 
кампании. Кроме того, немецкое командование до поры не хотело раскрывать свой 
главный козырь: возможность «вертикального охвата» сильных пограничных 
укреплений франко-бельгийцев. Поэтому настоящее боевое крещение немецкие 
парашютисты получили в ходе норвежской кампании — операции «Учения на Везере» 
(«Weseruebung»). Хотя их участие в боях оказалось ограниченным, его результаты 
признаны решающими для успеха всей операции.
 Необходимость оккупации скандинавских государств определялась настоятельной 
нуждой в обеспечении бесперебойных перевозок дефицитной шведской железной руды 
через норвежскую и датскую территорию. Англичане и французы, в свою очередь, 
расширяли военное присутствие на севере Европы. Поводом для этого послужил 
советско-финский конфликт и предполагаемая отправка в Финляндию сначала 
добровольческих, а затем и регулярных частей союзных армий. Артерия, питавшая 
немецкие военные заводы высококачественным сырьем, могла быть перерезана в 
любую минуту. Поэтому Гитлер принял решение молниеносно захватить Данию и 
Норвегию, вытеснив оттуда англо-французов. Особенности будущего поля боя 
(наличие крупных густонаселенных островов в Дании и протяженная с севера на юг 
узкая полоса норвежской территории) ясно показывали, что выполнить задачи 
скоротечной операции силами одних сухопутных войск не удастся. Военно-морской 
флот рейха явно уступал по своей боевой мощи ВМС союзников и существенной 
помощи армии оказать не мог. По этой причине на воздушно-десантные части 
возлагались особые надежды.
 В самом начале вторжения в бой вступил 1-й батальон 1-го парашютного полка 
(I/FJR 1) под командованием майора Эриха Вальтера (Erich Walther). Задачи, 
поставленные перед личным составом батальона, были весьма сложными. Его штабная 
и 2-я роты получили приказ захватить аэродром Форнебю в столице Норвегии Осло, 
удержав их до подлета военно-транспортных самолетов с частями 163-й пехотной 
дивизии на борту — посадочным десантом. 3-я рота со своим командиром, 
лейтенантом Фрайхерром фон Брандисом (Freiherr von Brandis), должна была 
овладеть аэродромом Сола — главной базой норвежских ВВС; 4-я (капитан Вальтер 
Герике — Walter Hericke) — одним взводом занять два летных поля в Аальборге, а 
оставшимися силами захватить датский Вординбургский автомобильный мост, 
соединяющий острова Фальстер и Зееланд (Зеландия). Необходимость захвата моста 
обусловливалась тем, что по нему проходил единственный сухопутный путь к 
столице страны — Копенгагену, расположенному на острове Зееланд. Наконец, 1-я 
рота лейтенанта Герберта Шмидта (Herbert Schmidt) оставалась в резерве. При 
реализации плана «учений на Везере» впервые был задействован (правда, в 
неполном составе) вновь сформированный XI авиационный десантный корпус, 
насчитывающий в своих рядах до 500 бомбардировщиков и транспортных самолетов. 
Под утро 9 апреля 1940 года погода явно не благоприятствовала действиям десанта 
— низкая облачность, ураганный ветер и сильный шторм на море. Майору Вальтеру с 
его двумя ротами не повезло: во-первых, ужасная погода сделала свое дело — два 
«Юнкерса-52» с десантом на борту столкнулись в воздухе и погибли; во-вторых, 
Форнебю оказался закрыт плотным туманом, поэтому группа была вынуждена 
повернуть назад. Летящие за ним самолеты Ju 52 со вторым эшелоном десанта 
сумели отыскать брешь в облаках и приземлились на аэродром без поддержки с 
земли. Посадочный десант понес большие потери, но немцы все-таки сумели 
завладеть летным полем. Высадка в районе Осло в качестве одной из своих 
основных задач имела захват норвежской королевской семьи. Из-за осечки на 
аэродроме Форнебю цель эта достигнута не была, но в остальном десантные части 
показали себя неплохо. Лейтенант фон Брандис оказался более удачливым — его 
группа сумела высадиться на краю аэродрома Сола близ крупного города Ставангер 
(на нем базировались норвежские бомбардировщики-торпедоносцы Caproni Са.310, 
радиус действия которых позволял им эффективно действовать против немецких 
конвоев и боевых кораблей у побережья страны). Перед началом операции самолетам 
с десантом на борту пришлось довольно долго кружить над аэродромом, выискивая 
«окна» в сплошной облачности. Услышав шум моторов, норвежцы объявили тревогу и 
изготовились к отражению нападения. Когда тучи и туман несколько рассеялись, 
началось десантирование, но опускающихся парашютистов встретили 
ружейно-пулеметным огнем, нанеся им большие потери еще в воздухе. Полный 
разгром группы предотвратили действия подоспевших истребителей Bf 109, сумевших 
сквозь разрывы облаков провести штурмовку позиций защитников аэродрома и сковав 
на время их действия. Фон Брандис максимально использовал передышку: собрав в 
кулак уцелевших десантников, он бросил их в стремительную атаку и быстро 
ликвидировал изолированные очаги сопротивления. Таким образом, вторая волна 
десанта приземлилась в полной безопасности и сумела захватить в целости и 
сохранности аэродром с самолетами и два важных моста, расположенных неподалеку. 
Капитан Герике еще более удачно осуществил вверенную ему часть операции: 
датские подразделения, охранявшие Вордингборгский мост между Фальстером и 
Зееландом, были настолько потрясены зрелищем выброски парашютистов, 
приземлившихся на противоположных концах моста, что сдались без боя. 
Единственный взвод, направленный на захват двух главных датских военных 
аэродромов в Аальборге (окрестности города Фредриксхавн — остров Северная 
Ютландия), также выполнил свою задачу без потерь. Его целью была нейтрализация 
возможных враждебных действий со стороны датской авиации — сухопутные войска не 
могли быстро подойти к авиабазам через территорию всей страны, а морские 
десантные средства были задействованы против Норвегии. Десант был выброшен с 
большой высоты (около 1500 метров) и значительно западнее цели, поскольку 
сильный ветер должен был снести парашютистов прямо к аэродрому, а у 
опускающихся солдат было время осмотреться и как-то сориентироваться. В случае 
готовности гарнизона к бою этот маневр мог окончиться печально, но датчане 
отдыхали в казармах, не помышляя об угрозе, нависшей над ними. В течение всего 
лишь получаса после начала десантирования, без единого выстрела, сонная охрана 
была разоружена и аэродром вместе с базирующимися на нем истребителями Fokker D.
XXI попал в руки победителей. С воздуха парашютистов поддержали барражирующие 
немецкие самолеты, а через полтора часа прибыли первые транспортники 
«Юнкерсы-52» с посадочным десантом на борту.
 Впоследствии полным успехом завершилась акция по оказанию поддержки отрезанной 
от своих частей в Нарвике горнострелковой дивизии австрийского генерал-майора 
Эдварда Дитля (Edward Dietl). Последний попал в тяжелое положение после того, 
как 13 апреля английские корабли потопили все десять эсминцев отряда 
контр-адмирала Бонте (Bonte), прикрывавшие его действия с моря. На следующий 
день к северу от города был высажен англофранцузский десант (около 5 тысяч 
человек). Гитлер приказал немедленно отступать па юг, но начальник оперативного 
отдела СКВ генерал-полковник Альфред Йодль (Alfred Jodl) высказался 
категорически против этого и приказ был отменен. Обеспечение горных стрелков 
было возложено на люфтваффе, которые проводили пополнение их рядов и 
осуществляли снабжение.
 В связи с ликвидацией союзниками наземных и морских коммуникаций главное 
командование вермахта потребовало от ВВС обеспечить переброску в район Нарвика 
резервов по воздуху. Однако традиционная отправка подкреплений посадочным 
способом оказалась явно невыполнимой ввиду отсутствия в зоне расположения 
частей Дитля взлетно-посадочных полос и связанной с этим необходимости 
производить посадку тяжело груженных транспортных самолетов прямо на лед 
замерзших горных озер. Реализация этого плана повлекла бы за собой тяжелые 
потери в технике и людях, поэтому авиационные специалисты рекомендовали 
сбросить на Нарвик парашютный десант. Для его проведения была задействована 
резервная, 1-я рота 1-го батальона 1-го парашютного полка под командованием 
лейтенанта Шмидта (не путать с героем революции 1905 года).
 Рота Шмидта в вечерних сумерках 17 апреля совершила рискованный прыжок в 
заснеженную долину Гудбрансдален (в немецких и английских источниках именуется 
Гудбранзаль) в полутора сотнях километров севернее Осло и основной линии фронта.
 Столь неудачное время выброски определила погода — видимость в районе цели 
длительное время была почти нулевой. К несчастью для немцев, в долине, у 
местечка Домбас, расположились отступающие с юга норвежские части, сразу 
обнаружившие высадку десанта. Решительно настроенные норвежские солдаты и 
офицеры, в отличие от своих датских коллег, организовали отпор и часть 
парашютистов была убита и ранена еще до приземления — часть их погибла в сбитых 
самолетах. Оставшиеся в живых (не более 60 человек), окопавшись на склоне 
снежной горы, нависавшей над стратегическим шоссе Осло-Нарвик, продолжали бой в 
тяжелейших условиях, продержавшись в тылу норвежцев в течение четырех дней, 
после чего, расстреляв все боеприпасы, вынуждены были сдаться. К этому времени 
их осталось только 34. Сам Шмидт, получив тяжелые ранения в бедро и живот, 
продолжал командовать своими людьми до конца.


* * *

 Вторжение в Нидерланды и Бельгию в мае 1940 года (план «Gelb» — «Желтый») 
стало наиболее впечатляющим триумфом нового рода войск, который под 
командованием Штудента провел тщательно спланированную операцию по пробитию 
брешей в мощной системе фортификационных сооружений на бельгийско-германской 
границе. Система строилась с учетом опыта боевых действий первой мировой войны 
и состояла из значительного количества фортов. Ядром ее являлись пограничный 
(располагался к юго-западу от голландского города Маастрихт) полуподземный форт 
Эбен-Эмаэль (часть цепи укреплений по западному берегу Альбертканала) и мощные 
крепости Льеж и Антверпен. Гарнизон Эбен-Эмаэля располагал 18 артиллерийскими 
орудиями, размещенными в бетонных казематах со стенами и перекрытиями 
двухметровой толщины. Построено это чудо современной фортификации в середине 
30-х годов и искусно вписано в окружающий рельеф — его восточный фас составлял 
одно целое с бетонной набережной канала Альберта, а с трех других сторон 
Эбен-Эмаэль был окружен противотанковым рвом четырехметровой ширины. Вооружение 
форта включало в себя «главный калибр» — броневую башню с двумя 120-мм орудиями 
фирмы «Schneider», размещенную ближе к южному фасу крепости и допускавшую 
круговой обстрел. Южную батарею дополняли еще две бронебашни с двумя 75-мм 
универсальными орудиями каждая. Эти башни в случае сильного артиллерийского 
обстрела противником могли полностью опускаться под землю с использованием 
мощных электромоторов. По сторонам форта располагались четыре бетонных каземата 
с еще тремя 75-мм орудиями каждый. Вооружение Эбен-Эмаэля дополняло 
значительное количество позиций противотанковых средств, минометов и пулеметных 
гнезд. Фланкирующие позиции занимали дна дополнительных каземата, расположенных 
по берегам канала севернее и южнее форта. Все служебные и жилые помещения 
(командный пункт, узел связи, казармы и динамо-машины, а также огромные склады) 
находились под землей и связывались друг с другом подземными переходами. 
Толщина стен и перекрытий делала объект практически неуязвимым для попаданий 
снарядов даже крупных калибров и тяжелых авиабомб. Имелись и системы защиты от 
отравляющих веществ и нагнетания в подземные сооружения зажигательных смесей.
 Эбен-Эмаэль, построенный в духе «Линии Мажино», считался наиболее сильной 
крепостью в Европе и мог стать «твердым орешком» на пути любых традиционных 
родов войск, особенно если учесть, что сохранение постоянно высокого темпа 
передвижения было основным фактором стратегии блицкрига. Добавим, что орудия 
этого монстра прикрывали три стратегически важных моста, перекинутых в 
Маастрихе через реку Маас и Альбертканал и соединявших отрезки железнодорожных 
и автомобильных магистралей, ведущих из Рурского бассейна к бельгийскому 
побережью, Брюсселю и Антверпену — Вельдвезельтский, Вренховенский и Каннский. 
Все эти мосты были подготовлены к взрыву, управление зарядами взрывчатки 
осуществлялось с КП Эбен-Эмаэля дистанционно.
 Расчет бельгийцев строился на том, что германская армия надолго увязнет в 
паутине укреплений (подобно тому, как это случилось в 1914-м), дав время 
англо-французским войскам на стратегическое развертывание. Кроме укреплений, на 
пути немецких войск лежала сеть рек и каналов, оборудованных системой 
экстренного затопления прибрежных районов водой из Северного моря через шлюзы. 
Без овладения вышеупомянутыми переправами в нетронутом состоянии немцы не 
сумели бы выдерживать заданный темп продвижения на запад, откуда тем временем 
подошли бы основные силы союзников — англо-французские армии. В этой ситуации 
мог повториться знаменитый «бег к морю» тридцатилетней давности, за которым 
последовало бы образование сплошного позиционного фронта и продолжение 
бесконечной войны на измор. Итог первой мировой войны в германском Генштабе 
помнили слишком хорошо. Итак, ввиду реальной угрозы срыва сроков вторжения 
перед 7-й авиадивизией была поставлена задача высадиться на вражеские 
укрепления и удержать их до подхода основных сил. Всего в операции было 
задействовано 6800 парашютистов, десантированных на различные участки. К началу 
операции 7-я и 22-я дивизии были сведены в импровизированную воздушно-десантную 
корпусную группу под общим руководством командующего 2-м воздушным флотом 
генералом Альбертом Кессельрингом (Albert Kesselring).
 После детального обсуждения сложившейся ситуации с полковником Брауером 
Штудент решил создать для захвати форта Эбен-Эмаэль специальную штурмовую 
группу по главе с капитаном Вальтером Кохом (Walter Koch), храбрым 29-летним 
офицером, ранее служившим в прусской полиции безопасности и полку «General 
Goering». Для выполнения операции последний получил в свое распоряжение 
собственную роту из состава I/FJR 1 и саперную роту лейтенанта Витцига (Witzig) 
из II/FJR 1. Общая численность группы составила 11 офицеров и 427 
унтер-офицеров и солдат. При подготовке к выполнению операции в лагере 
Хидельсхайм под Дессау был построен точный макет форта в масштабе 1:1. 
Парашютисты, привлеченные к выполнению задания, проводили всесторонние учения 
на этом объекте с начала зимы 1939 года. После завершения тренировок отряд Коха 
был разделен на четыре ударные группы. Только одна из них — штурмовая группа 
«Granit» («Гранит») численностью 85 человек под командованием сапера 
обер-лейтенанта Витцига была предназначена для непосредственной атаки форта. 
Кроме стрелкового оружия, на вооружении отряда находились четыре ранцевых 
огнемета Flammenwerfen 40, трофейные польские 7,92-мм противотанковые ружья UR 
wz.35, толовые шашки и мощные саперные кумулятивные заряды весом до 50 кг и с 
бронепробиваемостью до 210 мм. Этими зарядами немцы намеревались вывести из 
строя броневые купола башен форта.
 Штурмовая группа «Stahl» («Сталь»), которой командовал обер-лейтенант Альтманн 
(Altmann), была нацелена на захват Вельдвезельтского моста; группа «Beton» 
(«Бетон») под руководством лейтенанта Шахта (Schacht) должна была атаковать 
мост во Вренховене, а группе «Eisen» («Железо») под командованием 
обер-лейтенанта Шехтера (Schaechter) поручили захватить Каннский мост. В случае 
успешного овладения этими пунктами, штурмовые отряды должны были любой ценой 
удерживать их до подхода колонн сухопутных войск (прежде всего авангардов 4-й 
танковой дивизии). Все акции должны были осуществляться с использованием 
десантных планеров, в отличие от высадки в Нидерландах, где было намечено 
осуществить только выброски парашютистов. Это объяснялось тем, что площадь 
форта Эбен-Эмаэль не превышала одного квадратного километра и существовала 
настоятельная необходимость высадить отряд десантников прицельно, не тратя 
времени на сбор рассеявшихся парашютистов. Успех или неудачу всей операции 
должны были решить считанные секунды — больше времени бельгийцы просто не дали 
бы.
 Перед прибытием планеров с десантом в район Эбен-Эмаэля германская авиация 
сбросила на форт большое количество дымовых авиабомб, поставив плотную завесу. 
Первой в тылу бельгийцев в 5 часов 15 минут утра приземлилась штурмовая группа 
«Beton». Под шквальным огнем противника немцы сумели предотвратить уничтожение 
Вренховенского моста, но вынуждены были принять бой с его защитниками. Схватка 
продолжалась в течение всего дня — десантники смогли отдохнуть только после 21.
40, когда к ним на помощь подошел немецкий пехотный батальон. Отряды «Stahl» и 
«Granit» высадились практически синхронно (в 5 часов 20 минут). Во время штурма 
моста в Вельдвезельте обер-лейтенант Альтманн неожиданно обнаружил, что заряды 
мощной взрывчатки, заложенные ранее бельгийцами в мостовых опорах, сняты. 
Остальное было делом техники — к 15.35 сопротивление охраны было полностью 
подавлено, а мост целым и невредимым попал в руки гитлеровцев. Их радость была 
несколько преждевременной — в течение дня немцам пришлось отразить несколько 
ожесточенных контратак, пока в половине десятого вечера на помощь не подошли 
части сухопутных войск.
 В Эбен-Эмаэле гарнизон был извещен о переходе немецких войск в наступление еще 
в 0.30 10 мая, однако бельгийцы считали себя в полной безопасности — форт 
находился довольно далеко от передовой. Штурмовая группа «Granit» была 
построена на аэродроме в 3.30, а ровно через час 11 планеров DFS 230, набитых 
саперами с подрывными зарядами, поднялись в воздух на буксире «Юнкерсов-52». В 
5 часов 20 минут самолеты появились над целью, планеры были отцеплены и круто 
пошли вниз, в предутреннюю мглу — рассвет только начал заниматься. Высадка 
прошла удачно, только два планера (операция стала боевым дебютом DFS 230) 
слишком рано отцепились от буксирных крюков и приземлились неподалеку от 
аэродрома, в том числе и тот, в котором находился сам Витциг. В связи с этим 
атаку на форт первоначально возглавил обер-фельдфебель Венцель (Wenzel). 
Бельгийцы совершенно не ожидали такого внезапного нападения — огонь по планерам 
был открыт только после того, как практически все они успели приземлиться.
 Несмотря на временное отсутствие командира, атака началась без малейшего 
промедления. Два немецких планера сели у комплекса ложных укреплений, 
построенного для отражения воздушных налетов, но остальные пилоты мастерски 
приземлились на небольшой пятачок крыши форта. Планеры DFS еще не успевали 
полностью затормозить, как их двери распахивались и десантники, увешанные 
оружием и кумулятивными подрывными зарядами, горохом выскакивали наружу. 
Гарнизон Эбен-Эмаэля заметил планеры в воздухе, но запоздал с открытием огня — 
все машины уже успели сесть. После этого для бельгийцев начался настоящий ад. 
Немцы заваливали наружные выходы из казематов взрывами толовых шашек, после 
чего расправлялись с бельгийскими артиллеристами, бросая в амбразуры и 
вентиляционные шахты ручные гранаты. В броневых колпаках орудий бреши пробивали 
направленными взрывами кумулятивных зарядов, после чего действовали гранатами 
или огнеметами. Торчащие наружу дула орудий парашютисты выводили из строя, 
вставляя внутрь заряды взрывчатки, которая разрывала стволы до казенной части. 
Подобным образом расправились и с броневыми башнями южной батареи: вначале 
взрывами кумулятивных патронов заклинили юго-восточную 75-мм установку, а затем 
приступили к уничтожению 120-мм башни. Ее броня оказалась не по зубам имевшимся 
у немцев саперным средствам, поэтому в стволы вставили толовые шашки и 
подорвали их, лишив противника его главного калибра. Таким образом, в течение 
считанных минут семь казематов и 13 орудий были выведены из строя. Все это 
происходило при минимальном противодействии защитников Эбен-Эмаэля — лишь в 
одном месте парашютистов задержал огонь из центрального бункера, но другая 
группа десантников ликвидировала огневые точки бельгийцев, применив гранаты и 
ранцевые огнеметы. В открытый бой с противником многократно превосходящий его 
по численности гарнизон (в Эбен-Эмаэле находилось около 1200 человек) вступить 
не мог — немцы подорвали все выходы, ведущие наружу. Теперь они методично 
истребляли запертых в подземелье солдат и офицеров, продолжая забрасывать их 
гранатами.
 В 5.40 Венцель передал Коху по радио: «Благополучно достигли объекта атаки. 
Все развивается по плану». Правда, основная часть Эбен-Эмаэля все еще 
находилась в руках гарнизона. Каземат, чьи 75-мм орудии были направлены в южную 
сторону и не могли обстреливать мосты, опасности для немцев не представлял и 
атаке не подвергался. Юго-западную бронебашню вывести из строя не удалось, и 
она вела огонь осколочно-фугасными снарядами по Каннскому мосту в течение суток.
 В половине девятого утра Витциг, нашедший новый самолет-буксировщик для своего 
планера, наконец прибыл к своим людям и принял командование операцией. Несмотря 
на достигнутый десантниками успех, бельгийские войска, дислоцированные в 
окрестностях Эбен-Эмаэля, постепенно пришли в себя и начали атаку при поддержке 
артиллерийского огня других фортов; группа Витцига вынуждена была искать 
убежища в оставленных врагом казематах, предоставив самолетам прикрытия самим 
расправляться с атакующими бельгийцами.
 Отсидевшись под землей, немцы продержались в форте всю ночь с 10 на 11 мая, 
после чего утром к ним на выручку подошел саперный батальон. Получив 
подкрепление, десантники начали ожесточенный бой, разрушив последние казематы и 
заставив замолчать вражеские орудия. Вскоре к форту подошли передовые части 
вермахта и через 24 часа после начала вторжения в Бельгию (в 11 утра 11 мая) 
Эбен-Эмаэль сдался, открыв германским войскам путь в глубь страны. В этом бою 
десантники потеряли всего 6 человек убитыми и 15 ранеными из 85 солдат и 
офицеров, первоначально участвовавших в акции. Неожиданность атаки подавила 
волю бельгийцев к сопротивлению — почти полуторатысячный гарнизон не смог 
отбить дерзкую атаку неполной сотни парашютистов. Курт Штудент впоследствии 
вспоминал, что «это был поступок отчаянной храбрости и неоценимого значения». 
Бельгийский гарнизон потерял убитыми и ранеными только 82 человека, но средства 
активного противодействия наступавшим войскам были выведены из строя полностью 
(пулеметно-минометные бункеры, прикрывавшие мосты через канал Альберта, были 
тоже нейтрализованы с помощью продемонстрировавших свою высокую эффективность 
кумулятивных зарядов).
 Последней из штурмовых групп, «Eisen», выпала самая тяжелая судьба. Одна из 
германских моторизованных колонн внезапно вырвалась вперед, значительно 
опередив график продвижения. Ввиду сложившейся угрозы захвата Каннского моста 
противник взорвал его, а высадившиеся на планерах парашютисты сразу же попали 
под ожесточенный обстрел из последней неповрежденной башни Эбен-Эмаэля. Шехтер 
был убит, его сменил лейтенант Иоахим Майснер (Joachim Meissner), под 
командованием которого десантники выдержали две крупные контратаки, пока в 
половине двенадцатого вечера 10 мая не соединились с авангардами сухопутных 
войск. Итак, переправы через канал Альберта и большинство мостов в бельгийской 
части Мааса в течение суток были захвачены и сохранены от уничтожения; по ним 
немецкие танки и мотопехота устремились к открытой французской границе. Вся 
операция была проведена в тесном взаимодействии с авиацией, выполнявшей 
интенсивные бомбо-штурмовые удары по объектам противника и прикрывавшей 
действия десантных сил.
 В крепости «Голландия», изобилующей удобными для обороны препятствиями в виде 
рек, плотин и шлюзов, было решено высадить несколько тактических парашютных 
десантов. Численность группы Коха, действовавшей против Бельгии, не достигала и 
пятисот человек, в Нидерланды же было брошено вчетверо больше парашютистов, не 
считая всей 22-й пехотной воздушно-десантной дивизии под командованием 
генерал-майора графа Ханса фон Шпонека (Hans von Sponeck).
 Генеральный план операции предусматривал использование парашютных частей при 
захвате важных н тактическом отношении переправ и ключевых аэродромов в 
Голландии. Их действия должны были поддерживаться подразделениями 22-й дивизии 
при проведении уличных боев в Гааге. Одним из главных этапов операции стала 
планируемая нейтрализация высшего руководства голландских вооруженных сил. 
Основными целями десанта были намечены мосты в Мурдейке и Дордрехте, а также 
аэродромы в Ваалхавене и Валкенбурге. 1-й и 2-й батальоны 1-го парашютного 
полка предназначались для захвата мостов, 3-й батальон выделялся для атаки 
Ваалхавена. Шесть рот 2-го полка и 47-й пехотный полк 22-й дивизии должны были 
овладеть аэродромом Валкенбурга. При планировании операции немцы не знали о том,
 что голландцы сделали правильные выводы из итога Скандинавской кампании и, 
опасаясь парашютных десантов, стянули в район Гааги крупные войсковые части. 
Первым в бой пошел UI/FJR 1 капитана Карла-Л отара Шульца (Karl-Lothar Schulz), 
выброшенный в Ваалхавене. Захват аэродрома представлялся необходимым для 
обеспечения беспрепятственной высадки посадочным способом 220-й дивизии. 
Аэродром, как и прочие объекты атаки на территории Нидерландов, подвергся 
интенсивной бомбардировке, но, несмотря на это, парашютисты после выброски 
попали под огонь крупнокалиберных зенитных пулеметов. Приземлившись и 
выпутавшись из лямок подвесной системы, солдаты Шульца немедленно начали штурм 
строений аэродрома (где до начала налета голландский командир праздновал 
40-летний юбилей своей службы) и быстро захватили их. Караваны трехмоторных 
«Юнкерсов», подлетавших тем временем к месту действия с ротами 22-й десантной 
дивизии, сопровождало изрядное число самолетов сопровождения (Bf 109) — немцы 
опасались удара со стороны переброшенных незадолго до вторжения в Нидерланды 
английских истребителей «Hurricane». Несмотря на эти предосторожности, армада 
германских самолетов была встречена над аэродромом только огнем одиночной 
голландской зенитной батареи, продолжавшей стрелять вплоть до того, как она 
была захвачена парашютистами. После завершения этого короткого, но 
кровопролитного боя немецкие десантники получили возможность продвигаться к 
Роттердаму.
 На другом аэродроме, в Валькенбурге, шесть рот 2-го парашютного полка были 
успешно выброшены в авангарде 47-го пехотного полка дивизии фон Шпонека. Но 
голландцы, ожидавшие здесь главного удара с воздуха, открыли по приближающимся 
«Юнкерсам-52» с подразделениями 47-го пехотного полка сосредоточенный огонь из 
всех видов оружия. Потеряв несколько десятков самолетов, немцы начали высадку 
второго эшелона десанта. Однако лессовая почва аэродрома оказалась слишком 
мягкой, чтобы выдерживать вес тяжелого транспортника. Посадочная полоса начала 
быстро переполняться завязшими самолетами, и продолжение посадки стало 
невозможным.
 Пытаясь выполнить задание, часть пилотов направилась для посадки на ВВП 
Гаагского аэродрома, но и это не удалось — противник установил на полосе 
заграждения из связок бревен. После опрокидывания нескольких самолетов немцы 
вынуждены были прекратить высадку и вернуться на базы (большинство погибших в 
кампании на Западе Ju 52 было потеряно именно в Валкенбурге и Гааге). Кроме 
того, голландцы ожесточенно сопротивлялись и десантники, ведущие бой по 
периметру Валкенбургской авиабазы, были вынуждены перейти к обороне. В 
результате сосредоточение сил на этом участке сорвалось и планируемое 
наступление на Гаагу из района Валкснбурга пришлось отменить.
 Батальоны, предназначенные для захвата стратегически важных мостов через реку 
Ваал в Мурдейке и Дордрехте (район Амстердама) и высаженные как севернее, так и 
южнее объектов атаки для их полного охвата, действовали более успешно (правда, 
во время боя погиб герой высадки на аэродром Сола лейтенант Фрайхерр фон 
Брандис). Мурдейкский мост был захвачен в мгновение ока — это стало 
кульминационным пунктом всей операции. Подготовленный к взрыву мост удалось 
заполучить нетронутым благодаря военной хитрости — на реку сели 12 трехмоторных 
гидросамолетов Dornier Do 24 (точно такие состояли на вооружении голландской 
морской авиации) с закрашенными опознавательными знаками. Это позволило 
выиграть несколько драгоценных минут — пока охрана занималась опознаванием 
самолетов, парашютисты с плоскостей «Дорнье» перебрались на опоры моста и 
быстро вывели из строя систему подрыва. Перебив голландцев, попытавшихся 
организовать сопротивление, группа под руководством командира II/FJR I капитана 
Прагера (Prager) удерживала мост в течение двух суток, пока не подошли части 
9-й танковой дивизии. На следующий день, в 17.30, Штудент, прилетевший в 
Ваалхавен вскоре после его захвата и лично принявший участие в бою, получил 
добрые вести об удачном завершении боев в районе Дордрехта.
 14 мая Нидерланды капитулировали. Королева Вильгельмина с семьей, двором и 
правительством страны на английском эсминце эвакуировалась в Великобританию — 
захватить или уничтожить высшее руководство Голландии, благодаря героическому 
сопротивлению голландской армии [30] парашютистам не удалось. В остальном 
операция удалась полностью — страна была оккупирована в кратчайший срок, к тому 
же с аэродрома в Маастрихте специально высаженной командой пилотов в Аахен были 
угнаны размещенные там англичанами новейшие истребители «Spitfire».
 Общее количество десантников, высаженных на парашютах или посадочным способом 
10 мая составило 4000 человек. Специальные группы, переодетые в голландскую 
форму, овладели мостами через Маас в районе Неймегена. Из строя была выведена 
вся система затопления местности перед голландской линией обороны. «Крепость 
Голландия» пала. По иронии судьбы, сам Штудент получил тяжелое ранение в голову 
в конце операции, 14 мая. Его вместе с группой офицеров по ошибке обстреляли 
солдаты подразделения СС, охранявшие колонну голландских военнопленных. Генерал 
был отправлен в госпиталь в тяжелом состоянии.
 Таким образом, применение ВДВ в агрессии против стран Запада увенчалось полным 
успехом, достигнутым ценой сравнительно небольших потерь (в течение мая — июня 
1940 года в Западной Европе воздушно-десантные войска потеряли 290 человек 
убитыми, 480 ранеными и 439 пропавшими без вести). Правда, неожиданно высокими 
оказались потери транспортной авиации: по данным О. Грелера, в период с 10 по 
31 мая немецкая ВТА потеряла 122 самолета из 188, участвовавших в боевых 
действиях. В течение всего последующего месяца, когда интенсивность десантных 
операций упала до нуля, эта цифра составила 18 из 26. Всего — 140 из 214. Этот 
факт впервые заставил задуматься о возможности осуществления высадки крупного 
воздушного десанта в условиях противодействия сильной неподавленной вражеской 
ПВО.
 Поскольку Курт Штудент находился в госпитале, на должности командира 7-й 
авиадивизии его временно заменил генерал Рихард Путциер (Putzier), во время 
кампании в Бельгии и Нидерландах отвечавший за вопросы обеспечения сил ВДВ 
транспортной авиацией. В результате положительной оценки действий парашютистов 
весной 1940 года они были значительно усилены. В составе 7-й дивизии появился 
еще один, 3-й парашютный полк; штурмовая группа Коха преобразована в отдельный 
Парашютный штурмовой полк (Fallschirrnjaeger-Sturmregiment — FJStR), командиром 
которого назначен полковник Ойген Майпдль (Meindl). В полку числилось четыре 
батальона. Все эти изменения вносились в рамках подготовки к широкомасштабному 
вторжению в Великобританию — план «Морской лев» («Seeloewe»), разрабатывавшийся 
с июня.
 7-я авиадивизия образца начала 1941 года имела схожую с пехотной организацию. 
Три парашютных стрелковых полка (Fallschirmjaegerregiment) имели в своем 
составе по три батальона, артиллерийский полк делился на два гаубичных 
дивизиона (Abteilung), вооруженных 105-мм безоткатками, и один противотанковый 
дивизион с 50-мм противотанковыми пушками и 75-мм безоткатными орудиями.
 После оглушительного успеха в Бельгии и Нидерландах летом 1940 года официально 
сформирован XI авиационный корпус (Fliegerkorps XI), объединивший обе десантные 
дивизии. Кроме того, в состав корпуса вошли: парашютный штурмовой полк, к лету 
следующего года переименованный в Штурмовой воздушно-десантный
 (Luftlande-Sturmregiment) [31] , бомбардировочная авиагруппа, части 
военно-транспортной авиации особого назначения, зенитно-пулеметный батальон и 
различные вспомогательные части и подразделения. Командиром корпуса назначили 
вернувшегося в строй в январе 1941 года Курта Штудента с одновременным 
представлением последнего к чину генерала авиации: к этому времени Гитлер, по 
свидетельству министра вооружений Альберта Шпеера (Speer), считал Штудента 
«одним из самых энергичных военачальников». На должности командира 7-й 
авиадивизии его сменил генерал-майор Вильгельм Зюсман (Suessmann).
 Впоследствии вторжение в Англию отменили, а войска вновь созданного корпуса 
направили на Средиземноморье, где приняли участие в боях против Греции (апрель 
1941 года). 2-й парашютный полк, с марта базировавшийся на аэродроме в районе 
Пловдива (Болгария), получил задачу развернуть активные диверсионные действия в 
тылу греческой армии, и в особенности Британского экспедиционного корпуса (БЭК) 
генерала Мейтленда Уилсона (Wilson). После разгрома и начала сдачи греческой 
армии англичане, оставшись в одиночестве, стали отступать к югу, на соединенный 
с материком единственным узким перешейком Истм полуостров Пелопоннес. В 
нескольких десятках километров западнее Афин перешеек был перерезан глубоким 
Коринфским каналом и являлся серьезной преградой. Глубина канала составляла 
около 30 метров, а оба берега отвесно возвышались над водой и были облицованы 
гранитом.
 Отступавшие части Уилсона стремились достичь Пелопоннеса раньше немцев и 
успеть организовать по его побережью оборону, чтобы любой ценой закрепиться в 
материковой части Греции — традиционной сфере британских интересов. Немцы 
решили сорвать этот план и «запечатать» англичан, австралийцев и новозеландцев 
к северу от Коринфа, заняв перешеек раньше них. В операции должны были принять 
участие 1-й и 2-й батальоны 2-го полка: их десантирование планировалось 
соответственно севернее и южнее моста, по обоим берегам канала. Однако немцы 
приняли решение на проведение операции слишком поздно — почти 25 000 британцев 
к утру 26 апреля успели перейти мост, оставив на нем заслон из греческого и 
английского батальонов.
 Операция началась 26 апреля в 5 утра. Взвод 6-й роты 2-го батальона 2-го полка 
под командованием лейтенанта Ханса Тойзена (Teusen) в 4.30 утра погрузился в 
районе Лариссы на шесть планеров. В задачу группы входил захват единственного 
моста через канал. Двумя часами позже немецкая авиация нанесла бомбовый удар по 
позициям на южном берегу канала, а в 7 часов 40 минут шестерка DFS 230 под 
шквальным ружейно-пулеметным огнем приземлилась за мостом. Парашютисты быстро 
расправились с охраной, взяв 80 пленных, захватив шесть английских орудий и 
заняв мост. Однако систему подрыва опор немцы из строя не вывели — не зная об 
уходе англичан на Пелопоннес, они планировали в случае неудачи операции 
взорвать мост, задержав таким образом противника на северном берегу, а самим 
уйти в горы.
 40 «Юнкерсов-52» тем временем выбросили парашютный десант 1-го и 2-го 
батальона на обоих берегах канала с целью воспрепятствовать подходу резервов 
врага и поддержать группу Тойзена. Операция была практически завершена, когда 
удача неожиданно изменила немцам — по мосту внезапно открыла огонь 
замаскированная в двухстах метрах от него одиночная 40-мм английская зенитка 
«Bofors». От попадания одного из снарядов сдетонировал укрепленный на опоре 
моста заряд взрывчатки и мост рухнул в воду вместе с находившимися на нем 
десантниками. При взрыве погибло много людей Тойзена, сам он был ранен.
 Группа оставшихся в живых десантников, окруженная значительно превосходящими 
их по численности англичанами, легко могла быть уничтожена. Но противник, 
извещенный о появлении у него в тылу новых групп парашютистов и начавшемся 
штурме Коринфа, начал нервничать. Тойзен умело использовал возникшую 
неразбериху — вызвав к себе на переговоры английского командира, он нахально 
заявил ему, что диверсионная группа была лишь авангардом сил вторжения, а 
вскоре ожидается прибытие десантной дивизии, поддержанной пикировщиками Ju 87. 
Англичане вполне поверили этой угрозе, в результате чего израненный и 
обожженный при взрыве моста Тойзен триумфально принял капитуляцию гарнизона 
переправы.
 Оба парашютных батальона тем временем тоже не сидели сложа руки — 2-й пршб 
2-го полка после долгого боя с постоянно контратакующим противником сумел 
овладеть городом Коринф с расположенной на его окраине авиабазой, создав 
плацдарм для продолжения наступления на юг. Итогом операции стало награждение 
Тойзена Рыцарским крестом и захват плацдарма на южном берегу Коринфского канала.
 Потери парашютистов составили 80 человек убитыми и пропавшими без вести, 160 
получили ранения. Вместо взорванного моста через два дня саперы навели 
понтонную переправу, по которой на юг ринулись немецкие танки. К несчастью для 
германских десантников, их действия начались с опозданием и ожидавшийся крупный 
успех обернулся достаточно рядовой тактической победой: в плен попало около 12 
000 англичан и греков, но основным силам БЭК (около 50 000 человек) удалось 
вырваться на Крит. Англичан просто вытеснили с материка — в самом Пелопоннесе в 
плен попали только две тысячи не успевших эвакуироваться союзных солдат; кроме 
того, британцы оставили в Греции практически все тяжелое вооружение. Если бы 
Гитлер, лично отдавший приказ о высадке десанта, сделал это двумя днями раньше, 
БЭК мог бы оказаться полностью заблокированным к северу от Коринфского канала и 
попасть в плен в полном составе, что обескровило бы английские силы на Ближнем 
Востоке и оказало существенное влияние на ход всей Североафриканской кампании.
 Однако на этом триумфальное шествие немецких парашютистов закончилось: впереди 
была Критская операция. Потери, понесенные десантниками при высадке на хорошо 
укрепленный остров с большим гарнизоном, изготовившимся к отражению нападения с 
воздуха, практически обескровили войска Штудента: за две недели боев 7-я 
авиадивизия потеряла 3022 человека убитыми (в том числе своего командира — 
генерал-лейтенанта Зюсмана, погибшего в разбившемся о скалы планере). Кроме 
того, 126 человек потеряли корпусные части XI авиакорпуса. Командир Штурмового 
полка генерал-майор Майндль получил тяжелые ранения в грудь и живот, но 
впоследствии сумел вернуться в строй. Общая убыль личного состава достигла 40 %.
 Из почти 800 военно-транспортных самолетов, участвовавших в операции, в строю 
осталось 185. Погибло 80 «Юнкерсов», еще несколько десятков не подлежало 
ремонту. После завершения Критской операции 7-я дивизия была выведена в резерв 
и направлена в зону Восточного фронта на отдых и переформирование. Примерно в 
это же время ее переименовали в 1-ю парашютную.
 Вскоре после окончания боев на острове в одной из бесед со Штудентом Гитлер 
произнес: «Крит показал, что дни парашютистов закончились». В результате 
элитные воздушно-десантные формирования оказались не у дел и до конца войны 
использовались на сухопутных фронтах в качестве отборной пехоты. 11 
сформированных в 1941 — 1945 годах парашютных дивизий (с 1-й по 11-ю), три 
корпусных командования [32] и даже командование 1-й парашютной армии, а также 
несколько отдельных бригад, боевых групп и одна импровизированная дивизия 
смешанного состава, созданные в Северной Африке до 1943 года, в большинстве 
своем представляли собой уже вполне традиционные общевойсковые соединения, 
слабо приспособленные для десантирования с воздуха. В новом для себя качестве 
десантники сражались по-прежнему исключительно стойко, заслужив уважительное 
прозвище «зеленых дьяволов», которым их наградили англо-американцы.
 Реогранизованная таким образом 1-я парашютная дивизия в 1944 году включала в 
себя следующие части:
 — штаб;
 — три парашютных полка трехбатальонного состава (в каждом батальоне три 
стрелковые и пулеметная роты). Кроме этого, в каждый полк входили 
противотанковая, минометная и саперная роты;
 — артиллерийский полк (включая в себя два дивизиона трехбатарейного состава). 
В первом дивизионе имелось 12 75-мм горных пушек, во втором — 12 105-мм легких 
безоткатных орудий;
 — противотанковый батальон (четыре роты 75-мм противотанковых орудий и рота 
самоходных пушек). Всего 16 противотанковых орудий РАК 40 и четыре легких САУ 
Marder II (SdKfz 132);
 — батальон связи (телефонная и радиороты);
 — пулеметный батальон (три роты);
 — инженерный батальон (три саперные и пулеметная роты);
 — медицинский батальон (две роты).
 Однако такой боевой состав имели лишь старые дивизии: вновь созданные 
соединения, укомплектованные тыловиками наземных частей ВВС, выписанными из 
госпиталей ограниченно годными солдатами и даже летчиками и членами экипажей 
самолетов, обладали значительно меньшей ударной силой.
 В связи с этим немцы до самой капитуляции Германии провели всего несколько 
небольших воздушных десантов: в основном во время активной фазы наступления на 
Восточном фронте, да еще в Италии и на островах Эгейского моря. Видимо, 
последней классической акцией немецких ВДВ стала операция «Stoesser», когда в 
тылу американских войск одновременно с началом наступления был высажен 
усиленный парашютный батальон. Операция не удалась из-за крайне 
неудовлетворительного состояния средств связи и срыва темпов наступления 
сухопутных войск.


Вооружение и экипировка

 В германских ВДВ использовались парашюты весьма простой конструкции. 
Разработку отечественных моделей, развернутую в начале 30-х годов профессорами 
Хоффом (Нoff) и Маделунгом (Madelung), успешно продолжил отдел технического 
оснащения имперского Министерства авиации. Работы по созданию и испытанию новых 
систем проводились в четырех экспериментальных центрах в Берлине, Рехлине, 
Дармштадте и Штутгарте. Цикл испытаний позволил успешно провести доводку нового 
парашюта и вскоре началось серийное производство первой десантной модели с 
принудительным раскрытием — Rueckenpackung Zwangsausloesung I (RZ 1).
 В начале 1940 года на вооружение ВДВ принята усовершенствованная модель RZ 16: 
причиной для этого стали регулярные доклады о чрезмерном раскачивании первого 
образца в воздухе и приводящих к трагедии неполадках в системе принудительного 
раскрытия. Доработанный RZ 16 получил широкое распространение, а последним 
массовым образцом десантного парашюта стал появившийся в 1941 году RZ 20, 
применявшийся вплоть до конца войны в качестве стандартного.
 Культура изготовления парашютов в Германии не была столь высока, как в США или 
Великобритании, поэтому их примитивное устройство не позволяло уверенно 
управлять куполом в воздухе. В боевых условиях, когда летчики часто проводили 
выброску на глазок, уклоняясь от зенитного огня, этот фактор вел к тяжелым 
потерям среди десантников, приземлявшихся в неподходящих для этого местах. 
Кроме того, большая скорость приземления, угрожающая травмами, заставила 
парашютистов применять защитные налокотники и наколенники.
 Белый шелковый купол RZ 16 с полюсным отверстием имел 8,5 метра в диаметре и 
состоял из 28 панелей. С момента высадки на Крит немцы стали использовать и 
купола, имевшие камуфляжную расцветку.
 Немцы прыгали с одним парашютом, размещавшимся на уровне поясницы в квадратном 
ранце. Существовали две незначительно различавшиеся модели парашютных ранцев. 
Ранний вариант, известный по довоенным фото, предназначался для первого образца 
немецкого десантного парашюта — RZ 1. Ранец для RZ 16 появился в 1940 году, для 
RZ 20 — в следующем; для обеих этих систем применялись, как правило, 
модифицированные ранцы второй модели. Конструкция лямок подвесной системы, 
сшитых из полос прочной стеганой материи светло-серого цвета, у всех трех 
образцов практически не различалась.
 Сложенный купол укладывался в матерчатую сумку, его верхушку с горловиной 
сумки связывала специальная стропа. Сама сумка жестко соединялась с вытяжным 
фалом — отрезком толстого плетеного троса с массивным карабином на 
противоположном конце. Сложенный купол и аккуратно свернутые в спиральную бухту 
стропы упаковывались в прочный матерчатый «конверт», пристегивавшийся к тыльной 
стенке ранца. Из прорезей на его углах выходили два отрезка толстых сдвоенных 
фалов — свободных концов подвесной системы. Последние шли из точки соединения 
парашютных строп и прикреплялись карабинами к D-образным кольцам на поясной 
перемычке круговой лямки.
 Перед началом десантирования 12-18 солдат сидели лицом друг к другу на 
откидных сиденьях внутри грузовой кабины транспортного самолета. Выброска 
осуществлялась в следующем порядке: при подлете к назначенному району 
выпускающий (Absetzer) отдавал команду встать и выстроиться в колонну вдоль 
отсека. При этом каждый парашютист зажимал карабин вытяжного фала в зубах, 
чтобы его руки оставались свободными. После приказа десантники защелкивали 
крючья карабинов на тросе или продольной балке, проходящей вдоль фюзеляжа к 
люку. Подойдя к нему, парашютист широко расставлял ноги, брался обеими руками 
за поручни по сторонам проема и резко выбрасывал себя наружу, падая головой 
вниз (этот маневр постоянно отрабатывался на тренировках). Свернутый в бухту 
вытяжной фал начинал разматываться сразу после покидания самолета, а когда он 
вытравливался на всю длину (9 метров), вес солдата и импульс, созданный 
противоположным движением машины, заставляли фал вырывать содержимое ранца 
наружу, распахивая сложенные клапаны горловины. В продолжающемся падении 
солдата сумка с куполом парашюта выскакивала наружу: в это время небольшая 
застежка, удерживавшая «пакет» с парашютом в закрытом состоянии, раскрывалась и 
сумка срывалась с купола. Вытяжной фал вместе с пустой сумкой оставался висеть 
в люке самолета, а спирально свернутые стропы продолжали некоторое время 
разворачиваться и после того, как купол полностью наполнялся воздухом. Все это 
время десантник падал головой вниз и только расправившиеся стропы резко 
«выдергивали» его в нормальное положение, что сопровождалось весьма 
чувствительным рывком. Такой способ раскрытия парашюта сильно отличался от 
принятого в большинстве стран мира и признавался союзниками достаточно 
примитивным (в особенности, если учесть силу динамического удара при полном 
разворачивании купола и строп в англо-американо-советских и германских моделях).
 Однако немецкая методика имела и ряд преимуществ, в том числе и при 
десантировании с малых высот. Неприятные ощущения при рывке в данном случае с 
лихвой компенсировались малым промежутком времени до полного наполнения купола 
воздухом, а следовательно, и возможностью совершать выброску с высот, 
значительно меньших, чем это могли позволить себе, например, британцы на своих 
«Хотсперах». В случаях, когда парашютист попадал под огонь с земли, беспомощно 
болтаясь под куполом, это приемущество было трудно переоценить. В германских 
ВДВ нормальной высотой выброски считался эшелон 110 — 120 метров, однако в 
условиях сильного противодействия сил ПВО (например, на Крите) десантников 
выбрасывали и с 75 метров. В этом случае купол эффективно тормозил падение 
парашютиста не более чем в 35 метрах от земли. Главным же недостатком парашютов 
системы RZ была их подвесная система: наличие такого количества конструктивных 
изъянов трудно объяснить, учитывая традиционно высочайшее качество всех 
предметов немецкого военного снаряжения. Подвесная система была стандартной для 
всех стран и представляла собой классическую «ирвиновскую» схему — ранний 
вариант предусматривал наличие широкой круговой лямки, проходящей по бокам и 
под ягодицами и перекрещивающейся свободными концами за спиной в районе лопаток.
 Над точкой пересечения на каждый конец лямки пришивалось по одному D-образному 
кольцу для крепления карабинов парашютного ранца. Довоенные образцы ранцев 
отличались зафиксированной в вертикальном положении бухтой вытяжного фала 
(размещался на лицевой поверхности ранца с его правой стороны) с белым 
ярлычком-чекой, удерживающим мотки в бухте и закрепленным на левой боковой 
поверхности или левом крае лицевой стороны. Впереди имелись грудная и поясная 
перемычки с застежками, а внизу — два ножных обхвата.
 Ранцы поздней модели отличались наличием широкого матерчатого хомута, 
интегрировавшего в себя концы круговой лямки. Вытяжной фал, как правило, 
сматывали в горизонтальной плоскости и укладывали в верхней части ранца, 
частично прикрывая его боковыми клапанами. Свободные концы подвесной системы от 
карабинов, застегнутых на боковых D-образных кольцах, пропускали вертикально 
вверх и прятали под клапаны ранца в его верхних углах. Эти доработки были 
вызваны частыми авариями, связанными с ненадежной конструкцией прежних 
парашютных укладок.
 Половины узкой грудной перемычки застегивались с помощью затяжной пряжки; 
левый, более длинный конец, обматывали вокруг лямки, чтобы не болтался. 
Аналогично соединялась более широкая поясная перемычка. Концы ножных обхватов 
пристегивались карабинами к D-образным кольцам на круговой лямке. В 1941 году 
разработали упрощенную модель подвесной системы. Вместо неудобных в обращении 
D-образных колец и карабинов на грудной и поясной перемычках, а также на ножных 
обхватах введена система массивных однозубых защелок, удерживавшихся в гнездах 
упругими пластинами-фиксаторами. Это позволяло быстрее освобождаться от лямок 
после приземления и все же время, затрачиваемое на всю операцию, оставалось 
по-прежнему значительным.
 Основным отличием немецкой подвесной системы от американской, английской или 
советской стало то, что на RZ свободные концы подвесной системы проходили не за 
плечами, как у остальных систем, а по схеме, принятой в старом итальянском 
парашюте системы Сальваторе: все стропы сходились в одну точку, расположенную 
за спиной десантника повыше уровня плеч. Стропы соединялись с 
подвесной-системой только двумя фалами свободных концов, проходящими от их 
связки к D-образным кольцам на поясной перемычке.
 Прямых последствий такого конструктивного решения было несколько, и все они по 
своей сути негативны. Во-первых, описанное выше «пикирование» десантника вниз 
головой после покидания самолета было не показателем бравады, а насущной 
необходимостью: если бы в момент раскрытия купола боец находился в 
горизонтальном положении, рывок в области поясницы был бы таким сильным, что 
мог переломить тело парашютиста в положение «голова к ногам» с очень 
болезненными ощущениями и серьезной опасностью травмы. Если же десантник в это 
время падал вниз «солдатиком», динамический рывок легко перевернул бы его вниз 
головой с неплохими шансами запутаться ногой в стропах или намотать их на себя.
 Во-вторых, спускаясь к земле, парашютист не имел никакой возможности управлять 
куполом путем подтягивания свободных концов подвесной системы. В общепринятой 
до настоящего времени «ирвиновской» схеме подтягивание одной из четырех групп 
строп вызывает изменение обтекания соответствующей стороны купола потоком 
воздуха и понуждает парашют к совершению маневра. Так, например, сообщение 
системе вращения путем рывка одного из свободных концов придает устойчивость 
десантнику, попавшему в порыв ветра, а также позволяет осматривать район 
приземления. Разворот по ветру перед посадкой обеспечивает парашютисту ее 
дополнительное смягчение и значительно сокращает продолжительность возможного 
«дрейфа» по земле до того, как удастся погасить купол. Немецкие же парашютисты 
были начисто лишены возможности совершать любые маневры — покинув самолет, они 
становились покорной игрушкой ветров, не будучи в состоянии контролировать ни 
место приземления, ни его скорость, ни положение, в котором они при этом 
окажутся.
 Отсутствие возможности управлять скоростью приземления особенно остро 
ощущается в момент посадки. Чтобы хоть как-то снизить уровень риска, 
парашютистов обучали приземлению в положении «наклон вперед»: в последние 
секунды перед касанием земли десантник мог попытаться развернуться по ветру, 
совершая руками и ногами судорожные «плывущие» движения. После этого он 
оказывался перед необходимостью совершить посадку с падением на бок и быстрым 
перекатом вперед. Этим, кстати, объясняется наличие в снаряжении немецких ВДВ 
массивных щитков-амортизаторов на коленях и локтях, совершенно неизвестных 
десантникам союзных армий. Несмотря на эти защитные «устройства», травмы и 
переломы при прыжках были очень распространенным явлением (скорость приземления 
солдата с парашютом RZ составляла 3,5 — 6,5 м/с даже в безветренную погоду).
 Наконец, последним неприятным фактором, присущим немецкой подвесной системе, 
было отсутствие у десантника возможности быстро освободиться от ее лямок после 
приземления. Как рассказывалось выше, немецкая система соединялась четырьмя 
довольно неудобными защелками на карабинах, в то время как англичане с самого 
начала применяли замок «quick-release» (парашюты летчиков люфтваффе оснащались 
именно таким «центральным» замком, а вот на десантников немцы почему-то 
поскупились). Крайне затрудненным было и гашение купола после приземления — 
стропы заканчивались на довольно большом расстоянии от спины десантника и во 
многих случаях дотянуться до них руками было весьма сложно. При сильном ветре 
парашютиста за это время запросто могло втащить в водоем или ударить о 
какой-нибудь камень. По этой причине особым приемом в групповой подготовке 
немецких десантников стала отработка гашения купола товарища по оружию (на него 
с размаху бросались всем телом).
 Самым парадоксальным является тот факт, что все эти труднообъяснимые 
недостатки соседствовали с наличием у летчиков ВВС парашютов совершенно 
нормальной конструкции. Известно, что немцы пытались решить эти проблемы: в 
середине 1943 года разработан парашют RZ 36 с треугольным куполом и улучшенными 
маневренными характеристиками, но в строевых частях ВДВ он так и не появился.


* * *

 Как уже говорилось выше, кроме внутренних прокладок-амортизаторов, немецкие 
парашютисты на коленях носили специальные щитки (для их прочного крепления под 
коленями обеих штанин часто устраивались специальные петли). Щитки делали из 
капка или толстой пористой резины с кожаным покрытием черного цвета и прошивали 
толстыми валиками. На ногах они фиксировались перекрещивающимися затяжными 
полосками эластичной тесьмы с пряжками на внешней стороне.
 Для парашютистов был введен специальный образец стального шлема. За короткую 
историю существования ВДВ рейха сменилось несколько образцов шлемов. Вначале в 
ВДВ использовались обычные армейские стальные шлемы М35 (испытывались также 
модифицированные, с улучшенными подшлемниками-амортизаторами старые каски M17 
времен первой мировой войны). Поскольку большой вес этих образцов не 
удовлетворял командование ВВС, вскоре парашютисты получили облегченные образцы 
неглубоких шлемов с узкими полями. Варианты I и II отличались друг от друга 
устройством подбородных ремней и вентиляционных отверстий.
 Использовавшийся в парашютном батальоне сухопутных войск вариант I представлял 
собой армейский шлем М35 с полностью срезанными полями (козырьком и 
назатыльником). Внешне его легко можно было отличить от авиационного аналога по 
наличию маленькой горизонтальной прорези над каждым виском — элементом 
крепления подшлемника.
 Сухопутный образец окрашивался в цвет «фельдграу», вариант II, разработанный 
для ВВС, — в серо-голубой. На правой боковине каски по трафарету наносился 
трехцветный черно-бело-красный щиток, а слева — белое изображение орла 
(«вермахтовский» — в черном щитке для армейцев, авиационный с «волнистыми» 
крыльями — для парашютистов люфтваффе). Застежка Y-образного подбородного 
ремешка снабжалась скользящей пряжкой. Все эти экспериментальные модели вместе 
со стандартными пехотными шлемами М35 ввиду нехватки новых образцов широко 
применялись еще в Норвежской кампании.
 В 1938 году на вооружение принят стальной шлем М38 конструкции инженера 
Хайслера (Heissler) с почти полностью срезанными полями. Ремешок Y-об-разный; 
за уши отходили и крепились к затылочной части каски дополнительные фиксирующие 
ремни — такое крепление обеспечивало более плотную посадку шлема на голове во 
время прыжка с парашютом. Ремешок имел двуслойную конструкцию: внешний слой 
изготовлен из темно-коричневой толстой кожи, внутренний — из мягкой верблюжьей 
замши. При желании ремешки могли передвигаться вдоль бортов шлема.
 Вместо армейского подшлемника, представлявшего собой кожаные перфорированные 
лепестки, стянутые по центру шнуром, впервые появился усиленный образец. На 
стальной каркас, который привинчивался к куполу шлема тремя полыми болтами (на 
височных и затылочной частях), одновременно служившими гайками вентиляторов, 
натягивался пробково-кожаный колпак с двенадцатью крупными отверстиями. Колпак 
сшивался из двух половин свиной или бараньей кожи. Поздние образцы стальных 
шлемов стали штамповать из более толстого, чем в пехоте, металла (благо меньшие 
габариты каски оставляли резерв веса). Легированная углеродистая сталь бортов 
шлема с добавлением марганца и хрома имела толщину 1,15 мм и выдерживала 
давление 220 кг на квадратный миллиметр. Шлем образца 1942 года имел не 
завальцованный, а отбортованный край. Ремешки стали делать толще и шире, а 
расположенная слева пряжка получила более надежный замок с крючком-фиксатором. 
Изменилась и конструкция подшлемника: вместо пробки в качестве амортизатора 
стали использовать губчатый каучук (семь каучуковых деталей различной толщины 
присоединялись к алюминиевому или чугунному кольцу, в свою очередь 
приштампо-ванному к внутренней поверхности шлема четырьмя болтами. В начале 
войны шлемы окрашивали в серо-голубой цвет и украшали с правой стороны 
национальным трехцветным щитком, а с левой — изображением летящего орла ВВС 
(головой по ходу движения). Впоследствии демаскирующие эмблемы исчезли: уже в 
1940 году в Норвегии парашютисты часто закрашивали яркий щиток (орел в этом 
случае мог оставаться на виду). В 1943 — 1944 годах окраска шлемов изменена на 
защитную, преимущественно песочно-желтую, серо— или оливково-зеленую (русской 
зимой или в условиях североафриканской жары шлемы часто окрашивались белилами; 
в первом случае для маскировки, во втором — для меньшего нагревания солнцем). 
Песочного цвета каски можно было встретить уже на Крите. На Средиземноморье 
применялась более сложная камуфляжная окраска: например, нанесенные 
пульверизатором пятна песочного или темно-серого цветов по базовому зеленому. В 
песочную с розоватым оттенком «африканскую» краску часто добавляли песок для 
предупреждения глянцевого блеска.
 Встречались и неуставные варианты эмблем: так, в 1-м батальоне 1-го 
парашютного полка в Северной Африке и Италии на левой стороне шлема носили 
эмблему части — цветное изображение кометы, чья расцветка различалась по ротам. 
Например, в штабной роте комета была белой с васильковой окантовкой, а в 1-й — 
черной с белой. Впоследствии эта эмблема принята 4-й парашютной дивизией и 
наносилась на различное дивизионное имущество до самого конца войны.
 М38 и его варианты применялись до конца и послужили образцом для создания 
британского аналога. Когда парашютисты были вынуждены переключиться на 
выполнение функций элитной пехоты, в их частях появилось большое количество 
общевойсковых предметов снаряжения, в том числе и обычные пехотные каски, 
значительно лучше обеспечивавшие баллистическую защиту головы.


* * *

 Германские десантники получили довольно большое количество образцов 
стрелкового оружия, разработанного с учетом предъявляемых командованием ВДВ 
требований. В 30-е годы парашютисты получили на вооружение специальную винтовку 
Bruenn Gew 33/40 — вариант бывшего чехословацкого полицейского карабина vz. 
16/33, созданного под маузеровский патрон 7,92х57 образца 1904 года. После 
оккупации страны немцами в 1940 году, она попала на вооружение горных стрелков, 
а затем и парашютистов.
 Патрон и устройство затвора чешского карабина не отличались от немецких 
аналогов. В десантных частях использовался вариант со складным деревянным 
прикладом (узел складывания находился сразу за торцом затвора и спусковой 
скобой).
 Длина оружия без штыка составила 995 мм, длина ствола — 490 мм. Масса без 
штыка — 3,35 кг. Магазин маузеровского типа вмещал пять патронов. Начальная 
скорость пули — 820 м/с, прицельная дальность достигала 1000 метров. Винтовка 
снабжалась стандартным немецким ножевидным штыком. В парашютных частях 
встречались и снайперские варианты складных винтовок 33/40, оснащенные 
оптическим прицелом (обозначались индексом ZF). Сходное устройство имел 
укороченный карабин Каr 98/42, созданный на основе пехотного 98k и отличавшийся 
от него только несколько меньшими длиной и массой. Основным же типом 
неавтоматического стрелкового оружия в ВДВ остался знаменитый германский 
карабин 98k; применялась и не имевшая складного приклада горнострелковая 
винтовка 33/40.
 В начале войны пистолетами-пулеметами была вооружена только четверть личного 
состава ВДВ (в основном унтср-офицсры и офицеры).
 В парашютные части, как и в другие формирования специального назначения, в 
небольших количествах поставлялись пистолеты-пулеметы МР 40/11 (Geraet 3004), 
разработанные на основе стандартного, но снабженные двойными магазинами. 
Последние укладывали в вертикально закрепленные на поясе подсумки увеличенной 
вместимости.
 Для всех военнослужащих парашютных частей обязательным являлось ношение 
пистолета Р 08 ( для солдат и унтер-офицеров) либо Р 38 (для офицеров). Оружие 
носили поясе справа. Парабеллум носили в черной клиновидной кожаной кобуре с 
глубокой выштампованной крышкой, застегивающейся на косой ремешок с пряжкой. На 
переднем ребре кобуры имелся кармашек для запасного магазина. Офицерская кобура 
для Р 38 была сходной по дизайну, но была несколько меньшего размера и имела 
слегка измененную форму и устройство. Изготавливалась она из коричневой кожи. 
Столь высокая насыщенность ВДВ пистолетами объяснялась тем, что при выполнении 
прыжка с парашютом по уставу каждый десантник имел при себе только пистолет и 
нож: все остальное стрелковое оружие, а также шанцевый инструмент, рации, 
перевязочные материалы, плащ-палатки, котелки, фляги и т. п. сбрасывались в 
гробообразных металлических контейнерах (Waffenhalter) на парашютах 
одновременно с десантом. Такая концепция основывалась на стремлении 
предотвратить неполное раскрытие купола из-за зацепки строп за торчащие 
предметы снаряжения, а также уменьшить общий вес десантника.
 После приземления десантник должен был быстро разыскать первый попавшийся 
контейнер, раскрыть его и вооружиться винтовкой, автоматом или пулеметом. 
Поскольку контейнеры рассеивались на довольно большой площади, а их быстрое 
обнаружение было вопросом жизни и смерти, их поверхности окрашивались в белый 
цвет с широкой красной поперечной полосой. Кроме маркировки контейнеров общего 
назначения, п"рименялась также специальная окраска: например, радиооборудование 
обозначалось темной «молнией» войск связи вдоль белого корпуса
 «ваффенхальтера». Медицинские грузы отличались изображением красного креста в 
белом круге (на всех гранях контейнера).
 В 1941 году применялось три основных типа «ваффенхальтеров». Небольшие 
контейнеры использовались для погрузки тяжелых компактных грузов (например, 
боеприпасов), более крупные — для объемных, но легких (медицинский инвентарь). 
Учтя опыт Крита, немецкие ВВС приняли на вооружение десантников единый образец 
грузового контейнера, квадратного в сечении, с закругленными углами и 
несколькими ручками для переноски. Длина корпуса составляла 1,5 метра, длина 
боковой стороны — около 40 сантиметров. Пара небольших обрезиненных колес и 
Т-образная рукоятка на противоположном торце позволяли пользоваться контейнером 
в качестве тележки при разгрузке и транспортировке различного снаряжения в 
«Fall-Zone». Масса полностью снаряженного контейнера составляла примерно 105 
килограммов, а для обеспечения вооружением и предметами экипировки стрелкового 
взвода численностью 43 человека требовалось 14 таких агрегатов. Сминаемый 
гофрированный металлический амортизатор цилиндрической формы устанавливался на 
нижней торцевой части корпуса, парашют прикреплялся к верхней. Обычно 
контейнеры доставлялись к цели внутри грузовых отсеков Ju 52, закрепленные в 
специальных козлах. Однако нередко их перевозили и на внешних подкрыльевых 
узлах подвески (на «Юнкерсах» и других типах самолетов, в том числе и Не 111).
 Несовершенство этой системы доставки стало причиной гибели многих немецких 
десантников на Крите, где они приземлялись буквально на головы англичан и, не 
успев расхватать винтовки и автоматы, уничтожались в рукопашном бою. По этой 
причине парашютисты часто пускались на разного рода ухищрения: так, из 
матерчатых противогазных сумок нередко шили чехол для пистолета-пулемета МР 40. 
Чехол застегивался в длину на «молнию», автомат укладывался в него со сложенным 
плечевым упором и отомкнутым магазином. Всю конструкцию засовывали за поясную 
лямку подвесной системы, подобно тому, как это делали американцы. Автомат без 
чехла могли подвешивать и на боку, закинув его лямку на шею «по-драгунски». 
Однако для немцев этот способ десантирования оказался весьма опасным: при 
мощном рывке, сопровождавшем открытие купола RZ 16, согнувшийся пополам 
десантник мог причинить себе серьезные травмы стволом оружия. По этой причине 
такие методы не прижились, хотя порочность концепции доставки стрелкового 
оружия в групповых контейнерах к 1941 году стала ясна всем строевым командирам 
ВДВ.
 Официальных нормативов по десантированию с личным оружием, скорее всего, немцы 
так и не выработали: в этом случае резко повышался риск травмы при выполнении 
переката вперед в точке приземления. В 30-е годы в парашютной школе Стендаля 
пытались разработать методику прыжков с винтовкой, которую держали в вытянутых 
вперед и вверх руках. Остается неизвестным, был ли указанный способ 
рекомендован бойцам парашютных частей и применялся ли он в боевых операциях: 
риск нанести себе увечья или повредить оружие в этом случае оставался слишком 
велик.
 Кроме пистолета, каждый десантник во время прыжка имел при себе специальный 
парашютный нож, предназначавшийся и для экипажей боевых самолетов 
(Flieger-Kappmesser или Fallschirmjaeger-Schwerkftmesser). Этот, оказавшийся 
очень удачным, нож создали в Золингене к началу 1936 года по техническому 
заданию командования ВДВ. Как прочие образцы подобного инвентаря, он 
предназначался для быстрого выпутывания из парашютных строп в аварийной 
ситуации.
 Концепция ножа предусматривала возможность моментально раскрывать его одной 
рукой. При резком встряхивании руки вниз и освобождении рычага-стопора клинок 
выскакивал из рукояти под собственной тяжестью и становился на замок. 
Энергичное поднятие ножа вверх с повторным нажатием на рычаг позволяло убирать 
лезвие. Эта манипуляция оказывала на противника значительный 
визуально-психологический эффект, так как оружие напоминало пружинный нож.
 Kappmesser имел простой массивный клинок с односторонней заточкой, помещенный 
в стальной каркас рукояти. Клинки всех ножей, поступавших в ВДВ и ВВС, были 
намагничены. На обухе клинка имелся вырез, фиксировавшийся зубом рычага-стопора.
 Последний поддерживался плоской пружиной, которая представляла собой самый 
слабый элемент конструкции: в ходе эксплуатации она часто подвергалась 
повреждениям либо ломалась. Накладки на рукояти, соединенные стальными 
перемычками, изготавливались из темного орехового дерева (в незначительных 
количествах встречались рукояти со щечками из бука). На торцевой части 
предусмотрено подвижное стремя для крепления страховочной стропы, а также 
откидывающееся шило, служившее для распутывания узлов. Уже после принятия ножа 
на вооружение выяснилось, что шило можно с успехом использовать в качестве щупа 
для поиска мин.
 Общая длина раскрытого оружия составляла 27,8, длина клинка 10,7 сантиметров, 
толщина у обуха 4,2 мм. Масса составляла порядка 500 граммов.
 В 1936 — 1945 годах оружие изготавливалось различными фирмами. Большинство 
сохранившихся экземпляров на пятке клинка имеют надписи «SMF — STOCKER COMPANIE 
(SOLINGEN MEALLFABRIK)», «PAUL WEYERSBER — SOLINGEN» или буквенно-цифровую 
шифровку «R. В. Nr …» — сокращение от термина «Reichsbetriebes Nummer» (кодовое 
обозначение государственного завода). Кроме того, на обухе шила часто 
размещался штамп о приемке партии Управлением вооружений, как правило, в виде 
государственного орла, обычно с цифрой "5". Ножи разных выпусков сильно 
отличаются друг от друга способом отделки. Встречаются экземпляры с 
металлическими частями, оксидированными в синий цвет, никелированные, 
выполненные из нержавеющей стали либо (выпускавшиеся в конце войны) с корпусом 
из обычной стали, за исключением оксидированного клинка.
 Бои на Крите показали, что общевойсковое стрелковое оружие, состоявшее на 
вооружении парашютистов, не всегда отвечает требованиям, предъявляемым 
спецификой использования в ВДВ. Описанная выше необходимость десантирования 
винтовок и пулеметов в групповых контейнерах делала взводы парашютистов на 
первых порах после приземления практически беззащитными. После Критской 
операции вооруженные пистолетами-пулеметами командиры рот, взводов и отделений, 
а также их заместители, несмотря на опасность травмы, стали прыгать с личным 
оружием.
 Однако малая прицельная дальность МР 38/40 (всего около 100 метров) делала это 
оружие практически бесполезным в борьбе с противником, ведущим по 
приземляющимся парашютистам эффективный огонь из винтовок и пулеметов с 
дистанции, в несколько раз превышающей указанную.
 В связи с отмеченной слабостью пистолетного патрона немецкие десантники 
потребовали разработать компактное оружие с большой прицельнрй дальностью. 
Управление вооружений сухопутных войск (Heereswaffenamt), ответственное за 
разработку стрелкового оружия, тем не менее отклонило заявку, сославшись на то, 
что ВДВ организационно подчинялись командованию люфтваффе. На это решение 
повлияли и завышенные тактико-технические требования, которые парашютисты 
предъявили к создаваемому образцу (тем более, что в это же время ВВС 
проигнорировали проводимые армией работы по созданию автоматической винтовки 
под облегченный патрон, более перспективной, чем оружие, заказанное 
десантниками): этот образец должен был стать универсальным, способным заменить 
и пистолеты-пулеметы, и в некоторой степени единые пулеметы MG 34/42. С одной 
стороны, новое оружие должно было сохранить прицельную дальность и точность 
стрельбы, характерные для самозарядных и магазинных винтовок, с другой — 
обеспечить скорострельность автоматического оружия. Кроме всего прочего, ею 
габариты и вес не могли превосходить подобные характеристики у уже имеющегося 
стрелкового оружия и должны были обеспечить скорость приземления, не 
превышающую приемлемой цифры. Одновременно велась разработка новых парашютов, 
обеспечивающих возможность десантирования солдата с личным оружием.
 Новое оружие должно было вести огонь одиночными выстрелами при закрытом 
затворе и очередями — при открытом, дабы избежать самопроизвольного 
воспламенения порохового заряда в патроне при чрезмерном нагревании конструкции.
 Винтовку предписывалось сконструировать под стандартный патрон карабина Mauser 
7,92x57, который подавался бы из коробчатых магазинов емкостью 10 — 20 патронов.
 В задание была включена возможность установки оптического прицела, штыка, а на 
место пламегасителя — насадки для стрельбы винтовочными гранатами либо прибора 
бесшумной стрельбы. Длина винтовки не должна была превышать 1000 мм, а масса 
без магазина с патронами — 4 кг. Живучесть ствола рассчитывалась не менее чем 
на 2000 выстрелов, но в целом в конструкции оружия должны были максимально 
использоваться металлические сплавы (без использования высококачественной 
стали), а также упрощенные технологии производства.
 Отсутствие интереса со стороны Управления вооружений привело к тому, что 
работы по созданию нового оружия стало курировать одно из подразделений 
Министерства авиации — Dienststelle GLG-6 Abt. Bordwaffe. В процессе поисков 
перспективного разработчика авиаторы разослали проекты тактико-технического 
задания во все немецкие КБ. Ответ пришел из фирм «Groessfuss», «Gustloff Werke»,
 «Krieghoff», «Mauser Werke», а также «Rheinmetall», но после рассмотрения 
предложенных проектов к участию в конкурсе допустили только три последние 
компании. «Маузер» предложил вариант авиационного пулемета MG 81, который в 
принципе отвечал всем требованиям парашютистов, за исключением массы, 
составлявшей 6,5 кг. Две другие фирмы к весне 1942 года представили проекты 
совершенно нового оружия. Победителем стал проект, разработанный известным 
инженером, создателем знаменитого пулемета MG 34 Луизом Штанге (Stange) из 
конструкторского бюро компании «Рейнметалл» в тюрингском городке Земмерда.
 Таким образом, в 1942 году десантники получили очень оригинальное по тем 
временам оружие, получившее название автоматической винтовки FG 42 
(Fallschirmgewehr — винтовка парашютиста образца 1942 года). Фактически этот 
образец, снабженный складными сошками и стрелявший мощным винтовочным патроном, 
был очень близок к ручным пулеметам.
 В июне 1942 года ВВС закончили продолжавшиеся с апреля испытания опытных 
образцов винтовки, а также работы по подготовке ее серийного выпуска. Новое 
оружие было передано и в Управление вооружений, которое еще в течение 
нескольких месяцев продолжало его испытания на Куммерсдорфском полигоне. С 
целью выявления и устранения недоработок конструкции винтовки подвергли таким 
интенсивным тестам, что в конце концов они оказались практически полностью 
разрушены. До конца
 1943 года серийный выпуск винтовок в полном смысле этого слова так и не смогли 
наладить: выпускались только небольшие опытные серии, направлявшиеся для 
войсковых испытаний в части ВДВ. Таким образом, на вооружение «зеленых 
дьяволов» попали три партии всех трех версий винтовки, из которых лишь 
последняя была признана годной к крупномасштабному принятию на вооружение 
(интересно, что на большинстве фронтовых фотографий встречаются главным образом 
винтовки I серии, что дает большинству авторов основания утверждать, что это и 
есть основной поздний вариант оружия).
 Использование мощного винтовочного патрона при относительно легкой конструкции 
и длине ствола привело к тому, что винтовки I серии отличались сильной и 
неприятной отдачей, мощной вспышкой значительно превосходившим привычный звуком 
выстрела. Первая из перечисленных особенностей делала практически невозможной 
ведение огня длинными очередями. Тесты показали, что не вполне удачной 
оказалась и конструкция пистолетной рукоятки, которая была необычно сильно 
скошена назад. По замыслу конструктора, такой профиль рукояти управления огнем 
должен был обеспечивать десантнику ведение огня вниз во время спуска с 
парашютом. Однако практические испытания показали, что уже первые очереди 
вызывают круговое вращение десантника в воздухе, что (в сочетании с 
невозможностью одновременного ведения огня и управления парашютом) могло иметь 
небезопасные последствия. Кроме того, большой угол наклона рукояти не 
обеспечивал устойчивого удержания оружия при ведении огня в нормальных условиях.

 Вторая модель имела пистолетную рукоятку более классической конструкции, в 
форме, напоминающей рукояти револьверов. Изменениям подвергся также плечевой 
упор, ранее выполнявшийся в виде выштамповки из тонкой стальной жести. При 
низких температурах прижатие к нему щеки грозило ее обморожением, из-за чего 
солдат не мог эффективно использовать приклад при прицеливании. В новом 
варианте металлический приклад заменили деревянным. Для получения более высоких 
эксплуатационных характеристик предохранитель от случайного выстрела и 
переводчик огня были разделены. Изначально над пистолетной рукояткой размещался 
флажок, вращавшийся на 180 градусов и занимавший три фиксированных положения: F 
(постановка на предохранитель), D (автоматический огонь) и Е (одиночный огонь). 
После внесенных в конструкцию изменений с левой стороны ствольной коробки стали 
устанавливаться два флажка. Больший по размеру служил в качестве переводчика 
огня (флажок в переднем положении соответствует литере Е, обращенный назад — D).
 Сразу же за переводчиком огня был размещен несколько меньший флажок 
предохранителя, занимавший нижнее (литера F, оружие готово к стрельбе) и 
верхнее (S, запирается спусковой рычаг) положение. Буквы S и F обозначены в 
затылке спусковой коробки.
 Во второй модели была изменена и конструкция пламегасителя, что уменьшило до 
приемлемой степени звук и пламя выстрела, но существенно не повлияло на 
снижение отдачи. Лишь в третьей и последней модели оружия отдача была уменьшена 
благодаря удлинению возвратной пружины; этого удалось достичь ценой некоторого 
увеличения длины ствола. Кроме того, конструкторы увеличили массу затвора и его 
ход: благодари этому темп стрельбы упал с 900 до 600 — 700 в/мин. Оба этих 
усовершенствования вызвали рост общей массы и длины оружия, однако эта цена 
оказалась вполне приемлемой, особенно если принять во внимание отмечавшееся 
ранее не лучшее поведение винтовки при стрельбе очередями.
 Прочие изменения носили характер второстепенных. Так, узел крепления 
выштампованной из металла двуногой сошки, ранее размещавшийся перед законцовкой 
деревянного цевья, перенесли в район дульного среза, в связи с чем в третьей 
модели они складывались под стволом не вперед, а назад. Окно экстракции, 
предусмотренное с правой стороны ствольной коробки, стало снабжаться крышкой, 
предохраняющей внутренние механизмы винтовки от загрязнения; кроме того, был 
предусмотрен особый выступ, направлявший выброс гильз вперед, от стрелка. 
Крышкой была снабжена и горловина для примыкания магазина, изменения также 
внесли в форму рукоятки заряжания. Наконец, Луиз Штанге разработал вариант 
винтовки с ленточным питанием, но последний остался в единственном образце.
 В конце 1942 года последний вариант FG 42 был признан доведенным и пригодным к 
принятию на вооружение. Во время проведенных сравнительных испытаний с 
карабином Mauser 98k, самозарядной винтовкой G 41 и автоматом МР 43 новое 
оружие показало большую точность при ведении огня одиночными выстрелами (точная 
стрельба длинными очередями винтовочными патронами из оружия массой менее 5 кг 
была совершенно невозможна, даже с учетом наличия сошки) и произвело в целом 
неплохое впечатление, хотя отдача по-прежнему оставалась чрезмерной, а масса 
приближалась к предельно допустимой. Несмотря на свое обозначение, FG 42 была 
запущена в серийное производство только зимой 1943/1944 годов, и то после 
личного вмешательства рейхсмаршала Геринга и самого Гитлера. Форсируя 
развертывание выпуска винтовки для нужд ВДВ, Геринг даже апеллировал к широко 
известной неприязни фюрера по отношению к программе обеспечения армии 
стрелковым оружием под промежуточный патрон.
 Первый заказ люфтваффе на производство 100 000 единиц FG 42 оказался абсолютно 
нереальным: заводы «Рейнметалл» в это время не были готовы даже приступить к 
серийному производству винтовки, из-за чего на изготовление партии из 5000 
«фалльширмгеверов» подрядилась фирма «Heinrich Krieghoff» из саксонского города 
Зуль, причем производитель особо обязался использовать максимально дешевые 
материалы и технологии. В настоящее время отсутствуют какие-либо достоверные 
данные о количестве FG 42, выпущенных во время второй мировой войны. Некоторые 
источники свидетельствуют, что их общее количество не достигло и 1500 единиц, 
по другим данным, выпуск винтовок прекратился на 7000 экземплярах в связи с 
приближающимся концом войны либо после ряда неудачных попыток улучшить не 
вполне надежные механизмы затвора, которые в полевых условиях часто выходили из 
строя.
 FG 42 так никогда и не стал основным индивидуальным оружием солдат, даже в 
значительно разросшихся к концу боевых действий воздушно-десантных войсках. Тем 
не менее винтовки спорадически использовались в частях «зеленых дьяволов», в 
частности, во время операции по освобождению Муссолини и сражений в Италии, 
Нормандии и самой Германии.
 Винтовки первой модели имели следующие ТТХ: длина без штыка 940 мм; длина 
ствола 502 мм; вес без магазина 4,15 кг (вес магазина с патронами — около 0,8 
кг); темп стрельбы 900 в/мин; начальная скорость пули 685 — 720 м/с. 
Характеристики третьей модели: общая длина и длина ствола 975 и 500 мм 
соответственно; вес без магазина 4,98 кг; темп стрельбы 600 в/мин.
 FG 42 состоит из следующих основных частей и механизмов: ствола с газовой 
каморой и пламегасителем, ствольной коробки, приклада, сошки, штыка, затворной 
рамы с затвором и двумя пружинами (боевой и возвратной), спускового и ударного 
механизмов и прицельного приспособления.
 Винтовка работает на принципе отвода пороховых газов через поперечное 
отверстие в нижней стенке ствола (примерно на половине его длины). Под стволом 
находится газовая камора, в которой движется поршень, объединенный с толкателем,
 приводящим в движение механизмы затвора. Конструкция толкателя и затвора 
заимствована у известного американского ручного пулемета Lewis. На верхней 
поверхности толкателя (тыльная часть газового поршня) смонтирована боевая 
личинка затвора, в которую погружен ударник. Затвор с двумя симметричными 
боевыми упорами в передней части наложен на затворную раму, проходящую через 
криволинейный паз в его остове. Во время движения рамы вперед назад 
взаимодействие этого паза со скошенными плоскостями на ее стойке вызывает 
поворот затвора вокруг продольной оси и запирание либо отпирание им ствола. 
Спусковой механизм смонтирован в спусковой коробке, которая имеет рукоятку 
управления огнем с бакелитовыми щечками.
 Ударный механизм ударникового типа. Как уже говорилось выше, FG 42 вела 
одиночный огонь при закрытом затворе, а автоматический — при открытом. Такой 
вариант конструкции автоматического оружия встречается крайне редко: кроме 
немецкой винтовки, он использован в американском ручном пулемете Johnson M1941 
и в современных испанских винтовках семейства СЕТМЕ.
 В конструкции FG 42 этот эффект достигался благодаря двум отверстиям в штоке 
газового поршня, в одно из которых, в зависимости от положения переводчика огня,
 входил соединенный со спусковым рычагом стержень разобщителя, задерживая 
механизм затвора в заднем положении (при ведении автоматического огня) либо 
оставляя при каждом выстреле затвор в переднем, запертом, положении (огонь 
одиночными выстрелами). В последнем случае возвратная пружина растягивалась на 
всю длину, а так как система не имела курка, который освобождался бы спусковым 
рычагом и приводил в движение ударник, в конструкции пришлось предусмотреть 
наличие боевой пружины, действующей после нажатия на спуск. Головка разобщителя,
 взаимодействуя со скосом затворной рамы, может поворачиваться вправо и влево, 
вследствие чего происходит срыв разобщителя со спускового крючка.
 Ударник соединен со стойкой затворной рамы и разбивает капсюль за счет энергии 
обеих пружин (возвратной при открытом затворе и боевой — при закрытом). 
Спусковой механизм позволяет вести одиночный и автоматический огонь. Он состоит 
из спускового крючка, спускового рычага с разобщителем, пружины спускрвого 
рычага с направляющим стержнем, вкладыша спускового рычага и переводчика огня. 
Как уже упоминалось выше, переводчик огня — флажкового типа, с фиксатором 
флажка. При повороте флажка переводчика вперед (к букве "Е") разобщитель со 
спусковым рычагом поворачивается на вкладыше вправо, что обеспечивает одиночный 
огонь. При повороте флажка назад (к букве "D") разобщитель поворачивается влево,
 обеспечивая большее зацепление со спусковым крючком, что и позволяет вести 
автоматический огонь.
 Газовая камора закрытого типа, расположена на середине ствола и снабжена на 
конце регулятором с четырьмя отверстиями разных диаметров. Каждому отверстию 
соответствует выемка на головке регулятора. Перестановка регулятора для 
увеличения или уменьшения количества отводимых пороховых газов производится его 
поворотом с помощью отвертки до совмещения какой-либо выемки на головке 
регулятора с выемкой на газовой каморе. Это приспособление было введено для 
предупреждения задержек при различной степени загрязнении внутренних механизмов 
винтовки. От соприкосновения с горячим стволом и газовой каморой руки стрелка 
предохраняло деревянное ложе, наложенное на корпус оружия от скобы спускового 
крючка до переднего конца газовой каморы. В вырезе с его правой стороны 
двигалась рукоятка заряжания.
 Питание патронами при стрельбе производится из коробчатого приставного 
магазина, в котором 20 патронов располагаются в два ряда в шахматном порядке. 
Магазин примыкается горизонтально слева. Поскольку газовый механизм был 
смонтирован в нижней части затворной коробки, а конструкция винтовки 
предусматривала возможность установки оптического прицела, гнездо магазина не 
могло быть размещено в нижней или верхней части оружия. Немцам пришлось выбрать 
способ бокового примыкания магазина на высоте верхнего среза пистолетней 
рукоятки. Кстати, FG 42 с определенной натяжкой можно считать предтечей 
современного оружия, выполненного по схеме «булл-пап», то есть с магазином, 
размещенным за рукояткой управления огнем и спусковым механизмом. Кроме того, 
как и у винтовок «булл-пап», в конструкции FG 42 едва ли не впервые в мировой 
практике ствол, затвор и приклад находятся на одной оси, что существенно 
снижает отдачу, но требует установки высокорасположенных прицельных 
приспособлений (высоко расположенные на стволе и крышке затворной коробки мушка 
и прицел для большей компактности сделаны откидными ). Прицел диоптрический, 
поворотного типа. Прицельная дальность — 1200 метров.
 Чрезмерную силу отдачи частично компенсировали размещенный в затыльнике 
приклада амортизатор и смонтированное у дульного среза приспособление, 
снабженное 10 тонкими внешними ребрами. Последнее выполняло функции 
пламегасителя, частично — глушителя, а также дульного тормоза (компенсатора). 
Винтовка снабжена штыком совершенно нетрадиционного для немецкого стрелкового 
оружия образца. Игольчатый четырехгранный штык, напоминавший применявшийся в 
конструкции французской винтовки MAS 36, мог устанавливаться в двух положениях: 
походном и боевом. В первом случае он покоился в особом подствольном гнезде, 
скрытом под сложенной сошкой, и был обращен острием в сторону, противоположную 
дульному срезу. В случае нужды его надлежало вынуть и закрепить в обратном 
положении. На FG 42 также применялся оптический прицел ZF 42 и редко 
применявшаяся насадка для стрельбы винтовочными гранатами (снабжалась 
собственным прицелом).


* * *

 Полевое снаряжение парашютистов не отличалось от принятого в ВВС. Поясной и 
плечевые ремни — коричневой кожи с выкрашенными серо-голубой краской 
металлическими деталями. Десантники получили особую модификацию плечевых ремней 
с узкими оплечьями (образец, заимствованный у кавалерии). Пряжка солдатского 
поясного ремня авиационного образца. Офицеры в начале войны носили солдатские 
ремни, но затем перешли на офицерские.
 Главное отличие от общевойскового набора снаряжения — несколько образцов 
матерчатых патронных подсумков-бандольеров. Последние носили на двух 
чересплечных перевязях (нижние концы бандольеров имели хомутики, в которые 
продевался поясной ремень) и застегивали клапанами на кнопках. Такое размещение 
боекомплекта ведет историю еще с первой мировой, когда немецкие солдаты 
обзавелись надевавшимися на шею дополнительными суконными подсумками, 
изготовлявшимися в кустарных условиях.
 Патроны к магазинным карабинам укладывались в двенадцать кармашков (по шесть с 
каждой стороны груди). Верхняя пара подсумков на каждом бан-дольере вмещала в 
себя по одной патронной обойме, остальные четыре — по две: они соответственно 
снабжались двумя клапанами на противоположных концах подсумка. Таким образом, 
носимый боекомплект насчитывал 100 патронов (пехотный — только 60). Впрочем, 
часто применялись и обычные поясные трехсекционные подсумки образца ВВС из 
коричневой, а с 1943 года — из черной кожи.
 Магазины к автоматическим винтовкам FG 42 хранили в аналогичных по конструкции 
подсумках большего размера: каждый закрывался с внешней боковины большим 
клапаном на двух кнопках. Всего их было восемь — два бандольера по четыре 
подсумка: носимый боекомплект равнялся 80 или 160 патронам, в зависимости от 
емкости магазинов.
 Вначале бандольеры делали из серо-голубой, серо-зеленой или черной ткани, 
затем — из материи в «оскольчатой» камуфляжной расцветке (в Северной Африке 
встречались образцы песочно-желтого цвета). При выполнении прыжка с парашютом 
их надевали под комбинезон.
 Еще одним специальным образцом снаряжения стали длинные сумки из ткани 
брезентового типа для ношения «штоковых» гранат М24. Каждая вмещала по три 
гранаты (правда, засовывали в них и по пять); эти предметы снаряжения вешались 
на шею с помощью одной-двух лямок. В надетом положении сумки располагались под 
мышками, отчего заслужили прозвище «спасательного жилета». Десантный образец 
снабжался застежкой «молнией» с люминесцентным покрытием.
 Трехсекционные матерчатые подсумки общеармейского образца для 
пистолета-пулемета МР 38/40, в отличие от армии, вначале носили только слева — 
место справа было занято пистолетной кобурой. После введения набедренного 
кармана на комбинезоне парашютисты получили возможность надевать стандартный 
комплект из двух подсумков. В некоторых случаях они дорабатывались: если 
парашютист предпочитал взять автомат с собой в прыжок, а не бегать потом по 
полю боя в поисках контейнера с оружием, то подсумки могли привязывать тесьмой 
к обеим голеням, ниже защитных наколенников.
 ВДВ получили специальный образец противогазной сумки: удлиненный прорезиненный 
матерчатый футляр серо-зеленого цвета застегивался вдоль одной из граней на 
«молнию». Горловина сумки перекрывалась клапаном на двух кнопках. Сумка 
снабжалась лямкой, две половины которой скреплялись карабином, и могла носиться 
на шее или через плечо (в том числе и под прыжковым комбинезоном). В парашютных 
частях использовались специальные облегченные универсальные котелки серого 
цвета.
 При полете над морем в самолетах или планерах десантникам предписывалось 
надевать авиационные спасательные жилеты стандартного образца из стеганой капки 
(так называемые «сосисочные»). Жилет имел яркую светло-желтую или оранжевую 
окраску и состоял из нескольких панелей, распахивающихся на спине по периметру 
парашютного ранца. На туловище он затягивался стяжными лямками. Перед прыжком 
жилет, как правило, снимали: при надетом десантном парашюте с большой бухтой 
свернутого вытяжного фала его ношение было довольно опасным (спинные панели 
могли прижать фал или клапаны ранца, помешав полному раскрытию купола). Кроме 
того, жилет придавал десантнику дополнительную парусность и до наполнения 
купола воздухом мог перевернуть парашютиста в положение, угрожавшее травмами 
или гибелью.
 В конце войны, в связи с увеличением числа номинально парашютных дивизий, 
укомплектованных тыловым персоналом ВВС и частями разбитых авиаполевых дивизий, 
а также с постоянными перебоями в снабжении, военнослужащие вновь созданных 
соединений стали получать все возрастающее количество неспециализированных 
предметов полевого снаряжения люфтваффе. К этому прибавились и многочисленные 
трофейные образцы. Такое положение дел, к тому же постоянно усугублявшееся, 
сохранилось до момента капитуляции рейха.


Боевая техника и тяжелое вооружение

 Кроме парашютов, основным средством десантирования в немецких ВДВ стал планер 
DPS 230A. Эта машина была разработана Германским институтом исследований 
безмоторных полетов (Deutsches Forschungsinstitut fur Segelflug). Планер прошел 
испытания в 1937 году, а через год начался его серийный выпуск для нужд 
формируемых парашютных частей. DFS 230 представлял собой подкосный высокоплан. 
Каркас фюзеляжа изготовлялся из стальных трубок, а крылья, при посадках на 
пересеченную местность фактически являвшиеся одноразовыми, — из древесины. 
Длина корпуса составляла 11,24, размах крыла 22 метра. Взлетный вес 2100 кг. 
Колесное шасси отсутствовало, вместо него под фюзеляжем крепилась специальная 
посадочная лыжа. В некоторых случаях (например, при атаке на Эбен-Эмаэль в мае 
1940-го) планер комплектовался специальным тормозным устройством лемехового 
типа, монтировавшимся в хвостовой части и резко сокращавшим пробег при посадке. 
DFS 230A оснащался оборонительным вооружением: 7,92-мм пулемет MG 15 
устанавливался на открытой турели в верхней стрелковой точке и обслуживался 
одним из десантников. Пилотировал DFS один летчик, 8 — 9 человек десанта 
размещались на узких лавках поперек кабины.
 К цели десантные планеры доставлялись на буксире самолетов (Ju 52 или связка 
пяти легких бипланов Не 72 «Kadett», впрочем, применявшаяся только на 
тренировках и довольно редко). Максимальная скорость при буксировке составляла 
210 км/ч.
 Со временем немцам потребовались машины значительно большей грузоподъемности. 
Причиной этому стало планируемое в 1940 году вторжение в Великобританию — 
операция «Seeloewe».
 Согласно плану агрессии, первый эшелон войск должен был высаживаться 
одновременно с моря и с воздуха. Состоящие на вооружении немецких 
воздушно-десантных частей планеры обеспечивали доставку на Британские острова 
только легкого вооружения, поэтому в Германии началась спешная разработка 
огромных планеров, способных переправить через Ла-Манш по воздуху тяжелую 
технику, главным образом танки. В 1940 году Министерством авиации было 
сформулировано техническое задание, предусматривающее постройку безмоторного 
летательного аппарата грузоподъемностью около 30 тонн. Это позволяло поднять в 
воздух средний танк PzKpfw IV, 88-мм зенитную пушку FlaK 18 с 8-тонным тягачом 
либо 150 солдат с полной экипировкой. В ноябре заказ на разработку планера 
получили фирмы «Messerschmitt A. G.» и «Hugo Junkers». Образец Юнкерса — 
цельнодеревянный Ju 322 был отвергнут по причине многочисленных недоработок, и 
к финалу конкурса дошел только планер Мессершмитта, получивший предсерийный 
индекс Me 321А (первый прототип обозначен как Me 321VI) и построенный в 
Ляйпхайме 1 февраля 1941 года.
 Главным конструктором машины был Йозеф Фролих (Josef Frohlich). 50-метровый 
размах крыльев Me 321 сразу же закрепил за ним ставшее впоследствии официальным 
прозвище «Gigant».
 Взлетный вес Me 321А достиг 40 тонн. В целом «Гигант» отличался достаточно 
традиционной компоновкой и использованными материалами. Фюзеляж смешанной 
конструкции (стальная ферма, покрытая фанерным полотном). Подкосные крылья со 
стальными трубчатыми лонжеронами и деревянными нервюрами также обтянуты 
полотном. Крыльевые подкосы нижним основанием упирались в тележку шасси. 
Основное шасси двухстоечное; резкое смещение центра тяжести к носу заставило 
конструкторов применить в конструкции машины передние самоориентирующиеся 
стойки. Последние были заимствованы у истребителя Bf 109 и представляли собой 
несколько измененные основные стойки его шасси. Для сокращения пробега 
многотонной машины в ее конструкции предусмотрен тормозной парашют.
 Главным новшеством в Me 321 стала размещенная в носовой части грузовая кабина: 
для того чтобы обеспечить погрузку-выгрузку тяжелой техники, ее створки 
раскрывались в стороны на всю высоту фюзеляжа, образуя настоящие ворота, в 
которые свободно въезжал средний танк. Грузовая кабина была двухэтажной, в ней 
размещалось до 200 солдат с оружием. При транспортировке боевой техники верхний 
пол мог сниматься. Габариты кабины: длина 11 м, ширина 3,1, высота 3,3 метра, 
силовая конструкция пола выдерживала массу свыше 20 тонн при собственной массе 
планера в 11 300 кг. Кроме раскрывающейся носовой части, доступ в грузовую 
кабину обеспечивала двустворчатая дверь большой площади, расположенная в 
средней части фюзеляжа; через нее осуществлялась погрузка десанта или раненых.
 Экипаж — пять человек: летчик, радист, два стрелка и техник-оператор по 
погрузке. На первом образце Me 321 устанавливалось довольно слабое 
оборонительное вооружение — два 7,92-мм пулемета MG 15, которые вели огонь из 
амбразур в верхней части створок грузовой кабины. Как и на других транспортных 
самолетах и планерах люфтваффе, десант мог отстреливаться от вражеских 
истребителей через окна кабины: для этого в них были устроены шкворни для 
установки нескольких пехотных пулеметов MG 34.
 Хотя полетные испытания новой машины еще не проводились, одновременно с первым 
прототипом шла постройка еще к общей сложности 73 планеров. Вскоре начались 
пробные полеты: в связи с тем что немецкая авиация еще не располагала самолетом,
 способным поднять в воздух полностью загруженный «Гигант», первый полет (25 
февраля 1941 года) состоялся с балластом всего в 3,5 тонны. Планер Me 321VI 
пилотировали летчик-испытатель Карл Баур (Karl Baur) и технический контролер 
Зайлер (Seller). Машину буксировал четырехмоторный транспортник Ju 90, полет 
продолжался 22 минуты.
 В начале марта было проведено еще несколько полетных испытаний с балластом, 
увеличенным до 3,9 тонны (одним из пилотов была знаменитая летчица Ханна Рейм). 
В ходе тестов были выявлены избыточные нагрузки в управлении, что повлекло за 
собой включение в состав экипажа второго пилота. После выпуска 100 экземпляров 
Ме 321А началось производство машин с двойным управлением — модификация Me 321B.
 Серийное производство планеров велось двумя заводами: в Лейпхейме и 
Регенсбурге.
 Параллельно с усовершенствованием конструкции планера шла напряженная работа 
над созданием сколько-нибудь надежного буксировщика для него. Поскольку на 
первых порах разработать самолет, обладающий приемлемой тяговооруженностью, не 
представилось возможным, немцы пошли по другому пути. Вместо одной машины было 
решено применить связку из трех двухмоторных истребителей Bf 110C. Центральный 
буксировщик оснащался 100-метровым стальным тросом, фланговые — 80-метровыми. 
Боковые тросы крепились к замкам на крыльевых подкосах, центральный узел 
крепления находился под пилотской кабиной. Использование столь сложной системы 
повлекло за собой граничащую с ювелирной технику взлета: сначала от земли 
отрывались боковые «Мессершмитты», за ними — центральный. Вначале система, 
получившая меткое название «Troika», проводила тренировки без «прицепа» или с 
транспортником Ju 52, затем начались первые полеты с Me 321 на буксире. 
Поскольку мощность даже трех двухмоторных машин оказалась несколько 
ограниченной, под обеими плоскостями планера начали устанавливать сбрасываемые 
ракетные ускорители с ЖРД, работавшими на перекиси водорода. Последние 
подвешивались в средней части крыла, у узла крепления подкоса (по 4 штуки под 
каждым крылом). Двигатели ускорителей включались на старте и работали до 30 
секунд, развивая суммарную тягу до 4000 кг. Система еще больше усложнилась, и 
для проведения дальнейших испытаний в Ляйпхайм было откомандировано несколько 
известных немецких спортсменов-планеристов, в годы войны ставших пилотами 
десантных планеров XI авиационного корпуса генерала Штудента.
 Первый успешный старт «Гиганта» Me 321VI на буксире истребителей состоялся 8 
марта 1941 года. 29 апреля в небо поднялся оснащенный ракетными ускорителями Me 
321V2 с балластом массой в 8,3 тонны, а через несколько дней эта же машина 
совершила кратковременный полет с полезной нагрузкой в 21 890 кг. Общий 
взлетный вес достиг величины в 33 200 кг (нормальным считался взлетный вес 34 
400 кг, максимальным — 39 400).
 К сожалению, результаты чрезмерного усложнения связки из четырех машин, 
оснащенной к тому же батареей ускорителей, не замедлили сказаться. Началась 
череда аварий и катастроф. Так, в результате произошедшего однажды 
несимметричного зажигания ускорителей левого и правого бортов погибло 129 
человек — экипажи «Гиганта», буксировщиков и 120 солдат десанта, находившихся в 
грузовой кабине планера. Вскоре по причине смещения плохо закрепленного в 
кабине балласта разбился еще один Me 321; пилот, знаменитый в 30-е годы 
летчик-планерист Отто Браутитам (Otto Brautietam), погиб. Во время 
тренировочного полета тройки Bf 110С без планера на буксире неожиданно 
перепутались тросы у двух самолетов; оба экипажа погибли. Произошло еще 
несколько летных происшествий, повлекших человеческие жертвы. Анализ проблемы 
привел конструкторов к решению изменить способ буксировки.
 Предлагалось несколько вариантов связки Bf 110 с «Гигантом». Более безопасным 
считался способ, при котором два истребителя крепились на крыльях планера и еще 
один — на фюзеляже. Расцепка этой конструкции должна была проводиться 
непосредственно перед посадкой. В КБ Мессершмитта провели ряд экспериментов по 
доводке системы, но ввиду чрезмерной сложности проект был закрыт. Таким образом,
 стало очевидным, что использование нескольких буксировщиков является тупиковым 
путем. Необходимо было искать другой способ.
 Выход был найден в результате объединения двух стандартных двухмоторных 
бомбардировщиков Не 111Н-6 в одну машину: самолеты были сращены плоскостями, 
между которыми была встроена еще одна секция крыла с дополнительным двигателем. 
Получившийся в результате двухфюзеляжный Не 111Z (от слова «Zwilling» — 
«спарка») был оснащен пятью двигателями Jumo 211А, суммарная мощность которых 
достигла 6750 л. с. Этого было вполне достаточно, чтобы поднять в воздух (при 
помощи ракетных ускорителей) даже такую махину, как Me 321. Все прочие элементы 
«Хейнкелей» остались без изменений. Экипаж — шесть человек: в левом фюзеляже 
размещались командир, радист и бортмеханик, в правом — второй пилот, второй 
механик и стрелок. Испытания системы начались осенью 1941 года, после чего 
построено 12 экземпляров этой удивительной машины (включая два опытных образца).
 Применение «Цвиллинга» даже повышало грузоподъемность связки: например, во 
время операции по эвакуации раненых с Кубанского полуострова в грузовой кабине 
«Гиганта» устанавливалось 100 носилок, а в Не 111 — еще 30. Несмотря на успех 
испытаний, основным средством буксировки «Гигантов» остались все же Bf 110C.
 В войсках Me 321 поступали на вооружение сформированного в июне 1941 года 
полка тяжелых планеров, в котором числилось шесть эскадрилий — три транспортные 
(по 6 «Гигантов») и три буксировочные (по 12 Bf 110). Впоследствии были 
установлены новые штаты: четыре эскадрильи включали в себя по 5 Me 321 и по 15 
буксировщиков. В ходе войны планеры приняли активное участие в агрессии против 
Советского Союза в качестве десантных, транспортных и санитарных машин. 
Эксплуатация Me 321 во фронтовых условиях выявила неустранимые недостатки, 
связанные с необходимостью их буксировки. Дальность полета связки истребителей 
с «Гигантом» на буксире составляла всего 400 км, что до предела затрудняло 
переброску тяжелых машин на различные ТВД и последующее боевое применение. В 
связи с этим возникла идея оборудования Me 321 силовой установкой, то есть 
превращения его в мотопланер или транспортный самолет. Впоследствии это было 
осуществлено: шестимоторная машина, получившая обозначение Me 323, стала самым 
тяжелым транспортником второй мировой войны. Во время войны немецкие ВВС сочли 
целесообразным заменить десантные планеры типа DFS более современным и 
вместительным аппаратом. Фирма «Gotha» разработала новую машину, обозначенную 
индексом Go 242.
 Планер представлял собой высокоплан с двухкилевым оперением и поднимал в 
воздух 21 десантника с полной выкладкой. Имелись две основные модификации 
«Готы-242», причем модель А снабжалась салазочным шасси, в то время как В — 
трехколесным с самоориентирующимся носовым колесом. Планер выпускался в двух 
вариантах: воздушно-десантном (модели А-1, А-2, В-3 и В-4) и грузовом (А-0, В-1,
 2 и 5). Большинство машин оснащалось тормозным парашютом, грузовые варианты 
отличались откидывающейся вверх кормовой оконечностью, для чего хвостовая часть 
Go 242 выполнялась по двухбалочной схеме. Для защиты от истребителей и 
прикрытия высадки на земле планеры оснащались четырьмя пулеметами MG 15 (один в 
крыле, два на шкворневых установках по бортам и один в кормовом окне). Кроме 
того, в окнах грузовой кабины можно было установить еще четыре пехотных 
пулемета MG 34/42, огонь из которых вели десантники.
 В процессе эксплуатации «готы» были снабжены двумя двигателями, превратившись 
таким образом в мотопланеры. Этот вариант получил обозначение Go 244В (для ВДВ 
выпускались В-3 и В-4). Пулеметы заменены на MG 19. Оба этих транспортных 
средства приняли участие в войне с конца 1942 года. Мотопланеры на базе 
летательных аппаратов фирмы «Gotha» отличались весьма посредственными летными 
характеристиками и не дотягивали до уровня «настоящих» транспортных самолетов. 
Оснащение их двигателями производилось исключительно с целью обеспечения 
подъема конструкции в воздух и перелета к цели без участия буксировщика. Кроме 
семейства 242/244, «Gotha» в очень небольшом количестве выпустила два новых 
образца малого десантного планера Go 345. Десантная модификация, рассчитанная 
на перевозку 8 солдат (модель А) отличалась удлиненной носовой частью (для 
снижения опасности капотирования), большими раздвижными дверьми по бортам и 
салазочным шасси. Грузовой вариант (модель В) имел уплощенную переднюю 
оконечность, откидывающуюся вверх. Шасси трехколесное, с носовым колесом. 
Особенностью «Готы-345» стала возможность установки под плоскостями двух 
ракетных ускорителей старта марки «Argus» As 014, что облегчало его подъем в 
воздух даже небольшими самолетами.
 Поиск универсального образца десантно-транспортного средства привел к созданию 
в конце войны фирмой «Kahler» планера Ка 430. Цилиндрический фюзеляж машины 
опирался на трехколесное шасси. Погрузка и выгрузка десанта из 20 человек 
осуществлялась через занимавшие большую площадь бортов грузовые двери. 
Оборонительное вооружение усилено: над пилотской кабиной устанавливалась 
закрытая поворотная турель с 13-мм пулеметом MG 131. Этих машин (только в 
предсерийном варианте А-0) было выпущено очень немного.


* * *

 Острая нужда воздушно-десантных частей в различных образцах легкого и 
компактного группового оружия поддержки, которое к тому же должно было 
доставляться по воздуху (а в первом эшелоне десанта-и сбрасываться с самолетов 
с использованием комплекта грузовых парашютов), привела к созданию ряда 
интересных проектов. Противотанковое оружие было представлено, прежде всего, 
28/20-мм тяжелым противотанковым ружьем sPzB 41 (schwere Panzerbuechse, образца 
1941 года) с коническим каналом ствола. Это устройство базировалось на так 
называемом принципе Герлаха: в казенной части калибр составлял 28 мм, у 
дульного среза он сужался до 20 мм. Увеличивающееся давление пороховых газов на 
сужающуюся донную часть снаряда сообщало ему высокую — до 1400 м/с, начальную 
скорость и энергию. Затвор клиновой горизонтальный.
 В воздушно-десантном варианте ПТР устанавливалось на легкий однохоботовый 
лафет с полозьями и съемными небольшими колесами-дутиками (так называемый 
Feldlafette 41). Лафет позволял вести круговой обстрел, в зависимости от его 
положения высота линии огня менялась от 241 до 280 мм. Угол вертикальной 
наводки от —5 до +45 градусов. Подъемного и поворотного механизма не было, что 
существенно повышало скорострельность оружия. Расчет был прикрыт легким двойным 
щитком с разнесенными бронелистами, такой же щиток защищал расположенный слева 
прицел. Вес «парашютного варианта» — 229 кг; при транспортировке ПТР могло 
разбираться на пять частей или в собранном виде перевозиться под фюзеляжем 
«Юнкерса-52» в специальном контейнере.
 Боевое крещение новое оружие получило в Ливийской пустыне в 1941 году и 
довольно неплохо зарекомендовало себя, особенно с учетом его малых габаритов. 
Бронебойный снаряд, снабженный высокопрочным вольфрамовым сердечником, был 
чрезвычайно эффективным для своего калибра, однако в ходе боевых действий sPzB 
41 постепенно исчезли с вооружения вермахта (дефицитный и дорогостоящий 
вольфрам было целесообразнее использовать в более мощных системах вооружения, 
да и бронированные боевые машины конца войны часто оказывались не по зубам 
маленькой пушечке). Десантники же продолжали использовать ПТР в Италии до 1945 
года, причем в боекомплект со временем введен осколочный боеприпас. Для 
вооружения парашютных и горнострелковых частей немцы создали несколько образцов 
безоткатных орудий (или орудий с низким давлением пороховых газов). 
Конструкторы всего мира издавна пытались решить проблему резкого уменьшения 
массы и габаритов артиллерийских систем путем снижения отката ствола. В 
процессе производства выстрела пороховые газы, образующиеся в канале ствола 
орудия и выталкивающие снаряд, действуют и в другом направлении — в сторону 
казенной части, резко отбрасывая ствол назад. Для противодействия этому эффекту 
орудия приходится оснащать громоздкими и тяжелыми противооткатными устройствами,
 а также усиливать конструкцию ствола и лафета, что увеличивает вес системы в 
несколько раз.
 Принцип действия безоткатного орудия основывался на том, что часть продуктов 
сгорания пороха выводилась наружу через сквозное отверстие в казенной части 
ствола (этот принцип заложен и в конструкцию реактивных противотанковых 
гранатометов). Таким образом, отдача практически исчезала; безоткатное орудие 
105 — 120-мм калибра представляло собой трубу на легкой треноге или колесном 
станке весом всего 200 — 400 кг. Это, на первый взгляд, открывало невиданные 
доселе возможности в достижении почти неограниченной мобильности, артиллерии 
средних калибров и в ее применении в ранее «закрытых» для нее родах войск 
(например, в ВДВ).
 Немцы по достоинству оценили предполагаемые преимущества новой системы — в 
1930 году началась проектная стадия разработок, с1937 года проводятся первые 
эксперименты с безоткатными оруднями, которые уже через четыре года позволили 
принять на вооружение и успешно применить в бою их первые серийные образцы. В 
целях конспирации безоткатки получили официальное обозначение «легких орудий» 
(Leichte geschuetz. — LG); под этим индексом они прошли всю войну.
 Немецкие конструкторы при создании отечественных безоткатных пушек применили 
схему осевого отвода: часть пороховых газов выбрасывалась через сквозное 
отверстие в донце гильзы и прямоточное расширяющееся сопло в казенной части 
орудия. Эти системы имеют осевое сопло (в отличие, например, от американских 
орудий, где газы выводятся через перфорированную гильзу и несколько боковых 
отверстий в наружной каморе; в таких пушках осевого сопла нет, а на его месте 
располагается замок). Немецкий.принцип, впоследствии заимствованный и в СССР, 
выгодно отличался от американского тем, что безоткатки могли использовать 
стандартные боеприпасы (заокеанские снаряды с перфорированными гильзами были 
сложными в производстве и требовали весьма бережного обращения при хранении и 
транспортировке).
 Например, 105-мм орудие LG 40 стреляло осколочно-фугасными боеприпасами 
раздельного заряжания. Метательный заряд помещался в гильзу из легко 
разрушающегося пластика. В процессе выстрела стенки гильзы ломались, а осколки 
выбрасывались назад через прямоточное сопло.
 Особенно широкое применение безоткатные артиллерийские системы получили в 
германских воздушно-десантных войсках, специфика применения которых 
предусматривала максимальное облегчение всего вооружения и снаряжения. В конце 
30-х годов фирмы «Rheinmetall-Borsig» и «Krupp» по заказу командования ВВС 
начали работу над безоткатками. Вскоре (в 1940 году) на вооружение парашютных 
артиллерийских частей было принято 75-мм безоткатное орудие 7,5cm LG 40, 
разработанное Круппом и доработанное фирмой «Рейнметалл» (доработка в основном 
заключалась в создании нового лафета).
 Орудие LG 40, созданное в качестве легкого полевого, могло вести эффективный 
огонь на дистанцию до 6800 метров. Наличие противотанкового боеприпаса делало 
безоткатку достаточно универсальным средством поддержки десантников. Правда, 
эффективность ведения огня по танкам снижалась относительно небольшой длиной 
ствола — всего 15,5 калибра. Начальная скорость 5,8-килограммового снаряда 
достигала 365 м/с.
 Боевая масса безоткатки, установленной на легком колесном лафете с откидными 
сошниками, составляла всего 145 кг. Сектор обстрела 60 градусов, вертикальный 
угол возвышения ствола до 45 градусов. Боевая скорострельность 8 в/мин. Впервые 
новые артсистемы были применены в боях на Крите в мае 1941 года. В ходе 
эксплуатации выяснилась слабость их противотанкового боеприпаса, благодаря чему 
свою карьеру 75-мм пушки закончили в Северной Африке к началу 1943 года. За LG 
40 последовали новые образцы орудий, разработанных для ВДВ. Наиболее известными 
являются 105-мм варианты описанной выше пушки — 10,5 cm LG 40, 40/1 и 40/2, 
ставшие типовыми для всех вновь формируемых парашютных, егерских, лыжноегерских 
и горнострелковых дивизий. Все они различались между собой только устройством 
лафетов и ограниченно использовались на фронтах с 1941 года. Длина ствола 13 
калибров; начальная скорость снаряда массой 14,8 кг 373 м/с. Горизонтальный 
сектор обстрела составил 80 градусов, угол возвышения 41 градус. Боевая масса 
установки равнялась 388 кг, а скорострельность — 8 в/мин. Дальность стрельбы 
7950 метров. 75-мм и 105-мм безоткатные пушки разбирались на несколько частей и 
в таком виде могли сбрасываться на парашютах.
 Впоследствии эти системы сменило более эффективное орудие — 105-миллиметровое 
LG 42. Лафеты новых безоткаток были двух образцов: легкая стальная тренога, 
снабженная механизмами наводки, и «классический» пушечный лафет с обрезиненными 
колесами, раздвижными станинами и броневым щитком, прикрывающим расчет. 
Применение колесного лафета несколько повысило боевую массу орудия: этот 
показатель для 105-мм LG 42 составил уже 485 кг (в походном положении — 515 кг).

 Ствол длиной 17,5 калибра разгонял 15-килограммовый снаряд до скорости 335 м/с.
 Применение бронещитка ограничило угол горизонтального обстрела до 71 градуса. 
Максимальный угол возвышения ствола составил 43 градуса. Скорострельность 
осталась такой же, как и у орудия образца 1940 года.
 Существенным недостатком безоткаток стали демаскирующие позицию после первого 
же выстрела облака пыли, которую поднимала струя пороховых газов, бьющая из 
сопла. К тому же высокотемпературные газы представляли серьезную опасность для 
находящихся позади пушки людей и боеприпасов. Вследствие неиспользования части 
энергии сгорания пороха резко уменьшались по сравнению с классическими 
артсистемами дальность стрельбы и начальная скорость снаряда. С этими 
недостатками пытались бороться путем увеличения массы заряда, что вело к 
неоправданному увеличению общей массы боеприпаса и расходу пороха.
 Производство воздушно-десантных образцов безоткатных орудий было прекращено в 
1944 году — полный отказ от проведения крупномасштабных десантных операций (к 
тому времени немецкие парашютисты уже три года использовались в качестве 
обычной пехоты) сделал ненужными эти передовые по своей конструкции, но 
малопригодные для наземных войсковых операций типы вооружения. 105-мм пушки 
применялись десантниками и горными стрелками до самого конца боевых действий. 
Имелась и 150-мм версия пушки, вначале предназначенная для ВДВ, но 
применявшаяся лишь в качестве легкого средства береговой обороны с 1942 года. 
Это орудие серийно не производилось, но несколько его экземпляров поступило в 
артиллерийские части германского ВМФ, прикрывавшие норвежское побережье. 
Парашютные дивизии были обильно насыщены минометами — легким и компактным 
оружием. К середине 1944 года в каждой стрелковой и саперной роте по штату 
имелось по три 80-мм миномета GrW 34, в ротах поддержки (при каждом батальоне) 
— по четыре 120-мм sGrW 42, а в минометных ротах (при каждом полку) — по девять 
sGrW 42. Имелся и минометный батальон дивизионного подчинения, в котором 
насчитывалось 36 120-мм минометов. Таким образом, каждая парашютная дивизия 
располагала 131 81~мм минометом и 63 — калибра 120 мм. Для сравнения — в 
пехотных дивизиях числилось 54 81-мм и 32 120-мм, а в танковых и того меньше — 
46 и 28 соответственно.
 Из обычных артиллерийских систем наибольшее распространение получили 75-мм 
горные пушки GebK 36 с разборным лафетом. Истребители танков имели в своем 
распряжении 37-мм противотанковые пушки РаК 35/36 и облегченный «парашютный» 
вариант 50-мм пушки РаК 38F, двухкилограммовый снаряд которой при начальной 
скорости 835 м/с пробивал 69-мм броню на дистанции 100 метров. Зенитное 
вооружение было представлено в основном «парашютным» вариантом 20-мм пушки FlaK 
38, отличавшейся от базового образца наличием облегченною складного лафета с 
круговым обстрелом. Все эти артсистемы доставлялись в тыл противника посадочным 
способом — на наружной подвеске под фюзеляжем трехмоторного транспортника Ju 52.

 Полевая артиллерия появилась в составе парашютных дивизий только в 1944 — 1945 
годах. Дивизионный артиллерийский полк не отличался от своего аналога в 
пехотной дивизии. Поскольку на заключительном этапе войны парашютные дивизии 
применялись в качестве обычной пехоты, их оснастили обычным тяжелым оружием: 
термин «парашютный» применительно к артполку, разумеется, означал только 
организационную принадлежность, а не возможность десантирования с воздуха его 
матчасти. Артиллерийских частей поддержки в составе парашютных дивизий было 
немного, но эта нехватка компенсировалась большим количеством зениток и 
противотанковых пушек.
 С мая 1944 года «парашютные» артиллерийские полки в разных дивизиях 
различались по своему составу, но, как правило, имели трехбатарейный дивизион 
150-мм тяжелых полевых гаубиц (12 стволов) и два двухбатарейных дивизиона 
105-мм легких гаубиц (всего 24 ствола). Артиллерийский полк двухдивизионного 
состава имел на вооружении 105-мм безоткатные орудия, противотанковый дивизион 
— 50-мм пушки РаК 38 и 75-мм безоткатки LG 40. Кроме того, 5-й дивизии была 
придана бригада штурмовых орудий. После сформирования 1-й парашютной армии в ее 
состав был введен 21-й тяжелый моторизованный дивизион реактивных минометов (21.
 Fallschirm schwere Werfer Abteilung), состоявший из четырех батарей по шесть 
тяжелых 300-мм реактивных минометов.
 Серьезным недостатком немецких ВДВ стала их малая даже по тогдашним меркам 
мобильность после высадки. Из-за отсутствия в парашютных частях тяжелых 
грузовых планеров единственным транспортным средством являлись вооруженные 
пулеметом MG 34 на шкворне мотоциклы с коляской или без нее (BMW R75 или 
Zuendapp KS 750). Мотоциклы подвешивались к специальному узлу под фюзеляжем Ju 
52 и десантировались посадочным способом.


Униформа

 Все чины парашютных частей носили обмундирование ВВС. Общеавиационным уставам 
соответствовали все образцы парадной, выходной, служебной и рабочей формы 
одежды как офицеров, так и нижних чинов. Это касалось и многих предметов 
полевой униформы люфтваффе, в том числе специальных образцов, разработанных для 
Северной Африки или зимних условий Восточного фронта. Поскольку обмундированию 
полевых частей ВВС посвящена довольно обширная литература, в рамках данной 
книги мы подробно остановимся лишь на описании специальных десантных предметов 
униформы.
 Главным отличием парашютистов от коллег по ВВС стали специально разработанные 
прыжковые комбинезоны, служившие в качестве основного предмета полевой формы 
одежды. Вначале они предназначались исключительно для выполнения прыжков с 
парашютом — их надевали поверх обмундирования и снаряжения, чтобы его 
выступающие детали не мешали свободному раскрытию купола. Впоследствии 
комбинезон превратился еще и в удобный и практичный элемент боевого 
обмундирования, а его ткань стали окрашивать в камуфляжные цвета.
 В 30-е годы и сразу же после начала второй мировой в парашютных частях 
использовали два различных типа комбинезонов — армейский (разработанный для 
парашютного батальона сухопутных войск) и так называемый «первый образец», 
созданный для десантников ВВС. Хлопчатобумажный армейский, получивший 
неофициальное прозвище «Knochensack» — «мешок для костей», имел ворот-стойку и 
спереди застегивался на два параллельных замка-"молнии". Последние шли от 
нижнего края одежды на всю ее высоту — до горлового выреза, где фиксировались 
от самопроизвольного расстегивания двумя маленькими клапанами на кнопках. Цвет 
комбинезона — светло-зеленый несколько иного оттенка, чем «фельдграу». 
«Knochensack» был несколько коро— че, чем более поздние аналоги.
 Карманы боковые прорезные; на правой стороне груди нашивалось стандартное 
изображение орла вермахта (серебристо-серое на темно-зеленом фоне). Основным 
недостатком этой одежды стали частые порывы по нижнему краю в местах нижних 
законцовок застежек. Тем не менее, за нехваткой новых образцов комбинезонов, в 
частях «кнохензаки» продолжали носить и после передачи батальона сухопутных 
войск в состав люфтваффе — вплоть до 1940 года.
 Авиационный аналог «кнохензака» — «первый образец» комбинезона введен для 
парашютистов ВВС сразу после начала формирования первых подразделений такого 
рода. Комбинезон шился из такого же хлопчатобумажного светло-зеленого полотна, 
что и армейский, но снабжался большим отложным воротником; на первых порах 
встречались образцы, сшитые из материи серо-стального цвета. Его главным 
отличием стали две короткие (до середины бедра) штанины: их наличие было 
призвано предотвратить сползание вверх комбинезона, пока парашютист находился в 
воздухе, но фактически стало основным недостатком комбинезона. После 
приземления в тылу противника и освобождения от лямок парашюта десантник должен 
был еще расстегнуть комбинезон, извлечь из-под обмундирования ремень с 
пистолетом и противогазную сумку и вновь надеть их, уже поверх комбинезона. Все 
это часто происходило в условиях непосредственного контакта с противником. 
Застежка, в отличие от «кнохензака» — однорядная, вначале пуговичная, затем на 
«молнии». В ходе войны комбинезоны претерпели массу доработок и 
усовершенствований, получив множество образцов карманов. Основная масса 
обмундирования имела один вертикальный нагрудный карман, с застежкой, скошенной 
по диагонали левой стороны груди, от плечевого шва к борту. На модифицированных 
образцах предусмотрены два нагрудных и столько же набедренных карманов, наконец,
 некоторые экземпляры снабжались только двумя нагрудными карманами. Так, на 
известном фото, запечатлевшем награждение Гитлером участников рейда на 
Эбен-Эмаэль — капитана Коха, обер-лейтенанта Цираха и лейтенанта Майснера, все 
трое имеют разное количество и устройство карманов на комбинезонах. Все карманы 
застегивались на «молнии», которые выполнялись из белой пластмассы и сильно 
выделялись на фоне униформы, демаскируя владельца. Поэтому в 1941 году все 
застежки закрыли длинными матерчатыми клапанами типа «почтовый ящик». Во время 
десанта на Крит стандартизированный «первый образец» комбинезона имел два 
нагрудных и два набедренных кармана с застежками, прикрытыми «почтовыми 
ящиками». Для облегчения расстегивания язычки «молний» снабжались длинными 
ярлыками из коричневой кожи. Правая сторона груди комбинезонов ВВС украшалась 
нашивкой с вышитым изображением орла люфтваффе (у офицеров — серебристый, у 
нижних чинов — сероватый) на серо-голубом фоне цвета обмундирования: орел на 
первых порах мог и не нашиваться.
 С начала 1941 года в ВДВ стала поступать вторая модель комбинезона, 
отличавшаяся как расцветкой, так и покроем. С учетом многочисленных нареканий 
от неудобных коротких штанин отказались: теперь застежка проходила от горлового 
выреза до нижней кромки комбинезона, вдоль которой нашивался ряд прочных 
пуговиц или кнопок. С помощью этой системы полы нового обмундирования можно 
было обернуть вокруг ног перед прыжком с парашютом, а после приземления — 
быстро расстегнуть, превратив комбинезон в удобную распашную куртку. Застежка 
потайная: «молнию» по борту вновь сменили на три большие черные пластмассовые 
пуговицы и три кнопки.
 Устройство карманов не отличалось от «первого образца» («молнии» теперь 
изготавливались из нержавеющей стали), но на правом бедре сзади пришивался 
специальный матерчатый карман-кобура для пистолета Р 08 или Р 38. Это сделано 
как для облегчения доступа к оружию, так и для освобождения «полезной длины» 
поясного ремня — громоздкий «парабеллум» в кожаной кобуре занимал почти весь 
правый бок солдата, оставляя мало места для подсумков с боеприпасами. 
Набедренная кобура изготовлялась из серо-зеленого кожзаменителя и состояла из 
двух частей — кармашка-упора для ствола пистолета и большого клапана. Последний 
запахивался сверху вниз, продевался в кожаный хомутик и в довершение всего 
застегивался на две кнопки.
 Манжеты застегивались на две кнопки; от локтя к запястью шла специальная 
полотняная подкладка серого цвета, представлявшая собой вложенный внутрь 
отрезок рукава (также застегивался на две кнопки). Под мишкой, в месте стыка 
швов, для обеспечения свободных движений рукой предусмотрено специальное 
отверстие, под которым находились шесть небольших вентиляционных дырок. По 
обоим бокам имелись вертикальные потайные разрезы на «молниях», облегчавшие 
доступ к одежде под комбинезоном.
 «Вторую модель» шили из хлопчатобумажного полотна со сложной камуфляжной 
расцветкой так называемого оскольчатого рисунка. На базовый серо-зеленый фон 
наносились крупные пятна зеленого и коричневого цветов с резко очерченными 
ломаными краями. Вся композиция покрывалась сверху темно-зелеными, болотного 
оттенка, вертикальными рябинами, нанесенными с различной плотностью. Новая 
расцветка оказалась превосходной по своим маскировочным качествам и стала 
образцом для всех последующих камуфляжных костюмов в вермахте и ВВС. Ранние 
экземпляры второй модели еще имели прежнюю зеленоватую окраску («фельдграу» или 
с синеватым оттенком), но все прочие выпускались только в камуфлированном 
варианте. На этих комбинезонах серо-голубые нашивки с орлом ВВС заменены на 
более практичные — зеленые либо цвета «фельдграу». Расцветка комбинезонов 
послужила поводом для прозвания германских десантников, резко отличавшихся по 
своему внешнему виду от солдат вермахта, «зелеными дьяволами».
 В 1943 году принята третья и последняя модель десантного комбинезона. Ее схема 
окраски несколько изменена: базовый фон стал светло-оливковым, а края пятен — 
менее четкими. В остальном изменения были минимальными и носили преимущественно 
технологический характер, например, матерчатую пистолетную кобуру пришивать 
практически перестали. Застежка потайная на пять черных пластиковых пуговиц, 
кожаные ярлычки на карманных «молниях» — коричневые или светло-бежевые. 
Свободные движения рук обеспечивались специальными матерчатыми клиньями, 
вшитыми в швы рукавов под мышками и снабженными застежками.
 До конца войны парашютисты носили все три типа обмундирования, кроме раннего 
армейского. Различные серии каждого образца имели незначительные различия, в 
основном касавшихся застежки («молния» или пуговицы) и устройства карманов. 
Некоторые варианты имели пришитые хлястики или клапаны для фиксации предметов 
снаряжения.
 Имеется ряд свидетельств, что в 1942 году для Северной Африки был изготовлен 
особый образец парашютного комбинезона из ткани песочно-желтого или бежевого 
цвета без камуфляжного рисунка, однако подтверждения этому до сих пор найти не 
удалось. Парашютисты, воевавшие в Ливии и Тунисе, как правило, носили пятнистые 
«европейские» комбинезоны либо вовсе обходились без них. Наконец, с конца 1943 
года, после оккупации Италии, эти предметы обмундирования стали шить из 
трофейных запасов итальянского парашютного маскировочного полотна — 
светло-зеленого с крупными пятнами песочно-желтого и коричневого цветов, Под 
конец войны, когда нужда в высадке парашютных десантов отпала, немцы вместо 
комбинезонов стали часто носить камуфляжные куртки ВВС, введенные для 
авиаполевых частей люфтваффе и дивизии «Герман Геринг». Куртка отличалась 
наличием большого отложного ворота, возможностью ношения погон и двумя — 
четырьмя глубокими накладными карманами на «молниях» или с клапанами на 
пуговицах. Над правым нагрудным карманом нашивался орел ВВС на серо-зеленом 
фоне. «Оскольчатая» расцветка ткани не отличалась от десантной.
 Маскировочное обмундирование дополнялось специальными чехлами на стальные 
шлемы. Уже в ходе рейда на Эбен-Эмаэль бойцы группы Витцига носили на касках 
матерчатые противобликовые сетки. Вскоре в ВДВ были введены чехлы серо-зеленого 
цвета (такого же оттенка, как и комбинезоны). Комбинезон состоял из четырех 
долей с большим отверстием сверху. Верх шлема перекрещивался двумя матерчатыми 
тесемками, служившими для предотвращения сползания чехла. К полям каски 
последний прицеплялся шестью крючками. По окружности чехла параллельно его краю 
шла стяжная лента из прочной дерюги, образовывавшая несколько гнезд (в них 
вставлялся лиственный камуфляж). Лента до самого конца войны имела серо-зеленый 
цвет без камуфляжного рисунка. На учениях они служили для различия между 
«красными» и «белыми» — противоборствующие стороны надевали ленты 
соответствующего цвета.
 Первые образцы чехлов применены на Крите, тогда же появился и камуфлированный 
вариант с «оскольчатым» рисунком. В дальнейшем встречались самые разные их 
варианты — например, узкие, фиксировавшиеся на шлеме с помощью единственной 
натяжной струны, а также сшитые самыми различными способами у разных 
производителей. По некоторым данным, в Африке использовали чехлы песочного 
цвета. Могли они изготавливаться и из итальянской камуфляжной ткани. В конце 
войны, в связи с нехваткой чехлов, на касках носили маскировочные сетки самых 
разных образцов.
 Под комбинезон парашютисты надевали серо-голубые укороченные куртки ВВС 
(Fliegerbluse), снабженные потайной застежкой и двумя скошенными прорезными 
боковыми карманами с закругленными клапанами. Этот предмет обмундирования 
изначально разработан для экипажей самолетов и предназначался для ношения под 
полетным комбинезоном. По этой причине ранние образцы «флигерблузы» не имели 
погон, карманов и нагрудного изображения орла ВВС; звание определялось только 
золотисто-желтыми петлицами с «птичками», выпускавшимися в вырез ворота 
комбинезона. Ворот унтер-офицеров дополнительно украшался серебряным галуном 
(Tresse), а офицеров — крученым серебряным кантом. Ранние образцы курток нижних 
чинов имели суконную выпушку желтого цвета по вороту, но затем от нее 
отказались.
 В боковые швы продевались металлические крюки для поддержки поясного ремня. 
Приталенные сзади офицерские куртки снабжались прорезными боковыми карманами 
без клапанов или с клапанами, но без пуговиц. Солдатские «флигерблузы» имели на 
талии внутреннюю затяжную кулису и петли с пуговицами для стягивания рукавных 
манжетов. Орел люфтваффе введен на блузу 1 октября 1940 года, а с ноября 
солдатский вариант стал также снабжаться боковыми карманами с клапанами на 
наружных пуговицах.
 Особый покрой пройм рукавов обеспечивал большую свободу действий руками, 
например, при совершении прыжка с парашютом. Куртка использовалась в качестве 
предмета как полевой, так и служебной формы одежды нижних чинов, офицеры ВДВ по 
уставу носили ее только в поле. На левом борте «флигерблузы» нашивали 
матерчатый знак парашютиста, носили кресты и наградные знаки, орденские 
ленточки.
 Под куртку надевали светло-серую рубашку с черным галстуком или без него, 
свитер или шарф.
 На юге Европы или в Северной Африке комбинезон часто носили прямо на голое 
тело, закатывая по локоть рукава.
 Вначале звание парашютиста, облаченного в комбинезон, можно было определить 
только по авиационным петлицам; ворот «флигерблузы» выпускался из горлового 
выреза комбинезона. Однако в 1941 году эта система была дополнена нарукавными 
знаками различия, заимствованными у летчиков. На обоих рукавах десантного 
комбинезона выше локтевого сгиба стали нашиваться прямоугольные матерчатые 
клапаны с нанесенными по трафарету комбинациями светло-серых полосок и «птичек» 
на светло-коричневом фоне. Унтер-офицеры в чине до обер-фельдфебеля носили на 
них одну — четыре «птички» соответственно, у штабс-фельдфебеля под ними 
изображалась четырехугольная звездочка. Лейтенант, обер-лейтенант и капитан 
отличались одной — тремя «птичками» с узкой горизонтальной полоской под ними, а 
старшие офицеры — с двумя полосками. Следует обратить внимание, что при любом 
количестве «птичек» высота нарукавного клапана оставалась неизменной: «лесенка» 
знаков различия шла от его нижнего края. Ближе к концу войны стали встречаться 
и узкие клапаны.
 Генеральские знаки были желтыми (одна — три «птички» с одной полоской). Курт 
Штудент после присвоения ему звания генерал-полковника авиации носил синие 
овальные знаки с вышитым золотистым изображением орла ВВС со свастикой в лапах, 
заключенным в венок. Несколько выбивались из общей системы нарукавные знаки 
различия ефрейтора, обер-ефрейтора и хаупт-ефрейтора, которые носили на левом 
рукаве от одного до трех серебристых шевронов углом вниз на серо-голубом 
треугольном клапане (таких же, как на повседневной форме). Введение нарукавных 
знаков различия ВДВ несколько предвосхитила система обозначения званий, 
применявшаяся в 1937 — 1939 годах в армейском парашютном батальоне. На 
серо-зеленых нарукавных прямоугольных клапанах изображались горизонтальные 
полоски белого или серебристого цвета. Офицеры батальона в чине от лейтенанта 
до подполковника включительно носили от одной до пяти планок. 10 июня 1938 года 
введена сходная система обозначения унтер-офицерских званий. После передачи 
батальона в состав ВВС эти знаки различия отменены.
 Парашютные брюки (Fallschirmjaegerhose), сшитые из серо-зеленого сукна, 
отличались довольно сложной конструкцией. Покрой прямой, застежка ширинки — на 
пуговиц. Два прорезных боковых кармана снабжались клапанами и застегивались на 
кнопки. Вправо от ширинки имелся небольшой «часовой» карманчик, также имевший 
клапан с кнопкой.
 Задние карманы застегивались на пуговицы. На правом бедре на штанине был 
устроен прорезной вертикальный кармашек с клапаном на двух кнопках — в него 
вкладывался парашютный нож-стропорез. На левой штанине имелся кармашек другой 
конструкции с застежкой из трех кнопок, предназначавшийся для хранения 
индивидуального медицинского пакета. На ранних образцах брюк эти карманы 
дополнялись особыми прорезями, также закрывавшимися на кнопочки: в них 
вставляли прямоугольные внутренние капковые амортизирующие прокладки. Брюки 
комплектовались тесьмяными помочами, сзади пристегивавшимися к поясничным 
лямкам, а впереди — к пуговицам с изнаночной стороны брюк. Штанины оканчивались 
манжетами и снабжались парой матерчатых тесемок каждая. С помощью последних 
штанина туго завязывалась вокруг щиколотки перед надеванием ботинок. В 
германских ВДВ использовалось два основных образца прыжковой обуви с высокими 
берцами (Sohlen bei den Sprongerstiefeln). Ранние варианты изготавливались из 
качественной черной кожи с зернистой структурой и имели боковую шнуровку: 
кожаные или матерчатые шнурки продевались в 12 отверстий с каждой стороны. 
Толстая амортизирующая подошва с глубоким протектором — из натурального черного 
каучука. Поздние образцы обуви приобрели темно-коричневый цвет — под оттенок 
кожаного снаряжения люфтваффе. В 1940 году густая шнуровка с 12 отверстиями 
переместилась вперед, благодаря чему обувь приобрела привычный «десантный» вид.
 Десантники носили два типа черных кожаных перчаток с эластичными манжетами и 
мягкими прокладками на тыльной части руки и ладони. Перчатки надевали поверх 
рукавов, чтобы комбинезон не надувался воздухом во время прыжка.
 Прыжковые комбинезоны и прочее специальное обмундирование парашютисты носили 
даже при прохождении строем на парадах. В этом случае под «флигерблузу» 
надевали белую рубашку с галстуком. Комбинезон и парашютные брюки тщательно 
отутюживались, в качестве головного убора надевался стальной шлем без чехла, со 
всеми положенными символами на бортах. На левый рукав, примерно в 15 см от 
манжета, нашивались памятные ленты, на груди прикалывались награды и знаки. 
Поверх обмундирования надевались и туго затягивались лямки подвесной системы 
парашюта (парашютный ранец, естественно не прицепляли). Довершали внешний вид 
парашютиста прыжковые ботинки и перчатки. Такую форму солдаты и офицеры 1-й 
парашютной дивизии, в частности, надели на парад в Берлине в 1944 году, где 
Геринг награждал отличившихся в боях за Монте-Кассино.
 Зимнее обмундирование включало в себя вязаные свитера, надевавшиеся под 
полевые куртки, а также специальные стеганые костюмы. Последние состояли из 
куртки и брюк и шились из грубой хлопчатобумажной материи. Костюмы были 
двусторонними и могли носиться наизнанку. С одной стороны куртка имела 
зеленоватый цвет (брюки — серо-зеленые), изнанка белая. Подкладка изготовлялась 
из толстого слоя шерсти или ватина. Поверхность обмундирования простегивалась в 
ромб, причем на брюках стеганый рисунок значительно более частый. Куртка 
снабжалась таким же стеганым двусторонним капюшоном, застегивающимся в области 
горла клапаном на двух пуговицах. По краю капюшон снабжался стяжным шнурком.
 С обеих сторон куртки имелись карманы, снабженные клапанами и пластиковыми 
пуговицами. В области талии продевался шнур. Застежка двусторонняя, на шести 
пластмассовых пуговицах (с защитной стороны — коричневые, с белой — белые). 
Закраины рукавов стягивались матерчатыми кулисами и застегивались на пуговицы. 
Низки штанин затягивались тесемками, пришивавшимися сзади и застегивающимися на 
пуговицы впереди и заправлялись в обувь (прыжковые ботинки либо специальные 
полусапоги из темно-коричневой кожи). Застежка брюк — на восемь металлических 
серо-голубых пуговиц. Обмундирование дополняли темно-серый вязаный 
подшлемник-труба и серые шерстяные перчатки грубой вязки.
 В Северной Африке парашютисты носили стандартную тропическую униформу ВВС, 
очень легкую и практичную. Именно в Тунисе берет начало традиция ношения под 
курткой или рубашкой шелковых шарфов: так, в 1-й роте 1-го батальона 5-го 
парашютного полка полуофициально носили голубые шарфы в белый горошек. Как в 
Северной Африке, так и в Италии отличное тропическое обмундирование получило 
повсеместное признание: до самого конца войны его комбинировали с 
«европейскими» камуфляжными комбинезонами и блузами.
 Наконец, экипажи противотанковых самоходок, воевавшие с середины войны в 
составе некоторых парашютных дивизий, получили стандартное обмундирование 
армейской штурмовой артиллерии: серо-зеленые двубортные куртки и прямые брюки, 
а также прочие соответствующие предметы униформы и снаряжения. Отличия 
заключались в ношении погон, петлиц и нагрудных орлов авиационного образца, а 
также головных уборов ВВС (в это число входили и парашютные шлемы, которые 
танкисты и самоходчики нередко надевали и внутри машин).
 Головные уборы, использовавшиеся десантниками, не отличались от обще 
авиационных. С полевой формой носили преимущественно серо-голубые суконные 
пилотки (Fliegermuetze), которые с 1943 года стали вытесняться единым полевым 
кепи ВВС (Einheitmuetze) — также серо-голубого цвета. В различных климатических 
условиях могли носиться фуражки разного фасона, тропические кепи и пробковые 
шлемы, зимние овчинные кепи и т. д.
 Как уже говорилось выше, в последние годы войны вновь сформированные 
парашютные дивизии стали получать в основном уже не специализированное, а 
общеавиационное (а зачастую и армейское) обмундирование: брюки, сапоги, куртки, 
шинели и т. д. Хоть сколько-нибудь подробно рассмотреть эту неразбериху не 
представляется возможным, поэтому касаться этого вопроса я не буду. Скажу лишь, 
что к весне 1945 года найти двух одинаково одетых и экипированных десантников 
было уже почти невозможно.
 Парашютисты войск СС носили обмундирование своего рода войск, дополненное 
десантными шлемами и прыжковыми комбинезонами (впрочем, носили и эсэсовское 
камуфляжное обмундирование с мелкопятнистым рисунком).


Знаки различия

 Погонные и петличные знаки различия ВДВ не отличались от авиационных. Для 
десантников, как и для летчиков, введен золотисто-желтый приборный цвет 
(Waffenfarbe), означающий принадлежность к летному персоналу. Желтыми были 
петлицы, подклад или выпушки на погонах, а также канты на фуражках рядового 
состава. Артиллеристы и военнослужащие противотанковых частей парашютных 
дивизий тоже имели желтый прибор, хотя иногда его меняли на красный, 
применявшийся зенитчиками ВВС. Полевые жандармы парашютных частей носили с 1943 
года оранжевые петлицы и выпушки на погонах. Парашютисты, входившие в состав 
корпуса «Герман Геринг», сохранили желтый «ваффенфарбе», хотя остальные его 
части имели специальный белый приборный цвет. Установленным для авиации 
образцам соответствовали все атрибуты униформы ВДВ, боевые знамена, экипировка 
военных оркестров и т. д. Ближе к концу войны яркие демаскирующие петлицы с 
воротов «флигерблуз» часто отпарывали. Появился и усовершенствованный вариант 
петлицы — зеленого цвета с выпушкой по установленному прибору, однако широкого 
распространения они получить не успели.
 Чины парашютного батальона сухопутных войск в 30-е годы носили повседневную 
форму обычного пехотного образца с белым приборным цветом. Единственным 
отличием стала специальная шифровка на погонах — переплетенные буквы «FI» 
(Fallschirminfanterie). На погонах нижних чинов шифровка прокрашивалась по 
трафарету белой краской, на офицерских была золотистой металлической. На всех 
видах униформы, кроме маскировочного комбинезона или зимних полевых курток, на 
правом рукаве выше обшлага парашютисты носили зеленые ленты, в большинстве 
случаев обозначающие принадлежность к определенной части. Надписи на лентах 
вышивались светла-серой (у нижних чинов) или серебристой алюминиевой (у 
офицеров) нитью. В ВДВ было три вида таких лент: в 1-м и 2-м парашютных полках 
готическим шрифтом вышивалась надпись «FALLSCHIRMJAGER RGT. 1» или 
"2"соответственно. Офицерский вариант отличался еще и узкой серебряной 
окантовкой. В прочих частях 7-й авиадивизии до момента ее переформирования в 
1-ю парашютную надпись введена такая же лента, но без окантовки для офицеров, с 
надписью «FALLSCHIRMDIVISION». После начала войны эти ленты в целях маскировки 
было приказано снять, поэтому на фото и в хронике они встречаются редко.
 «Колыбель» немецких ВДВ — полк «Генерал Геринг» после его перечисления в 
состав ВВС в 1935 году носил синюю ленту без окантовок с вышитой готической 
надписью «GENERAL GORING».
 Парашютисты стрелковых частей, вошедших в конце войны в состав корпуса «Герман 
Геринг», получили синие ленты этого соединения с девизом прямой латиницей 
«HERMANN GORING» и окантовкой для всех категорий военнослужащих (белая у нижних 
чинов, серебряная — у офицеров). Окантовка несколько отступала от краев 
ленточки.
 В числе лент, полученных за участие в боях, самой престижной стало отличие за 
Крит (Armelband Kreta). Лента вручалась личному составу всех частей, принявших 
участие в боях за остров в период с 19 по 27 мая, в том числе и самому генералу 
Штуденту, высадившемуся, вопреки распространенному мнению, на остров в 
завершающей фазе операции. Лента была белой с золотистой каймой и золотистыми 
же греческими пальметками и надписью «KRETA». Нашивали ее на левый рукав. В 
числе прочих наградных лент часто встречались «AFRIKA» (если военнослужащий 
имел и «критскую» и «африканскую» ленты позднего образца, то вторая пришивалась 
чуть выше первой), «METZ 1944», «KURLAND».
 За Крит жаловалась еще одна оригинальная награда, не предназначавшаяся для 
ношения — массивная серебряная пластина с эмблемой ВДВ и надписями «KRETA 1941» 
и «IN ANERKENNUNG BESONDERER VERDIENSTE» («В ознаменование выдающихся заслуг»). 
Ниже располагалось факсимиле подписи рейхсмаршала Геринга. Существовало 
несколько образцов этого памятного, часто изготовлявшегося по индивидуальным 
заказам. Вручался он лицам, которые, по мнению Геринга, заслужили в боях на 
острове право на Рыцарский Железный Крест, но по каким-то причинам не получили 
его (награждение этой высшей военной наградой находилось в исключительной 
компетенции фюрера).
 Немецкие парашютисты имели очень богатый набор различных эмблем, знаков 
отличия, «боевых знаков» и т. д. Наибольшее разнообразие, как и в других родах 
войск, наблюдалось среди нагрудных знаков, которые носили на левом кармане, 
ниже орденских крестов 1-го класса, если таковые имелись. По существующей в 
авиации моде эмблемы могли как штамповаться из металла, так и вышиваться на 
овальном кусочке материи серо-голубого цвета.
 К числу самых первых нагрудных знаков ВДВ относятся квалификационные значки 
парашютистов, возникшие сразу после создания первых регулярных десантных частей 
в середине 30-х годов. К ним относятся Знак стрелка-парашютиста ВВС 
(Fallschirmschuetzenabzeichen Luftwaffe) и Знак стрелка-парашютиста сухопутных 
войск (Fallschirmschuetzenabzeichen des Heeres), вручаемые только солдатам и 
офицерам боевых частей, прошедшим курс подготовки и совершившим шесть зачетных 
прыжков. Первый знак введен в ноябре 1936 года, второй — в июне 1937-го; бывшие 
армейские десантники продолжали носить его и после перехода в кадры ВВС (это 
распространялось только на тех, кто получил «сухопутный» знак в период с 1937 
по январь 1939 годов).
 Для подтверждения квалификации теоретически необходимо было совершать по шесть 
прыжков ежегодно, поэтому в отличие от большинства других немецких нагрудных 
знаков эти на степени не делились.
 Парашютный знак ВВС, введенный в ноябре 1936 года, представлял собой 
серебристый венок из дубовой и лавровой ветвей, на который наложено золотистое 
бронзовое изображение пикирующего орла со свастикой в когтях. С конца 1942 года 
венок стал вороненым. В связи с резким ростом количества выдач знаков материалы 
стали заменять на более дешевые: знаки штамповали сь из латуни, а венок 
никелировался. Однако цветовая гамма соблюдалась неукоснительно. Вышеупомянутые 
вышитые знаки носили преимущественно с полевой формой, чтобы не потерять ценные 
металлические: офицеры предпочитали ручную вышивку золотой и серебряной нитями 
(по расцветке знака), нижние чины — выстроченные желтым и белым шелком эмблемы. 
С 1944 года престиж квалификации парашютиста резко упал, так как знаки отличия 
стали без разбора выдавать представителям всех, в том числе и тыловых служб, 
совершившим хотя бы один прыжок.
 Учрежденный в 1936 году Знак парашютиста сухопутных войск, сходный по дизайну 
с авиационным, отличался только изображением миниатюрного имперского орла 
наверху венка и отсутствием свастики в когтях пикирующего орла. Цветовая гамма 
была обратной авиационному образцу: золотистые венок и имперский орел, 
серебристый пикирующий орел. Этот знак вручали десантникам-армейцам, в том 
числе горным егерям, высаживавшимся в Нровегии и на Крите. Получали его и 
парашютисты войск СС.
 После начала активного участия парашютистов в качестве элитной пехоты в 
полевых сражениях им начали вручать созданный по инициативе Геринга 31 марта 
1942 года Знак участника наземных боев ВВС (Erdkampfabzeichen der Luftwaffe). 
Последний представлял собой традиционный дубовый венок, наверху которого 
размещалось изображение орла ВВС поверх грозовой тучи, из которой в землю била 
молния. Чтобы заслужить это отличие, военнослужащий должен был принять участие 
в трех разных боях. Впоследствии, в связи с затянувшимся характером войны, в 
нижней части знака появились таблички с номерами «25», «50», «75» и «100», 
обозначавших участие владельца в соответствующем числе боев. Этот вид отличия 
приравнивался к пехотному «Знаку участника штурмовых атак».
 По примеру сухопутных войск люфтваффе ввели для своих полевых частей Заколку 
участника ближнего боя (Nahkampfspange der Luftwaffe) — особый наградной знак, 
носившийся на левой стороне груди над орденскими ленточками. Знак представлял 
собой планку, образованную дубовыми листьями, в центре которой в лавровом венке 
над перекрещенными штоковой гранатой М24 и винтовочным штыком помещалось 
изображение орла ВВС. Существовало три класса этой заколки: 1-й (в бронзе) — за 
пребывание в ближнем бою без поддержки артиллерии и танков в течение 15 дней, 
2-й (в серебре) — за
 30 дней и 3-й (в золоте) — за 50 дней. Правда, впервые высшая степень (ее 
кавалером стал унтер-офицер одного из парашютных полков) была вручена только в 
январе 1945 года. Если военнослужащий во время этих событий был ранен, то 
«стаж», необходимый для получения награды, соответственно уменьшался до 10, 20 
и 40 дней. С июня 1941 года пять дней в бою приравнивались к 8 месяцам службы 
на передовой, десять — к 12, а 15 — к 15 месяцам.
 Вручение заколки практически приравнивалось к награждению военнослужащего 
Железным крестом 2-го класса. Кстати, Гитлер считал, что вручение золотой 
степени заколки по своему престижу почти равнозначно пожалованию Рыцарским 
Железным крестом, а потому зарезервировал для себя право лично подписывать 
приказы о награждении ею.
 Достаточно часто парашютисты получали и общевойсковые наградные знаки. 
Военнослужащие воздушно-десантных частей, находившихся вне ведения ВВС, в том 
числе эсэсовцы, награждались обычными пехотными боевыми знаками и прочими 
отличиями.
 Экипажи военно-транспортной авиации имели собственный комплект наградных 
знаков. Пилотам десантных планеров полагался собственный знак
 (Segelflugzeugfuehrerabzeichen), введенный в середине декабря 1942 года и в 
разное время несколько различавшийся по дизайну. Основу знака составляло 
изображение парящего орла, оглядывающего землю. Изображение свастики 
переместилось из лап птицы-в нижнюю часть дубового венка.
 Летчики и члены экипажей военно-транспортной и воздушно-десантной авиации с 19 
ноября 1941 года получали «фронтовую» заколку за боевые вылеты (Frontflugspange 
fur Transport— und Luftlandeflieger). По дизайну она была весьма сходна с 
заколкой участника ближнего боя, но в венке размещалось только изображение орла 
ВВС. Бронзовый вариант соответствовал 20 вылетам, серебряный — 60, золотой — 
110. Затем в дополнение к имеющимся степеням ввели крепившуюся под венком 
подвеску в виде восьмиконечной звездочки с пучками лавровых листьев по бокам, 
которая вручалась за 250 вылетов. В 1944 году учреждены подвески-таблички с 
пучками листьев, на которых выбивалась цифра, обозначающая соответствующее 
число боевых вылетов (— «500», «700» и т. д.).
 Особым видом награды, принятым в вермахте, были металлические нарукавные щитки,
 указывавшие на участие их обладателя в операции, получившей затем широкую 
известность. Щитки прикрепляли на матерчатые клапаны в цвет обмундирования, 
которые пришивали к левому рукаву выше локтевого сгиба. Для солдат и офицеров 
парашютных частей был особенно характерен Щит за Нарвик (Narvikschild), который 
вручался военнослужащим сухопутных войск, парашютистам и морякам за упорные бои 
в районе Нарвика весной 1940 года. Щит был двух видов: для горных стрелков и 
десантников — серебристо-серый, для флота — золотистый (в соответствии с 
принятым цветом металлического прибора). На нем изображались перекрещенные 
цветок эдельвейса (символ горнострелковых частей), пропеллер (ВВС) и якорь. В 
верхней части помещались надпись «NARVIK» и дата «1940». На верхнюю грань щита 
опирался германский орел со свастикой. Награда стала первой в своем роде в 
вермахте, а награждение ею состоялось 19 августа 1941 года. Прочие щитки среди 
личного состава ВДВ широкого распространения не получили.
 Парашютисты-эсэсовцы носили традиционные черные петлицы с рунами «SS» и погоны 
с белой пехотной отделкой. Парашютный батальон, а затем полк войск СС получил 
свою ленту. В соответствии с традицией последняя имела черное поле с 
серебристой окантовкой. На ленте прямой латиницей выводилась надпись 
«SS-FALLSCHIRMJAGER», которую затем сменила «SS-FALLSCHIRMREGIMENT». Нашивали 
этот знак отличия над обшлагом левого рукава.

 Части специального назначения Абвера

 Управление разведки и контрразведки Верховного главнокомандования вооруженными 
силами (OKW) в том виде, как оно функционировало во время войны, создано в 1938 
году и расформировано в 1944-м. Более известно под наименованием 
«Abwehr-Ausland» («Абвер-Заграница»). Руководил ведомством вице-адмирал Фридрих 
Вильгельм Канарис (Canaris). За проведение диверсионных операций и ведение 
психологической войны отвечало II Управление абвера, так называемое «Abwehr II».
 Возглавлял его полковник Генерального штаба Эрвин-Эдлер фон Лахузен-Вивремонт 
(von Lahusen-Wiwremont).
 В состав управления входили отделы «West», «Ost», «Sued-Ost» и другие, а также 
спецподразделения материально-технического обеспечения 
диверсионно-разведывательной работы за рубежом и в тылу войск противника. В 
перечне основных задач А-II числились: подрыв морального духа армии и населения 
стран антигитлеровской коалиции, создание «пятой колонны», уничтожение или 
захват особо важных военных и промышленных объектов, проведение 
террористических актов, дезинформация и психологическая война. Вместе с A-I 
(разведка) и А-III (контрразведка) управление образовывало «триединую» линейную 
структуру абвера, сохранявшуюся во всех его подразделениях до самого низа. 
Дополняли структуру военной разведки территориальные отделы («Abwehrstelle», 
или AST) и отделения («Abwehrnebenstelle», или ANST). Эти формирования 
располагались в военных округах, а в военное время — в наиболее важных 
стратегических пунктах. В частности, на оккупированной части СССР в 1941 году 
создано четыре ACT — «Ostland», «Ukraine»,
 «Sued Ukraine» и «Krim», которые делились на несколько АНСТ (достаточно 
вспомнить знаменитое «Бюро Целлариуса», на самом деле именовавшееся 
«Abwehrnebenstelle Revel» и входившее в состав ACT «Остланд»). В системе этих 
периферийных пунктов также числились многочисленные 
разведывательно-диверсионные школы.
 Кроме специальной агентуры А-II широко использовал прогермански 
ориентированные политические группировки во Франции, Норвегии, Нидерландах, США 
и т. д., пронацистские организации «фольксдойче» и другие подобные силы.
 Центральному аппарату подчинялись различные спецподразделения, в частности, 
весьма засекреченная Морская разведывательная команда (NBO) и сформированная на 
рубеже 1939 и 1940 годов эскадрилья летающих лодок особого назначения 
(Sonderstaffel «Transozean»). В последнюю входили шесть четырехмоторных 
самолетов Dornier Do 26, чьи экипажи проводили высадку разведчиков и 
диверсантов у береговой черты Англии и других стран.
 К моменту начала агрессии против СССР «Абвер-1» создал фронтовые 
разведывательные, а «Абвер-II» — фронтовые диверсионные команды, которые более 
известны под общим наименованием «абверкоманд» (Abwehrkommando — АК). Вначале 
планировалось иметь по одному такому формированию на группу армий, но затем их 
количество увеличили. Разведкоманды получили нумерацию, начинающуюся с цифры 
100, а диверсионные — с 200. В группах армий «Nord», «Mitte» и «Sued» 
соответственно числились 104, 103 и 102-я команды, более известные под 
названиями «Orion», «Saturn» и «Mars». В других регионах находились части под 
номерами 101, 105 и 106 (Абвер-11 продублировал коллег, создав команды 201 — 
206, а контрразведка — 301 — 305). Команды организационно делились на фронтовые 
абвергруппы, непосредственно занимавшиеся организацией диверсий и саботажа; 
группы придавались штабам полевых и танковых армий. Все фронтовые команды I и 
II Управлений располагали собственными школами, а также системой соответственно 
разведывательно— или диверсионно-переправочных пунктов «Meldekopf» (A-I, в 
частности, имел в своем распоряжении девять, а А-II — восемь таких пунктов на 
всем протяжении Восточного фронта).
 В июне 1941 года для непосредственного управления разведкой на Восточном 
фронте создан передовой «Штаб Walli». В числе других подразделений в него вошел 
и диверсионный отдел «Walli II» (впоследствии переименованы соответственно в 
штаб «Ost» и отдел «Ost II»). Штаб также располагал системой спецшкол и «особых 
лагерей», размещенных на востоке Германии, в Польше и оккупированной части СССР.

 Заброску диверсантов в тыл противника обеспечивали экипажи особой эскадры ВВС 
под командованием полковника Ровеля (Rowel), которого впоследствии сменил 
полковник Гартенфельд (Gartenfeld). Боевая работа эскадры находилась в ведении 
реферата «Luft», курировавшего авиационные подразделения спецназначения при 
AST/AN ST.
 В результате интриг руководства СС 14 февраля 1944 года абвер расформировали. 
Служба А-II вместе с военной разведкой перешла в подчинение Главного управления 
имперской безопасности в качестве так называемого Военного управления 
рейхсфюрера СС (Mil-Amt); затем слита с VI Управлением РСХА («СД-Заграница»). 
Дивизия «Браденбург»
 Знаменитые абверовские части специального назначения, известные под общим 
наименованием «Brandenburg zur besondere Verdienste 800», были образованы 
вскоре после начала второй мировой войны. Новые подразделения формировались на 
основе существовавших с июля 1939 года диверсионных отрядов «Ebbinghaus», 
инициатором создания которых стал капитан абвера фон Хиппель (von Hippel). 
Согласно разработанному плану, группы диверсантов должны были проникнуть на 
территорию польской Силезии с задачей совершения терактов и захвата важных 
объектов (пограничных застав, шахт и заводов). В ходе сентябрьской кампании 
«Эббингхауз» и другие боевые группы снискали себе печальную славу убийц, 
повсеместно «отличившихся» в акциях устрашения против мирного населения. 
Собственно же боевые достижения «Эббингхауза» оказались более скромными 
(начиная с попытки захвата Яблон-ковского перевала 25 августа 1939 года, 
блокированной польскими пограничниками, заканчивая несколькими неудачными 
нападениями на намеченные объекты). Тем не менее несколько рейдов окончилось 
вполне удачно.
 Так, в ночь с 31 августа на 1 сентября 80 диверсантов, переодетых в форму 
польских железнодорожников, под командованием обер-лейтенанта Граберта 
(Grabert) пересекли границу в Силезии. Утром следующего дня абверовцы проникли 
в Катовице — крупнейший железнодорожный узел на юго-западе Польши. После 
получения сигнала о начале войны поляки начали спешно минировать центр 
управления движением по железной дороге, однако половина диверсантов окружила 
солдат противника и внезапно открыла по ним огонь из автоматов. Остальные люди 
Граберта, смешавшись с охваченной паникой толпой, начали выкрикивать по-польски 
противоречивые приказы, вскакивать в поезда и за несколько минут полностью 
дезорганизовали ситуацию на станции. Подошедшие после полудня передовые части 
войск вермахта заняли Катовице практически в нетронутом состоянии. 8 сентября 
взвод переодетых в форму польских саперов диверсантов из «Эббингауза» 
присоединился к колонне отступающих солдат противника и беженцев, отходивших за 
Вислу. Через два дня движения на восток колонна добралась до стратегически 
важного моста, в Демблине. После этого командир группы фельдфебель Кодон 
(Kodon) отыскал старшего польского офицера, ответственного за охрану моста и 
доложил, что его подразделение прибыло для взрыва моста. В это же время группа 
диверсантов перерезала телефонные провода, соединяющие мост со штабом. После 
нескольких безуспешных попыток связаться с руководством польский офицер со 
своими людьми оставил позиции и отошел на восток. Тем временем немцы быстро и 
без помех обезвредили заряды взрывчатки, заложенные в опоры моста, а вечером по 
нему уже мчались первые немецкие танки.
 В ходе этих действий абверовцы потеряли почти половину своего личного состава. 
15 октября 1939 года уцелевшие боевики, сведенные в одну роту, были переброшены 
в город Бранденбург, где из них сформировали секретный отряд под названием 
800-го строительного полка особого назначения. В январе следующего года роту 
развернули в батальон, а из его личного состава выделили еще один батальон (так 
называемый «батальон Баулера»), который активно задействовался в агрессии 
против Голландии и Бельгии. В октябре 1940-го все имевшиеся части свели в 
отдельный полк «Brandenburg». Штаб Учебного полка особого назначения 
«Brandenburg 800» разместился в Берлине, а его батальоны квартировали в разных 
городах Германии, готовясь к действиям в сопредельных странах. Первый батальон, 
в составе которого числилась и парашютная рота, дислоцировался в Бранденбурге и 
комплектовался прибалтийскими немцами, а также «фольксдойче» из стран Восточной 
Европы: ясно, что он предназначался для действий против Советского Союза. 
Второй батальон, размещенный в Ба-дене (под Веной), состоял из венгерских, 
румынских и балканских немцев; в его задачу входили операции в Юго-Восточной 
Европе. В состав третьего батальона, казармы которого находились в Дюрене 
(Верхний Рейн), входили немцы из западноевропейских, южноафриканских и 
южноамериканских стран. Полем деятельности этого подразделения была Западная 
Европа. Численность каждого батальона достигала 1000 человек.
 Все эти батальоны предназначались для ведения диверсионной войны в тылу 
противника перед вторжением на его территорию регулярных войск вермахта. К 
таким действиям относились преимущественно рейды, направленные на захват важных 
в военном отношении объектов: мостов, туннелей, узлов коммуникаций и т.д. В 
ходе обучения диверсанты учились разряжать заложенные противником взрывные 
заряды и удерживать захваченные объекты до подхода авангардов своих войск; 
«бранденбуржцы» выполняли и разведывательные задачи. От личного состава полка 
требовались высокие физические и психологические кондиции в экстремальных 
условиях. Кандидаты на службу в эту часть отбирались из числа солдат и офицеров,
 проявлявших склонность к риску и авантюрам при условии знания иностранных 
языков. Поисковая работа проводилась также среди специалистов в различных 
областях: снайперов, водолазов, саперов, парашютистов, связистов и прочих. 
Многие уже успели принять участие в боевых действиях. В процессе тренировок 
особое внимание уделялось скрытному передвижению, навыкам «бесшумного 
умерщвления», стрельбе из различных типов оружия, марш-броскам, ориентации на 
местности, выживанию и маскировке. Отношения, складывавшиеся в батальонах между 
командирами и подчиненными, были весьма далеки от привычной воинской 
дисциплины: солдаты и офицеры «Брандебурга» напоминали скорее коллег по работе. 
При выполнении боевых заданий диверсанты пускались на все возможные ухищрения — 
наиболее часто они действовали в гражданской одежде или в обмундировании 
вражеской армии, что формально противоречило нормам международного права. 
Разрешалось использование всех возможных средств обмана противника: так, бойцы 
«Бранденбурга», переодетые в чужие мундиры, часто маскировались под санитарный 
обоз с ранеными либо транспортную колонну. Диверсанты переодевались в одежду 
железнодорожников, шахтеров, притворялись почтальонами, сторожами и даже 
беженцами. Во время рейдов немцы полностью пренебрегали правилами и обычаями 
ведения войны, не останавливаясь перед явными военными преступлениями.
 Подразделения «Бранденбурга» сыграли заметную роль уже в ходе кампании 1940 
года — против Дании, Норвегии, Нидерландов и Бельгии. Диверсанты провели ряд 
диверсий, серьезно облегчивших молниеносное продвижение сухопутным войскам. Во 
время операции против Дании 9 апреля 1940 года, переодетые в штатское 
«бранденбуржцы» захватили порт, железнодорожный мост и городок Миддльфарт — 
ключевой пункт на главной магистрали, связующей Ютландский полуостров с 
островами Фюнен и Зееланд. В мае 1940 года разведчики из 100-го батальона 
специального назначения «Бранденбург» в гражданской одежде подробно исследовали 
структуру бельгийской обороны в Арденнах и на люксембургской границе 
непосредственно перед началом вторжения в эту страну. Боевым действиям против 
Голландии также предшествовали акции по захвату всех мостов между Маастрихтом и 
Арнемом, осуществленные диверсантами 100-го батальона, переодетыми в штатское 
либо форму голландских солдат и полицеских.
 Дж. Фуллер в своем труде «Вторая мировая война 1939 — 1945 годов» приводит 
сообщение очевидца захвата моста в Маастрихте: «Овладение Маастрихтским мостом 
выглядело как сказка, поражающая смелостью акции. К часовому, несущему службу 
на восточном конце моста, подошел мужчина в штатском и по-дружески попросил его 
разрешить перейти па другой конец, чтобы переброситься парой слов с приятелем 
на западном берегу. Получив разрешение, этот человек перешел через мост и, 
побеседовав несколько минут, вернулся к охраннику в компании своего приятеля. 
Последний застрелил часового и бросился к другому берегу реки, где перерезал 
провода зарядов, приготовленных для подрыва моста. В это момент первый мужчина 
завладел винтовкой убитого часового, не допустив чьего-либо вмешательства. 
Согласованность в сроках проведения операции была просто гениальной: в течение 
нескольких минут туча парашютистов опустилась на крыши голландских и 
бельгийских укреплений, которые находились к востоку от моста, расположенного 
на территории Нидерландов».
 Подобным же образом оказались захвачены и три других моста. Мостом в городке 
Геннеп овладели солдаты взвода обер-лейтенанта Вальтера (Walter) из 3-й роты 
100-го батальона особого назначения, переодетые в мундиры голландских 
пограничников и якобы конвоировавшие колонну пленных немцев. Подойдя к 
восточному концу моста, диверсанты бесшумно сняли голландскую охрану. Один из 
«бранденбуржцев», бегло говоривший по-фламандски, позвонил на пост на восточном 
конце и передал, что через минуту мост перейдет группа немецких военнопленных 
под конвоем. После этого охрана на западном конце была так же быстро 
ликвидирована и мост оказался в руках немцев. Минутой позже на него ворвались 
танки 9-й танковой дивизии, спешашие на помощь парашютистам 7-й авиадивизии, 
захватившим еще несколько переправ на Маасе и Нижнем Рейне. Остальная часть рот 
«Бранденбурга», взаимодействуя с силами местной «пятой колонны» (голландские 
этнические немцы), захватила мост через Маас в городе Рурмонд, а затем и сам 
город — важный транспортный узел на бельгийско-нидерландской границе. В ходе 
боев в Бельгии 10 мая 1940 года диверсанты поддержали действия парашютистов при 
захвате форта Эбен-Эмаэль и мостов через Шельду. Прочие группы, переодетые в 
бельгийские и французские мундиры, провели несколько актов саботажа во Фландрии 
и в районе Абвиль — Реймс — Париж — Дувр. Солдаты 4-й роты 2-го батальона 
«Бранденбург» уничтожили телефонную станцию и захватили мосты через канал 
Юлианы в Берге, Ормонде, Обихте и Штайне, а также в районе города Ситтар 
(Бельгия).


* * *

 2 февраля 1941 года 1-я рота 1-го батальона «Бранденбурга» была размещена в 
Ольштыне, накапливая запасы советского оружия и обмундирования. Вскоре немцы 
развернули интенсивное спецобучение своих людей проведению разведывательных и 
диверсионных акций на территории СССР, которое завершили к 15 июня. В марте 
1941-го 2-й батальон передислоцировали из-под Вены в Плоешти (Румыния). В ночь 
с 5 на 6 апреля, предшествовавшей началу германской агрессии против Югославии и 
Греции, солдаты этого батальона захватили стратегически важный югославский 
перевал Железные Ворота на Дунае. На следующий день рота диверсантов 2-го 
батальона захватила мост через Вардар на территории Греции, что обеспечило 
быстрый захват Салоник немецкими танкистами. 21-27 апреля подразделения 2-го 
батальона в ходе неожиданного рейда в тылу Британского экспедиционного корпуса 
захватили остров Эвия в заливе Волос, вынудив таким образом англичан к 
отступлению через Фермопильский перевал. 26 апреля немецкие парашютисты 
захватили Коринфский перешеек, а также город Коринф с находящимся в нем 
аэродромом. 2-й батальон «Бранденбурга», поддержав десантников, захватил 
несколько окрестных селений и стал первой немецкой частью, вошедшей в Афины. В 
ночь с 21 на 22 июня 1941 года на советскую территорию проникла диверсионная 
группа «бранденбуржцев» под командованием лейтенанта Катт-вица (Kattwitz). 
Переодетые в форму Красной Армии диверсанты углубились на 20 километров вглубь 
от границы с целью захвата стратегически важного моста через реку Бобр и его 
удержания до подхода авангардов вермахта. В полосе действий 123-й пехотной 
дивизии еще одна диверсионная группа ли-кивидировала несколько не ожидавших 
нападения пограничных постов. С полуночи до рассвета на советскую сторону 
пробралось еще несколько переодетых в форму РККА групп, которые провели 
несколько нападений на командиров и политработников Красной Армии в районе 
Августова, Сувалок, Гродно, Голынки и Рудавки. Главной целью этих действий был 
захват десяти крупных мостов в полосе действий группы армий «Центр» и их 
последующее удержание. В тех пунктах, где русские не дали застать себя врасплох,
 «бранденбуржцы» не сумели избежать крупных потерь, хотя в целом их операции 
закончились успешно — это существенно помогло вермахту набрать высокий темп 
продвижения с первых же дней войны.
 22 июня 1941 года 1-й батальон «Бранденбурга» совместно с украинским 
диверсионным батальоном «Nachtigall» ударил на Перемышль, а также захватил 
плацдарм на восточном берегу реки Сан. 25 июня еще одна группа диверсантов 
попыталась захватить мост в районе Лиды и Молодечно, однако в ходе двухдневных 
боев была полностью уничтожена. Тремя днями позднее переодетые в советскую 
форму солдаты 8-й роты полка захватили мост через Двину под Динабургом 
(Двинском), удержав его до подхода танковых частей группы армий «Север» и 
предотвратив таким образом уничтожение моста отступающими частями РККА. Во 
время ожесточенного боя за мост погиб командир роты обер-лейтенант Клак 
(Knaack).,29 — 30 июня 1-й батальон «Бранденбурга» и батальон «Нахтигаль» 
захватили Львов. В тот же день приказом ОКВ 800-й учебный полк был усилен 13-й 
и 17-й ротами спецназначения.
 Летом 1941 года во время операции «Xenophon» переодетые в советские мундиры 
диверсанты из 1-го батальона полка под командованием капитана Катвица 
обнаружили и уничтожили батарею зенитных прожекторов на мысе Пеклый, обеспечив 
таким образом возможность наступающим германо-румынским войскам переправы с 
Керченского на Таманский полуостров. В конце июля 1941 года бойцы 1-го 
батальона во взаимодействии с диверсионной абвергруппой под командованием 
капитана 3-го ранга Целлариуса (Cellarius) с помощью десантных планеров DFS 230 
были переброшены на эстонский остров Эзель, где провели ряд операций по 
уничтожению советских заграждений и укреплений.
 В августе 1941 года подразделения 1-го батальона осуществили семь диверсионных 
актов на стратегически важных железных дорогах СССР. В октябре 9-я рота 3-го 
батальона, вновь переодетая в советские мундиры, десантировалась в тыл РККА под 
Москвой. Целью операции был захват укреплений на одной из крупных дорог, 
ведущих в советскую столицу. Операция закончилась провалом, а участвовавшие в 
ней парашютисты «Бранденбурга» понесли тяжелейшие потери.
 В конце 1941 года, когда стало ясно, что блицкриг против СССР провалился, 
абвер принял решение значительно расширить масштабы спецакций диверсионных и 
разведывательных групп в тылу Красной Армии, особенно в районах Кавказа, 
волжских степей и Средней Азии. В январе 1942 года укомплектованная 
прибалтийскими националистами рота 1-го батальона под командованием лейтенанта 
барона фон Фелькерзама (von Foelkersam), переодетая в форму РККА, провела 
несколько удачных диверсий в тылу советских войск. В числе прочих операций 
можно отметить ликвидацию штаба одной из дивизий Красной Армии и захват моста 
под Пятигорском, который удерживался диверсантами до подхода немецких танков. 
На территории Финляндии, под Рованиеми, в специально для этой цели построенном 
учебном лагере, солдаты вновь созданной 15-й отдельной роты «Бранденбурга» 
начали подготовку к диверсионным операциям на территории севера СССР. Их целью 
стала жизненно важная для русских железная дорога Мурманск — Ленинград, 
обеспечивавшая поставку в центральные районы страны ленд-лизовских грузов. 
Подготовкой операции «Eisenbahn Murmansk» непосредственно занимался зондерфюрер 
(военный чиновник) Шварце (Schwarze) из абвера. При ее осуществлении 
планировалось опереться на богатый опыт финнов в ведении «малой войны» в 
условиях севера.
 Выделенные для операции группы должны были десантироваться на парашютах летом 
1942 года в непосредственной близости от полотна дороги. После завершения 
операции планировался выход диверсантов в заранее обусловленные районы, 
пригодные для посадки самолетов, и возвращение на них на базу. Из намеченной 
серии диверсий только одна завершилась успешно: в ночь с 28 на 29 августа две 
группы в советской форме вышли к железной дороге и заложили в двух местах мины 
с вибрационными взрывателями, а также заряды замедленного действия. Действия 
других групп оказались неудачными — они были обнаружены и уничтожены. В апреле 
того же года отряд переодетых в форму Красной Армии бойцов 1-го батальона 
попытался атаковать и уничтожить базы и склады под Алакветти и Лизой в районе 
Мурманска, однако части охранения отбили нападение, нанеся диверсантам 
серьезные потери.
 В конце 1941 года части «Бранденбурга» расквартировали в следующих гарнизонах: 
1-й батальон — в Хавеле (Бранденбург), 2-й — в Баден-Унтервальерсдорфе под 
Веной и 3-й — в Дюрене. Весной следующего года подразделения полка стали 
задействоваться в борьбе с нарастающим движением Сопротивления на территории 
СССР и других европейских стран. Так, 9-я рота 3-го батальона была направлена 
против советских партизан в район Смоленска, Дорогобужа и Вязьмы.
 В конце июня 1942 года рота охраны побережья из состава 3-го батальона провела 
удачный рейд, уничтожив скопление советских колонн снабжения в районе Керчи. 
Ночью с 24 на 25 июля, в ходе ожесточенных боев на Дону, группа 1-го батальона 
под командованием капитана Граберта (Grabert) неожиданно для русских захватила 
и уничтожила 6-километровую мостовую эстакаду в дельте реки, между Ростовом и 
Батайском. В том же месяце 30 диверсантов 2-го батальона в советских мундирах 
по воздуху перебросили на Северный Кавказ, где они взорвали важный мост в 
районе Минеральных Вод. Примерно в это же время группа из состава «кавказской» 
роты «Бранденбурга» была заброшена в тылы РККА с задачей поднять восстание 
среди северокавказских горцев. Операция провалилась, а сама группа в течение 
трех месяцев была полностью ликвидирована.
 В августе 1942 года для проведения диверсии в районе грозненского нефтяного 
месторождения с парашютами сброшена группа в составе 25 человек под 
командованием лейтенанта Ланге (Lange), однако весь ее личный состав был 
расстрелян еще в воздухе. Примерно в это же время 8-я рота 2-го батальона под 
командованием лейтенанта Прохазки (Prohaska) захватила деревянный мост через 
реку Белая под Майкопом, посеяв панику в расположенных вокруг советских частях 
и не дав им возможности маневрировать. Во время этой операции Прохазка погиб. 
Еще одна группа 6-й роты 2-го батальона под командованием лейтенанта Лау (Lau), 
действуя в трофейной форме, попыталась захватить мосты на рокадной дороге 
Майкоп — Туапсе. Однако и в этот раз все члены группы погибли в бою с частями 
Красной Армии.
 В декабре 1942 года 800-й строительный учебный полк особого назначения 
«Brandenburg» преобразовали в 800-ю дивизию особого назначения (официальный 
приказ главнокомандующего сухопутными войсками на этот счет подписан 21 
сентября 1943 года). Новое соединение подчинили непосредственно управлению 
«Абвер-Заграница» ОКБ. В составе дивизии числилось пять егерских полков: 5-й 
полк особого назначения «Kurfuerst» был учебной войсковой частью абвера, 
готовившей личный состав для других подразделений и агентуру. Командование 
дивизией принял генерал-майор фон Пфульштейн (Pfuhlstein). Весной 1943 года 
дивизию на штатах моторизованной временно направили на Восточный фронт, а летом 
организационно подчинили ее оперативному штабу ОКБ.
 15 февраля 1943 года 1-й батальон 1-го егерского полка приступил к 
антипартизанским операциям в Литве и Эстонии. В феврале — марте 3-й батальон 
3-го полка принял участие в боях в районе Карчева во время начальной фазы 
Курской битвы.
 Весной 1943 года 15-я отдельная рота дивизии под командованием обер-лейтенанта 
Хеттингера (Hettinger) и лейтенанта Тромсдорфа (Tromsdorf) сумела-таки 
осуществить ряд диверсионных актов на Мурманской «железке» между Кандалакшей и 
Полярным Кругом.


* * *

 В январе 1943-го часть 4-го полка «Бранденбург» была направлена в район всем 
ныне известной Банья-Луки на территории Югославии для борьбы с набирающими силу 
партизанами. В это же время 2-й полк привлекли к контрпартизанским операциям в 
Черногории. События не заставили себя ждать: вскоре в городке Уровица между 
командованием частей «Бранденбурга», действующих на Балканах, и руководителем 
югославских «четников» [33] генералом Михайловичем. На основании этого 
документа немцы сформировали так называемый «Черногорский легион», 
укомплектованный сербами и включенный в состав «Бранденбурга». После этого темп 
событий начал стремительно нарастать.
 В мае 1943 года 4-й полк 800-й дивизии участвовал в крупной операции против 
партизан Тито в ущелье Сутьеска (Черногория). 17 июля 1-й батальон 2-го полка 
провел ряд подобных акций в районе греческой горы Олимп. В сентябре 2-й полке 
аналогичными целями перебросили в Албанию. 12 сентября 1-й батальон 1-го полка 
успешно атаковал базы греческих партизан в районе Левади, в то время как 3-й 
батальон этого же полка принял участие в операциях вокруг города Ларисса. 12-15 
ноября 1943 года, во время операции «Leopard», немецкие парашютисты и 
диверсанты захватили греческий остров Лерос, отбитый ранее союзниками. В штурме 
острова приняли участие морские десантные группы, а также подразделения ВДВ: 
1-й батальон 2-го парашютного полка и рота парашютистов из 1-го батальона 
«Бранденбург». Десант был усилен 3-м батальоном 1-го полка «бранденбуржцев». 
Через три дня боев английский гарнизон, насчитывавший 8000 человек, сложил 
оружие.
 В январе 1944-го 1-й батальон 4-го полка провел рейд на штаб-квартиру 
Народно-освободительной армии Югославии — операцию «Eiche» («Желудь»). Атака 
была отбита партизанами.
 В марте 1944 года штаб сухопутных войск проинформировал генерала фон 
Пфульштейна о разработанной совместно с командованием войск СС и полиции 
операции против Венгрии. Речь шла об организации разведывательной деятельности 
на территории страны и оборудовании посадочных площадок для молниеносного 
захвата Будапешта. Руководство операцией возложили непосредственно на 
Пфульштейна.
 19 марта с территории Югославии и Австрии в Венгрию вошли части дивизии 
«Бранденбург-800», соединившиеся с прибывшими к месту событий ранее 
диверсионными группами абвера. В ходе внезапной и быстро проведенной операции 
«Margarete I» немцы без шума захватили все стратегически важные объекты в 
Будапеште и арестовали всех руководителей правительства адмирала Хорти. В том 
же месяце 1-й батальон 1-го егерского полка направили в столицу Албании Тирану, 
а 3-й батальон — в Далмацию, где он принял участие в упорных боях против 
югославских партизан. В частности, личный состав батальона был массированно 
задействован в операции «Roesselsprung» («Ход конем»), разработанной штабом 2-й 
танковой армии. Целью операции стала попытка захвата или ликвидации одним 
ударом всего высшего руководства НОАЮ.
 В задачу полка входило блокирование городка Дрвар, где размещался штаб 
Народно-освободительной армии Югославии во главе с маршалом Тито. Дрвар 
находился в горах западной Боснии, недалеко от хорватской границы, и был весьма 
труднодоступен для пехоты и танков. К самому же штабу Тито подобраться было еще 
труднее: его помещения располагались в глубокой пещере, вход в которую 
находился на высоте 70 метров над землей. Защищали ставку батальон охраны, 
слушатели Офицерской школы и батальон инженерной бригады НОАЮ, усиленный 
несколькими танками.
 К акции был привлечен 500-й парашютный батальон войск СС, в задачу которого 
входила высадка в горах, быстрый захват штаба противника и организация его 
удержания до подхода своих войск. По земле к Дрвару должны были прорываться 
части трех пехотных дивизий (в том числе егеря из «Бран-денбурга»), усиленные 
формированиями хорватских и боснийских коллаборационистов. Каждый немецкий 
солдат имел при себе фотографию Тито, которого было предписано взять живым или 
мертвым. Руководство операцией в целом было возложено на штаб XV 
горнострелкового корпуса.
 25 мая 1944 года, в день рождения Тито, по Дрвару был нанесен сильный бомбовый 
удар. После перекрытия дорог от Дрвара на позиции партизан высадился 
парашютно-планерный десант 500-го батальона СС с подразделениями усиления 
(всего около 600 человек), которые вступили в бой с охраной. Учитывая возникшую 
опасность, маршал вместе со своей свитой по заранее разработанному плану 
спустился из пещеры в долину по канату и начал пеший переход по горным тропам 
из угрожаемого района. К вечеру группа вышла в район Потоци, однако выяснилось, 
что и там все перевалы перекрыты немецкими егерями. Бои вокруг Дрвара тем 
временем продолжались: на помощь немцам высадились еще 200 десантников. Город 
вскоре полностью перешел под контроль парашютистов и подразделений 
«Бранденбурга», но Тито со своими приближенными и офицерами союзных военных 
миссий сумел выйти из окружения на восток и 4 июня советским самолетом был 
эвакуирован в Бари. Через несколько дней англичане переправили их морем на 
югославский остров Вис в Адриатике, в относительную безопасность. Таким образом,
 немецкий рейд закончился неудачей — Тито и его штаб ликвидировать не удалось, 
а потери выделенных для операции войск составили свыше 1200 человек, в том 
числе около 400 парашютистов.
 1-й батальон 3-го полка ранней весной 1944-го направили в Северную Италию для 
борьбы с партизанами в провинциях Удине и Гориция.
 В июле — августе 1944 года, после провала заговора против Гитлера и 
последовавшего за этим разгромом абвера, в истории «Бранденбурга» наступил 
новый этап. Все части специального назначения, подчинявшиеся абверу [34] , в 
сентябре были сведены в мотопехотную дивизию (Panzergrenadierdivision), 
унаследовавшую название «Бранденбург». Формирование дивизии было завершено в 
декабре 1944-го на территории Восточной Пруссии. Большинство наиболее 
квалифицированных бойцов частей специального назначения к тому времени перешли 
добровольцами в спецгруппы (отдельные диверсионные роты), находившиеся в 
ведении СД. Дивизия же «Бранденбург» вначале сражалась против партизан на 
Балканах в составе «боевой группы Kuehlwein». В сентябре ее включили в состав 
танкового корпуса «Grossdeutschland», в котором она и закончила войну. Еще до 
начала боевых действий на советско-германском фронте, весной 1941 года, абвер 
развернул формирование двух добровольческих частей, укомплектованных 
проживавшими за границей украинскими националистами.
 Так, батальон «Nachtigall» («Соловей») комплектовался рекрутами из числа 
польских украинцев, оказавшихся на территории, оккупированной немецкими 
войсками в сентябре 1939 года. До конца 1940 года это формирование числилось в 
составе 1-го батальона полка «Бранденбург», затем выделено в самостоятельную 
боевую единицу. С первого дня агрессии против СССР «Нахтигаль» действовал на 
южном крыле Восточного фронта: в районе Перемышля и реки Сан. К 30 июня его 
подразделения ворвались во Львов, где немедленно расстреляли несколько тысяч 
украинских коммунистов, евреев и поляков по спискам, заблаговременно 
составленным краковским отделением абвера.
 Вторым в порядке очередности стал батальон «Roland», чей личный состав 
набирался среди украинцев, живших на территории Германии и Австрии (немалое 
число этнических украинцев было вынуждено эмигрировать в эти государства после 
ликвидации большевиками петлюровского режима Центральной Рады). Оба батальона 
общей численностью около 2000 человек в организационном смысле входили в состав 
полка «Бранденбург», присоединившись к его трем «немецким» батальонам. 
Переодетые в советскую форму солдаты «Нахтигаля» совместно с 1-м батальоном 
«Бранденбурга» 16 и 17 июля 1941 года атаковали штаб одной из армий противника. 
Нападение было отбито охраной, а диверсанты понесли большие потери. После этой 
неудачной акции остатки батальона «Нахтигаль» были расформированы.
 «Восточными» добровольцами из числа северокавказских горцев к концу 1941 года 
был укомплектован специальный отряд (Sonderverband) «Bergmann» («Горец»). Отряд,
 по численности равный роте, а затем батальону, подчинялся управлению «Абвер 
II». Личный состав «Бергмана» комплектовался из навербованных к тому времени из 
числа военнопленных Красной Армии представителей различных горских 
национальностей: чеченцев, ингушей, дагестанцев и других. Организационно отряд 
входил в состав созданного в 1942 году так называемого «Горнокавказского 
легиона» (Legion BergRaukasien), затем — в состав выделенного из него 
«Северокавказского легиона» (legion Nordkaukasien). В тактическом же смысле 
батальон действовал в оперативном подчинении немецкой военной разведки. В 1942 
году подразделения отряда были десантированы с диверсионными целями в тыл 
советских войск на Кавказе, где многие из них погибли почти в полном составе.
 Весьма активную роль в ведении разведки и диверсий против Красной Армии вели 
прибалтийские формирования, наиболее известными из которых, без сомнения, стали 
эстонские воздушно-десантные отряды «Егпа».


* * *

 После развертывания активных боевых действий в странах Леванта, а затем в 
Северной Африке внимание абвера оказалось привлеченным к изучению возможности 
развертывания «малой войны» в тылу английских войск. Катализатором начала этой 
работы стало прогерманское восстание Рашида эль-Гальяни (Рашида Али) в Ираке, 
вспыхнувшее 2 мая 1941 года.
 Германия, с подачи которой начался мятеж, немедленно начала оказывать помощь 
повстанцам. Это стало наиболее актуальным после сокрушительного разгрома 
англичан и греков весной 1941 года в материковой части Греции, и особенно после 
захвата Крита — «ворот к восточному Средиземноморью». Для помощи восставшим 
немцы создали специальный штаб F (Sonderstab F), нацеленный на оказание помощи 
силам Рашида Али. За ним последовало формирование двух войсковых подразделений, 
получивших наименование специальных частей (Sonderverbaende) 287 и 288, 
созданных соответственно летом и 21 сентября 1941 года.
 Подразделения создавались на базе полка «Brandenburg», причем 287-й отряд 
комплектовался арабами из Леванта (кроме арабских добровольцев, ядро отряда 
составили 1-я и 3-я роты 3-го батальона 800-го полка), а 288-й — немцами, 
говорившими на арабском, персидском, ассирийском или английском языках. Эти 
небольшие отряды должны были быть переброшены в Ирак для участия в вооруженной 
борьбе, однако тем временем восстание было подавлено, а страна оккупирована 
войсками Британской империи. Оба отряда впредь перенацеливались на диверсионную 
борьбу против англичан на Ближнем Востоке и в Северной Африке. 287-й отряд, 
насчитывавший в своем составе три пехотных батальона и дислоцировавшийся в 
районе Афин, в течение 1941 — 1942 года прошел довольно интенсивную подготовку 
к боевым действиям в условиях тропиков. Тем не менее в Северную Африку попал 
только один из его батальонов (принял участие в оккупации Туниса осенью 1942 
года); два других были переброшены на Северный Кавказ, где принимали участие в 
борьбе с партизанами, после чего занимались аналогичной деятельностью в Греции 
и Югославии. Неофициально отряд получил название «Freiwillige Legion Arabien» 
(«добровольческий Арабский легион»). «Германский» 288-й отряд, сформированный в 
Греции в составе трех рот, вскоре после завершения его комплектования был 
включен в состав Африканского корпуса генерала Роммеля и направлен в Северную 
Африку, где и оставался до самого конца кампании.
 Наконец, единственный переброшенный в Африку батальон «Зондерфербанд 287» 
составил основу «Германо-арабского учебного батальона» (Deutsch-Arabische Lehr 
Abteilung) — специальной части, командные должности в которой занимали в 
основном офицеры дивизии «Brandenburg». «Батальон» фактически представлял из 
себя бригаду в составе пяти батальонов [35] и выполнял в основном задачи 
антипартизанской борьбы. Кроме личного состава 287-го отряда, батальон 
комплектовался бывшими солдатами французских колониальных частей или 
навербованными на оккупированной территории арабами.
 Не оставил без внимания абвер и индийцев: возможность поднять восстание 
коренного населения Британской Индии давно владела умами немецких разведчиков. 
Незадолго до начала советско-германской войны из Москвы в Берлин прибыл лидер 
индийских национал-экстремистов Субхас Чандра Бос (Bose), который намеревался 
заручиться поддержкой Германии в освобождении Индии от британского владычества. 
Энергичный Бос сумел убедить немцев в целесообразности формирования из 
индийских солдат и офицеров, взятых в плен в Северной Африке, добровольческого 
отряда — легиона «Свободная Индия» (Legion Freies Indien). В 1942 году была 
создана отдельная рота, вошедшая в состав полка «Бранденбург» наравне с 
персидским и арабским контингентами. В 1943 году Чандра Бос отбыл в 
оккупированный японцами Сингапур, где началось формирование 
коллаборационистской «Индийской национальной армии» (этот противоречивый 
человек погиб в авиакатастрофе вскоре после окончания войны), но его подопечные 
легионеры остались в Европе.
 В начале июля 1941 года на территорию Афганистана была выведена рота 
«бранденбуржцев» под командованием капитана абвера Обердорфера (Oberdorffer), 
действовавшая под легендой археологической научной экспедиции. Через 32 дня 
работы группы в качестве германского агента был завербован факир из района Ипи, 
которого привлекли к работе по организации актов саботажа против британских 
войск на северо-западной границе Индии. Лейтенант Витцель (Witzel) по кличке 
Пуштун организовал на индийско-афганской границе постоянную базу, снабженную 
радиостанцией и опирающуюся на широкую сеть агентов из числа индийцев и 
афганцев, а также оборудовал посадочные площадки для самолетов. В этот же 
период абвер разработал план, согласно которому после захвата Кавказа немцы 
должны были перебросить по воздуху части «Индийского легиона» на северо-запад 
Индии с целью развязывания широкого антибританского восстания. 8 ноября 1942 
года на территорию Туниса по воздуху перебросили 500 солдат и офицеров из 
состава 1-го батальона вновь сформированного 4-го полка под общим командованием 
капитана фон Кенена (von Koenen). Так называемая тропическая рота вместе с 
командиром отряда, действуя в английских мундирах или одежде бедуинов, провела 
ряд диверсионных актов против узлов связи и на линиях коммуникаций войск 
противника.
 В ночь 28 декабря две спецгруппы стартовали с одного из тунисских аэродромов 
на планерах DFS 230, которые буксировали «Юнкерсы-52». Первая из них, под 
командованием фон Кенена, атактовала и уничтожила железнодорожный мост через 
реку Вади-эль-Кибир. Группа под командованием лейтенанта Хагенауэра (Hagenauer),
 летевшая на втором планере и имевшая своей задачей уничтожение моста к северу 
от городка Кассерин (Южный Тунис), сразу после приземления попала в плен к 
французам.
 В конце 1942 года «Индийский легион» достиг численности 2000 человек и получил 
официальное обозначение 950-го Индийского пехотного полка. В него входили три 
пехотных батальона четырехротного состава, запасной батальон (4-й), 13-я 
батарея пехотной артиллерии, 14-я противотанковая батарея, 15-я саперная рота, 
рота почетного караула (Ehrenwachkompame), а также полковой полевой госпиталь. 
Поскольку полк прошел частичную моторизацию, его вскоре переименовали в 
гренадерский и оставили в подчинении ОKB совместно с полком «Бранденбург». В 
конце осени того же года «Германо-арабский учебный батальон» перебросили из 
города Сталино (Донбасс), где он временно находился в ожидании прорыва через 
Кавказ, в Тунис. Эта операция имела целью вызвать среди североафриканских 
арабов восстание, направленное против недавно высадившихся на континенте 
союзных войск. Прибыв на место, часть получила наименование «Германо-арабского 
легиона». Командование этим новым диверсионным отрядом «Бранденбурга» принял 
инициатор его создания ветеран абвера майор фон Хиппель.
 18 января 1943 года спецгруппа «Германо-арабского легиона» под командованием 
лейтенанта Лухса (Luchs), совершив 8-дневный марш, вышла к реке Вади-аль-Мелах 
(Южный Тунис) и взорвала мост, по которому проходила главная линия подвоза 
снабжения англо-американских войск, дислоцированных в Северной Африке. 14 
февраля в районе деревушки Сиди-Бу-Зид заброшенная в американский тыл группа 
капитана фон Кенена провела несколько ночных атак на укрепления янки. В 
результате этих действий в плен попало около 700 американских солдат. После 
капитуляции германских войск в Тунисе (12 мая 1943 года) действующие на 
территории Северной Африки части «Бранденбурга» под командованием фон Кенена не 
подчинились приказу о сдаче и сумели прорваться через море в Южную Италию.
 Бегство из Северной Африки положило конец честолюбивым немецким планам 
разрушения британской колониальной империи руками разведчиков и диверсантов. 
Это немедленно сказалось на судьбе еще уцелевших «легионов»: дислоцировавшийся 
в Бордо 950-й индийский полк после высадки союзников в Нормандии перебросили в 
Германию и 8 августа 1944 года передали в состав войск СС. Тем не менее легион 
никогда не участвовал в боях и вскоре был расформирован по личному приказу 
Гитлера.


Униформа

 Подавляющее большинство солдат и офицеров частей специального назначения 
сухопутных войск, находившихся в подчинении у абвера, носило форму егерей. При 
общеармейском обмундировании егеря отличались зеленым приборным цветом — 
просветами на петлицах и кантами на погонах. Главным же отличием была 
специальная егерская эмблема: темно-зеленая, почти черная овальная нашивка, 
носившаяся над правым локтем. По краю эмблема окаймлялась бледно-зеленым 
изображением витого шнура, а в центре помещались вытканные или вышитые зеленые 
дубовые листья и желудь на коротком отрезке коричневой ветки. Такая же 
композиция, отлитая из серебристого металла, укреплялась на левой стороне 
полевого кепи.
 В сентябре 1944 года части дивизии получили черные ленты для ношения на правом 
рукаве. Лента имела серебристо-белые каемки и надпись «BRANDENBURG», вышитую 
готическим шрифтом.
 В полевых условиях диверсанты носили светло-зеленые маскировочные комбинезоны 
сухопутных войск с вертикальной рябью и оскольчатым рисунком с зелеными и 
коричневыми пятнами. Из всей обильной эмблематики вермахта на камуфляжной 
униформе носили только нагрудного орла и нарукавные знаки различия — черные 
прямоугольники с комбинациями полосок и скрещенных дубовых листьев. В случае 
если бойцам «Бранденбурга» и других частей приходилось прыгать с парашютом, они 
надевали маскировочные десантные куртки.
 Военнослужащие особого батальона «Нахтигаль» носили немецкую форму с так 
называемыми «украинскими» знаками различия. В батальоне «Roland» использовалась 
униформа так называемой Западно-Украинской армии времен гражданской войны. 
После начала советско-германской войны солдаты и офицеры обеих частей получили 
трофейное или специально изготовленное советское обмундирование, в котором и 
забрасывались в тылы отступающей Красной Армии.
 Солдаты и офицеры батальона специального назначения «Bergmann» носили форму 
так называемых восточных легионов (Ostlegionen) германской армии с особыми 
знаками различия (на петлицах и погонах), а также нагрудной эмблемой в виде 
вписанной в ромб свастики меж двумя крыльями над правым карманом. В 
действительности же использовались и стандартные германские знаки различия, а 
специальная нагрудная эмблема вообще практически не применялась — вместо нее 
носился германский орел (Hoheitabzeichen). В качестве головного убора нередко 
носили папаху из каракуля с немецкими или национальными кокардами либо без оных.
 На правом рукаве эта категория военнослужащих носила темно-синюю нашивку в 
форме щита с изображенными на ней повернутыми влево и соединенными шеями 
стилизованными головами мифического пса Цербера — эмблему созданного в 1942 
году «Горно— кавказского легиона» (Legion Bergkaukasien). После того как из 
последнего был выделен «Северокавказский легион», нарукавная эмблема была 
изменена: щит сложной формы с черной каймой был разделен на две половины: 
верхнюю (зеленую) и нижнюю (красную). В левом верхнем углу размещалось белое 
изображение полумесяца и семи звезд (по числу основных народностей Северного 
Кавказа). Сверху на черном поле помещалась немецкая надпись «NORDKAUKASIEN».
 Арабские военнослужащие получали стандартное германское обмундирование 
тропического образца с общевойсковыми знаками различия. Единственными отличиями 
от немецких войск служили головной убор — тюрбан в цвет униформы (вместо него 
часто носили обычные «африканские» кепи) и нашивки, носившиеся над локтевым 
сгибом правого рукава. Солдаты и офицеры 288-го спецотряда («добровольческого 
Арабского легиона») носили нашивку в виде щита с зеленой, белой и черной (слева 
направо) вертикальными полосами — традиционной арабской гаммой. В верхней части 
щита располагался красный сегмент с двумя семиконечными белыми звездами 
(традиционная «хашимитская» арабская гамма). Над щитом на черном фоне 
размещалась надпись арабской вязью «Свободная Аравия», под ним — такая же, но 
по-немецки (FREIES ARABIEN).
 В «Германо-арабском учебном батальоне» ситуация с обмундированием была 
несколько сложнее. Офицеры и унтер-офицеры носили немецкую тропическую униформу.
 Над локтевым сгибом правого рукава размещалась темно-зеленая овальная нашивка 
со сложной эмблемой, вышитой белой нитью. Большинство рядовых получило старые 
французские мундиры колониальных войск со споротыми знаками различия. На правом 
рукаве мундира нижние чины носили белую повязку (чтобы отличаться от своих 
соплеменников в армии Виши, а затем и в войсках де Голля). Французским 
оставалось и снаряжение солдат, кроме стальных касок, которые заменили на 
германские.
 Солдаты и офицеры «Индийского легиона» получили немецкую тропическую униформу 
со всеми положенными германскими знаками различия и отличия. Поскольку полк 
именовался гренадерским, выпушки на погонах и униформе были ярко-зеленого 
приборного цвета. От прочих частей вермахта индийцы отличались только нашивками,
 носившимися над локтевым сгибом правого рукава: оранжевая, белая и зеленая 
горизонтальные полосы (цвета национального флага), поверх которых изображен 
желтый тигр в прыжке. Над щитом на светлой полосе размещена черная надпись 
«FREIES INDIEN» («Свободная Индия»). Среди прочих военнослужащих полка 
выделялись сикхи — вместо форменных тропических кепи они носили традиционные 
белые тюрбаны.
 «Индийский легион» отличается от остальных подопечных абвера тем, что получил 
собственную награду: учрежденный Комитетом за свободную Индию (Zentrale Freies 
Indien) во главе с Чандра Босом орден Azad Hind («Свободная Индия»). Эта 
уникальная награда имела две категории и три класса. Внешне орден напоминал 
ранее учрежденную немцами Медаль Восточных народов, но имел 
оранжево-бело-зеленую ленточку. Число врученных наград не известно.

 Части специального назначения войс СС и полиции

 Специальными операциями в рамках ответственности СС занималась Служба 
безопасности СС (Sicherheitdienst der SS — SD). СД существовала в рамках СС с 
1934 года, первоначально с целью обеспечения безопасности высшего руководства 
страны. Первое время представляла собой вспомогательную полицию в ведении НСДАП,
 затем была включена в государственно-полицейский аппарат. Задачей службы 
являлось выявление противников нацизма и проведение контрмероприятий через 
государственные полицейские силы. Для координации деятельности ее подразделений 
было создано Главное управление СД в Берлине. Первым руководителем берлинской 
СД стал бригаденфюрер СС Герман Берендс (1907 — 1946; впоследствии начальник 
управления «расового содействия» в Югославии, повешен в Белграде). После начала 
второй мировой в задачи ведомства стала входить и организация разведки и 
диверсий за границей.
 Другим ведомством, координировавшим специальные операции в основном против 
партизанского движения, стала Полиция безопасности (Sicherheitpolizei — Sipo), 
созданная незадолго до начала второй мировой войны посредством слияния тайной 
государственной полиции (Geheime Staatspolizei — Gestapo) и криминальной 
полиции (Kriminalpolizei — Kripo). На практике эти структуры не смешивались 
между собой, а лишь выполняли свойственные им задачи в рамках одного ведомства. 
СД и полиция безопасности имели различную компетенцию. Органы СД занимались 
исследованиями и подготовкой экспертиз и материалов общего характера — планов 
оппозиционных партий и течений, сфер их влияния, систем связей и контактов, 
деятельности отдельных нелегальных организаций. Зипо и гестапо в частности, 
опираясь на материалы СД, проводили следствие по конкретным делам, аресты, 
превентивное заключение в концлагерь и т. д. Формально СД оставалась 
информационной службой НСДАП, фактически она стала основной спецслужбой в 
ведомстве Гиммлера.
 27 сентября 1939 года с целью более четкой координации деятельности всех сил 
безопасности государства было сформировано Главное имперское управление 
безопасности (Reichssicherheithauptamt — RSHA). Учреждение было образовано 
слиянием Главного управления полиции порядка, Главного управления СД при 
рейхсфюрере СС, управления тайной государственной полиции и управления 
криминальной полиции. Всем этим структурам подчинялись многочисленные 
вооруженные формирования, действовавшие в тылу своих войск, на передовой и за 
линией фронта.
 В тылу своих войск подчиненные СД и зипо эсэсовские части занимались, как 
правило, борьбой с партизанским движением. В частности, на 10 мая 1943 года 
силы полиции безопасности на Востоке составили: Северная Россия — 800 человек, 
Центральная Россия — 750 человек, Южная Россия — 2000 человек, а также 2200 
человек в Генерал-губернаторстве (Польша).
 В это число входил личный состав действовших в СССР четырех мобильных 
оперативных групп СД и Зипо (Einsatzgruppe) под кодовыми названиями А — D, 
задачей которых была полицейская борьба с враждебными элементами (впервые 
созданы оберфюрером СС Хайнцем Йостом в 1938 году перед началом операции в 
Чехословакии, действовали во время сентябрьской кампании в Польше. В то время 
обозначались порядковыми номерами).
 Отдельные оперативные группы включали в себя в общей сложности 18 оперативных 
(Einsatzkommando) и особых (Sonderkommando) команд. Айн-зацкоманды обозначались 
номерами, а зондеркоманды — буквенно-номерным шрифтом (например, 4а). При 
выполнении широкомасштабных операций их действия поддерживали войсковые части 
полиции порядка, войска СС и частично (например, в оцеплении) армейские 
подразделения. Задачи опергрупп и команд определялись письмом верховного 
командования от 26 марта 1941 года; создавались они в соответствии с 
соглашением между РСХА и ОКБ, их личный состав находился в оперативном 
подчинении РСХА. Армии предписывалось оказывать любую возможную помощь 
опергруппам, снабжать их горючим и питанием, предоставлять средства связи и 
транспорт. Распоряжения о проведении террора против евреев, коммунистов и т. д. 
были изложены в приказе Гейдриха всем HSSPF в России относительно задач Зипо и 
СД в оккупированных областях от 2 июля 1941 года.
 Группа А отвечала за страны Прибалтики, В — район Смоленска и Москвы, С — Киев,
 D — Южная Украина. Численность каждой опергруппы колебалась в пределах 1000 — 
1200 человек. В каждую группу входило около 350 эсэсовцев, 150 шоферов и 
механиков, 100 сотрудников гестапо, 80 чинов местной вспомогательной полиции, 
130 сотрудников ОРПО (охранная полиция и жандармерия) и 30 — 35 офицеров СД. 
Имелось также определенное число переводчиков, радистов, телеграфистов, 
управленцев и женский персонал. Руководство опергруппами осуществляли 
гестаповцы и небольшое количество сотрудников СД и уголовной полиции. На Западе 
в это время со сходными задачами функционировали небольшие инспекторские группы 
ЗИПО и СД, в персонал которых входило ограниченное количество полицейских — 
граждан оккупированных государств.
 Кроме перечисленных выше спецподразделений, немцы сформировали довольно 
большое количество частей и даже соединений, специально ориентированных на 
поиск и уничтожение многочисленных партизанских отрядов (как правило, в зоне 
Восточного фронта). В отличие от чисто следственно-карательных функций, которые 
выполняли айнзатц-группы, эти части несли на себе ярко выраженный отпечаток 
боевых частей специального назначения, использовавших особую тактику действий в 
горно-лесистых районах, а также специальное обмундирование и экипировку. 
Наиболее печально известной среди них стала так называемая «Дивизия 
Дирлевангера».
 Оберфюрер СС доктор Оскар Дирлевангер (Dirlewanger) вообще был весьма 
примечательной даже по меркам Третьего рейха личностью. Он родился в 1895 году 
в Вюрцбурге, участвовал в первой мировой, дослужившись до чина обер-лейтенанта. 
В 1919 — 1923 годах был членом различных «добровольческих корпусов», проведя 
год в тюрьме за нарушение «Закона о разоружении». В 1921 году исключен из 
торговой школы в Мангейме за антисемитские выступления. В 1923 году вступил в 
НСДАП, через три года был исключен из партии, снова вступил и добровольно вышел 
из нее в 1928 году В 1932-м был принят в СА и снова вступил в НСДАП, а затем 
был судим за «нарушение спокойствия в стране». Через два года получил тюремный 
срок за растление малолетних до 14 лет. Освободившись, поступил на службу в 
испанский Иностранный легион, а в 1937 — 1938 годах участвовал в гражданской 
войне в Испании в составе «Легиона Кондор». В июле 1940-го принят в СС в 
качестве командира вновь формируемой войсковой части — так называемой команды 
браконьеров «Oranienburg».
 Это подразделение, вначале небольшое по численности, специально 
предназначалось для борьбы с партизанским движением в лесных районах. По этой 
причине СС комплектовали «команду», вскоре переименованную в «Sonderkommando 
Dirlewanger», исключительно из заключенных немецких тюрем, арестованных за 
браконьерство. Ее командиру были предоставлены специальные полномочия, и вскоре 
команда стала пополняться заключенными из концлагерей, в большинстве своем 
уголовниками, совершившими тяжкие и особо тяжкие преступления. Рост численности 
личного состава привел к тому, что «зондеркоманда» вскоре была переименована в 
«Особый батальон», затем — в полк, и наконец, в штурмовую бригаду СС 
«Dirlewanger». Через штаб рейхсфюрера СС эта особая часть подчинялась, как 
правило, верховному фюреру войск СС и полиции в какой-либо из оккупированных 
стран. Она редко участвовала в боях на фронте и почти всегда применялась в 
борьбе против организованных партизанских группировок, как правило, в Польше и 
СССР. После первых боевых действий на территории Генерал-губернаторства, с лета 
1942 до лета 1944 года, бригада преимущественно задей-ствовалась в 
спецоперациях в Белоруссии. Обращение вояк Дирлевангера с местным населением 
отличалось беспримерной жестокостью даже по меркам карательных частей СС. С 
середины 1941 года в состав бригады стали зачисляться добровольцы из числа 
«фольксдойче», русских и украинцев, желавших служить новым хозяевам. Пиком ее 
«боевого пути» стало участие в подавлении Варшавского восстания в сентябре 1944 
года, после чего бригаду перебросили для борьбы с партизанами в Словакию.
 К 1945 году бригада была официально переименована в 36-ю пехотную 
(гренадерскую) дивизию войск СС. Наряду с перечисленными выше категориями 
«военнослужащих», в ее состав стали вливаться попавшие под следствие и 
осужденные военными трибуналами бывшие солдаты и офицеры вермахта и войск СС, 
откомандированные к Дирлевангеру «для боевого применения». В конце войны в 
дивизию насильно зачислялись и многочисленные политзаключенные немецких лагерей.
 Несмотря на это, соединение так и не достигло добротного уровня боеготовности: 
в его составе числились только два гренадерских полка (72-й и 73-й) и 36-й 
артиллерийский. Дивизия, по сути, осталась большим карательным отрядом и 
по-настоящему воевать была не способна. В 1945 году она была брошена на фронт, 
разгромлена, а ее личный состав в большинстве своем осужден союзными военными 
судами. Что касается самого Дирлевангера, то он умер в 1945 году во французском 
плену.
 Кроме того, СД и полиция безопасности сформировали несколько так называемых 
«охотничьих команд» (Jagdverbaende). Это были небольшие (численностью от 
батальона до полка) отдельные части, способные вести автономные действия по 
поиску и ликвидации партизанских отрядов. В отличие от комплектовавшейся всяким 
отребьем дивизии Дирлевангера, личный состав этих формирований представлял 
собой профессионалов высочайшего класса. Егерская тактика ведения «лесной 
войны», которую «охотники» войск СС совместно с бойцами «Бранденбурга» навязали 
партизанам в СССР и Югославии, не говоря уже о других странах Восточной Европы, 
не раз спутывала все козыри командованию противника. В полосе Восточного фронта 
и на Балканах действовало три таких «команды»: «Nord», «Mitte» и «Sued», причем 
последней некоторое время командовал сам Скорцени. 


* * *

 В 30-е годы, когда ВДВ быстро вошли в моду по всей Европе, практически во всех 
многочисленных военных и военизированных формированиях третьего рейха началось 
создание специализированных воздушно-десантных компонентов. Если «штурмовые 
отряды» (СА) Эрнста Рема после расстрела их лидера быстро сошли со сцены, то 
другая вооруженная организация нацистской партии — СС (Schutzstaffeln) — к 
началу войны сформировала собственную воздушно-десантную часть, получившую 
наименование 500-го парашютного батальона СС (SS-Fallschirmjaegerbataillon). 
Последний представлял собой довольно типичное диверсионно-десантное 
формирование и возглавлялся с начала войны гауптштурмфюрером СС Рыбкой, 
которого затем сменил легендарный «человек со шрамом» — штурмбанфюрер Отто 
Скорцени (Otto Skorzeny) [36] .
 В ходе войны для проведения специальных операций по инициативе Скорцени и 
начальника VI Управления РСХА (SD — Ausland, внешняя разведка) бригаденфюрера 
СС Вальтера Шелленберга (Schellenberg) по образцу армейских частей был создан 
Отдельный парашютный полк СС (SS-Fallschirmregiment). Ядром при его 
формировании послужил все тот же 500-й батальон, но высокой степени 
укомплектования полк так и не достиг и в полном составе никогда не 
использовался.


Боевые операции

 За свою бытность руководителем спецопераций в СД Скорцени с переменным успехом 
провел несколько шумных актов: начиная с похищения наследника венгерского 
регента адмирала Хорти и последующего путча в Будапеште, кончая совершенно 
уникальной по меркам современной войны операцией с переодетыми в американскую 
форму разведывательно-ударными отрядами в Арденнах. Однако одной из наиболее 
впечатляющих акций, проведенных Скорцени, стало освобождение арестованного 
итальянского экс-диктатора Бенито Муссолини, состоявшееся 12 сентября 1943 года.
 Эта операция, осуществленная в условиях высокогорья (Муссолини содержали под 
арестом в отеле «Кампо Императоре», который находился на вершине горного 
массива Гран-Сассо — Абруццкие горы) с применением десантных планеров, до сего 
дня поражает воображение смелостью замысла и исполнения, напоминая сюжет 
кинобоевика.
 В июле 1943 года военно-политическое положение Италии ухудшалось с каждым днем.
 За высадкой союзных войск на Сицилии вскоре последовало вторжение на юг 
континентальной Италии. Отсутствие необходимых ресурсов и стремительно падающий 
моральный дух королевской армии практически перечеркнули шансы на оказание 
сколько-нибудь действенного сопротивления противнику. В то же время итальянские 
города стали целями для массированных налетов англо-американской авиации. В 
стране ухудшалась экономическая ситуация, общество дошло до опасной степени 
недовольства властями, повсеместно вспыхивали забастовки.
 Перед лицом неминуемого военного поражения часть лидеров фашистской партии, 
достигнув соглашения с королем Виктором-Эммануилом IV и представителями 
армейского командования, развернула отчаянный поиск возможности разрыва союза с 
Третьим рейхом и одновременного выхода из войны.
 Утром 25 июля 1943 года на заседании Большого фашистского совета противники 
Муссолини сумели добиться принятия обращения, возвращающего королю 
конституционную власть над страной и призывающего его к принятию верховного 
командования вооруженными силами. В тот же день Виктор-Эммануил провел 
аудиенцию Муссолини, в ходе которой внезапно объявил дуче о его смещении с 
поста премьера, после чего приказал арестовать его. Муссолини взяли под стражу 
при выходе из королевской вши!ы «Савония» в Риме, а затем под сильным конвоем в 
машине «скорой помощи» отвезли в казармы карабинеров, расположенные за Тибром. 
Вечером смещенного диктатора вновь перевезли — на этот раз в здание 
полицейского училища на Виа-Леньяно, где он и находился до 27 июля.
 Новый итальянский премьер-министр, маршал Пьетро Бадольо, попытался успокоить 
немцев. 26 июля он провел встречу с командующим германскими войсками в Италии 
фельдмаршалом Альбертом Кессельрингом (Kesselring). В книге своих мемуаров 
«Солдат до последнего дня» немецкий фельдмаршал так описывает эту беседу: «… в 
ответ на мои вопросы он сообщил мне информацию, которая была мне уже частично 
известна из обращения короля: условия союзников будут безоговорочно приняты 
новым итальянским правительством. Дуче взят под охрану ради его собственной 
безопасности; Бадольо показал мне письмо Муссолини, признающего смену 
правительстна. Он, Бадольо, не может сказать мне, где находится дуче; это 
известно только королю. Он усиленно просил меня, чтобы мы не создавали ему 
политических трудностей, что заставило меня напомнить ему о том, что Бадольо 
лично подчинялся Муссолини и должен быть куда больше моего заинтересован в этом,
 независимо от того, что Гитлер еще больше интересуется судьбой своего личного 
друга Муссолини. Впечатление от беседы: холодная, полная недомолвок и фальши».
 В тот же день фельдмаршал Кессельринг в беседе с Виктором-Эммануилом выяснил, 
что король не знает, где содержится Муссолини — это якобы известно только 
Бадольо! Таким образом, либо премьер, либо король, либо они оба просто солгали. 
Как же отреагировал на события в Италии Гитлер? Еще раз процитируем 
воспоминания Кессельринга: «Гитлер видел в этом не обычный государственный 
кризис, а полный разворот итальянской политики с целью создания так скоро, как 
это только возможно, выгодных условий для окончания войны и капитуляции… Гитлер 
выглядел оскорбленным и был полон решимости предпринять решительные шаги. В 
Италию в пожарном порядке были направлены дополнительные германские войсковые 
контингенты».
 Вечером 25 июля генерал Курт Штудент, командир дислоцированного на юге Франции 
XI авиационного (воздушно-десантного) корпуса, был срочно вызван на совещание к 
фюреру. После пятичасового перелета, незадолго до полуночи, самолет с генералом 
на борту достиг места назначения. Гитлер немедленно пригласил Штудента в один 
из кабинетов своей ставки, где провел с ним беседу с глазу на глаз. Согласно 
послевоенному заявлению генерала Штудента, кроме всего прочего, фюрер сообщил 
ему следующее: «Я хочу использовать Вас и Ваших парашютистов для выполнения 
нового важного задания. Сегодня в полдень по приказу короля арестован дуче. Это 
означает падение Италии и ее переход во вражеский лагерь. Я настоятельно прошу 
Вас максимально быстро вылететь в Рим со всеми необходимыми парашютными частями.
 Вы будете нести передо мной личную ответственность за удержание Рима, а кроме 
того, и за судьбу наших войск на юге Италии и находящихся в окружении на 
Сицилии. Вы вместе с Вашим корпусом передаетесь в подчинение нашему 
главнокомандующему на юге — фельдмаршалу Кессельрингу». Прощаясь, Гитлер 
сказал: «Еще одним Вашим заданием будет обнаружение места пребывания моего 
друга Муссолини и его освобождение». Необходимо подчеркнуть, что этот приказ 
фактически означал начало войны на территории пока еще союзного государства! 
Возможно, под влиянием рейхсфюрера Гиммлера, Гитлер распорядился, чтобы в 
операции по освобождению Муссолини участвовали и солдаты так называемого 
Особого отряда СС специального назначения (SS-Sonderverband z. b. V.) 
«Friedenthal», находящегося в подчинении VI Управления РСХА. Это подразделение 
было сформировано в апреле 1943 года и насчитывало около 300 человек, в 
большинстве своем — добровольцев из различных частей войск СС. Примерно 85 % от 
их числа составляли немцы, прочие были голландцами, бельгийскими фламандцами, 
либо румынскими и венгерскими «фольксдойче». Командовал отрядом гауптштурмфюрер 
СС Отто Скорцени (Skorzeny). В его функции входило выполнение заданий в 
глубоком тылу войск противника. В ходе тренировок солдат обучали 
преимущественно по методике, используемой британскими коммандос. 26 июля 
Скорцени был вызван к Гитлеру. В своих цветисто написанных послевоенных 
мемуарах он привел такое высказывание фюрера: «… вчера предали Муссолини. Он 
арестован по приказу короля. Дуче — не только мой союзник, но и друг. Для меня 
он — воплощение последнего великого римлянина, и я не могу бросить этого мужа 
на тонущем корабле. Он был слишком легкомыслен. Новое итальянское правительство 
решило отвернуться от нас и выдать его англосаксам… Мы обязаны выяснить, где 
дуче томится в неволе, и освободить его. Такое у вас, Скорцени, задание. Я 
выбрал Вас потому, что уверен — эта операция Вам по плечу. Вы временно 
прикомандировываетесь к ВВС, где будете выполнять приказы генерала Штудента; он 
сообщит Вам всю необходимую информацию».
 Скорцени доложил о себе генералу Штуденту и выяснил у него, что вылетает 
вместе с генералом в Рим 27 июля, в 8 утра. На территории Италии он будет 
выступать в качестве офицера по особым поручениям. После этого Скорцени 
связался по телефону со своей частью, расположенной во Фридентале под Берлином. 
Он приказал унтерштурмфюреру Радлю (Radl) отобрать 30 добровольцев из числа 
лучших офицеров и унтер-офицеров и выдать им обмундирование и снаряжение 
парашютистов. Вместе с десятью офицерами VI Управления РСХА они получили задачу 
вылететь в шесть утра 27 июля с аэродрома Штаакен в Италию. С этим отрядом из 
40 человек Скорцени встретился на аэродроме Пратика-ди-Маре 29 июля.
 Очевидно, что главная тяжесть операции по освобождению дуче должна была лечь 
на парашютистов генерала Штудента. Началась форсированная переброска по воздуху 
в район Рима частей 2-й парашютной дивизии. В это же время в Италию направлено 
несколько немецких дивизий. Согласно плану «Achse» («Ось»), они должны были 
участвовать в разоружении королевской итальянской армии в случае разрыва 
Италией союза с Третьим рейхом. Опасения немцев были совершенно справедливы: 
представители правительства маршала Бадольо вскоре начали переговоры с 
союзниками, пытаясь выторговать наиболее выгодные для Италии условия 
капитуляции.
 Одной из наиболее важных задач, стоящих перед Штудентом, как уже указывалось, 
стало установление места пребывания Муссолини. В начавшихся поисках важную роль 
сыграла сеть информаторов начальника отделения СД в Риме оберштурмбанфюрера СС 
Герберта Капплера (Kappler). Для приобретения необходимой информации в ход был 
пущен щедрый поток поддельных банкнот. С этой же целью были мобилизованы даже 
астрологи и ясновидцы.
 Предпринятые немцами попытки установления официального контакта с дуче 
закончились неудачей. Фельдмаршал Кессельринг даже попытался лично встретиться 
с Муссолини под предлогом передачи ему подарка на день рождения от Гитлера — 
комплекта трудов Ницше. Маршал Бадольо поблагодарил за подарок и обещал лично 
передать его адресату, но даже не упомянул о возможности беседы дуче с немцами.
 Представители нового итальянского правительства прекрасно отдавали себе отчет 
в решимости Гитлера освободить Муссолини любой ценой. Поэтому в целях 
недопущения попыток его захвата дуче часто перевозили с места на место. 28 июля 
карабинеры тайно перевезли бывшего диктатора в порт Гаэта, откуда Муссолини 
отплыл на расположенный в Тирренском море остров Понца (место поселения 
уголовников). Там он находился лишь до 6 августа: через несколько дней немцам 
удалось обнаружить место заточения дуче. Однако едва закончилась подготовка 
операции — в ней должен был участвовать 3-й батальон 1-го парашютного полка, 
дислоцированный в Эболи, — в ночь с 10 на 11 августа поступила информация о том,
 что Муссолини увезли в неизвестном направлении. Одно из сообщений, как 
впоследствии выяснилось — ложное, утверждало, что дуче перевезен на базу 
итальянского ВМФ Ла-Специя. В действительности же низложенного диктатора 
перевезли на остров Ла-Маддалена, расположенный у северо-восточного побережья 
Сардинии. Немцы спешно принялись собирать данные о новой «резиденции» дуче и 
приступили к обработке очередного плана его освобождения. И вновь итальянцы 
упредили Штудента — 28 августа Муссолини покинул Ла-Маддалену.
 До Штудента и Скорцени доходило множество ложных сведений: в частности, в 
одном из донесений сообщалось о пребывании дуче в одном из военных госпиталей 
где-то в Перудже. В конце концов выяснилось, что Муссолини на борту небольшого 
гидросамолета перевезли в селение Винья-дель-Валле у озера Браччиано, к северу 
от Рима. Оттуда на санитарной машине его увезли в неизвестном направлении.
 Через несколько дней интенсивных поисков немцы обратили внимание на необычную 
активность итальянцев в районе горного массива Гран-Сассо. Находящийся там на 
высоте примерно 2000 метров горнолыжный отель «Кампо Императоре», изолированный 
от окрестных населенных пунктов и дорог, представлялся идеальным местом для 
интернирования дуче. Секретность нового места пребывания экс-диктатора 
оказалась очень относительной — чтобы освободить места для него и 
многочисленной охраны, из отеля пришлось срочно выселить всех постояльцев. 
Осторожные опросы местных жителей принесли информацию о том, что в отеле 
находится «очень важное лицо». Это мог быть только Муссолини.
 8 сентября произошло событие, ускорившее ход операции: в обращении по радио 
маршал Бадольо объявил о сложении оружия и приказал войскам прекратить 
сопротивление союзникам, одновременно распорядившись противостоять возможному 
нападению со стороны «других стран». В ответ части вермахта в соответствии с 
планом «Ахзе» приступили к разоружению итальянских войск и установили контроль 
над территорией страны.
 Другой весьма важной для Скорцени оказалась переданная алжирским радио 
информация, сообщившая о достигнутой договоренности относительно выдачи 
Муссолини в руки союзников. В сложившейся ситуации времени на освобождение дуче 
оставалось, совсем мало.
 Захват отеля «Кампо Императоре» был весьма непростым делом. Здания гостиницы 
находились высоко в горах, добраться до них можно было только после 
многочасового восхождения по склону горы или по единственной канатной дороге, 
ведущей на вершину. Однако ни тот, ни другой способы не давали каких-либо 
шансов на внезапную атаку подразделения карабинеров, насчитывающего 200 человек 
и, кроме всего прочего, имевшего на вооружении пулеметы. Достижение эффекта 
внезапности было основным условием успеха всей операции, поскольку выяснилось, 
что охрана дуче имеет приказ расстрелять его в случае попытки к бегству или 
освобождения (на самом деле вероятность такого исхода была очень мала — еще 8 
сентября от нового шефа карабинеров поступил приказ о том, что в случае штурма 
охрана должна действовать «с предельной осторожностью». Затем этот приказ был 
отменен, а 12 сентября вновь подтвержден. Все это объясняется тем, что Бадольо 
считал Муссолини больным раком в последней стадии, а тщательную охрану при 
таком положении дел — не очень важной). Сильные и непостоянные воздушные потоки 
над Гран-Сассо делали парашютный десант на вершину чрезвычайно рискованным 
делом, к тому же возможным только при минимальной высоте выброски (80 — 85 
метров). Парашютисты могли быть снесены за пределы плоскогорья, на котором 
находился отель.
 Другим вариантом доставки десанта к цели стало использование 
экспериментального вертолета Fa 223Е «Drache» (опытный образец под индексом 
VI2), однако в ходе испытаний перед подготовкой к операции в нем обнаружились 
неполадки. Поэтому от использования вертолета пришлось отказаться и, как 
выяснилось, совершенно справедливо — машина вскоре потерпела аварию у подножия 
Монблана, вылетев туда для спасения 17 человек, попавших под снежный обвал. Во 
время полета произошла поломка одного из двух несущих винтов: вертолет сумел 
приземлиться на шасси, но его отбросило на скалы, и он разбился. Оба летчика 
погибли. Оставался только десант на планерах. Здесь необходимо добавить, что в 
штабе генерала Штудента опасались возможности аварии части планеров при посадке 
на небольшое по площади скалистое плоскогорье; наиболее пессимистичный вариант 
развития событий предусматривал гибель 80 % планеров! Однако другой 
удовлетворительной альтернативы этому не было. Планеры, летящие на бреющем 
полете, в полной тишине, без шума моторов, гарантировали достижение внезапности.

 Генерал Штудент решил, что в операции под кодовым названием «Eiche» («Дуб») 
примет участие 1-й батальон (так называемый Fallschirm-Lehr-Bataillon — Учебный 
парашютный батальон) 7-го парашютного полка под командованием майора 
Отто-Харальда Морса (Mors). 2-я и 3-я роты этого батальона получили.задачу 
захватить расположенную в долине нижнюю станцию канатной дороги. 1-я рота 
обер-лейтенанта фон Берлепша (Berlepsch) должна была непосредственно 
участвовать в планерном десанте на вершину. Штудент согласился на участие в 
десанте Скорцени и его группы из нескольких десятков солдат спецотряда СС. 
Главной их задачей стало максимально быстрое обнаружение дуче и его охрана с 
этого момента. Парашютисты должны были в это время разоружить итальянских 
карабинеров.
 В операции должен был принять участие генерал карабинеров Фердинандо Солетти 
(Soletti), которого Скорцени убедил помочь немцам. В его задачу входило отдание 
сразу после приземления итальянцам приказа, запрещающего открывать огонь. 
Парашютисты и эсэсовцы получили десять планеров DFS 230 из 12-й группы 1-й 
эскадры десантных планеров под командованием обер-лейтенанта Хайденрайха 
(Heidenreich). He считая пилотов, эти машины могли доставить к цели в общей 
сложности 90 полностью вооруженных солдат. Кстати, во время этой операции часть 
стрелков-парашютистов была вооружена автоматическими винтовками FG 42 — одним 
из наиболее интересных образцов немецкого стрелкового оружия периода второй 
мировой войны.
 По решению Штудента операция по освобождению дуче была намечена на 14.00 12 
сентября 1943 года. На рассвете колонна грузовиков с солдатами 2-й и 3-й рот 
батальона майора Морса вышла из селения Аквила-ди-Абруцци в направлении 
Гран-Сассо. В 9 утра на аэродром Пратика-ди-Маре, откуда должен был стартовать 
десант на планерах, прибыл командир XI авиационного корпуса. В ходе прощания с 
командирами подразделений он передал им последние инструкции. Согласно 
сообщению обер-лейтенанта фон Берлепша, генерал приказал следующее: «Во время 
снижения перед посадкой и самой посадки планеров на плоскогорье не должен 
прозвучать ни один выстрел. Это — условие проведения операции. Никакого 
открытия тормозных парашютов… Только чистая, спокойная посадка на бреющем 
полете, без тряски и в полной тишине».
 В рапорте, написанном после завершения операции, командир 12-й группы 1-й 
эскадры планеров обер-лейтенант Йоханнес Хайденрайх записал: "Час "X"назначен 
на 14.00. Генерал (Штудент) особо подчеркнул, что нам запрещено приземление 
хотя бы минутой раньше — только точно в срок. Мы не располагали прогнозом 
погоды над целью, хотя при низком потолке облачности операция должна была быть 
отменена. Чтобы достигнуть цели, находящейся на высоте 2400 метров над уровнем 
моря, примерно в 500 метрах ниже вершины Гран-Сассо, и в связи с необходимостью 
обеспечить возможность бреющего полета на дальность до 8 км, в конечной фазе 
полета на буксире нам было необходимо достичь высоты 3200 метров. Десантные 
планеры должны были появиться над целью не одновременно, а через короткие 
промежутки времени, один за другим, поскольку рельеф площадки вынуждал их 
садиться поодиночке… Поэтому я назначил следующий график старта: 1-е звено (три 
самолета-буксировщика Hs 126, каждый из которых доставлял к цели один планер 
DFS 230) — 13.05, 2-е — 13.07, 3-е — 13.09 и последняя одиночная связка — 13.10.

 … Посадка десантников проходила очень быстро. Опоздание старта на три минуты 
произошло только потому, что генерала карабинеров, получившего приказ лететь 
вместе с нами, удалось вынудить к посадке только благодаря энергичным усилиям и 
под угрозой оружия… Старт прошел без происшествий и 10 связок наконец-то легло 
на боевой курс".
 Первый планер приземлился поблизости от отеля «Кампо Императоре» в 14.05. Его 
пилотировал лейтенант Элимар Мейер (Меуег), а на борту находился 
гауптштурмфюрер Скорцени. Лейтенант Мейер так описал последний участок перелета 
и посадку: "Я напряженно пытался обнаружить какое-либо движение противника. 
Вначале везде царил полный покой и казалось, что все окрестности опустели. 
Только когда мы оказались на высоте около 150 метров над отелем, внезапно из 
дверей здания выбежало несколько человек, которые засуетились, как муравьи. Уже 
можно было различить отдельные фигуры. Солдаты не выказывали никаких враждебных 
намерений. Правда, некоторые из них держали вскинутые вверх винтовки и автоматы,
 но все остальные стояли спокойно и всматривались в неизвестный летательный 
аппарат.
 … Я молниеносно принял решение и круто бросил планер в левый вираж, так, что 
всех находящихся на борту буквально впрессовало в сиденья. Вновь открыл 
закрылки, быстро теряя высоту и нацеливаясь фюзеляжем точно на здание отеля. 
Когда посадочная лыжа планера стала рвать заграждения из колючей проволоки, 
фюзеляж начало сильно трясти. Затем машина проползла еще несколько десятков 
метров, накренилась и встала метрах в 40 от отеля. Пока близко и поодаль вокруг 
садились все новые планеры, первая группа во главе со Скорцени уже ворвалась 
внутрь здания через нижний вход".
 Как же развивались события после высадки немецких солдат? Гауптштурмфюрер СС 
Скорцени так описал это в своих мемуарах: "С этой минуты все пошло вскачь. Я с 
автоматом в руках со всех ног побежал к отелю. Лейтенант Мейер и семеро моих 
людей из отряда СС бежали за мной. Солдат, стоявший в карауле у дверей, только 
пялился на нас, словно парализованный. Двери направо: вбегаем в холл, где сидел 
солдат, обслуживающий радиостанцию. Пинаю его кресло — радист падает на пол. 
Одним ударом автомата я разбиваю рацию… Поскольку в этом помещении не было 
перехода в другую часть здания, мы снова выбежали наружу и стали искать 
какой-либо вход в заднем фасаде отеля, но это нам не удалось. В конце стены мы 
натолкнулись на стенку террасы. Я взобрался на плечи шарфюрера Химмеля (Himmel),
 еще один прыжок — и я оказался перед фасадом здания. Побежав дальше, в одном 
из окон вдруг увидел выразительный профиль Муссолини.
 — Дуче, отойдите от окна! — крикнул я изо всех сил.
 Перед главным входом в отель стояло два пулемета. Опрокидываем их пинками, а 
находящихся около них карабинеров вталкиваем в здание. Раздается команда: «Mani 
in alto!» («Руки вверх!»), адресованная карабинерам, находившимся внутри отеля, 
Муссолини видели на втором этаже, с правой стороны здания. Вверх ведут лестницы.
 Бежим по ним, перескакивая через три ступеньки. Справа замечаю коридор и двери.
 Здесь и находились дуче, а с ним двое офицеров и один штатский. Я приказал им 
встать около дверей, а унтерштурмфюрер Швердт (Schwerdt) вывел их к выходу из 
коридора. В окне появились силуэты унтершарфюреров Хольцера (Holzer) и Бенцера 
(Benzer), взобравшихся на фасад здания по пожарной лестнице. Итак, дуче был в 
наших руках и под нашей охраной. Вся операция продолжалась не более четырех 
минут и прошла без единого выстрела".
 Одновременно с действиями отряда Скорцени вокруг отеля и в районе расположения 
верхней станции канатной дороги огневые позиции заняли парашютисты 
обер-лейтенанта фон Берлепша. Командир размещенного в отеле отряда карабинеров, 
ошеломленный внезапно развернувшимися событиями, после короткого разговора с 
генералом Солети приказал своим солдатам сложить оружие. Таким образом, 
операция закончилась полным успехом немцев. Потери штурмовой группы 
ограничились несколькими десантниками, травмированными в результате неудачной 
посадки одного из планеров DFS.
 Тем временем на расчищенную от колючей проволоки и валунов крошечную площадку 
(расчищать ее помогал сам Муссолини, в то время как карабинеры махали ему на 
прощание руками) сел одномоторный связной самолет Fi 156 «Storch». В кабину 
втиснулись дуче и сам Скорцени, который сумел самостоятельно поднять маленькую 
машину в воздух почти без разбега. На борту «Шторха» Муссолини благополучно 
добрался до Вены, откуда был переправлен в Мюнхен, а затем — в гитлеровскую 
ставку «Вольфшанце» под Инстербургом (Восточная Пруссия). Похищение 
экс-диктатора позволило Гитлеру консолидировать силы «непримиримых» итальянских 
фашистов, поначалу деморализованных арестом своего вождя. Что же касается 
Скорцени, то за эту операцию он в числе прочих регалий получил особую награду 
люфтваффе — Золотой знак пилота (Flugzeugfuehrerabzeichen) с бриллиантами. 
Остальные десантники спустились с Гран-Сассо по фуникулеру, соединились с 
ожидавшими их внизу коллегами и стали уходить к своим, что удалось практически 
всем. Интересно, что, по некоторым данным, в состав группы захвата входило не 
10, а 12 планеров DFS со 120 десантниками на борту, в том числе 17 эсэсовцами. 
Сторонники этой точки зрения полагают, что два сильно перегруженных оружием и 
боеприпасами планера капотировало при взлете с Пратика-диМаре, а еще два 
разбилось при перелете к цели, причем погиб 31 человек, а 16 получили тяжелые 
травмы.


* * *

 Во время планирования операции «Wacht am Rhein» (генеральное наступление в 
Арденнах) немцы, как и 1940-м, вновь встали перед проблемой захвата мостов 
через Маас в исправном состоянии. Проанализировав различные варианты этой акции,
 Гитлер пришел к выводу о необходимости формирования отряда специального 
назначения, который, скрытно действуя в тылу противника, мог решить задачу 
захвата мостов. Гитлер предложил переодеть бойцов отряда в униформу армии США, 
вооружить их трофейным оружием и оснастить американской боевой техникой, в том 
числе танками. Диверсантов планировалось ввести в бой сразу после прорыва линии 
фронта, после чего они должны были действовать в отрыве от главных сил. В этом 
случае мосты через Маас могли попасть в руки немцев до того, как их взорвало бы 
боевое охранение.
 Отряд вновь возглавил штурмбанфюрер Отто Скорцени, который был вызван в ставку 
Гитлера 25 октября 1944 года. В ходе аудиенции у фюрера последний лично 
поздравил эсэсовца с производством в очередной чин и сообщил Скорцени о 
разработанном плане. Впоследствии Скорцени так вспоминал об этой беседе с 
Гитлером: «Он сказал мне, что я получаю под свое командование танковую бригаду, 
перед которой поставлена задача овладеть мостами через Маас прежде, чем 
противник уничтожит их».
 Поскольку начало осуществления операции «Вахта на Рейне» было назначено на 
начало декабря, в распоряжении Скорцени оставалось всего пять недель. За это 
время новоиспеченный оберштурмбанфюрер должен был укомплектовать и обучить 
совершенно новую войсковую часть. В пятидневный срок Скорцени подготовил и 
доложил начальнику ОКВ генерал-полковнику Альфреду Йодлю (Jodl) план 
формирования 150-й отдельной танковой бригады, приложив к нему список 
требуемого снаряжения. Для выполнения задания ветеран-диверсант считал 
необходимым иметь в своем распоряжении бригаду в составе трех батальонов, 
численностью 3300 человек. Столь умеренные запросы были немедленно 
удовлетворены.
 Уже 25 октября ОКБ издало секретную директиву о наборе добровольцев во вновь 
создаваемую часть. На следующий день Ставка Западного фронта направила 
соответствующие приказы во все высшие штабы на Западе — группы армий В и G, а 
также в командования «Запад» ВВС и ВМФ. Такая широта охвата поиска добровольцев,
 знающих английский язык (особое внимание обращалось на владение американским 
диалектом), привела к тому, что союзники узнали о готовящейся спецоперации уже 
30 ноября.
 150-я бригада оснащалась трофейными танками, самоходными противотанковыми 
установками, бронетранспортерами, грузовиками, джипами и стрелковым оружием. 
Часть типов вооружения немцы имели в достаточном количестве, другие образцы 
оказались в дефиците. Ситуация усугублялась тем, что основная масса трофеев уже 
давно несла службу в вермахте, остро нуждавшемся в боевой технике, и особенно в 
автотранспорте. По этой причине командиры частей часто категорически 
отказывались передавать технику диверсантам. 2 ноября Скорцени доложил 
начальнику штаба Ставки Западного фронта генерал-лейтенанту Вестфаллю 
(Westfall) о сложившемся положении. Спустя неделю командование приказало срочно 
изыскать 15 танков, 20 самоходок, 20 бронеавтомобилей и БТР, 100 джипов, 40 
мотоциклов, а также 120 грузовиков. Кроме того, по возможности вся бригада 
должна была получить английскую или американскую униформу. Этот заказ под 
обозначением «Rabenhuegel» был распределен между тремя группами армий: группа В 
должна была предоставить 5 танков и 30 джипов, G — 8 танков и 20 джипов, Н — 2 
и 50 соответственно. Вся полученная техника направлялась на полигон в 
Графенвере, где тем временем шло формирование и обучение бригады.
 Тем не менее Скорцени не был удовлетворен ходом оснащения его частей. 21 
ноября оберштурмбанфюрер направил в Ставку Западного фронта телеграмму с 
докладом о нехватке требуемого снаряжения и техники. Поскольку укомплектовать 
бригаду только трофеями не представилось возможным, Скорцени предложил 
замаскировать немецкую боевую технику под американскую. 19 ноября в Графенвер 
прибыли пять средних танков Pz V Ausf. G Panther, a 24 ноября — пять штурмовых 
орудий StuG 111 Ausf. G и шесть бронеавтомобилей. 27-го парк бригады пополнился 
еще шестью бронеавтомобилями.
 В этом же месяце Скорцени доложил Главному командованию на Западе о проблемах 
перевооружения бригады. По его мнению, ее полное оснащение к назначенному сроку 
завершить не удастся. Из положенных по штату 150 джипов бригада получила только 
57, а из 198 грузовиков — только 74. Все 22 танка были немецкими («Пантеры»), 
за исключением двух «Шерманов», находившихся в неисправном состоянии. Не в меру 
расторопные интенданты завалили диверсантов огромным количеством советской и 
польской трофейной техники, что не имело никакого практического значения. 
Скорцени доложил руководству, что бригада располагает всего 1500 стальными 
касками армии США, а большая часть полученного трофейного обмундирования была 
летнего образца. Однако, несмотря на отмеченные недостатки, Скорцени получил в 
свое распоряжение достаточное количество солдат, владеющих английским языком, а 
боевой дух его людей оставался весьма высоким. Отлично была налажена радиосвязь.

 Оберштурмбанфюрер впоследствии вспоминал: «Мы использовали большое количество 
специалистов по языку, которые подразделялись на несколько категорий, в 
зависимости от их квалификации. Первые несколько недель подготовки завершились 
плачевно: мы располагали всего десятью солдатами, свободно владевшими 
английским языком и знавшими американский сленг. В основном это были моряки. 
Вторую группу, среди которой моряки также составили большинство, представляли 
люди, свободно владевшие английским, но не знавшие американского диалекта. К 
этой категории относились 30 — 40 человек. Третью группу численностью 120 — 150 
человек составляли люди, способные объясниться по-английски, а четвертая группа 
(примерно 200 человек) была укомплектована людьми, изучавшими английский язык в 
школе. Остальные умели говорить только одно слово: „Yes“. На практике это 
означало, что большинство солдат должно было изображать панически отступающих, 
которые слишком напуганы, чтобы отвечать членораздельно».
 Проанализировав имеющиеся в его распоряжении кадры, Скорцени решил сократить 
численность бригады с трех батальонов до двух, а всех солдат, свободно 
говорящих по-английски, собрать в роту особого назначения — «Einheit Stielau». 
В каждый батальон входили четыре пехотные роты, зенитный взвод, разведрота на 
бронеавтомобилях и танковая рота. Последняя в 1-м батальоне насчитывала 22 
«Пантеры» и была усилена ротой мотопехоты на полугусеничных БТР, а во 2-м 
располагала 14 штурмовыми орудиями. В бригаду также входили батарея самоходных 
артустановок (шесть 105-мм САУ), саперная рота и колонна 60-тонных 
мостоукладчиков. Скорцени хотел получить под свое командование части 
спецназначения, которыми он командовал ранее. Прежде всего это касалось 500-го 
парашютного батальона войск СС и «Охотничьей команды Центр» (SS-Jagdverbaende 
Mitte). Поскольку времени до начала операции оставалось в обрез и «притереть» 
набранных в разных частях людей друг к другу было невозможно, на время операции 
Скорцени разрешили усилить бригаду регулярными частями, взятыми в разных 
соединениях, — танкистами, артиллеристами и т. д. Штаб бригады укомплектовали 
офицерами штаба 108-й танковой бригады, а штабы обоих батальонов — штабистами 
10-й и 113-й тбр. Наиболее примечательными частями, переданными Скорцени, стали 
два парашютных батальона люфтваффе, ранее входивших в состав так называемой 
113-й боевой эскадры (Kampfgeschwader 200), известной также под наименованием 
«Особого отряда Юнгвирта» (Sonderverband Jungwirth). Всего же в бригаде 
насчитывалось 2500 человек (примерно на 800 меньше, чем предусматривали 
первоначальные штаты). Из этого числа 500 человек набрали в СС, 500 — в ВВС, 
несколько десятков — во флоте, остальных — в сухопутных войсках.
 Ни один из набранных в «Einheit Stielau» англоговорящих солдат и офицеров не 
имел опыта диверсионной деятельности. Впоследствии Скорцени так вспоминал об 
этом: «За несколько недель нам едва удалось обучить их основным навыкам. Солдат 
предупредили об опасности операции и о том, что военнослужащие, взятые в плен в 
униформе другой армии, считаются шпионами и расстреливаются на месте. Однако 
личный состав был охвачен патриотизмом». Часть «спецпроводников» (так стали 
называться бойцы роты особого назначения) прошла курсы подрывников и радистов. 
Личный состав изучил структуру армии США и американские знаки различия. 
Некоторых для совершенствования в языке направили в краткосрочные командировки 
в лагеря военнопленных под Лимбургом и Кюстрином. Скорцени не планировал 
использования американских званий выше полковника. Интересно, что не все 
немецкие солдаты и офицеры получили эквивалентный чин армии США: например, 
оберефрейтор Рольф Мейер (Меуег) стал вторым лейтенантом Чарли Хольцманом, а 
лейтенант Гюнтер Шильц (Schiltz) — капралом Джоном Уэллером.
 Рота особого назначения была полностью одета в трофейное обмундирование, 
снабжена американским стрелковым оружием и автотранспортом (в основном джипами).
 Бойцы отряда «Штилау», рассаженные по джипам с радиостанциями, должны были 
рассредоточен но двигаться в авангарде 150-й бригады, выполняя две основные 
задачи:
 — уничтожение мостов и складов с боеприпасами и топливом (выполнялось группами 
подрывников из пяти-шести человек);
 — разведка на обоих берегах Мааса, диверсии и саботаж: отдача встреченным 
подразделениям противника неправильных приказов, нарушение системы связи, 
разворачивание дорожных указателей, снятие предупреждающих знаков с периметров 
минных полей и их установка в ложных местах, ликвидация офицеров (патрули из 
трех-четырех человек);
 Хотя роту «Штилау» удалось укомплектовать американским оружием и транспортом, 
в целом уровень оснащенности бригады трофейной техникой оказался весьма далеким 
от планируемого. Не считая двух упоминавшихся выше «Шерманов» (к моменту начала 
операции после марша по горному массиву Эйфель один из них окончательно вышел 
из строя), в распоряжении Скорцени было всего 4 бронетранспортера, 15 
грузовиков и 30 джипов американского производства. Со стрелковым оружием дело 
обстояло еще хуже: его хватило только на вооружение роты особого назначения. По 
этой причине Скорцени разделил свою бригаду на три боевые группы: X, Y и Z. В 
каждую группу входил штаб, три пехотные роты, два взвода панцергренадеров на 
БТР, два взвода тяжелых минометов, саперный взвод, взвод связи, а также 
ремонтная колонна. В группы X и Y, кроме того, входило по одной танковой роте 
(пять «Пантер» в X и пять штурмовых орудий в Y).
 Нехватку трофейной техники пришлось восполнять «конверсией» собственной. 
Наиболее серьезным переделкам подверглись «Пантеры». При помощи стальных листов 
очертания их корпуса и башни исказили, придав машине определенное сходство с 
американским истребителем танков М10. Для увеличения сходства «Пантеры» были 
оснащены специально модифицированными башнями без командирской башенки. Чтобы 
танки и самоходки не так бросались в глаза, их выкрасили в оливково-зеленый 
цвет армии США, на бортах и башнях нарисовали белые звезды, а также тактические 
номера (в строгом соответствии с американскими уставами). Даже запасные траки, 
подвешенные к бортам танков, располагались «по-американски». Доработанные таким 
образом «Пантеры» действительно напоминали М10, хотя шахматное расположение 
катков сразу могло привлечь внимание наблюдателя. Что же касается штурмовых 
орудий и БТР, то их просто перекрасили, намалевав на броне звезды.
 Подготовка в Графенвере проходила в обстановке повышенной секретности. 
Командиры боевых групп не посвящали своих подчиненных в детали плана операции; 
целиком его содержание знал только сам Скорцени. Поэтому среди солдат 150-й 
бригады распространялись самые невероятные слухи относительно их будущей миссии.
 Часть считала, что им приказано прорваться через линию фронта и пополнить 
гарнизон окруженного союзниками Дюнкерка. Другие полагали, что в их задачу 
входит проникновение в Париж и физическая ликвидация союзного командования. 
Наконец, 10 декабря 1944 года Скорцени ознакомил своих командиров с оперативным 
планом. В уточненную задачу его подразделений входил захват по крайней мере 
двух мостов через Маас в неповрежденном состоянии. Операция получила кодовое 
обозначение «Greif» («Гриф»).
 После прорыва немецкими танками жидкой линии американского фронта бригада 
двинулась вперед. Боевые группы шли параллельными маршрутами, поддерживая 
радиосвязь. Поскольку немцы были замаскированы под солдат противника, проблема 
быстрого опознания своих частей стояла очень остро. Подразделения Скорцени 
отмечали свой маршрут белыми точками на асфальте, деревьях и придорожных 
строениях. Вся бронетехника и автотранспорт сзади помечались небольшим желтым 
треугольником, кроме того, на марше танки двигались с развернутыми влево 
башнями. «Спецпроводники» под американским обмундированием носили синие или 
розовые шарфы и маршировали со снятыми касками либо расстегнутыми подбородными 
ремнями.
 «Американские» патрули двигались в авангарде бригады, еще 17 декабря выйдя в 
район Мальмеди. В августе 1945 года Скорцени так рассказал на допросе о 
действиях роты особого назначения: «В первые дни операции мы выслали вперед 
четыре разведгруппы и две группы проводников. Кроме того, 1-я и 12-я танковые 
дивизии СС и 12-я народно-гренадерская дивизия выслали вперед передовые отряды. 
Передовые патрули имелись и у всех трех боевых групп 150-й бригады. Всего в тыл 
противника направили 44 человека, из которых удалось вернуться только восьмерым.
 Засылка групп продолжалась до 19 декабря. После того как фактор внезапности 
был утерян, мы перешли к обычным методам боя и больше не отправляли в тыл 
противника переодетых солдат».
 По рассказам очевидцев, отряд переодетых немцев намеревался проникнуть в 
Мальмеди 16 декабря 1944 года. В тот же день другая группа пыталась убедить 
командование одной из американских частей отступить от Пото. Какой-то бельгиец 
утверждал, что видел 16 декабря немца, переодетого американским офицером. 
Сержант одного из саперных батальонов армии США докладывал своему начальству, 
что собственными глазами видел, как на следующий день несколько солдат меняли 
дорожный указатель вблизи Мон-Рижи; еще один американский сержант заявил, что 
18 декабря под Пото была выявлена и ликвидирована группа немецких диверсантов. 
В беседе с патрулем военной полиции немцы заявили, что они — кавалеристы и 
служат в роте Е (company Е), хотя в американской кавалерии рота обозначается 
«troop», а никак не «company» (кстати, в разных источниках встречается много 
свидетельств имевших место «страноведческих» промахах немцев: так, одна из 
групп якобы была задержана, когда во время заправки своего джипа топливом в 
разговоре использовала английский термин «petrol» вместо американизма «gas»). 
Наконец, после войны два немецких разведчика: лейтенант Коллония (Collonia) и 
фельдфебель Роде (Rohde) — подробно описали свой рейд к Маасу на трофейном 
джипе.
 Несмотря на столь скромные успехи, «спецпроводники» выполнили свою главную 
задачу, посеяв неуверенность и страх в тылу противника. Получая сбивчивые и 
противоречивые сообщения о действиях диверсантов, американцы видели немцев 
повсюду, хотя в их тылах действовало чуть больше четырех десятков разведчиков. 
Имеется по крайней мере одно подтвержденное фоторепортажем документальное 
свидетельство о захвате и казни группы переодетых «спецпроводников». 17 декабря 
в плен попало трое диверсантов: оберфенрих Понтер Биллинг (Billing), 
унтер-офицер Манфред Пернасс (Pernass) и ефрейтор Вильгельм Шмидт (Schmidt). 
Немцев задержали, поскольку они не смогли назвать пароль патрулю. На допросе 
именно Шмидт сообщил о том, что общей задачей 150-й бригады было уничтожение 
или захват Эйзенхауэра и его штаба (впоследствии это заявление обросло кучей 
слухов и легенд). Немцев судили военно-полевым судом в местечке Анри-Шапель и 
расстреляли 23 декабря (в качестве обвинения диверсантам предъявили 
американскую военную форму, в которой их взяли в плен). По официальным данным, 
военная полиция США арестовала и казнила в Анри-Шапель 18 переодетых немецких 
разведчиков, причем выявлены имена и звания 13 из них.
 Действия «отряда Штилау» оказали сражающимся на фронте немецким солдатам 
крайне плохую услугу: испытывавшие к концу 1944 года острую нехватку предметов 
обмундирования немцы повсеместно перешли на использование трофейной 
американской униформы, тем более, что она была отличного качества. Однако после 
операции «Грайф» носить военную форму противника стало весьма опасно: 
американцы могли поставить к стенке всех пленных, на которых был надет хотя бы 
лоскут «Made in USA».
 Что касается остальных частей 150-й бригады, то она действовала как обычная 
общевойсковая часть. Поскольку фактор внезапности был утрачен после первого же 
боя с участием закамуфлированных «Пантер» и прочей бронетехники, весь маскарад 
с переодеванием оказался ненужным. До 23 декабря бригада безуспешно пыталась 
взять Мальмеди, после отступления от которого ее направили в Графен-ер, где и 
расформировали к 23 января 1945 года. На этом операция «Грайф» закончилась. За 
время боев части Скорцени потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести до 
15 % личного состава, в основном в результате воздействия авиации и артиллерии 
противника. Подорвавшись на мине, в самом начале операции погиб командир боевой 
группы X оберштурмфюрер СС Вилли Хардик (Hardieck). Сменивший его ветеран полка 
«Бранденбург», кавалер Рыцарского креста оберштурмфюрер Адриан фон Фелькерзам 
(von Voelkersam) получил тяжелое ранение. Наконец, сам Отто Скорцени пополнил 
свою коллекцию шрамов: 21 декабря он получил в лицо заряд шрапнели, едва не 
потеряв при этом глаз.


* * *

 Что касается дальнейшей судьбы парашютного полка СС, то в апреле — мае 1945 
года его подразделения сражались в составе окруженной берлинской группировки, 
где и были полностью уничтожены при штурме города советскими войсками. Часть 
специалистов-десантников из его состава в конце войны направлена на острова у 
побережья Нидерландов, где они занимались усиленной подготовкой личного состава 
формируемых эсэсовских диверсионных парашютных отрядов «Zeppelin» [37] . К 
концу войны эти учебные центры, чьи питомцы так и не успели толком отличиться, 
попали в руки англичан, а их личный состав был пленен.

 Глава 2. Италия


 Воздушно-десантные войска

 Италия, как и Советский Союз, одной из первых стран мира оценила боевые 
возможности воздушно-десантных войск. Именно итальянцы первыми создали надежный 
парашют системы Сальваторе (Salvatore) с принудительным раскрытием и провели 
его успешные испытания. Это произошло в 20-е годы, а вскоре начались 
интенсивные эксперименты с десантированием групп солдат и разработка 
тактических нормативов. Однако за реальную организацию собственных ВДВ 
итальянцы, как и многие другие, взялись только под впечатлением успехов 
немецких десантников в Норвегии и Голландии.
 В агрессии против Абиссинии (1935 — 1936 годы) планировалось использовать 
массовую переброску войск по воздуху, правда, в этой кампании посадочные 
десанты почти не высаживались. Зато 7 апреля 1939 года, когда началось 
«пасхальное» вторжение итальянских вооруженных сил в Албанию, специально 
выделенные группы бомбардировщиков S.81 и S.79 высадили в Тиране и некоторых 
других городах страны пехотинцев, быстро захвативших ряд важных государственных 
и военных объектов.
 В марте 1938 года в Кастель-Бенито (район Триполи, столицы тогдашней 
итальянской колонии Ливия) создана первая в истории вооруженных сил парашютная 
школа. Вскоре из ее выпускников сформировали 1-й батальон «воздушной пехоты»: 
его состав в соответствии с европейскими колониальными традициями был смешанным.
 Офицеры и сержанты были европейцами, а солдаты — ливийцами. Эксперимент 
оказался удачным: в октябре 1939 года на территории Ливии создана еще одна 
парашютная школа, на сей раз — в Таркине. Среди ее слушателей было уже 
значительно больше военных из метрополии.
 Хотя итальянцы никогда не применяли свои ВДВ в таких масштабах, как их союзник,
 они все же сформировали две парашютные дивизии (Divisione Paracadutisti), 
получившие наименования «Folgore» («Гром») и «Nembo» («Туча»). Их организация 
напоминала принятую в горных («альпийских») частях, так как парашютные полки, 
входившие в состав соединений, имели в своем штатном расписании поддерживающие 
силы и средства (артиллерию, инженерные части и др.) дивизионного уровня: это 
было вызвано необходимостью часто применять парашютные полки по отдельности для 
выполнения самостоятельных задач. Организованный таким образом полк мог 
продолжительное время действовать независимо от основных сил дивизии. При 
необходимости парашютные батальоны и даже роты могли усиливаться специально 
выделенными артиллерийскими подразделениями, образуя полуавтономные боевые 
группы (Raggruppamenti).
 Согласно первоначальным нормативам, в составе дивизии числились: — штаб (388 
человек, включая противотанковый взвод);
 — два парашютных полка (Reggimento Paracadutisti) четырехбатальонного состава 
(в штабную роту полка входил огнеметный взвод). Парашютный батальон состоял из 
штаба и трех рот, насчитывавших 326 солдат и офицеров (подразделялись на три 
стрелковых и пулеметный взводы). В ротах имелись 54 ручных пулемета Breda M1930 
и 62 самозарядные винтовки Scotti M1931;
 — артиллерийский полк (две батареи 75-мм горных гаубиц), организационно 
делившийся между обоими парашютными полками по следующей схеме: каждый батальон 
мог усиливаться четырехору-дийным взводом, а батарея придавалась полку. Кроме 
того, в дивизию входили мотоциклетная рота, батарея 81-мм минометов и 
инженерная рота.
 Все вышеперечисленные соединения создавались сухопутными силами и находились 
под их оперативным руководством. Кроме линейных парашютных частей, итальянцы 
сформировали и несколько подразделений специального назначения. Командование 
королевских ВВС (Regia Aeronau tica) также взялось за формирование 
воздушно-десантного подразделения. Парашютисты ВВС получили громкое название 
«Arditi dell`Aria» в память об «ардито» («отважных») — ударных частях 
итальянской армии во время первой мировой войны, в рядах которых тогда 
добровольцем сражался и Эрнест Хемингуэй. Значительной боевой силы эти 
формирования не представляли, являясь скорее подразделением коммандос ВВС. 
Поскольку к бойцам будущих десантных спецчастей предъявлялись чрезвычайно 
жесткие, по меркам мягкотелых итальянцев, требования, кандидаты в Таркинскую 
парашютную школу отбирались в основном среди лучших солдат и офицеров 
Королевского корпуса карабинеров (Anna dei Carabinieri). Это формирование 
выполняло функции жандармерии и военной полиции, однако часто привлекалось для 
выполнения различных специальных задач [38] . После завершения курса подготовки 
в июле 1940 года был сформирован 1-й парашютный батальон карабинеров (lo 
Battaglione Carabinieri Paracadutisti) численностью 22 офицера, 50 сержантов и 
320 солдат. Возглавил его майор Бруто Биксио Берданетти (Berdanetti). 6 июля 
1941 года, после одиннадцати месяцев оживленных тренировок, на которых особое 
внимание уделялось диверсионной подготовке и действиям в особых условиях, 
подразделения батальона отплыли из Таранто в Северную Африку, где разгорались 
ожесточенные сражения с англичанами. В Ливии батальон был включен в состав XX 
армейского корпуса, занимавшего позиции в так называемом «секторе 
Суани-Бен-Аден» (25 километров от Триполи). С самого начала десантников стали 
применять в качестве мобильной группы для борьбы с просачивающимися сквозь 
боевые порядки итальянцев британскими моторизованными «пустынными патрулями». 
Кроме этого, батальон привлекался для действий в тылу противника: в августе — 
октябре 1941 года его бойцы выполнили около 220 разведывательно-диверсионных 
заданий в Ливийской пустыне.
 В начале ноября 1941 года карабинеров перебросили в район между Ламлудой и 
Дарной для проведения операций по образцу английских LRDG, но они не успели 
отличиться на новом поприще: британцы начали операцию «Crusader», спустя 
короткое время поставившую германо-итальянскую армию на грань поражения. В 
развернувшихся тяжелых боях и отступлении, продолжавшемся до февраля 1942-го, 
карабинеры — единственные во всей армии дуче — заслужили искреннее уважение 
своих союзников-немцев, обычно пренебрежительно (и, в общем, вполне заслуженно) 
относившихся к «макаронникам». Наконец, в марте 1-й батальон по воздуху был 
переброшен из Кастель-Бенито в Рим. Далее его следы затерялись: некоторые бойцы 
вернулись в полевые части карабинеров, другие перешли служить в 
воздушно-десантные войска.
 Впервые применить парашютную дивизию «Folgore» итальянское Commando Supremo 
(Верховное главнокомандование вооруженных сил) планировало при захвате 
британской военно-морской базы на Мальте. Во время войны на Средиземном море 
странами «оси» было разработано по меньшей мере шесть планов захвата этого 
небольшого острова, находившегося на точке пересечения их морских коммуникаций. 
План «Esigenza C.3» («Упражнение С.З») — итальянская часть общего плана 
«Herkules»; он предусматривал применение дивизии «Folgore», прошедшей полный 
курс парашютной и боевой подготовки к июню 1942 года, в первом эшелоне XXX 
армейского корпуса королевской армии. После отмены немецкой части плана 
вторжения на остров итальянцы некоторое время продолжали готовиться к десанту, 
но вскоре также отказались от него, перенацелив все наличные силы на 
Североафриканский театр.
 В конце августа 1942 года парашютные части было решено перебросить в Северную 
Африку для использования в качестве пехотного резерва для германо-итальянской 
танковой армии. Дивизия «Nembo» в это время только начинала формирование, 
поэтому за море направилась только «Folgore» под командованием генерала 
Фраттини (Frattini); дивизия вошла в состав X армейского корпуса. Парашютисты 
активно использовались на направлении главного удара в неудачной наступательной 
операции у плато Алам-эль-Хальфа, после чего приняли участие в знаменитом 
сражении под Эль-Аламейном. В ходе британского наступления брошенная своими 
моторизованными частями дивизия «Folgore» после недолгого отхода была 
настигнута противником, окружена и пленена. В плен попал и генерал Фраттини. 
Итальянские вооруженные силы через некоторое время после гибели «Folgore» 
попытались воссоздать ее, используя в качестве ядра некоторые части из уже 
боеготовой дивизии «Nembo». Однако общая неблагоприятная обстановка на фронтах, 
нехватка живой силы для восполнения потерь и невозможность проведения 
приемлемой парашютной подготовки не позволили довести в первой половине 1943 
года формирование обоих соединений до необходимого уровня укомплектования. 
После этого в судьбу итальянской армии вмешались новые факторы.
 25 июля 1943 года, не выдержав тягот военных поражений, пал режим Муссолини. 
Власть в стране перешла в руки короля Виктора-Эммануила III (Vittorio Emanuele 
III) и военного правительства во главе с маршалом Пьетро Бадольо (Pietro 
Badoglio). Новое правительство подписало с англо-американским командованием 
договор о перемирии. Однако дуче вскоре был освобожден отрядом диверсантов под 
командованием Отто Скорцени, в то время как немецкие войска стремительно 
провели операцию «Achse» и оккупировали северную часть страны. На 
контролируемой гитлеровцами территории 23 сентября Муссолини провозгласил новое 
государство — Итальянскую социальную республику (Repubblica Sociale Italiana — 
RSI), или «Республику Сало» по названию городка, где находились 
правительственные структуры. В стране фактически возникло две вооруженные силы. 
Первая часть, принесшая присягу Муссолини, образовала фашистскую армию РСИ, 
закрепившуюся на севере; вторая же, находясь в зоне, оккупированной 
англо-американцами и оставшаяся верной монархии, 13 октября объявила войну 
Третьему рейху и в обиходе союзников стала называться «co-belligerent forces» 
(буквально — «совместно сражающиеся силы»). В число Объединенных Наций Италия, 
или Королевство Юга, как ее полуофициально называли, пока не вошла и статуса 
союзника по антигитлеровской коалиции еще не получила.
 Находясь под сильным влиянием немцев, командование вооруженных сил РСИ тоже 
сформировало свои вновь созданные воздушно-десантные войска из числа 
военнослужащих ВВС (Aeronautica Nazionale Repubblicana), возложив на авиацию 
ответственность за их комплектование, обучение и снаряжение. Оперативное 
руководство действиями ВДВ выполняло командование сухопутных войск.
 Большинство таких формирований представляло собой просто-напросто наспех 
сведенные из наземных частей ВВС пехотные части. Но встречались и исключения. 
Например, из личного состава так и не воссозданной в полной мере парашютной 
дивизии «Folgore» в конце 1943 года образован одноименный парашютный полк — 
элита военно-воздушных сил РСИ. Отдельный парашютный батальон (Battaglione 
Paracadutisti), названный в соответствии с «грозовой» традицией «Fulmina» 
(«Молния»), присоединился к полку несколько позже. Было сформировано несколько 
других отдельных подразделений. К лету 1944 года все эти силы направлены на 
фронт, где нашли свой конец.
 Кроме того, отдельные части старых соединений «Folgore» и «Nembo» (в общей 
сложности около 3000 человек) в декабре 1943 года немцы включили в состав своей 
4-й парашютной дивизии, сражавшейся на севере Италии. Дивизия капитулировала 
перед войсками английского фельдмаршала Александера в 1945 году.
 Парашютный батальон сформировали и в рядах Вооруженных сил Национальной 
республиканской гвардии (Guardia Nazionale Repubblicana Arma Combattente — 
наследницы «чернорубашечников», старой фашистской милиции Муссолини). 
Переформированная и получившая статус, сходный с войсками СС, эта военная 
организация выполняла задачи по борьбе с партизанами и сражалась на фронте. 
Парашютисты GNR воевали в качестве пехотного батальона до 1945 года. Интересно 
отметить, что итальянцы настолько опасались крупномасштабных воздушных десантов 
противника, что две формируемые GNR дивизии ПВО «Etna» и «Vesubio» получили 
официальное название противовоздушных и противопарашютных, а их личный состав 
был специально натренирован в действиях по отражению высадки десантов. Правда, 
обе дивизии до конца войны так и не были укомплектованы. 28 сентября 1943 года 
образованы первые регулярные части так называемого Королевства Юга. В связи с 
разложением и расколом старой итальянской армии и стремлением придать вновь 
создаваемым вооруженным силам иной, чем прежде, не связанный с фашистским 
режимом статус, формируемые части 17 апреля следующего года получили 
наименование «Итальянского освободительного корпуса» («Согро Italiano di 
Liberazione»). В нем была введена и новая организационная структура, отличная 
от прежней. Основной боевой единицей стали 2 боевые группы 0 (Gruppi di 
Combattimento), no силе примерно равные дивизиям. Не забыли и 
воздушно-десантные войска: в 1944 году была сформирована 2-я боевая группа 
2"Folgore" 0 (Gruppo di Combattimento «Folgore»), в которую включен личный 
состав одноименной парашютной дивизии, после раскола страны оставшийся верным 
королю. Группа в своем составе имела два парашютных и один артиллерийский полк, 
смешанный инженерный батальон и две секции карабинеров (военной полиции). Ее 
численность достигла 400 офицеров и 9000 нижних чинов. По прямому назначению 
группа не применялась, а сражалась на итальянском фронте в качестве пехоты либо 
находилась в мобильном воздушно-десантном резерве союзных войск. Вооружение и 
экипировка
 Парашюты, используемые итальянцами, были отечественной разработки либо 
изготовляемые по лицензии германские «эр-зеты». Итальянские системы носили в 
себе комплекс тех же пороков, что и немецкие (напомню, что в Третьем рейхе 
собственные парашюты разрабатывались на основе итальянских образцов) и не 
особенно отличались от последних по своему устройству, поэтому нет смысла 
подробно останавливаться на их описании.
 Итальянцы прыгали с одним парашютом, который укладывался на принудительное 
раскрытие. Квадратный ранец парашюта размещался на спине десантника в области 
поясницы. Итальянские ранцы и способ укладки парашютов по конструкции и 
внешнему виду практически не отличались от немецких. Свернутый в горизонтальную 
бухту вытяжной фал укладывался на верхней стороне ранца и частично покрывался 
боковыми клапанами. Конец фала с карабином перебрасывался через левое плечо и 
прицеплялся к лямкам подвесной системы.
 Пдовесная система имела существенные отличия от «ирвиновской»: круговая лямка, 
как таковая, отсутствовала. Две перекрещивающиеся на спине плечевые лямки 
интегрировались сверху в грудные перемычки, а снизу — в ножные обхваты и 
поясную перемычку. Последняя застегивалась на пряжку, остальные четыре замка 
фиксировались пружинными защелками. Две параллельные грудные перемычки, на 
которые приходилась существенная часть общей нагрузки на подвесную систему, 
были усилены матерчатыми клапанами. Концы плечевых лямок прочно пристегивались 
к перемычкам по обеим сторонам груди. Нижние концы лямок в области ягодиц 
объединялись коротким отрезком тесьмы, образующим зачаточную «люльку», на 
которую переносился вес парашютиста. На спине к перекрещенным лямкам 
пришивалась матерчатая основа для пристегивания парашютного ранца.
 Прыжковое снаряжение дополняли черные перчатки с амортизирующими прокладками и 
защитные наколенники из темно-серой или коричневой резины с эластичными 
тесемками, застегивающимися под коленом. Все это очень напоминало базовые 
германские образцы.
 Вооружены были итальянские десантники в основном обычным пехотным оружием — 
карабинами под патрон 6,5x52 (в основном укороченными Mannlicher Carcano M91/38,
 а также старыми Mannlicher Carcano M91 с откидным штыком) и 
пистолетами-пулеметами Beretta M1938A с деревянным ложем: простыми и надежными, 
получившими широкое распространение и признание даже в вермахте. Тем не менее 
значительный вес автомата (4,97 кг) и длина (946 мм) заставили искать ему 
замену. В 1941 году конструктор фирмы «Pietro Beretta» Тулио Маренгони (Tulio 
Marengoni) разработал новый пистолет-пулемет, специально предназначенный для 
ВДВ и обозначенный маркой Beretta Modello 1. Новое оружие имело значительное 
сходство с немецким МР 40, поскольку создавалось по его образу и подобию. 
Пистолет-пулемет представлял собой основательно облегченный М1938А, лишенный 
кожуха и со складным металлическим плечевым упором, сменившим массивный 
деревянный приклад (конструкция плечевого упора также была заимствована у 
немецкого автомата). Прицел был значительно упрощен и имел поворотную прорезь 
для стрельбы на дистанции до 100 и 200 метров. Автоматика работала на принципе 
отдачи свободного затвора, последний (с укрепленным на нем неподвижным 
ударником) и возвратная пружина были без изменений взяты с образца 1938 года. 
Отличительной чертой системы стало крепление направляющего стержня возвратной 
пружины в далеко выступающей назад запорной муфте ствольной коробки. Рукоятка 
заряжания располагалась справа, к ней была присоединена створка, защищающая 
механизм от попадания пыли и грязи. После взведения и во время стрельбы 
рукоятка оставалась неподвижной.
 Оружие имело два спусковых крючка: задний — для непрерывного огня, передний — 
для одиночного. Под мушкой были сделаны две прорези компенсатора. Питание 
осуществлялось из коробчатых магазинов различной емкости, стандартных с М1938А. 
Ствольная коробка и гнездо магазина изготовлялись методом штамповки, а ложе 
было деревянным. В целом пистолет-пулемет получился довольно удачным (со 
сложенным плечевым упором М1 был на 1/3 короче своего предшественника), но 
выпущено их было немного. Значительно большее распространение получил 
разработанный на его базе вариант для пехоты М38/42, впоследствии неоднократно 
модернизировавшийся и состоявший на вооружении итальянской армии вплоть до 60-х 
годов. Его основным отличием был деревянный приклад.
 Длинные автоматы «Беретта» образца 1938 года — основное оружие как пехоты, так 
и ВДВ, а также винтовки перед прыжком с парашютом укладывались в контейнер из 
светло-серого сукна. Незаряженное оружие в специальном матерчатом 
чехле-уплотнителе помещалось внутрь контейнера через закрывавшуюся клапаном 
горловину в торцевой части. Вблизи горловины к контейнеру прикреплялись два 
специальных подсумка с тремя автоматными магазинами каждый (в отличие от 
пехотных, подсумки застегивались единым большим клапаном). Контейнер 
прикреплялся к подвесной системе справа и привязывался к бедру парашютиста. 
Неотъемлемым атрибутом экипировки парашютиста стал кинжал, носившийся впереди 
на поясе и походивший на холодное оружие фашистской милиции (MVSN). Несмотря на 
их церемониальный статус, эти кинжалы получили широкое распространение в армии 
Италии (в частности, в морской пехоте) после прихода к власти Муссолини. Кинжал 
имел простую деревянную рукоять с двумя запрессованными стальными или латунными 
шпонками. Гарда прямая, изготовлялась из стали. Ножны — вороненые, без 
каких-либо украшений. Кинжал вертикально подвешивался к поясному ремню, чуть 
левее пряжки. Его носили и при выполнении прыжка с парашютом (на поясной 
перемычке): в этом случае оружие могло выполнять роль стропореза.
 Стальные шлемы модели 933, принятые в итальянской армии, у парашютистов в 1942 
году были заменены на особый облегченный образец, схожий с немецким. Y-образный 
ремешок коричневой кожи охватывал голову десантника не только по вискам, но и 
сзади. Каска не имела полей, спереди ее обрез огибал массивный коричневый или 
серо-зеленый каучуковый козырек (считалось, что стальной край каски, сбившись 
при неудачном приземлении, может серьезно повредить нос).
 Боевая экипировка итальянских десантников не отличалась от общевойсковой. 
Единственное исключение составляли «штурмовые жилеты» (Vesta d`Assalto), 
шившиеся из светло-серого сукна. Жилет надевался через голову и застегивался по 
бокам, поверх него надевался поясной ремень. На его грудной части имелось 
четыре горизонтальных подсумка для длинных магазинов к пистолету-пулемету 
Beretta М38 (горловины подсумков открывались справа и застегивались на клапаны),
 а на спине — еще семь. Кроме того, у нижнего края жилета находились четыре 
гранатных подсумка с застежкой на пуговицы.
 Остальное полевое снаряжение было стандартным для всей армии, но иногда 
парашютисты прихватывали болтающиеся патронные подсумки узким ремешком или 
тесьмой. Вместо двух уставных винтовочных подсумков, носившихся пехотинцами у 
пряжки поясного ремня, десантники могли нацеплять их столько, сколько 
помещалось (до шести-восьми). При выполнении прыжка все снаряжение, кроме 
кинжала, надевалось под маскировочный комбинезон; кинжал оставался на поясе. По 
примеру германских союзников стрелковое оружие и многие элементы снаряжения 
упаковывались в парашютные грузовые контейнеры, которые выбрасывались с 
самолетов одновременно с солдатами. Не имела принципиальных различий с немецкой 
и тактика десантирования и боевого применения ВДВ — успехи «старшего брата» в 
1940 — 1941 годах несколько затмили собственные итальянские эксперименты, 
находившиеся к тому же в зачаточном состоянии.


Униформа

 Повседневная форма ВДВ была полностью аналогична общеармейской (образца 1931 — 
1934 годов), за исключением расцветки традиционных прямоугольных петлиц 
(«mostrina») — в парашютных частях они были голубыми. Как и во всей королевской 
армии, в их нижней части помещалась серебристая звездочка: эмблема правящей 
Савойской династии. Над звездочкой размещался золотистый металлический орел.
 На левом предплечье укреплялась вышитая эмблема дивизии «Folgore» — 
золотисто-желтый раскрытый парашютик на матерчатом клапане цвета обмундирования.
 Под ней, чуть выше локтевого сгиба обоих рукавов, унтер-офицеры носили знаки 
различия (красные угольные шевроны — у младших, золотистые — у старших 
сержантов).
 Знаки различия с повседневной и полевой формой носили только на рукавах. 
Офицерские отличия представляли собой золотистые галуны с петелькой, похожие на 
морские. Нашивались они над обшлагами обоих рукавов. Капралы и сержанты над 
сгибом обоих локтей носили угольные нашивки, цветные или золотистые, в 
зависимости от звания. Вообще система различия званий в итальянской армии была 
очень сложной, особенно у офицеров. Она включала элементы отделки головных 
уборов (звездочки), воротников и обшлагов (галуны).
 Основным головным убором, принятым в армии Италии, была пилотка (bustina) с 
отворачивающимися наушниками, как на нынешних советских полевых кепи. На ее 
передней части укреплялась матерчатая кокарда, обозначавшая род войск. Кокарда 
ВДВ представляла собой окруженный лавровым венком пропеллер, увенчанный 
королевской короной. У офицеров и старших сержантов она была вышита золотистой 
нитью, у нижних чинов — черной; основание серо-зеленое, цвета униформы. Слева 
на пилотке все офицеры носили прямоугольную нашивку со знаками различия 
(комбинации звездочек). Кокарда дублировалась налобной части шлема (наносилась 
по трафарету черной краской). Генералы ВДВ носили специальные образцы кокард, 
общие для всей армии: серебряное или золотое (для старших и младших 
генеральских званий соответственно) изображение коронованного орла с гербовым 
щитом на груди, вышитое на красном поле. Интересно, что и эта эмблема 
изображалась черной краской на стальном шлеме.
 Полевая униформа образца 1941 года, введенная специально для ВДВ, включала 
серо-зеленую куртку особого покроя. Ее главной особенностью был глубокий вырез 
при полном отсутствии воротника и лацканов. Застежка потайная. Куртка 
снабжалась четырьмя застегивающимися на серо-зеленые металлические пуговицы 
накладными карманами. Нагрудные карманы имели особый клапан, продолжавшийся от 
борта куртки до проймы рукава. Голубые петлицы ВДВ теперь нашивались прямо по 
краю выреза куртки, в который была видна серо-зеленая общеармейская рубашка с 
таким же галстуком (в бою он, естественно, снимался и рубашку носили с 
распахнутым и выпущенным поверх куртки воротом). Золотистые офицерские галуны 
теперь носили прямо на манжетах. Свободные мешковатые брюки заправлялись в 
прыжковые ботинки с высокими уплотняющими носками.
 С этой формой на первых порах продолжали носить пилотку, но впоследствии ее 
заменили на серо-зеленый берет, похожий на шотландский «Tam`o`Shanter». 
Головной убор заламывался не набок, как у англичан или французов, а назад и 
имел широкий матерчатый бортик по нижнему краю. В центре берета размещалась 
такая же, как на «бустине», кокарда, а на левом борту — знаки различия (в том 
числе и золотистые угольные галуны старших сержантов). Новое обмундирование 
оказалось исключительно практичным и впоследствии получило широкое 
распространение, особенно в армии RSI.
 Артиллерия ВДВ носила десантную форму одежды. Различие заключалось только в 
эмблематике: на головных уборах десантников-артиллеристов красовалась кокарда 
рода войск (скрещенные пушечные стволы под пылающей «гренадой»). Как и у 
стрелков-парашютистов, офицерские кокарды вышивались золотисто-желтой нитью, а 
солдатские и сержантские — черной. На стальных десантных шлемах эмблема 
прокрашивалась черным цветом. Петлицы тоже несколько отличались — их нижняя 
часть с серебристой звездочкой отделялась от остального поля петлицы маленькой 
квадратной рамкой, золотистой — у офицеров и красной — у рядовых. Изображение 
орла на петлице, парашютик на рукаве и другие детали обмундирования аналогичны 
предусмотренным для ВДВ.
 В 1942 году был введен и особый образец парашютной камуфляжной куртки, как и у 
немцев, надевавшейся поверх полевого обмундирования. По базовому фону цвета 
хаки шли крупные зеленые и коричневые пятна сложной конфигурации. Знаки 
различия перекочевали с рукавов на матерчатый клапан, нашивавшийся на левую 
часть груди. Застежка — потайная, на пуговицах, манжеты также застегивались на 
пуговицы. По немецкому образцу полы куртки оборачивались вокруг бедер и 
фиксировались застежками, образуя штанины комбинезона. Широкие рукава куртки 
часто прихватывались тесьмой. Комбинезон дополнялся маскировочным чехлом на 
каску, удерживавшимся двумя параллельными кожаными ремешками.
 Эмблемы дивизии и цветные петлицы на куртку не нашивали, лишь в углах 
воротника размещались итальянские серебристые звездочки. Камуфляжную униформу 
носили и с «африканским» обмундированием песочного цвета.
 Униформу дополняли прыжковые шнурованные ботинки с высоким берцем (из черной 
или коричневой — в Северной Африке — кожи).
 Парашютисты «Arditi delPAria» носили серо-голубую униформу, аналогичную по 
покрою армейской, но с авиационными знаками различия. Эти же отличия были 
характерны и для полевого парашютного обмундирования.
 После раскола Италии на два лагеря войска, оставшиеся с Муссолини, в основном 
продолжали носить старую униформу (правда, к концу войны ее все чаще стали 
заменять на немецкое обмундирование). Изменились знаки различия — на петлицах 
королевскую звездочку сменила серебристая эмблема RSI (римский меч gladio, 
наложенный на лавровый венок). С кокард исчезло изображение короны. По уставу 
знаки различия офицеров должны были перекочевать на погоны, но большинство 
военнослужащих продолжало по привычке носить их над обшлагами и на головном 
уборе (несмотря на то, что вновь созданные республиканские армия, ВВС и ВМФ 
получили разные системы обозначения званий, на практике употреблялись общие, 
сухопутные знаки различия).
 Наиболее распространенным предметом формы одежды во всей армии стала 
упомянутая выше «парашютная» куртка образца 1941 года без воротника и лацканов. 
С ней часто носили свитер военно-морского образца с высоким воротником, 
темно-синего или черного цвета. Полк «Folgore» считался элитным, поэтому одет 
личный состав был с иголочки. Сохранились и облегченные каски, и кинжалы, и 
маскировочные комбинезоны старого образца.
 Необходимо отметить, что обмундирование вооруженных сил RSI нельзя точно 
описать ввиду наличия огромного количества неуставных образцов. В конце 1944 
года возникло сразу несколько новых видов формы одежды, ряд «элитных» 
формирований изобрел собственную униформу и т. д. Наиболее часто встречались 
элементы тропического обмундирования, камуфляжные куртки и комбинезоны 
традиционной «итальянской» или эсэсовской расцветки, а также парашютные полевые 
мундиры. В качестве головных уборов применялись традиционные «бустины» с 
козырьками, серо-голубые береты и недавно введенные горные кепи германского 
типа.
 Парашютисты Республиканской национальной гвардии, помимо специального 
обмундирования своего рода войск, носили униформу GNR — комбинацию предметов 
одежды воздушно-десантных войск и фашистской милиции. Все части и подразделения 
GNR Arma Combattente получили петлицы черного цвета с различными эмблемами: меч 
и венок вооруженных сил RSI; двойная стилизованная буква М (вензель дуче) в 
виде молнии; желтая «fascio» — связка прутьев с воткнутым в нее дикторским 
топориком (использовалась в свите древнеримских полководцев); наконец, 
серебристая «fascio», наложенная на алую букву М. На всех головных уборах 
размещалась кокарда Arma Combattente — золотисто-желтая «fascio» меж двух 
распростертых крыльев. Знаки различия GNR офицеры носили над обшлагами, старшие 
под офицеры — на погонах, рядовые — на рукавах. Под куртку надевалась черная 
рубашка (с галстуком или без него). На поясе носили церемониальный кинжал 
образца, принятого ранее в милиции MVSN.
 В свою очередь, войска, вошедшие в состав вооруженных сил Королевства Юга, 
также получили новую униформу — ею стало обычное британское обмундирование. 
Вызван этот шаг был полным развалом экономики страны и истощением всех военных 
запасов. Отчасти причиной этому стали ожесточенные бомбежки союзной авиации (до 
подписания перемирия), отчасти — реквизиции немецкими войсками всего имущества 
итальянской армии, до которого они сумели добраться. Кроме того, сыграл свою 
роль и чисто политический фактор — старую форму продолжали носить формирования, 
верные Муссолини, а у англичан лицезрение итальянского обмундирования военного 
времени вызывало недоброжелательные эмоции.
 По этой причине уже в 1944 году практически вся армия была полностью переодета.
 В особенности это касалось полевой формы — все сухопутные войска получили 
стандартный английский «battledress», который был обильно оснащен традиционными 
элементами обмундирования королевской армии (даже берсальеры и альпийские 
стрелки продолжали носить на плоских британских шлемах Mk.I свои впечатляющие 
султаны из перьев). Все знаки различия были старого итальянского образца. 
Личный состав боевой группы «Folgore» получил английские полевые береты цвета 
хаки, на которых укреплялись итальянские армейские кокарды, а на левом борту — 
знаки различия офицеров. На ворот полевой куртки нашивались традиционные 
прямоугольные голубые десантные «мострина» с эмблемой части и расположенной под 
ней серебристой звездочкой Савойского дома.
 Знаки различия, как и раньше, носили на рукавах (офицеры — чуть выше манжетов, 
сержанты — над локтевым сгибом). На левом рукаве, как и раньше, помещалось 
изображение раскрытого парашюта, а у его плечевого шва — общая эмблема 
«co-belligerent forces» (матерчатый итальянский флажок); у десантников на нем 
была изображена черная молния. В остальном обмундирование не отличалось от 
британского. Поскольку итальянские парашютисты задействовались только в 
качестве пехоты, ботинки SV и тем более маскировочные комбинезоны среди них 
распространены не были, а все обмундирование и снаряжение было пехотного 
образца.

 Морская пехота

 Итальянская морская пехота стала одним из первых подобных формирований в мире, 
обученных вести штурмовые десантные действия по овладению полосой обороняемого 
противником побережья. Ядро морской пехоты составил отдельный батальон «San 
Магсо» (Святой Марк — покровитель средневековой «владычицы Средиземного моря» 
Венеции).
 Впервые морских пехотинцев планировалось задействовать при атаке Мальты, 
однако вторжение на этот британский бастион в Центральном Средиземноморье 
пришлось отменить, поэтому подразделения «Сан Марко» в основном сражались в 
Северной Африке. После раскола Италии часть морских пехотинцев осталась верной 
Муссолини; на основе их подразделений к середине 1944 года сформировали 3-ю 
дивизию морской пехоты (Ilia Divisione Fanteria de Marina) «San Магсо». В ее 
состав вошли два пехотных и один артиллерийский полки.
 К морским пехотинцам, сражавшимся за Муссолини и выполнявшим в основном 
противопартизанские функции, вскоре присоединилась знаменитая Decima Flotiglia 
MAS (Xa Flottiglia MAS) [39] — некогда элитное подразделение боевых 
пловцов-диверсантов итальянского флота. Ее первым командиром стал капитан 2-го 
ранга Витторио Моккагатта (Moccagatta). Как известно, сформированная в августе 
1940 года флотилия состояла из двух дивизионов: надводного под командованием 
капитана 3-го ранга Джорджио Джоббе (Giobbe) и подводного — капитана 3-го ранга 
князя Джунио Валерио Боргезе (Borghese). После капитуляции Италии в 1943 году 
князь немедленно перешел на службу в германские вооруженные силы и возглавил 
всю флотилию. В связи с прекращением активных боевых действий на море Боргезе 
преобразовал вверенную ему часть в своеобразную «частную армию» численностью 
около 25 000 человек, независимую от остальных формирований RSI по всей 
Северной Италии.
 К маю 1944 года флотилию переименовали в 10-ю дивизию (Xa Divisione MAS), 
объединив в ее составе главные силы Боргезе. В состав дивизии вошли два 
пехотных полка (в первом числились батальоны «Barbarigo», «Lupo» и «NP», во 
втором — «Fulmine», «Sagittario» и «Valanga»). Артиллерийский полк включал в 
себя дивизионы «San Giorgio», «Da Giussano» и «Bartolomeo Colleoni». Все 
наименования частей основывались на названиях погибших в войну боевых кораблей 
итальянского флота. Как ни странно, несмотря на свое «подводное» происхождение, 
дивизия оказалась очень эффективным средством по борьбе с партизанами. 


Экипировка и униформа

 Офицеры морской пехоты носили обычную серо-зеленую армейскую форму с морскими 
золотыми галунами на рукавах и левой стороне пилотки. Спереди «бустины» 
украшала кокарда Regia Navale. Нижние чины щеголяли в обмундировании особого 
покроя (образца 1936 года), представлявшем собой смесь пехотной и морской 
униформы.
 Его основу составляла матросская форменка навыпуск серо-зеленого цвета с 
большим отложным воротом (подобную носили экипажи подводных лодок) и такого же 
цвета шаровары-галифе. Последние ниже колена обматывались пехотными обмотками. 
Ботинки черные. В открытый вырез форменки выпускался светло-синий «гюйс» с 
двумя белыми полосами по краю и пятиконечными звездами в углах. Под воротом 
пропускался черный матросский платок, завязанный на груди; узел платка 
обвязывался концами белого линька, также накинутого на шею.
 В жаркое время под форменкой носили матросскую рубашку темно-синего цвета без 
воротника (аналог отечественной тельняшки), в холодную погоду — серо-зеленый 
морской свитер с высоким воротом. Поверх форменки морские пехотинцы надевали 
суконное снаряжение серо-зеленого цвета: поясной ремень и два плечевых. На 
поясе крепились два удлиненных матерчатых подсумка для винтовочных обойм. 
Магазины для пистолета-пулемета Beretta М1938 переносились в специальном 
нагруднике с шестью отделениями: это снаряжение до войны поставлялось 
итальянцам английской компанией «Mills». Впереди, чуть левее пряжки, 
подвешивался кинжал специального образца, почти не отличавшийся от образцов для 
чернорубашечников или парашютистов, но имевший ножны и рукоять черного цвета. 
Стальной шлем армейского образца спереди украшался черным трафаретным 
изображением якоря.
 На обоих рукавах форменки нижние чины морской пехоты носили полный комплект 
знаков различия — угольные шевроны красного (для младших) или желтого (для 
старших унтер-офицеров) цвета, вытканные на пятиугольных клапанах в цвет 
униформы. Над шевронами размещалось красное или желтое изображение якоря для 
стрелковых рот либо эмблема квалификации (например, скрещенные флажки связистов 
и т. д.). У самых низков просторных рукавов нашивались алые прямоугольники с 
золотистым изображением сжимающего меч крылатого льва Святого Марка.
 В Северной Африке морская пехота носила тропический вариант обмундирования 
цвета хаки, сходный по покрою с серо-зеленым.
 После образования RSI вновь созданные фашистами части морской пехоты (дивизия 
«San Marco») получили описанную выше форму парашютных частей — куртку без 
воротника и прямые брюки серо-зеленого цвета, заправлявшиеся в черные ботинки. 
Это обмундирование носили и офицеры, и матросы. Под куртку надевали свитер либо 
старого (серо-зеленый), либо нового (черный) образца. Кроме десантной униформы, 
со свитером носили и обычное полевое армейское обмундирование.
 Параллельно борту выреза на куртки нашивались красные пятиугольные петлицы с 
серебристым изображением gladio в венке у нижнего края. Повыше него к петлице 
прикалывалась золотистая эмблема льва Святого Марка. Знаки различия (армия, ВВС 
и флот RSI использовали единую систему знаков различия, схожую со старой 
королевской) носили на рукавах (офицеры — на манжетах), в дивизии 
использовалась армейская система званий. Командир дивизии «Сан Марко» генерал 
Фарина (Farina) предпочитал носить золотые погоны со звездочками и трафаретное 
изображение генеральского орла (без короны) на передней поверхности шлема. На 
лобную часть стальных касок наносили желтое изображение якоря, на левую сторону 
— офицерские знаки различия. Использовались головные уборы самого различного 
фасона: преобладали морские темно-синие береты с эмалевым якорем, армейские 
пилотки, парашютные береты и т. д.
 Дивизия MAS была обмундирована аналогично, однако использовала военно-морские 
звания и знаки различия. Пятиугольные петлицы с серебряным gladio и золотым 
львом Святого Марка вначале были красного цвета, однако после формирования 
дивизии «San Marco» петлицы сменили на светло-синие (лев в этом случае 
прикалывался поверх маленького фигурного клапана из красного сукна). Исключение 
составлял только батальон «Barbarigo» — его бойцы, сражавшиеся под Анцио, 
продолжали носить красные петлицы «цвета крови». Морские офицерские галуны 
пришивали к манжетам парашютной куртки. Над локтевым сгибом левого рукава 
личный состав дивизии носил нашивку в виде синего шестигранного щита с желтой 
каймой. На щите размещалась старая эмблема 10-й флотилии: в центре большая 
красная цифра "X"с белой окантовкой, под которой шла красная надпись 
«DIVISIONE» (в «королевские» времена надпись гласила, разумеется, «FLOTTIGLIA»).
 В верхней части щита изображалась белая «мертвая голова», а правее цифры — 
алая роза на зеленом стебле.
 На левой стороне стального шлема помещалось желтое изображение офицерских 
знаков различия, цифры "X"или якоря.

 Глава 3. Сателлиты Германии


 ВЕНГРИЯ

 С началом второй мировой войны венгерская королевская армия тоже 
заинтересовалась возможностями воздушно-десантных войск; правда, в отличие от 
основного союзника страны — Германии, организацией подобных частей занялось 
командование сухопутных войск. В рамках программы модернизации вооруженных сил 
к весне 1941 года сформирована отдельная парашютная рота, созданная по образу и 
подобию германских аналогов. В апреле парашютисты приняли участие в агрессии 
против Югославии, а вскоре роту развернули в 1-й батальон. В следующем году, 
после начала войны с Советским Союзом, в составе венгерских ВВС создан 
«Экспедиционный полк», объединивший все части авиации, направленные в СССР. 
Наравне с истребительным, бомбардировочным и двумя разведывательными 
дивизионами в полк вошли военно-транспортная эскадрилья и вышеупомянутый 
батальон (хотя и относившийся в организационном смысле к армии).
 Заметного влияния на ход вооруженной борьбы на Восточном фронте десантники не 
оказали, так как после Сталинградской битвы венграм, как и немцам, приходилось 
в. основном думать об обороне. Почти всю войну парашютисты провели в тылу, 
занимаясь боевой подготовкой, или сражались на передовой в рядах пехоты. В 
начале 1943 года немцы активно обсуждали с венгерским командованием вопрос об 
использовании экипажей 1-й транспортной эскадрильи, потерявшей к тому времени 
большинство машин, в полетах по пилотированию десантных планеров (люфтваффе к 
этому времени стали ощущать нехватку подготовленных пилотов-планеристов), но 
осуществить это на практике не удалось.
 После выхода советских войск на границу страны, свержения правительства 
регента адмирала Миклоша Хорти де Надьбанья (Horthy de Nagybanyai) и 
установления фашистского режима партии «Скрещенных стрел» Ференца Салаши 
(Szalasi) опыт успешного боевого применения на сухопутных фронтах германских 
десантных частей навел венгерское командование, озабоченное необходимостью 
формирования новых соединений взамен уничтоженных, на мысль о создании у себя 
подобной элитной боевой единицы.
 20 октября 1944 года под немецким контролем была образована парашютная дивизия,
 получившая название «Szent Laszlo 2» в честь короля Владислава (Ласло) Святого 
из династии Арпадов, правившего Венгрией в XI веке. Несмотря на 
пропагандистскую шумиху, окружавшую ее создание, дивизия была довольно типичным 
для конца войны импровизированным формированием с посредственной 
боеспособностью. В ее состав вошли 1-й парашютный батальон (собственно, и 
давший ей название), 1-й и 2-й резервные пехотные полки, 1-й и 2-й резервные 
танковые полки, 1-й и 2-й резервные разведывательные полки (вооруженные 
бронеавтомобилями и легкими танками), два «дунайских» батальона речной обороны 
и дивизион зенитной артиллерии. Личный состав дивизии комплектовался 
обстрелянными фронтовиками и новобранцами из националистической молодежной 
организации «Levente».
 Соединение в начале зимы было отправлено на фронт и вошло в состав LXXII 
германского армейского корпуса 8-й армии (группа армий «Юг»). После 
ожесточенных зимних сражений дивизия отошла на югославско-австрийскую границу, 
где в мае в полном составе сдалась англичанам.


Снаряжение и обмундирование

 Вооружение и экипировка венгерских десантников были стандартными для пехоты. 
Личный состав имел обычные винтовки, а также отечественные пистолеты-пулеметы 
39М, тяжелые и мало подходящие для нужд ВДВ. Парашюты-и прыжковое снаряжение — 
немецкого образца. В ходе войны получили распространение немецкие автоматы МР 
40 и модернизированные венгерские 43М с металлическим плечевым упором.
 43М создан на базе основного венгерского пистолета-пулемета 39М, 
разработанного конструктором П. Кирали (P. Kiraly) — очень крупногабаритного и 
тяжелого оружия, больше похожего на карабин. Патрон — 9-мм Mauser. 
Модернизированный вариант пистолета-пулемета отличался меньшей длиной ствола 
(424 мм вместо 499) и складным металлическим плечевым упором. Масса нового 
оружия составила 4,46 кг вместо 4,54 у базового образца, а общая длина (с 
откинутым плечевым упором) — 925 мм вместо 1047. В походном положении длина 
оружия составляла 749 мм. Используемый в оружии наиболее мощный 9-мм 
маузеровский пистолетный патрон потребовал использования полусвободного затвора.
 Боевая личинка затвора соединялась с его остовом с помощью особого рычага. 
Когда отдача после выстрела передавалась на личинку, последняя двигалась назад 
и с помощью упомянутого рычага ускоряла отход остова затвора, замедляя 
собственное движение. Хотя устройство затвора усложнялось, производство 
выстрела осуществлялось так же, как и в остальных пистолетах-пулеметах — путем 
спуска затвора с боевого взвода. Флажок предохранителя одновременно служил 
переводчиком огня. Рукоятка заряжания размещалась справа. Темп стрельбы — 750 
в/мин. Прицел секторный, мушка защищена намушни-ком. Деревянная ложа 
по-прежнему была достаточно массивной — даже металлический стержень откидного 
плечевого упора находился внутри деревянной трубки. Оружие снабжено 
пистолетовидной рукояткой. Коробчатый магазин вмещал 40 патронов и примыкался 
снизу. Для использования в ВДВ особенно подходила любопытная деталь 
конструкции: в походном положении магазин вместе с горловиной откидывался 
вперед и помещался внутри специального паза в цевье. Десантирование могло 
проводиться с трехмоторных транспортных самолетов итальянского производства 
Caproni Ca.101 (к началу войны устарели) и Savoia-Marchetti SM.35, в 1943 году 
замененных на переклассифицированные в транспортники немецкие двухмоторные 
бомбардировщики Junkers 86, бывшие до этого времени основой парка 
бомбардировочной авиации Венгрии. Резервными военно-транспортными самолетами 
были Ju 52/3m, принадлежавшие гражданской авиакомпании «Malert». В 1943 году 
эти машины реквизировали и ввели в боевой состав ВВС (фактически применялись на 
фронте уже с 1941-го).
 Солдаты 1-го парашютного батальона носили обычную армейскую форму с зелеными 
пехотными петлицами. Снаряжение также было стандартным для пехоты, хотя 
прыжковая экипировка, предоставленная союзником, была полностью идентична 
немецкой. Парашюты, десантные комбинезоны, прыжковые ботинки, стальные каски 
М38 и прочее — все это было германского образца. Под комбинезоны надевалось 
обычное пехотное обмундирование образца 1922 года.
 Солдаты и офицеры дивизии «Szent Laszlo», за исключением личного состава I-го 
батальона, в основном не носили специального парашютного обмундирования. Каски 
тоже сменились на старые австрийские М1915 и общевойсковые венгерские 38М 
(копия немецких М35). Поскольку дивизию формировали немцы, в снаряжении ее 
личного состава были широко распространены немецкие образцы экипировки и 
вооружения.
 В королевской армии существовал единственный широко распространенный знак 
отличия парашютиста-десантника — металлическая эмблема бронзового цвета, 
носившаяся над правым карманом и представлявшая собой раскрытый парашют между 
двух распростертых стилизованных крыльев. На парашют было наложено устрашающее 
изображение черепа и двух скрещенных кинжалов. Встречался и вышитый вариант 
знака (в основном у офицеров): парашют, череп и кинжалы серебристые, крылья 
золотистые.

 РУМЫНИЯ

 Румыны не придавали особого значения созданию воздушно-десантных частей, но, 
узнав об опытах, проводимых с парашютными частями в Венгрии, тоже решили не 
отставать. Дело в том, что обе страны в 1940 и 1941 годах находились на грани 
войны — территория румынской Трансильвании, под давлением немцев (по условиям 
Второго Венского арбитража) в 1940 году переданная Венгерскому королевству, 
стала таким яблоком раздора, что даже в разгар боевых действий на 
советско-германском фронте, где оба государства воевали плечом к плечу, на 
трансильванской границе продолжали находиться противостоящие друг другу крупные 
войсковые контингента как румынской, так и венгерской армий.
 Формированием десантных частей занялись военно-воздушные силы. По причине 
недостатка подготовленного личного состава и с оглядкой на венгров решено было 
ограничиться созданием отдельного парашютного батальона, получившего номер 1. 
Обучение солдат и офицеров проходило при активном участии немецких военных 
советников. Парашюты и все прыжковое снаряжение тоже поставлялись из Германии. 
Стрелковое оружие десантников было представлено в основном 7,92-мм винтовками 
Mauser M1924, а унтер-офицеры были вооружены преимущественно немецкими 
пистолетами-пулеметами МР38 и МР40.
 Батальон был довольно активно задействован в боях на Восточном фронте, 
некоторое время находился в Крыму, а после 1943 года принимал участие в 
оборонительных сражениях в Бессарабии и Румынии (в том числе при попытке 
остановить советское наступление в районе Фокшан). После подписания перемирия с 
СССР румынские парашютисты вместе с прочими частями и соединениями королевской 
армии были направлены в Трансильванию для ведения боевых действий против 
недавних союзников — Германии и Венгрии.


Униформа и знаки различия

 Румынские парашютисты носили стандартную полевую униформу королевских 
военно-воздушных сил. Специальное обмундирование ВДВ включало в себя прыжковый 
комбинезон серо-голубого цвета с застежкой «молнией», похожий по фасону на 
ранний немецкий, но со штанинами обычной длины, заправляющимися в высокие 
парашютные ботинки германского образца. Комбинезон имел четыре объемистых 
прорезных кармана, также застегивающихся на «молнии». Парашюты и десантные 
стальные шлемы М38 — немецкого производства. Подсумки к карабинам были либо 
чересплечными германскими, либо обычными румынскими. Кожаное снаряжение 
коричневого цвета. Все это обмундирование вместе с касками и надетыми лямками 
подвесной системы по немецкому образцу носили и на парадах.
 Знаки различия офицеров ВДВ, подобно введенным на комбинезоны летчиков, 
размещались по-разному, но уставом предусматривалось ношение металлических 
золотых «галунчиков» на погонах или над левым карманом, под эмблемой 
парашютиста. Впрочем, иногда их нашивали на левую сторону пилотки или на низ 
рукава. Унтер-офицеры носили «птички» только на погонах. Знак парашютиста, как 
и прочие квалификационные эмблемы ВВС, изготавливался из металла либо вышивался.
 Он представлял собой маленький серебристый парашютик между двумя золотистыми 
крыльями и нашивался на левую сторону груди, над карманом. Кадровые старшие 
унтер-офицеры отличались матерчатыми погонами, на которых располагались знаки 
различия летного состава ВВС: 1 — 4 золотые «птички», похожих на немецкие (в 
отличие от наземного персонала, где применялось аналогичное количество галунов 
утлом вверх).

 ФИНЛЯНДИЯ

 В апреле 1941 года финны, заинтересовавшиеся опытом своих новых союзников — 
немцев, создали на военной базе Луонетярви небольшой импровизированный центр 
подготовки парашютистов. Его первыми курсантами стали 14 молодых офицеров под 
командованием майора Эрхо (Erho). Материальную часть центра составили трофейные 
советские парашюты, попавшие к финнам во время «зимней войны». Финские 
парашютисты приняли участие в диверсионных рейдах на территорию Карелии и 
Ленинградской области при выполнении задач плана «Barbarossa» в 1941 году. В 
следующем году финны начали формирование линейных парашютных частей по 
немецкому образцу, для чего 40 человек начали тренировки на базе Онтулла. 
Вскоре армия смогла сформировать 4-й отдельный парашютный батальон, который 
использовался для ведения глубинной разведки против Красной Армии до конца 
августа 1944 года.

 РОССИЙСКАЯ ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ АРМИЯ

 В 1943 году люфтваффе был сформирован отдельный русский парашютный батальон, 
вошедший в состав ВВС «Комитета освобождения народов России». Численность 
батальона составила 650 человек. Эту войсковую часть предусмативалось 
использовать для проведения диверсионных парашютных десантов в тылу советских 
войск, однако по назначению его применить не удалось. До конца войны 
подразделения парашютистов РОА находились в тылу либо спорадически принимали 
участие в различных боевых операциях на юге и западе Европы. В 1945 году 
батальон сдался англичанам.
 Вооружение, снаряжение и обмундирование батальона полностью соответствовали 
германским образцам. Единственным исключением были нарукавные нашивки РОА, 
дополненные «русифицированными» кокардами на фуражки (между крыльями люфтваффе 
на околыше крепилась трехцветная кокарда КО HP в дубовом венке) и погонами 
«восточного» образца. Петлицы и орлы люфтваффе — стандартного образца. 

 Глава 4. Япония


 Воздушно-десантные войска

 Командование японской императорской армии традиционно проявляло живейший 
интерес к различным новшествам в военной области. Вооруженные силы Страны 
восходящего солнца, проводящие активную подготовку к решающему поединку с США и 
Великобританией, в конце 30-х годов превратились в настоящий опытный центр по 
испытаниям новых вооружений и изучению новинок тактики. К боевым возможностям 
парашютно-десантных частей здесь отнеслись с воодушевлением, так как перед 
армией Японии стояла перспектива скорого проведения крупномасштабных десантных 
операций на огромном Тихоокеанском театре военных действий.
 22 апреля 1937 года во время императорских учений в районе Токио была 
произведена первая выброска тактического парашютного десанта силой до пехотной 
роты (88 человек). На основе полученного опыта было принято решение о начале 
подготовки развертывания частей ВДВ. Была создана парашютная школа, инструкторы 
которой занялись разработкой нормативов, однако дело шло туго, в основном из-за 
нехватки квалифицированного персонала. Имевшиеся в распоряжении армейского 
командования небольшие группы подготовленных парашютистов все же использовались 
по назначению (например, высаженный в 1938 году на китайском фронте 
разведывательно-диверсионный десант численностью 120 человек, чьи действия 
увенчались полным успехом), но в целом ситуация оставляла желать много лучшего. 
Поэтому с 1940 года, в разгар подготовки к походу в «южные моря», группа 
высокопоставленных японских военных совершила ознакомительную поездку в союзные 
государства — Германию и Италию, где изучила опыт организации и применения 
воздушно-десантных частей. Возглавил делегацию генерал Т. Ямасита (Yamashita), 
с началом войны на Тихом океане осуществивший молниеносное вторжение в Малайю с 
широким использованием парашютных десантов.
 В том же 1940 году в Страну восходящего солнца прибыло десять немецких военных 
советников-парашютистов, немедленно развернувших работу над организацией 
японских ВДВ. Их стараниями к концу следующего года началось функционирование 
учебных центров по подготовке десантников, затем к ним прибавились школы в 
оккупированной части Китая.
 Независимо друг от друга создание своих парашютных единиц начали армия и флот 
Японии. Главным полигоном для проведения тренировочных выбросок парашютистов 
ВМФ стал организованный немецкими советниками центр на китайском острове 
Хайнань в Желтом море. Сухопутные войска ответили открытием учебного центра на 
базе Киангсен (Китай). В 1941 году, незадолго до вступления страны во вторую 
мировую войну, началось формирование первых парашютных частей. В основу 
концепции организации и применения ВДВ лег опыт Германии, считавшейся к тому 
времени главным авторитетом в этой области.
 К середине 1941 года армия закончила комплектование парашютного полка особого 
назначения численностью 700 человек, а затем последовало формирование отдельной 
парашютной бригады. В ее состав вошли упомянутый полк (три пехотные и одна 
пулеметная роты), саперный батальон, дивизион связи и полк военно-транспортной 
авиации (четыре эскадрильи). Бригада была окончательно укомплектована уже после 
начала войны, в 1942 году, поэтому в триумфальном наступлении на Британскую 
Малайю и Нидерландскую Индию (Индонезию) приняли участие лишь ее отдельные 
части.
 Обучение японских десантников было во многом схоже с немецкими нормативами, но 
отличалось по ряду параметров. Японцы в большей степени, чем их европейский 
союзник, готовили своих парашютистов для выполнения сугубо диверсионных акций, 
поэтому в ходе предпарашютной подготовки солдаты уделяли много внимания 
взрывному делу, обучению иностранным языкам и обращению с вооружением 
вероятного противника. Собственно прыжковая подготовка делилась на пять этапов 
и начиналась с освоения парашютов, ориентирования на местности и физических 
тренировок. Затем начинались прыжки с вышек (130 метров), на конечном этапе 
десантники совершали шесть зачетных прыжков (в том числе и групповых) с 
военно-транспортных самолетов (нормативная высота 1200 метров, скорость 130 
км/ч).


Вооружение и экипировка

 Японские парашютисты, чье количество было очень небольшим, располагали 
значительным количеством специально разработанных или модифицированных по 
стандартам ВДВ образцов вооружения, в частности целым семейством укороченных 
складных карабинов.
 Первым специальным оружием такого рода стал карабин Arisaka тип «381», 
созданный на основе кавалерийского образца 1905 года. Создавался он под старый 
патрон 1897 года — 6,5x50 (с остроконечной пулей). Это легкое и компактное 
оружие по устройству было практически аналогично предыдущим образцам карабинов, 
но имело затвор итальянской системы Mannlicher-Carcano (по этой причине в 
обозначение карабина введена литера "I"— «итальянский»). Применение 
иностранного типа затвора вызвано тем фактом, что отечественный аналог, 
использовавшийся в старых японских винтовках, отличался чрезвычайной сложностью 
и часто выходил из строя. К началу первой мировой японцы разработали 
собственный усовершенствованный затвор системы Arisaka, а выпускавшиеся ранее в 
качестве промежуточной меры лицензионные узлы пустили на укомплектование 
небольших серий стрелкового оружия, в частности, созданных значительно позднее 
воздушно-десантных карабинов. Серединный несъемный магазин вмещал 5 патронов, 
располагавшихся в шахматном порядке, наполнялся из обоймы. Прицел рамочный, 
обеспечивал ведение огня на дистанцию 1800 м(в отличие от пехотных винтовок, 
где прицельная дальность составляла 2400 м). Мушка и прорезь — треугольной 
формы. Начальная скорость пули — 680 м/с. Карабин «381» комплектовался 
стандартным армейским ножевид-ным штыком МЗО образца 1897 года, примыкавшимся к 
верхнему ложевому кольцу.
 Длина оружия составляла 970 мм (1360 мм с примкнутым штыком). Длина ствола 480 
мм. Вес в снаряженном состоянии достигал 3,5 килограммов (штык добавлял к общей 
массе еще 400 граммов).
 Основной конструктивной особенностью десантного образца был складной 
деревянный приклад. Сразу за спусковой скобой имелся шарнир, на котором приклад 
поворачивался на 180 градусов и примыкался к ложу карабина справа, на треть 
сокращая общую длину оружия. В походном и боевом положении приклад удерживался 
пружинной защелкой.
 Слабость 6,5-мм патрона заставила конструкторов разработать оружие под новый 
стрелковый боеприпас — патрон Arisaka 7,7х58 образца 1939 года. На базе 
стандартной пехотной винтовки Arisaka тип «99» был создан десантный вариант, 
обозначенный как Arisaka обр. 02 (в японском летоисчислении соответствует 1942 
году). Выпускалась винтовка малыми сериями и нигде, кроме воздушно-десантных 
войск, распространена не была.
 Тип «02» имел аналогичные базовому пехотному образцу габариты и вес. Основным 
отличием винтовки была разборная конструкция. Корпус оружия (вместе со стволом) 
в его центральной части мог размыкаться на две половины. В собранном виде обе 
части оружия скреплялись стопором, обеспечивая плотность и герметичность 
соединения половинок ствола. Вторым существенным отличием стало устройство 
затвора, сделанного ради экономии веса открытым (на винтовке «99», как и в 
предыдущих вариантах, окно ствольной коробки закрывалось от грязи 
цилиндрической предохранительной крышкой, передвигавшейся вместе с затвором).
 Длина оружия составляла 1120 мм (1510 мм с примкнутым штыком), длина ствола 
650 мм. Масса 3,94 кг (4,34 кг со штыком), емкость магазина 5 патронов. Магазин 
аналогичен применявшемуся на ранних образцах Arisaka. Затвор 
продольно-скользящий, с поворотной рукояткой. Для включения и выключения 
предохранителя его рычажок слегка подавался вперед и переводился соответственно 
вверх или вправо (в вертикальное или горизонтальное положение). Прицельная 
дальность 1700 метров (по другим данным, 1500). Начальная скорость пули около 
750 м/с.
 Прицел рамочный, имелись откидные визиры для стрельбы по самолетам. Винтовка 
снабжалась длинным штыком образца 1897 года; в ходе войны его частично заменил 
укороченный вариант. Некоторые образцы винтовки «02» и схожего с ней образца 
"О" (1940 года) комплектовались складной металлической сошкой.
 Имелся в японских парашютных частях и специальный образец пистолета-пулемета. 
Речь идет о десантном варианте автомата «Тип 100» (или "О"), что соответствует 
принятию его на вооружение в специальных десантных отрядах ВМФ в 1940 году; 
вариант для парашютистов появился несколько позже. Оружие разработано под 8-мм 
пистолетный патрон Nambu.
 Оружие, как и все пистолеты-пулеметы, работало на принципе отдачи свободного 
затвора, выстрел производился одновременно с его закрытием. Огонь — только 
непрерывный, рожковый магазин на 30 патронов примыкался горизонтально слева. 
«Тип 100» имел секторный диоптрический прицел, лож и приклад выполнялись из 
дерева (в воздушно-десантном варианте ложе имело такую же форму, а плечевой 
упор после снятия со стопора поворачивался в горизонтальной плоскости на 180 
градусов и примыкался к ложу с правой стороны).
 Ствол защищался перфорированным кожухом, вблизи дульного среза на некоторых 
сериях имелись вырезы компенсатора. Пистолет-пулемет комплектовался обычным 
винтовочным штыком образца 1897 года, который мог укрепляться на специальном 
подствольном цилиндре.
 В 1944 году в серию пошел модернизированный образец оружия (его обозначение 
осталось прежним), темп стрельбы которого доведен до 800 в/м. Диоптрический 
прицел сделан постоянным, штык крепился непосредственно на имевшем специальный 
прилив кожухе ствола. Этих пистолетов-пулеметов было выпущено также очень 
немного.
 Длина у позднего варианта 864 мм (565 мм со сложенным плечевым упором). Длина 
ствола 229 мм. Масса в снаряженном положении 3,92 кг, темп стрельбы составлял 
800 — 1000 в/мин, (450 у раннего образца), емкость магазина 30 патронов. В 
разобранном состоянии либо со сложенным плечевым упором стрелковое оружие 
укладывалось в специальный чехол, находившийся при десантировании 
непосредственно у парашютиста. Существовало несколько основных вариантов 
вооружения и снаряжения десантника. Так, например, во время боев на острове 
Лейте солдаты японских ВДВ имели следующий набор экипировки: 50-мм легкий 
миномет «тип 89» (образца 1929 года) и четыре гранаты к нему, две малые дымовые 
шашки «тип 94» (1934 года), две противотанковые гранаты, саперные кирка и 
мотыга — все это в брезентовом чехле, притороченном к ноге десантника. К другой 
ноге крепился еще один чехол, вмещавший в себя сложенный карабин «38» или 
винтовку «О2», еще четыре мины для 50-мм миномета, две ручные гранаты «тип 97» 
(образца 1937 года) и тридцать винтовочных обойм. Третий контейнер 
предназначался для переноски груза взрывчатки: три магнитные мины «тип 99» и 
шесть толовых шашек. Наконец, в заплечном ранце хранились консервированные 
продукты, пищевые концентраты, запасные носки и рубашка, а также моток бечевки. 
Вооруженные до зубов таким образом, японцы активно проводили длительные 
диверсионные рейды против военных объектов противника на островах Тихого океана.
 Несколько солдат в каждом взводе вооружались ранцевыми огнеметами. Станковые 
пулеметы и прочее тяжелое вооружение, а также средства связи, боеприпасы и 
медикаменты сбрасывались в грузовых контейнерах немецкого образца. Купола 
грузовых парашютов окрашивались в яркие красно-белые полосы, облегчавшие поиски 
контейнера в условиях тропического леса.
 Первыми самолетами японских ВДВ стали двухмоторные Mitsubishi 112 — довольно 
заурядные по своей конструкции машины «двойного назначения». Различные варианты 
транспортников, получивших военное обозначение Ki.56/Ki.57, не особенно 
различались по своей конструкции. Десантирование осуществлялось через грузовую 
дверь или посадочный люк в полу кабины, что было не самым удобным. Впрочем, 
общеизвестное пренебрежение японских конструкторов и военачальников к 
обеспечению комфортности боевой техники и неприхотливость императорских солдат 
делали вполне приемлемым использование любой материальной части. Поэтому 
пополнение парка ВТА во время войны проходило в основном за счет 
переоборудования в транспортно-десантные самолеты устаревших бомбардировщиков. 
В качестве примера можно привести машины «тип 97», «тип 100» (2-я модель) и 
прочие. Тесные грузовые кабины, использование для выброски не только дверей, но 
и бомбовых люков, делали их не очень приспособленными для использования в ВДВ. 
Однако японцев это устраивало, тем более, что суммарная численность парашютных 
частей и подразделений за всю войну не превысила нескольких тысяч человек. 
Единственное исключение составляла транспортная авиация военно-морского флота, 
где для выброски солдат «специальных морских десантных отрядов» использовались 
лицензионные американские машины Douglas DC 3 — знаменитые «дакоты». Однако их 
было очень немного.
 Широко применялись в японских ВДВ и десантные планеры, в основном 
производившиеся по германским лицензиям. Наиболее крупным из них стал 
разработанный в феврале 1942 года образец Ки-7, представлявший собой 
лицензионную модель немецкого Go 242 фирмы «Gotha». Планер практически не 
отличался от германского «предка» ни по устройству, ни по внешнему виду. Ки-7 
мог поднимать в воздух 32 — 40 солдат с вооружением либо грузы общей массой до 
семи тонн. Поскольку опытный образец новой машины появился в момент, когда 
кривая активных наступательных действий японских вооруженных сил стала 
понемногу падать, его испытания и подготовка массового выпуска шла с прохладцей.
 Фактически первый экземпляр был достроен только в августе 1944 года, когда ни 
о каких десантных операциях японцы уже не помышляли. По этой причине часть 
имевшихся Ки-7 вскоре была перестроена в плохой транспортный самолет (вернее, 
мотопланер), получивший индекс Ki.10. Всего выпущено десять единиц этой 
двухмоторной машины. В строевых частях ее не применяли, использовали лишь для 
единичных высадок диверсионных десантов.
 Велись работы и по созданию для воздушно-десантных войск специального 
аэротранспортабельного танка. Его разработка началась еще в 1943-м, но первый 
образец-макет был собран только через два года, незадолго до капитуляции Японии.
 В основу конструкции машины, получившей наименование «N 3» или «Ку-ро», легла 
идея «танка-планера», то есть установки съемных несущих плоскостей и хвостового 
оперения непосредственно на броневой корпус. Последний был предельно сужен для 
достижения приемлемого веса и габаритов машины. Двигательная установка и 
трансмиссия выполнялись с использованием аналогичных элементов танкетки «2592» 
(ТК) и легкого танка «2597» («Те-Ке»). Экипаж состоял из двух человек: 
механик-водитель, в полете выполнявший функции пилота, размещался в отделении 
управления, а командир находился непосредственно за ним, по оси машины в 
крошечной вращающейся башне. «N 3» по проекту должен был вооружаться 20-мм 
автоматической пушкой или пулеметом, огонь из которых велся командиром.
 Плоскости должны были монтироваться по бортам танка, чуть ниже башни, а ферма 
с однокилевым хвостовым оперением — сзади. Буксировка планера по воздуху должна 
была осуществляться самолетами, а после расцепки экипаж самостоятельно 
подыскивал бы место для приземления и выполнял бы посадку. После сбрасывания 
планерного оборудования машина могла идти в бой.


Униформа

 Поверх обычной армейской униформы цвета хаки с горчичным оттенком парашютисты 
надевали специальные десантные комбинезоны такой же расцветки. Последние в 
целях безопасности имели потайную застежку, ворот застегивался наглухо, под 
горло. На бедрах размещались вместительные карманы, штанины комбинезонов 
заправлялись в прыжковые ботинки с высоким берцем. Парашютный ранец, лямки 
подвесной системы и контейнеры для оружия и предметов экипировки, как правило, 
были темно-зеленого цвета.
 Вначале японские десантники применяли полусферический защитный фибровый шлем, 
который предназначался как для тренировочных прыжков с парашютом, так и для 
ношения в боевых условиях. Шлем не обеспечивал удовлетворительной 
баллистической защиты головы, поэтому к 1942 году его заменили на похожий по 
форме облегченный стальной. Последний плотнее прилегал к голове, чем пехотный, 
и имел обрезанные по немецкому образцу поля. Каска покрывалась матерчатым 
чехлом, на лобной части которого помещался пятиугольный клапан с изображением 
звездочки (у рядовых — желтой матерчатой, у офицеров — золотистой 
металлической; часто последняя привинчивалась и к самой каске). Чехол имел 
опускавшиеся «уши», которые завязывались под подбородком и служили 
дополнительными фиксаторами каски в правильном положении. Даже поверх чехла 
часто надевалась маскировочная сетка с крупными ячейками.
 Знаки различия японской армии (красные прямоугольные петлички с желтыми 
просветами и серебристыми звездочками) парашютисты носили на левой стороне 
груди либо на левом рукаве.
 Специальные десантные отряды
 До окончания первой мировой войны в японских вооруженных силах не было 
формирований, заслуживающих названия «морская пехота» в классическом понимании 
этого слова. В случае, если перед армией или флотом стояла необходимость 
высадки десанта на побережье, для выполнения этой задачи сколачивался 
импровизированный отряд. Каждый новобранец императорского флота в обязательном 
порядке проходил обучение действиям на суше в той же мере, в какой и навыкам 
своей корабельной специальности. Если матрос проявлял выдающиеся способности к 
ведению боя на суше или обладал специальными навыками (например, отлично 
разбирался в устройстве пулемета или водил машину), эти сведения заносились в 
его личное дело для учета. Командующий каждым флотом, эскадрой или корабельным 
отрядом обычно выделял несколько боевых кораблей для обеспечения 
десантно-высадочных операций, а из их экипажей формировались временные 
штурмовые группы. Вряд ли стоит говорить о том, что «сухопутная» боевая 
подготовка этих моряков была очень слабой, а их боевые потери — соответственно 
тяжелыми.
 В 20-е годы военно-морской флот в порядке эксперимента начал создание 
подразделений, получивших название специальных морских десантных отрядов 
(Keibitai или Yokusaka) — своего рода симбиоза морской пехоты и частей 
коммандос. Целью их формирования стала замена береговых отрядов моряков из 
экипажей, использование которых вело к неоправданному расходу 
квалифицированного личного состава. Впервые СМДО приняли участие в 
японо-китайской войне еще в 1932 году. Во время второй мировой эти части 
применялись в основном при обороне военно-морских баз и объектов, а также при 
проведении десантно-высадочных операций. СМДО, как правило, числились при 
крупных базах, где несли гарнизонную и полицейскую службу.
 В начале войны на Тихом океане десантные отряды были организованы в 
«батальоны» численностью до 2000 человек каждый. Три роты делились на шесть 
стрелковых и один пулеметный взвод каждая. Четвертая состояла из трех 
стрелковых взводов и взвода тяжелого оружия, в составе которого имелись четыре 
3-дюймовые морские, две 75-мм полковые и две 70-мм батальонные пушки. В 
зависимости от характера решаемых задач СМДО могли усиливаться подразделениями 
легких плавающих танков или бронеавтомобилей.
 После начала боевых действий СМДО привлекались как к выполнению 
самостоятельных задач (например, высадка на атолл Уэйк), так и к штурмовым 
действиям в первых эшелонах десантных сил (в том числе на острове Ява и в 
районе Рабаула). В этих операциях они могли использоваться в качестве мобильных 
боевых групп, в состав которых входили две стрелковые роты (каждая с 
собственным пулеметным взводом) и одна-две роты оружия (всего 1200 — 1500 
человек). Этим частям могли придаваться специальные подразделения поддержки: 
саперы, связисты и снабженцы. В состав некоторых таких частей и вошли хорошо 
подготовленные команды парашютистов. Как правило, это была одна из двух 
стрелковых рот численностью до 300 человек. В ее задачу входила выброска с 
воздуха на занятое противником побережье, сковывание его действий, проведение 
диверсий и обеспечение высадки с моря основных сил десанта. В 1941 году 1-й и 
3-й Yokusaka общей численностью 1000 — 1500 человек прошли специальную 
подготовку и переведены на штаты парашютных.
 Когда Япония утратила инициативу на Тихом океане и перешла к стратегической 
обороне, между флотом и армией возникли разногласия. Командование сухопутных 
войск категорически отказалось участвовать в защите целого ряда стратегически 
важных островов, утверждая, что оборона последних целиком находится в 
компетенции ВМФ. Соответственно, имеющиеся в распоряжении военно-морского флота 
береговые подразделения подверглись существенной реорганизации в целях 
приспособления к новому кругу задач. В качестве типичного можно привести пример 
7-го Yokusaka. В начале войны этот специальный десантный отряд не располагал 
никаким тяжелым оружием, которое можно было использовать в обороне. С 1943 года 
основной тактической единицей этого СМДО вместо роты был признан взвод 
(занимавший отдельный-опорный пункт), а его боевые порядки насыщены артиллерией 
в значительно больших, чем ранее, масштабах.


Экипировка и униформа

 Бойцы специальных десантных отрядов, служившие на суше, носили обмундирование 
оливкового цвета, больше похожее по оттенку на униформу американской морской 
пехоты, чем японской армии. Офицеры имели кожаное снаряжение коричневой кожи и 
черные сапоги: то и другое по фасону не отличалось от армейского.
 Нижние чины носили открытую легкую куртку с погонами, отложным воротником и 
четырьмя карманами: двумя нагрудными и двумя боковыми. Обмундирование дополняли 
бриджи и складное полевое кепи флотского образца (с матерчатыми козырьком и 
подбородным ремешком). У матросов в вырез куртки выглядывала белая нательная 
рубаха ВМФ с синей полосой по краю ворота. Ботинки черные; обувь носили с 
черными кожаными крагами либо обычными обмотками.
 Стальные шлемы армейского образца окрашивались в цвет униформы и покрывались 
редкой маскировочной сеткой или матерчатым чехлом. На лобную часть шлема часто 
приклепывалась овальная кокарда: офицерский вариант представлял собой 
комбинацию якоря и хризантемы, матросский и унтер-офицерский — только якорь. 
Такая же эмблема желтого цвета на оливково-зеленой нашивке украшала матерчатый 
чехол.
 Снаряжение изготавливалось из коричневой кожи по образцу, установленному для 
сухопутных войск: поясной ремень, два винтовочных подсумка, штык, противогазная 
сумка и фляга, надевавшиеся через правое и левое плечо соответственно. В 
некоторых случаях снаряжение морских пехотинцев дополнял специальный элемент 
экипировки: пуленепробиваемый жилет, прикрывавший грудь и живот до паха. Жилет 
шили из ткани зеленого цвета и вкладывали внутрь стальные пластины. Для ношений 
на теле имелись шейная петля и затяжная лямка вокруг талии.
 В качестве знаков различия применялись стандартные флотские золотистые галуны 
с петелькой, размещавшиеся на левом рукаве (у офицеров), или комбинации желтых 
на темно-синем фоне нарукавных нашивок с якорем и хризантемой на правом (у 
прочих категорий военнослужащих).
 Морские пехотинцы в начале войны вооружались преимущественно винтовками 
Arisaka «тип 98», но многие унтер-офицеры имели 7,63-мм пистолеты-пулеметы 
Бергмана образца 1920 года. Это оружие, доработанное в Японии и производившееся 
по швейцарской лицензии, представляло собой переделку 9-мм немецкого образца 
времен первой мировой войны.
 Снаряжение морских парашютистов несколько отличалось от «сухопутного»: 
стрелковое оружие укладывалось в специальный нагрудный контейнер-ранец 
оливкового цвета, очень напоминавший по внешнему виду «штурмовую» противогазную 
сумку армии США. Ранец пристегивался системой пряжек и крючков к лямкам 
подвесной системы парашюта. Размеры ранца позволяли разместить в нем винтовку, 
автомат или упомянутый выше 50-мм легкий миномет.
 Морские парашютисты носили практически аналогичные сухопутным комбинезоны, 
имевшие оливковую окраску. Комбинезоны надевались на обмундирование специальных 
морских десантных отрядов и совпадали с ними по цвету.
 На чехле каски парашютного образца помещалось желтое матерчатое изображение 
военно-морской кокарды. На правом рукаве имелась темно-синяя нашивка с 
парашютной эмблемой красного цвета: крылатый якорь с пятилепестковым цветком 
императорской хризантемы в центре.


Боевое применение

 Боевое крещение японских парашютистов произошло еще до нападения на 
Пирл-Харбор, на китайском фронте. Осенью 1941 года, во время наступления на 
Чанша, японцы высадили в тылу 9-го китайского «военного района» три небольших 
парашютных десанта, обеспечивавших действия наступающих колонн императорской 
армии в долине реки Сянцзян.
 При планировании наступления в «южных морях» уже упоминавшийся генерал Тамакжи 
Ямасита, командующий армией, нацеленной на Малайю и Сингапур, и большой 
энтузиаст применения ВДВ, решил сделать основную ставку на достижение эффекта 
внезапности. Малоподвижным частям Британской империи и Нидерландов, несущих в 
основном гарнизонную службу в военно-морских базах и мощных крепостях, 
требовалось противопоставить высокую мобильность. Поэтому на еще 
немногочисленные воздушно-десантные войска возлагались особые надежды. Впервые 
японские парашютные части по-настоящему пошли в бой при высадке на острова 
Голландской Восточной Индии (Индонезии). Надо сказать, что голландцы, которые в 
1940 году приобрели крайне неприятный опыт знакомства с немецкими парашютистами 
у себя в метрополии, к возможности высадки воздушных десантов относились со 
всей серьезностью. К декабрю 1941 года королевской морской пехотой Нидерландов 
была сформирована специальная моторизованная противопарашютная бригада (правда, 
численностью всего около 100 человек). Размещалась бригада в Сурабае (часть сил 
— в казармах морской пехоты в Гебенге). В задачи подразделения входила 
противодесантная оборона Батавии и всего острова Ява, но по назначению эти силы 
применить так и не удалось. В январе — феврале 1942 года транспортные самолеты 
Ki.57 сбросили на ключевые пункты Голландской Индии 350 десантников из состава 
1-го специального морского десантного отряда, которые после короткого боя 
захватили город и военно-воздушную базу Манадо (Лангоан) на северо-восточной 
оконечности острова Целебес. Полуторатысячный голландский гарнизон не сумел 
оказать действенного сопротивления внезапно посыпавшимся с неба вражеским 
солдатам, к которым на следующее утро присоединилось еще 180 парашютистов 
второй волны. К исходу дня аэродром Лангоан был полностью очищен от голландцев, 
а вскоре на него уже прибывали самолеты японской авиации. Тем самым был создан 
плацдарм для развития наступления в южном направлении, что и было 
незамедлительно осуществлено высаженным через несколько дней на удерживаемый 
подразделениями ВДВ пятачок (противодействие противника было слабым) морским 
десантом. 14 февраля в 11 часов 30 минут около 450 парашютистов с самолетов Ki.
56, стартовавших с территории Малайи, высадились на комплекс нефтепере— гонных 
заводов у Палембанга (о. Суматра), расположенный в глубине острова и потому 
недоступный для морского десанта. Высаженный отряд принадлежал к армейской 
парашютной бригаде и действовал под началом подполковника Кума (Кита). В то 
время, как первая группа десантировалась прямо на аэродромные постройки, второй 
отряд (160 человек) высадился на территорию нефтеперерабатывающего комплекса. 
Сломив сопротивление местного гарнизона (около 1000 солдат и офицеров с 
несколькими бронеавтомобилями), японцы захватили все намеченные цели. 15 
февраля по воздуху переброшены подкрепления — 100 парашютистов.
 Быстрое занятие этого района позволило предотвратить взрыв заводов голландцами,
 так что через несколько дней горючее уже бесперебойно шло новым хозяевам. 
Противник, напуганный размахом и стремительностью действий японцев, 
эвакуировался с Суматры, отойдя на Яву.
 Увенчал участие ВДВ в оккупации Нидерландской Индии захват города Купанг в 
голландской части острова Тимор — крайней южной точки колонии. Остров имел 
важное значение, так как позволял контролировать воздушную трассу, по которой 
из Австралии доставлялось снабжение на еще сопротивлявшуюся Яву. На Тиморе 
дислоцировалось около 900 голландских и австралийских солдат, которые 
размещались преимущественно в Купанге.
 Парашютный десант силой до 300 человек из состава 3-го Yokusaka выброшен 20 
февраля в 25 милях от города на аэродроме Пенджой. Его действия, как обычно, 
поддерживали высаженные с моря на таком же удалении от Купанга части сухопутных 
войск — два пехотных батальона с легкими танками. На другой день японские силы 
на острове подкрепили еще 350 парашютов, а уже через пару дней штурмовые части 
соединились в центральной части острова с отрядом, занявшим город Дили на 
восточном (португальском) конце Тимора. Таким образом была перерезана последняя 
ниточка, соединяющая союзные войска на Яве с «большой землей», а 8 марта 1942 
года последовал закономерный финал — капитуляция всех сил союзников в 
Нидерландской Восточной Индии.
 Итак, в дальневосточном блицкриге японские парашютисты довольно существенно, 
если учитывать их небольшую численность, повлияли на успех кампании. Им 
довелось решать достаточно частные, но тем не менее важные боевые задачи, 
которые оказывались непосильными для обычных вооруженных формирований. После 
перелома войны в пользу США японцы перешли к обороне. В этих условиях 
парашютисты были вынуждены вместо десантирования в тылу врага заняться «окопной 
войной» в качестве пехоты. Для этой цели все имевшиеся воздушно-десантные 
подразделения стали сводиться в более крупные. Парашютисты ВМФ после завершения 
наступательной фазы борьбы на Тихом океане сведены в 1-й отдельный парашютный 
полк, который принял участие и был уничтожен в оборонительных боях на Сайпане.
 Парашютная бригада сухопутных войск провела несколько мелких диверсионных 
операций в Китае (1944 год). Затем, вслед за моряками она усилена 
дополнительными артиллерийскими и инженерными частями и переформирована в 1-ю 
парашютную дивизию, к 1944 году передислоцированную на Филиппины. Дивизия 
применялась как для диверсионно-рейдовых действий, так и в качестве 
общевойскового соединения. После высадки на Филиппинский архипелаг частей 
американской армии личный состав дивизии принимал активное участие в боях, в 
результате чего она почти полностью уничтожена — большинство погибло, в плен 
попало лишь несколько процентов.

 Ударные отряды армии и флота

 Наконец, последним штрихом боевой карьеры японских десантников стало их 
участие в боевых операциях смертников. Как пишет О. Лейко, «к концу войны 
смертники, пожалуй, стали главной ударной силой всех родов войск японских 
вооруженных сил. Каких только смертников не существовало в японской армии и 
флоте — десантники, подрывники, истребители танков, водители торпед, 
катеров-бомб и, конечно, летчики. Независимо от рода войск и ведомственного 
подчинения японские отряды смертников именовались „тэйсинтай“ („ударные 
отряды“)» (10, стр. 9). Отряды «тэйсинтай 2» (в английской транскрипции 
teishintai) начали создаваться после 1943 года, когда положение на фронтах 
стало явно неблагоприятным для империи. Личный состав наземных «тэйсинтай», в 
ряды которых вошли и парашютные части, комплектовался из военнослужащих пехоты 
и проходил подготовку в соответствии с предполагаемым применением подразделения.
 В частности, солдаты и офицеры этих частей, жертвуя своими жизнями, проводили 
диверсионные рейды по уничтожению позиций британской артиллерии в Бирме. 
Численность и состав таких боевых единиц колебалась в зависимости от 
потребности конкретной операции (дело в том, что персонал этих сил являлся 
«одноразовым», возвращение людей с задания в расчет не бралось). Наиболее 
широко распространенная организационная структура ударного отряда включала в 
себя группу управления (офицер, унтер-офицер и посыльный), 
диверсионно-штурмовое отделение (15 человек), отделение поддержки (12 человек) 
и резервное отделение (12 человек). Эти подразделения забрасывались на 
вражескую территорию с целью разрушения мостов и коммуникаций противника, 
подрыва зарядами взрывчатки опорных пунктов и укрепленных позиций, борьбы с 
танками и уничтожения живой силы противника. Обычно эти задачи разрешались 
следующим образом: смертник укреплял на поясе несколько динамитных шашек, 
надевал белую форму с головной повязкой и с криком «Банзай!» бросался к 
вражескому складу боеприпасов или под гусеницы танка. Одной из первых массовых 
акций «тэйсинтай» стала японская воздушно-морская операция на Филиппинах, 
предпринятая с целью переломить ход развернувшегося там в конце 1944 года 
гигантского сражения в свою пользу. Помимо ожесточенных атак на американские 
корабли в заливе Лейте (в том числе и с использованием тактики «камикадзе»), 
японцы задумали контратаковать противника и на суше, а также высадить в тылу 
частей армии США, контролировавших восточное побережье острова, мощный 
диверсионный воздушный десант. С этой целью на Лусоне было подготовлено 
несколько отрядов самоубийц. Японский контрудар (операция «Va») начался 23 
ноября, а в ночь на 27-е один из ударных отрядов, «Каош», в количестве 68 
десантников высадился на остров Лейте и вступил в бой.
 Группе была поставлена задача атаковать на острове два ключевых американских 
аэродрома в районе города Блауен и привести их в негодность путем разрушения 
построек, складов и взлетно-посадочной полосы. Диверсанты были доставлены к 
месту назначения четырьмя военно-транспортными самолетами (один из них был сбит 
еще при подлете к цели), севшими прямо на ВПП одной из авиабаз. Группа сковала 
боем охрану, но не сумела пробиться к своим целям, не была вовремя поддержана 
другими сухопутными частями и вскоре перебита до последнего человека. В течение 
ближайших дней японцы нанесли еще ряд ударов по аэродромам на Лейте, добившись 
еще меньших успехов. В ночь на 6 декабря на авиабазу Бузавен (в англоязычных 
источниках именуется Бурауен) выброшено в общей сложности 340 солдат 1-й 
парашютной дивизии. Отряду была поставлена задача привести в полную негодность 
аэродромные сооружения, а главное — самолеты, базирующиеся на Бузавене. К 
несчастью для японцев, им пришлось иметь дело не только с аэродромной охраной, 
но и с частями 11-й американской воздушно-десантной дивизии, дислоцированной 
неподалеку. В ходе ночного боя почти все японцы были уничтожены, а оставшиеся в 
живых отошли в джунгли, где продолжали схватку с американскими патрулями. После 
полуночи 9 декабря к месту боя вышло два батальона 26-й японской пехотной 
дивизии, поэтому окончательная ликвидация диверсионной группировки затянулась 
до 15-го числа.
 Последним аккордом уже провалившейся акции стал десант на аэродром Сан-Пабло 
(район Блауен) ночью 5 декабря. Его планировалось высадить на авиабазу Бури, 
находившуюся неподалеку, но летчики большинства из 26 самолетов Ki.57, 
осуществлявшие выброску парашютистов, в условиях ограниченной видимости 
допустили навигационную ошибку и вышли к Сан-Пабло. Высадка в окрестностях 
аэродрома 350 десантников привела охрану в замешательство и она не сумела 
организовать оборону. Эта акция стала наиболее удачной для японцев — за одну 
ночь на земле было уничтожено около 50 американских самолетов, взорвано 
огромное количество авиационного топлива, бомб и ракет. Под утро командир 
диверсионного отряда наконец определил свое местонахождение и понял, что 
«ошибся адресом» (хотя результаты десанта в Бури вряд ли были бы более 
полезными, чем разгром Сан-Пабло). Парашютисты в пешем порядке начали 
продвигаться к назначенной им цели, расположенной в нескольких милях, но 
внезапность уже была утеряна. По дороге японцы были встречены заслоном 
противника и расстреляны артиллерийским огнем — к 9 декабря только 25 человек 
сумело выйти к своим сухопутным войскам, продолжавшим цепляться за западный 
берег Лейте. Впрочем, их конец тоже был плачевным — все оставшиеся в живых 
диверсанты были направлены на передовую, где и пали в неравных боях за остров.
 Операция «Va» закончилась полным фиаско, но упорные бои на суше и в воздухе 
продолжались до 13 — 15 декабря, после чего наступило затишье, означавшее конец 
японского контрудара.
 Другим известным рейдом десантников-смертников стала так называемая «7-я 
операция хризантем» (Kikusuy to-go sakusen) — последняя крупная операция, 
проведенная японцами во время боев на Окинаве в 1945-м. Потерпев ряд 
чувствительных поражений в сражении за остров, императорское командование, 
помня об опыте Филиппинской кампании, решило атаковать американские аэродромы 
на Окинаве. Планом предусматривался вывод из строя аэродромных сооружений 
силами специального десантного отряда «Giretsu» («Горячая преданность»), 
поддержанного одновременной контратакой частей 32-й японской армии и ударом 
авиационных соединений «камикадзе» (до 165 самолетов) по кораблям американского 
флота.
 24 мая девять устаревших двухмоторных бомбардировщиков Mitsubishi Ki.21 из 
состава 3-го авиационного полка особого назначения взлетели с японского острова 
Кюсю и на бреющем полете направились к Окинаве. Чтобы увеличить возможную 
дальность перелета (пункт назначения находился на пределе досягаемости), с 
самолетов сняли оборонительное вооружение, а в их бомбовых отсеках разместилось 
по 12 десантников с толовыми шашками. Их задачей было уничтожение аэродромов 
базирования стратегических бомбардировщиков В 29, уже размещенных американцами 
на острове и наносивших мощные удары по противнику. Два самолета погибли в 
результате ошибки пилотов во время перелета, а остальные у самого острова были 
перехвачены американским истребительным патрулем. Шесть машин было сбито, лишь 
один сумел проскочить к побережью и вскоре сел на ВПП аэродрома Йонтан, не 
выпуская шасси. Всего за несколько минут дюжина десантников сумела уничтожить 
склад горюче-смазочных материалов с 2600 бочками авиационного топлива и семь 
самолетов, стоявших неподалеку, после чего все диверсанты и экипаж К1.21 были 
убиты охраной. Авиабаза была выведена из строя всего на несколько часов, и 
число боевых вылетов американских бомбардировщиков не уменьшилось, но остается 
несомненным, что эффективность действий «тэйсинтай» была бы куда более весомой, 
если бы к Окинаве прорвалась хотя бы половина ударной группы.




 Литература


 1. Войска особого назначения. Наглядный словарь. М.: Дорлинг Киндерсли, 1996. 
64 с.
 2. Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального Штаба 
сухопутных войск 1939 — 1945. М.: Воениздат, 1969. В 3 томах.
 3. Грант Н. Конфликты XX века. Иллюстрированная история. М.: Физкультура и 
спорт, 1995. 389 с.
 4. Дон Миллер. Коммандос. История и операции спецподразделений. Мн.: Харвест, 
1997. 463 с.
 5. Жук А.Б. Винтовки и автоматы. М.: Воениздат, 1987.219с.
 6. Жук А.Б. Револьверы и пистолеты. М.: Воениздат, 1990.431с.
 7. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1986. В 3 томах.
 8. История второй мировой войны. 1939 — 1945. М.: Воениздат, 1976. В 12 томах. 

 9. Крюгер В. От Австралии до Японии. История Шестой американской армии во 
Второй мировой войне. М.: Воениздат, 1958.
 10. Лейко О.Ю. Камикадзе. М.: Издательство ВСЗПИ, 1989.
 11. Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии. 1933 — 1945. М.: Воениздат,
 1976. В 3 томах.
 12. Ненахов Ю.Ю. Воздушно-десантные войска во второй мировой войне. Мн.: 
Литература, 1998. 473с.
 13. Пигунов В.Н. Глазами десантника. Мн.: Беларусь, 1995. 105 с.
 14. Справочник по стрелковому оружию иностранных армий. М.: Воениздат, 1947. 
281 с.
 15. Судоплатов П.А. Разведка и Кремль. М.: Гея, 1996.507с.
 16. Хастингс М. Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт. М.: Прогресс,
 1989. 470 с.
 17. Хейгль. Танки. М.: Госвоениздат, 1936. В 2 томах.
 18. Шелленберг В. Мемуары. Мн.: Родиола-плюс, 1998.479с.
 19. Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1974. В 2 
томах.
 20. Caballero-Jurado С. Resistance Warfare 1940 — 1945. London: Osprey, 1985. 
48 с.
 21. Charbonnier P. Allied Soldiers of World War Two. Paris: Histoire & 
Collections, 1994. 127 c.
 22. De Lagarde J. Soldats Allemands de la Seconde Guerre Mondiale. Paris: 
Histoire & Collections, 1994. 127 c.
 23. Fowler E. W. W. Nazi Regalia, London: Saturn Books Ltd., 1996. 160 c., 
 24. Groehler O. Geschichte des Luftkriegs. Berlin: Mi-litarverlag, 1981. 
 25. Groehler O. Kampf um die Luftherrschaft. Beitraege zur 
Luftkriegsgeschichte des zweiten Weltkrieges Berlin: Militarverlag, 1988. 288 c.

 26. Harding D. Waffen-Enzyklopaedie. 7000 Jahre Waf-4 fengeschichte. 
Stuttgart: Motor-Buch-Verlag, 1998. 336 c.
 27. Hartung L. Auszeichnungen des 3. Reiches. Spezial-katalog 1989/90. 76 c. 
 28. Koch Т., Zalewski W. El Alamein. Warszawa: Altair, 1993.51с.
 29. Kopenhagen W., Neustadt R. Das Grosse Flugzeugty-penbuch. Berlin: 
Transpress, 1982. 607 c.
 30. Kosiarz E. Wojna na morzach i oceanach 1939 — 1945. Charakterystyka i 
kronika wydarzen. Gdansk: Wydawnictwo morskie, 1988. 384 c.
 31. Kuberski H. J. Sojusznicy Hitlera. Armie sojusznicze Niemiec na froncie 
wschodniem i na Balkanach. Warszawa: Militaria, 1993. 64 c.
 32. Komornicki S. Wojsko Polskie 1939 — 1945. Warszawa: Interpress, 1984. 325 
c.
 33. Mollo A. The Armed Forces of Second World War. Uniforms, Insignia & 
Organisation. London: Orbis Publishing, 1982.312с.
 34. Nemecek V. Vojenska letadla. Praha: Nase vojsko, 1990. В 4 томах. 
 35. Quarrie В. German Airborne Troops. London: Osprey, 1983. 40 c.
 36. Rousseau G. F. U.S. Airborne Militaria 1944. Bruxel-les: Edition & 
Imprimerie, 1989. 165 c.
 37. Thomas N. Partisan Warfare 1941 — 1945. London: Osprey, 1983. 40 c. 
 38. Williamson G. Die SS — Hitlers Instrument der Macht. Klagenfurt, Neuer— 
Kaiser-Verlag, 1998. 255 c. 
 Материалы журналов «Сержант», «Танкомастер», «Komandos».