Ротшильд (матери его университетского приятеля Виктора – ныне лорда Ротшильда), 
как лучше инвестировать ее капиталы в свете текущих политических событий. Это 
был прекрасный повод задавать друзьям, работающим в сфере политики, вопросы, 
которые при других обстоятельствах могли бы выглядеть довольно подозрительными. 
Он являлся также личным помощником депутата парламента от Челмсфорда капитана 
«Джека» Макнамары – влиятельного участника Англо-германского товарищества – 
прогерманской организации, активно поддерживавшей политику умиротворения. У 
Берджесса был широкий круг влиятельных знакомых правого толка, а в результате 
своих гомосексуальных связей он получил ценнейший источник информации во 
Франции. Им оказался Эдуард Пфейфер – шеф кабинета самого премьер-министра 
Даладье. Филби находился в Испании в качестве корреспондента газеты «Таймс» при 
Франко, но на самом деле выполнял задание КГБ «из первых рук собирать сведения 
обо всех сторонах военной деятельности фашистов». Лишь Блант, оставаясь в 
Кембридже или перейдя в 1937 году в Варбургский институт, не мог в те мрачные 
времена помогать КГБ чем-то большим, нежели «поисками молодых талантов».
 Главной заботой советского правительства в те годы было не ошибиться в выборе 
страны, с которой следует вступить в союз. Только публикация всех документов о 
ходе переговоров, приведших 23 августа 1939 года к заключению 
советско-германского пакта, даст возможность прийти к однозначному выводу, 
почему Москва решила подписать договор с Гитлером, а не с западными державами, 
предлагавшими антинацистский союз. Однако мы можем сказать, какого рода 
информация оказала мощное влияние на это решение и как удачно были размещены 
Маклин, Берджесс, Филби и другие, чтобы раздобыть ее.
 КГБ, очевидно, задавались следующие вопросы. Насколько искренне заинтересованы 
Англия и Франция в союзе с Москвой? Если мы подпишемся под союзом и начнется 
война, выступят ли Франция и Англия против Германии? С другой стороны, 
насколько возможен союз между Британией, Францией, Германией и Италией, 
направленный против нас? Каковы намерения Японии? Присоединится ли она к такому 
союзу? Насколько мощна военная машина Германии?
 В силу своих обязанностей Маклин мог видеть практически всю переписку 
посольства в Париже. Посол сэр Эрик Фиппс был раньше послом в Берлине и занимал 
там твердую антинацистскую позицию. В Париже он пришел к выводу (в отличие от 
точки зрения СИС), что французы драться не будут. Обеспокоенный возможностью 
того, что Великобритании придется в одиночку противостоять Германии, сэр Фиппс 
видел в умиротворении наилучший выход(19). Эти оценки воли Франции к борьбе и 
факт обращения столь крупного дипломата к политике умиротворения Гитлера 
чрезвычайно заинтересовали КГБ. Интерес подогревался и тем, что сообщения 
Берджесса из Лондона подтверждали позицию Франции и рисовали мрачную картину 
широкого распространения прогерманских настроений в самой Великобритании.
 КГБ получал сообщения от советского посольства в Риме. Источником информации 
был агент, работающий в английском посольстве. Этот человек регулярно 
переснимал содержимое посольского сейфа и передавал один экземпляр фотокопий 
документов итальянской секретной службе, а второй – русским. Таким образом, 
телеграмма министра иностранных дел лорда Галифакса послу в Берлине Невиллу 
Гендерсону, направленная последним в Рим, нашла дорогу в Москву. Вне всякого 
сомнения, из нее КГБ узнал, что Лондон, ведя переговоры о союзе с СССР, на 
самом деле предпочел бы альянс с Германией. Доктор М. Тоскано, как историк, 
комментирует: «Находясь перед труднейшим выбором из предложений, поступивших 
одновременно из Берлина, Лондона и Парижа, зная цели нацистской политики, 
Москва рассматривала информацию о том, что Англия на самом деле не горит 
энтузиазмом вступить в союз, как фактор первостепенного значения»(20).
 Журналисты, коллеги Филби в Испании, припоминают, что тот не удовлетворялся 
общими сведениями о передвижении войск. Он всегда стремился узнать их 
численность, номера дивизий и полков, состав вооружений – сведения, которые 
совершенно не интересовали читателей «Таймс» и никогда не появлялись в 
публикациях. Филби передавал такого рода информацию, а также собственные оценки 
военных действий фашистов, когда вместе с другими журналистами отправлялся 
через французскую границу повеселиться.
 «По счастью, кроме обстриженных цензурой материалов для «Таймс», – писал он, – 
я мог сообщать новости и тем лицам, которых не интересовала радостная картина, 
подмалеванная Генеральным штабом; лицам, которые хотели знать лишь ясные факты 
войны: численность частей и соединений, калибр орудий, технические 
характеристики танков и т. д. С этой точки зрения мое пребывание в Аррасе 
(место расположения английского штаба) было просто потерей времени»(21).
 Маклин также, вплоть до того момента, пока нацисты не появились у ворот Парижа 
и посольство не было вынуждено эвакуироваться, располагал информацией, 
представлявшей для русских большой интерес. В частности, он информировал их об 
англо-французских планах поддержки Финляндии в ее зимней войне с Советским 
Союзом и намерении бомбардировать бакинские нефтепромыслы с целью нарушить 
снабжение немцев нефтью(22).
 Но, видимо, самую большую службу Советскому Союзу в это время сослужили Рихард 
Зорге и его токийская группа. Зорге, наполовину немец по национальности, 
родился в России в 1895 году и получил образование в Берлине. Он обратился к 
коммунизму, когда был солдатом во время первой мировой войны. Коммунизм – 
единственный путь предотвращения новых империалистических войн, считал он 
(здесь невозможно избежать сравнения с Кимом Филби!). Высокий, привлекательный, 
слегка прихрамывающий, любитель женщин и выпивки, он, казалось бы, совсем не 
подходил на роль «надежного» офицера КГБ высокого ранга. Однажды в Токио, 
будучи пьяным, он на большой скорости врезался на мотоцикле в стену, и одному 
из его агентов пришлось мчаться в госпиталь, чтобы изъять из карманов