но никто не мог получить никаких доказательств, кроме того, что она спала с 
немецкими офицерами и членами французского кабинета министров. Как-то, 
доведенная до белого каления продолжительным допросом, учиненным ей сэром 
Бэзилом Томсоном, главой Скотленд-Ярда, она заявила, что прибыла в Англию как 
шпионка – французская! Мата Хари была арестована в Париже в 1917 году и 
предстала перед военным трибуналом 24 – 25 июля. Основной уликой был список 
денежных переводов, которые сделали немцы, частью офицеры НД, в 1916 и 1917 
годах. Французы выявили эти переводы, перехватив телеграммы, посланные немецким 
военным атташе из Испании в Берлин. Как она могла объяснить сей факт?
 Мата Хари заявила, что эти деньги от военного атташе были подарком – она была 
его любовницей, – и, если он требовал их возмещения из фондов финансирования 
германских спецслужб, значит, не являлся джентльменом, каковым она его считала. 
Мата Хари подтвердила получение двух денежных переводов на ее имя в Париже в 
ноябре 1916 и январе 1917 года. Если французские власти проследили 
происхождение этих денег до Германии, она не будет спорить, хотя она лично 
думает, что эти деньги прислал барон ван дер Капеллен, ее голландский любовник, 
ничего общего с НД не имеющий. Правда также, сказала Мата Хари, что она 
получила 20 тыс. франков в мае 1916 года от немецкого консула в Амстердаме. 
Мата Хари с готовностью подтвердила, что консул сказал ей, будто это аванс за 
обеспечение немцев информацией о ее следующей поездке в Париж. Но она не 
собиралась давать им какую-либо информацию и считала эти деньги компенсацией за 
меха, отобранные у нее немцами в Берлине в 1914 году.
 Весьма значительным фактом является то, что трибунал, взвешивая степень вины 
Мата Хари, вообще не рассматривал эти денежные переводы как улики. Вместо этого 
суду было предложено рассмотреть предположения, связанные с намерениями 
арестованной, и ее взаимоотношения с немцами. Приехала ли она в Париж с целью 
получения документов или информации, представляющей интерес для Германии? 
Поддерживала ли она шпионские контакты с военным атташе в Мадриде и немецким 
консулом в Голландии?(26) Это было лучшее, что могло придумать обвинение, 
поскольку отсутствовал даже намек на какие-либо улики, свидетельствующие о том, 
что Мата Хари вообще когда бы то ни было снабжала немцев информацией (факт, 
признанный наконец французами в 1932 году, когда глава Военного совета 
полковник Лакруа прочитал ее досье и объявил, что оно не содержит никаких 
«реальных, осязаемых, абсолютных, неопровержимых улик»).
 Более того. Мата Хари была гражданкой нейтрального государства. Она заявила 
трибуналу в своем впечатляющем последнем слове: «Пожалуйста, примите во 
внимание, что я не француженка и имею право поддерживать любые взаимоотношения 
с кем хочу и как хочу. Война – недостаточное основание, чтобы я перестала быть 
космополиткой. Я придерживаюсь нейтральных взглядов, но мои симпатии на стороне 
Франции. Если вас это не удовлетворяет, делайте что хотите». Трибунал признал 
ее виновной и приговорил к расстрелу. Она была расстреляна в Венсенской 
крепости 15 октября 1917 года, с руками, стянутыми за спиной, и незавязанными 
глазами. Армейский хирург нанес ей coup de grace (удар милосердия), выстрелив 
из револьвера в ухо.
 После войны были публикации о судьбе Мата Хари. В 1933 году французский 
историк Поль Аллар писал: «Я прочел все, что было написано об этой знаменитой 
танцовщице-шпионке, и знаю не больше, чем знал до того. Я так и не понял, что 
такого она сделала. Спросите любою простого француза, что же натворила Мата 
Хари, и вы обнаружите – он понятия об этом не имеет»(27) Почему же немцы раз и 
навсегда не поставили точку в этом деле? В 1929 году генерал-майор Гемп, 
работавший в НД в годы войны, написал несколько статей о деле Мата Хари. В 
«Кельнер цайтунг» от 31 января 1929 года Гемп заявил: «Мата Хари не сделала 
ничего для немецкой разведки. Ее дело было сильно раздуто». Но в 1941 году 
другой офицер НД, майор фон Репель, оспорил мнение Гемпа. «Мата Хари, – писал 
он, – была завербована бароном фон Мирбахом, рыцарем ордена Св. Иоанна, прошла 
обучение во Франкфурте и несомненно шпионила в пользу Германии»(28). Похоже на 
то, что германские спецслужбы, так же как и остальные, имеют весьма смутное 
представление о подлинном статусе Мата Хари.
 Исходя из выступления Мата Хари перед трибуналом, она была виновна в худшем 
случае в связях с врагами Франции. В Великобритании ее бы обвинили в 
«совершении действий, подготавливавших сбор информации, которая могла бы быть 
использована противником» – обвинение-ловушка, используемое, когда больше 
нечего вменить подсудимому, – и Мата Хари получила бы десять лет тюремного 
заключения. Но Франция в этот период была охвачена пораженческими настроениями, 
на фронте происходили многочисленные бунты, подавлению которых сопутствовали 
жестокие экзекуции. Дело Мата Хари послужило гражданам Франции напоминанием об 
опасности подрывной деятельности внутри страны, а ее расстрел явился 
предостережением тем шпионам, которые хотели бы подорвать боевую мощь французов.
 В деле ясно прослеживались и чисто политические мотивы. В дневниках Мата Хари 
упоминалось о связи с французским министром, которого она называла «М». Тогда 
посчитали, что «М» был министром внутренних дел М. Мальви, и по окончании дела 
он вынужден был освободить министерское кресло. В 1926 году генерал Мессими, 
бывший в 1914 году министром обороны, признался, что этим «М» был, по всей 
вероятности, он сам, однако Мессими утверждал, что он не поддавался на попытки 
Мата Хари соблазнить его(29).
 Вывод из всего этого должен быть следующий: Мата Хари была расстреляна не 
из-за того, что была опасной шпионкой, а потому, что с политической и военной 
точки зрения было целесообразно ее расстрелять.
 Существует множество версий истории полковника Редля. Ни одна из шпионских 
антологий не обходится без того, чтобы не подчеркнуть двойную игру Редля. «Он