сподобилась получить какую-либо мало-мальски стоящую информацию от своих 
агентов в Германии.
 Бригадный генерал В. X. X. Уотерс, британский военный атташе с большим опытом 
работы, писал после войны: «Моей точкой зрения всегда было – и опыт лишь 
подтверждает это, – что результаты деятельности секретных служб, как правило, 
весьма незначительны»(20).
 Значит ли это, что за всю историю первой мировой войны разведывательные службы 
не добились никакого успеха? НД кое-что получила от своих «внимательных 
путешественников» в самом начале войны, в частности из докладов одного 
американца, Уилберта Е. Страттона, работавшего в Лондоне в компании «Пирене». 
Страттон предложил свои услуги НД после поездок в Россию, а поскольку он 
оказался в Германии в июле 1914 года, НД направила его в Петроград для 
выяснения обстановки. Страттон послал несколько шифрованных телеграмм с 
железнодорожных станций по пути в Петроград, докладывая о том, что он считал 
признаками начавшейся мобилизации. Несмотря на то что некоторые телеграммы 
пришли в Берлин недостаточно быстро, чтобы иметь какую-либо ценность, остальные 
дошли в срок и способствовали выяснению на ранней стадии русских военных 
приготовлений. НД, весьма довольная деятельностью Страттона, отправила его с 
заданием в Стокгольм, затем снова в Россию. Когда он был отозван обратно в 
Лондон в начале 1915 года, НД, естественно, попыталась уговорить его работать и 
там, но Страттон решительно отказался [3] .(21).
 Французская разведка заполучила детально разработанный план Шлиффена – 
германскую схему ведения военных действии против Франции, основанную на прорыве 
через Бельгию, – от офицера немецкого Генерального штаба, отправившего письмо 
из Льежа с подписью «Мститель» и предложившего «документы огромной важности». 
Немец с головой, забинтованной так, как будто он только что перенес 
хирургическую операцию, встретился с французским агентом капитаном Лемблингом 
трижды – в Париже, Брюсселе и Ницце. Он сказал Лемблингу: «Я полностью отдаю 
себе отчет в своем поступке, но они поступили со мной еще более бесчестно, и я 
мщу за себя». После чего передал весь план Шлиффена, включая подробную 
карту-схему зон концентрации войск.
 Французская спецслужба получила еще ряд сведений, подтверждающих точность 
полученной от «Мстителя» информации, включая подробности активного ремонта 
железнодорожных путей в землях Западного Рейна и документы Верховного 
командования о принципах, которыми должна руководствоваться немецкая армия, 
если начнется война с Францией. Но в любом случае план Шлиффена стал 
практически открытым после публикации в 1909 году в «Дойчер ревю» анонимной 
статьи, явно написанной самим Шлиффеном, где опротестовывались изменения, 
внесенные Верховным командованием в его план. Чтобы подчеркнуть весомость своих 
аргументов, автор вынужден был дать сведения и о самом плане [4] .
 Однако французский Генеральный штаб до последнего момента отказывался верить в 
подлинность плана Шлиффена, предпочитая думать, будто «Мститель» был «подсадной 
уткой», призванной отвлечь внимание от подлинного места нападения. 
Непростительная ошибка: маршрут, по которому двигались немцы в 1914 году, 
явился в точности тем, который был указан «Мстителем». Когда после войны маршал 
Петен попытался провести расследование, то обнаружил, что все документы, 
переданные «Мстителем», были сожжены в августе 1914 года(23).
 Немецкая НД получила план атаки союзников в битве на реке Сомме от 
француза-военнопленного, а сведения об одном из первых танков – от пленного 
англичанина. Француз сообщил так много подробностей и говорил с такой 
убежденностью, что в НД решили, будто офицер столь невысокого ранга не может 
иметь доступа к такого рода информации, и отнеслись к нему, как к шарлатану. 
Англичанин сумел выскочить в целости и сохранности из взорвавшегося танка и, 
находясь в шоковом состоянии, рассказал в подробностях офицеру НД о своей 
работе на танковом заводе, описал дизайн и сборку танков, а также объем выпуска 
этих новых военных машин. Полученные от него сведения были настолько полными, 
что любой инженер, основываясь на них, смог бы собрать модель танка, однако в 
НД сомневались в их достоверности до тех пор, пока они не подтвердились, однако 
было уже поздно(24).
 Русские получили подробные сведения о немецких военных крепостях, а также 
карты со всеми дорогами и железнодорожными путями в Восточной Германии, но 
пользы из этого извлекли мало. После войны Николаи заявил, что для хорошей 
разведки ничего не стоит обнаружить дислокацию войск противника, их состав, 
маршрут и способы передвижения. Гораздо труднее выяснить намерения врага, и вот 
в этой-то области ни одна из спецслужб не добилась успеха.
 Если кто и достоин похвалы за свою деятельность в этот период, так это 
чиновники разведки связи – подразделения секретной службы, весьма 
недооцененного перед войной, частично потому, что английская и американская 
этика не допускала мысли, будто джентльмен может вскрывать чужие письма или 
перехватывать и расшифровывать чужие телеграммы. Две из воюющих держав – 
Франция и Австро-Венгрия – создали перед войной дешифровальные службы, а 
остальные не сочли нужным иметь такие подразделения, некоторые даже не 
потрудились зашифровать свою военную информацию. Последствия такой наивности 
наглядно проявились в битве под Танненбергом в последнюю неделю августа 1914 
года, когда немцы перехватили радиопередачу русских, переданную открытым 
текстом, и использовали полученные сведения, чтобы нанести сокрушительное 
поражение царской армии. Это одно из величайших достижений разведки связи в 
истории.
 Англичане, которые начали перлюстрировать почту почти сразу же после начала 
войны [5] , быстро перешли к радиоперехвату и дешифровке. Когда Королевский