Лоди предстал перед военным трибуналом в Лондоне. Его письма и телеграммы были 
предъявлены в качестве доказательств вины (только одна из них дошла до адресата,
 та, в которой передавался слух, который СИС хотела распространить в Германии, 
о передислокации русских войск через Шотландию на Западный фронт), и в 
обвинении подчеркивалась «аккуратность, наблюдательность и четкость» изложенных 
в них сведений. Никаких оправдательных мотивов не было, кроме того, что Лоди 
работал из патриотических побуждений. Он был признан виновным и расстрелян в 
Тауэре 6 ноября.
 Дело Лоди – наиболее известное, но не типичное. Большинство немецких шпионов в 
Великобритании не были по национальности немцами. В НД быстро сообразили, что 
засылка немцев, даже свободно владеющих английским, таких, как Лоди, имеет ряд 
существенных недостатков: необходимость создания «легенды»; ограничения, 
установленные в законе о защите королевства [2] , проблемы со связью, и, 
наконец, после провала Лоди и его расстрела, что было широко освещено в прессе, 
ощущалась нехватка добровольцев. С другой стороны, не было недостатка в 
гражданах нейтральных стран, желающих работать на немцев, и, что еще лучше, 
были отдельные британские подданные – возможно, с несколько экзотическими 
биографиями, – которых можно было заставить сотрудничать с НД. Вообще-то эти 
новые агенты НД являли собой жалкое сборище неудачников, вроде Курта де Рисбаха,
 танцовщика и бывшего солдата британской армии в Сингапуре; Евы де Бурнонвиль – 
шведки, владевшей шестью языками; Леопольда Вийеры – голландца, трудившегося до 
войны в качестве коммивояжера от кино и разъезжавшего между Великобританией и 
Нидерландами; Леона ван дер Готена – бельгийца, работавшего на бельгийскую 
спецслужбу; Адольфо Герреро – испанца, засланного в Англию под видом газетного 
корреспондента, и Франка Лаурица Грейта, американского моряка, пойманного в 
момент встречи с германским агентом в Роттердаме.
 На основании секретных докладов о процессах над этими немецкими шпионами, 
поданных ими прошений о помиловании и отсрочке приговора, из комментариев МИ-5 
на этих прошениях можно сделать несколько важных выводов о самих этих людях, 
эффективности их деятельности, их отношении к этой деятельности и о том, что о 
них действительно думала британская контрразведка(15).
 Как правило, несмотря на то, насколько кто-нибудь из этих шпионов  мог быть 
потенциально опасен, их ценность для Германии являлась практически нулевой. 
Даже Лоди, чья преданность делу, к которому он был исключительно плохо 
подготовлен, вызвала восхищение тех английских офицеров, что его допрашивали, 
никаких сведений немцам не передал, кроме слуха, оказавшегося к тому же ложным. 
Остальные немецкие агенты могут быть охарактеризованы как неудачники, 
преступники, авантюристы, бродяги или романтики, привлеченные на стезю шпионажа 
жаждой получения легких денег или тем, что эта деятельность, казалось, давала 
возможность воплотиться в жизнь их фантазиям. Отношение английских властей к 
этой жалкой кучке неудачников диктовалось, главным образом, необходимостью 
удержать от каких-либо действий потенциальных шпионов и сделать их вербовку 
практически невозможной для НД. «Полная и абсолютная уверенность потенциальных 
шпионов в неотвратимости тяжелого наказания за подобного рода деятельность с 
малой вероятностью отсрочки приговора является сильнейшим сдерживающим фактором 
для лиц, задумавших заняться шпионажем, – писали офицеры МИ-5. – К тому же 
совершенно очевидно, что огромные суммы денег, которые немцы вынуждены были 
платить агентам в Великобритании (в три раза больше, чем платили за такую 
работу на территории Франции), были следствием суровых приговоров, которыми 
неизбежно заканчивались судебные процессы по делам о шпионаже»(16).
 Приговор, вынесенный шпиону, практически имел мало общего с тем, что он в 
действительности совершил. Наказание, избранное властями, отражало их веру в 
запугивание, а также моральные предпосылки, на которых основывалось отношение 
государства к шпионажу как таковому. Шпионы-немцы, пойманные во время войны, 
считались заслуживающими смертной казни, но достойными восхищения как патриоты. 
Шпионы-нейтралы или шпионы-предатели считались недостойными сочувствия, но, как 
правило, к ним не применялась высшая мера наказания. Агенты-немцы, получившие 
большие сроки, все были выпущены на свободу к 1920 году, а большинство 
нейтралов отсидели полный срок. МИ-5, похоже, отдавала себе отчет в этом 
несоответствии: «Самым лучшим из пойманных нами агентов был Карл Лоди, 
немец-патриот и благородный человек, а мы его расстреляли и иначе не могли 
поступить. Грейт же прибыл с американским паспортом, является американским 
подданным, считался другом и злоупотребил нашей дружбой в низменных, 
меркантильных целях. Я буду сожалеть о любом милосердии, проявленном по 
отношению к нему»(17). Грейт в одном из своих прошений о сокращении срока 
наказания обращал внимание на непоследовательность британских властей по 
отношению к шпионам: «Шпионаж в пользу Великобритании – достойное всяческих 
похвал деяние, но шпионаж в пользу Германии – преступление; английский шпион – 
благородный человек, а немецкий – уголовник»(18).
 Таким образом, немецкая разведка мало что сумела разузнать в Великобритании за 
время войны. Оценка одного бывшего офицера МИ-5 была следующей: «Ни один из 
немецких шпионов в Великобритании не получил сведений больше, чем мог 
почерпнуть из наших газет, значительная часть которых шла в Голландию, а оттуда 
уже в Германию»(19). Впрочем, немцы могли утешать себя тем, что британские 
шпионы в Германии действовали не намного лучше. Действительно, большинство 
шпионов (235 человек), пойманных в Германии, были немцами, затем идут французы 
– 46 человек, а англичане занимают в этом списке одну из последних строчек – 
три человека, чуть больше, чем перуанцы – один человек. Немцы признавали, что 
пойманные агенты – это лишь часть тех шпионов, которые работали на территории 
Германии, но трудно поверить, будто СИС под руководством Камминга вообще