УСС, одобренный 23 декабря 1942 года и озаглавленный «Функции Управления 
стратегических служб» [35] . Значение устава состояло в том, что он поднимал 
УСС до уровня управлений военной и военно-морской разведки, поручая ему 
«планирование, развитие, координацию и ведение психологической войны» наряду со 
сбором «такой политической, психологической, социологической и экономической 
информации, которая может потребоваться для ведения военных операций».
 Хотя устав, казалось, обеспечивал место УСС в высшей лиге, у Стронга в руках 
оставалось оружие, при помощи которого он буквально искалечил ведомство 
Донована. Ему было вменено в обязанность передавать в УСС лишь те материалы 
радиоперехвата, которые касались вопросов национальной безопасности. Стронг 
выдавал Доновану самый минимум, оставляя остальное себе, для того чтобы поднять 
авторитет своей организации. В итоге УСС было постепенно отстранено от сбора 
разведывательной информации и его деятельность направлялась на проведение 
диверсионных операций. Нет сомнения, что Донован в глубине души приветствовал 
такое изменение курса(30).
 Донован считал себя прежде всего человеком действия. Подобно генералу Паттону, 
он стремился к тому, чтобы лично вести войска в смертельную битву. Поскольку 
это было невозможно, он поставил всю свою энергию на службу УСС, миниатюрному 
войску, состоящему из увлеченных дилетантов. Он дал возможность своим бойцам 
пережить в реальности их юношеские фантазии, тягу к приключениям, стремление 
продемонстрировать отвагу, жажду завоевать признание и заслужить уважение своих 
друзей. Они должны были являться людьми действия (Донован обожал спортивных 
звезд) и быть преданными УСС превыше всего. Чем больше шума они производили, 
тем больше Донован их любил. Он был гордым седовласым отцом целой кучи почти 
неуправляемых сыновей-подростков. Один сотрудник УСС припоминает встречу 
Донована и 27-летнего капитана, вернувшегося из вражеского тыла. Донован с 
огромным кольтом 45-го калибра на бедре, с глазами, сияющими от восторга, тепло 
потряс руку молодого человека (никаких военных приветствий!) и спросил: «Ну что,
 признавайся, сынок, какие безобразия ты там натворил?»(31)
 Большинство офицеров УСС имели похожее прошлое: они были уроженцами Восточного 
побережья и происходили из хороших семей. У них была теперь своя «хорошая 
война». Операции, в которых они хотя бы мимолетно участвовали, давали им 
чувство вовлеченности в великие исторические события. Свободный от дисциплины и 
рутинных обязанностей обычной военной службы, офицер УСС претворял в реальность 
свои мечты о приключениях, ощущая при этом, что одновременно служит своей 
стране. Для многих из них годы войны связаны с буйством молодости, и они 
оглядываются на прошлое с ностальгией.
 Однако существовало и иное УСС, о котором редко упоминается. Молодцы Донована 
после недолгого пребывания в Лондоне (где им угрожала лишь опасность попасть 
под машину во время затемнения по пути из гостиницы в американское посольство) 
поняли, что им не удастся раздуть пожар сопротивления в Европе. Причина лежала 
на поверхности: ни один из них не владел в достаточной степени европейскими 
языками и не имел солидной «крыши», необходимой для любого агента-нелегала. 
Подход к подбору агентов – особенно тот, который дискриминировал евреев, – 
должен был претерпеть изменения. Практически основным источником для вербовки 
должны были стать беженцы из Европы, те, кто нашел в США убежище от Гитлера. 
Естественно, многие из них были евреями.
 У них были серьезные мотивы для такой работы, и они отчаянно желали получить 
американское гражданство. Один из них, Джон Вейц, вспоминает, как его отозвали 
из армии и предложили служить в УСС: «Я немедленно согласился, потому что хотел 
остаться в США. К тому времени у меня был лишь немецкий паспорт с напечатанным 
на нем большим «J» (еврей). Став офицером, я автоматически приобретал 
американское гражданство»(32). Для Вейца и ему подобных война была не блестящим 
приключением, а весьма опасным и сложным делом. Их путь мог бы быть более 
легким, получи они хорошую подготовку. Но у Донована не хватало времени для 
всякого рода организационных тонкостей, таких, как разработка учебных программ, 
например. Он осуждал тех, кто не был готов немедленно очертя голову пуститься в 
авантюру. «Это вроде игры, – говаривал он. – А волков бояться – в лес не 
ходить».
 Говоря по совести, ни один из оперативников УСС не получал настоящей 
подготовки. Один из первых сотрудников организации, Лайман Б. Киркпатрик, 
вспоминал: «Все мы были в этом деле новичками. Меня направили в Мэриленд, в так 
называемый тренировочный лагерь. По-видимому, право решать, чем заниматься и 
что может оказаться полезным в будущей работе, было оставлено за нами. Парочка 
новобранцев читала шпионские романы. Некоторые усердно прорабатывали 
самоучитель самообороны без оружия, составленный английским офицером полиции 
Гонконга. Кое-кто разрабатывал примитивные любительские коды. И это был 
фундамент нашей подготовки. Нам пришлось учиться у англичан, которые, по 
крайней мере, лучше понимали, что можно и чего нельзя делать, и которые были 
гораздо изощреннее нас в политике»(33).
 Донован обожал действие, а вовсе не учебу. Он и сам шел на совершенно 
необоснованный риск. Полковник настоял на своем приезде в Нормандию вскоре 
после высадки там десанта. Он знал о системе «Ультра», и, если бы его забрали в 
плен, это могло поставить под угрозу всю систему радиоперехвата и дешифровки 
союзников. Адмиралу, который отказался взять его для десантирования на пляжи 
Нормандии, он заявил: «Что может быть прекраснее для нас, чем смерть в 
Нормандии с вражескими пулями в брюхе». Когда он все же попал на место высадки, 
то вскоре оказался в придорожном кювете, а пулеметные очереди немцев срезали 
ветки кустов над его головой. Как рассказывал Дэвид Брюс, позже посол США в 
Великобритании (он тогда был с Донованом), полковник заявил, что они не могут