Радисты в советских резидентурах в Лондоне и Стокгольме напрасно часами 
просиживали у приемников. Тогда Фитин вынужден был обратиться за помощью к 
военной разведке, чьи нелегальные резидентуры в Европе продолжали действовать.
 Военные разведчики наведались в Берлин. Оказалось, что передатчики не работают 
и наладить их невозможно. Нелегальные резидентуры взяли на себя передачу 
полученной информации. В первые месяцы войны они очень много работали. Радисты 
сидели в эфире часами, рации засекались, и разведчиков арестовывали одного за 
другим.
 Гестапо выследило нелегальные резидентуры военной разведки и захватило 
радистов вместе с передатчиками. Гестаповцы начали ловкую радиоигру с Москвой, 
снабжая ее дезинформацией, и чекисты не скоро обнаружили, что их водят за нос.
 Обращение Фитина к военной разведке за помощью оказалось роковым и для 
агентуры политической разведки. На допросах схваченные военные разведчики 
назвали и берлинские адреса. Трагедию завершила отправка двух связных в 
Германию.
 Летом 1942 года ночью с самолета в районе Брянска, оккупированного немецкими 
войсками, были сброшены два радиста — Альберт Хесслер, бывший член компартии 
Германии, воевавший в Испании, и русский немец Роберт Барт, давно работавший на 
НКВД. За несколько дней они добрались до Германии. Хесслер нашел членов 
подпольной группы и попытался помочь им наладить передатчик, но безрезультатно. 
Ни он, ни приютившие его люди не подозревали, что их дом находится под 
наблюдением. Арест был вопросом времени.
 Вскоре вся группа Харнака и Шульце-Бойзена тоже была арестована. Гестапо 
отдало под суд сто двадцать девять человек. Хесслер отказался работать на 
гестапо. Его расстреляли.
 Роберту Барту поручили еще более ответственное задание — стать связным Вилли 
Лемана, сотрудника гестапо, который с 1929 года под оперативным псевдонимом 
Брайтенбах работал на советскую разведку.
 В 1938 году, когда советская резидентура в Германии была уничтожена Сталиным, 
связь с Вилли Леманом прекратилась. Два года он ничем не мог помочь Советскому 
Союзу, потому что к нему никто не приходил. Связь была восстановлена в начале 
1941 года и прервалась с нападением Германии на Советский Союз.
 Роберта Барта гестапо арестовало сразу. Он не только выдал Вилли Лемана, но и 
согласился передавать в Москву то, что нужно немцам. В 1945 году Барт оказался 
в руках американцев. Они передали его советским представителям. Барта 
расстреляли.
 Советская агентурная сеть в Германии была потеряна. Но советская разведка 
продолжала давать ценную информацию: выведывали ее не у врага, а у союзников. В 
годы войны поток информации от советских агентов в Англии был настолько велик, 
что резидентура не успевала ее обрабатывать. Секретные документы приносили 
буквально чемоданами.
 20 июля 1941 года НКВД и НКГБ объединили. Разведка под руководством Фитина 
стала первым управлением НКВД. Но ее численность серьезно сократилась. В годы 
войны непосредственно против нацистской Германии работало другое управление, 
четвертое. Им руководил Павел Судоплатов. А Фитину осталась дальная разведка. В 
августе 1941 года в его подчинении было двести сорок восемь человек, в мае 1942 
года — сто тридцать пять, в мае 1943 года — сто девяносто семь.
 В годы войны в составе разведки сформировали отдел по взаимодействию с 
английской и американскими разведками. В качестве представителя британского 
Управления специальных операций, которое вело разведывательно-диверсионную 
работу против немцев, в Москву приехал известный разведчик Джордж Хилл. В 
первые годы войны с помощью английской авиации на территорию оккупированной 
немцами Европы были переброшены двадцать советских агентов-парашютистов.
 Американцы и англичане демонстративно не работали против СССР, союзника в 
борьбе против нацистской Германии. Советская разведка, напротив, использовала 
благожелательное отношение союзников для глубокого проникновения в обе страны, 
особенно в Соединенные Штаты.
 Перед отъездом в Соединенные Штаты в конце 1941 года нового резидента разведки 
в Вашингтоне Василия Зарубина принимал Сталин, который, перечисляя стоящие 
перед ним задачи, подчеркнул, что важнее всего «добывать информацию о новейшей 
секретной технике, созданной в США, Англии и Канаде».
 Василий Михайлович Зарубин — один из самых уважаемых советских разведчиков. 
Никто не любит вспоминать, что он принял участие в позорном уничтожении 
польских военных, взятых в плен осенью 1939 года, когда Гитлер и Сталин 
поделили Польшу. Майор госбезопасности Зарубин, участвовавший потом в похищении 
атомных секретов в Соединенных Штатах, был командирован в один из трех основных 
лагерей, Козельский, и руководил бригадой следователей. Они сортировали 
польских военнопленных, решая, кому жить, а кому умереть…
 Увеличился состав советского посольства в Вашингтоне — не только за счет 
дипломатов, но и разведчиков. В Соединенных Штатах, где уже работали 
резидентуры военной и стратегической разведки, появилась отдельная резидентура 
Первого (разведывательного) управления Наркомата военно-морского флота. 
Ведомство морской разведки возглавлял контр-адмирал Михаил Александрович 
Воронцов, который до войны был военно-морским атташе при посольстве СССР в 
Германии. Да еще Молотов создал при посольстве в Вашингтоне Бюро технической 
информации — оно занималось промышленным шпионажем.
 Штаты легальных резидентур в Вашингтоне, Нью-Йорке и Сан-Франциско были 
сравнительно небольшие — десять с лишним человек (таким же аппаратом 
располагала военная разведка). Но им на подмогу были отправлены разведчики, 
которые действовали под крышей Советской закупочной комиссии и Амторга. Только