рденов Красной Звезды и Отечественной войны II степени. После ранения 
вернуться в строй не смог, и тогда началась его карьера разведчика. Впрочем, 
предоставим слово самому герою. 

 Челаре, сын Альфреда

 Мы получили в Куйбышеве новые Ил-10 и перегнали их в Саратов. Там нам привезли 
стрелков-радистов на доукомплектование. Пришли мы выбирать себе экипажи. 
Смотрим — одни девчонки! Я говорю: «Ничего себе стрелки-радисты!» А одна из них 
отвечает: «А ты что, летчик-ас? Давай полетаем!» И «летали» мы с моей Надей 54 
года...
 Через некоторое время получил я тяжелое ранение и в авиацию уже вернуться не 
смог. Отец, старый разведчик-диверсант, получивший в Испании кличку Альфред, 
мне предложил переквалифицироваться и пойти по его стопам. Я согласился и 
поступил в Высшую разведшколу при ГРУ ГШ. Уже боевой старший лейтенант, ордена 
Красной Звезды и Отечественной войны II степени имел.
 Отучился я в разведшколе два года, когда ее расформировали. Часть факультетов 
передали в Академию Советской Армии, а часть в Военную академию им. М. В. 
Фрунзе. Меня же, поскольку французский знал в совершенстве и к этому времени 
изучил все, что необходимо разведчику-нелегалу для самостоятельной работы, 
вместе с женой направили на работу за границу.
 Мой псевдоним в разведке был Челаре. Надя в 1942 году окончила институт 
иностранных языков. Она в совершенстве владела румынским и французским. Поэтому 
ей осталось только пройти двухмесячную доподготовку в разведшколе.

 «Мы с Тамарой ходим парой...»

 Мы с Надей работали в паре, как и еще четыре пары таких же, как мы, молодых 
разведчиков. Осуществляли связь с резидентурой, но главная задача — ликвидация 
предателей. Работа эта была тяжелая и небезопасная. Спустя год из пяти пар, 
работавших по этим задачам, остались только мы с Надей. Я и раньше не любил 
сынков больших начальников, которых всеми правдами и неправдами двигали по 
службе, а на этой работе возненавидел лютой ненавистью. Не для того они 
приходили в наш департамент, чтобы положить жизнь и здоровье на благо Отечества,
 а ради быстрой карьеры, отсюда и низкий профессионализм руководства 
разведорганами. Мы с Надюшей, может, потому и живы остались, что я никогда не 
выходил на явку по указанному руководством маршруту. Нет, я, конечно, появлялся 
в местах установки сигналов опасности и т. д., но не так, как это было 
предписано.
 Место для встречи с объектом ликвидации обычно выбирали у водоема, чтобы, как 
говорится, сразу концы в воду. Причем всегда стреляла Надя из «Грозы» — был 
такой бесшумный пистолет. На явке она доставала из сумочки свернутый лист 
бумаги и вручала его предателю, и пока он разворачивал его, Надежда стреляла 
прямо из сумочки. Ну а я страховал и уже только камни к ногам привязывал и 
топил.

 «Ваня! Какой дурак это место выбирал?»

 Любому разведчику известно, что место для явки должно быть выбрано так, чтобы 
в случае опасности можно было исчезнуть, как минимум, по двум путям отхода: 
основному и запасному.
 И вот однажды, как раз после того, как у нашего руководства испортились 
отношения с Тито, надо нам было встретиться с югославским агентом. Он в свое 
время учился вместе со мной в разведшколе, и мы с ним играли в футбол в одной 
команде. Естественно, что знали друг друга отлично, а пароли и другие 
условности явки были нужны как необходимые правила игры.
 В то время Тито устроил гонения на военных, которые прошли обучение в Союзе, и 
по-своему был прав. Ведь югослав, с которым мы должны были встретиться, был 
давно завербован нашей разведкой, и, конечно же, не он один.
 Прибыли мы на место встречи, смотрю — путь отхода только один. Москва 
напланировала! Встретиться мы должны были в парке, на берегу озера, где я 
изображал рыболова, а прямо за моей спиной проходила единственная пешеходная 
дорожка. Мне это дело сразу не понравилось, но деваться некуда, надо выполнять 
задание. Надю с деньгами посадил в стороне, чтобы она меня видела и, если что, 
можно было бы ей сигнал подать. Попадаться, так уж одному. Достал удочки и 
делаю вид, что рыбу ловлю, а сам незаметно за пешеходной дорожкой наблюдаю.
 К назначенному времени появляется мой «юг», а за ним, на некотором расстоянии,
 — двое полицейских. Вот когда у меня от мыслей голова в один миг опухла. 
Думаю: если он идет и их не видит, то это еще полбеды — сижу, как сидел, и виду 
не подаю. А если он их ведет?. . Наблюдаю за его отражением в воде. Он, как ни 
в чем не бывало, приближается по дорожке, полицейские за ним. Ну, думаю, если 
он хоть чуть тормознет или незаметно знак подаст (что это знак полицейским, я 
уж соображу, как-никак в одной разведшколе учились), то я сразу ныряю и под 
водой глубокий вдох делаю. Способ верный: никто не откачает. Проходит он мимо, 
а меня от напряжения всего сводит. Проходят и полицейские, и вот тут я, в 
буквальном смысле, «обдулся». Чувствую, по ногам в ботинки потекло. Через 
некоторое время вернулся мой югослав, подсел ко мне на скамеечку: «Здравствуй! 
Какой дурак тебе это место для встречи выбрал? И мне в сторону не отвернуть, 
чтобы внимание к себе не привлечь, и тебе деться некуда». Я говорю: «Что дурак 
место выбирал, это ясно, но теперь у меня из-за этого большая проблема — штаны 
все мокрые». Он отвечает: «Это дело поправимое, сейчас мы разыграем, что мы 
стар