Александр Колпакиди

СПЕЦСЛУЖБЫ РОССИИ. ОККУЛЬТНЫЕ СИЛЫ СССР

Аннотация: Книга из серии «Спецслужбы России» расскажет о загадочном буряте 
Петре Бадмаеве — величайшим лекаре и величайшим аферисте и об экспедиции 
Спецотдела ОГПУ на Тибет, участником которой был известный художник Н. Рерих. 
Вы узнаете о том, как советские спецслужбы боролись против интеллигентских 
тайных обществ, и о том, какие надежды они возлагали на психотронное оружие, 
экстрасенсов и НЛО.


---------------------------------------------


 Александр Колпакиди
 СПЕЦСЛУЖБЫ РОССИИ. ОККУЛЬТНЫЕ СИЛЫ СССР



 ПОСЛЕДНИЙ ШАМАН



 Андрей Балабуха. Естествознание в мире мифов

 Если волшебным ключом к первому тому «Спецслужб России» послужило слово 
«тайна» (и к нему, клятвенно заверяю, мы вернемся еще не раз), то сегодня 
придется воспользоваться другим, не менее емким и полисемантичным. «Миф» — в 
буквальном переложении с эллинского наречия на язык родных осин это слово 
означает «повествование», «сказание» или «предание». Справедливости ради замечу,
 в повседневном обиходе употребляем мы его едва ли не в единственном из многих 
значений — чего-то небывалого и небываемого, несуществующего и несущного. В 
результате понятие «мифический» давно уже стало по сути синонимом ложности, 
эвфемизмом когда невинного, а когда и злокозненного вымысла. Однако на деле все 
отнюдь не столь просто и однозначно.
 Миф — порождение коллективного сознания. Конечно, в отдельных случаях можно с 
полным основанием говорить и об его конкретном авторе, но в том-то и фокус, что 
сочинить красивую сказку всяк может, однако мифом становится лишь тот плод 
человечьих измышлений, что придется по вкусу великому множеству собратий. 
Согласно словарному определению, миф «в обобщенном виде и чувственно-конкретных 
персонификациях отражает действительность и мыслится вполне реальным». 
Последнее важнее всего: Ясон, Геракл и Тесей, Эдип и Медуза Горгона 
представлялись какому-нибудь кожевеннику-коринфянину не менее реальными, чем 
обитавший по соседству горшечник Состратос. И не только в незапамятные античные 
времена Миф оставался и остается одним из мощнейших инструментов постижения и 
осознания окружающего. Настолько могущественным, что порою он играючи подчиняет 
себе те самые разум, сознание и человеческую личность, которым — по идее — 
обязан только служить.
 На одну из таких сверхустойчивых мифологем опиралось, в частности, то 
противостояние двух Третьих Римов, о котором я упоминал в предисловии к первому 
тому. Однако с идеей римского наследства в нашем коллективном бессознательном 
исстари соседствует и другая — о наследии ордынском. А поскольку для первой 
части этого тома она имеет принципиальное значение, позволю себе остановится на 
ней подробнее. По структуре она достаточно сложна и включает несколько 
связанных меж собой, но практически самостоятельных составляющих, однако 
непосредственное касательство к сегодняшней теме из них имеют две.
 В первую очередь, это естественное стремление побежденных «сохранить лицо». 
Именно оно побудило обложенный данью народ, ставший периферийным улусом империи 
чингизидов, из веку в век говорить о том, как он грудью прикрыл Европу от 
монгольского нашествия. Мифу нет дела ни до того, что и сама Европа была для 
монголов лишь удаленной окраиной, прилегающей к «последнему морю»; ни до того, 
что и там, в Центральной и Западной Европе, они не потерпели ни одного 
исторически значимого поражения; ни до того, что передовой отряд — два тумена 
татарской кавалерии — насквозь прошел Испанию и Португалию и зачерпнул-таки 
шлемами атлантической водицы, кою и повезли потом через всю Евразию в далекий 
Каракорум. Что ж, как известно, факты мифу не указ — психология для него куда 
важнее. Сотворяя из нестерпимого военного фиаско роль претерпевшего за ближнего 
всеевропейского щита, миф возвращал народу чувство самоуважения и собственных 
значимости и достоинства. В действительности же щит возникал не на 
геополитических просторах, а в общественном сознании, надежно защищая его от 
мнимой унизительности нанесенного субэдеевыми и батыевыми ордами разгрома. 
Говорю мнимой, ибо нет и не может быть ничего унизительного в поражении, 
нанесенном достойным противником. В том же, что монголы являлись противником 
достойным, сомневаться не приходится — чуть не полмира покорили, как-никак.
 Однако сохранение лица — лишь первая ступень. Кануло в прошлое двухсотлетнее 
иго, и на смену ему пришло ощущение сопричастности великому царству. Помимо 
вечной несбыточной мечты о черноморских Проливах, претензии на положение 
Третьего Рима были закреплены Иваном III, заключившим династический брак с 
безвластными уже византийскими Палеологами, благодаря чему и появился в 
россий